ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Я уеду, я уеду, вон туда…
Глубоко серое небо. Как будто с палитры дня мастихином времени содраны все краски и перемешаны в фузу*. Лбы города "украшены" неоновым безобразием. Судорожно кривляясь, моргают лампы рекламы, по-проститутски предлагая товары и услуги. Парашютом диверсантки Любви висит Луна. Холодно светит красавица Венера. И всё. Все звёзды, дальним светом большого города, подло ослеплены.
"Соблюдай правила космического движения! Переключай на ближний свет, мегаполис дебелый, ты же, людей везёшь! Ты ведь движешься вместе с Землей со скоростью почти две тысячи километров в час*, по отношению к Солнцу. А ещё вместе с ним по Галактике…. О-го-го! Будь осторожен!"
Хочу. Хочу увидеть свою родную Вселенную. Из светящегося города громады, перевитого всевозможными, веками продуманными, коммуникациями для человеческого обитания, звёзд не увидишь. Надо рвать отсюда. Где та стезя, что ведёт к духовному познанию космоса? Все затуманено пылью смока бытия. Человек осветил то, что ему нужно для потребления, застлав вечное и самое нужное. Необходимое, как раз для "самое себя" – главной частицы мироздания, кирпичика, без которого всё может рассыпаться.
Божественным перышком, ниспосланным генералом, встрепенулась душа. Хочу увидеть пространство, по которому мчусь вместе с Землей. Идея, от которой невозможно отказаться. Она поглотила всё моё сознание. Я одержим ею.
Подхожу к стоянке такси. Старая, двадцать первая "Волга", ухоженная, как "соломенная вдова" не потерявшая надежду встретить пропавшего любимого. Водитель, пожилой, крепкий мужчина, в форменной фуражке таксиста семидесятых годов, приветствует:
– Добро пожаловать на борт транспорта созданного советскими автомобилестроителями в шестьдесят седьмом году. Куда изволите?
Я обошёл машину, открыл заднюю, правую дверь. На сиденье в неприличной позе развалилась Расслабуха.
– Подвиньтесь, – непроизвольно вырвалось у меня.
– Ты, что, красавчик, меня видишь? – удивилась она и восторженно обратилась к Похоти и Бесстыдству, которые сидели рядом. – Он меня приметил, – затем, взлохматила кучерявые жгуче чёрные волосы и, поддерживаемая Бесстыдством, вульгарно расширила ноги, помяла свои груди, медленно облизала, без того влажные, губы и громко прошептала. – Не подвинусь. Прыгай прямо на меня, кролик.
Мне, конечно, импонирует то, что меня символом "Плейбоя" называют, но я, как ни в чём не бывало, молча (ещё не хватало общаться с чужими видениями) закрыл дверь и расположился рядом с водителем.
Расслабуха начала охмурять меня, как ****ь, на что Похоть, хихикая, стала издевательски стебаться:
– Как же, приметил. Как не приметить таку ядрену красавицу? Сидит твой прынц, такой весь парализованный от счастья, как мороженый палтус, – потом Похоть в момент стала серьезной и раздраженно выкрикнула. – Не могут нас люди видеть! Не могут и всё! Представь, что бы произошло, если бы они нас видели. Мы используем людей исподтишка и хвала небесам.
– А я бы хотела, – Расслабуха погладила свое тело. – У меня ведь всё при всём. Одеваться бы красиво стала, косметикой пользоваться, – кокетливо размечталась она.
– Ну, ты и дура, мы ведь в подсознании! – резонно заметило Бесстыдство.
– Сама, гермафродитка, дура!
И началась возня на заднем сидении автo.
– Куда изволите? – повторил таксист.
– Куда подальше.
– Это хорошо. А, деньги есть?
Я зачем-то показал купюры.
В окно водителя постучали, он опустил стекло. Заглянула симпатичная блондинка лет так тридцати пяти.
– Димон, я закончила, так что, я в твоем распоряжении. Как и обещала.
– Не видишь, у меня заказ, – нервно осадил таксист женщину, окруженную измученной Любовью, Стыдом, Безысходностью и Разочарованием.
Похоть обняла водителя и, целуя, сладко зашептала:
– Ну, что ты удумал, отрада моя? Подумаешь заказ. Откажись. Завтра праздник. Отдохни. Когда ещё представится такое?
Расслабуха стала танцевать эротический танец на капоте. Бесстыдство схватилась за причинное место водилы. Она попыталась сделать минет, помогая Расслабухе, что бы шофер подчинился Похоти.
Блондинка внесла свое роскошное тело в окно салона "Волги", демонстрируя округлые груди в глубоком декольте, и, отчаявшись от обиды, вызывая ревность у "Димона", нарочито развязано, произнесла:
– А мы и пассажира можем взять в нашу компанию. Вы как? Не против? – она неумело сделала лицом то же, что, недавно, Расслабуха и, посмотрев на меня, вяло завершила атаку еще парой контрольных "выстрелов" томными глазами. – Наш ковбой, не против?
Гнусными, в своей безнравственности, действиями Расслабуха, Похоть и Бесстыдство стали, было, раздувать во мне дьявольский огонь низменных чувств.
Но я околдован желанием, увидеть звёзды.
– Как тебе не совестно, приставать к пассажиру, – пристыдил подругу таксист и стал поднимать стекло.
Она, надув губки, грубо оправдалась:
– А что, дело житейское. Что естественно, то не безобразно.
– Дорогая, погоди малёхо, – сказал водитель и полностью закрыл окно.
За стеклом "Волги" послышалось, пьяное:
– Дорогая, дорогая… для тебя всё бесплатно, Димон милый… я люблю тебя, а ты…
– Простите, сегодня хотел расслабиться. Завтра, у нас таксистов, тяжёлый день. "Хлебный", но тяжёлый. Вот и подружка пришла…
– Никаких проблем, моторов на стоянке много, – я собрался выходить.
– Вам то, куда?
Я рассказал о своём желании.
– Погодите. Я ведь тоже хочу увидеть звёзды, – оживился шофер, – а то, под колесами асфальт, в небе тоже. Мерцает там что-то. Надо увидеть звезды? Есть такое место! Минуточку.
Он открыл дверь, вышел из машины. Что-то тихо промурлыкал стройной блондинке, поцеловал её, ласково шлёпнул по попе.
– Ну, не знаю, – капризно растянула слова, возможно, жрица, возможно, любви….
Всё. Быстро оговорили финансовую составляющую путешествия и рванули в предрождественскую ночь.
Расслабуха с неприязнью посмотрела на меня. Мы встретились взглядами.
– Он всё же видит нас, – вскликнула она.
– Дура, – рыгнула Похоть и видения стали исчезать.
А Бесстыдство, просто разорвало от злости.
В тишине непрерывно урчало голодным желудком под капотом, украшенным стремительным оленем, и: "Я уеду, я уеду, вон туда", вертелось балаганной каруселью в моей голове.
– У меня ведь, жена есть, – нарушил молчание шофер, – вот уже скоро, как тридцать лет вместе. А это, – он махнул рукой, – бесстыдство это, – глубоко вздохнул и, вдруг, отчаянно произнес. – Но, люблю, люблю, я её, и всё. Её Вика зовут, хорошая она. Три года назад, на работе, убили её мужа. Он таксистом был. Мой сменщик. Хороший парень. Проволокой задушили и взяли копеечную выручку, подонки. Когда его убили, она ведь была на шестом месяце. Дочку ждали. От горя – выкидыш.
"Выкидыш. Жуткое, низкое, оскорбительное слово, – подумал я. – Разве можно так называть не сумевшего родится ребенка. Впрочем, как это он не родился? Ведь он уже появился на планете Земля. Возник в утробе матери. Правильно в Индии считают день зачатия – днем рождения".
– Она долго не могла смериться с потерей мужа и дочки. Страдала, маялась, потом вышла замуж. Рестораны, лимузины, шубы. Муж оказался сутенёром. Потом он, подлец, стал подкладывать её под нужных ему людей, а потом… бросил и превратил в шлюху. Именно превратил. У них, негодяев, технология есть, как опускать женщин. Я ему за это, морду хотел набить, – он, хрипя, вздохнул, – люблю, я её. Только вот у меня жена больная. Не знаю, что и делать. И так плохо, и так тоже….
"Что это он, разоткровенничался? Видимо, себя хочет обмануть и успокоить. Не видел я у него Любви. Трусость, Похоть – да. Ещё и Расслабуха, удивительная в своей развращённости".
М-н-да, – я участливо покачал головой. Но моё сострадание было обращено не к "Димону", а к его подруге, милой женщине со светлыми волосами.
"Несчастливая ты сейчас, встретить бы тебе настоящего мужчину. Господи, спаси и сохрани её".
Впереди засверкали предупреждающие огни.
– Опять авария, – поникшим голосом вымолвил водитель и снизил скорость.
Набатным колоколом в душе возникает тревога, когда видишь такое. Авария на дороге… скорая у подъезда… сообщение по TV о катастрофе…. Сразу думаешь о своих близких, друзьях. И стихает этот тяжелый, тревожащий, колокольный гул лишь тогда, когда узнаешь, что в окружающем тебя мирке, ничего трагического для твоей персоны не случилось.
Подъехали поближе. В грязи дороги тенью лежат два человека. Над ними склонились врачи. Виновато, притушенными от испуга фарами, взирает на это, опрокинутый на бок, знакомый мотоцикл, уже не хвастающий хромом.
Выше, схватка: кто за жизнь, а кто за смерть – бьются ангелы. Удивительно красиво это действо. Ангелы хранители в доспехах: кольчуга-броня спасения из звеньев праведности, щит веры, шлем разума, и блистательный меч духовный – всё это сумели за свою недолгую жизнь обрести попавшие в аварию. Немало. У ангелов смерти в латах смирения, оружие успокоения. Своими лазерными клинками они хотят зачеркнуть земную жизнь и тупо отправить по инстанции души ими завоёванные.
Великолепны движения сражающихся. Отточены и лаконичны. Сходятся и расходятся, кружась в боевом танце, который похож на восточное единоборство.
Взмах меча и летят чёрные перья с крыла Абаддона. Падают на землю, расплываются масляным пятном и, вспыхнув синим сиянием, исчезают, хлюпая, как вантуз.
Кульбит, и от точного удара клинка взлетает вверх белый пух Ангела спасителя и, всплескивая бенгальским огнем, растворяется в небесах, шипя и тихо ухая маленькими взрывами.
По вспышкам на земле и в воздухе, можно уверенно предположить, что побеждает жизнь.
За поединком следит и разношёрстная толпа нематериальных зевак. Среди них виновники трагедии, Пьянь и Дурь.
Гаишники, с суровыми лицами, своими светящимися жезлами, энергично, по-деловому, дирижируют потоком присмиревших машин. Мы, с помощью дорожных стражей порядка, выбираемся из затора, и вновь на никеле оленя пляшут блики празднично одетого города.
– Дети ведь ещё, – водитель достал старинный портсигар с барельефом революционного крейсера "Аврора", – Вы не против, если я закурю? А то….
– Можно и мне, сигаретку?
– Собираюсь броси…, – одновременно говорим мы и смеемся, на миг, забыв о происшествии на дороге.
– Меня, Дмитрий зовут.
Я тоже представился и пожал протянутую руку.
– Ведь под задницей у разбившегося было лошадей так восемьдесят.
– Нет, все сто шестьдесят, – поправил я.
– Как управлять таким табуном? Опыта, наверное, не было, – размышлял вслух Дмитрий, – или кто подрезал. Байкеры они ведь как упыри – в зеркалах не отражаются. Смотришь в зеркало заднего вида, вроде позади всё чисто, вдруг шмыг, и тебя, глухо ревя, обходит этот зверь двухколесный.
– Будут навыки, и мастерство появится.
– Думаете, выкарабкаются?
– Молодые ещё – выдюжат.
– Дай Бог. Дай Бог.
– После такого, осторожней будет, – и водитель рассказал историю, как, однажды, перед его машиной из-за троллейбуса выскочила пьяная компания. За ними на дороге грузовик, делающий левый поворот, пропускал встречную машину. И деваться некуда.
– Мокрый асфальт, а у меня скорость за восемьдесят! Я на пониженную передачу, руль влево, потом резко вправо. Машина, от такого виража, аж завизжала. Чуть людей не задавил, чуть в грузовик не "впендрюлился", – Дима глубоко и тяжело вздохнул. Было видно, что он вновь волнуется, вспоминая пережитое. – Остановился, вышел из машины, ноги, как ватные, всего трясет. Представь, даже прикурить не мог – руки ходуном ходили. Потом аккуратней стал ездить. Хорошо, что тогда на иномарке был. Эта старушка-красавица, – он погладил торпеду "Волги", – такой вираж не сделала бы.
И стал таксист сказывать байки про ГАИшников, ГИБДДшников, аварии и разные дорожные ситуации. А я, в пол-уха, слушаю его, смотрю на раскачивающиеся маленькие помпоны на бахроме, обрамляющей верхнюю часть лобового стекла, на Диму, который постоянно поворачивается ко мне и хихикает, довольный своим рассказом. Смотрю в полудреме на его фуражку, и рождается ностальгическая эмоция….
Вот уже кажется, что счётчик такси, деловито отсчитывает, уходящие в прошлое, годы. Чудится, что машина уже летит по светлому, солнечному городу детства с, благоухающими цветами, газонами, с широкими дорогами, и поливальными машинами, которые, при встрече, обрызгав нас, извинившись, дарят улыбку радуги. И люди все добрые и красивые. У меня в руках новый, большой-большой, прекрасный альбом для рисования. И дома меня ждут краски, карандаши, изрисованные альбомы, тетрадки и… промокашки. Почему-то, самые хорошие картинки получаются на промокательной бумаге. Почему? Какие это рисунки! И фантастические, боевые самолеты, и дивно-агрессивные гоночные машины, и головоломные схемы сражений с инопланетянами, и космические станции, похожие на сказочные растения….
* – 1786 км/час