МАСТЕР ИСКАЖЕНИЯ
Светящиеся витрины ночных кафе, экипажи, ярко одетые дамы, полутемные бары, рабочие в пыльной одежде – все это мир, открывающийся на полотнах французского художника Тулуз-Лотрека. Выбор сюжетов нередко давал повод для резких обвинений. Одни критики укоряли автора в «гениальной аморальности», другие, видели в его творчестве едкую иронию и проницательность. Сам же художник был далек как от порочности, так и от морализаторства. Да, он был проницателен, но он не судил своих персонажей, а с бесстрастностью исследователя изучал их характеры, выявляя в каждом человеке, присущую ему индивидуальность. Он не стремился никого приукрасить, в его портретах люди выходили иногда пародиями на самих себя, но без злобы. Линии на бумаге лаконичные, ритмичные, характерные детали одежды или лица выведены психологично и метко. Можно назвать это безжалостной зарисовкой жизни, горькой и искренней. При такой правдивости мало кто желал позировать ему. Отсюда обитатели ночной жизни. К тому же, как не раз повторял он, в притонах и барах люди свободны от всяких условностей, их пороки проступали ярче, необузданнее, они более живые, чем скованные театральными позами профессиональные натурщики в мастерских.
ПОТОМОК ЗНАТНОГО РОДА
Анри Мари Раймон де Тулуз-Лотрек-Монфа происходил из древней аристократической семьи, члены которых были близкими родственниками королей Франции и Англии. Многие из них обладали горячим темпераментом, были отважными воинами и гордецами. Например, граф Тулузский, Раймон IV, в 1099 году участвовал в крестовом походе и одним из первых вошел в осажденный Иерусалим, а один из его потомков в порыве гнева вздернул на дерево папского легата, когда тот прибыл с грамотой, содержавшей его отлучение от церкви. Отец художника, граф Альфонс, слыл эксцентричным человеком. Нередко он появлялся на людях в шотландской юбке или кольчуге крестоносца, чем вызывал всеобщее удивление. Любитель всего восточного, однажды он раздобыл кавказский рецепт мяса и приготовил шашлык прямо у себя в гостиной. Пылкого нрава, он не любил долго оставаться на одном месте, а потому проводил большую часть времени в путешествиях, охотился в своих угодьях и наведывался в семейный замок Альби от случая к случаю. Его жена довольно быстро разочаровалась в браке. По природе спокойная и благочестивая, она не могла смириться с постоянными изменами супруга, который был не разборчив в связях и находил объятия служительниц борделей и девушек кабаре не менее привлекательными. В утешении она окружила заботами своего единственного сына, отличавшегося с рождения живым характером, но хрупким здоровьем. Маленький Анри восхищался отцом. Сопровождая отца на скачки или провожая на охоту, он внутренне любовался его осанкой, неукротимым блеском глаз, профилем сокола на левой руке. Поговаривали, что своих соколов, граф поил святой водой, чтобы на них снизошла божья благодать. Мальчик вздыхал и мечтал о том времени, когда вырастет и станет таким же блестящим наездником. К сожалению, родитель не обращал на сына особого внимания, считая его хилым. Позже проявившаяся болезнь, навсегда лишила его отеческого интереса.
Это случилось в 1878 году, в возрасте тринадцати лет. Анри неловко поднявшись с кресла, упал и сломал левую шейку бедра. Постельный режим, старания врачей через пару месяцев поставили бы обыкновенного мальчика на ноги, но Анри поправлялся долго. А через пятнадцать месяцев, прогуливаясь по угодьям, он сорвался в овраг, повредив правое бедро. Доктора выявили у мальчика слабость костей, они выписывали множество лекарств, проводили разнообразные процедуры, но тщетно. Кончилось тем, что неправильно сросшиеся кости ног перестали расти и, теперь при ходьбе он опирался на трость, переваливаясь с боку на бок. Вдобавок ко всему, его внешность претерпела странные изменения. Его нос стал крупным, а губы увеличились и приобрели багровый оттенок. Наблюдая за собой в зеркале, подросток горько усмехался, чувствуя, что природа предала его. Теперь он походил на уродливого карлика и ничто, ни любовь матери, ни знатность, ни богатство не сможет избавить его от жалости окружающих, молчаливого презрения, а более от одиночества.
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ШКОЛЫ
Его желанию обучаться живописи поспособствовал передавшийся по наследству страстный характер. Он не согласен вести полумертвое существование в тихих залах замка, медленно угасая, полностью смирившись с недугом. Нет. Он уже раньше неплохо рисовал. В основном сцены охоты, скачек, животных. Его первым учителем стал живописец Рене Пренсто. Он обучал его технике рисунка и, заметив быстрые успехи ученика, порекомендовал его в школу Леона Бонна – художника «миллионеров». Этот художник-портретист пользовался большим успехом, был представителем официально академической живописи, а потому очень подходил на роль руководителя знатного потомка. Граф Альфонс без восторга встретил решение отпрыска посвятить себя искусству. Не желая сплетен, он запретил сыну подписывать полотна настоящей фамилией, и первое время, следуя запрету отца, художник ставил в угол картин анаграмму из букв собственного имени – «Трекло». В мастерской физические недостатки новичка могли бы оказаться предметом насмешек. Но Анри сам предупреждал насмешки окружающих. В первый день, он лично пожал всем руки, стоически выдержав любопытные взгляды, после чего подчеркнуто неуклюже проковылял к своему месту. Он быстро завоевал симпатии соучеников - по вечерам устраивал попойки с шампанским, и первым подтрунивал над своим несчастьем. Порой в его мальчишеском смехе и острых шутках сквозило отчаяние. В эти короткие моменты его взгляд тускнел, наполняясь горечью. Но лишь мгновение и вот он снова хохочет вместе со всеми. Товарищей привлекала эта легкость, непосредственность, с какой он мог вести любые разговоры, даже самые скабрезные, даже касающиеся собственной немощи, причем естественным насмешливым тоном. «Надо же, так жестоко обошлась судьба, а не озлобился» - размышляли они. Смех над собой, - своего рода унижение, на которое он шел вполне осознанно, - служил ему защитой. За ним скрывался стыд и страх перед одиночеством.
Поначалу Лотрек старательно выполнял задания учителя, но вскоре тщательное копирование гипсовых композиций, рисование античных фигур ему наскучило. Под влиянием месье Бонна, преклонявшегося перед такими мастерами прошлого, как Леонардо, Микеланджело, Веласкеса, его палитра мрачнеет, этюды выходят технически безликими. Через год он перешел к Фернану Кормону. Это был человек сердечного склада, сохранившего юношескую жизнерадостность. Он прославился серией картин с сюжетами, посвященных каменному веку. Фигуры дикарей в звериных шкурах, холодные своды пещер, разделывание добычи – его признали обладателем совершеннейшего вкуса. Ученики его обожали, но Лотрек в душе был недоволен поверхностными советами учителя, поправлявшего детали в работах и, не предъявлявшего особой строгости. На этих курсах он познакомился с Винсентом Ван Гогом. Нелюдимый голландец привлекал всеобщее внимание внутренней безрассудной силой, той одержимостью, с какой он накладывал краски на холст, а цвета его картин поражали своей пробуждающейся смелостью.
МОНМАРТР
В то время Монмартр сохранял в себе еще черты деревушки, среди кабаре и баров, встречались серые дома с огородами. Но все же его облик менялся. Росло число увеселительных заведений – «Ша-Нуар», «Элизе-Монмартр», «Мулен-де-ла-Галет», всюду можно было пропустить стаканчик горячительного, а потом насладиться волнующими кровь танцами в исполнении артистов кабаре. Лотрек сидел за столиком, пил пиво и рисовал карандашом, углем или кончиком обгоревшей спички на бумаге. Скупыми штрихами он схватывал движения лиц, жестов, передавал контуры фигур. Обладая инстинктом карикатуриста, он начинал с какой-нибудь характерной детали – губ, глаз, рук - после чего законченная работа выходила более шаржированной, чем ее задумывал художник. Но сатира не была его целью. Он был наблюдателем. Ничто не ускользало от его беспощадного взгляда. Ни покрасневшие лица мужчин, ни бесстыдные жесты женщин, ни серая с желтоватым отливом кожа, ни темные круги под глазами, ни пьяные ухмылки – все это было предметом для изучения. Он с ледяной точностью много раз за вечер запечатлевал людские характеры как человек, которому нечего себя обманывать.
Его картины помимо четких энергичных линий, отличали и светлые тона красок, подчас лаконично ярких. Он выработал свою технику. Краски, разбавленные большим количеством растворителя, он наносил на картон, и когда тот впитывал их, на его поверхности образовывались матовые цвета. Отсюда светлая палитра его картин.
Одним из любимых заведений Лотрека было кабаре «Мирлитон» на бульваре Рошешуар. Руководил им Аристид Брюан – певец и композитор. Обыкновенно он расхаживал по залу в красной фланелевой рубахе, вельветовых брюках и сапогах канализационного рабочего. В руке он держал дубину и легонько ею покачивал. Необычный костюм хозяина привлекал Лотрека, но еще больше ему нравилась та оскорбительная манера, с которой тот напускался на своих клиентов. Правда, неприличное обращение никого не обижало. Наоборот, парижская публика стремилась сюда именно за этим. Даже над входом в заведение висела вывеска: «В «Мирлитон» ходят те, кто любит, чтобы их оскорбляли». А все началось с того, что в день открытия кабаре в зал забрело всего лишь двое бездельников. Вложив в это дело все свои сбережения, Брюан впал в раздражение от предчувствия скорого разорения и накинулся на посетителя, который назойливо требовал спеть еще одну песенку. «Что? Нет, вы посмотрите на эту харю, он еще устраивает тарарам!». На следующий день субъект появился снова, уже в компании друзей. Брюан спел свои песенки, но посетители были словно недовольны. «Что же, разве сегодня нас не будут обливать помоями?» - проворчали они. Хозяин быстро смекнул, что к чему. С тех пор в его заведении успешно заработал аттракцион оскорблений, приносивший немало доходов.
«МУЛЕН РУЖ»
В октябре 1889 года в Париже, неподалеку от площади Бланш открылось кабаре «Мулен Руж». Красные крылья мельницы быстро завоевали популярность среди жителей, а их слава распространилась далеко за пределами Франции. Здесь, освещенные огнями и стеклянными шарами, выступали знаменитые Ла Гулю с Валентином по прозвищу Безкостный, Мари Касс-Нэ и Мом Фромаж. Танцовщицы в пышных юбках и атласных корсажах, зрители за столиками потягивают пиво, солидно одетые и в пенсне, они с жадностью наблюдают за фигурами кадрили, дразнящими движениями ног в чулках, напомаженные официанты разносят закуски, а хозяин, примостившийся возле бара, подбадривает публику азартными выкриками – типичная картина кабаре. Лотрек став завсегдатаем «Мулен Руж», стал его главным художником. Ему нравилась эта душная атмосфера, пестрота, роскошь публичного дома. Всюду женщины! Вульгарные, наглые, яркие своей грубой красотой. Он любил это пьяное веселье. Здесь у него родился замысел шедевра «Танец в «Мулен Руж». В центре, в расступившемся полукруге зрителей Валентин Бескостный обучает начинающую танцовщицу. Несколькими штрихами художник создает эффект пенящихся кружев юбки танцовщицы, обрисовывает тонкие ножки в чулках. За окном переливаются яркие огни ламп. Ослепительные красные и розовые пятна контрастируют с зеленоватыми полутенями в центре, передавая театральное освещение зала. Лица столпившихся зрителей выглядят иногда карикатурно, на заднем плане у одного господина физиономия напоминает очертания бледного скелета. В этом полотне применен прием кадрирования – фигура на первом плане, срезана границей рамы, что дает ощущение, что вся сцена, разворачивающаяся перед глазами зрителей, продолжается и за пределами картины.
Когда владельцы кабаре, Оллер и Зидлер обратились к Лотреку с предложением подготовить рекламную афишу для заведения, художник с горячностью взялся за дело. Он изобразил Ла Гулю в розовой блузке и белой юбке. Подхваченная вихрем танца она высоко вскинула ногу. Вытянутый серый силуэт Валентина на переднем плане контрастирует с пышными формами танцовщицы. За плоскими фигурами тянется черной тенью зрители. Не случайно он выбрал именно этих звезд кабаре. Давая громкие представления, они воплощали сам дух «Мулен Руж». Лотрек выступил рассказчиком, подчеркнув их значение, их роль в спектакле. Плакат раскрыл талант художника с новой стороны. Его стремление выразить суть минимальными средствами как нельзя лучше подходило к этому типу произведений. Когда готовые афиши были расклеены на стенах домов и витринах магазинов, обывателей привлекла красочность и свежесть композиции. Лотрек в одночасье превратился в знаменитость. О его известности как плакатиста говорило уже то обстоятельство, что прохожие срывали плакаты со стен и уносили их домой для своей коллекции. Благодаря таланту художника отпечатанные афиши приобрели самостоятельный статус высокого графического искусства.