Глава 2. Прошу прощения, без пробелов.
Пекл проявила большие способности к языкознанию. Но почему-то решила, что тарабарский – это одно дело, а русский на нем - это совершенно другое. Хотя, знала я одного человека, который был уверен, что луна – это одно, а полумесяц – это другое. Перво-наперво Пекл переделала свое имя на местный лад. «Зови меня просто – Пекло, - сказала она, нажимая на первый слог, - Так как-то зычнее!»
«Пекло – действительно сильно звучит! Еще крепче будет Пекренция. Ну, начиталась же я этой Антологии забытой в лайнере», - подумала я и про себя стала ее называть Пекренцией.
- В наших языках, - говорила Пекренция, - русском и тарабарском, много общего. Вот, прям на лету ловлю. К примеру, целое выражение «Рамазан на вашингтоне. Явно пошло от нашего «чебуречная на ремонте». Или, послушай, - «слизень»! То есть – селезенка! Не в бровь, а в глаз! А, вот еще – «шанзы», а означает – деньги! Шансы, то есть!
Сделали мы регистрацию в нашем отеле. И после пошли окунуться в воды побережья. Там таких, как мы с Пекренцией, было валом. Изгалялись – все как могли. Кто в шапке, кто в тюбетейке, а кто и вовсе без штанов нырял в эти теплые воды.
- Слушай, а в местных водах водятся настоящие акулы? – спросила меня Пекренция.
- С головы до ног! Одни акулы! Да ты, Пекло, всех акул затмишь! Это как - Триптихизм! Слышала про такое?
- Это что за хрень? – спросила меня Пекренция.
- Это не хрень, дорогуша! Это наш бассейн с подогревом! Вот скажи, зачем подогревать воду в бассейне, когда рядом океан теплый?
- Верно, верно. Ты сама подумай, кто-то должен в нашу русскую культуру лепту вложить. Хватит уж ее деградировать! От Тургенева нос воротят, Бунина только на картинках видят, а как начнут свои минимализмы закачивать, пардон подогревать, так думаешь порой, это что за хрень такая?! И давай ее нашим триптихизмом подогреем. Ты меня будешь обогревать, а я тебе на спину масло буду лить от ожогов. Ты сколько бутылок с маслом взяла?
- Думаю, хватит! Сколько на зените солнца пролежать сможешь?
- В выходной пролежу хоть целый день и ночь в придачу!
- А на работу когда?
- Да, я там тоже смогу лежать – работа не волк, на побережье не убежит! Панам цакает, а троцкисты капают!
В буквальном переводе с тарабарского означало сие – Босс идет, а свои тринадцать рублей ежечасно получу.
- Тогда за дело! – сказала Пекренция.
- Тогда на бульвар!
И в замкнутом пространстве побережья, окруженный латинами, великороссами, галлами и еще друидами, почти на самом дне океана, Пекренция затянула «И почему я не сокол, почему не летаю».