Моя бабушка Катя была очень большая и добрая. Когда она садилась в дедушкин «Запорожец», то кузов его проседал, почти касаясь брюхом земли. Дедушка Саша непременно шутил, что машина не сможет сдвинуться с места, но бабушка не обижалась, да и машина, прости Господи, ехала.
Бабушка вырастила трех сыновей, в том числе моего отца. Вытащила на себе, пока дедушка игрался в коммунизм, отказываясь взять у Родины лишние три копейки, полагающиеся ему, как герою и инвалиду войны. "Я не хочу, чтобы партия меня на себе тащила", - отрезал он как-то. Чтож, потащила бабушка. Когда-то он забрал её шестнадцатилетнюю из деревеньки на берегу Дона, повёз по послевоенным городам, селам. Она прошла с ним путь до самого его конца с таким терпением, которое я больше ни у кого не встречала. На старой фотографии с старшим сыном на руках она такая маленькая и хрупкая. А ведь дедушка был тот еще подарок: умен, высокомерен, горделив, в ярости страшен, ревнив до последнего своего вздоха, любитель, как выпьет, побуянить на философские и идеологические темы. Моя мама называет это черноусовской, по нашей фамилии породой, и кривится, дескать, я унаследовала все "распрекрасные" фамильные черты. Бабушка так не говорила, для нее я сызмалу была сказочницей - волшебницей, как и дедушка. Он тоже сочинял всякие небыли, да и она сама. И мы всегда ей верили.
Я почти не помню в своем детстве новогоднюю сказку о Деде Морозе, но очень хорошо помню бабушкину сказку о зайчике. Странный у нас это был зайчик, ночами он передавал детям колбасу и мясо. Случалось чудо обыкновенно в те дни, когда бабушка работала в вечернюю смену на своем консервном заводе. Вернувшись, она тихонько звала нас: "Дети, идите сюда, я вам от зайчика гостинцы принесла", а мы, конечно же, не спали. Рассказывала, что, дескать, ходила-ходила по заводу, встретила зайчика, а он спрашивает, хорошо ли себя вели твои детки... Детки, конечно, вели себя прекрасно. Бывало, зайчик приносил и пару конфет, но чаще не сладкий у нас был зайчик, а мясной. Зато бабушка всегда соглашалась налепить из гостинцевого мяса пельменей. Прямо ночью после смены на заводе. Помню: больше полуночи, бабушка, я, моя младшая сестра Катя и двоюродный брат Саня на кухне лепим огромные (с детскую ладошку) пельмени. Все в муке, весёлые, обсуждаем, как сейчас набьём животы и будем с ними набитыми спать. Нам тогда казалось это очень смешным. Может быть, потому что больше всех грозился съесть мой хилый двоюродный брат. Куда ему!
И тут появляется дедушка. Видно, расшалились мы совсем, что не заметили, как его разбудили: "Брысь по кроватям!". Разогнал в полминуты, только пятки засверкали. Лежим, скорбим по пельменям, прислушиваемся, что бабушка дедушке говорит. А она тихо-тихо...Потом вдруг его смех: "Зайчик говоришь?", да так с издевкой, по-черноусовски, как только может сказать настоящий интеллегент - коммунист простому заводской воришке, пойманному на поличном. И снова бабушка шепчет тихо-тихо... Пельмени были готовы через несколько минут, и бабушка тихонько позвала нас на кухню, где мы их также тихонько съели. Днём дедушка принёс нам мороженое и хитро улыбнулся: "Зайчик передал".