Домиарну 11 лет. События происходят в тот же год, что и в главе "Кристал Заговоренный", только осенью.
Дотристиар пошел в город по своим делам, и я увязался с ним. Мы пришли в какую-то лавку, и я стал рассматривать всякие вещицы, лежавшие на пыльных досках вдоль стен.
- Эй, мальчик! Ничего там не трогай! – Крикнул мне продавец, и потом, Дотристиару – если ваш сын тут что-нибудь украдет, вы будете платить!
Тихий голос Дотристиара стал увещевать его, что мол, его «сын» совсем не таков.
- Да ладно, все так говорят! Ну так вот, и явился ко мне этот мужик... – Продавец закурил трубку, и продолжил разговор с кем-то за занавеской в проеме двери, ведущей куда-то вглубь. – И рассказал удивительнейшую историю. Шел он вдоль реки, и слышит – крики. Побежал туда, а там девочка маленькая тонет в воде. Он в воду бросился, девочку достал, а тут подбегают ее родители. Стали его благодарить. Он хотел отмахнуться и уйти, но они пригласили его домой на ужин. Он отказывался, ибо, как рассказал мне, бежал из тюрьмы в Тюстридже, и все боялся, что его отследят и поймают. Но отец девочки настоял, привел его к себе домой, дал денег, и подарил статуэтку из воска.
- Из воска? – Донесся высокий женский голос из-за занавески.
- Ну да. Деньги мужик проел, и все, что осталось, это статуэтка. И вот он принес ее мне, и я ее купил.
- Купил восковую куклу? Совсем с ума сошел? И ты ему поверил?
- Да не поверил я ему. И заплатил я не так много. Дал всего одну обертонду. Он и этому был рад, и убрался.
- Ну а где эта статуэтка?
- Да вон стоит! – Продавец махнул рукой куда-то в угол.
Я проследил взглядом туда, куда он указал, и увидел темную, какую-то засаленную статую, стоявшую на деревянном пне, который продавец, скорее всего, использовал вместо стула. Подойдя к статуэтке, которая была немногим больше моей ладони, я ясно почувствовал, что она была совсем не из воска. Воск был только сверху. Я взял Дотристиара за руку.
- Купите эту статую. – Тихо зашептал я ему на ухо.
- Деми, зачем она тебе?
- Ну пожалуйста!
Мой учитель вздохнул. Он никогда не мог мне ни в чем отказать. Они с продавцом поговорили.
- Ползолотого! – Нагло дохнул последний синисарановым дымом в лицо Дотристиара.
- Да вы что, за восковую статую? – Чуть ли не разозлился тот.
Я умоляюще сжал его руку. Он вздохнул, и стал рыться в кошельке.
Мы вышли из лавки – Дотристиар, качая головой, все еще переживая от такого нахальства, и я, прижимая к груди статуэтку.
Дома мы рассмотрели свое приобретение. Статуэтка была женщиной в длинном подобии платья, а в руках у нее был какой-то странный предмет. Черты лица было трудно рассмотреть, потому что воск кое-где стерся.
- Ну вот, поставь ее где-нибудь, и пойдем заниматься, а то твой отец скоро приедет, и опять начнется.
- Погодите. – Я поскреб руку женщины в длинном рукаве. На пальцах у меня остался грязный воск.
Дотристиар наблюдал за мной с интересом. Он не сказал «ну что ты ее ломаешь», и он не ударил меня по рукам, как сделал бы отец. Он доверял мне, исходя из твердой уверенности в том, что его воспитанник умнее, чем он выглядит, и не будет делать глупостей.
Я поковырял еще немного, и Дотристиар ахнул.
Под воском был металл.
Мой учитель взял статуэтку, и принялся счищать остальной воск. Вскоре на нас смотрели те же очертания лица, только более четкие – строгие и притягательные.
- На мою мать похожа. – Я вздохнул, внимательно рассматривая каждую деталь.
«Бедный ребенок, все никак не может оправиться от такой потери.» - Подумал Дотристиар.
- Ты знал, что она была не из воска, так?
Я кивнул.
В дверь постучали.
- Войдите! – Крикнул Дотристиар, быстрым движением спрятал статуэтку в карман, и обернулся ко мне со скучным, невыразительным лицом, и с неизвестно откуда появившейся в руках книгой.
- Итак, продолжаем... Для постройки замка было привлечено шестьдесят рабочих. Каждый из рабочих может укладывать в стену по двадцать камней в час... ну это на износ, конечно. Плюс, их опять обдурят с жалованием, если такие лорды, как наши.... Ну, не важно, так вот, сколько камней смогут уложить двадцать пять рабочих за пять часов...
И тут я отключился. Даже не видел, кто же вошел. Меня окутала напряженная, почти невыносимая тишина. Я находился внутри чего-то, с огромной скоростью несущегося вниз. С окон слетела белая пелена, и внизу открылась удивительная картина – это была земля, но очень далеко. Разноцветные пятна полей и кучи деревьев – все это приближалось очень быстро.
Эфир взорвался огромным количеством голосов, самый громкий из которых произнес:
- Подготовка к экстренной посадке.
Удар был такой силы, что я вылетел сквозь окно в высокую, густую траву.
Очнулся, и передо мной был Дотристиар.
- Деми! Тебе опять плохо? Слушай, приходил Леталуан. С утра ищет, к чему бы придраться, чтобы донести на нас твоему отцу. Грозит розгами! Не знаю, тебе или уже сразу мне! Нужно, чтобы ты решил эти десять задач. А потом я отпрошу тебя погулять.
Я взял книгу, тетрадь, и перо с чернилами, и стал молча решать задачи одну за другой. Закрывал глаза, и летел, летел к земле.
- Какая же противная обстановка в этом доме, и почему этот Леталуан имеет над нами такую власть?! Я давно бы уволился из этого гадюшника, если бы не ты! Не хочу оставлять тебя тут одного. – Мой учитель положил руки на мои плечи.
- Не врите хотя бы себе. Вы подписали контракт на десять лет. Молитесь, чтобы за эти десять лет папаша вас кому-то не перепродал.
- Что-о? Он имеет право меня перепродать?!
- Незнание законов не освобождает вас от их выполнения. Вот ваши задачи. Покажите их Леталуану, и идемте гулять.
Ночью я не мог заснуть, как ни старался. Достал статуэтку из-под подушки, и долго рассматривал ее. Женщина была такая красивая... Серьезная, и в то же время грустная. Со все также непонятным предметом в руках. Смотрела так осознанно, как будто хотела что-то сказать.
Я давно привык к тому, что серебро и медь сливали мне всю имеющуюся у них информацию, но эта статуэтка была сделана не из серебра. Это был белый, блестящий, но незнакомый мне металл. Может быть, сплав? Но какой?
И тем не менее она внушала мне видения также, как и серебро с медью. Статуэтка стала свидетелем каких-то удивительных событий, и я мог увидеть их, считав информацию, сохранившуюся в металле. Нужно было только посидеть с ней в руках.
Лицо обожгло, как огнем. Я вытер его, и оглядел ладонь. Она блестела от влаги. Вокруг был лес. Я понял, что мое сознание слилось с тем, кто потерпел крушение в этом лесу. Из огромной штуковины, наполовину погруженной во взрытую землю, стали выходить люди.
- Осторожно, здесь много сильно концентрированной воды. Не убъет, конечно, но лучше не касаться. – Услышал я свой голос. Только произносил слова я не ртом, а мысленно. И все меня слышали. Невероятно.
- Кто-нибудь связался с центром?
- Да, но сейчас они могут оказать только информационную поддержку. У нас ведь нет второго межгалактического носителя. Они уже запросили восемь стран, и все отказали. Сейчас такая заварушка, что всем не до нас, и это надо понять. Ждать придется долго. Это что касаемо плохих новостей. А хорошие новости в том, что с такой потерей напряжения мы упали не в океан, а умудрились дорулить до земли. Ну и также - тут отличные места.
В нос ударил резкий незнакомый запах. Незнакомый с точки зрения того, в чьем теле я находился. А мне – вполне знакомый. Это был запах осиновой коры от развороченных вокруг деревьев. В душе не было страха. Была только боль от потери.
И далеко не металлической штуковины. Погибли шесть членов этой экспедиции. Но не от удара, а раньше. Мы упали, потому что они погибли. Этот носитель двигался, ибо на борту было ровно девяносто членов. Шестеро умерли от неизвестной болезни. Штуковина потеряла поддержку сознания этих шестерых, и без них не смогла лететь дальше. Среди них была женщина, которую я любил.
Я поднялся назад, хватаясь руками за изломанный металл. Прошел по коридору, и открыл дверь. Они лежали вдоль стены, все шестеро. Ее тело было покрыто чем-то прозрачным, но не тканью. Прозрачное было гладким на ощупь. Я пытался найти в сознании название этой ткани, но сознание не поддалось мне. Оно было слишком занято своими мыслями, и гулом эфира.
Она была такой спокойной, черты лица уже не хранили предсмертных мучений, хотя на щеках были все те же темные пятна. Я опустился на колени, и плакал очень долго, пока в голове не раздался голос:
- Ари, выходи. Нам придется дезинтегрировать корабль.
Я отколол брошку с плеча, и положил ей на грудь. Значки на брошке казались странными всего секунду. И потом прочитались «Арилеот Четырнадцать». Стемнело. Над разбитым кораблем вставала дуга Млечного Пути.