Я хочу есть! - сказал Малыш и улыбнулся, улыбкой Будды.
Его улыбка коснулась его черной водолазки, в кавайном экстазе соприкоснувшись.
И это сочетание возбудило дух Кришны.
- А я хочу тебя! - сказал Большой.
Малыш сделал мордочку: а ты маньяк, а я кавайное неко!
А Большой только фыркнул и спросил: что, сделать тебе кофе?
- Муууууу....промычал Малыш, ну сделай! - и демонстративно дернул губой и виртуальным хвостом. Что, с позиции Будды должно было означать: все тщетно!
- Хорошо - кивнул Большой, и сосредоточенно уставился на электрический чайник.
- Я не могу тебя угадать, впрочем ты всегда хочешь, в этом можно быть уверенным на 120 процентов! - Малыш уселся в кресло, так несуразно стоящее на кухне, и внимательно рассмотрел пояс Большого. Это был добротный ремень из грубо выделанной кожи. "Этим хорошо пороть." - подумал Малыш, но скромно смолчал свои мысли.
- Послушай! - вдруг обернулся Большой - если ты хочешь есть - я пойду и куплю!
Малыш поднял на него глаза в изумлении, помедлил...
- Знаешь...если тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не трудно, купи креветок - я умею их жарить!
Большой развернулся и посмотрел на Малыша, улыбнувшись неожиданно:
- Мне не трудно.
Он сделал несколько шагов и оказался в прихожей, что являлась продолжением кухни в этой маленькой квартирке, которая вытерпела сотни мимолетных пар.
И развернулся и натянул куртку, стащив ее с вешалки.
Малыш просто смотрел на него."Он хочет сделать мне...хорошо? Он хочет мне сделать приятно. Он хочет чтобы я был сыт и...любил его? Он ...хочет?
Малыш изумился до грани слез.
Никто его, Малыша, никогда не обихаживал, никто не дарил ничего, кроме дежурного букета гвоздик. Или тюльпанов. Никто его, Малыша, не кормил, кроме лимита в клубе. Никто о нем, о Малыше, не заботился. Только расплачивались. По тарифу. Малыш почувствовал странное, щемящее чувство. Которое понуждало дыхание остановиться, а слезам - проситься наружу.
Малыш проглотил это и глухо сказал: Иди! - И улыбнулся.
Дверь щелкнула.
Малыш остался один, созерцая закипающий чайник.
"Боже мой!" - думал Малыш, слушая шум воды. - "Боже мой, он хочет, чтобы мне было хорошо, помимо и не смотря, что он хочет меня..." Малыш встает и снимает чайник. Он насыпает две ложки кофе себе и две ему. И ложку сахара. И думает: "Боже мой...неужели это правда?" И Малышу вдруг несуразно хочется плакать.
Малыш делает кофе и ждет.
И щелкает дверь и Большой пахнет морозом и говорит: Как ты сказал, они толсты! - улыбается.
Малыш поворачивается и глотает все те слезы, что копились в нем.
- Скорее их под воду, они должны растаять!
И смотрит, как Большой раздевается...
А дальше...
Дальше Будда снизошел до незначительного Малыша.
И Малыш жарил креветки, рассказывая Большому случаи из детства.
А Большой созерцая Малыша, глазами Кришны упоминал свои.
А потом они ели ароматных жареных морских гадов и оба были в нирване.
А потом Малыш сказал: "Раздень меня сейчас!" - и сам стянул свитер.
А Большой сказал: "Я никогда не видел ничего лучше!"
И взял его на руки. Вдруг.
И Малыш выдохнул и прикрыл глаза.
А постель пахла морозной свежестью Мифа... но им было не до рекламы.
Они любили друг друга.
Большой первый раз, как Кришна, обнимая его всего, а Малыш первый раз как Будда - прощая всем, кто был до него.
Они просто стали тем, кто может быть вместе. Случайно, вдруг и после и навсегда.
Когда дрожь и испарина коснулись их тел - они вдруг поняли это.
Кришна и Будда соединились.
В один момент существования, в одном вдохе Мироздания в одном вскрике Вселенной.
Двое стали одним.
И захлопнулось Время, словно белая дверь.
- Я никогда тебя не брошу... - сказал вдруг Большой.
- Я никогда не уйду! - ответил Малыш.
И настал Армагеддон.
И занялась заря мира.
Их мира.