Во мне словно заменили батарейки, остаток этого дня и весь следующий, я нормально и полновесно прожил, причем все свободное время провел в приятных подготовительных хлопотах. Днем я носился по магазинам, а вечерами собирал все необходимое, да расторопно и скрупулезно снаряжал патроны. А в голове роились тысячи вопросов относительно того, КАК на этого гуся охотиться, ведь ни профилей, а тем более чучелов не было ни у кого и в помине, никаких предварительных работ по устройству скрадков, шалашей или ям никто не проводил... Было лишь понимание того, что так запросто, нахрапом гуся не возьмешь. Придется, скорее всего, прикидывать и определять все на месте. А тут еще этот, ГЛАВНЫЙ, вопрос - каким номером дроби этого загадочного гуся стрелять? В литературе рекомендуется от тройки то четырех нолей. Как вам нравится такой разбросик? А старожилы, которые за деда-прадеда охотились на гуся и помнили даже вальдшнепиную тягу, настоятельно рекомендовали стрелять гуся "полукартечью", т.е. картечью около 6 мм в диаметре. Некоторое время я колебался в выборе, а затем благоразумно решил, что для стрельбы накоротке, гусю и заячьей единицы хватит, а для дальних выстрелов снарядил я трех нолей в крахмале и контейнерах.
При этом сознание мое рисовало мне такие картины охоты, что я невольно терялся время от времени, а потом вновь спохватывался и начинал сомневаться: правильные ли я патроны снарядил. В канун охоты нервное мое напряжение достигло предела, и я совершенно не смог заснуть с вечера. Потому, даже не собираясь ложиться спать, собрав вещи и полностью приготовившись на завтра, я уселся в кресло с любимой книгой в руках, и был то томик Сетона Томпсона "Маленькие дикари". К сожалению, в этой книге совершенно не было информации об охоте на гуся, но, тем не менее, она пробуждала во мне тот авантюрный дух, который возникал в преддверии охоты. Обычно в сезон никогда не беру в руки подобную литературу, но сегодня был случай исключительный, и я в канун неизведанных впечатлений от новой охоты, решил усугубить свое настроение, чем окончательно разогнал остатки сна. Время за интересным чтением пролетело незаметно, сработал в два часа бесполезный теперь уже, но загодя поставленный накануне будильник. Несколько позабытое уже священнодействие выхода на охоту повторилось, возрождая в душе тот неповторимый азартный трепет, который невозможно почувствовать не охотнику. Собрался, как всегда, быстрее, чем планировал, вышел загодя, отчего был вынужден добрых полчаса мерзнуть на холодном сыром ветру перекрестка. В завывании ветра, в запахе стылого воздуха с легким привкусом дыма уже почти слышались тревожные перекликивания гусей, песня серых пилигримов неба, такая волнующе грустная, но манящая подспудным азартом предстоящей охоты.
Наконец, из темноты неосвещенной улицы игриво мелькнули фары нашей охотничьей "Таблетки". Так окрестили мы микроавтобус УАЗ за частое применение этой модели в качестве кареты "скорой помощи". Не доехав до меня метров пятьдесят, машина моргнула фарами, в знак того, что меня заметили, и остановилась. Ребята заправлялись водой из колонки, ведь на предстоящую шурпу и житие с ночлегом на восьмерых водицы потребуется много.
- Привет! Доброе утро! Выспался? - не успел я подойти, как посыпались в мой адрес реплики моих товарищей. С не выспавшимися физиономиями, но с невероятно бодрым и задорным настроением они просто ерзали на сидениях, пока двое из них набирали воду в безразмерный бидон.
- Патронов взял? - спросил меня Григорий Николаевич, и, не дождавшись ответа на первый вопрос, лепил дуплетом вдогонку, - сколько? Каким номером снаряжал?
- Четыре десятка трех нолей, да десятка два нольки! - ответил я.
- И что думаешь, достанешь? - не унимался энергичный дядя Гриша, - контейнеры использовал? А крахмал?
- Да что ты к человеку прицепился, балаболка? Дай подремать, ей богу! - возмутился дядя Федор, мирно дремлющий в глубине кабины.
- А ты куда едешь? Спать? Или на гуся охотиться? А? - затараторил непоседа Григорий, - надо было дома оставаться!
- Ага, щас! А до гуся пока доедем можно и подрыхнуть - свежее будем, - лениво ворчал Федор, - Ты ж таежный охотник в прошлом, должен вроде ценить отдых.
- А тебе хоть дрыхни, хоть нет - все равно свежесть из тебя известная...
- Все, хлопцы, по коням, - в кабину загрузились два Толи, набиравшие воду. Машина тронулась и пошла-побежала по буеракам и выбоинам проселочных дорог. Ехали долго, так как гусиные места были далековато от города, да и дороги развезло нечеловечески.
Пошумев для порядку, все синхронно притихли и погрузились на некоторое время в свои мысли. Два старожила, отличавшиеся взвешенным благоразумием откровенно спали, мотая поникшими головами на ямах из стороны в сторону. Остальные же то вглядывались во тьму за окном, то пытались немного вздремнуть. Григорий же дергался как на гвоздях, наконец, скорчил заговорческую мину и жестами да тычками привлек к себе всеобщее внимание, стараясь не разбудить при этом Федора и Сашка. Когда всеобщее внимание было сфокусировано, Григорий богатырски всхрапнул. Кто-то прыснул, давясь со смеху, а Григорий повторил свой звуковой маневр. Саша Пилипенко вздрогнул, дернулся и непонимающим взглядом уставился на присутствующих. Таежный шут захрапел еще раз теперь уже во всю мочь своей носоглотки.
- Ну и дурень же ты, Гриша! - возмутился Александр, зрители при этом покатились со смеху. Когда всеобщее веселье приутихло, Григорий обратил внимание на Федора - последний, невзирая на нечеловеческий гам в машине, мирно дрых в углу кабины. Новый взрыв хохота нисколько не потревожил его сна. Однако охотник-сибиряк не умел пасовать перед сложностями, подсел поближе к спящему и так храпнул, что аж подавился сам. Зрители просто залегли, хохотнул даже ранее разбуженный Саша. Наконец Федор приоткрыл один глаз и невозмутимо изрек:
- Я догадывался Гриша, что ты немного не того, но чтоб настолько...
Публика корчилась в пароксизмах смеха, Григорий безуспешно пытался прокашляться, а Федор тем временем снова заснул. Так с шутками да прибаутками подъехали мы "к гусям".