Коджитатионис.
На следующий день Учитель велел принести на занятия какой-нибудь предмет, который много значит для неё. Они снова встретились на той же тропинке, и пошли к озеру, а он продолжал рассказывать.
– Концентрироваться ты научилась, теперь необходимо собранный свет направить в предмет. Ты принесла, что я просил? – Альбум остановился и вопросительно посмотрел на ученицу.
Уна приподняла подол свободной блузки с завышенной талией. На бёдрах красовался искусно сплетённый из полосок кожи ремень с узорчатыми ножнами. Схватив торчащую ручку, она вынула клинок и показала Учителю, протягивая на ладони. Изгибающееся лезвие ножа оказалось в ладонь длинной. На толстой стали невиданными соцветиями расплывался замысловатый узор. Словно на гладкую поверхность кто-то пролил серебряную жидкость, которая нитями растеклась по металлу. Костяная ручка со стальной шишкой на конце выглядела неотъемлемым продолжением клинка, украшенная тем же расплывчатым узором, что и лезвие. Альбум прищурился от луча солнца, отразившегося от узорчатой стали.
– Его мне подарил Ферре на годовщину, – тихо сказала Уна, вернув кинжал в ножны. – Сказал, что кинжал будет оберегать меня, пока его нет рядом.
– То, что надо, – Учитель удовлетворённо кивнул и продолжил путь. – Будешь смеяться, но у меня это была серебряная погремушка с колокольчиком, – окружённые морщинками глаза лукаво прищурились. – Мы с женой подарили её первому сыну, когда ему исполнился год. В Отражении она напоминала о том, что ждёт меня по возвращении. В общем, у каждого Посланника предмет свой.
Уна улыбнулась, услышав про погремушку. Было странно представлять сурового наставника, кидающегося на тьму с погремушкой в руках. Она вспомнила, что читала в старинных книгах: в руках хорошего воина даже щепка становится оружием. Да, Учитель явно был одним из таких.
– Думаю, ты уже поняла, что тьму прогоняет не предмет в руках, а то, что ты направишь в него. Твоё сосредоточенное усилие.
Они снова дошли до озера, и наставник присел на берег. Уна осталась стоять.
– Вытащи нож, наполни себя тем же, что чувствовала вчера. И постарайся направить это в клинок. Представь, что горстями собираешь рассыпанное зерно и аккуратно ссыпаешь его в ёмкость с узким горлышком.
Вчера удалось научиться довольно регулярно наполнять себя той смесью эмоций, которые испытала, узнав о смерти мужа. То, что получилось в первый раз, оказалось сложным для повторения, поэтому Учитель гонял её до позднего вечера. В итоге Уна чувствовала себя выжатым лимоном. Сегодня предстояла не менее сложная задача.
Девушка даже представить не могла, что кипящая смесь, из-за которой корчилась на полу в зале собраний, может стать чем-то обычным. Что боль станет привычкой. Да, обучение давалось нелегко, но впереди виднелась награда – путешествие в Отражение, где всё, что напоминает о Ферре, будет погребено до момента встречи с Нетронутой душой. Это стоило мучений.
Она вызвала воспоминание, следом появились ставшие привычными эмоции. Смесь, как и вчера, растеклась по телу, и все силы уходили на то, чтобы не дать ей выплеснуться наружу. Какой там контроль? Как можно этим управлять, когда воли хватает лишь на сдерживание разрушительной ярости? Попытки следовали одна за другой, но результата не приносили. Уна устала. С каждой попыткой сдерживаться становилось всё сложнее.
– Не получается, – простонала она, когда очередное усилие не принесло результата. – Может, отложим до завтра? Боюсь, скоро не хватит сил, и я причиню тебе вред.
– Ты должна. Хотя бы раз нужно справиться, а продолжишь потом. Найди в себе что-то, за что можно зацепиться. Пусть нож станет продолжением твоего тела, только тогда ты сможешь разделить с ним свою душу. Он не должен быть предметом в ладони, он должен быть частью тебя.
Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза. Альбум замолчал, стараясь не мешать сосредоточению. Девушка снова вызвала необходимые эмоции, как вдруг сквозь страшное и болезненное воспоминание пробилось другое. Приятное и светлое. День, когда Ферре сделал ей подарок. Его смеющиеся чёрные глаза, добрая улыбка. Он коснулся её щеки шершавой мозолистой ладонью, и столько нежности и заботы появилось во взгляде, когда вручил ей кинжал. Нож – память о Ферре. Часть мужа, оставшаяся на земле в её воспоминаниях, а значит и в ней самой. В общий поток чувств, бурлящих в теле, влилась любовь. Прохладная, усмиряющая обжигающую смесь, она изливалась из кинжала прямо в пылающие вены, как упорная река, пробившая плотину. Его любовь к ней. Он вложил в этот дар, сделанный своими руками, часть собственной души, и теперь делился с ней этой силой. Ферре до сих пор оберегает её, хоть и покинул этот мир. Вдвоём они сильнее.
Уна почувствовала, как смесь из эмоций, наконец, поддалась согласному усилию двух душ, и открыла глаза. Её тело больше не сияло, зато нож сверкал так, будто в лезвии оказалось запертое солнце.
Альбум с одобрением смотрел на яркий поток света, исходящий из кинжала. Старик понял: обучение закончилось. Ему больше ненужно наставлять и оберегать её. Это сделает тот, кто смастерил подарок, кто оставил ей в помощь часть своей души. Ферре знал, если случится так, что его не станет, Уна попытается сбежать. Усилить одиночество, в котором оказалась, незнакомым миром. Года три назад он пришёл к другу и попросил присмотреть за женой, если его самого не станет. Чувствовал ли приближающуюся гибель? Уже не спросить. Альбум удивился такой просьбе, но согласие дал. И вот теперь он сделал для старинного друга всё, что мог. Сейчас самое время отпустить пантеру в дикий лес, позволить самой зализывать глубокие раны. Его миссия выполнена.
Отредактировано 08.11.2013г