Мама Зоя
Все, как всегда, все как обычно. Без малого тридцать лет, каждое утро Наталья проделывает привычный маршрут: десять минут до остановки, пол часа троллейбусом и она на работе. Лифт с легкостью поднимает ее на восьмой этаж в залитый солнечным светом кабинет с окном во всю стену. Зимой – леденящий холод, летом – жара. Но никогда не роптали на неблагоприятные условия три стойкие женщины: стоматолог, медсестра и терапевт, ведь с высоты птичьего полета открывается неповторимый по красоте пейзаж. Весь город, как на ладони. Но любоваться панорамой некогда, нужно подготовиться к приему посетителей. А их в день - человек двадцать, а то и все тридцать. Облачившись в белый медицинский халат, врач-стоматолог заняла свое рабочее место. Вот и первый посетитель – мужчина, значит день сложиться удачно.
Возвращаясь с работы, часть пути Наталья Викторовна идет пешком мимо драматического театра, затем во всем величии взору предстает оперный, за ним - бульвар Пушкина. Хочеться неспеша пройтись по вечернему городу с коллегой и поболтать на отвлеченные темы, а еще расслабить мышцы. Нестерпимо болит спина. Но путь неблизкий и без маршрутки все равно не обойтись. Еще двадцать минут пути и ты дома. Приготовила ужин, накормила сына и, взяв в руки пульт, телевизора «пробежалась по каналам». Что там у нас сегодня по телику? – бокс, сериал, «Жди меня» уже заканчивается. Игорь Кваша, обращаясь к зрителям, как всегда произносит : «Ищите друг друга, что бы не случилось».
- Опаздала. Может, и к лучшему, а то снова наревусь, сопереживая очередной истории. На экране, словно в сказке, герои страдают, мучаются в разлуке с близкими людьми, но к концу передачи непременно встречаются, благодаря усилиям неравнодушных к чужой беде людям. Наталья задумалась: « А может и меня кто-то ищет?» Почему кто-то? Подсознательно надеялась, что, в конце концов, мама захочет ее найти. «Неужели ей никогда не хотелось узнать, как у меня сложилась жизнь, ведь я ее кровиночка?» Женщина попыталась представить себя на ее месте и не смогла. Бросить ребенка и всю жизнь делать вид, что дочери не существует, ведь не каменное же у нее сердце.
Наталья встала с дивана и беспокойно заходила по комнате, слезы наворачивались на глаза от пережитого в последнее время. За год она потеряла мужа, сына и Лиду - так она называла свою тетю, которая отдала ей всю себя без остатка. Красавица, певунья - голос, как у Зыкиной, вся округа заслушивалась ее песнями, ковалеров прогоняла, замуж не вышла. Почему? Это отдельная история. Наташеньку лелеяла, холила и берегла. И когда названная дочь обзавелась собственной семьей – Лидия Николаевна не стала лишней. Она словно большая птица, расправила крылья и хранила от бед своих птенцов. Но годы шли, здоровье таяло, не стало любимого зятя и сердце берегини останосилось, будто заранее почуствовало приближение еще одной беды - гибель старшего внука Игоря. Так и лежат на погосте втроем. Остался у Натальи младший сын Сережа, ее отрада в старости и появление долгоджанных внучат. «Все у нас будет хорошо», - повторяет в трудные минуты женщина, но боль утраты собственного ребенка не дает покоя. Казалось, отдала бы все на свете, только был бы жив и здоров Игореша. И чем больше об этом думала Наталья, тем сильнее возникало желание встретиться со своей биологической матерью и задать ей только один вопрос: «Что заставило ее отказаться от собственного ребенка». Не поддается никакому объяснению молчание Зои Васильевны. Может самой попытаться найти ее? В памяти остались черты молодой неулыбчивой женщины, такой, как на пожелтевшем от времени фото. Рядом с Наташей сводный брат Володя - белобрысый мальчонка, соседская детвора и мама Зоя, а еще дядя Саша, ее новый муж. Редкие и, пожалуй их можно назвать странными, визиты родни: мама дарит лыжный пушистый костюмчик, точь в точь, как у Вовы. Девочка тут же убегает к подружкам хвастаться обновкой. А утром ее будит семейный скандал, приглушенно доносящийся из соседней комнаты. Девчушка босиком, на цыпочках подходит к неплотно закрытой двери и заглядывает в щелку. Ее взору предстает картина: в одной руке дядя Саша держит дорожную сумку, а в другой Наташин костюм и, едва сдерживая ярость, возмущенно гудит: «Как ты могла так поступить с дочерью, ведь это же подарок. Зачем забрала обратно?» Мама Зоя иступленно молчит. Девочка от любопытства просто прильнула к двери и та придательски скрипнула. От ужаса быть разоблаченой (ведь подслушивать нехорошо) Наталя прыгает снова в постель и притворяется спящей. Дядя Саша склоняется над постелью девочки и, убедившись, что она спит, свирепо шепчет жене: «Твое счастье, что ребенок рядом, а то бы ты у меня получила». Еще в память врезались мамины слова, она, как заклинание повторяла их при каждой встрече: « Я тебе купила маленький столик, кроватку и скоро заберу к себе». Провожая родню на вокзал Ната брала с собой подружек, чтобы не дай Бог, ничего не случилось. Девочку пугала сама мысль о том, что ее могут куда-то увезти: «И почему нельзя жить здесь всем вместе. Какие все-таки странные эти взрослые».
Шли годы, и в день своего шестнадцатилетия Наташа получила весточку от мамы Зои, которая созналась, что никогда не собиралась ее забирать. Негодованию девушки не было границы. «Зачем было держать меня в постоянном страхе лишиться родных и близких людей? Она превратила мою жизнь в постоянное ожидание чего-то страшного, ужасного, непоправимого, да я ее после этого знать не желаю », - все больше и больще распалялась от обиды юная максималистка и, не раздумывая ни минуты, написала «горячее» письмо дорогой мамочке. В нем высказала всю накопившуюся обиду. И получатель письма о себе больше не напомнил. Неужели слова незаслуженно обиженной дочери так подействовали на женщину, что она даже не попыталась внести ясность в их отношения, а попросту исчезла навсегда. Быть может остро ощутила свою вину, всю нелепость ситуации, которую создала собственной глупостью. И, видимо, главное - невозможно все исправить. Но почему же невозможно? Ведь всего то и нужно было только приехать, заглянуть в глаза уже взрослой дочери и поговорить честно и откровенно обо всем. Но этого, к сожалению, не произошло. Как часто мы совершаем необдуманные поступки, а потом всю жизнь корим себя за это.
Наталья Викторовна откинулась на спинку дивана и закрыла глаза: «Интересно, какая она сейчас? Ей должно быть примерно лет восемьдесят. Жива ли?» Рука потянулась к тетради и, годами выношенные слова, произвольно легли на бумагу.
Попасная, маленький дворик и … вишни.
- Мам, тебе письмо, - Сережа вошел в комнату с конвертом в руке .
- Из Мореуполя?
- Нет, из Брянки.
Сердце женщины екнуло. Михеев В.А. прочла вслух фамилию. Да ведь это же сводный брат Володя. Непослушными пальцами вскрыла конверт. Дежурными фразами исписано всего пол листа.
«Уважаемая Наталья Викторовна. Вы утверждаете, что вы моя сестра, но этого не может быть. Тем более, что мама никогда не говорила, что у нее еще есть дети. Сама она недавно ушла из жизни и по данному вопросу ничего не сможет прояснить.
Извините, если огорчил вас. Прошайте».
Михеев Владимир Александрович
- Неужели он все забыл, правда, ему было пять лет, когда они всем семейством к нам приезжали, - изумилась Наталья. И что же он не помнит, как мы с ним надерем в саду вишен и соревнуемся у кого больше сросшихся черешков. Сначала вешали на уши, спелые красные серьги, а потом с удовольствием лопали. Такое невозможно забыть. А как вечерами, сидя на крыльце магазина, хохотали над любым пустяком, казавшимся нам забавным и безумно смешным, как всей гурьбой из деревянных ящиков строили дом и, распределяя роли мамы, папы, дочки и братика, играли в большую дружную семью. Я – мама, варю зеленый борщ из литьев сирени в алюминиевой посудке, разливаю по тарелкам и «кормлю» его, моего сыночка. А он, соблюдая правила игры, смешно студит борщ и все равно обжигается. Неужели он ничего не помнит? Письмо какое-то холодное, неродное и почерк, вроде, женский.
- Ма, а пошли ка ему фотографию, помнишь ты мне показывала, где вы все вместе. Он обязательно узнает маму Зою, ну и себя, конечно, - предложил Сережа.
- Да, да сыночек, непременно. Наталья сняла с антресолей семейный альбом и аккуратно вынула маленькую фотографию.
- Завтра же сделаю копию и отошлю в Брянку, интересно, что тогда Володя, на это скажет?
Прошел месяц, другой и, наконец, в трепетных руках долгожданное послание. А в нем уже другим почерком, на этот раз мужским:
«Дорогая сестричка, Наташенька! Прости нас пожалуйста, мы думали, что это чья-то злая шутка. А фотография нас сразу успокоила и мы очень рады, ведь ты нашлась. Мама всю жизнь проработала нянечкой в яслях, умерла пол года назад, но перед смертью так ничего о тебе не рассказала. А я то помню хорошо тебя, твои мягкие косички, маленький дворик и вишни. Нас у мамы пятеро: я, Инна, Ира, Витя и Лена. Ой, прости пожалуйста, шестеро, ты - самай старшая…
А дальше строчки быстро, быстро побежали впрыпрыжку, как шустрые воробышки и во всех подробностях поведали много интересного о братьях и сестрах, о том где и как живут, сколько имеют детей, внуков. А в конце длинного-придлинного письма ( на шести страницах) пригласили в гости.
- Оказывается у нас с тобой Сережка большая РОДНЯ. И почему же я раньше не написала это письмо? Вот только ответ на свой вопрос я, видимо, никогда не получу.
Инна Туманова
1 января 2010 года