Шестимесячный Дима внезапно сильно заболел. В больничной палате они были одни – мать и дитя. Доктора и медсестры суетились, заходя то и дело к ним: прослушивали ребенка, делали инъекции,измеряли температуру, которая вот уже несколько дней не спадала.
Мама возле больного сына находилась постоянно. Она забыла сон и покой, не знала, какой сегодня день, число.
– Сыночек мой, сынуленька, выздоравливай, – шептала она. И тихо плакала. Много слез пролила над детской кроваткой молодая мама. Весь мир для нее сосредоточился в этой детской больничной койке, на которой лежал ее больной малыш.
Врачи и медперсонал делали все, чтобы остановить болезнь, спасти жизнь ребенку. И, наконец, жар у него постепенно начал спадать.
– Сыночек, открой глазки, улыбнись маме, – тихо говорила обретшая надежду женщина. – Я с тобой, родной. Ты скоро поправишься, и мы пойдем домой. Слышишь меня?
Дима открыл глаза:
– Мама. Мама.
И улыбнулся.
Женщина засияла: «Дима и впрямь выздоравливает, он слышит меня. Слава тебе, Господи!». И вдруг до нее дошло: «Дима заговорил! Она же собственными ушами слышала, как он произнес: «Мама». «Неужели он говорит? Ведь ему всего полгодика?»
– Сынок, скажи еще «мама», – попросила она ребенка. Но Дима уже спал крепким сном выздоравливающего человека.
С этого момента он быстро пошел на поправку. Повеселела мама, у нее появился аппетит. Но от сына она по-прежнему не отходила: кормила, меняла ползунки и простыни, а то и просто играла с ним. Он улыбался своей маме, хватал ее за локоны, когда она наклонялась к нему. А когда женщина брала сына на руки, тот сильно-сильно прижимался к ней, словно желая ее успокоить: «Не волнуйся, со мной уже все хорошо!»
Вскоре их выписали из больницы, за ними приехал папа, и все, счастливые, поехали домой.
…Дима рос умным , послушным мальчиком. И красивым. Не огорчал родителей . Только не говорил до двух лет. Вообще. Не могли понять, что с ним. Родители уже начали проявлять беспокойство, как неожиданно Диму словно «прорвало»: он заговорил сразу и много.
В школе все одиннадцать лет Дима слыл отличником, активистом, верным помощником Любови Николаевны в организации и проведении всех мероприятий. Дима был душой ученического коллектива, умным и способным, добрым и отзывчивым человеком. К общешкольным праздникам помогал составлять сценарии в поэтической форме. Заместителю директор по воспитательной работе лицея Л.Н.Цыгановой Дмитрий признался, что стихами заговорил в раннем детстве, в шесть лет.
Они были друзьями – ученик и педагог. Он мог поделиться с ней своими тайнами, советовался по вопросам «общения с девчонками». Любил читать вслух только что сочиненные стихи. Иногда читал и по телефону.
После школы, а вернее, лицея, Дима поступил в университет. Он продолжал заниматься стихотворчеством – муза его не покидала. Часто заходил в школу, подолгу засиживался в кабинете Любови Николаевны: рассказывал о своей учебе, интересовался школьными новостями и обязательно читал новые стихи. Иногда они вместе гуляли в городском парке. Не могли наговориться.
Молодая учительница всегда внимательно слушала своего юного друга. И тоже ему раскрывала какие-то секреты. Вспоминала детство… Много говорила о своей маме, о том, как однажды проснулась от ощущения, что ее оставили одну. Запомнился ей только порог – он стал для нее большим препятствием, она еле одолела его. На кухне мамы тоже не оказалось. Она заплакала, увидела в куче стираного белья не то мамин халат, не то мамино платье, прижалась и, плача, уснула.
– А было мне тогда, по словам мамы, полгодика или чуть больше. Я еще не ходила, – закончила свой грустный рассказ Любовь Николаевна.
И тут Дима, пораженный откровением своей молодой наставницы, рассказал свою историю. Ему тоже было полгода, когда он впервые произнес «мама», а потом на полтора года замолчал.
– Помню, как мне очень жаль было маму – она столько плакала, когда я болел. Может, я выздоровел оттого, что не хотел огорчать ее.
А Люба не помнила, как она из кроватки оказалась на полу.
– Наверное, нам с тобой, Димуля, наши ангелы-хранители помогли. А иначе это все удивительно и не очень понятно.