Командировка подошла к концу, через час отправляется мой поезд Саратов-Челябинск. Бабины с магнитной лентой медленно крутятся на лентопротяжках ЭВМ, записывая информацию. Все вокруг подгоняют … быстрей, быстрей! Но без информации смысла в командировке не было. Я ждал окончания записи. Казалось, что, вот-вот, и лента закончится, но, увы, мы все в расчетах ошиблись минут на двадцать. Наконец-то, бабина остановилась! Меня, тотчас, подталкивают к заставленному скромной пищей прощальному столу, наливают полстакана спиртного, чокаемся, выпиваем. Моментально перехватывает дыхание – в стакане оказался спирт. Закусывать некогда, дышать не чем, до поезда двадцать минут, до вокзала три квартала. Хватая воздух зубами бегу, коллеги тащат под руки и, буквально, в последний момент запихивают в вагон. Успели! Поезд тронулся! На прощальное махание рукой сил уже не осталось.
С трудом добираюсь до своего купе, продолжая хватать воздух, как рыба, выброшенная на берег. В купе оказался только один попутчик – маленький кореец. По разящему от меня духу и выражению моего лица, он быстро сообразил, что к чему - через минуту на столике горкой лежали моченые яблоки, а сверху гроздья сосисок, свисающих до пола. Только через час, я пришел в норму, поблагодарил соседа за лечение - спасение и … потекла размеренная, дорожная беседа.
Кореец, в пути, рассказал мне, что после сбора и продажи выращенного в Узбекистане урожая, он, ежегодно, ездит в гости к родственникам. Странно, подумал я: урожай собрал в октябре – за окном февраль; жил в Узбекистане – едет из Саратова в Красноярск. Через некоторое время все прояснилось. Действительно, его семья, на подряде, выращивает лук, часть отдает совхозу, часть продает, в результате чего, тысяч пятнадцать на круг остается. Он, как глава семейства, взял себе приличную долю и покатил по родственникам, сказав своим, что вернется весной. И вот, уже четыре месяца кореец в поездах, мотается по Советскому союзу. За это время он посетил родственников и в Саратове, и в Калининграде, и в Краснодаре. За это время он успел прилично приодеться в Прибалтике, его успели обокрасть в Москве, в результате чего, передо мной сидел небритый кореец в старой фуфайке, с чужого плеча, и длинных, грязных носках до колен. За двое суток мы успели переговорить с ним обо всем, что душе угодно, об их национальных обычаях, о том, как они оказались в чужой стране, об их нравах. Во время поездки он, периодически, запускал руку в носок, доставал оттуда толстую пачку денег, отстегивал необходимые купюры и бежал в ресторан за коньяком. В Челябинске, на вокзале, мы тепло с ним распрощались и гостеприимный кореец покатил дальше в Красноярск. Куда он поедет после Красноярска, он еще не решил.
Вот такая у человека жизнь!
1982г.