ПРОДОЛЖЕНИЕ "Мы молча долго отступали" и "К вопросу конца истории"
«С'est plus qu'un crime, с'est une faute». Это высказывание принадлежит Буле де ля Мерт, председателю Законодательной комиссии наполеоновской Франции, хотя ошибочно приписывается Талейрану или Фуше.
Ниже мы расскажем Вам о том, как маленькая ошибка, возникшая вследствие пренебрежения к деталям, находящаяся в основе идеи, которой судьбой было предназначено на протяжении почти трехсот лет определять жизнь целой цивилизации, а, в последнее время, и всего человечества, завела человечество в идейный тупик. А как еще можно назвать положение, когда корабль мировой экономики, следующий к цели прописанной указанной идеей, на полном ходу налетел на рифы. Паруса порвались, мачты сломаны, обшивка трещит по всем швам, вода заливает трюмы, а капитан, приложив ладонь ко лбу, не еже сумятясь, говорит: «Господа, не вижу оснований для беспокойства». Причем оказывается, что такая точка зрения на происходящее исповедуется не отдельными сумасшедшими, а является преобладающим представлением (анг. mainstream) для всего, так называемого, экспертного сообщества.
Дело в том, что возникшая ситуация, плод указанной ошибки, просто не укладывается в мозги нынешних экспертов от экономики, полностью «промытых» либерал-монетаристами в духе «конца истории» Фукуямы. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда, ибо капитализм вечен, а все остальное от лукавого». Таков последний довод, нет, не королей, а современных экономических гуру. Однако, будем справедливы. Как любил поговаривать Остап Бендер: «лед тронулся, господа присяжные заседатели». Нет-нет, порой можно наблюдать интереснейшую картину. Так, показывают по телевизору выступление очередного экономического светилы, который рассказывает нам, профанам, что долговой кризис в еврозоне преодолен, ну почти преодолен. Такой-то министр финансов сказал то-то, а такой-то член еврокомиссии это подтвердил. Ведущий же передачи, которому уже до чертиков надоело комментировать этот бред, любезно попрощавшись с выступавшим, вздыхает: «Мы, конечно, понимаем, что Греция обречена на дефолт. Вопрос же заключается в другом, когда же за Грецией последуют Италия, Испания, Португалия, Франция и так далее. И как скоро это докатится до США». Вот это называется – полный абзац.
А тут еще Фукуяма проснулся и выступил со своей статьей, в которой, как говорят в Одессе, признал наличие и отсутствие. Наличие идейного кризиса и отсутствие его объяснений. Но, тем не менее, не сдающегося и провозглашающего в духе русских в Сталинграде – ни шагу назад. История кончилась и баста. Либерализм вместе с капитализмом живее всех живых. Как вполне обосновано замечает Хазин: «Но ведь мало объяснить, что имеет место идейный кризис, желательно еще выявить, откуда, за счет чего и как он взялся. Понятно, что это значительно сложнее, чем просто констатировать факт, но без этого все построения автора повисают в воздухе, поскольку такого масштаба проблемы из пустоты появиться не могут». [http://worldcrisis.ru/crisis/949319] И здесь надо отдать должное комментатору, он хватает «быка за рога». По его мнению, «если марксизм (от которого Хазин, в отличии от большинства других экономистов, отказываться не собирается, Н.Л.) исходил из логики конечности капитализма во времени, то вся базовая основа «экономикс» (термин, подменяющий собой более привычный – политэкономия, Н.Л.), как и всей либеральной, «западной» теории, построена на том, что капитализм принципиально бесконечен». При этом, что ценно, свои рассуждения Хазин соотносит к трудам Адама Смита, являющиеся по отношению к «Капиталу» Маркса первоисточником. Одновременно, Адам Смит приходится отцом-основателем не только политэкономии, но и либерализма в целом. Да и ссылаться на Маркса в последнее время как-то неприлично.
Естественно, прямое утверждение о конечности эпохи капитализма у Адама Смита искать бесполезно, все-таки это XVІІІ век. Но такой вывод логично вытекает из сопоставления трех его тезисов, важность которых особо подчеркнута автором. Первый тезис вынесен в преамбулу к главе 1 книги 1 «Исследование о природе и причинах богатства народов» и утверждает: «Разделение труда…представляет собою последствие — хотя очень медленно и постепенно развивающееся — определенной склонности человеческой природы, которая отнюдь не имела в виду такой полезной цели, а именно склонности к мене, торговле, к обмену одного предмета на другой». Второе тезис вынесен в преамбулу главы 3 той же книги: «Так как возможность обмена ведет к разделению труда, то степень последнего всегда должна ограничиваться пределами этой возможности обмена, или, другими словами, размерами рынка. Когда рынок незначителен, ни у кого не может быть побуждения посвятить себя целиком какому-либо одному занятию ввиду невозможности обменять весь излишек продукта своего труда, превышающий собственное потребление, на нужные ему продукты труда других людей». Третий тезис содержится в середине первой главы: «Однако разделение труда в любом ремесле, в каких бы размерах оно ни было введено, вызывает соответствующее увеличение производительности труда». [http://www.74rif.ru/A_Smit.html]
Таким образом, основная мысль прозрачна, как слеза ребенка. Склонность человека к обмену одного предмета на другой порождает разделение труда. Разделение труда способствует увеличению его производительности. Но, когда рынок замыкается, например, вследствие глобализации, то разделение труда уже теряет смысл. Продолжая же возникшую логическую цепь, приходим к следующему выводу – с замыканием рынка прекращается рост производительности труда (?).
Was ist das? (нем. «что это такое»). Парадокс? Ведь даже самый тупой экономист-рыночник не будет отрицать, что появлению паровой машины Уайта, современницы Адама Смита, увеличившей производительность в десятки раз, человечество обязано не какому-то углублению разделения труда, а прозрению разума. Более того, любой инженер-производственник скажет, что с 50-х годов XX века столбовой дорогой роста производительности труда является не внутрипроизводственное разделение труда, подразумевающее дробление технологических операций на ряд мелких, а, наоборот, их объединение с созданием на базе нескольких операций одной, их объединяющей, что и составляет содержание процесса автоматизации производства.
Нет, это ошибка. Но она имеет далеко идущие последствия. Все просто: технический прогресс ведет к сокращению рабочих мест и к сокращению занятости населения. А занятость, это такая штука, с которой шутить опасно. Времена английского короля Генриха VІІІ, приказывающего безработных, превратившихся в бездомных, просто вешать вдоль дорог, давно прошли. Можно и самому, как это было не раз, оказаться ненароком на фонарном столбе. El sue;o de la raz;n produce monstruos. (исп. «Сон разума рождает чудовища»). Ибо сформулированная незатейливость переводит стрелки с политических задач на экономико-теоретические. С проблем переустройства общества, в котором рост производительности труда идет не во вред человеку, а ему на пользу, на общие рассуждения об объективности и, даже, необходимости процессов глобализации, за которыми скрывается жажда некой группы людей контролировать любую человеческую деятельность.
Если в полной мере зашорить себя на определяющей роли в развитии человечества разделения труда, то, действительно, можно придти к неутешительному выводу, например такому: «…те, кто предлагает для России варианты технологической модернизации (и объясняет, какие условия для этого необходимо обеспечить) совершает заведомый подлог. Даже СССР, даже все социалистическое Содружество… не могли обеспечить для себя нормального экономического развития – поскольку не обладали рынками сбыта соответствующего масштаба. Говорить о том, что такого результата может достичь современная, маленькая Россия просто наивно. Значит, речь идет не о «модернизации России», а о включении России (уже не как независимого государства) в систему рынков в рамках сателлитов другого независимого государства». Ибо «…избежать включения в систему мирового разделения труда Россия просто не может». [http://worldcrisis.ru/crisis/188291]
Правда, автор приведенной сентенции добавляет далее: имеется «еще один вариант развития ситуации – разрушения существующей (и единственной) финансово-экономической парадигмы, мировой системы разделения труда. Этот вариант позволяет вернуться к ситуации множественности независимых государств и значительно более богатому мировому политическому спектру, однако неминуемо влечет за собой резкое падение уровня технологического развития человечества и уровня жизни населения планеты».
Так что дело не только в разделении труда.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ