НА ФОТО: Партизан Благодарненского отряда "Максим", председатель Алексеевского колхоза имени 17-го партсъезда с 1943 по 1951 годы Чекулаев Павел Алексеевич.
ФОТО Николая Ивановича Сидорова.
***
ГЛАВА ВТОРАЯ
1.
В колхозе семья Коробко занимала прочное положение. Андрей Федорович заведывал хозяйством артели. Петр и Иван тянулись к машинам. Иван уже был шофером.
Михаила комсомольская организация заставила изучать счетное дело. Колхозный бухгалтер Лука Сергеич хвалил своего ученика:
- Толковый парень, грамотный, живо осваивает специальность.
Михаил приходил домой с книгами, тетрадями, подолгу сидел при лампе, что-то вычислял, щелкая на счетах, потом уходил к приятелям в народный дом, в избу-читальню.
Еще в старших классах начальной школы Михаил получал отличные отметки. Теперь он много читал. Говорил по-отцовски неторопливо и грамотно, как говорят люди, получившие образование. На комсомольских собраниях выступал веско, дельно. Молодежь прислушивалась к нему. Секретарь комсомольской ячейки учительница Галина Селезнева частенько прибегала в своей работе к помощи Михаила.
Партийная ячейка при утверждении агитаторов дала Михаилу самостоятельный участок, и он наравне с коммунистами проводил работу в поле, в домах колхозников читал газеты, рассказывал о заграничных новостях. Во всех бригадах любили слушать Михаила. Районная газета напечатала о нем заметку под крупным заголовком «Лучший колхозный агитатор».
- В партию зовут нашего Михаила, - доложил однажды Андрей Федорович жене.
- Уважают, значит?
- Стало быть, так. В партию, мать, лучших, отменных людей принимают.
- Бог с ним, пусть работает, добрым людям помогает, - согласилась Евдокия Петровна.
- Никакого укору ему от колхозников не слыхать - стало быть, уважают.
Родители начинали гордиться сыном.
Но вот Михаил принес домой тревожную весть: партийная ячейка посылает его в Ставропольский совхоз. Андрей Федорович, не скрывая тревоги, спросил:
- На сколько?
- Навсегда.
- Это, по какому же праву?
- Партия, папань...
- А отец для чего? Партия, выходит, хозяин сыну, не отец. Воспитывал-то кто, - партия?
- И отец, и партия.
- Та-а-ак... Вот оно что. Ну, это мы еще потолкуем. Не путают ли они там, в ячейке.
И он немедленно направился к секретарю.
***
Михаил был спокоен. Волнение отца вызывало улыбку, однако жалость трогала сердце. Михаил знал, что сказать, как убедить отца. Он уже ломал характеры покруче, чем у отца. Но сегодня он молчал. Отец дал ему многое, чтобы вывести на правильную дорогу. Спасибо отцу. Но не век же, оставаться под отцовским крылом.
Секретарь партийной ячейки, агроном и полевод сосредоточенно обсуждали какой-то многолистный план, когда в дверях показался потный, взволнованный Андрей Федорович.
- Что случилось, Андрей Федорович? - спокойно спросил секретарь.
- Кто хозяин моему сыну?
- Садитесь, садитесь, отец, сейчас разберемся.
Андрей Федорович опустился на скамью.
Секретарь неторопливо закончил беседу с агрономом и полеводом, а когда они вышли, с улыбкой сказал:
- Теперь потолкуем, Андрей Федорович.
- Так вот, я спрашиваю, кто хозяин моему сыну - секретарь ячейки или я?
- Вы.
- Как же я, если тут без меня обошлись?
- Что, собственно, случилось, Андрей Федорович?
- Сына забираете без спросу.
- Ах, вы вон о чем!
Секретарь захохотал и старик опешил.
- Правильно, правильно, дорогой Андрей Федорович.
- Чего же правильно? Отец-то - я?
- Вы, Андрей Федорович, и спасибо, что вы были хорошим отцом. Но сын вырос, созрел, так сказать, и партия поручает ему самостоятельную работу, тут уж воля партии.
- Не знаю, не знаю. Он у меня разок на Каспийское море уходил, тогда ему даром сошло. Теперь опять.
- Это тогда Мишка своевольничал. А теперь он сознательно подчиняется партийной дисциплине.
Секретарь открыл стол, извлек небольшую бумажку, сел рядом с Андреем Федоровичем и прочел: «Предлагаем отобрать лучших людей для посылки в Ставропольский совхоз».
- Район пишет! - подняв палец, многозначительно заключил он. - Людей хороших надо. Это вроде того, как вы в солдаты шли. Хоть плачет жинка, а слезами не поможет, потому что вы были нужны для защиты родины. Вы шли и честно служили. Ведь так же? Михаил вырос, и его зовут. Партия зовет. Хороших людей надо.
Расстались мирно. Секретарь крепко пожал руку Андрею Федоровичу:
- Спасибо, отец, что зашел. А Михаила нам с вами придется отпустить.
В разговоре с соседом Андрей Федорович не без гордости упомянул:
- Сына провожаю.
- По призыву?
- Какой по призыву. По особо важному делу едет. Партия командировала его. У них теперь такой порядок: лучших людей ставить на самые важные дела.
3.
В кабинет директора совхоза вошел русоволосый парень лет двадцати. Он подал бумажку и сел на диван. Директор прочел и оживился:
- А мы вас, батенька ты мой, давно ждали. Райком обещал.
Директор, ветеран гражданской войны, был крепок, широкоплеч. Черный волос уже тронут сединой, лицо суровое и в то же время, открытое с живыми доверчивыми глазами.
- Что-ж, будьте, как дома... Ваше имя, отчество?
- Михаил Андреевич.
- Так вот, батенька ты мой, дорогой Михаил Андреич, работы непочатый край. Люди у нас хорошие, горы с ними своротить можно. Устраивайтесь и принимайтесь за дело. Чуть что - ко мне, помогу, не стесняйтесь.
Зазвонил телефон. Директор поднял трубку.
Михаил посчитал разговор оконченным. Он шел по усадьбе совхоза. Все здесь нравилось ему. Аккуратно разбиты клумбы, цветы живые, изгороди из стриженых кустарников в скверике. Он вошел в дом, где ему отвели квартиру.
Маленькая комнатка с голубым окном с солнечной стороны. Тумбочка с графином воды, в углу одинокая койка. Над ней картинка без рамы - березовая роща в зимнюю пору.
Михаил сбросил гимнастерку и прилег на кровать, запрокинув руки за шею. Эх, хорошо бы быть таким большим и сильным человеком, как директор. В гражданскую, верно, эскадрон водил. Наша молодежь не захватила тех героических времен.
Михаил закрыл глаза. Лес шелестит. Откуда-то пришла Устинья с уздечкой, она бранила его за потерянного коня. Потом подошел Пашка и сказал: «Не слушай ее, лучше я тебе расскажу, как на пароходе ездил».
Проснулся, когда в окно глядели сумерки. Где-то послышались звонкие девичьи голоса. Он вышел, и его потянуло к дому, где было много окон, залитых электрическим светом. Это был совхозный клуб.
Михаил пробрался через темный коридор и вошел в большую залу. Перед ярко освещенной сценой на скамейках сидело много одетых по-праздничному девушек и парней.
Середина залы была пуста и, проходя, Михаил почувствовал, как его разглядывают со всех сторон. Новичку нигде не избежать некоторого чувства застенчивости.
Вдруг где-то в углу грянула гармонь. Вихрастый весельчак гармонист, залихватски откинув голову назад, играл и притоптывал, вызывая девчат.
На середину залы вышла девушка, ведя за руки подругу. Вышла вторая пара – высокий парень с толстушкой девушкой в украинском наряде. Потом третья, четвертая пара и круг заполнился.
Ребята выбивали каблуками и окна звенели. Михаил любил танцевать и очень обрадовался, когда увидел, как рядом с ним славная девушка в голубом платье, не находя пары, настойчиво уговаривала подругу:
- Ну, пойдем, смерть хочется потанцевать.
Михаил пригласил девушку в голубом и они плавно вошли в круг. Девушка была легка, стройна и крайне застенчива. Ее светлоголубые глаза избегали взгляда нового незнакомого человека. Лишь уходя на место, она улыбнулась признательной улыбкой, мол, спасибо за танец. Чудная девушка. Жаль, что не узнал ее имени.
***
Жизнь в совхозе пошла размеренным шагом. Михаил с головой ушел в работу. Конец операционного года потребовал много бессонных ночей. Бухгалтер - предшественник Михаила - кутила и лодырь, оставил тяжелое наследство. Все приходилось делать почти заново. Учет - ответственное дело.
Из края, не интересуясь сменой бухгалтеров, присылали суровые приказы. Категорически требовали, напоминали, грозили, наконец, установили жесткий срок представления баланса с угрожающей припиской о привлечении к ответственности бухгалтера.
Михаил не оправдывался. Он не был виноват, но он обязан был преодолеть запущенность в отчетности. И он работал с утра до глубокой ночи. Лица у работников бухгалтерии были серы, воспалены.
- Вывезем, - настаивал Михаил.
И вывез, трудная работа была выполнена. Директор в приказе объявил Михаилу благодарность, а край премировал.
Новый бухгалтер пришелся ко двору, как говорили в совхозе. У него был полный лад с рабочими и с дирекцией, задушевная дружба с молодежью.
В комсомольской организации Михаил работал неутомимо. Когда он читал доклады, клуб переполнялся до отказа. Голос докладчика звонкий, чистый, с теплыми, раздумчивыми интонациями. Речь плавная, без запинок.
- Как пописанному читает! - восторгались слушатели.
В драмкружке Михаил играл с немалым искусством. На сцене зрители видели подвижного, непринужденного парня, весельчака. Ему горячо аплодировали.
Однажды секретарь партийной ячейки вызвал к себе Михаила.
- Руководство комсомолом у нас хромает, - сказал секретарь, - молодежь к науке тянется, а в клубе преимущественно танцы. Взял бы ты комсомол в свои руки, товарищ Коробко.
И совсем по-иному потекла комсомольская жизнь. Дороги комсомольской работы расширились, их разветвления вели в поле, на животноводческие фермы, в конюшню, в гараж.
***
Но не всем была по душе комсомольская активность. Заведующий хозяйством, придя к секретарю ячейки, ударил шапкой об пол:
- Не желаю я так работать, моготы нет!
- В чем дело?
- Новости какие пошли – комсомольская кавалерия. Вынь им, положь
готовность скота к зиме. В газете испозорили!
В коридоре, обозреваемая толпой рабочих, висела стенная газета. На одной из красочных карикатур была изображена высокая островерхая куча навоза, а на самом верху кучи, обняв гигантскую бутылку с водкой, восседал завхоз.
Волосы у него ощетинились, щеки опухли и покраснели, нос лихо вздернут вверх, изо рта выбегает пузырь, в середине которого наискось сыпались слова: «Пос-лед-ний ны-неш-ний де-нё-чек гу-ля-ю с ва-ми я друзья...».
Подпись под карикатурой: "Завхоз товарищ Петренко готов к зиме". Вдали за кучей, сарай с проломанной крышей и под ним жалкая согнутая костистая коровенка.
Секретарь внимательно и не без удовольствия рассматривал карикатуру. В толпе кто-то сдержанно захихикал.
- Какой же будет авторитет после этого? - возмущался завхоз. - Что они суют нос не в свое дело!
- А ведь правильно тебя пропесочили, товарищ Петренко, - сказал секретарь. - Пожалуй, следовало бы еще тебя пробрать...
***
Легкая кавалерия обследовала быт рабочих и атаковала жилотдел, затем рабочий комитет. Легкая кавалерия штурмовала косность, бюрократизм, зазнайство и бесхозяйственность.
В клубе начались вечера вопросов и ответов, читались лекции. За молодёжью сюда потянулись и старики. Рабочие совхоза с уважением посматривали на Михаила, на комсомольцев - толковые ребята.
Комсомольцы организовали «Синюю блузу», световую газету. И куда ни пойдут бюрократы и бездельники, пьяницы и лодыри, в кино ли, в клуб ли, везде их встречает огонь критики. Изобличенным приходилось трудно. Они или исправлялись или уходили из совхоза.
В гору пошла работа, в гору шло хозяйство. И люди, и совхоз словно помолодели. Преобразилась усадьба во всех ее концах. У дальних заборов исчезли дикие заросли. По улицам легли ровные каменные мостовые, заблестели на солнце ярко выбеленные дома.
5.
- Дорогие папаня и маманя, - писал Михаил родителям. - Жизнь моя в совхозе наладилась. Директор у нас хороший человек. Он любит людей усердных и в приказах благодарит. Вчера приказ вывесил и моя фамилия среди передовых людей. Душа радуется, и работать хочется. Так что дела идут хорошо. Уже привык я тут, совсем, как дома...
Письмо, как будто закончено. Кажется, обо всем написал. Нет, еще не все. Чувствуется, не хватает еще чего-то важного. Он умолчал о своем большом и сладком волнении.
В душе его властно заняла место девушка, приглянувшаяся в клубе в день приезда. В тот первый вечер она ускользнула незаметно. Михаил долго не видал ее в поселке. Не уехала ли? И был счастлив, когда узнал, что она не уехала.
Она работала в магазине. Михаила привела в магазин ревизионная комиссия, проверить, что плохо, что хорошо. Здесь все было хорошо - и работа отличная, и девушка несравненная.
Спустя полгода Михаил писал родным:
- Теперь я тут не один, обзавожусь семьей, жену зовут Нюся, Анна Васильевна. Как увидите ее, сразу полюбите. И еще новость. Не пишите больше нам сюда в совхоз. Мы переезжаем на постоянное жительство в Благодарное. Районные организации переводят меня на новую работу.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:
http://www.proza.ru/2012/03/04/574