Мама с Любой жили одни в небольшой однокомнатной квартирке.
Мама стирала почти каждый день – по мелочи, вручную. В дни больших стирок включала недавно приобретенную «Оку».
Мама была в декретном отпуске, и все свое время посвящала любимой дочери.
…В этот день, с утра натаскав воды (удобств в доме не было), мама затеяла большую стирку.
Любаша спала, и мама, включив стиральную машину, плотно закрыла дверь в зал.
Через некоторое время к ним пришла посыльная из милиции. Она сказала, что «гражданка Баракова должна срочно явиться в райотдел к следователю по поводу развода с мужем.
И вручила Лизе повестку.
Посыльная ушла, а Лиза стояла на кухне в растерянности: «Как срочно? Куда я пойду, ведь у меня стирка и ребенка не с кем оставить». «Не пойду! – твердо решила она . – Потом, как Люба проснется».
Но ведь сказано было: «Срочно!» Не явиться в милицию, как велено, было боязно. Да что греха таить, кому охота иметь неприятности с этой самой милицией?
И Лиза решилась. Заглянув тихонько в комнату, убедилась, что дочь спит (а ей было всего-то чуть более полугода).
Наскоро переодевшись, мама выскочила из дома и бегом пустилась через огороды соседей, живущих напротив, быстренько проскочила мост.Всю дорогу до милиции она почти бежала.
У следователя, пожилого седовласого капитана, была недолго, тот оказался человеком с пониманием: Лиза сказала, что маленькую дочь оставила одну дома. Спящую.
Расписавшись в каких-то бумагах, выбежала из кабинета. Не шла, а опять почти бежала. Да, впрочем, бежала…
Дыхание перехватывало, спина вся взмокла – Лиза очень спешила.
Когда открывала замок, руки от нервного напряжения дрожали. Вошла в дом и – обомлела. На куче выстиранного белья, обхватив ручонками то ли мамин халат, то ли её платье, спала, Любаша.
Лиза сначала удивилась даже не этому, она понять не могла, как куча, сложенная ею на табурете, оказалась на полу? Или она в спешке забыла и сама поставила таз с бельем на пол?
Сбросив пальто, кинулась к дочери: у бедной мамы сердце забилось от боли и страха. Взяла ребенка на руки и, убедившись, что с Любашей все в порядке, облегченно вздохнула.
«Доченька моя!» – волнуясь, выдохнула она и прижала спящую дочь к себе. А та открыла глазки: «Мама!» – и крепко-крепко обняла Лизу за шею.
Какое-то мгновение они стояли так на кухне среди белья, стиральной машины и ведер с водой.
«Родная моя, прости! – шептала мать дочери. – Прости, солнышко мое ясное, небушко мое голубое… Прости»
А Любаша уже опять спала. Ведь самое главное – мама рядом.
Лиза положила дочку в кроватку, укрыла её и качала, напевая разные песенки. Забыв про стирку, долго сидела у кроватки, все еще не осознавая до конца случившееся. Просто сидела и тихонько плакала. Вначале до нее не доходило, как Люба, не умевшая еще ходить, оказалась в другой комнате. И как из кроватки она оказалась на полу?
И когда до матери дошел весь ужас случившегося, она еще горше заплакала.
И дочку свою Любашу она с этих пор никогда одну не оставляла. Та подросла и везде была с мамой. «Мамин хвостик», – подшучивали над ней добродушные соседки-пенсионерки. За водой мама и дочь ходили вместе, в кино – тоже. И даже играли вместе – на полу строили домушки и изображали из себя «соседок». Разговаривали на разные темы.
…С годами, уверовав в Создателя, Лиза вспомнила случай с дочерью и поняла, что её уберег Ангел-Хранитель А кто же еще?