Мои предки из Тобола. Предки мужа Черниговские.
В Оловянной на руднике муж был секретарём партийной организации. Боролся, чтобы рабочим улучшили условия. Чтобы был душ и места для отдыха. Шли аресты. Муж меня предупредил, что и его могут арестовать: « Будешь одна растить детей».
Невозможно описать всё горе, которое люди пережили. Крики! Слёзы! « Арестовали, увезли!» По ночам подъезжал чёрный «воронок» и увозил людей.
В шахтах люди умирали от силикоза. Условий никаких. Старые штольни. Аварии, люди погибали. Стоял стон.
Народ всю жизнь жил тяжело. Жили своим трудом. Хлеб сеяли. Делились друг с другом. У кого был конь – пахали. Я жала серпом. Вот жила у Луки 12 дней, он платил пуд зерна на день. Я привезла 12 пудов. И всё увезли государству сдавать. Налоги были на всё. Кормили людей – кололи баран, давали творог. Колхоз разорился. Нет никаких руководителей. Дети переживали голод, нужду. Матери плакали.
Началась опять война в 1941 году. Георгий из 10 класса ушёл добровольцем на фронт. Два месяца учился в Чите. И в Красноуфимске 6 месяцев. Затем увезли на фронт. Все дети подростки работали: Леонтий, Зинаида, Володя. А я ходила по степи, по бурятам меняла простыни, бельё, чтобы принести какой кусок детей накормить. Иду по степи. Не знаю куда. 45 километров в один конец. Теперь ноги мои плохо ходят. С Первомайска уехали на рудник Спокойный. Там прожили 15 лет. Муж ушёл на пенсию, мы переехали на курорт Дарасун. Там муж умер. Я осталась одна, но дети меня все навещали.
В войну ходила на старательские работы. Это было на Первомайске. Ходила со старшими сыновьями, Владимиром и Леонтием. Ходили в карьер, собирали металл и приносили домой. Сушили на печке, перебирали и сдавали государству по 4 копейки за килограмм. Металл «спедимен» нужен был для фронта. Зимы 1942 – 43 г.г. были холодные. Тамарочке было 5 лет, Боре 2 года, Пете 1 год. Они оставались дома одни. Дочь Зина 6 лет работала на электростанции кочегаром.
Хлеба давали по карточкам 100 грамм на иждивенца. Держала корову Маньку, да несколько курочек. Три раза за зиму сходила в колхоз Мажиева. Это больше 50 километров. За простыню, подушку буряты давали кусок сала, мяса или зерна. Ходила по степи с Леонтием, под снегом искали не убранное зерно. Молотили. На жерновах перемалывала и хлеб пекла. Заваривала муку – заваруха. Молока немного и дети сыты.
Дети выросли все здоровые. Я прошла за войну все Даурские степи. У других дети умирали от цинги. Мои не болели. На стол ставила квашеную капусту. Заставляла всех есть. Да картошка в «мундире». Летом всей семьёй ходили за ягодами, грибами. Ягоды приносили вёдрами. Грузди солили кадками. Старалась мужа накормить получше, когда он был дома. На фронт его не взяли: бронь. Надо было добывать вольфрам, олово. Да и было ему уже 50 лет.
В войну отчим ушёл к другой женщине, потом вернулся. У меня много родных. Только все друг от друга далеко. Сестра Татьяна живёт в Оловянной. Муж её Мадорный Володя погиб на войне. Она вышла замуж за другого Куприна Михаила.
После войны жизнь была не легче. Государству сдавали всё: молоко, масло, мясо, шерсть, яйца. Себе почти ничего не оставалось. Только для малых детей, да мужа поддержать. Вот как мы прожили. Как это мы всё пережили. Ночкой раздумываешь…
Мужа схоронила, жила одна долго. Да тяжело уж стало: дрова надо, воды надо. Сыновья сказали, что надо продать дом. Сыновей много. Все приглашали, да никому стала не нужна. Невесткам свекровь, как бельмо в глазу. Но от старости никто не уйдёт. Я тоже была молода и прожила со свекровью 10 лет. У свекрови был туберкулёз лёгких. Я за ней всё убирала и не боялась, что заболею. Я у детей жила за мной никто не ходил, я всё сама. От младшего сына меня забрал Пётр. Увёз в Свердловск. А потом Тамара меня забрала в Качканар. У меня комната. Телевизор. Тамара работает. Муж умер. Я за ним ухаживала. У него был рак.
Тяжело мне свою жизнь вспоминать. Сейчас бы пожить, да уж здоровья нету. Тамара на работе, а я пишу и плачу.
Кто прочтёт хотя бы эту страницу, поймёт, что я ничего не изменила и не прибавила к тому, что мама написала. Эта страница из её жизни. Это боль за ту прожитую жизнь, которую она отдала заботе о своих детях. И ни у одного из сыновей она не нашла ответного тепла. Я бы многое могла сюда добавить из маминых рассказов, где и как она жила у сыновей. Но не буду этого делать: иных уж нет, а с теми, кто остался не стоит осложнять отношения. Мамы не вернешь, и никто ничего не исправит. Спасибо, братья, что не забываете.
Добрым словом за рюмкой вспоминаете. Мама перед смертью мне сказала, чтобы я никому ничего не выговаривала. И я молчу ,стиснув зубы и прикусив язык, чтобы не поссорится.
Мамину исповедь я не сразу обнаружила. Даже не подозревала об её существовании. Спустя год, наверное, стала разбирать мамин архив и обнаружила тетрадь без подписи. Чуть не выбросила. Тогда и родилась мысль написать родословную. Это же такой богатый материал! Архив с документами отца, море документов, фотографий… Год разбирала почерк, приводила в порядок её изложение. Много повторов, что смогла разобрать, то и напечатала. Многое не разобрала, не поняла к чему относиться какая нибудь мысль. Пока я жива, всё это сохраню
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/03/07/1440