Есть три способа объяснять всё происходящее:
- любые, в том числе и неприятные, события «списывать» на Судьбу;
- при любых обстоятельствах найти виновного из окружающих;
- в случившемся винить самого себя.
Данная «формула» очень универсальна. Какой из предложенных «способов» в той или иной ситуации, выбирает каждый из нас, зависит от многих факторов – начиная с личного склада характера и заканчивая характером самого события…
***
Кот.
Ему было всего пять лет – даже по меркам кошачьей жизни это мало. Даже ещё и не половина. И поэтому было очень больно и грустно осознавать, что его больше нет с нами. Но пять лет вместе - день ко дню, ночь к ночи – это много. Это когда уже не просто привыкли – это когда уже сроднились. У кого в друзьях есть или были коты или собаки, те знают. Пусть и безмолвный, но четвероногий-пушистый становится полноправным членом семьи. Более того – коты и кошки независимый народ. И если собака живет с хозяином, то кот всем своим поведением показывает, что это хозяин живет вместе с ним. Так было и в нашем случае. Гордая его независимость иногда проявлялась самым неожиданным образом. Порой он спокойно сидел рядом, пристально смотрел мне в глаза и в его взгляде читалось: «Вот я КОТ – а чего в жизни добился ты?» И этот вопрос на грани упрека не раз меня заставлял задуматься о смысле жизни.
Павлюха не был полностью домашним котом. Первый этаж нашей квартиры открывал перед ним неограниченные, законные свободы. В тёплое время года окно вообще не закрывалось, и гулять он ходил, как и положено настоящему, свободному коту, куда хотел и когда хотел. Да и зимой никто его дома за хвост не держал. Запрыгивая на подоконник, он громко и уверенно заявлял о своём намерении выйти погулять. При чем «заявления» эти могли звучать в любое время суток – главное, чтобы дома был хоть кто-то, кто мог их услышать и открыть окно. Ну а если прямо сейчас глубокая ночь, и этот "кто-то" спит - это его проблемы. "Как ты можешь сейчас спать, если я хочу гулять - быстро открой окно!!!!" Поэтому и с понятием «болезнь» сталкивался. Было всякое – отлеживался дома по трое-четверо суток после проигранной драки, простуды зимой донимали, чихал, сопливил, даже бронхит нажил. Но в этот раз всё оказалось серьёзнее, и в том, бесспорно, есть и моя вина…
***
Проехать в маршрутке нужно было всего четыре остановки. Маленький пушистый комочек, «классического» черного цвета, помещающийся без труда на ладони, тихо сидел у меня под дублёнкой. Тихо, но недолго. Уже через остановку он, наверное, понял, что с каждой секундой, с каждым прыжком маршрутки на дорожном ухабе он всё дальше и дальше от мамкиной сиськи. Может ещё и какие-то иные мысли его тревожить начали. При чем тревожить настолько, что начал ещё безымянный котик попискивать и рваться наружу из под моей тёплой одежды.
Уже в квартире, прижав ушки, ему полуползком пришлось обнюхивать очень большую «враждебную территорию». Совсем незнакомые запахи со всей силы ударили ему в нос. Ни одной знакомой вещи, ни одного знакомого звука, и что хуже всего – ни намека на присутствие мамки и сестрички-блезняшки – такой-же черной и шустрой кошечки, как он сам. Даже молоко и блюдце тут какие-то неаппетитные. Да ещё и трое (маленькая девочка и двое взрослых людей) ходят буквально по пятам, пристально смотрят и всё пытаются успокоить. Самым надёжным, безопасным и относительно уютным оказался глухой угол двух стен, надежно прикрытый большим, и родственным по цвету пианино. Тут решил и пересидеть до лучших времён.
***
Когда-то мне довелось работать на одной стройке, где среди коллег было два товарища. Одного звали, как и меня, Сергеем. А второй, его напарник, с которым они, судя по всему, были давно знакомы и дружны, звали Пашей. Во время обеденных перерывов, за доминошными баталиями, в финале проигранной ими партии Сергей, бросая на стол оставшиеся в руке «костяшки» громко и обиженно восклицал в адрес напарника – «…что-ж ты, Павлюха, не видел – «шестёрки рубить» надо было!!!!!». Мои познания в древней азиатской игре весьма скромны, поэтому совсем не понимал в чём причина их проигрыша, но звучание, Пашиного имени меня почему-то веселило. И хоть Паша-строитель не особо мне нравился как человек, и по большому счету, в моем понимании не заслуживал увековечивания своего имени, на домашнем семейном совете имя «Павлюха» нашему новому пушистому домочадцу было одобрено и принято.
Уже через пару недель малыш вполне освоился дома. Понял и запомнил где стоит его обеденный стол, ознакомился с лотком, который поначалу иногда игнорировал. Он согласился с тем, что теперь «это все» принадлежит ему. На удивление быстро привык к своему имени и никогда потом не оставался безмолвным на обращения в свой адрес. В зависимости от настроения или ситуации отзывался или коротким тихим «мурррр» или недовольным «маууу» когда к нему обращались по имени. Но это было потом, а пока предстояла ещё долгая и кропотливая «работа по освоению территорий». С помощью Павлюхи «нашлись» под диваном «навсегда» потерянные теннисные шарики, Анусины карандаши и прочая.
Еще через пару месяцев начался более серьёзный процесс «становления отношений». Взрослеющий котик каким-то непонятным образом понял, что он, как и наша дочурка, в доме на правах ребёнка, а детям в этом доме позволено многое. Павлюха стал пытаться завоевать некое преимущество перед Анусей. Вдвоем они достаточно мирно могли играться фантиками, шариками, ленточками. В нем с детства хватало терпения мириться с бантиками, косыночками и прочими украшениями. Но если Анечка, по его мнению, перегибала или пыталась удержать его у себя на коленях тогда, когда ему этого уже не хотелось, то он не просто пытался уйти, а мог куснуть девчоночку за палец, или даже оцарапать когтистой лапой, тем самым показав, что он сильнее и важнее. Но чаще они дружили, и ладили между собой. Повзрослев Павлентий, как мы его часто называли, именно в Аничкиной комнате, пригревшись у неё в ногах, частенько оставался ночевать.
Немного времени понадобилось понять, что Павлюхе почему-то не особо нравилось, когда его пытались погладить как обычного кота. Он неуклюже пытался увернуться, или кокетливо заваливался на бок, подставляя под руку своё округлившееся пузо. И если получал желаемое почухивание живота, то начинал тихо мурлыкать. На руках тоже долго не задерживался и запрыгивал чаще всего ко мне – наверное потому, что я первым из всех разгадал тайну его животика. Если-же, запрыгнув на руки не получал желаемого, то просто мостился так, чтобы его голова непременно лежала на моей руке.
***
Зима 2011-12 года не сразу показала свой характер. Декабрь был сырым неуютным и без снега. Низкое небо часто сваливалось на головы горожан мелкими моросящими и затяжными дождями. Грязь и сырость поневоле тащилась за обувью в квартиры, офисы, торговые залы супермаркетов. Даже в общественном транспорте чавкающая под ногами масса добавляла хлопот водителям и отнимала чувство временного уюта у пассажиров. И только празднично оформленные витрины магазинов, все увешанные блестящей мишурой, бумажными снежинками, мириадами разноцветных гирлянд, напоминали о неизбежном приходе в каждый дом самого семейного, не по-зимнему теплого новогоднего праздника. Лишний раз, без особой надобности, не только людям не хотелось выходить из теплых квартир. Павлюха тоже крайне редко и ненадолго спрыгивал с карниза на улицу. Эту дорожку он «протоптал» еще с первого года вольной жизни, в первую свою весну…
Яркие природные запахи и увлекательные звуки, просачивавшиеся сквозь приоткрытое окно, начали манить с марта. Запрыгивая на подоконник, подрастающий Павлюня подолгу всматривался в просыпающуюся после зимы природу. А когда поляна под окном стала покрываться ярко-зеленой, молодой травкой стало совсем невтерпеж.
Однажды в воскресенье, когда все люди были дома, он набрался смелости и вышел пройтись по карнизу с внешней стороны окна. Солнечные лучики, вскользь притронувшиеся к макушке, оказались более приятными и теплыми, чем сквозь оконное стекло, запахи ярче, звуки громче. Почему-то вдруг закружилась голова. Нет – высота карниза совсем не повлияла – неимоверно взволновали открывшиеся перспективы. Огромный, безграничный мир, от которого раньше отделяло оконное стекло, во всей красе лежал у самых лап, и громким, и не очень, разноголосьем, буйством красок взывал постичь его…
Как-то все само собой случилось. Павлюха и сам не понял: хватило ли ему отваги самостоятельно и обдуманно прыгнуть, или это легкий ветерок, вскружив ему голову, подхватил и мягко опрокинул с карниза. Всего мгновение, и открыв сами собой зажмурившиеся на миг полета глаза, он не увидел стен, обозначающих границы привычного пространства. Теперь он стоял на четырех лапах в самом центре необъятной вселенной. В первые минуты она, вселенная, никак не проявляла своей враждебности. Только все те-же незнакомые звуки и запахи вмиг заполнили собой все и переполнили сознание. От этого голова еще больше закружилась, лапы стали какими-то ватными, непослушными, не удержали вдруг ослабшее тело, и оно, словно под воздействием увеличившейся во стократ гравитации, пузом прижалось к теплой, как домашний зимний подоконник, асфальтовой дорожке, что под самым окном. Солнечные лучи не только ослепили, но и удивительно сильно, но ласково обняли теплом сразу со всех сторон черную, шелковистую шубку. Необъяснимая дрожь волной пробежала от кончика хвоста к вспотевшему вмиг носу. От этого уши сами прижались, словно протестуя воспринимать накрывшую с головой волну совсем непонятных звуков. Взгляду практически не во что было упереться – в какую сторону не посмотри – везде БЕСКОНЕЧНОСТЬ.
«Помогиииитееее, по-мо-ги-те…» это единственное, что Павлюхе с трудом удалось тихо и жалобно выдавить из себя, почему-то совсем не своим голосом…
Когда я к нему подошел, он, сжавшись комочком, сидел на асфальтовой дорожке под окном. Обычный черный котенок – и лишь два широко открытых глаза, еще с рождения немного отличающиеся по цвету друг от друга, говорили о переполненных и противоречивых чувствах, наполнивших маленькую пушистую и добрую душу. Во взгляде читались испуг и удивление, дивным образом соседствовали безграничная радость обретенной свободе и неуёмная тоска по покинутому дому, гордость за свой смелый поступок и стыд за собственный же испуг. Радостным «мяу» он отозвался на свое имя и спокойно позволил взять себя на руки. Я не стал нести его на руках домой через подъезд, а просто посадил на карниз, с которого он всего пару минут опрометчиво десантировался. Именно так Павлюха и запомнил, что одинаково успешно работают принципы как «туда», так и «назад».
***
А нынче он лежал на диване. После нескольких уколов ветеринара его согревали не солнечные лучи, а Анусин теплый свитер и две пластиковые бутылки-грелки с горячей водой под боком. Никогда и никто не узнает о чем он думал в те минуты. А может и не думал вовсе, а обессиленный болезнью, провалившись за пределы сознания, только тихо спал. И лишь изредка вздрагивающий кончик хвоста нам говорил о том, что Павлюха всё еще тут…
Есть три способа объяснять всё происходящее. Любые, в том числе и неприятные, события «списывать» на Судьбу. При любых обстоятельствах найти виновного из числа окружающих. В случившемся винить самого себя. Сейчас не могу однозначно «определиться с выбором», да и надо-ли? Но в одном я уверен – немалая часть моей вины все - же есть. В начале того сырого и дождливого декабря мне не раз приходила мысль о необходимости общеукрепляющей прививки. «Потом, позже - думал я - сейчас Павлюха нечасто бегает гулять. А в самом начале теплой весны, когда его нельзя будет удержать дома, как ничем нельзя удержать весенние ручьи от талого снега, мы обязательно сходим с ним к ветеринару…». Я глупо поступил.
Не хочу рассказывать о том, как протекала болезнь. Более того – даже с трудом смирившись с мыслью о том, что его больше нет - я многое сейчас отдал-бы только за то, чтобы стереть те дни из собственной памяти. Еще и потому, что в какой-то момент они подарили надежду. Были дни, когда казалось, что дела пошли на поправку, но потом все оборвалось в один миг…
Еще в далеком детстве я услышал, и неизвестно зачем запомнил на всю жизнь, некую легенду о том, что коты и кошки никогда не умирают дома. Чувствуя, что им «скоро пора» они, якобы, уходят из дому сами. Наш не ушел. Может потому, что очень быстро и неожиданно его свалила болезнь, а может-быть потому, что, несмотря на безмерную свободолюбивость, он всё-же до последней секунды своей жизни глубоко в душе считал себя домашним котом, и дом свой, свою семью – нас всех - любил не меньше нас, людей…
***
Всякий раз возвращаясь с работы, автобус едет мимо дома, в котором находится наша квартира. Проезжая мимо своих окон, я по привычке из окна автобуса бросаю беглый взгляд на карниз. Павлюха частенько возвращался домой чуть раньше, чем кто-то из нас приходил с работы. Запрыгнув на подоконник со стороны улицы он усаживался поудобнее и ждал. Сидел и слушал всю огромную вселенную, которая теперь принадлежала и ему. Слушал и, наверное, думал о механизме работы двух принципов «туда» и «назад». Но стоило кому нибудь из домашних только открыть входную дверь квартиры, напротив которой и расположено Окно В Большой Мир, он стряхивал с себя мысли о вечном и уверенным озорным голосом говорил:
«Ну где-же ты ходишь? Открывай скорей – заждался уже. Колбасы, что-ли, дай...»
И вот теперь, когда понимаю, что нужно или отвыкнуть смотреть на карниз, или привыкнуть к тому, что он всегда будет пуст, я домой стараюсь возвращаться пешком, не той дорогой, по которой идет автобус, не мимо своих окон. А переступив порог квартиры, и все равно, бросив беглый взгляд на пустой подоконник, в который раз в своей жизни понимаю - таки есть, к сожалению, принципы, которые работают только «туда». И понимание этого напрочь отменяет три способа объяснять всё происходящее…
И кто знает – может в этом – напомнить нам простую жизненную истину – и заключалась его короткая, но важная и гордая миссия в неоднозначном мире людей…
06.03.2012
P.S. На фото именно тот, кому посвящены эти размышления.