Столица Заморья была гигантским городом, и все же люди плотной толпой заполняли ее улицы. Первое, что бросилось Оскару в глаза - здесь не было обычных для сборищ злости, торжественности, готовности вступить в бой со стрелками в любой момент. Народ шутил, смеялся, смотрел карнавальные шествия или устраивал их сам. Пахло леденцами, жареными зернами, сладкой водой, как на празднике. Стояли шатры и распряженные фургоны, будто в город прибыл огромный цыганский табор. Девушки ходили простоволосыми, несмотря даже на морозец. Никто не смущался просто подойти к незнакомцу и заговорить с ним по-дружески.
А по обочинам стояли, держа оружие наизготовку, хмурые и напряженные стрелки. Их мрачные лица, их молчание и повязки с розой в кресте казались здесь чужими. Увидев длинные ряды стражей, Оскар поначалу спрятался в глубоине повозки, но Джинджер вытащила его за руку:
- Не бойтесь! Сейчас они ничего нам не сделают. Здесь очень много беспечатных.
Тото вскочил на облучок, махая хвостом, и втянул воздух.
- Чуете? - тявкнул он. - Свет!
- У нас нет такого носа, как у тебя. - Но Оскар чуял сердцем. Что бы ни было это за чудо, ради которого он приехал в Метрополис, оно находилось здесь.
Найдя свободное место, Джинджер остановила повозку и выпрягла лошадь.
- Пойдете со мной? - спросила она Оскара. - Или будете искать себе компанию по душе?
- Я не знаю. Наверное...
- Найдем по душе, - влез Тото. - Спасибо!
- Пожалуйста. - Женщина тепло улыбнулась Гудвину Зет. - Удачи вам. Прощайте.
- Вот что ты сделал? - Оскар смотрел, как Джинджер нырнула в толпу и пропала. - У нас хотя бы было, где спать...
- Найдем, - беспечно ответил песик.
- Ты уверен?
- Я знаю! Брось ты задумываться, просто иди!
Следуя за Тото, Оскар позволил толпе себя увлечь. Он поймал себя на том, что смотрит людям на правые руки. Здесь и вправду было множество беспечатных, никак это не скрывающих.
- Кто главный? - спросил Оскар пробегавшего мимо мальчишку.
- Что, мистер?
- Кто у вас главный? Что мы все должны делать?
- Главный? - изумился мальчишка и расхохотался. - Да вы нездешний никак!
- Но что надо делать?
- Ничего! - Парень помахал Гудвину Зет и побежал дальше.
- Не "ничего", а скорее "что хочется", - сказал голос из-за плеча. - Мы пришли сюда, следуя за чувствами, а не за разумом. Они и подскажут нам действия, когда придет время. А сейчас мы должны пребывать здесь в единстве и мире, назло Отцу, Верховному совету, Семье и всем их слугам.
- Страшила! - Оскар обнял старого друга. - Как ты меня нашел?
- Я и не искал, - отозвался тот.
- Ты один? - спросил требовательно песик, стукнув чучело лапой по сапогу. Страшила был в прошлом стрелком - вернее, созданием стрелков, живой куклой, поставленной охранять ночные улицы. В его голову зашили бумажку с оживляющим заклинанием, и пока эта голова оставалась целой, Страшила был неубиваем. Его туловище можно было хоть распустить на соломинки и скормить козам. Стрелки хотели, чтобы страж брался за задания, противные прочим своей жестокостью. Но даже голем оказался человечнее людей, бросив оружие и сбежав.
- Нет, - ответил Страшила, - не один! Почти все Братство в сборе. Мы уже перестали надеяться, думая, что вас двоих поймали.
- Ты слышишь, Тото? - Оскар обрадованно схватил песика на руки и поднял. - Братство в сборе! Ты был прав!
- Опусти меня, - сказал Тото. - Конечно, я был прав. Я всегда прав!
- Страшила, - спросил Гудвин Зет, торопясь за чучелом, - я уж не буду интересоваться, кто собрал в Метрополис столько народа, но почему? У тебя есть догадки? Мы схватимся за булыжники и бросимся грудью на стрелков?
- У меня есть только догадки, поскольку я сам не знаю. Но я точно чувствую, что наша цель - мирный протест. Мы не будем никого убивать.
- Все верно, - произнесли справа от Оскара. - Вы не будете. Убивать будут вас.
Совершенно один, огибаемый людским потоком, как камень в воде, там стоял старик из трактира Руггедо. Свой мешок он держал на плече.
- Что значит, нас будут убивать? - моргнул Гудвин Зет. - Кто?
- Власти.
- Я не советую его слушать, - брезгливо прервал Страшила. - Этот человек ненормален и глубоко темен. Как он мог прийти к нам, для меня загадка.
- Я пришел сам, - изрек старик. - Меня никто не призывал сюда. В вашем балагане я не участник.
- Тогда что вы здесь делаете? - спросил Оскар. - И почему вы решили, что нас собираются убить?
- Потому что я знаю замысел этого сборища. Вы прошествуете по улицам Метрополиса, прямо к Башне, и войдете в нее. Здесь на вас уже устремят оружие, но вы продолжите идти. Когда вы приблизитесь к первому залу, начнутся выстрелы. Вы, не отступая, продолжите путь. Верховный совет, увидев, что к нему пришел народ, сдастся сразу. Вы примете их, как покаявшихся братьев, и вместе направитсь в Зал Отцов. По вам будут стрелять, ваши тела усеют лестницы, но никто из вас не дрогнет. Свет, который вы чувствуете, пробудит в ваших душах нечто сильнее смерти. Микки Маус в ужасе прикажет прекратить огонь. Он сам выйдет к вам и спросит, чего вы хотите. Вы ответите: справедливости. Стрелки к тому моменту прозреют и будут уже сами вставать в ваши ряды. Микки Маус падет на колени. Он сложит с себя титул Отца, и его постигнет раскаяние. Он взмолится о наказании, но в качестве кары вы просто оставите его жить со всем, что им совершено. Власть возьмут честные горожане. Печати будут отменены, войны прекращены, поборы исчезнут. Свет обнимет всех. Еще останутся те, кто ему неподвластен, и попытаются вернуть прежний порядок. От их рук погибнут тысячи, но в ответ крови не прольется. Вы будете обезоруживать их, не убивая, и перевоспитывать.
- Откуда вы все это знаете? - спросил Страшила, пораженный.
- Вы назвали очень высокую цену, - сказал Оскар. - Но, может быть, именно она и требуется, чтобы Заморье перестало быть кровожадным вурдалаком в глазах всего мира? Я не боюсь умирать - я уже старый человек. И на небе я встречу Дороти.
- Я еще не закончил. Когда вам покажется, что наступила золотая эра, когда вы заживете в согласии и забудете события этой весны, в Заморье вернется Семья. Ростовщики не так-то глупы, и сбегут отсюда, едва вы ступите на порог Башни. Вернувшись, они притворятся изменившимися, изобразят покаяние и проникнут в ваше общество. Подобно червям, они будут подтачивать вас, смущать, лезть на вершину и рваться к титулам. Вы изобличите их, вы их изгоните, но они успеют заразить и отравить своими мыслями достаточно многих. Эти многие, получив власть, начнут использовать ее во зло. Через пару столетий Заморье станет таким же, как было, прикрываясь только словами о справедливости и мире. Под этими знаменами оно возобновит свои войны.
- Вы не можете столько знать наперед, - сказал Страшила. - Или вы пытаетесь нас запугать, или вы еще более сумасшедший, чем кажетесь.
- Я? Да, я сумасшедший. - Глаза старика осветились. Оскар вздрогнул, Тото зарычал. - Но я разумнее вас всех.
- Он не сумеет отговорить даже тебя или меня, а тем более всех остальных. Я предлагаю его забыть. - Страшила потянул Гудвина Зет за рукав.
- Я никого не буду отговаривать, - ответил незнакомец. - Мне просто нравится видеть ужас на ваших лицах. Я перепробовал много злодеяний, но говорить правду - самое приятное из них.
- Пойдем. Не обращай внимания. - Страшила потянул Оскара уже настойчивее, и тот покорился. Тото бежал за ними, то и дело скаля зубы в сторону незнакомца. Старик стоял, не шевелясь. Он вновь перевел взгляд и уставился вдаль.
Оскару сделалось нехорошо. Его будто прокололи, и вся радость, шипя, улетучилась. Встреча с бывшим Изумрудным Братством не подняла ему настроения. Под каким-то предлогом отпросившись пройтись, он принялся блуждать по садам и улицам. Изо всех собравшихся людей Гудвин Зет был единственным, кто остановился перед палантиром на главной площади и вслушался в новости.
Собака лает - караван идет. Несмотря на творящееся в Метрополисе, Заморье невозмутимо продолжало вести войну. С летучими обезьянами начали прибывать молодильные яблоки. Берендеи и заморцы разделились - первых, как не очень-то нужных, Микки Маус направил на Хидуш, а вторыми усиленно вгрызся в Тридевятое. Начался штурм Китежа. Ободренный успехами, Отец приступил к шагу, которого ждал давно. От западных берегов Заморья отчалили первые боевые корабли, несущие в себе сотни отборных воинов. Курс они взяли на царство Син.
Мятежи в Лукоморье сходили на нет. Засылая к горожанам лазутчиков, - бывших русичей, в свое время уплывших за море, - Кощей быстро узнал о зачинщиках и приказал их всех поймать и казнить. Часть летучих обезьян покинула город, чтобы найти южные полки Финиста, которые, по упорным слухам, уже подходили к столице. Полков они не нашли, отдельные лишь дружины, из которых можно было составить полк, разве что собрав вместе. Дружины эти сражались храбро, дорого продавая свои жизни, но обезьян все равно оказалось больше. Кощею не терпелось дождаться, когда же юг падет, и заморские рати соединятся. Его манили широкие восточные земли. На север решили не выступать до лета, потому что еще держались морозы, к которым захватчики не привыкли. Оружие заморцев покрывалось инеем и ломалось, одежда застывала.
Баюн начал приходить в себя. Горе выходило из его души толчками, как вода из узкого горлышка. Если поначалу посещала мысль найти гром-камней, обвешаться ими и броситься на Кощея, когда тот покажется на улице, то теперь рысь думал, что этого мало. И еще теплилась в нем слабым огоньком надежда. Хотя Лукоморье уже постигло новое бедствие - голод.
Город был закрыт со всех сторон. Боясь, что Финист может взять столицу хитростью, заморцы не пускали туда даже купцов и крестьян. Запасы лукоморичей быстро таяли. А ведь когда холодно, хочется есть больше и сытнее. Баюн уже боялся за кошачье племя, потому что люди начали забивать лошадей. Он сам ловил мышей и крыс, но этого не хватало. Бродячих-то псов - какое-никакое, а мясо - Финист всех потравил. Просить о помощи горожан Баюн не решался, не зная теперь, где свой, а где лазутчик. Да и не хотел он, чтобы люди отрывали последний кусок ради него. Рысь уже посматривал на мягких под доспехами эльфов и гномов. Он убеждал себя, что это враги, что это все равно не люди, но мысль все еще казалась чудовищной. Чем питаются сами заморцы, он ни разу не видел. Наверное, еду им приносили обезьяны.
В тот день Баюну свезло - он поймал голубя и съел его целиком, с головой, даже с перьями. Птиц над Лукоморьем почти не осталось: их пожирали летучие обезьяны. Баюн слизал старательно голубиную кровь с морды и лап, и до вечера этим насытился, но когда солнце скрылось, живот вновь подвело. Наученный опытом, что единожды поесть - уже хорошо, а лишний раз высовываться не след, рысь лег спать в пустом тереме. Однако сон долго не шел. Чтобы обмануть голод, Баюн вышел на крыльцо пожевать снег.
Чутко навостряя уши, он спустился во двор, набрал снега в пасть и поперхнулся, потому что земля вздрогнула. На севере встало новое солнце, окаймленное огнем. Лукоморье сотряс еще один удар, вспыхнуло второе зарево. Забыв про смерть с высоты, рысь помчался к северным воротам. Над ними, в небе, зажигались уже белые точки.
- Что такое?! - Кощея воевода упырей, генерал Пикман, не просто поднял с постели, а оторвал от хорошенькой эльфийки. Девица закрывалась одеялом, вся красная. Бессмертный носился по покоям, разыскивая, куда поскидал одежду.
- Диверсия! - ответил упырь заморским словечком.
Ворота были просто уничтожены, стена - разворочена. Земля разверзалась глубкой черной ямой.
- Они сделали подкоп! Подкоп, и заложили гром-камни! Где часовые? Кто смотрел за стеной?!
- Они все мертвы, Бессмертный. Если никого не заметили, то подкоп шел издалека.
- Или из самого Лукоморья!
Рысь наблюдал за тем, как суетятся заморцы, с чердака соседнего дома. Пока стояла суматоха, он проник туда почти в открытую. Вдалеке раздался еще один удар, на сей раз у восточных ворот. С потолка на Баюна посыпалась солома.
- Поднимайте всех! - закричал Кощей. - Нас атакуют!
- Это может быть отвлекающий... - начал Пикман.
- Я лишусь города, пока вы будете думать!
Баюн забыл о том, что ему хотелось есть. Он неотрывно смотрел на кромку северного леса, не ожидая всерьез, но втайне надеясь, что появятся оттуда знамена и копья. Глаза вскоре начли слипаться, и рысь задремал. Сквозь сон ему послышался отдаленный крик, похожий на рарога.
Его разбудил грохот. Баюн шарахнулся в угол, еле разминувшись с рухнувшими балками. В обломках крыши билась, застряв, издыхающая летучая обезьяна. Ошейника на ней не было. В боку зияла каверна с обугленными краями. Пасть слабо оскалила на Баюна слюнявые клыки и выдохнула последний воздух, пахший гнилым мясом. Перепрыгнув через ее голову, рысь побежал наружу.
Как только он оказался на пороге, прямо перед ним свалился гоблин, зажимая рану под ключицей. Пять или шесть заморцев пряталось за поваленными телегами, отстреливаясь из мушкетов и самострелов. Рысь юркнул обратно в дом, но один заморец повернулся в поисках рожка с порохом, и заметил Баюна.
- Эй!
Рысь отскочил, укрывшись за стеной. Выстрел грянул по уцелевшей створке дверей, выбивая тлеющие щепы. Баюн услышал, как лязгнула сабля, покидая ножны. Он приготовился, и, едва заморец шагнул в дверной проем, прыгнул и вгрызся ему в бедро. Ударом сабли враг чуть не отсек собственную ногу, но Баюна зацепить не смог. Рысь очутился у него за спиной, чтобы рвануть подколенные жилы. Заморец упал срубленным деревом. Он уже не нападал, а пытался закрыться руками, но зубы перебили ему горло без жалости.
- Там кто-то есть! У нас за спиной!
Еще пара заморцев, гоблины, сдуру вскочили, чтобы попасть под огонь. Баюн смотрел, как невидимые ему бойцы ранят в плечо третьего и сразу же добивают наповал. Оставшиеся два, пригибаясь, бросились бежать. Осному из них не повезло: самострельный болт угодил в ногу, но его дальнейшая судьба Баюна не интересовала.
- Русичи! - закричал он. - Я свой! Дайте выйти!
- Кто "свой"? - донеслось до него. - Кто это?
- Баюн! Рысь!
Его встретили стрельцы - кто с мушкетом, кто с самострелом, кто с оружием нав, которого Баюн прежде не видел. Один держал большую, широкую навью ручницу, стрелявшую чем-то вроде гром-камней.
- От мартышек, - пояснил он, - с одного раза валит.
Про убийство Хеллион здесь все знали. Стрелецкий голова обещал Баюну, что проставится за его здоровье лично. Рысь не стал ему говорить, что не пьет.
- Яга мертва? Ох, мы как знали. Нас воевода Финист по деревням рассеял, а сам - на север. Велел идти мелкими копьями, пешими, прятаться, чтобы подобраться незамеченными. Все навские огнестрелы, какие были, нам раздал. А еще... Да вот он идет, смотри!
- Баюн! - Финист, при сабле, с верной "Аленушкой", обогнул кусок рухнувшей стены. - Я уж и не чаял! Убийца ведьмы Хеллион! Ну ты даешь!
Глаза маршала блестели. Он нисколько не злился.
- Она сожгла бабушку Ягу. - Рысь почувствовал, что в горле вновь комок. Он опустил голову и всхлипнул.
- Что случилось? - нахмурился наместник и присел подле него на корточки. - Ранен?
- В се-сердце ранен... Финист! Я упросил Ягу со мной пойти! Я ее погубил! А Емели нет! Никого нет! Я остался один!
Баюн зарыдал. Финист положил руку ему на загривок, и рысь, сам подойдя к маршалу, уткнулся мордой в зерцало на его груди.