Введение
Не представляет труда подметить антропоморфную тенденцию в развитии техники. Вот как ее выразил акад. И.И.Артоболевский: «Человек, как говорят философы, мера всех вещей. Человек не только сам прекрасно приспособился к своему окружению, но и приспособил к себе «вторую природу» - искусственно созданную им вокруг себя техносферу. Ручки управления всех механизмов, электрические рубильники и выключатели, дверцы и лестницы, автомобили и самолеты - все создано для человека и применительно к его габаритам» (Цит. по [1], с. 36).
Зададимся вопросом: а не приспособил ли человек точно так же к себе, к свойствам своего интеллекта и искусственную «интеллектуальную среду» - науку? Другими словами, не получается ли так, что мы, вглядываясь в зеркало природы в своем стремлении ее познать, видим в нем не только (не столько) природу, но и (сколько) свое отражение?
Основная идея настоящего доклада - показать, что субъективности в естественных науках (в смысле неосознанной антропоморфной тенденции) много больше, чем принято считать, и наметить пути ее преодоления.
Доказательство достоверности идеи
Отметим некоторые важные факторы эволюции живого на Земле, имеющие прямое отношение к становлению к становлению человеческой науки как общественного явления.
1. Появление благодаря фотосинтезу вторичной (кислородной) атмосферы. Без нее энергетическое обеспечение достаточно развитых форм жизни было бы невозможно; по-видимому, не были бы обеспечены условия для возникновения и развития организмов с нервной системой.
2. Квазиупорядоченность земного мира во временном и пространственном смысле (например, смена времен года, дня и ночи, чередуемость рядов ощущений при перемещении живого существа по земной поверхности и перпендикулярно к ней). Это создало предпосылки для выработки условных рефлексов. (См. [2] ).
3. Появление высокоскоростных биохимических реакций, инициируемых ферментами. Они стали физиологической основой для предвидения будущего по его признакам, имеющихся в настоящем (т.е. для опережающего отражения).
4. Включение механизма отбора (т.е. элиминации слабо адаптированных особей) уже на ранней стадии эволюции животных. Это предопределило формирование реакций доминантного типа (выход из опасных для жизни ситуаций, погоня за добычей, борьба за полового партнера и за доминирование в стае) и принцип доминанты в деятельности нервной системы [3].
5. Достаточно продолжительное действие механизма отбора. Это конкретизировало и дифференцировало критерии отбора. Эволюционный «интерес» животных очень рано проявился в таких оценках явлений и ситуаций: опасно - неопасно, съедобно - несъедобно, выгодно - невыгодно, комфортно - дискомфортно, надежно - ненадежно. Таким образом, бинарная логика, склонность к дихотомически разделенным понятиям -- это эволюционное приобретение, имеющее миллионнолетнюю историю.
6. Переход прапредка человекообразных обезьян -- пятипалого плацентарного животного - к древесному существованию. Это стало началом длительной эволюции зрительного анализатора, обеспечившего адекватную ориентацию в сложных условиях существования. По-видимому, уже тогда, у праобезьян, зрение стало главным процессом ощущения, потеснив обоняние и слух. [4]
7. Переход человекообразных обезьян к прямохождению. Это дало новый стимул развития органов зрения. Человеческая наука в результате такой эволюционной предыстории оказывает определенное предпочтение зрительным структурам.
8. Переход ко всеядности, освоение огня. Эти два эволюционные события, обогатив мозг питанием и уменьшив непродуктивное для мышления время переваривания пищи, способствовали расширению возможностей коры головного мозга первобытного человека к образованию нервных связей.
9. Возникновение и развитие совместного труда (охота и рыболовство, земледелие и одомашнивание животных). Все это шло в параллель с формированием речи. С ее появлением возникает социальное наследование жизненного опыта -- прообраз преемственности знания в науке.
10. Усложнение социальной среды обитания человека (подключение межплеменных отношений). Из-за них выросли ставки разума в борьбе за выживание. Развитое сознание человека современных эпох имеет эволюционно унаследованные черты: ограниченный объем поля сознания, предопределенный механизмом доминанты, и последовательный характер действия. Логичность и последовательность изложения, столь ценимые нами, представления об убедительности и доказательности доводов, большая редкость синтетических, обощающих идей в науке (да и в жизни тоже) - все это проявления названных свойств человеческого интеллекта.
Приведенные положения, как нам кажется, позволяют сделать вывод об обусловленности человеческой науки всей предшествующей эволюцией живого на Земле. Так, становится понятным принцип формирования научных понятий (дихотомическое разделение, ограничение лишь небольшим числом признаков и свойств, притом жестко фиксированных): ведь человек сформировался в условиях, опасных для жизни, требующих от него быстрого реагирования; уход в условия безопасные, более стабильные часто был необходим для выживания. Даже логика, главный метод научного исследования, в земных условиях сформировавшаяся как двузначная, показывает cвою зависимость от эволюционных факторов (см. выше пп. 5 и 10). Что уж тут говорить о других научных методах.
Итак, человек - продукт земной эволюции. Его наука - во многом «человеческая», отражающая эволюционно обусловленные особенности и свойства его интеллекта.
Области научного использования идеи
Во вводной передаче, посвященной космическому языку «линкосу» [5] и предназначающейся внеземному получателю, автор линкоса, голландский математик Фройденталь, предполагал сообщить, как образуется натуральный ряд чисел, считая, без сомнения, что натуральные числа должны быть известны науке любой цивилизации. В связи со сказанным выше в этом можно сомневаться. В самом деле, понятие натурального числа естественно лишь в мире, где имеются множества достаточно стабильных объектов, к тому же визуально или как-нибудь еще различимых. Для какой-нибудь цивилизации плазменных сгустков [6] натуральное число вполне может быть понятием высшего уровня абстракции, а то и вовсе неприемлемым (из-за его ненаучности!)
Возникает вопрос: а имеет ли наука космически объективное содержание, не зависящее от особенностей интеллекта ее творцов-психозоиков? И если «да», то как его отыскать?
Решение этой проблемы важно не только из-за возможности космических контактов. Оно имеет большой смысл прежде всего для земной практики человечества, научная мысль которого всегда стремилась освободиться от субъективизма всякого рода - этнического, религиозного, классового. Человеческого - в том же ряду.
Наметим подходы к решению проблемы. Прежде всего, сформулируем принцип толерантности [7], обладающий большой общебиологической значимостью.
На любом этапе эволюции и для любого существующего вида объем пространства видовых признаков есть величина ненулевая.
Справедливость этого утверждения легко показать рассуждением «от противного»: ведь полная адаптация вида к существующим условиям, т.е. отсутствие дисперсии признаков, означала бы полную неприспособленность к условиям изменившимся.
Можно думать, что если бы математика, универсальный язык науки, последовательно использовала этот принцип, т.е. перешла бы от жестких структур к мягким, «толерантным», то известная недостаточность математики в науках о живом [8] была бы преодолена. (О физическом аналоге этого принципа см. в [9]).
Принцип толерантности вбирает в себя следующие факторы эволюции:
• квазистабильность внешнего мира (без них не могут образоваться виды и наследственный аппарат);
• давление отбора не чрезмерно (природа не делает ставку лишь на совершенные организмы);
• недоадаптированность как необходимое условие стабильности вида.
Поскольку принцип толерантности характеризует земную эволюцию лишь в самом общем виде, то можно сделать следующий шаг: высказать (в качестве гипотезы для изучения) предположение, что этот принцип справедлив везде, где живые разумные существа возникают в результате эволюционного процесса. Тогда появится стимул выяснить: какая же наука (предположительно космически объективная) за ним стоит.
Другой подход к понятийному и методическому аппарату науки со стороны эволюционной состоит в том, чтобы, проанализировав подробно предэволюцию и эволюцию человека, понять не только его интеллектуальные особенности, но и физиологические (здесь многое уже известно) и психологические (включая изучение древнейших механизмов заблуждения, обусловленного приматом интереса над истиной). Это направление исследований, интересное для физиологов, психологов, психиатров, биологов-эволюционистов, было бы важно для очищения науки от заблуждений, освященных традицией, и всякого рода субъективизма, не только «космического».
* * *
Автор предлагает рассматривать этот доклад как довод за расширение общеакадемической программы «Человек, наука, образование: комплексные исследования» в пункте, касающемся анализа диалектики социального и природного развития человека (см. [10]). Ни эволюционного анализа понятий и методов науки, ни постановки проблемы космически объективном знании, насколько мне известно, она не содержит.
Литература
1. Шейнин Ю. Интегральный интеллект. - М., 1970.
2. Анохин П.К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. - М., 1968.
3. Русинов В.С. Доминанта. - М., 1969.
4. Холличер В. Человек в научной картине мира. - М., 1971.
5. Шкловский И.С. Вселенная. Жизнь. Разум. - М., 1976.
6. Третьяков В. Я понятно говорю?/ Химия и жизнь. 1983, № 6.
7. Третьяков В. Принцип толерантностi/ Наука i суспiльство (Киев). 1989, № 12.
8. На пути к теоретической биологии. - М., 1970.
9. Третьяков В.Н. Гипотеза о врожденной толерантности (внутренней неопределенности) как общем свойстве физических систем, в сб. «Нетрадиционные научные идеи о Природе и ее явлениях», т. 2. - Гомель, 1990.
10. Фролов И. Возвращение к человеку/ Поиск, 1989, № 16.
Опубл. в трудах Всесоюзной конференции «Нетрадиционные научные идеи о Природе и ее явлениях». -- Гомель, 1990, т. I, с. 3--9.
Примечание 24 февраля 2011 г.
Высказанное в моем докладе 1990 г. предположение о том, что мы, вглядываясь в зеркало природы в своем стремлении ее познать, видим в нем не только (не столько) природу, но и (сколько) свое отражение, получило своеобразную поддержку в публикации Иосифа Бродского*), датированной 1995 годом:
«Приходит в голову, что так называемое открытие – всего лишь проекция внутреннего на внешний мир. Что физическая реальность мира, или природы, или как его там назвать, всего лишь экран или, если угодно, стенка – с нашими собственными структурными императивами и неправильностями, написанными крупно или мелко на них. Что внешний мир – школьная доска или резонатор для наших идей и представлений о нашей собственной, в большой степени непостижимой ткани. Что в конечном счете человеческое существо не столько получает знания снаружи, сколько выделяет их изнутри.»
Правда, поддержка эта не полная, что приходится отметить. И.Бродский, будучи поэтом, по натуре своей не мог не стремиться к экспрессивному способу выражения, и его во многом солипсический взгляд на научное открытие лишь как на «проекцию внутреннего мира на внешний» это подтверждает. Такой подход, когда внешний мир лишь экран для проекции, по существу закрывает человеческую науку для исследований. Это представляется крайностью в сопоставлении с полупрозрачным зеркалом природы. Там допускается, что не только человек виден, но и сама природа, и потому стало возможным наметить новые, обширные области исследований на единой научной основе. См. об этом Национальная академия антропологии. Почему бы и нет?
----
*) Цитир. по: Бродский И. Избранное. – М.: Аттикус, 2009, с. 762.