Глеб Юрьевич шел по мокрому от таявшего снега асфальту, стараясь перепрыгивать через особо глубокие лужи. Однако, пальцы правой ноги уже были сырыми. "Таки снова промок!" - подумал он, на ходу сворачивая на обочину тротуара, где еще белели остатки снега. Глеб Юрьевич шел в больницу к внуку Ваське, совсем еще недавно озорному и веселому мальчику, а теперь прикованному к постели и угасающему с каждым днем ребенку. Никто не знал, что произошло, просто однажды Васька заболел - и все...
Дедушка Глеб, профессор палеонтологии, нес внуку целую авоську оранжевых, как весеннее солнце, апельсинов и новенький футбольный мяч, на котором заботливо написал маркером: "Моему Ваське в День рождения! Мы еще с тобой сыграем!" Когда-то они любили гонять мяч на лужайке у дома... Когда-то... Вся жизнь разделилась на ДО и ПОСЛЕ...
Васька лежал в отдельной палате. Вокруг него было множество проводов и проводочков, которые соединяли его со сложнейшей медицинской аппаратурой. Огромное окно выходило в сквер. На ветках березы, совсем рядом, суетились воробьи, звонко зазывая весну. Глеб Юрьевич положил апельсины на тумбочку. Васька открыл глаза, и на его бледном лице появилась робкая улыбка:
- Это ты, дед? Я ждал тебя.
- Я вот тебе подарок принес, - Глеб Юрьевич протянул Ваське футбольный мяч. - Как поправишься, и мы с тобой первым делом начнем тренироваться!
- Да,... - Васька снова улыбнулся и, переводя тему, сказал. - Дед, расскажи лучше, что новенького в твоей последней экспедиции? Ты давно приехал? Ты ведь мне еще ничего не рассказывал!
- Ну, да! - Глеб Юрьевич придвинул стул поближе к Васькиной кровати. - Как же! Мы были на далеком Горном озере. Наши раскопки пока еще ведутся, это я специально приехал ненадолго, тебя повидать, а вот океанологическая группа нашла удивительную вещь! Представляешь, они обнаружили в озере необычайное, явление - пустоту в толще воды! Понимаешь, как будто воронка какая-то! Взяли воду на пробу - и что ты думаешь? Этой воде оказалось 20 тысяч лет! А потом зачерпнули из самой воронки - а там и вовсе 120 миллионов лет!
- Дедушка! - Васька слушал, как завороженный, - Как же так?
- А вот не знаю как, Василий, - вздохнул дедушка Глеб.- И не должно так быть, но есть. И трудно проверить - не пускает к себе воронка, все приборы выбрасывает ... Это же настоящая древняя вода, в которой, возможно, жили динозавры!
- Деда, а эта вода? - Васька оживился. - Ну, древняя, динозавровая вода, она у тебя есть? Я хотел бы посмотреть на нее...
- Хорошо. Это не трудно, я целую канистру привез для лаборатории, завтра принесу тебе немного, если хочешь.
*******
На следующий же день на подоконнике Васькиной палаты стояла большая стеклянная колба с водой. Вода была необычного, голубовато-зеленого цвета и в ней мерцали какие-то неуловимые, почти прозрачные искорки. Глеб Юрьевич с удовольствием наблюдал, как в зеленых Васькиных глазах появился интерес. У них с внуком были одинаковые глаза - болотно-зеленые, с янтарными отблесками внутри.
- Деда, спасибо! - Васька с восторгом смотрел на колбу. - Ты скажи доктору, пусть она всегда здесь стоит, мне она нравится... И мяч рядом положи, я на них смотреть буду...
- Скажу, обязательно скажу! - Глеб Юрьевич положил футбольный мяч на подоконник, рядом с колбой. - Ты не грусти, малыш, мы с тобой еще поиграем! Знаешь, если что-то в жизни складывается не так, значит, где-то произошла ошибка и надо вернуться к ней и начать все сначала. Мы найдем эту ошибку, что держит тебя в постели, и обязательно ее исправим!
Когда дверь за дедом закрылась, Васька повернулся к окошку и стал смотреть на колбу с таинственной динозавровой водой. Постепенно он начал замечать, что вода в колбе вовсе не находится в состоянии покоя: какие-то мутные вихри поднимались откуда-то из глубины, словно и не со дна самой колбы, а из самых далеких Галактик космоса. Оранжевые искорки собирались в цепочку по краям вихря, и Васька увидел ту самую воронку, о которой говорил его дед. Хотелось, очень хотелось, заглянуть за ее край ...
Проснулся Васька поздно ночью. Вокруг было тихо. Сквозь полупрозрачный пластик двери мерцал свет лампы на столе дежурной медсестры. Васька взглянул на часы, отцовский подарок, была половина третьего. Вдруг он скорее почувствовал, чем услышал, звонкую напряженность в пространстве вокруг себя. Мальчик посмотрел на подоконник. Бурлящая воронка в колбе с динозавровой водой стала огромной, она давно уже выходила за пределы стеклянной посудины. Потоки темной воды поднимались откуда-то из бесконечности, а оранжевые искорки задорно мерцали, опускаясь золотистой спиралью на самое дно чего-то очень далекого...
Васька услышал Голос внутри себя:
- Не бойся, иди сюда, - Голос звучал спокойно, но настойчиво.
- Ты кто? И...где ты? - мальчик почему-то не испугался, в Голосе не было угрозы.
- Я НИКТО и НИЧТО, я - НЕКТО и НЕЧТО, - прозвучало в Васькиной голове, словно кто-то думал за него. - Пойдем со мной. Если где-то произошла ошибка, надо начинать все с самого начала. Давай же! Не бойся!
Васька сел на кровати. Он давно уже не вставал с нее, поэтому почувствовал легкое головокружение и одновременно радость, что может встать.
- Становись на краешек, ничего плохого не случится. - продолжал звать Голос, а золотисто-оранжевые искорки засверкали у самых Васькиных ног.
Мальчик коснулся пола босыми ногами, и вдруг палата оказалась далеко внизу, а вместе с ней и вся больница, и сквер, и город... Васька, словно парил в бесконечности. Руки, ноги и все тело стали невесомо легкими, а вокруг наматывала круги по спирали загадочная воронка с золотистыми искрами....
Спустя некоторое время Васька стал различать за кольцами фантастической спирали смутные силуэты каких-то странных людей и животных. Сначала это были всадники с мечами и копьями, потом короли в тяжелых мантиях, потом парусные корабли, пробиравшиеся сквозь шторм... И все сюжеты можно было рассматривать, как в кино, в котором почему-то не было звука, только легкий треск, словно под линией высокого напряжения.
Васька засмотрелся на проносящиеся мимо него картинки, даже расслабился, как вдруг его что-то сильно тряхнуло, пространство потеряло равновесие, золотистые огоньки разбежались, и стало совсем темно.
******
Доктор взял с подоконника колбу с голубовато-зеленой динозавровой водой и взболтал ее. Откуда-то изнутри появились мутные разводы, а мерцающие оранжевые искорки прижались к самому дну.
- Что это такое? - доктор вопросительно посмотрел на Глеба Юрьевича.
- Это вода из одного горного озера, очень древняя вода, - Глеб Юрьевич вежливо отобрал колбу из рук доктора и аккуратно поставил на подоконник. - Вася меня просил не убирать ее... Теперь и я Вас попрошу - пусть она здесь постоит пока...
- Что ж, пусть стоит, - доктор задумчиво посмотрел на золотистые искорки - Экий пустяк... Меня огорчает другое: состояние мальчика было вполне стабильным и вдруг - кома... Что ж, посмотрим... Кроме того, кто мне объяснит, откуда у него ссадина на колене и порез на плече, если он давно уже не встает с постели?
Доктор в недоумении пожал плечами и вышел из палаты, а Глеб Юрьевич сел на стул рядом с Васькиной кроватью. Васька лежал бледный и дышал так тихо, что его дед то и дело прислушивался. Вчера еще они разговаривали о загадочной Динозавровой воде, а сегодня Васька молчит, словно какая-то пелена заслонила его от всей жизни... Но эта рана на плече... И ссадина на колене... Как будто он жил где-то не здесь.
Глеб Юрьевич взглянул на подоконник. Золотистые искорки в колбе робко поднимались со дна и снова выстраивались в цепочку, образуя мерцающую спираль... Рядом с колбой гордо возлежал новенький футбольный мяч, гордо показывая всем надпись на своем боку: "Моему Ваське в День рождения! Мы с тобой еще сыграем!"
Глеб Юрьевич глубоко вздохнул, поднимаясь со стула, и сказал, обращаясь к внуку:
- Ничего, Василий. Держись. Все будет хорошо. И мы еще с тобой сыграем!
Золотистые искорки в колбе засверкали приветливо, словно соглашаясь со словами доктора наук, но Глеб Юрьевич уже вышел из палаты и не видел, как загадочная воронка снова вышла за пределы колбы....
*****
Васька очнулся от холода. Он лежал на песчаном пляже лицом вниз, как был, в полосатой больничной пижаме, босиком. Ледяная вода касалась его ног, обжигая холодом. Васька попытался встать, но смог только перевернуться. Небо над ним было каким-то пурпурно-оранжевым, с тяжелыми свинцовыми облаками. В воздухе слышалось едва уловимое, легкое потрескивание. Мальчик снова попытался встать, но острая боль в плече и под коленом затмила все вокруг, и опять наступила тишина.
Васька пришел в себя от того, что чьи-то сильные руки подняли его с земли, бесцеремонно прижали к неудобному жесткому плечу и куда-то понесли. Ощущалось только напористое, жесткое дыхание и толчки от быстрых шагов. Страха не было, только слабость во всем теле.
В следующий раз, когда Васька снова открыл глаза, он увидел над собой каменный свод какой-то пещеры, освещаемый пляшущими огнями полыхающего костра. Кто-то заботливо укрыл его несколькими шкурами с очень жесткой щетиной. Ваське было тепло и, как ни странно, очень уютно, и по-прежнему совсем не страшно. Мальчик повернул голову: у костра сидела старуха, одетая в одежду из таких же бурых шкур, вся увешанная разнообразными амулетами. Волосы старухи были густыми и жесткими, как мех ее одеяния, и плотно свалялись в серо-бурый колтун.
Рядом стояла девчонка с длинным копьем в руках. Подобие леопардовой туники плотно облегало ее приземистую, сильную фигуру. Ноги и руки девчонки все были исполосованы шрамами, волосы темными прядями ложились на плечи.
- Нгуа-Ната нашла Чужого на берегу моря? - проскрипела старуха.
- Нгуа-Ната увидела, что Чужой умирает, - голос девчонки звучал звонко и эхом отражался от сводов пещеры. - Нгуа-Ната нашла, а Рум принес Чужого к Ба - Нгуа. Ба-Нгуа может лечить Чужого, чтобы Чужой не умер.
- Чужой слабый, - покачала головой старуха. - Дух Тахе покинул Чужого... Но Ба-Нгуа будет лечить Чужого травой Хап!
Крючковатыми пальцами старуха взяла в руки какие-то лохмотья, в которых Васька с ужасом узнал свою пижаму! Только сейчас он понял, что одежды на нем нет, и ощутил, как сильно саднит левое колено и плечо. Мальчик съежился под шкурами, стараясь подольше оставаться незамеченным.
- Ба не знает зверя, который бы носил такую шкуру, - задумчиво пробормотала старуха. - В такой шкуре холодно и от охотника не укроешься....
Резким движением старуха Ба-Нгуа откинула шкуры, укрывавшие Ваську, в сторону, и мальчик отпрянул к холодным камням пещеры от страха, вдруг возникшего под самым сердцем. А старуха и девчонка в упор разглядывали его, не скрывая своего изумления.
- Чужой слабый, - девчонка дотронулась жесткими шершавыми пальцами до Васькиного плеча,
- Кто ранил Чужого?
Ваську смущала его нагота, и он потянул на себя край тяжелой бурой шкуры:
- Я не здешний, я живу далеко отсюда, я не знаю, как попал сюда...А вы кто? - забормотал он, почти как попрошайка в пригородной электричке, удивляясь тому, как можно понимать речь таких далеких людей.
Девчонка со старухой переглянулись и обе уставились на мальчика с нескрываемым удивлением и любопытством . Тогда Васька и рассмотрел их лица - грубые, скуластые, терпеливые. Но главное - глаза! Приглушенно-зеленые, как осенняя трава, с янтарными проблесками, такие же, как у дедушки Глеба и как у самого Васьки...
Девчонка первая нарушила паузу, сделала шаг вперед и, увесисто треснув себя в грудь кулаком, громко произнесла:
- Нгуа-Ната!
- Очень приятно, - кивнул головой Васька. - А я, наверное, ваш Пра-пра-пра-пра...
- Пра? - густые брови на лице Нгуа-Ната взлетели вверх, словно испуганные совы. - А кто такой Я?
- Пра болен, Пра должен лежать, - перебила ее старуха. - Ба будет лечить Пра. Пусть Нгуа-Ната помолчит!
Девчонка послушно замолчала, а старуха принесла в какой-то несуразной плошке одуряюще ароматное, буро-зеленое варево. Сильными, вовсе не старушечьими руками, отодрала она Ваську от стенки и положила на спину. Затем осмотрела раны, покачала косматой головой, зачерпнула прямо среди тлеющих поленьев горсть золы и присыпала воспалившиеся раны. Васька вздрогнул.
- Пра должен терпеть, - задумчиво проскрипела Ба-Нгуа, - Трава Хап будет жечь сильнее, чем угасший огонь...
С этими словами она стала выкладывать едва остывшее варево на Васькины раны. Жгучая боль серой пеленой заволокла Ваське глаза. Он даже не закричал – просто провалился куда-то, как в воронку с Динозавровой водой…
******
Доктор стоял у кровати, энергично размахивал руками над щуплыми Васькиными ребрами и торчащими вверх, коленками и громко отчитывал персонал:
- Нет, я решительно против! Если я здесь врач, то лечение назначаю я! Кто дежурил вчера ночью? Чем измазали ребенка? И, простите, что это так отвратительно пахнет?
В палате, на самом деле, стоял тошнотворный запах, от которого слезились глаза. Васькины раны были измазаны золой и буро-зеленой жижей, которая присохла к коже намертво. Но загадка была в другом – обе раны затянулись, никаких следов вчерашних порезов и ссадин не было.
Васька по-прежнему дышал тихо-тихо, был бледен и никак не реагировал на шум в палате.
- Повторяю вопрос, - доктор был вне себя. – Ребенок внезапно впадает в кому и на его теле появляются две глубокие раны. Откуда? А сегодня эти раны исчезают вместе с сильнейшим воспалением. Куда?
- Доктор, мы Васю отмоем, - робко пропищала студентка-практикантка. – Главное, что все зажило! Правда?
Доктор грозно сверкнул глазами в сторону услышанного и властно изрек:
- Ребенка отмыть! А эту вонючую субстанцию сдать в лабораторию на анализ! И быстро!
Через три часа та же студентка мялась в кабинете доктора, неуверенно положив на край стола листок с анализом загадочного ароматного месива.
- Вы с ума сошли? – глаза доктора округлились. – Какие хвощи? Шкуры мамонта там не было?
- Шкуры не было, - студентка попятилась к выходу. – Но волоски шерсти с нее были…
Дальнейшее она слышала уже через закрытую дверь:
- А подать сюда этого деда-палеонтолога! Что он тут цирк устроил! Я ему покажу фокусы! Ему дай волю, он сюда завтра живого мамонта приведет!
Но доктор шумел напрасно. Васькин дед еще накануне улетел на свое Горное озеро продолжать исследования, а поэтому никак не мог намазать раны внука, чем бы то ни было…
Доктор, нахмурившись, вышел из кабинета, размахивая листочком с записью лабораторных анализов. Потом он снова тихонько вошел в Васькину палату, плотно прикрыв за собой дверь. Остановился у кровати больного, откинул одеяло и недоуменно почесал седой затылок:
- Ну, и загадку ты нам загадал, парень….
А Васька все так же спал, аппаратура, подключенная к нему, работала исправно. А на заботливо отмытых практиканткой, плече и коленке мальчика, не было даже следов вчерашних ран. В палате все еще удерживался стойкий запах буро-зеленой жижи, и доктор вдруг представил себе, как Васькин дед-палеонтолог отковыривает засохшую древнюю грязь со ступни окаменелого мамонта, разбавляет ее водой и намазывает внуку на раны…. Доктор встряхнул свою умную ученую голову, пробормотал вслух «Чушь!» и вышел из палаты.
А на подоконнике в стеклянной колбе на весеннем солнышке переливалась золотыми искорками загадочная голубовато-зеленая Динозавровая вода.
******
Утро пахло хвоей, костром и свежим воздухом. Солнце, как котенок, скреблось сквозь просветы в шкурах, служивших занавеской у входа в пещеру. Старуха, сгорбившись, сидела у костра и что-то сооружала из безобразно лохматой кучи. Васька окончательно проснулся и почувствовал, что очень голоден.
- Ба! – звонко позвал он. – Ба- Нгуа!
И что-то далекое, родное всколыхнулось в его памяти: Ба! – так Васька всегда звал свою бабушку. Старуха обернулась. Подобие улыбки осветило ее, искореженное шрамами и нелепыми украшениями, лицо. Но глаза, янтарно-зеленые глаза, были такими добрыми и до боли знакомыми!
Старуха откинула подобие одеяла, осмотрела Ваську с ног до головы. И Васька больше не стеснялся ее пристального внимательного взгляда.
- Сегодня Пра может встать, - проскрипела старуха, коснувшись корявой ладонью Васькиных волос. – Пра победил Смерть.
Ба-Нгуа протянула Ваське лохматый ворох серых шкур, плод своего швейного мастерства:
- Пусть Пра оденется, как воин. Нгуа-Ната принесла шкуру Ахо – теперь Пра не замерзнет.
Она поковыляла к костру, пошевелила тлеющие угли, и в пещере запахло жареным мясом. У Васьки закружилась голова.
- Пра голоден. Пра нужны силы, чтобы Смерть не вернулась обратно, - старуха протянула Ваське дымящийся кусок мяса.
Васька кивнул ей, но взяв угощение, тут же уронил его – было слишком горячо. Ба-Нгуа не рассердилась. Она взяла Васькину руку, повертела его ладонь перед глазами, и сокрушенно покачав головой, пробормотала:
- Почему Пра до сих пор жив? У Пра тонкая, нежная шкура, Пра не умеет охотиться, Пра не может защитить себя? Откуда пришел Пра?
Старуха подняла оброненный кусок мяса и положила его обратно в костер. Затем вышла из пещеры, впуская в нее сверкающее утро, но вскоре вернулась с листом какого-то местного лопуха. Снова достала мясо из костра и, положив его на лист, протянула Ваське.
Мясо было буро-красным, поджаристым и совсем не соленым. Много раз потом в своей жизни Васька вспоминал этот удивительный вкус, приготовленного старухой Ба-Нгуа мяса, первобытный вкус, возвращающий желание жить!
Васька напялил на себя одеяние из лохматой серой шкуры Ахо (как потом выяснилось – здоровенной зверюги типа волка, только гораздо крупнее) – подобия туники до колен и неуклюжих чуней на ноги. Васькины тоненькие ручки-ножки смешно торчали из-под шкуры древнего зверя.
В пещеру, словно весенний ветер, ворвалась Нгуа-Ната. Импровизированная занавеска на входе сползла на землю, и пещеру, наконец, залило ярким, золотисто-оранжевым светом солнце! Только тут Васька заметил, что пол у его постели густо устлан какими-то хвойными ветками, и он стоит на них самостоятельно и не падает! Мальчик улыбнулся. Улыбнулась и старуха Ба-Нгуа, ярким факелом вспыхнула улыбка девчонки Нгуа-Ната. Васька сделал несколько шагов – ветки пружинили, от этого хвойный запах поднимался вверх, и было радостно, словно под Новый год в дом с мороза внесли ёлку.
- Нгуа-Ната принесла для Пра ветки Йоно, - продолжала улыбаться девчонка, беря Ваську за руку и увлекая за собой к выходу из пещеры. – Пра дышал запахом Йоно и силы вернулись к Пра!
Васька стоял у входа в пещеру. Свежий, бодрящий легким морозцем, ветер обдувал его лицо. Ах, какое забытое чувство легкости и восторга захлестнуло мальчика! Как давно он не стоял вот так, на ветру – на своих ногах! А в долине простирался целый мир – загадочный, неизведанный, дикий, но уже успевший стать родным.
Мальчишки племени Нгуа окружили Ваську и бесцеремонно разглядывали и ощупывали его.
- Пра слабый, - утверждал чумазый малый по имени Крат, - Пра умрет в долине от холода!
- Нгуа-Ната защитит Пра! – Заступилась за Ваську его подружка. – Нгуа-Ната охотилась на Ахо и принесла его шкуру! Теперь Пра не замерзнет!
- А что это у Пра на руке? – не унимался Крат, тыча пальцем в Васькины часы. – Даже у Шамана Нгуа нет такого амулета!
- Это…. Часы,… - замялся Васька. – Ну, время…
- Пра охотился на Время? – изумился здоровенный детина, которого все называли Рум. – Пра убил Время?
Васька почувствовал страх и недоверие в словах этого смелого, сильного человека. Это он притащил бесчувственного Ваську в пещеру Ба-Нгуа.
- Нет, - поспешил ретироваться мальчик. – Я… Пра не убивал время. Это… Эта штука умеет отсчитывать время и говорить, который час….
- Пра умеет разговаривать со Временем? – в полной тишине прозвучал голос Нгуа-Ната. – Пра – Великий Шаман…
Сначала Нгуа-Ната, а потом и все остальные, опустились на колени вокруг Васьки.
- Что вы! Что вы! Не надо! –смущенно бормотал Васька. Он хотел пройтись по долине дальше, но услышал повелительный голос Ба-Нгуа – она звала его к себе.
- Пра не должен гулять сразу много, - проскрипела старуха. – Пра еще слаб.
Она снова уложила Ваську на ложе и укрыла шкурами. Нгуа-Ната уселась прямо на пол, на ароматные ветки Йоно.
- Как у вас здорово тут! - Мурлыкнул Васька из-под теплой шкуры. – расскажи мне что-нибудь, Нгуа-Ната…
Уже засыпая, Васька слышал рассказ Нгуа-Ната о том, что Пра, то есть, он, Васька, ей как младший брат, который тоже Нгуа, но не СЕЙЧАС, а ПОТОМ. Он, Пра, потерялся и вернулся к началу Пути, в пещеру Ба-Нгуа.
- А откуда Нгуа-Ната знает это? – немного оживился Васька.
Девчонка встала с пола. Опираясь на древко копья, она внимательно посмотрела на Ваську и изрекла:
- Ба-Нгуа сказала… - и помолчав, добавила. – У Пра такие же глаза, как у Нгуа-Ната и как у Ба….
Больше Васька ничего не слышал. Его ресницы крепко сомкнулись, и он сладко уснул…
А потом было утро, и был день, и был вечер! И каждый, когда Васька просыпался, вокруг витал свежий аромат Йоно! Много интересного таило в себе древнее племя Нгуга. Например то, что только женские имена несли с собой приставку Нгуа. Васька спросил, почему, на что Ба-Нгуа снисходительно ответила:
- Женщина – это Начало. Пока женщина маленькая, имя племени стоит впереди, и защищает ее
– как у Нгуа-Ната. А когда женщина вырастает и становится Ма, тогда имя племени следует за ней и живет под защитой женщины. Как у Ба-Нгуа.
- А как же мужчины? – спросил мальчик. – Разве они не защищают племя?
- Мужчины – охотники и странники, - задумчиво проговорила старуха. – У них нет Начала. Сегодня они здесь, а завтра – в другом месте. Мужчина может взять себе женщину из другого племени, но она всегда будет хранить свое Начало…
Васька окреп, загорел, стал чаще улыбаться и совсем привык к племени Нгуа. Только старуха Ба, каждый вечер осматривая его, оставалась недовольной. Она сокрушенно качала косматой головой и цыкала темно-коричневым зубом.
- Почему Ба сердится? – Васька уже начал говорить, как говорили все в племени. – Пра не слушается Ба?
- Пра победил Смерть, но Пра не вернулся к Началу Пути,… - Старуха внимательно смотрела Ваське в глаза. Затем она повернулась к сидящей в углу Нгуа-Ната - Завтра охотники Нгуа пойдут добывать Большого Зверя. Нгуа-Ната возьмет Пра с собой!
*****
На рассвете, когда солнце едва окрасило пурпурной кисточкой низкие облака, старуха Ба-Нгуа разбудила Ваську, напялила на него одежду, сунула в рот кусок поджаренного мяса и дала в руки копье. Васька вышел из пещеры. Все охотники племени, мужчины и женщины, собрались в долине. Лица людей были сосредоточенными и серьезными.
- Почему все молчат? – шепотом спросил Васька у Нгуа-Ната.
- Большой Зверь – сильный зверь, - ответила девчонка. – Много охотников не вернутся сегодня в долину…
- А зачем нужно охотиться на Большого Зверя, раз это так опасно? – Васька всем телом ощутил тот первобытный страх, который огромной волной накрыл всю долину.
- Пра говорит, как трус! – Нгуа-Ната сердито свела брови к переносице. – Большой Зверь – много мяса! Нгуа не будут голодать! Отец Нгуа-Ната, великий воин Тахир, погиб на такой охоте! Это большая честь для охотника! Разве Пра этого не знает?
А потом все вдруг быстро двинулись на восток от стойбища. Васька старался не отставать. Люди в одно мгновенье превратились в хищников, почуявших добычу. В суматохе Васька не замечал, что бежит уже долго на своих собственных ногах и не устает!
Впереди были скалы и лес. И тут Васька услышал трубный рев! Так, наверное, могли трубить слоны в дикой Африке. Но это были не слоны – на косогоре мальчик увидел целое стадо мамонтов, которые тоже почуяли опасность и рысью двинулись вдоль скалы. Охотники племени Нгуа подняли копья и, издавая надрывный клич, побежали прямо к стаду, стараясь отбить из него одного зверя.
Васька неожиданно понял, что где-то потерял свое копье. Хотя он понятия не имел, что с ним нужно делать, все же остановился, чтобы поискать. Шагнув с тропы в сторону, мальчик потерял равновесие и с хрустом ломающихся под ногами веток, полетел с косогора вниз.
******
Внизу было темно и липко. Сильно пахло каким-то зверем. Васька встал на ноги, стараясь не поскользнуться в кромешной темноте. Вскоре перед глазами начали проступать очертания довольно таки просторной норы, в которой явно кто-то жил! Васькины сомнения окончательно развеялись, когда он почувствовал, что некто теплый и мягкий лизнул его чуть повыше щиколотки.
Солнце поднималось выше, и в серых сумерках норы Васька разглядел трех несуразных котят, жавшихся к его ногам. Котята были грязно-полосатые, размером со среднего поросенка. На ум сразу же приходила сказка Андерсена про гадкого утенка – очень уж непропорционально были сложены малыши: лапы длинные, тощие, совсем не вязались с коротеньким тельцем. Хвостики тоненькие, как у обезьянок. А на вполне симпатичных мордашках весь вид портили прорезавшиеся клыки, которые торчали совсем нелепо, рассекая нижнюю губу.
Ваське совсем не хотелось встречаться с мамой котят, и он, цепляясь за липкие стены норы, выбрался наружу. На равнине и, прилегающих к ней холмах, никого не было. Только далеко-далеко, у самой скалы, мирно помахивали хоботами несколько мамонтов.
- Нгуа-Ната! – громко позвал Васька.
Надрывная тишина, словно теннисный мячик, отбросила его крик от скалы. Васька прошел немного вперед. Где-то далеко в долине слышался грозный рык какой-то схватки – кто-то собирался позавтракать, но завтрак яростно сопротивлялся. Вот тут Васька не на шутку испугался. Шансов выжить на этой самой заре человечества без помощи своих дальних родственников у него не было никаких… К тому же, небо заволокло тучами, и пошел снег. А ветер сгонял снежинки в стаи и они белыми змеями рыскали по долине, заглядывая в каждую щель, словно голодные Ахо….
Таким вот порывом ветра до Васьки донесло жалобное мяуканье котят, которые оставались одни в холодной норе. Мальчик глубоко вздохнул и подумал, что лучше вернуться обратно. Встреча с рассерженной мамашей пугала его меньше, чем полная опасностей долина…
Васька думал, что невозможно уснуть на скользкой, пропахнувшей едкой мочой жиже, но котята очень уютно устроились у него на коленях, прижимаясь к нему мохнатыми боками, согрели теплом своего дыхания - и он уснул.
А проснулся Васька от того, что на него смотрели два огромных желто-зеленых глаза. Рассмотреть зверя в темноте норы было невозможно, и только горячий пар, клубами валивший из ноздрей и пасти, давал понять, что зверь большой.
Зверь осторожно подошел ближе, обнюхал мирно спящих на Васькиных коленях котят, а заодно и самого Ваську, и видимо решив, что утро вечера мудренее, улегся рядом.
Наверное, никакой фантазии не хватит представить себя лежащим поутру в грязной, пропахшей едкой мочой, норе, с тремя грязными котятами под боком, да еще и в обнимку с огромным саблезубым тигром!
Когда Васька окончательно открыл глаза, тигрица очень вежливо вытолкала его из норы и встала сзади. Васька казался совсем маленьким и беззащитным рядом с этой доисторической кошкой. Он посмотрел тигрице в глаза: они были желто-зеленые, с янтарными проблесками. Длинные мощные клыки торчали вниз, делая морду зверя еще более свирепой. Но есть Ваську тигрица, явно не собиралась. Она толкнула его в спину лбом, направляя в долину.
Так они шли часа полтора – тигрица подталкивала мальчика в нужном направлении. Вскоре Васька увидел знакомую долину и стойбище уже родного ему племени Нгуа.
*****
Ба-Нгуа внимательно осматривала Ваську у огня, предварительно раздев его.
- Зверь Та-Йо не тронул Пра,…- бормотала себе под нос старуха. – Пра – великий Шаман… Пра победил Смерть, Пра победил Страх, но Пра не закончил свой Путь…
Ба-Нгуа протянула Ваське другую одежду – тунику из леопардовой шкуры, как у Нгуа-Ната:
- Пра слаб здесь, - она коснулась ладонью плеча и ног мальчика, - Но Пра силен здесь!
Рука старой ведуньи дотронулась до Васькиной головы и груди в области сердца.
- Пра должен идти к Началу своего Пути, - Продолжала Ба-Нгуа. – Через две луны Нгуа-Ната проводит Пра к Морю. Великий Их поведет Пра дальше…
Васька, до отвала наевшись жареного на костре мяса, забрался под шкуры в углу пещеры, а Нгуа-Ната, сидя на свежих ветках Йоно, долго рассказывала ему, как Нгуа охотились на Большого Зверя. Зверь был пойман, его мясо обеспечивало племени сытую жизнь, но много охотников осталось в долине... Среди них был силач Рум, подобравший Ваську на берегу…. А еще Нгуа-Ната сказала, что даже самые смелые охотники Нгуа не посмели бы даже приблизиться в одиночку к Зверю Та-Йо… Девчонка, опустив голову, продолжала говорить о том, как Васька потерялся в суматохе погони, как она потом долго искала его в долине, и как неожиданно его привел Зверь Та-Йо…
А Васькины ресницы слипались, и перед глазами мелькали то огромные мамонты, то отважные охотники племени Нгуа, то грязные и липкие котята в темной норе, то горящие в ночи глаза их матери…. И все кружилось, мчалось наперегонки, вперемежку с оранжевыми искорками из воронки с Динозавровой водой, что осталась в колбе на подоконнике в больничной палате….
*****
Глеб Юрьевич стоял у Васькиной постели рядом доктором, который настойчиво требовал каких-то объяснений. Но ничего объяснить дедушка Глеб не мог – Васька лежал на постели все так же неподвижно и безучастно, но он больше не был бледен! Кожа на руках и ногах носила следы легкого загара, лицо было обветрено, и вполне здоровый румянец горел на обеих щеках.
- Я много лет работаю в этой больнице, - раздраженно говорил доктор. – И не привык, чтобы любая мелочь в отношении больного делалась без моего ведома! В прошлый раз Вы, Глеб Юрьевич, измазали ребенка какой-то зеленой жижей! Ею пропахла вся палата! А сейчас? Скажите, чем сейчас пахнет Ваш внук? Теперь этот удивительный аромат излучает свои флюиды чуть ли не все отделение! Дышать не возможно! Вы что, решили испробовать на мальчике искусство древних шаманов? Иначе как объяснить все происходящее? Шерсть мамонта и саблезубого тигра? Доисторические хвощи и папоротники? Глеб Юрьевич, вы же взрослый человек!
Глеб Юрьевич молчал, опустив голову. И только, когда энергичная тирада обвинений со стороны доктора закончилась, он тихонько прошептал:
- Простите, доктор. Я не виноват. Я ничего такого не делал, я все это время был в экспедиции, очень далеко отсюда….
Их взгляды встретились – серо-голубые, пытливые глаза доктора и болотно-зеленые с янтарной искоркой – Васькиного деда. И наступила тишина. Только слышно было, как потрескивала аппаратура, подключенная к Ваське.
Доктор глубоко вздохнул, открыл шире окошко, впуская свежий поток воздуха, чтобы выветрить, наконец, въедливый непонятный запах, и вышел из палаты, сердито захлопнув за собой дверь.
Глеб Юрьевич посмотрел на Ваську. Тот мирно спал и… улыбался! Впервые за несколько месяцев – улыбался! Его загорелые, по непонятной причине, руки и ноги были все исцарапаны, в синяках и ссадинах – и на самом деле излучали какой-то чужой, исключительно неприятный запах…
- Малыш. – задумчиво проговорил Глеб Юрьевич, - я не знаю, что с тобой происходит, и где ты путешествуешь…. Но если произошла ошибка нужно вернуться к самому Началу и исправить ее….
*****
В то утро Ба-Нгуа подняла Ваську еще до рассвета. Нгуа-Ната уже ждала у входа в пещеру. На ней, кроме привычной туники, была еще длинная накидка из шкуры Ахо. Такую же Ба-Нгуа одела на Ваську. Есть совсем не хотелось, и старуха положила кусок зажаристого мяса Большого Зверя в котомку Нгуа-Ната. Затем она подошла к Ваське, обняла его, крепко прижала к себе, а потом совсем близко глядя ему в лицо, сказала:
- Прощай, Пра… Пусть духи Долины Нгуа берегут Пра! Нгуа-Ната знает дорогу, Нгуа-Ната проводит Пра….
А затем помолчав, добавила:
- Ба-Нгуа больше никогда не увидит Пра… Пра – сын Ба-Нгуа… Только ПОТОМ…
Янтарно-зеленые глаза старухи были печальны. Васька, сдерживая слезы, тоже крепко обнял ее:
- Прощай, Ба… Знаешь, ПОТОМ будет такое слово, хорошее – бабушка… Это про тебя, Ба-Нгуа…
Они шли долго. Нгуа-Ната уверенно двигалась вперед, ступая почти бесшумно, как кошка. Зато Васька цеплялся за каждый уступ и камень по пути. Чертовски хотелось спать.
- Нгуа-Ната, а зачем нужно было так рано вставать? – пробормотал мальчик, спотыкаясь в очередной раз.
- Пра идет медленно. Нгуа-Ната и Пра должны успеть добраться до Пещеры у Моря раньше, чем сядет солнце. – спокойно отвечала девчонка. – Днем спят Ахо, днем спит Та-Йо, днем спит Большой Медведь …
И Ваське ничего не оставалось, как согласиться с этими доводами, и продолжать следовать за девочкой из племени Нгуа…. Когда солнце стало клониться к горизонту, Васька увидел море! Точнее – сначала услышал! Мерный плеск волн, набегающих на песок, дыхание соленого ветра… И если бы не Нгуа-Ната, можно было подумать, что он где-то на черноморском побережье с родителями или с дедом!
Нгуа-Ната вошла в небольшую пещеру в скале на берегу и сразу же стала разводить огонь.
- Нгуа-Ната была здесь раньше? – робко спросил Васька, устало присаживаясь на камень.
- Нгуа-Ната здесь нашла Пра…- девчонка вздохнула и достала из котомки мясо, бережно приготовленное Ба-Нгуа…- Отсюда Пра продолжит свой Путь… На рассвете сюда придет Великий Их.
- А кто это – Великий Их?
- Великий Их тот, кто жил ДАВНО. Великий Их знает дорогу к НАЧАЛУ всего….
После длинного пути и вкусного ароматного мяса Васька уснул. Проснулся он слегка продрогшим. Ветер дул с моря, принося в сиренево-багровый вечер пронизывающую прохладу. Волны накатывали на берег, шурша блестящей галькой… Тогда Васька подумал, что вот так, задолго до его рождения, море было таким же, миллионы лет волны набегали на берег….
Неутомимая Нгуа-Ната сидела у стены в пещере и что-то на ней царапала. Васька подошел ближе. Куском угля за это время она нарисовала целую картину! Вот знакомая долина, а вот охотники племени Нгуа целят копья в Большого Зверя. Васька смотрел, как зачарованный! Вот охотники, которые остались лежать в долине, растоптанные Большим зверем, среди них силач Рум… А вот, в стороне от всех событий, совсем маленький человечек падает в нору зверя Та-Йо….
Лицо Нгуа-Ната было печальным:
- Когда Нгуа-Ната вырастет, и станет Ма, то назовет своего сына Пра…
- А если у Нгуа-Ната будет дочь? – хитро спросил Васька.
Девчонка пристально посмотрела ему в глаза и спросила:
- Как зовут твою Ма?
- Маша… Мария… - оторопело ответил Васька.
- Дочь Нгуа-Ната будут звать Нгуа-Мари! – уверенно сказала девчонка, резко встала и вышла из пещеры к морю.
Васька посмотрел на картину, поднял уголек и рядом с человечком, что падал в нору Та-Йо, написал банальное «Здесь был Вася» и вышел следом за Нгуа-Ната.
Нгуа-Ната стояла на берегу, пряча заплаканное лицо от Васькиных глаз. Васька расстегнул ремешок наручных часов – они все еще тикали и исправно показывали время, такое бесполезное здесь, без точки отсчета…
- Нгуа-Ната…- тихонько позвал он. Девчонка молчала. – Наташа….
Она повернулась, удивленно слушая свое имя, такое незнакомое в словах Васьки.
- Это тебе, - продолжал мальчик, протягивая ей часы. – Правда, скоро закончится батарейка и они остановятся… Но это просто так. На память.
Васька взял ее руку и застегнул часы на запястье. Глаза Нгуа-Ната мгновенно высохли и до верху наполнились удивлением:
- Пра дарит Нгуа-Ната Время? – искренне изумилась она. – Пра очень щедрый человек и Великий Шаман!
Нгуа-Ната сняла с шеи амулет – клык первого Ахо, убитого ею на охоте, и надела его на шею Ваське:
- Пра скоро уйдет. Пусть это хранит Пра в Пути…
Море вдруг стало совсем черным, а вода прямо у самого берега начала скручиваться в уже знакомую Ваське воронку с янтарными искорками, образующими спираль. На самом краю этой спирали Васька увидел огромных размеров зверя, похожего на дельфина и на ящера одновременно! На картинках дедушки Глеба такие звери назывались Ихтиозаврами.
Васька шагнул на край Воронки. И в тот же миг все стремительно помчалось вдаль – ночной берег, мерцающий в пещере огонек и маленькая девчонка с янтарно-зелеными глазами… Уже знакомый голос прозвучал совсем рядом:
- Не бойся! Мы идем к Началу Пути. Все будет хорошо!
Васька посмотрел туда, откуда был слышен голос. Огромная голова зверя по имени Их, со страшной пастью и острыми зубами была совсем близко! Но лиловые, с поволокой, глаза не внушали страха – в них сверкали веселые янтарные искорки!
- Это ты – Великий Их? Про тебя говорила Нгуа-Ната?
- Она сама меня так называет, - то ли сказал, то ли подумал Зверь. – Дед твой, Глеб Юрьевич, зовет меня ихтиозавром… Но ты тоже можешь говорить мне просто - Их, если захочешь позвать меня.
- А ты разговариваешь совсем не так, как говорит племя Нгуа… - осмелел Васька.
- Конечно, - Их улыбнулся всей своей зубастой пастью. – Они, племя Нгуа – заря человечества, Начало его. А я – итог эпохи морских динозавров. Я, как бы это сказать? Я на миллионы лет взрослее племени Нгуа…
- А если Нгуа – Начало, тогда куда мы идем? То есть, плывем?
- Причину твоей болезни надо искать в Начале Пути, - терпеливо продолжал Их. – Но никто не говорил, что в начале пути Человечества…
Некоторое время они плыли молча. Васькины шкуры намокли и стали непомерно тяжелыми.
- Сбрось это, - Их остановился, мерно покачиваясь на волнах.
Васька послушно сбросил одежду, так заботливо сшитую для него Ба-Нгуа. А потом, зажав в кулаке клык Ахо, подарок Нгуа-Ната, робко взглянул на огромного зверя, называвшего себя Ихом.
- Это можешь оставить, - Их снова улыбнулся, - Храни память своих предков! А сейчас держись крепче за мой плавник! Мы поплывем быстро!
Васька изо всех сил уцепился руками за спинной плавник огромной зверюги и они понеслись в самый центр Воронки! Янтарные звездочки мелькали так быстро, что видна была только золотая спираль. Васька даже не успевал думать о том, как он вообще может дышать в этой Динозавровой воронке! Рассмотреть, что бы то ни было, тоже не представлялось возможным. Васька собрался с духом и, что было сил, заорал:
- Их!!!! Ты слышишь меня, Их?
К своему удивлению он услышал ровный, спокойный голос – то ли в ушах, то ли в сознании:
- Вася, тебе не за чем так кричать, ты можешь просто подумать – я услышу тебя.
Их сбавил скорость, и Васька стал различать огромных динозавров, бродивших по берегу в сиреневых сумерках, почувствовал все стремление бушующей жизни, которая на полную мощность разворачивалась тяжелой поступью огромных ящеров на молодой планете по имени Земля.
- Скажи, Их – разве это еще не Начало? И куда мы так торопимся?
- Нет, это уже далеко не Начало, - мысленно ответил Зверь, - Это уже Большая Жизнь. Конечно еще не разумная, но это уже не Начало. А торопимся мы потому, что скоро Воронка исчезнет, и временной Проход закроется. А ты ДОЛЖЕН вернуться обратно. Более того – ты должен вернуться ЗДОРОВЫМ. Держись крепче!
И снова янтарные искорки выстроились в ровную спираль. Наконец Их остановился. Он всплыл на поверхность. Вокруг не было ничего, кроме Океана… Янтарно-зеленые волны плескались повсюду, куда простирался взгляд. И кроме этого равномерного, словно удары метронома, плеска, ничего слышно не было.
- Их. – голос Васьки эхом прокатился над Океаном, - Ты ЗДЕСЬ живешь?
- Нет, - ответил Их, - Здесь еще нет Жизни. Это и есть Начало Пути.
- Тебе должно быть очень скучно, - печально проговорил Васька.
- Мне не бывает скучно, я – конец Эпохи, - Их на секунду задумался. – Правда, иногда мне хочется научиться во что-то играть, как ты…
- Есть одна игра, - Васька заглянул прямо в глаза Зверю. – Мы с дедом очень любим ее. Но для этого нужен мяч…
- Однако, тебе пора! – перебил Ваську Их. - Торопись!
Воронка вокруг забурлила, засияла золотистым светом! Васька ощутил увесистый шлепок плавника и провалился прямо в сияющий водопад посередине воронки….
Почти в тот же миг мальчик оказался в палате клиники, стоя у окна на своих ногах! Васька вдруг понял, что болезни его просто больше нет! Колба с Динозавровой водой стояла на подоконнике – воронка стремительно сжималась, и золотистые искорки убегали внутрь. Где-то далеко, за много миллионов лет, в исчезающей спирали, Васька рассмотрел лиловые, с поволокой глаза….
Мальчик быстро схватил с подоконника футбольный мяч и с криком : «Их! Держи! Это тебе!» запустил его в центр Воронки. Колба разбилась, Динозавровая растеклась, оставив на подоконнике силуэт, напоминающий ихтиозавра… Но футбольный мяч исчез.
*****
Вагонные колеса четко отбивали свое «тук-тук» и поезд мчался вперед, увозя Глеба Юрьевича к далекому Горному озеру, где дожидались его коллеги по экспедиции. Глеб Юрьевич смотрел в окно на проносящиеся мимо деревья , телеграфные столбы и облака. На столике стояла нераскрытая бутылка минералки, а рядом с ней лежала Васькина фотография. На снимке мальчик улыбался светлой, открытой улыбкой, на его лице не было и следа вчерашней болезни!
Глеб Юрьевич вспоминал трудный разговор с доктором. «Нарушение психики, лабильное расстройство личности, репродуктивный психоз, эффект присутствия…» Это все после Васькиного вдохновенного рассказа о Воронке Времени, о далеком племени Нгуа, о смелой девочке Нгуа-Ната, об ихтиозавре по имени Великий Их…. Глеб Юрьевич не хотел верить в диагноз, приводя в доказательство Васькин амулет, клык древнего зверя, которому 120 миллионов лет! Но доктор заявил, что дед слишком любит своего внука и не хочет признаваться в том, что сам приносил ему древние амулеты, найденные на раскопках, намазывал раны мальчика доисторическим вонючим месивом. На вопрос, откуда взялись раны у ребенка в больничной палате, доктор ответил весьма уклончиво – психоз странная штука…
Ваську из больницы забрали. Он был абсолютно здоров, не считая его красочных и правдоподобных воспоминаний. Васька сказал, что подарил часы девочке Нгуа-Ната, а футбольный мяч бросил в Воронку Времени, но не уверен, что Их поймал его… Мама увезла Ваську в санаторий, к морю и к солнцу, надеясь, что со временем сын забудет свои выдумки….
Еще на вокзале Глеба Юрьевича встречали студенты-практиканты.
- Глеб Юрьевич! – рыжеволосый парнишка, длинный и тощий, как подсолнух, жестикулируя руками, кричал на весь перрон. – Мы такое там откопали! Такое!
- Ванечка, - Глеб Юрьевич улыбнулся. – Неужели живого мамонта?
- Мы без Вас ничего не трогали,- аккуратненькая девушка с короткой стрижкой тихонько подошла с другой стороны. – Глеб Юрьевич, как Вася?
- Спасибо, Настя. – у профессора стало теплее на душе, - Вася с мамой поехал к морю.
- А мы поедем в лагерь! – рыжий подсолнух Ваня улыбался во весь рот. – Вон там, за углом ждет машина!
В лагерь добрались к вечеру, но все, кто был у костра, с нетерпением потащили прибывшего профессора палеонтологии к навесу, где велись раскопки. Коллега Глеба Юрьевича, носатый и бородатый дядька по имени Владимир Сергеевич, перепрыгивая через собственные мысли и слова, сбиваясь в рассказе, подвел его к каменной стене на дне семиметровой ямы.
- Вот, Глеб, гляди! – восторженно воскликнул он.
Глеб Юрьевич широко раскрытыми глазами смотрел на рисунок, сделанный человеком 150-200 миллионов лет назад: смелые охотники племени вскидывали руки с острыми копьями, целясь в огромного мамонта. Они бесстрашно шли навстречу опасности ради жизни своего племени. Многие из них остались лежать на земле, в пыли, под ногами зверя. А один маленький человечек, отбившись от остальных, падал прямо в яму к саблезубому тигру! И тем же кусочком угля внизу четко было написано «Здесь был Вася».
Глеб Юрьевич непонимающе растерянным взглядом посмотрел на коллегу и на студентов. Сразу же вспомнился Васькин рассказ об этой охоте и об этом рисунке! И как мог он, Васькин дед, поверить в корявое слово «психоз»!
- Глеб, тебе надо срочно в верхний лагерь! – носатый Владимир Сергеевич успокаивающе положил руку на плечо профессора. – Вот утром и поедем!
- Нет! – Глеб Юрьевич встрепенулся. – Сейчас! Володя! Едем сейчас!
Старенький УАЗик летел сквозь вечерние сумерки и сквозь время, столбом поднимая за собой дорожную пыль. А вот и второй археологический лагерь, довольно таки далеко от первого – там нашли стойбище древних людей Ледникового периода.
Глеб Юрьевич, наперегонки с Владимиром Сергеевичем, с фонариками, неслись туда, где их уже встречали коллеги и студенты.
- Смотри, Глеб, - Владимир Сергеевич, запыхавшись, спешил все рассказать первым. – Вот это – останки женщины, по-видимому шаманки или лекаря. Скорее – лекаря, т.к. тут их несколько, и вот эта – последняя. Только вот…
Глеб Юрьевич не дослушал коллегу. Он наклонился над бурыми костями древней прародительницы, которая была с самого края всего захоронения. Множество амулетов и оберегов украшали ее грудь. Она лежала, глядя пустыми глазницами в ночное небо. В правую руку было вложено копье, хорошо сохранившееся под толщей веков. А на левой Глеб Юрьевич увидел часы! Те самые электронные часы, что подарил Ваське его отец!
Профессор коснулся пластикового циферблата, стряхивая с него остатки песка и глины, как вдруг загорелся синий огонек, и часы заморгали, уверенно показывая время – 00 часов 45 минут!
С таблеткой валидола Глеба Юрьевича уложили в постель.
- Глеб, ты успокойся, - Владимир Сергеевич сидел рядом с постелью на ящике из-под каких-то реагентов. – Мы завтра утром снова поедем на озеро и начнем все с начала!
- Да, Володя – именно с Начала! – Глеб Юрьевич улыбнулся. – Если где-то произошла ошибка, всегда нужно возвращаться к Началу, чтобы исключить ее…
Ранним утром Глеб Юрьевич уже стоял на берегу Горного озера, где была найдена таинственная Динозавровая вода. Воздух был чист и прозрачен. Пахло хвоей, словно с мороза в дом внесли новогоднюю ёлку…
Расторопный коллега-океанолог тоже уже не спал – он суетливо шел по песчаному берегу, сердито пожимая плечами:
- Глеб Юрьевич! – сходу выпалил он. – Наши с Вами расхождения о природе этой древней воды проверить больше не представляется возможным! Вчера эта загадочная воронка захлопнулась в прямом смысле слова – с треском!
- Как это захлопнулась, да еще и с треском? – недоуменно спросил Глеб Юрьевич.
- Говорю же – в прямом смысле слова! Электрический разряд невероятной мощности! – продолжал ученый. – Она, воронка то есть, сломала и выплюнула на берег все наши приборы! А вместе с ними еще кое-что! Идемте со мной! Вам это должно быть очень интересно!
Они почти бегом шли вдоль озера, в нетерпении расспрашивая друг друга, и не находя ответа. Наконец, добрались до широкого песчаного пляжа, где лежала огромная, около пяти метров высотой, глыба льда. Края ее были неровными, лед голубовато-зеленый, с янтарными проблесками, совсем прозрачный. Внутри глыбы калачиком, словно котенок, свернулся огромный ихтиозавр, нежно и бережно прижимавший к себе… футбольный мяч, на котором почерком Глеба Юрьевича было написано «Моему Ваське в День рождения! Мы еще с тобой сыграем!»
Иллюстрация художника ТАТЬЯНЫ ЕМЕЛЬЯНОВОЙ