О таких, как семилетний Сережка, и говорят: "...оторви, да выбрось..."
Самый ранний из известных опубликованных рассказов Андрея Платонова, но сразу же бьющий "наповал".
Очередные "подвиги" Сережки: побил стекла у Толстухи - раз, извалял Сеньку в грязи - два...
Да, это он - семилетний Сережка, который и не думает отпираться - он признается, во всём, хриплым, нечеловеческим голосом, он дерзок и уверен - но предусмотрительно держится в недосягаемом отдалении и издали подает советы, - на все назидательные укоры и воспитующие посулы и последние предупреждения, - и советы наполненные зрелым презрительным цинизмом: Иди-ка к дьяволу...
Сережка не верит в догму об обязательной неотвратимости наказания: "преступление" и "наказание", в его, Сережкиной, логике, - две совершенно несвязанные вещи, и его ответ морализирующему "Чемберлену": "На-ко... Посвисти в худую варежку..." Какое "гениальное предложение"! - ай да Сережка, ай да сукин сын!
Ведь этим ответом, якобы начисто лишенным какого-либо смыслом, этим, ошарашивающим здравомыслие, - но внятным, - абсурдом, Сережка напрочь обрушивает всю целостную систему координат морально-этических ценностей: возразить абсолютно не-че-го..., так же, как и ответить на вопрос: сколько будет дважды два четыре? (см. Евгений Клюев).
Такой же сорванец есть у О;Генри, но правда постарше, он уже десятилетний - это "вождь краснокожих", но Платонов идет в развитии сюжета дальше и глубже, оставляя за спиной "просто юмор в коротких штанишках" - он чудесным образом закольцовывает и пространство и время своего коротенького рассказа в бесконечную ленту Мёбиуса, на изнаночной стороне которой тот Я, от лица которого идет повествование: "Под утро сниться лавочник Пухлопупов (рыжий старик в овечьей шапке) и пустой сморщенный бабий чулок."
А дальше? - дальше миллион вопросов, к открывшейся во сне изнаночной стороне яви.