Если круглосуточно не источать любовь – победит злоба. Мало того, еще и кристалл души вернется обратно в первобытное графитовое состояние. А из графитового в деревянное, а потом в семя. И придется сажать заново. Вот Саша Дуплов бегал по улицам и источал. Буквально, подскакивал к прохожим, хватал за лацканы, спрашивал:
-- Ну?
-- Дык… это… как всегда… всем довольны – отвечали одни.
-- Да пошел ты… – другие.
И тех и этих было примерно поровну.
А тут БМВ останавливается около магазина, Саша выходит из магазинных дверей и водитель выходит из автомобиля. И так получилось, что Саша шагает вдоль бэхи, а водитель бьет его дверцей. Не то чтобы специально, но как-то пренебрежительно стукает, с каким-то явным превосходством богатого человека над бедным. Саша тормозит и задумывается над дилеммой. С одной стороны, любовь надо источать, с другой, обидно такое оголтелое хамство, почти автоматическое. То есть, вообще, как муху стукнул, по ходу.
Стоит Саша и размышляет, а мужик из бэхи ему грубо предлагает:
-- Чего встал-то? Проходи, давай.
Сейчас, думает Саша, я по дверце со всей силы как пну, она ударит мужика и он упадет, а я ему ногой по роже. Несколько раз. Сверху каблуком по черепу. Так, чтобы рожа треснула. А потом еще два раза. Все закричат и меня заберут в полицию.
-- Ну? – говорит мужик.
Саша проходит мимо и момент упущен. Еще и куртку испачкал об соседний автомобиль.
Ах, вот как, горько размышляет он, идя к газетному киоску, и это со мной так? Со мной, да? С тем кто… Да я триста лет скитался по пустыням Магриба… Да мне в притонах Сан-Франциско лиловый негр подавал манто… Да я чуть не нарвался на нож в парикмахерской Гонконга… Да я… Да я…
Саша трет нос.
Подходит к киоску, покупает телевизионную программу на следующую неделю и топает домой. По дороге решает зайти в мелкую лавку около дома купить «Сникерс», снять нервное напряжение. В лавке за низкой перегородкой на стуле дремлет продавец – женщина молодого пенсионного возраста. Неопрятная и вся какая-то расхристанная, подпоясанная грязным платком.
-- «Сникерс» – просит Саша.
-- А? – интересуется продавец, просыпаясь.
-- «Сникерс» дайте, пожалуйста.
-- Какой?
-- Большой.
-- Какой большой?
И тут чека разгибается, ударник накалывает капсюль, замедлитель воспламеняется и…
-- Да пошла ты на хер, дура! – орет Саша Дуплов – дура, ****ь!
-- Кто ****ь? – в свою очередь с ходу заводится продавец – я *****?
-- А кто, я, что ли? – не унимается Саша – ты и есть, самая настоящая! – его трясет – дура!
-- Хонтик, – пуще прежнего надрывается работница прилавка – Хонти-и-и-к!
Из темного зева за спиной орущей тетки, сначала раздается грохот, шипение, вырываются клубы дыма, а потом появляется некое существо, более всего подходящее под определение – мифическое. Под два метра ростом, с лицом врубелевского натурщика, с головой буйно поросшей белыми нечесаными волосами, с могучими длинными руками, и огромным обнаженным лоснящимся торсом.
-- Ну? – спрашивает существо, сверкая глазами – Чего тут?
-- Вот – тычет в Сашу пальцем тетка.
-- Что «вот»? – существо поводит взглядом и замечает Сашу.
-- Вы кто? – пищит опешивший Дуплов.
-- Архонт Басилевский.
-- Кто?
-- Смотрящий за порядком вещей.
-- Демон – проявляет знание начитанный Саша.
-- Не демон, а бессмертный прототип сущего. Я идея, понял? Архетип. Есть еще вопросы?
-- Но… – Саша открывает и закрывает рот как рыба.
-- Пошел вон – Архонт выходит из-за перегородки, на ходу подтягивая сползающие штаны от рабочей спецовки, берет Сашу за шиворот огромной рукой, разворачивает к дверям и дает хорошего пинка. Дуплов вылетает на улицу.
-- Вот так, значит – сообщает Архонт продавцу. – Все в норме, то есть как всегда. А ты не ори, дура.
И уходит в глубину, а тетка водружается на табуретку и снова погружается в полудрему, только иногда вскидывается и бормочет:
-- Это ж надо, – ****ь…
Вечером Саша Дуплов жамкает испачканную куртку в пластмассовом тазу и прикидывает, что надо бы купить пачку стирального порошка.
Эта-то почти кончилась.