Глава 2
На следующий день капитана Кострова вызвали в отдел по особо важным делам, и начальник отдела, подполковник Подшивалов, хмуро уставившись на него, спросил: Виктор Иванович, вы хорошо понимаете происходящее?
- Так точно, - отрапортовал Костров.
- А мне кажется, что нет. Мне кажется, что вы пальцем не шевельнули. Надо ж было кое-кого опросить, кое-кого задержать. Не просто ж так народ рассвирепел. Мне кажется, что были подстрекатели. Вы Голубева знали?
- Почему знали? Знаю, Сергей порядочный человек, воевал в горячих точках, имеет ранения и награды. Сейчас работает…
- Я не требую от вас полной характеристики, меня интересует почему, как вы полагаете, порядочный человек оказался среди этого сброда? Почему он первый, из всех участников, оказал сопротивление? Не можете сказать?
- Никак нет.
- Что ты заладил, никак нет, да никак нет. Присядь, - коснувшись его плеча, произнес Подшивалов. - Я тебя знаю давно, знаю как порядочного и добросовестного работника, хотелось бы твою кандидатуру выдвинуть к награждению, но это ж многому будет обязывать. Понимаешь? А тут это…
Костров не знал, что старик имел в виду, высказывая версию о награждении и, потупившись, на всякий случай, помалкивал.
- Я спрашиваю – понимаешь!?
- Так точно, - вскочил Костров, а потом, более тепло, глядя в глаза подполковнику, ска-зал:
- Да.
Подшивалов любил показывать свою власть, но редко её применял, старался привлечь любого работника на свою сторону, ему было важно зарабатывать доверие.
- Конечно, я мог бы отдать это дело другому, безусому, так сказать, юнцу, - усаживаясь в кресло, бросил он беглый взгляд на Кострова, - но… понимаешь, чувствую, что наших потянут, невиновные головы полетят, а это нежелательно. Наши ряды марать нельзя. Вы просмотрели, мы…
Подполковник не договорил, так как зазвонил назойливый телефон, а их было шесть или семь, это не важно, важно то, что телефон был без набора номера, стало быть, прямой…
- Слушаю, Эдуард Васильевич, - ответил подполковник. – Да, да… я думаю день-два… да, да – так надежней будет… хорошо… я думаю, что проблем не будет… хорошо… до свиданья.
Он положил трубку.
«На чай приглашает, значит, надо решение принимать сегодня, сейчас. Времени нет», - носилось в голове подполковника. Он постукивал пальцами по столу и смотрел, казалось в никуда. Потухшие глаза были опущены вниз, и взгляд был устремлен в одну точку, на сапоги Кострова. - Надежные люди нужны, - обратился он к капитану.
- Не понял.
- Я имею в виду среди уголовников, или тех, кому светит… понимаешь, надеюсь?
- Простите, не очень.
- Вот что значит школа. Плохо, капитан, плохо! Начальство нужно понимать с полуслова. Тем более щекотливые вопросы не озвучиваются, их нужно понимать, а ты заладил своё «не понял». Чему только в школе учили - ммм…да, - замялся подполковник, - с Голубевым надо разобраться, - наконец-то выдавил он. - Не эта ли главная фигура в деле той, несчастной заварухи? Надо что-нибудь придумать: потрясти, припугнуть, в конце концов, понять, чей заказ? Только без глупостей, понимаешь?
- Начинаю.
- Начинай, капитан, начинай, а то бывают случаи, как говорят: «Век учился, а дураком помер». Торопиться надо. Ты еще молодой, у тебя всё впереди, и можешь стать генералом, а кто не мечтает? Тебе пригодится. Ты цепкий парень, знаешь, где зацепиться. Вот и цепляйся.
- Разрешите идти?
- Иди капитан, и не просто иди, а иди и думай. Язык-то умеешь держать за зубами? А впрочем, себе же хуже. Собери о нём как можно больше информации. Все-таки хочу заметить, если орден будет, будет и возможность ускоренного продвижения по службе. Помни это. И вот ещё что, сапоги нужно чистить с вечера, не так сильно вонять будут, - поморщился он.
Костров вышел из кабинета начальника отдела, и холодный пот, капелька за капелькой, стал стекать между лопатками и, задерживаясь на уровне ремня, увлажнял форменную сорочку. «Что делать? – носилось в мозгах у Кострова, - если не придумаю – конец карьере, если…»
Мысли метались воробьиной стайкой, выискивая что-нибудь съестного, одна мрачнее другой, то маячил просвет, то опять, сгущались дождливые сумерки, - «если нет – конец».
Этого Виктор не хотел. Уставившись на сапоги, неделю не видевшие крема, он ухмыльнулся: Крыша у старика поехала что-ли? Ветхой становится.
Зайдя к себе в кабинет, и немного подумав, он взял телефонный справочник и быстрым движением открыл страницу на нужной букве.
- Ага, вот…
Набрав нужный номер, услышал короткие гудки.
- На месте, - пронеслось в голове. – Уж теперь-то я его не упущу… вот оно, то место, где нужно зацепиться. - Он знал, что директор "Луговой перепёлки" контролирует две коррумпированных группировки, развернул сеть мелких заводов по розливу водки, делал собственную минералку. Деньги текли рекой, а где деньги - там и власть. Деньги делают всё.
Через несколько секунд Костров опять накручивал диск – опять короткие гудки.
В руках ощущалась мелкая дрожь. Никогда ему не было так страшно как сейчас. Он много слышал небылиц о зачистках, о сокращениях, много хороших людей вылетело из отдела, которых Костров знал еще с института. Никогда не думал, что эта участь коснется и его.
Ему не хотелось марать руки, но знал хорошо: Если дали поручение - надо выполнять. Будет сложно, будет слежка, прослушивание телефонов - выбора нет. Чистеньких не держат.
Что он умел делать, кроме протирания оружия и уставного ответа? - ничего, если не считать, что обои дома наклеивал сам, да кое-когда менял перегоревшую лампочку. Именно эти качества двигали его разумом. Он автоматически крутил и крутил диск непослушного телефона.
После многократных попыток, услышал длинные гудки.
- Наконец-то, - обрадовался он.
В то же время что-то беспокоило.
- Чё просить-то? – сделав лицо вопросительным, спросил он себя.
На другом конце провода, трубку брать не торопились. Потом что-то щелкнуло, и густой баритон барского голоса протяжно ответил:
- Да-а!
Сердце забилось учащенно, чувствуя своё заточение, и всеми своими силами, как будто другого раза не будет, пыталось приобрести свободу… вот ведь тоже, работает весь век, работает, а свободы так и не добьется… как рыба об лёд.
Виктор Иванович знал - на другом конце провода находится очень влиятельный человек. От решения этого человека будет зависеть его будущее, точно такое же, как у многих других прошедших коридоры власти, или споткнувшихся при входе в горнило испытаний и лежащих, где кому вздумалось, чтоб другим неповадно было, чтоб другие могли вытирать об них ноги. «Нет, это не по мне…»
Костров быстро собрался с мыслями и заговорил:
- Борис Аминович, Костров беспокоит, здравствуйте.
- Слушаю вас.
- Встретиться нужно, не телефонный разговор.
И через небольшую паузу:
- Очень хотелось бы…
На другом конце думали. Он слышал, как его собеседник что-то жевал и посапывал в трубку. Мерное чавканье сверлило его уши, а говорить не торопились.
- Борис Аминович, прошу вас… нужно…
Не привык Костров унижаться, не было у него лакейской жилки, а там, вероятнее всего ждали. В трубке выдерживалась театральная пауза. Костров понимал это. Такие дела не делаются быстро. Должны проверить, перепроверить… посоветоваться с более влиятельными людьми. Быстрого ответа никогда не было.
- Борис Аминович…, – как бы подгоняя, продолжал Костров. «Как противно», - вертелось подсознательное мнение.
Он слышал о людях вершивших суд, ломавших судьбы простых людей, но сам с ними не общался.
- Борис Аминович…
- Думаю, молодой человек, думаю. Мне кажется, тебе не всё понятно. Я что, обязан каждого мента встречать с распростертыми руками?
- Я от Подшивалова.
- Да хоть от самого чёрта.
И все-таки, услышав имя подполковника, директор стал более разговорчивым. Разговор стал двигаться в лучшую сторону, хотя конкретного ответа Костров не получил. Невидимая стена разделяла их на протяжении всего разговора. «Ну, естественно, - думал Виктор Иванович, - он же меня не знает».
Костров продолжал что-то говорить про то, что он хочет, что хочет узнать подполковник, но разговор не клеился, в голову собеседника не приходило ничего хорошего, он напряженно думал, посапывая.
- В двадцать один устроит? – наконец-то прочавкало в трубке.
- Да, да, конечно… в любое время.
- У меня в ресторане.
- У вас так у вас. Большое спасибо, Борис Аминович. Очень вам благодарен, - начал расшаркиваться Костров, - ровно в девять… как договорились…
- Ну всё, будь, - услышал последние фразы Костров.
И вновь его охватило состояние озноба.
Он ждал.
Вечером, подъехав к ресторану, и отдав ключи местному лакею, стал подниматься на второй этаж. Многие завсегдатаи знали его в лицо, многих знал и Костров, поэтому несколько глаз незаметно следили за его передвижениями.
- Чем обязаны? – развел руками распорядитель зала, - проходите, проходите. Какой столик? Вот приличный у окна, многим нравится… наблюдать удобно… а вы отдыхать или по долгу службы?
- По долгу, но не дольше дозволенного.
- Ясно. Будем надеяться. Так, где вам угодно?
- Отдельный номер есть?
- Как же, обижаете. Для хороших людей уютные места найдутся, можем ещё кое-что - как пожелаете. Ваше слово – наши деньги, - засмеялся он.
- Вот и хорошо, мне отдельный.
- Для развлечений подослать кого-нибудь? – спросил распорядитель, - а то вы какой-то взвинченный, - и, увидев скривившееся лицо Кострова, пожал плечами:
- Как скажете. Хотелось угодить.
- Какие вы здесь все угодливые, - брезгливо кинул ему Костров. – Мне нужен отдельный номер.
- Хорошо, - повел плечами распорядитель и ушел.
Прошло чуть больше получаса. Костров сидел, изучая меню, и косился на дверь, которая поглотила всех сотрудников ресторана. В прежние времена он нашел бы себе усладу, а сегодня его мучили другие мыслишки.
Вспомнилась Аня.
«Обойдешься», - вертелись её слова, - «Ненавижу тебя, ненавижу!»
Костров ухмыльнулся.
Каждый раз, когда он вспоминал про неё, его начинала мучить невидимая совесть. Он любил её, но любил по-своему, и хотел, чтобы она уступала ему во всём, но она была тоже не подарок. Со стороны они казались совершенно разными – коса и камень, каждый хотел быть ведущим, вот и не сложились их отношения.
Когда вошла молоденькая официантка, он уставился на неё, и забыл про обиды, рожденные в процессе ожидания, про всё.
- Я думал, что эти номера обслуживаются вне очереди? – как бы с обидой сказал Костров.
- Да, но это когда их посещают влиятельные гости.
- Ах, вот как?
- Извините, я всего лишь обслуживаю.
- Ладно, ладно, я вас не виню, - успокоил её Костров. - Двести граммов водочки, салат с мясом…
- Записала. Что-нибудь еще?
- А что вы можете предложить?
- Всё.
- А если вас?
- Хорошо, - сказала она и немного покраснела.
- Нет, нет - спасибо. Я пошутил.
Она пожала плечами, записала что-то в блокнот, и ушла. Костров ещё просидел около получаса.
Заглянул распорядитель.
- Что ж вы наших девочек обижаете? Нехорошо. Сейчас принесут ваш заказ, минуточку терпения. А вы юморист, - погрозил ему пальцем распорядитель. – Юморист.
Наконец-то принесли заказ. Молодая официантка вылила в рюмку кристально чистую жидкость, при этом дразняще поиграла мышцами, а Костров с пересохшим ртом наблюдал за вываливающейся грудью, готовый в любую секунду подхватить её.
Уловив его взгляд, она улыбнулась и отошла, а ему ничего не осталось, как улыбнуться ей и выпить. - Ха-а-а…, выдохнул он, как это обычно делали местные завсегдатаи, хотя сам к спиртному относился безразлично, только по праздникам. Да и в ресторан заходил крайне редко.
Борис Аминович не приходил.
Эти интервалы немного раздражали, но делать нечего, приходилось ждать. Виктор Иванович откинулся на спинку стула и засмотрелся на официантку.
- Что-нибудь еще? – сразу же отреагировала она. - Если что, не стесняйтесь, говорите, у нас тайны не разглашаются, с этим строго…
- Да уж, я это понял сразу, дорогая моя и красивая, но мне нужен Борис Аминович.
- Что-то не так?
- Нет, всё нормально, просто он мне нужен по личному вопросу, мы договорились…
- А его нет.
- Как нет?
- Нет, нет - я точно знаю, что его нет. Сегодня он пораньше ушел. Приболел, наверное. Если что, я передам…
- Нет, не нужно, спасибо, - опустил голову Костров. Официантка убежала, а он, положив на стол полусотенную - вышел.
Ночью не спалось. Он лежал и думал: «Назад хода нет, а впереди туман. Или – или. Единственная надежда на ресторан, но вряд ли они помогут - у них своей головной боли достаточно. И всё-таки, если подполковник дал задание, значит, верит в меня. Нужно подождать. Проверка началась и требует много времени и выдержки, а нервы ни к чёрту, на пределе, как бы не сорваться. Когда еще подвернется такой случай? Страшно. В таких переделках не приходилось бывать, но другие могут, и я смогу, как-нибудь смогу, а там видно будет…»
Его жена видела искаженное тяжестью лицо. С одной стороны ей уже надоела кислая рожа, а с другой стороны – свой, под боком.
- Что-нибудь случилось? – спросила жена.
Вопрос оказался неожиданным.
- Ничего, - вырвалось само собой.
- Может, успокоительного?
- В другой раз, конечно, а сегодня…, лучше какую-нибудь таблетку, если можно.
- Хорошо дорогой, сейчас посмотрю, - сказала она и пошла к тумбочке.
Для приличия немного поковырялась в коробках, и ничего не найдя подходящего, повторила:
- Может, все-таки, успокоительного?
Виктор лежал, прикрыв глаза, и молчал. В слабо-золотистом свете ночника, она выглядела более чем сексуально. Сквозь ресницы, он тайком наблюдал за ней и видел только ноги. Невзгоды ушли сами собой. Его интересовали ноги, только ноги…
Она, скорее почувствовала его взгляд на себе, чем заметила, как он любуется ею. Его глаза загорелись интимным азартом. Она решила продлить ему, а впрочем, и себе, это загадочное удовольствие.
Какая женщина не любит, когда на неё засматриваются, даже если это собственный муж. Она прошла и посмотрела на полочках «стенки», приподнялась на цыпочки. Накинутый на плечи халат, обнажил её тело, тем более, она сама старалась достигнуть этого эффекта. Хотя и так казалась совершенно голой.
«С чего бы ей стыдиться своих ног», - думала она, к тому же часто приходилось ловить взгляды мужчин, которые смотрели на неё полуголодным взглядом. Она чувствовала, как кровь всё сильнее и сильнее стучит в её висках, и как набухает кровью низ живота.
Она подошла.
Виктор отбросил покрывало и прикоснулся теплой рукой соблазнительного колена, внимательно ощупал все выпуклости и углубления. От прикосновения к голой коже, она вздрогнула, но женская хитрость продолжала играть.
- Может на кухне посмотреть?
Он притянул её к себе и поцеловал в открывшийся живот.
- Да ладно уж, не надо, все равно лучшего лекарства не найдешь.
Она быстро юркнула в постель, и уже через полчаса, Костров спал, уткнувшись носом ей в плечо. Обнимая за талию, что-то шептал, а что, она не различала, а лежала в упоительной истоме и блаженствовала. Теплое дыхание мужа и позднее время, уводило в смутные грёзы таинственной ночи. Что-что, а в любви она разумела.
Получив от врача приговор: «У вас детей не будет», решила, что не всё ещё потеряно - буду жить для развлечений. С тех пор на её прекрасном лице не сходила улыбка, обворожительно действующая на мужчин. Виктор многое замечал, многое не нравилось, однако, значения не придавал. А однажды произошел тот случай, который, может быть, и решил их судьбу окончательно.
Она от души заливалась весёлым смехом и рассказывала о своих похождениях, а когда сообразила - было поздно. Первые радости прошли. В доме стало тихо, только на задворках слышалась истерика воронья. Она обвела взглядом присутствующих. Кто-то показал ей на висок. Виктор видел это, но видел всё незрячими глазами. Она пыталась выкрутиться, объяснить, но было всё настолько очевидно…
Гнетущее состояние прошло, но осадок в душе остался надолго. В последующие дни, воспоминания о ней, приводили к дискомфорту - ныло сердце. В какой-то мере это радовало: «Не каменное всё-таки, а впрочем, тьфу на неё. Любовь – любовью, но не до такой же степени чтоб полностью ослепнуть. Надо думать, как можно выпутаться из создавшейся ситуации. Время вылечит».
Он невольно рассмеялся, вспомнив высказывание одного из философов: «Время лечит», - сказал философ, и вскорости умер.
Костров не стал ожидать философское время, а решил уединиться и всё обдумать в спокойной обстановке.
Через два дня по извилистой горной дороге он ехал в станицу к матери. Именно дорога натолкнула его на мысль, что шаткое положение долго держаться не может, оно развалится как старый табурет. Но это не меняло факта. Жаль только, что она уходила из его жизни раньше, чем он успел ей доказать, что годен ещё на что-то.
Целую неделю он дома не появлялся. Жена пыталась вернуть его, пыталась убедить его мать, но давление на душу было сильнее уговоров.
Он не вернулся. Всё решилось само собой.
Продолжение следует. http://www.proza.ru/2012/03/06/694