20. Разумный (продолжение)
Луч сознания с трудом пробивался сквозь тяжёлые напластования сновидений, стремясь к свету и холоду наступающего рассвета.
Я хорошо различал шум воды, но было непонятно, что это за вода и где я вообще нахожусь. Потому что забыл. Просто заспал! Так бывает – порой просыпаешься и не можешь ничего понять. Где ты, зачем здесь и даже как тебя зовут!
Всё же хотелось ясности, но никак не желали подниматься набухшие веки.
Наконец, оцепенение постепенно начало отступать, и мне удалось открыть глаза.
Серое холодное утро. Кругом камни и низкорослые искривлённые деревья с начинающей желтеть листвой. Пепелище костра. Повсюду разбросанные вещи. А вот и река! Она совсем рядом. Река шумит, бурля на перекатах, и её прозрачные, чуть синеватые струи с грохотом протискиваются под причудливое творение природы - ледяной мост, нависающий над сужением русла. За рекой скалистый хребет, обрамлённый снизу серыми россыпями. Клубы тумана. Они везде – над моей головой, над скалами, над рекой. Если же посмотреть направо, то можно увидеть, что там сквозь туман пробивается свет, постепенно растворяя своим теплом седую мглу. Это Солнце.
Такое привычное и, в то же время всегда неожиданно-новое Солнце! Скоро оно поднимется выше, растопит туман, и грани серых камней засверкают блеском бутылочного стекла.
Ну, вот! Теперь вспомнил!
Сегодня восемнадцатое августа 2010 года. А скалы, деревья и река – всё это родная планета Земля. Шестьдесят восьмая параллель северного полушария, Кольский полуостров, плато Ловозёрских тундр. Шестой день моего похода.
Кстати, чего это со мной сегодня творится? Отчего такая заторможенность?!
Я попытался встать на ноги, но и это элементарное движение удалось не с первой попытки. Всё тело, будто окаменело. Вероятно по той причине, что я находился продолжительное время в скрюченной сидячей позе.
Задремать сидя у костра после тяжёлого дня вполне естественно. И даже глубоко заснуть тоже нормально. Но лучше, конечно, это делать лёжа и, желательно, в тепле.
Ох! Как же скрипят все эти суставы и сочленения! Кровь наполняет ранее недоступные ей капилляры, и, как следствие этого, по всему телу ощущение как от покалывания иголками.
Я сделал шаг в сторону от того места, где только что сидел, при этом случайно задев босой ногой за котелок, и тут же свалился кулём от нестерпимой боли в пальцах правой ноги. Даже заорал.
Вот чёрт! Оказывается, что я, проснувшись сегодня, вспомнил далеко не всё. Например, забыл о том, как вчера умудрился повредить эту ногу при совершении брода.
Сбитый ноготь на пальце почернел, и из-под него снова сочилась кровь.
Как я мог про него позабыть?!
И ещё этот сон!
…Я долго лежал в неудобной позе, терпеливо выжидая, когда затихнет боль в пальце. В бок впился острый осколок каменной породы, а пролитый при опрокидывании котелка чай своими ледяными пальцами стремился проникнуть в рукав штормовки, но мне было не до удобств. Имелись дела и поважнее – почему-то хотелось вспомнить во всех подробностях детали предыдущего дня, а, главное, сна, что мне приснился минувшей ночью.
Такой необычный «цветной» сон!
Сон, как ретроспекция цепочки событий, сопровождавших меня последние дни. Находка следа. Смутные намёки бабушки из егерского кордона. Встреча на тропе. Кости под скалой на выходе из распадка. Пропажа ботинок. И, наконец, эта травма на переправе через реку. Событие, на первый взгляд вроде бы и не связанное с остальными. Но это только на первый взгляд.
Что же было дальше?
Трудный путь по тропе вдоль берега реки. Мелькание перед глазами окровавленного носка на повреждённой ступне, далёкие заросли, до которых обязательно надо было добраться. Этот заяц на тропе. Он был на самом деле, или это просто фрагмент сна?
Был ли зайчик-то?!
Не отвлекайся! Дальше!
Дальше был долгожданный привал в излучине реки среди зарослей карликовой берёзы. Ледяной мост. Грохот воды в сужении русла. Заготовка дров, разведение костра, и так далее, и тому подобное. Всё, как обычно. А потом я, кажется, заснул. Не стал ставить палатку, чтобы не растревожить палец в спальном мешке и заснул сидя, устроившись напротив костра.
И вот он - этот сон!
В памяти отчётливо, словно это произошло наяву, запечатлелся резкий запах, исходивший от существа, что подсело к костру. Словно сотня дворовых кобелей собралась в тесном помещении. Надо сказать, я раньше никогда не чувствовал запахов во сне. Помню тяжёлый взгляд его красноватых, глубоко посаженных глаз. И прикосновение сильных пальцев к руке. Он как бы кое-что вложил в мою ладонь. И не просто кое-что, а мои, пропавшие несколько дней тому назад часы.
Привидится же такое!
Затем ещё что-то, довольно смутно…
Да! Их было трое. В конце сна они все вместе уходили по льдине, и, прежде чем окончательно раствориться в сумерках, находившийся среди них старик обернулся ко мне, поднял руку и махнул ею в том самом направлении, куда мне надлежало двигаться. А конкретно, вдоль русла реки Светлой. Я этот жест почему-то понял именно так.
Да что мне дался этот старик!
Я вдруг неожиданно прервал свои воспоминания и, побуждаемый глубинным порывом, переполз к месту, где спал и принялся ощупывать матерчатые изделия, служившие минувшей ночью в качестве подстилки.
Спальный мешок – ничего, кроме мелких веточек. Свитер, носки, запасная майка – тоже пусто. Впрочем, стоп! Погоди-ка!
Что это?!
Под смятой материей распознавался какой-то предмет. Небольшой и поразительно знакомый на ощупь!
Ну! Откинь скорее тряпку!
Я долго не решался это сделать. Заворожено смотрел на тыльную сторону прижатой к майке ладони. Будто изучал топографию прокопчённых пор кожи, разветвлённую сеть натруженных вен, да траурные овалы под кончиками ногтей.
Давай же!
Я отбросил майку, и вот уже у меня в руках то, что я ожидал и, одновременно страшился увидеть.
Это были МОИ ЧАСЫ! Изуродованные до неузнаваемости, с разбитым стеклом, погнутыми стрелками, с изжёванной и побелевшей половинкой ремешка. Но, безусловно, мои!
Так это был не сон?! Или я действительно сошёл с ума?!
«…Ты не должен был не только мне рассказывать об этом, но даже и смотреть на след! …Собака знает, я знаю, один ты ничего не знаешь!» - в который уже раз застучали кровью в голове слова, когда-то сказанные бабулей.
Меня почему-то сильно затошнило. Продолжая сжимать в руке находку, я поднялся и проковылял к недалёкому берегу. Там, стоя на коленях и упираясь руками в шаткие скользкие камни, я, корчась в судорогах, отдал хрустальным струям всё, что имел в себе на данный момент времени. Потом опустил голову в воду и долго держал её там, прислушиваясь к гулу потока и грохоту несущихся по дну камней. Держал до тех пор, пока от ледяной стужи не заломило в висках.
Ну, что ж! Что было – то было! Теперь надо жить, а, значит, питаться, приводить в порядок снаряжение и отправляться в путь-дорогу.
«День короток, вечер длинный…»
А до маленького посёлка Ловозеро ещё много километров пути. Только бы дойти, а уж там…
* * *
Я шагал по тропе, практически, не останавливаясь. Даже перекусывал на ходу – сейчас был не тот случай, чтобы пренебрегать экономией времени. Двигался медленно и осторожно, опасаясь вновь разбередить травмированный палец. Хорошо ещё, что местность, в основном, шла под уклон. Боль в ноге то несколько стихала, то возвращалась с новой силой. А во всём остальном теле продолжал разгораться жар. Импровизированная обувь, сооружённая из носков, майки и бинтов пропиталась пылью и промокла насквозь. В сухих местах она задубевала, рвалась и сильно натирала ступню. Теперь уже болела и пятка. Скорее всего, на ней назревал волдырь.
К полудню впереди стали различимы очертания озера Пальга, что расположено в двух километрах севернее русла Светлой. Этот факт несколько стимулировал мои силы, но я не хотел особенно обольщаться. Во-первых, оно было ещё весьма далеко и, чтобы добраться до него потребуется остаток дня. А во- вторых…
Ну, положим, дойду я до этого озера и там переночую. А дальше? Ведь это ещё не конец пути!
Общеизвестно, что от северного берега озера есть дорога в посёлок. Но не менее общеизвестно и её состояние. Это отнюдь не шоссе и не уютная тропинка в светлой рощице. Это просто колея, пробитая когда-то вездеходом. Две параллельные глубокие канавы, заполненные водой, заваленные буреломом и камнями. Идти по ней – всё равно, что пробираться вдоль линии фронта! Кроме того, местность после озера пойдёт резко под уклон. Горный ландшафт сменится на таёжный. После реки под названием Сергевань начнутся низменные болота и многочисленные ручьи. А в каком состоянии переправа через эту реку, и существует ли она вообще – об этом история с географией скромно умалчивают.
Эх! Надо было всё же пробиваться в Ревду. Тяжело, но, по крайней мере, тот путь известен. Но чего уж теперь! Теперь остаётся только идти вперёд. Вот так – от ориентира к ориентиру, от скалы до ручья, а от него до следующей скалы.
Чёртов рюкзак! Как его ни опустошай, легче он не становится.
Всё! К чёрту! Наверное, это было не самое мудрое решение отправиться сюда на поиски экзотики! Да и чего я нашёл?! Вообще-то многое, но каков от всего этого прок? Что у меня имеется в наличии? Фотография следа?! Всего лишь изображение, подобное тому, какое можно легко скачать с интернета, сидя дома в тепле и уюте! Надо было просто взять и поехать к Белому морю и обязательно с кем-нибудь. Не очень далеко от человеческого жилья. Сидели бы сейчас, с удобством устроившись задницами, на прибрежной скале, и смотрели бы вдаль. На птиц, на острова. Бродили бы по полосе отлива и фотографировались на фоне волн и живописных берегов. Разглядывали бы медуз и морских звёзд, застрявших в лужах между камнями. А вечерами пили бы водку у костра и болтали о жизни.
Но ведь знаю! Это я только сейчас так думаю, когда мне не очень-то хорошо. Вот доберусь до дома, засуну прокопчённый котелок в мешок на балконе, заберусь в тёплую ванну и решу, что был абсолютно прав, избрав именно этот маршрут. Так непременно будет, а пока…
Пока надо продолжать переставлять ноги. Только и всего!
Легко сказать - трудно сделать! Попробуйте-ка попереставляйте, когда у вас от малейшего неверного движения возникает резкая боль в пальце и отдаёт во всю ногу, до самого колена. А на пятке волдырь всё продолжает набухать. Уж лучше бы поскорее лопнул!
Давай, давай! Надо, во что бы то ни стало, прошагать часа три-четыре, а уж потом устраиваться на покой. Лучше, если на берегу озера Пальга.
С той позиции, где я теперь находился, озеро просматривалось уже полностью. Серебристая водная гладь, зажатая между двух гор, несколько островков на ней. Склоны гор и сама ложа долины озера поросли лесом.
Я достал бинокль, чтобы более детально рассмотреть рельеф, и тут, подняв уровень объектива чуть выше, заметил в поле зрения ещё кое-что. Мне показалось, что там далеко за синими волнистыми холмами сквозь серую дымку просвечивает нечто похожее на рукотворное сооружение. А, подкрутив немного колёсико, убедился, что это не мираж.
Вот он - посёлок Ловозеро! Но как же ещё до него далеко!
Достав карту, я утвердился в своём предположении. По прямой линии будет километров пятнадцать. А если по рельефу?
Пожалуй, не меньше тридцати! Учитывая моё теперешнее состояние, три дня пути. И это при самом благоприятном раскладе.
Оставалось только превозмочь соблазн передохнуть и продолжить движение, как бы трудно не было. При этом меня подстёгивала ещё одна рациональная мысль – продуктов питания оставалось совсем не много.
Да! Попал в переплёт! Как бы мне не пришлось в конце пути питаться одними ягодами! Если вообще когда-нибудь удастся достигнуть этого конца!
Я вдруг неожиданно остро почувствовал, где теперь нахожусь на самом деле, шагая по этой жёсткой тропе. Нет, не в географическом смысле, а в самом, что ни на есть, истинном.
Я на перевале. На перевале между двумя соседними, и, хоть непосредственно и не враждующими, но вечно чуждыми мирами. С одной стороны перевала мой мир, где я провёл всю жизнь, довольно комфортно себя чувствуя. Вон виден его атрибут – маленький посёлок Ловозеро. Проступает своими неясными очертаниями сквозь вечернюю дымку, висит блеклым пятном над синими волнистыми далями. Там меня ожидает свет, тепло и старенький больной, но такой надёжный «Икарус», планирующий отправиться на запад. Он меня обязательно заберёт с собой. В какой день и час – неважно, но, непременно заберёт!
По другую же сторону этого перевала не мой – ЕГО мир! Он здесь свой, и ему в этом мире хорошо. Ему не нужен автобус. В автобусе для него плохо пахнет. А в его мире плохо мне, и ничего с этим не поделать, как ни напрягайся. Как ни старайся его понять – всё равно не поймёшь. Может, полюбишь, но не поймёшь.
Почему? Почему он возвратил мне часы?! Что его побудило сделать это? Вернул чужую собственность ради торжества справедливости?
Но для него не существует понятия собственности. Понятие собственности придумали люди.
Мне никогда ничего не понять! Да и стоит ли стараться?!
Сейчас моя задача продолжать движение по этой тропе до тех пор, пока она не превратится в широкую дорогу. Пусть грязную, глубокую, но такую уютную колею. И из этой колеи я совсем перестану видеть его мир. Так и буду жить. И лишь иногда, поднявшись на очередной бугор из низины суетных дел, и обернувшись, увижу вдали вздымающуюся серую громаду скал и вспомню что-нибудь малозначащее. Пологую волну, набегающую раз в минуту на округлую прибрежную гальку, одинокого муравьишку, ползущего по выбеленному временем стволу, звук шлёпнувшей по ткани палатки капли. И опять захочется отправиться туда, и я пойду. И его мир примет меня, конечно, не «с распростёртыми объятиями», но примет. «Проходите, пожалуйста, будьте, как дома!» Даже кое-что покажет в своём хозяйстве. Но я так и останусь в нём гостем на короткое время, так и не запомнившим толком, где в этом мире столовая, а где отхожее место. Потому что когда-то давно я тоже был в этом мире хозяином, но прошло столько веков, что я уже и забыл, когда это было, и было ли вообще. Я отсюда тогда уехал, устроился на хорошую работу и женился на инопланетянке.
Судьба!
Ну! Хватит мечтаний!
Вперёд! Вот так! Первый шаг – он самый болезненный, следующий уже легче. Вот так! На четыре шага вдох, на шесть последующих - выдох. Четыре шага – вдыхаем, шесть шагов выдыхаем. Четыре шага – вдох…
А вот впереди подъём. Как же он сейчас некстати! Не длинный, но весьма крутой.
«…При долгом хождении нужно по возможности стремиться ставить ноги на одну линию. А на склоне, если он достаточно крут, полезно надеть перчатки и идти, опираясь не только ногами, но и кулаками…»
Откуда это? Скорее всего, из какого-нибудь пособия по выживанию в экстремальных условиях. Всё ясно! Начинаю мыслить цитатами. Это подсознание пытается защитить организм от наступающего коллапса. Скоро буду одним сплошным цитатником. Знаю по опыту. А, кстати, перчаток у меня уже нет. И не помню, где они...
* * *
Начинало смеркаться, когда мне почти удалось добраться до озера, но вдруг неожиданно потерялась тропа. Я как-то незаметно с неё «съехал», и теперь надо было выбираться к берегу.
Здесь был лес, усыпанный каменными обломками, и моя скорость передвижения упала, практически, до нуля. Какое-то время я брёл зигзагами, бездумно, «на автомате», продираясь сквозь бурелом, скальные нагромождения, а порой утопая по щиколотку в маленьких болотцах. Нога больше не болела, а, точнее, я просто перестал её чувствовать. Всё стало безразличным, единственное, что я понимал, так это то, что сил больше не оставалось ни на что. Даже, чтобы остановиться. В голове было пусто, лишь крутились разрозненные цитаты.
Вот и потерянная тропа, но, даже найдя её, я не испытал никаких положительных эмоций. Тропа – так тропа! Какая разница?!
А цитаты всё продолжали своё коловращение. Теперь они уже заполнили всю «оперативную память» моего мыслящего аппарата.
«…При долгом хождении…»
Нет! Нет у меня никаких перчаток. Сгорели, наверное. В костре сгорели.
В костре? В каком костре? Где костёр?
« …Костры горят горючие, ножи точат буланые. Хотят козлёночка…»
«…Широкий выбор микроволновых печей…»
Это был уже самый настоящий бред с редкими выбросами в зону сознательности.
« По данным проведённых обследований, санитарное состояние точек, где производится торговля шаурмой…»
«…Число жертв пожара в ночном клубе «Хромая лошадь…»
Сам я сейчас как хромая лошадь!
«…Чую, барин, жильё близко. Дымом тянет!»
«…В костёр его, самозванца!…»
В очередной раз на мгновение наступило просветление. Рассудок каким-то образом прорвался через частокол цитат, и я вдруг увидел то, что уже давно подсознательно обнаружил, но не мог воспринимать как реальность. Мешали цитаты. А, может, именно они вели меня в нужном направлении, пытались повернуть лицом к этой реальности, да я от них увёртывался, поражённый чувством жалости к себе…
«Карлос Кастанеда и его…»
Оказалось, что в каких-то пятидесяти метрах от меня и чуть ниже, на берегу озера полыхает большой костёр, а вокруг него мельтешит несколько фигур.
Я сделал три-четыре глубоких вдоха-выдоха и постарался внутренне собраться, чтобы явить свою персону людям у костра, кем бы они ни оказались, и при этом «не потерять лица». Было почему-то немного стыдно за свой внешний вид. Особенно меня удручало даже не столько состояние моих ног, а, как ни странно, рук, кисти и запястья которых за последние сутки покрылись «цыпками», как у ребёнка эпохи «оттепели» шестидесятых.
* * *
… Это были они. Все пятеро. Сидели на брёвнах, уложенных квадратом вокруг костра, и мирно беседовали. Над пламенем висел большой «артельный» котелок, и в нём булькала вода.
- Ужин готовите?
Собственный голос показался мне слабым и беззащитным, как у блеющего ягнёнка.
Они разом обернулись в мою сторону. Какое-то время удивлённо рассматривали меня, особенно ту часть тела, которая предназначена для ходьбы. Девочка Даша даже приоткрыла рот. Казалось, сейчас прижмёт ладони к щекам и произнесёт спасительное: «Ма-а-мочка!».
- Здра-а-ссте! – только и смог выдавить из себя гитарист Дима.
Остальные продолжали демонстрировать ступор.
Ловчее всех оказалась Люся. Она первой пришла в себя «от пережитого». Вот так жизнь проверяет людей на прочность.
- Что это у вас с ногами? – строго вопросила она.
- С ногами? Да так, ничего особенного! Это ноготь. Ноготь я сшиб!
- Ноготь?! Какой ноготь? То есть, почему сшиб? А где ботинки? Что случилось?
- Какие ботинки?
- Ну, ваши, разумеется! Не мои же!
Хватило сил пошутить.
- Ботинки я сдал в ремонт!
- Гы-ы! – вяло отреагировал на шутку Дима.
И тут началось!
- И чему ты скалишься-то, придурок! – прикрикнула на него Люся, - Воду быстро снял и в чистую тарелку налил! Дашка! Рот закрыла и аптечку сюда. Кто у нас за медикаменты ответственный?! Не забыла?
- Я! За медикаменты я…
- Вот, вот! Раз ты, так сама и неси!
- Кирилл, помогать будешь! Доставай фонарь!
Это уже ко второму пареньку, тому, который без гитары.
- А ты чего стоишь? Садись! Сейчас устрою тебе ремонт! Шутник! Ноготь у него, видите ли, сшибся! Садись, не теряй время!
- Зачем?
- Затем! Педикюр тебе буду делать!
Вот и мне досталось. Разумеется, поделом!
Всё? Всех обошла, никого не забыла?
- И, может, кто-нибудь догадается подвинуть свою жопу, чтобы человеку сесть?!
Так! Это уже называется «контрольный выстрел в голову». Теперь уже точно закончила.
- Эти твари меня сегодня вконец задолбали! Когда только спать упадут?! Серёжа! Я тебе уже час назад говорила, что надо в костёр больше сырых веток! Ты чем слушал-то меня?!
Ну, да! Как это я мог не учесть, что ещё существуют комары и руководитель?!
Не знаю, что явилось главной причиной окончательного упадка моих сил – травма, усталость или взрыв Люсиных эмоций, только я, «сжав остаток воли в кулак» и, стараясь сохранять видимость достоинства, нашёл их резерв, чтобы опуститься на бревно тем самым местом, каковое чужое только что послушно подвинулось.
Ex tempore…
* * *
- Господи! А гною-то! До чего же человек себя довёл!
- Ы-ы-ы-ы-ы-ы!
- Знаю – больно. Ну, придётся чуть-чуть потерпеть. Зато потом новенький вырастет. Розовый такой ноготок!
- Ему бы сначала водки стакан для наркоза. Как на передовой! – расслышал я чей-то голос сквозь вязкую пелену.
- Тащи! Ещё и теперь не поздно! Водки выпьешь?
- Хотел бы я посмотреть на того, кто в моём положении сейчас от неё отказался бы! И сигаретку заодно достань, пожалуйста, у меня из кармана. На закуску!
На! Мою докуришь!
Дальше – смутно…
* * *
Приближалась середина ночи. А, может, ночь уже прошла через свою середину.
Такой вывод я делал не безосновательно. Потому что даже здесь, на этой широте небо было почти чёрным. Тусклые звёздочки-светила над головой, яркие звёздочки-искры от горящего костра перемешивались между собой, и я какое-то время играл с ними, мысленно отделяя одни от других.
Я обнаружил себя лежащим на спине и упакованным в спальный мешок в стыке между брёвнами. Голове было прохладно, а ногам жарковато. Палец больше не болел, лишь слабо пульсировал. В целом, мне было хорошо, я мог так лежать бесконечно, рассеянно прислушиваясь к их разговорам и исполняемым песням. Купол неба над головой, втиснутый между верхушками елей, медленно вращался. Сначала в одну сторону, затем, после короткой паузы, в другую. Но я-то догадывался, что это вовсе не купол вращается, а моё, искажённое алкогольным наркозом, восприятие действительности. Впрочем, благодаря живительному воздействию свежего воздуха, процесс вращения купола постепенно затухал, и я уже начинал более адекватно судить об окружающем.
* * *
…
- Ну, что? Проснулся? Как дела? Нога болит?
- Выражаясь в стиле голливудского кинематографа, со мной всё в порядке.
Язык пока не очень слушался.
- Раз чувство юмора осталось, значит, будешь жить! Спать ляжешь в нашей палатке.
Несколько позже, когда, поддерживаемый за локоть девочкой Дашей, я послушно перемещался к предназначенному месту ночлега, тогда-то мне и открылась самая страшная тайна всех времён и народов.
Приблизив, согласно свойственной ей манере, свои губы почти вплотную к моему уху, она горячо прошептала следующее.
- А я знаю, кто украл ваши ботинки!
- Кто же?
- Снежный человек - йетти, вот кто! Ой, пожалуйста, не отрицайте, но только никому не говорите о том, о чём мы оба знаем, а то они будут над нами смеяться. Вы мне обещаете?
- Клянусь всеми оставшимися у меня ногтями! Эту нашу тайну я заберу с собой в могилу!