Я еду в город на автобусе. Ко мне рядышком подсаживается пожилая знакомая женщина. Поздоровались. Она знает, что я учитель, ей не терпится поговорить со мной, поделиться впечатлениями о нынешних детях:
-Вот, - заговорила она, - смотрела недавно по телевизору передачу, как врача одна девчонка опозорила. Обвинила его, как уж это слово-то называется, дай бог памяти, да, вспомнила, - в педофилии. Да разве мог врач такое сделать, как ей, паршивке, в голову такое прийти могло? На фотографии она в таком виде…Всё на показ. Да она сама кого угодно… А отец её? Видно, что пьяница. Или с похмелья. Даже не знает, какие у неё оценки, как она учится, какие любимые у неё предметы. Учителей, и то не знает. А ещё врача обвиняют. Уж постыдились бы хорошего человека позорить.
Женщина немного успокоилась, потом, словно спохватилась, что перед ней учитель, а не врач, стала говорить о себе, о своём детстве.
-Я ведь тоже маленькая была, но боже упаси что плохое про учителя сказать. А учились мы в деревне, в одном кабинете два класса: первый и четвёртый. Я в первом классе училась. А была, видно, бестолковая. Решаю задачу, решаю, а сама ничего не понимаю и ничего у меня не получается. Учитель подошёл ко мне, посмотрел, схватил за космы да головой и стукнул о парту. А парты раньше другие были, с крышками, и крышки крепились петлями на шурупах. А петли выступали поверх крышек. Так он как стукнет меня головой о крышку, я носом-то и угодила в выступ петли. Батюшки мои: переносицу-то он мне повредил! Вот ведь как сильно стукнул. Понятное дело: мужик он сильный был, а я что, девчонка маленькая. Крови не было, лишь вода какая-то закапала. Я испугалась, и учитель тоже испугался и повёл меня к директору. Директор и говорит мне:
-Ты уж не рассказывай бабушке правду-то, а то ведь учителя посадят. Скажи, что упала и стукнулась о бревно.
Я так и сделала: пришла домой и рассказала бабушке, что упала и нос себе разбила. Бабушка посмотрела на меня, сказала, что всё пройдёт. Да и что она могла сделать? Не в больницу же везти. На чём? Раньше автобусов не было, а о скорой помощи мы и не слышали.
Но ведь правду в деревне всё равно не утаишь, сказала бабушке соседка, как всё было. И велела написать письмо в милицию, чтобы учителя за это посадили.
А что бабушка напишет, она была безграмотная, расписаться и то не умела, не то, что бумажку в милицию писать. Ничего писать не стала и сказала соседке, что учителя ни за что не посадит. Будь что будет. А что будет? Нос у меня с виду-то не изменился, хотя переносица в этом месте мягкая, но не болит и, слава Богу!
С тех пор прошло уж много лет. И бабушка моя умерла, и учитель давно в могиле лежит. Когда я хожу на кладбище, сначала навещаю могилу бабушки, а потом захожу на могилку учителя, разговариваю с ним. Как с живым говорю.
-Не беспокойся,- говорю, - Владимир Степанович, - я тебя давно простила, спи спокойно, царство тебе небесное.
И мне на душе так спокойно становится, будто поговорила с живым, а то вдруг он обо мне плохо думал. А я о нём плохо не думала, и бабушка моя его уважала. К чему я говорю тебе всё это? Дети-то нынешние какие? Никакого уважения к учителям! Неслухи! А для нас раньше учитель - это всё! Что сказал-сделай! И даже если подзатыльник даст или линейкой по голове хулигану стукнет – не обижались! Заработал - получи! А сейчас? Батюшки! Да они учителей и не слушаются! Грубят, хамят, да ещё и обвиняют в этой самой, опять это слово забыла… Да, вспомнила, в педофилии обвиняют. Это ведь надо до чего додумались? Да разве учителя способны на это? Они же учителя, они же учат! Нет! Мы были не такие! Ей - богу не такие! Для нас учитель – это всё, это лучший, самый уважаемый человек в деревне был, даже если и наказывал. И правильно делал. Заработал наказание - получи! - повторила она словно заклинания эти слова.
Время за её рассказом прошло незаметно. Вот и город. Мы вышли из автобуса, попрощались, она пошла на рынок, а я пошёл по своим делам. И долго мне вспоминался это разговор, и мысленно сравнивал я тогдашних учеников и нынешних…
Да, меняется время, меняются люди. Но ведь есть среди пожилых людей такие, кто пронёс добрую память об учителе, хотя тот и не всегда был прав. Но он всё же был учитель, а для неё это многое значило. И потому дети её, внуки никогда не будут плохими людьми, потому что эта женщина воспитала в них чувство доброты и уважения к учителю, который выучил её; другим учителям, которые учили её детей и теперь учат её внуков.
Учитель… Для неё это не просто человек – для неё это такое необъятное чувство и понятие, которое может постичь лишь тот, кто душой, сердцем и умом своим может понять это, прочувствовать это и сохранить это в себе надолго, а, может быть, и навсегда.