Роман «Ниже-только вверх»
Первая часть « Гремучая смесь»
Авторы: Журавлев Сергей и Селюхов Андрей. 2011.
Отрывок
– Феликс Сергеевич, вот ваше новое жилье, – Глеб указал на фанерный короб и, не прощаясь, ушел в темноту.
«Парадокс, – ухмыльнулся вчерашний бизнесмен, разговаривая сам с собой. – Я, человек, поставлявший в Россию сигарет на миллионы долларов, курю какой-то «Памир» и к тому же прячу «бычки» по карманам».
И именно в этот момент его окликнули:
– Мужик, курить не найдется?
Феликс достал пачку и протянул мужику. Тот взял сигаретку и прикурил от сигареты.
– Соседями будем. Ну, пока!
– Пока.
Зайдя в лачугу, Феликс распалил небольшой костер из заготовленных дров. Попив воды, залез в спальник, завязал ушанку под подбородком и постарался скорее заснуть, пока тепло не ушло. На него нахлынули воспоминания…
Постоянно вычеркивая из памяти плохое,
вряд ли оценишь хорошее
«Это был ужин в одном из ресторанов Москвы. Как только я положил себе в тарелку мясную закуску, официант наполнил бокал красным вином из винограда, собранного в горных районах Чили. Напиток заиграл темным рубином в широком бокале. Взяв бокал за тонкую ножку, поднес его сначала к носу, а лишь потом сделал первый глоток. Вино, подобно прохладной волне прибоя, бьющейся о подножье гор и проскальзывающей в гроты, освежило рот. Но уже через мгновение напиток подарил мне ощущение знойного полудня, яркого и обжигающего. Послевкусие терпкое, слегка вяжущее, как поцелуй на закате.
Беру маленький кусочек твердого сыра, зажмурив глаза, ложу его на язык, и передо мною разворачивается другая картина. Хлев, наполненный запахом сена, навоза и звуками, издаваемыми скотом, к которым присоединяется журчание тоненьких струек парного молока. Неосторожно пророненные капли молока упали на только что скошенное сено. Вечерний покос. Поцелуй под небольшим стожком, сочный и тягучий, как сливки. Картины сменяют одна другую.
Официант подает спинку лангуста. Расслаиваю кусочек, и нежные меланжевые нити, белое с терракотой, пахнущие то ли домашним цыпленком, приготовленным на бульоне, то ли молочной телятиной, тают во рту. В узком высоком бокале мускатель венгерских долин прозрачен и чист, как бриллиант желтой воды, он играет в точечном свете фонарей, а запах дурманит сознание, рисуя картины зажигательного танца.
Развеваются ленты в косах красавиц, фигурами похожих на перевернутый бокал. Такой, как в моей руке. А музыка манит, кружит, как кузнечные меха, разжигая огонь страсти в молодом теле. Фейерверком искр брызжут угли и превращают вас в тореро, бросающегося в поединок страсти и разума. Нет сил продолжать, сносить невыносимое. Угли трещат, искры стегают меня, как кнутом по обнаженному телу. Тело воспалилось и кровоточит каждой клеточкой. Боже! За что, за что такая немилость?!
Я люблю и любил только тебя. Почему «убирайся»? Что значит «на коврик у кровати»? Кто звонит в колокола на рассвете?! Сейчас лопнут виски. С каждым вздохом усиливается ощущение невесомости в желудке.
– Брат, брат, ты где?
Не раскрывая глаз, на ощупь, ударяясь о косяки дверей, продвигаю тело в сторону брата. Распахиваю дверь. Вот он, незабываемый запах брата. Опускаюсь на колени и мордой брату в ухо.
– Брат, ну почему так плохо? – вместо речи какой-то животный, скорее утробный рык.
Брат молчит, он всегда молчит. А зачем ему сейчас что-либо говорить?
Жена, которую еле различаю через неподъемные веки, мне что-то нежно шепчет. Ничего не понимаю от непрерывной боли внутри пропитых мозгов. В ярости, вызванной неуважением ко мне и моему состоянию, набрасываюсь на нее с бранью. Наташа плачет. Вызываю машину, принимаю душ, привожу себя в порядок, захожу в спальню и прошу прощения у жены. Не дождавшись ответа, уезжаю на работу»
В реальность его вернуло какое-то шуршание. Феликс открыл глаза. Через дыру в потолке пробивался свет луны. В косом луче, словно в прожекторе софита, как звезда на подиуме, на его груди восседала огромная крыса и смотрела прямо в глаза. Ему показалось, что животное примеривалось, с чего начать трапезу. Похрустеть хрящами человеческого носа или полакомиться корочкой на обветренных и потрескавшихся губах, а глаза оставить на десерт и запить ужин, высасывая солоноватую жидкость? Крыса видела, что человек проснулся, но этот факт на нее не произвел никакого эффекта. Наверное, он был не первым в ее рационе. К тому же крыса знала, здесь ее территории и здесь она королева.
Сказать, что Феликс испугался, значит, не сказать ничего. Он завопил, отбрасывая крысу с груди, и поторопился вылезти из спальника. В костре еще остались дымящиеся угли. Феликс подбросил туда дров и отошел к стене, ожидая, когда разгорится костер. Первые языки пламени высветили картину, повергнувшую хозяина лачуги в панический ужас. Он увидел глаза! Много глаз! На него смотрело не меньше дюжины крыс. Кто-то из них уже добрался до его еды. Феликс выхватил из разгоревшегося костра головешку и ударил ей по ближайшей крысе. Увидев движущийся в ее сторону огонь, крыса издала дикий визг и увернулась от удара. Но огонь таки коснулся ее шерсти. Шерсть вспыхнула, и крыса, превратившись в горящий факел, нырнула в нору у стены. Большинство шмыгнули за ней, но несколько забралось в спальник.
Феликс стал выгонять крыс из спальника. Одна из них прыгнула ему на ногу и, цепляясь за одежду, в одно мгновение оказалась на спине. Феликс уронил головешку и стал стряхивать крысу, наклоняясь из стороны в сторону. Но мерзкая тварь не собиралась сдаваться. Ловко бегая по нему, как белка по дереву, крыса издавала жуткие звуки, словно доказывая, что это она хозяйка на свалке, и вы, люди, рано или поздно превратитесь в ее корм.
Феликсу чудом удалось схватить животное за хвост. Вначале ему показалось, что крыса беспомощно повисла, растопырив лапы, как белка летяга. Но в это время другая, взлетев из ниоткуда, уцепилась лапами в рукав ватника. В мгновение ока она засунула свою узкую мордочку в рукавицу и резанула Феликса по запястью острыми, как лезвие опасной бритвы, зубами. И он взревел от боли и ужаса. А в это время еще одна крыса поднималась по груди к его голове. Вопя и яростно махая руками, он выскочил вон из лачуги. Крыс на нем не было.
Битва закончилась в его пользу. Ужас постепенно затих, но появилась жуткая боль. Феликс вернулся в свое жилище и огляделся. Крысы сбежали, забрав с собой кусок сала. Хлеб и колбаса были погрызены. Дыша, как загнанная лошадь, Феликс собрал и положил за пазуху остатки еды, чтобы на худой конец, перекипятив, сварить питательную жижу. Сна как не бывало. Он устроился на корпусе от телевизора, поджав ноги и не выпуская из рук палку. Рука опухла и стала пульсировать значительно выше запястья.
Под утро человек понял, что войну пищевой цепочки проиграл, даже не вступив в нее. Его еда была съедена или испорчена животными. Жилье отнюдь не дом-крепость, а последняя крыса занесла в рану заразу, и током крови она «смерть» разносится по всему телу. Температура поднималась, а лекарств нет и, судя по всему, не будет.
Андрей Селюхов и Сергей Журавлев – «одно-яйцевые близнецы братья», написавшие роман "Ниже - только вверх". С сегодняшнего дня все отрывки будут выложены с указанием прописки - названия книги.