http://lib.rus.ec/b/122270/read#t1 - (сама статья)
В своей знаменательной статье «Богословское понятие человеческой личности» В.Н. Лосский начинает с честного признания того, что у святых Отцов нет учения о «личности человека» , во всяком случае автор их найти не смог. Но почему-то без всяких переходов и оснований , вдруг и сразу решает, что «христианская антропология… несомненно личностна, персоналистична». Конечно, он прав, утверждая, что «богословская мысль, основана на Откровении Бога живого и личного, создавшего человека «по Своему образу и подобию».Но далее идёт небольшое логический кульбит , вернее, мошенничество: «Прежде чем спрашивать, что в богословском контексте есть человеческая личность, мы должны сказать несколько слов о Лицах Божественных» . Извините , а зачем? Есть ли гарантия , что рассуждая о Божественных Ипостасях Или Сущности, мы сможем вернуться и сделать априорные выводы о человеческой личности? Далее идут рассуждения, богословствования о Троице, к которым периодически примешивается, уже как само собой разумеющееся , понятие личность, например: «… выразить «несводимость» ипостаси к усии, несводимость личности к сущности.» Да и что такое несводимость?
Можно говорить о несводимости ипостаси к усии, но можно с таким же успехом говорить о несводимости усии к ипостаси. О несводимости гараздо раньше Лосского заговорил Аристотель, только в другом контексте: о несводимости целого к частям. Впрочем, об этом же все апории Зенона. Мы даже можем попытаться математически выразить эту несводимость: Z - ;z = N, то есть целое минус сумма частей равно несводимость. Например, машине свойственна быстрая езда, если мы изучим каждую в отдельности деталь машины, мы не найдём этого свойства. Может такие свойства и есть несводимость? Во всяком случае, из дальнейших рассуждений Лосского это выяснить невозможно.
Действительно, тройческое богословие, предложенное капподакийцами, внутренне противоречиво и парадоксально, но это не является открытием. В эллинском мире рассуждения об усиях и ипостасях было неотъемлемой частью философствования. Именно в этом мире и воспитывались богословы того времени. Насколько в этих категориях , вообще , возможно описать Троицу, показала история. Любое их рациональное применение к описанию Троицы, приводило к ереси, только иррациональности и алогизмы могли стать ортодоксальными истинами и догматами. С одной стороны это устраивало, так как подчёркивало невозможность рассуждать о Боге, но пытливые умы и в то время и сейчас это не устраивает. Даже Лосский пытается найти выход из этого иррационализма.
После некоторых рассуждений Лосский приходит к выводу: «… истину нам надо искать за пределами понятий: они очищаются и становятся знаками личностной реальности Того Бога, Который не есть ни Бог философов, ни (увы, слишком часто) Бог богословов». И всё-таки цель его поисков это «личностная реальность» . Личностная- что это? Даже не личная, а личностная. Причём этот богословский неологизм употребляется как само собой разумеющийся.
Далее: «Несводимость ипостаси к сущности или природе, та несводимость, которая, раскрывая характерную ипостасную неопределимость, заставила нас отказаться от тождественности между ипостасью и индивидуумом в Троице». Кого это нас? И каким образом эта пресловутая несводимость могла вообще кого-то заставить? Лосский постоянно нас отсылает к собственной интуиции.
Далее Лосский исследует, как умеет, как восточные и западные богословы соотносили понятия человеческий индивидуум и человеческая ипостась, и приходит к выводу, что у них, исследованых им богословов, «термин «человеческая личность» совпадает с термином «человеческий индивидуум». Но Лосского это абсолютно не устраивает, он не желает с этим мириться , он хочет непременно доказать , что эти термины нетождествены.
И для этого Лосский обращает свой взор на Халкидонский догмат. И после безуспешных, хотя на его взгляд вполне удачных пассажей приходит к выводу: «отказ от признания во Христе двух личностных и различных существ будет означать, что в человеческих существах мы также должны различать личность, или ипостась, и природу, или индивидуальную субстанцию». Забывая при этом, что Халкидонский догмат явился результатом компромисса и носит апофатический характер. Нельзя опираясь на Хаклидонский догмат обосновывать онтологию и антропологию, он сам является выводом из определённого мировоззрения, иначе получается замкнутый круг. Это всё равно что выводить из теоремы Пифагора форму прямоугольного треугольника. , Это является типичным примером богословских спекуляций. Отсюда следует недопонимания между конфессиями. Кстати остаётся неясным Христос это один или два индивидуума?
Только когда Лосский ссылается на тезис Ришара Сен-Викторского: «субстанция отвечает на вопрос что (quid), а личность — на вопрос кто (quis)», мы в какой-то степени интуитивно начинаем догадываться о чём собственно идёт речь.
Очень странное остаётся впечатление, когда читаешь рассуждения Лосского, где он доказывает невозможность мыслить нус, многократно упоминаемый у отцов, как ипостасное начало. Утверждая, что нус сложно определим, тем не менее легко с ним расстаётся ссылая опять же на христологический догмат.
Далее будто само собой разумеющееся Лосский констатирует: «…пытаясь отличить ипостась человека от состава его сложной природы — тела, души, духа (если принимать эту трехчастность), — мы не найдем ни одного определяющего свойства, ничего ей присущего, что было бы чуждо природе (;;;;;) и принадлежало бы исключительно личности как таковой.» , а значит: «личность есть несводимость человека к природе.» Из всего выше сказанного это явно не следует: тело, душу и дух Лосский , вообще упомянул впервые, и никак не исследовал эти понятия в своём богословствовании. Гораздо лучше было бы , если бы Лосский вообще ничего не доказывал, во всяком случае таким способом, а ввёл свой тезис о несводимости, как аксиому.
Так же не безынтересен пассаж Лосского , в котором он упоминает, правда с наигранной опаской, об экзистенции Хайдеггера , отождествляя её со своим пониманием личности: «…Речь может идти… только о ком-то , кто отличен от собственной своей природы, о ком-то, кто, содержа в себе свою природу, природу превосходит, кто этим превосходством дает существование ей как природе человеческой и тем не менее не существует сам по себе, вне своей природы, которую он «воипостазирует» и над которой непрестанно восходит, ее «восхищает» [фр. «extasie»], сказал бы я, если бы не опасался упрека, что ввожу выражение, слишком уж напоминающее «экстатический характер» экзистенции (Dasein) Хайдеггера, тогда как сам критиковал других, позволявших себе подобное сближение.»
И вот наконец Лосский прямо показывает откуда у него вообще взялась мысль о несводимости и непременном различии личности и индивидуальности. Он приводит цитату Ханс Урс фон Бальтазара из его книги о преп. Максиме Исповеднике. Приведу её полностью: «Наряду с древом Порфирия, который пытается разместить всё существующее по категориям сущности (;;;;;) — таким, как класс, род, специфические особенности и, наконец, индивидуум (;;;;;; ;;;;;), — появляются новые онтологические категории. Эти новые категории, несводимые к категориям сущностным, отсылают нас одновременно к сфере существования и к сфере личности. Обе эти сферы, облеченные в новые выражения (;;;;;;;, ;;;;;;;;;), еще довольно туманны и нуждаются в точных определениях. Пройдет много времени, прежде чем в средние века смогут сформулировать различение между сущностью и существованием и вывести из нее структуру модуса бытия твари. <…> Однако мы идем именно в этом направлении, когда наряду со старыми аристотелевскими категориями сущности вводим новые категории существования и личности»
В конце своей статьи Лосский вполне адекватно раскрывает суть поставленного им вопроса. Он пишет: «Мы видим, что он сблизил «новые онтологические категории», категории ипостаси и личности, с тем экзистенциальным esse, с тем «бытийством», которое обнаружил Фома Аквинат за пределами аристотелевских субстанций, с той актуальностью существования, которая, как говорит Жильсон, «превосходит понятие, поскольку превосходит сущность»» Лосский опять возвращается к понятию экзистенции, но считает её недостаточной : «Неопределимость «существования» — того ли она порядка, что и неопределимость личности, или же новый онтологический уровень, найденный Аквинатом, всё еще по сю сторону личностного?» И опять интуитивно понимаемое ( или не понимаемое) понятие «личностный». Но оказывается, что: «Ришар Сен-Викторский доводит сближение экзистенциального и личностного вплоть до полагания в Боге трех экзистенций, когда говорит о трех Божественных Ипостасях». Но это почему-то не устраивает Лосского, так как тот к сожалению для Владимира Николаевича "не преобразовывает понятия человеческой личности.».
И после небольших размышлений Лосский с некоторым разочарованием замечает: «…через томистское различение сущности и существования — различение, проникающее до экзистенциальной основы индивидуальных существ, — не удастся найти онтологическую разгадку тайны человеческой личности.». Но с достоинством истинного богослова подытоживает: «…один только Бог может знать метаонтологию — Тот Бог, Которого повествование книги Бытия являет нам приостанавливающимся в Своем творчестве, чтобы сказать на Предвечном Совете Трех Ипостасей: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт.1: 26).»
Выводы.
В.Н. Лосский в этой статье пытался доказать ,что Ипостась в капподокийском понимании и личность в его понимании тождественны, низведя Ипостась на тварный человеческий уровень, но потерпел фиаско. Также он посчитал необходимым различать понятия экзистенциальный и «личностный» , но и это прозвучало невразумительно, так как осталось не понятным что такое «личностность», и как он сам понимает многозначное «экзистенция» .
Конечно, для философа и богослова такого уровня не обязательно свою собственную онтологию извлекать из чужих онтологических систем. Он мог бы описать свою онтологию и предложить пытливым умам к ней присоединиться. Также он мог бы просто сформулировать фундаментальный философский вопрос, это хоть и присутствовало в статье, но глубина этого вопроса не была в должной степени определена. Лишь косвенно была выявлена необходимость новой онтологии.
И всё же эта статья В.Н. Лосского имела довольно сильный резонанс. Есть безоговорочные сторонники его тезиса о несводимости личности, есть непримиримые противники.
Но и те, и другие похоже игнорировали , пусть и не остро, но всё же поставленный в этой статье Лосским вопрос.
Отчасти он звучит в этой фразе: «Тварь, будучи одновременно «природной» и «ипостасной», призвана осуществлять равным образом свое природное единство и свое личностное различие, благодатно преодолевая индивидуальные пределы, которые дробят природу и стремятся свести личности к уровню замкнутого бытия частных субстанций.»
В своё время Ленин выразился о диалектике Гегеля, как о перевёрнутой с ног на голову, так и мне хочется сказать об этом высказывании Лосского . В ней все понятия завязаны в какой-то гордиев узел, и опять можно лишь опираясь на интуицию, понять, о чём хочет сказать автор.
Личность или личина - это то, что обращено во вне, поэтому если мы говорим о личности , даже в онтологическом смысле, в каком пытается это слово применять Лосский, мы должны прежде всего обращать именно на это внимание. И если преодоление индивидуальной раздробленности и происходит, то оно возможно только благодаря «личностному» фактору. То есть социальность у людей образуется, только если каждый человек проявляет себя как личность. Форма этого проявления имеет индивидуальный характер, но основа «личностна». Но остаётся вопрос «личность» имеет природный характер или это внеприродно? Доказывать это, опираясь на Халкидонский догмат, как я показал, нелогично. И вообще этот вопрос неразрешим, если мы не поставим другой вопрос об истинной природе свободы воли. Даже животные и возможно растения преодолевают индивидуальную раздробленность благодаря «личносности», но обладают ли они свободой воли? Как ни странно , но Лосский не коснулся этой стороны вопроса.