- Это знаешь, когда стоите вдвоем, с ясными глазами, держитесь за руки, а потом раз – и в омут. А в этом омуте темно и холодно, и руки вы разжимаете, и теряетесь. А найти друг друга сложно. И ты чувствуешь, что на глазах твоих наворачиваются слезы, и даже теплее становится от них. А потом ты выныриваешь с широко открытыми глазами. Но, ни чертей, ни друга.
- А если не заплачешь?
- Тогда вовсе холодно будет.
**
Среди небоскребов и вавилонских башен затерялся маленький полуразваленный двухэтажный дом. Может его просто еще не успели снести, а может просто не заметили, или какая-то сила отталкивала от него этих мелких рыб, которые замахивались на жилище сома. Но, факт оставался фактом – дом стоял. На втором этаже, возле окна еле-еле светилась лампа, дававшая надежду на завтрашний день. Этой лампы было достаточно, чтобы осветить грусть небольшой тени, жившей в доме. В черном кабинете, среди пожелтевших бумаг, в какой-то манящей сырости это тень жила уже третий год. Скорее, существовала.
Хотя, если бы освещение сделать лучше, да теплоты впустить в необогреваемый дом, эта тень обрела бы заметные контуры мужчины. Красивые когда-то руки, сейчас безумно худые и жилистые, как у старика, редкие волосы тусклого цвета, бугорки морщин и красные глаза от усталости и слез. Наверное, страшнее может показаться только тишина. А она просто окружала эту обитель. Было слышно малейший звук, который доносился из вне, но слышно было стенам и дому, а не тени. Тень сидела за столом, наблюдала за светом лампы и говорила одно-единственное слово: «Здравствуй». На коленях у нее лежала какая-то вещь, но что именно, видно не было. Тень была отрешена от безумств мира, а может и сама была частью безумного чувства людского бытия. Как тот священник, который отрекся от мирских благ ради слова Христова, так и этот человек-тень отрекся от окружающего мира и вот так сидел взаперти уже который год. Только вот ради чего? Или почему?
Где-то на глубине, где всегда темно, но где рука человека пробила туннели и провела электрический свет, проезжал поезд метро. В нем проезжали сотни историй меланхоликов с носовыми платками, и холериков на грани закона или собственных принципов. Гордость, ум, необъятное и невыраженное проезжало в этом поезде. Обманчивые звуки и несбывшиеся мечты, которые так и остались в недрах метро.
Около недели назад, в почтовый ящик возле входа на станцию метро, было кинуто письмо без адреса отправителя. Когда старушка-почтальон вынимала письма, оно выпало, его засосало сквозняком внутрь, оно полетело вниз по эскалатору, залетело в вагон поезда, протиснулось сквозь людские души и вынырнуло на другой станции. Письмо летало от станции до станции, пока не нашло нужный маршрут и не задышало воздухом на свободе. Через время оно отыскало улицу и дом, и его, мокрое и грязное, преподнесли на блюдечке адресату. Адресатом оказалось девушка, в черном платье с жемчужным ожерельем на шее, и такими же сережками в ушах. Письмо застало ее в разгар вечеринки по поводу её же Дня Рождения. Всё так же улыбаясь гостям, она одной рукой открыла письмо, в другой же держала бокал вина. Открыла и закаменела. Ожидания поздравлений сменилось ужасом. Хрустальный бокал выпал из ее руки и на смерть разбился.
Ей казалось, что она стоит с этим письмом целую вечность, врезая взгляд в темные буквы слова, одного-единственного слова, написанного в нем. Целая вечность ожидания и счастья, когда навсегда или что-то находишь. Или когда просто высыхают слезы и от неожиданности замирает сердце.
И вот она уже здесь, в старом разваленном доме, который когда-то променяла на вавилонскую башню. В доме, где когда-то светился яркий свет, слышен был смех и разговоры умных людей. В доме, где каждый взгляд был пропитан любовью и радостью. Теперь же она стояла на пороге этого черного кабинета, а перед ней стояла ее собственная тень – всё, что осталось от ее половины и от ее сердца. У нее было ощущение, что она находится в аквариуме, но отнюдь не с золотыми рыбками, а с каким-то до ныне неведомым животным.
Она осмотрелась вокруг – практически ничего не было видно. Она лишь успела заметить, что на столе стоял телефон, трубка которого болталась и невольно подпрыгивала, а в руке у тени был пистолет.
- Здравствуй, - еле слышно промолвила тень, - здравствуй.
**
- А что, если выныриваешь также вместе, держась за руки?
- А глаза также ясны, как при погружении?
- Да.
- Тогда это и есть счастие.