ЧАСТЬ 2. ЛИКВИДАЦИЯ ПРАВОСЛАВИЯ.
ОГЛАВЛЕНИЕ.
Глава 1. ЦЕРКОВЬ ДО ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
Глава 2. ОТНОШЕНИЕ ЛЕНИНА К ЦЕРКВИ.
Глава 3. РЕПРЕСИИ ПРОТИВ ЦЕРКВИ. ОТВЕТНАЯ РЕАКЦИЯ ПАТРИАРХА.
Глава 4. ПОСЛЕДСТВИЯ ПРОДРАЗВЕРСТКИ.
Глава 5. ПОМОЩЬ ГОЛОДАЮЩИМ ПОВОЛЖЬЯ.
Глава 6. ЗОЛОТО БОЛЬШЕВИКОВ.
Глава 7. ИЗЪЯТИЕ ЦЕРКОВНОГО ИМУЩЕСТВА.
Глава 8. АРЕСТ ПАТРИАРХА ТИХОНА.
Глава 9. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ ПАТРИАРХА ТИХОНА.
Глава 10. РЕПРЕССИИ ПРОТИВ ЦЕРКВИ В 1928-1940 ГОДАХ.
Глава 11. ВЕРА В КОММУНИЗМ ЭТО - РЕЛИГИЯ?
Глава 1. ЦЕРКОВЬ ДО ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
Кустодиев Б.М. Большевик. 1920
В Русской православной церкви (РПЦ) по данным на 1914 год насчитывалось 1025 монастырей (550 мужских и 450 женских), в которых состояло 94 629 монашествующих мужчин и 73 299 женщин. Церквей, часовен и молитвенных домов было 78 488, из них 50 тысяч приходов. В составе приходского духовенства насчитывалось 51 105 священников и 15 035 диаконов, а также 46 489 церковнослужителей. В 67 епархиях РПЦ было 130 архиереев. Православными считалось 120 млн. человек или 70 % населения России. В ведении Церкви находилось 35 тысяч начальных школ и 58 семинарий. К сожалению, сила и непоколебимость Церкви оказалась иллюзией.
Предреволюционные годы развеяли широко распространенное в русском обществе мнение, что простой народ был послушен Церкви, а, следовательно, через нее и государю. С 1906 года в Синод шли тревожные докладные записки из епархий о массовом нигилизме среди рабочих, семинаристов, студентов и школьников, которым учителя преподавали предметы, теоретической базой которых была материалистическая точка зрения. В газетах различные партии подвергали резкой критике духовенство, обвиняли господствующую Церковь в духовном кризисе, вызванном всевластием «ведомства православного вероисповедания» (Синода) и епископата. Активная кампания против Церкви в парламенте и прессе формировала антирелигиозные настроения в широких кругах. Шквалу критики подвергала пресса отношения царской семьи и Григория Распутина. Лидер фракции октябристов А.И. Гучков еще в 1912 году с думской трибуны под аплодисменты всего зала клеймил «страшное попустительство высшего церковного управления» в отношении Распутина и риторически спросил: «Где его Святейшество, если он по нерадению или по малодушию не блюдет чистоты веры в Церкви Божией и попускает развратному хлысту творить дела тьмы под личиною света?». Российские государи привыкли смотреть на Церковь как на «свое хозяйство» и заставляли ее исполнять функции часто ей непредназначенные. Министерство внутренних дел и местные власти пытались использовать авторитет духовенства для продвижения выгодных им кандидатов в депутаты IV Государственной думы во время предвыборной кампании 1912 года. Это позволяло оппозиционерам упрекать Церковь в «обслуживании интересов бюрократии».
Председатель Кабинета министров граф С.Ю. Витте и другие государственные деятели активно высказывались за созыв Поместного собора. Православная церковь в лице таких выдающихся иерархов, как, Антоний (Вадковский), Антоний (Храповицкий), Сергий (Страгородский) и других епископов и священников, указывала на необходимость созыва подобного Собора. «Созыв Поместного собора и восстановление патриаршества, - писал в Святейший Синод архиепископ Алеутский и Северо-Американский Тихон, - не только бы отвечало достоинству и величию Русской церкви, но и управление её более приближало к строю, начертанному в канонах». Однако император Николай II так и не разрешил провести столь нужный для единения страны Поместный собор.
Действие атеистической пропаганды в течение десятилетий проявилось уже в первые дни после Февральской революции. После освобождения солдат Временным правительством от обязательного исполнения обрядов и таинств Церкви процент солдат, записанных православными и соблюдавших таинство причащения, сократился с почти 90 процентов в 1916 году до 10 процентов в 1917 году. О падении числа верующих среди молодежи позже написал генерал Деникин: «поступавшая в военные ряды молодежь к вопросам веры и Церкви относилась довольно равнодушно, и духовенству не удалось вызвать религиозного подъема среди войск» и привел пример вопиющего, по мнению генерала, случая безнравственности в один из первых дней после свержения монарха. «Солдаты построили до себе походную церковь, а молодой поручик решил поселить в ней свою роту. Больше того, в алтарной части он выкопал яму под отхожее место». Деникин с возмущением и удивлением задает вопрос: «Почему 2-3 тысячи русских православных людей [солдат] равнодушно отнеслись к такому осквернению святыни?». Таков был результат критики Церкви, такое было отношение к Церкви (но не к вере).
К началу 1917 года недовольство властью стало в России почти всеобщим. Тянувшаяся два с половиной года война, стоившая стране неисчислимых жертв, прогрессирующий развал транспорта, создававший трудности со снабжением, рост цен - все это вызвало растущую озлобленность против режима. При этом высшие круги общества были настроены против самодержавия не менее радикально, чем население. Российская элита стала питательной средой для разного рода заговоров и тайных союзов, ставивших своей целью избавление от ставшего ненавистным семейства императора. В конце 1916 - начале 1917 года все явные и тайные организации российских верхов были охвачены лихорадкой встреч, переговоров и соглашений между различными группами лиц. 2 марта 1917 года император Николай II отрекся от престола с передачей права наследования своему брату великому князю Михаилу Александровичу, который, в свою очередь, обнародовал 3 марта акт о намерении принять верховную власть только после того, как на Учредительном собрании выразится народная воля относительно окончательной формы правления в стране. Было создано Временное правительство. «В начале революции Временное правительство, несомненно, пользовалось широким признанием всех здравомыслящих слоев населения. Весь старший командный состав, все офицерство, многие войсковые части, буржуазия и демократические элементы, не сбитые с толку воинствующим социализмом, были на стороне правительства» - писал А.И. Деникин.
4 марта обер-прокурор Святейшего синода, центрист В.Н. Львов, провозгласил полную свободу Русской церкви в ее внутреннем управлении. 6 марта Синод опубликовал послание, в котором «принял к сведению и исполнению» акты об отречении от престола Николая и Михаила Романовых; отменил обязательное упоминание во время церковных служб имени императора и постановил «возносить моления о благоверном Временном правительстве». Епархиальному начальству рекомендовано было проводить съезды и собрания с непременным принятием резолюций в поддержку новой государственной власти. В адрес Синода и обер-прокурора потоком пошли телеграммы, обращения, послания, приветствия, в которых православные архиереи и духовенство дружно проклинали «самодержавное прошлое», над которым «свершился суд Божий и грозный суд народной воли», а Россия «воскресла для жизни новой на святых началах братства, равенства и свободы».
О настроениях духовенства в начале марта 1917 года писал, к примеру, служащий Московской синодальной конторы Денисов: «Молодые монахи и либеральные батюшки неизвестно чему бессознательно радовались и ходили гоголем, точно их рублем одарили. Пожилые монастырские старцы и маститые отцы протоиереи, поседевшие в консисторских интригах, вели себя уклончиво, сумрачно отмалчивались. Мелкая духовная челядь «дерзала»: пела под пьяную руку революционные песни, ходила на митинги, даже выступала на них перед жадно глазеющим на новинку столичным сбродом. А в церквах по-прежнему, по заведенной рутине, молились «о благочестивейшем, самодержавнейшем». 7 марта Временное правительство поручило обер-прокурору Львову подготовить предложение по реформе церквей, приходских и епархиальных, а также созвать предсоборный съезд с участием епископов, священников и мирян. Новая революционная власть вне каких-либо законных оснований стала диктовать Синоду и всему духовенству свои жесткие условия. Весной 1917 года по всей стране начался созыв местных съездов и собраний рядового духовенства и мирян. Их решения часто были направлены против епископата. Сам же епископат, обвиненный в «распутинстве», повсеместно устранялся. Только в первой половине года было смещено с кафедр 17 архиереев. Бунтующие церковные низы свергали нелюбимых епископов с кафедр из-за их приверженности к прежнему режиму и требовали от Синода утвердить эти решения.
20 марта Временное правительство приняло постановление «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений». В нем провозглашалось равенство граждан во всех областях государственной и общественной жизни, отменялись ограничения в отношении неправославных граждан и объединений. Творцы новой вероисповедной политики полагали, что благодаря их скорым и энергичным усилиям на смену православно-христианскому государству придет тот вид светского государства, который в то время уже существовал во Франции и в Штатах. Государство должно было стать светским, внеконфессиональным, а. граждане могли сами определять свою религиозную (или же нерелигиозную) принадлежность.
Временное правительство планировало провести следующие акты:
• во-первых, объявить амнистию осужденным по религиозным преступлениям;
• во-вторых, отменить отжившие правовые акты религиозного законодательства, вероисповедные ограничения и обязательное преподавание в государственных учебных заведениях Закона Божьего;
• в-третьих, передать церковно-приходские школы в ведение Министерства народного образования;
• в-четвертых, снять ограничения на деятельность всех неправославных религиозных объединений;
• в-пятых, возвратить ранее изъятое государством церковное имущество;
• в-шестых, разработать и принять новое законодательство о свободе совести.
14 апреля по распоряжению правительства Синод был распущен. Старый состав заявил протест, но вынужден был подчиниться воле новой власти. 26 апреля состоялось первое заседание Синода в новом составе. 30 мая Львов представил Синоду собственный проект его устройства, в соответствии с которым туда должны были входить 4 епископа, 4 пресвитера и 4 мирянина. Обер-прокурор предложил избрать их на предстоящем 1 июня съезде, а подобную спешку объяснил тем, что «современный состав Синода никакого авторитета не имеет, и если держится, то только личным авторитетом обер-прокурора». Лишь единодушный протест заставил Львова отказаться от такого вопиющего нарушения церковных канонов
В начале июня 1917 года в Москве состоялся Всероссийский съезд духовенства и мирян. Показательно, что делегаты не призывали к восстановлению поверженного самодержавия. Перед делегатами съезда выступил обер-прокурор Владимир Львов. Он подтвердил, что целью правительства является отделение Православной церкви (как и всех других вероисповеданий) от государства, хотя и указывал на «постепенность и длительность» этого процесса. Но абсолютное большинство съезда не поддержало этой позиции, иерархия и духовенство выступали за сохранение российского государства как «православно-христианского», резко негативно оценивая идею светского государства и всемерно противодействуя его формированию в России.
20 июня Временное правительство своим решением передало в ведение Министерства народного просвещения все школы, содержавшиеся на государственные средства, в том числе и около 37 тысяч церковно-приходских и церковно-учительских. Синод расценил данное решение как «насильственное отнятие» и не признавал его законность, предлагая властям отложить вынесение окончательного вердикта до Учредительного собрания. Однако правительство полагало, что «спорить не о чем», полагая, что шум вокруг «школьного вопроса» чисто политический.
Государственный комитет по народному образованию принял временное положение, согласно которому во всех учебных заведениях, кроме высших, должна была быть обеспечена возможность обучаться Закону Божьему. Но обучение этому предмету не должно было быть обязательным. Частным лицам и обществам предоставлялось право открывать учебные заведения без преподавания Закона Божьего. Большевики на это решения отреагировали на страницах «Правды»: «Религия – частное дело и не может быть государственной. Поэтому школа должна быть отделена от церкви, а церковь от государства. Никакой церковный ритуал не может быть обязательным в общественной жизни. В школе не должно быть преподавания Закона Божьего». 5 июля Синод вынес постановление о скорейшем созыве Поместного собора и наметил его срок - 15 августа.
14 июля Временное правительство выпустило постановление «О свободе совести», которое гарантировало равенство прав граждан независимо от их отношения к религии; признавало право граждан на атеистические мировоззрения. Церковь отреагировала на это постановление резко отрицательно. Религиозные объединения мусульман, католиков, иудеев, старообрядцев, баптистов, лютеран, духобор и других обратились в правительство во второй половине 1917 года с протестами, они приводили массу примеров неправомерного ограничения их религиозных прав.
15 августа 1917 года в Москве открылся первый за последние 250 лет Поместный собор. В храме Христа Спасителя слово приветствия от Московской кафедры произнес митрополит Тихон. По жребию из трех кандидатов, выбранных Собором, 5 ноября был избран Патриархом Московским и всея Руси митрополит Московский Тихон.
Шилов В.В. Патриарх Тихон. 1917-1925 .
21 ноября состоялась его торжественная интронизация. После двухвекового вынужденного безглавия Русская церковь вновь обрела своего Первосвятителя. При патриархе учреждались архиерейский Синод и Высший церковный совет из представителей белого духовенства и мирян. Эти два учреждения становились постоянными органами высшего церковного управления в период между созывами Поместных соборов. Патриарх вместе с указанными органами был подотчетен Собору. Однако осенью 1917 года, когда наступил кризис власти, реализация принятых решений на июльском съезде приостановилась.
Глава 2. ОТНОШЕНИЕ ЛЕНИНА К ЦЕРКВИ.
До революции (теоретические положения)
В статье «Социализм и религия», опубликованной в журнале «Новая жизнь» 3 декабря 1905 года, В.И.Ленин выразил свое отношение к религии.
«Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п. Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живет чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешевое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие. Религия есть опиум народа. Религия - род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь». Фраза «Религия есть опиум для народа» стала афоризмом и отразила главную сущность понимания социал-демократами предназначения в государстве религии, которая служила и служит исправно самодержавию, прививая народам смирение и веру в лучшую загробную жизнь. При социализме религия не исчезнет, она «должна быть объявлена частным делом». И дальше Ленин разъяснял позицию социалистов, что религия будет «частным делом по отношению к государству, но мы никак не можем считать религию частным делом по отношению к нашей собственной партии. Государству не должно быть дела до религии, религиозные общества не должны быть связаны с государственной властью. Всякий должен быть совершенно свободен исповедовать какую угодно религию или не признавать никакой религии, то есть быть атеистом, каковым и бывает обыкновенно всякий социалист. Никакие различия между гражданами в их правах в зависимости от религиозных верований совершенно не допустимы. Всякие даже упоминания о том или ином вероисповедании граждан в официальных документах должны быть безусловно уничтожены. Не должно быть никакой выдачи государственной церкви, никакой выдачи государственных сумм церковным и религиозным обществам, которые должны стать совершенно свободными, независимыми от власти союзами граждан-единомышленников. Только выполнение до конца этих требований может покончить с тем позорным и проклятым прошлым, когда церковь была в крепостной зависимости от государства, а русские граждане были в крепостной зависимости у государственной церкви». На современном этапе пролетариат должен настаивать на полном отделении церкви от государства, и считать все религиозные организации органами буржуазной реакции, служащие защите эксплуатации и одурманиванию рабочего класса. Для правящего класса церковь нужна также как и карательный орган: «Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных, рисовать им перспективы (это особенно удобно делать без ручательства за «осуществимость» таких перспектив) смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим господством, отваживать их от революционных действий, подрывать их революционное настроение, разрушать их революционную решимость».
В.И. Ленин неоднократно разъяснял, что провозглашение свободы совести и осуществление ее путем отделения церкви от государства вовсе не означает, что партия занимает нейтральную позицию по отношению к религии и церкви: «По отношению к партии социалистического пролетариата, религия не есть частное дело. Партия наша есть союз сознательных, передовых борцов за освобождение рабочего класса. Такой союз не может и не должен безразлично относиться к бессознательности, темноте или мракобесничеству в виде религиозных верований» (Соч., т. 10, стр. 67). Ленин писал: «Современный пролетариат становится на сторону социализма, — который привлекает науку к борьбе с религиозным туманом и освобождает рабочего от веры, в загробную жизнь тем, что сплачивает его для настоящей борьбы за лучшую земную жизнь» (Л е н и н. Соч., т. VIII, стр. 420). Борьбу с религией партия должна считать своей обязанностью и решительно выступать «против всякого религиозного одурачивания рабочих» (Там же). Ленин подчеркивал, что наша пропаганда против религии построена на материалистическом мировоззрении, что борьба против религии подчинена задачам классовой борьбы против эксплуататорского строя, против господства капитала, за освобождение трудящихся от всех форм рабства. По его мнению, «только классовая борьба рабочих масс... в состоянии на деле освободить угнетенные массы от гнета религии...» (Л е н и н. Соч., т. XIV, стр. 69).
После революции (законы, постановления)
25 октября 1917 года большевики свергли Временное правительство, и власть перешла в руки Совета народных комиссаров. С первых дней новой власти начались погромы и грабежи храмов и монастырей. В Москве, где проходил Поместный собор, сильно пострадали все кремлевские соборы: Чудов монастырь, храм Двенадцати апостолов. Разрушения Успенского собора имели угрожающий характер. Многие из участников Поместного собора гневно обвиняло большевиков в захвате власти, заявляя, что только Учредительное собрание полномочно демократическим путем сформировать законное правительство и передать ему всю полноту власти. Акты вандализма вызвали активный протест духовенства. Новая власть на протесты духовенства никак не отреагировала. Она была занята установлением нового порядка. В первые же месяцы после Октябрьской революции был принят целый ряд декретов и постановлений, лишавших Церковь собственной экономической базы и господствующего статуса.
26 октября 1917 года по «Декрету о земле» Церковь в целом, а вместе с нею и приходское духовенство лишались прав собственности на землю.
2 ноября 1917 года по «Декларации прав народов России», которую подписали В.И. Ленин и И.В. Сталин, Церковь отторгалась из сфер гражданской жизни, отменялись все религиозные привилегии и ограничения.
4 декабря по «Декрету о земельных комитетах» все сельскохозяйственные земли, «включая и все церковные и монастырские, отбирались в руки государства».
11 декабря был издан «Декрет о передаче всех церковных школ в Комиссариат просвещения», тем самым были отобраны у Церкви все семинарии, училища, академии и все принадлежавшее им имущество.
18 декабря было аннулировано действие церковного брака и введен гражданский брак. Церковь, таким образом, была отстранена от влияния и на эту сферу жизни: от регламентации поведения людей в браке, в деле рождения и воспитания новых поколений, регистрации рождений, смертей и т.д.
4 января 1918 года А.М. Коллонтай добилась принятия решения о принудительном изъятии помещений Александро-Невской Лавры в Петрограде для нужд своего Наркомата. 13 января 1918 года Комиссариат государственного призрения издал распоряжение о реквизиции жилых помещений Лавры, в том числе покоев митрополита, для своих нужд под приюты. В тот же день в Лавре появился вооруженный отряд, который произвел детальный осмотр зданий, а на следующий день на имя настоятеля епископа Прокопия поступило официальное требование сдать все имущество.
21 января 1918года был обнародован «Декрет о свободе совести, о церковных и религиозных обществах». Декрет лишал Церковь всего имущества, движимого и недвижимого, и права владеть им. «Все имущества существующих в России религиозных обществ объявляются народным достоянием». При этом прекращались всякие государственные субсидии церковным и религиозным организациям. Религиозные общества могли получить необходимые для совершения богослужения здания и «предметы» только на условиях «бесплатного пользования» и с разрешения местной или центральной властей. При этом полученное Церковью «в бесплатное пользование» имущество подлежало налогообложению (по статьям, предусмотренным для частного предпринимательства). Гражданам предоставлялось право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Отменялись религиозные обряды или церемонии при совершении государственных действий, запись актов гражданского состояния передавалась органам гражданской власти. Отменялось преподавание религии во всех государственных учебных заведениях. Имущество церковных и религиозных обществ становилось народным достоянием. Указывалось, что «никто не может, ссылаясь на свои религиозные убеждения, уклоняться от своих гражданских обязанностей». «Церковные ведомости» весной 1918 года писали: «Декрет о свободе совести является началом планомерного законодательного похода против Церкви».
На своём заседании от 25 января 1918 года Поместный собор подготовил постановление, в котором говорилось:
«1..Изданный Советом Народных Комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собой, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной церкви и акт открытого против неё гонения.
2..Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви».
После опубликования декрета были отобраны у Церкви сразу шесть тысяч храмов и монастырей, как «особо ценные памятники» истории или архитектуры, подлежащие переходу «под охрану государства». Кадры кинохроники красноречиво свидетельствуют о том, как население «избавляется от тлетворного прошлого», сжигая иконы, руша храмы, оскверняя святыни. На территориях монастырей устраивались тюрьмы и трудовые лагеря, ставшие прообразом будущих концлагерей. Были закрыты и все банковские счета религиозных ассоциаций. Все церковные и религиозные общества были подчинены общим положениям о частных обществах и союзах и лишены каких бы то ни было прав на «принудительные взыскания сборов и обложений», а также «на наложение мер принуждения или наказания в отношении своих членов». Юридически оказывалось, что положение церкви теперь всецело определялась доброй волей верующих и мерой их готовности исполнять наставления и указания. По сути дела Церковь была лишена всей своей материальной базы, что поставило ее в положение просящего милость нищего, обреченного на голодную смерть. Большевики считали, что «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви» подвел черту многовековой истории Церкви как «орудия правящих классов и эксплуататорского государства».
19 апреля по новому стилю 1918 года советская печать оповестила об открытии специальной («ликвидационной») комиссии при наркоме юстиции для проведения в жизнь Декрета от 21 января, для упорядочения деятельности местных властей и выяснения возникающих проблем с Церковью.
10 июля 1918 года была принята V Всероссийским съездом Советов Конституция РСФСР, в которой предусматривалось лишение избирательных прав большой группы населения, среди них указывались представители клира и монашества.
30 июля 1918 года принято постановление «О набатном звоне», согласно которому за участие в созыве населения набатом и тому подобными способами с «контрреволюционными целями» виновные предавались суду трибунала.
Революционные действия властей дальше развивались в следующих направлениях:
• во-первых, в плане ликвидации материальной базы церкви;
• во-вторых, в ликвидации духовенства и церковного актива;
• в-третьих, в уничтожении святынь церкви.
30 августа 1918 года было издано постановление наркома юстиции о порядке проведения в жизнь «Декрета об отделении Церкви от государства и школы». Инструкция Наркомата юстиции лишила духовенство всех прав по управлению церковным имуществом и объявила «двадцатки» мирян единственно правомочным органом на получение от государства в аренду культовых зданий и прочего церковного имущества. Инструкция устанавливала порядок национализации церковного имущества, которое переходило в непосредственное владение местных Советов согласно описи. Местным властям было разрешено закрывать храмы и прекращать деятельность религиозных обществ в них, если эти здания потребуются для «иных целей», а затем и вовсе распускать религиозные объединения, если их члены будут замечены в «политической неблагонадежности и антисоветской деятельности». Всё капиталы предписывалось «немедленно отобрать», метрические книги передать в губернские отделы загсов. Крестные ходы допускались на улицах лишь с письменного разрешения местных органов советской власти, о чем советы должны быть извещены не позднее, чем за два дня.
16 февраля 1919 года коллегия Народного комиссариата юстиции приняла первое постановление об организованном вскрытии мощей, которое предусматривало «порядок их инспекции и конфискации государственными органами». 12 апреля 1919 года во время заседания Совнаркома было показана кинолента, снятая при вскрытии мощей Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой Лавре. Ленин сразу написал поручение секретарю: «Надо проследить и проверить чтобы поскорее показали это кино по всей России». В.Д. Бонч-Бруевич, бывший в тот период управляющим делами Совнаркома, вспоминал о том, что В.И. Ленин неоднократно говорил: «Показать, какие именно были «святости» в этих богатых раках и к чему так много веков с благоговением относился народ, этого одного достаточно, чтобы оттолкнуть от религии сотни тысяч людей». В августе 1920 года было оправлено во все губисполкомы еще одно распоряжение, предписывавшее перейти к «полной ликвидации культа мощей и мумифицированных трупов» с передачей их государственным музеям. В этом документе была сформулирована непосредственная пропагандистская цель этой акции - «полная ликвидация варварского пережитка старины, каким является культ мертвых тел».
Таким образом, Церковь лишилась финансовой возможности содержать епархиальные аппараты управления, духовные учебные заведения. Почтенные священнослужители, преподаватели духовных учебных заведений лишились средств к существованию. Множество служителей Церкви оказались в полной нищете. Произошёл массовый отход населения от Церкви, но в их числе не было ни одного архиерея. Даже под угрозой гибели клирики не отрекались от Христа.
После революции (приказы, распоряжения)
В своих письменных указаниях членам Совнаркома, занесенным в архив с грифом «секретно» и «строго секретно», Ленин был более категоричным и агрессивным по отношению к православному духовенству. 11 июля 1918 года он телеграфировал в Пензу: «Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь везде «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. Опубликовать их имена. Отнять у них весь хлеб. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц, кулаков, попов. Телеграфируйте об исполнении». В Нижний Новгород: «Готовится белогвардейское восстание. Нужно срочно навести массовый террор. Ни минуты промедления. Будьте образцово беспощадны, не допускайте идиотской волокиты». (В.И. Ленин. Полное собрание сочинений).
Из донесений ЧК о карательных мерах при подавлении восстаний:
«30 апреля 1919 г. Тамбовская губерния. В начале апреля, в Лебедянском уезде вспыхнуло восстание кулаков и дезертиров на почве мобилизации людей и лошадей, и учёта хлеба. Восстание шло под лозунгом: “Долой коммунистов! Долой советы!“ Прибывший на помощь продармейцам 212-й отряд внутренних войск ликвидировал кулацкое восстание, 60 чел. арестовано. 50 расстреляно на месте, деревня, откуда вспыхнуло восстание, — сожжена».
11 июня 1919 г. Воронежская губерния. Восстание в Новохоперском уезде можно считать ликвидированным. Бомбами с аэропланов сожжено село Третьяки — гнездо восстания.
Из Ярославля 23 июня 1919 г. Восстание дезертиров в Петропавловской волости ликвидировано. Расстреляно 34 вооруженных дезертира»..
25 декабря 1919 года Ленин издал приказ: «Мириться с «Николой» глупо, надо поставить на ноги все чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за «Николы»» (т.е. пропустивших субботник при погрузке дров в вагоны в день Николая Чудотворца 19 декабря, когда по православному обычаю нельзя было работать).
В середине августа 1920 года в связи с получением информации о том, что в Эстонии и Латвии, с которыми Советская Россия заключила мирные договоры, идёт запись добровольцев в антибольшевистские отряды, Ленин писал заместителю председателя Реввоенсовета республики Э. М. Склянскому:
«Прекрасный план! Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом „зеленых“ (мы потом на них свалим) пройдем на 10—20 верст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100.000 р. за повешенного»
Глава 3. РЕПРЕСИИ ПРОТИВ ЦЕРКВИ. ОТВЕТНАЯ РЕАКЦИЯ ПАТРИАРХА.
Кустодиев Б. М. Октябрь в Петрограде. 1927
В первые дни Октября в Царском Селе пролилась кровь первого священнослужителя, протоиерея Иоанна Кочурова, который был убит солдатами после отступления отряда генерала Краснова из Царского Села только за то, что он обратился к народу во время крестного хода. Этот случай вызвал активный протест духовенства. Настоятель храма Христа Спасителя протопресвитер А.А. Хотовицкий объявил отца Иоанна Кочурова «мучеником большевистского деспотизма». Митрополит Вениамин и два его викария на общем собрании духовенства и прихожан постановили «твердо заявить народным комиссарам, что православный русский народ не допустит отобрания имущества у монастырей и храмов... встанет на их защиту от поношения тех, кто, будучи не русскими и не православными, эти святыни не могут понимать и ценить».
19 января 1918 года в Лавре произошло трагическое столкновение, когда в сопровождении 17 солдат и матросов в монастырь прибыл с мандатом комиссар Иловайский и силой попытался добиться выполнения своих требований. После ареста настоятеля в лаврских церквах ударили в набат, сбежался народ, отряд частично был обезоружен. Вскоре прибыли подкрепления с пулеметами, был смертельно ранен настоятель церкви Петр Скипетров. Лавру удалось отстоять. Так начались первые «военные действия» между Церковью и государством. В этот же день патриарх Тихон обратился с воззванием к верующим: «Тяжкое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонения воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово. Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все свои силы полагали на служение благу народному. Опомнитесь безумцы, прекратите ваши кровавые расправы». Большевики восприняли воззвание как явное выражение контрреволюционного настроения патриарха. Узнав о воззвании, В.И. Ленин дал поручение В.Д. Бонч-Бруевичу, возглавлявшему комитет по борьбе с погромами: «Сообщите ему (Тихону), что Советская власть не собирается надевать на его голову венец мученичества, но все те, кто будут распространять его произведения, будут арестовываться и предаваться суду».
• 7 февраля 1918 года в Киеве от рук красногвардейцев погиб почетный председатель Поместного собора митрополит Владимир (Богоявленский). Тело убитого владыки было обнаружено на расстоянии 150 саженей от ворот Лавры. Убитый лежал на спине, покрытый шубой и на нем не оказалось панагии, клобучного креста, чулок, сапог с галошами и золотых часов с цепочкой. Медицинским освидетельствованием на теле покойного обнаружены следующие ранения: «огнестрельная рана у правой глазной щели, резанная рана покровов головы с обнажением кожи, колотая рана под правым ухом и четыре колотых раны губы, две огнестрельные раны в области правой ключицы, развороченная рана в области груди, с вскрытием всей грудной полости, колотая рана в поясничной области с выпадением сальника и ещё две колотые раны груди».
• 8 февраля были расстреляны крестные ходы в Воронеже, Тамбове, Шацке и Самаре.
• 15 февраля был расстрелян крестный ход в Туле, где погибло 13 человек и ранен епископ Корнилий. В тот же день подобный прецедент произошёл в Харькове, где группа верующих, протестовавших против декрета, была расстреляна выстрелами в упор.
• 22 февраля была расстреляна толпа богомольцев, протестовавших против реквизиции имущества Белгородского подворья в Пермской епархии.
В марте 1918 года Советским правительством в городе Бресте был заключен мир с Германией. Это событие было воспринято населением в большинстве своем отрицательно. Известно, что Совнарком принял это решение при минимальном перевесе голосов под непосредственным давлением председателя - В.И. Ленина. Отношение Церкви к договору патриарх Тихон изложил в послании от 18 марта 1918 года:
«Заключенный ныне мир, по которому отторгаются от нас целые области, населенные православным народом, и отдаются на волю чужого по вере врага, а десятки миллионов православных попадают в условия великого духовного соблазна для их веры, мир, по которому даже искони Православная Украина отделяется от братской России, и стольный град Киев, мать городов русских, колыбель нашего крещения, хранилище святынь, перестает быть городом державы Российской, мир, отдающий наш народ и Русскую землю в тяжкую кабалу, такой мир не даст народу желанного отдыха и упокоения.
А между тем у нас продолжается все та же распря, губящая наше Отечество. Внутренняя междоусобная война не только не прекратилась, а ожесточается с каждым днем. Голод усиливается, и, чтобы ослабить его, грозят даже изгонять из столиц мирных жителей, не знающих где им преклонить голову. Рабочим угрожают лишением заработка, возвращающиеся из полков воины не находят работы. Умножаются грабежи и убийства, и для борьбы с ними часто прибегают к ужасному самосуду.
Святая Православная Церковь, искони помогавшая русскому народу собирать и возвеличивать государство Русское, не может оставаться равнодушной при виде его гибели и разорения. Мы призываемся своею совестью возвысить голос свой в эти ужасные дни и громко объявить перед всем миром, что Церковь не может благословить заключенный ныне от имени России позорный мир».
26 марта 1918 года Соборный совет, заслушав срочное заявление 51 члена Поместного собора с просьбой назначить внеочередное заседание для заслушивания списка всех известных лиц убитых, раненных и заключенных в темницы за веру Христову, постановил: «Образовать комиссию в составе членов Собора: архимандритов Вениамина и Матфея, протоиереев П.Н. Лахостского и П.А. Миртова, С.Н. Булгакова, И.И. Беликова и др. для выяснения истинных масштабов террора развязанного против членов Церкви». .29 марта комиссия в полном составе приступила к работе. Ко времени своего второго заседания были собраны следующие материалы:
• .Рапорт Преосвященного Воронежского за №132 о насильственных действиях соседних с Николо-Тихвинским женским монастырём крестьян по отношению к настоятельнице игуменье Нине.
• .Рапорт Преосвященного Орловского за №3773 о нападении грабителей на Брянский Успенский монастырь.
• .Рапорт Преосвященного Тульского за №3434 о разгроме красноармейцами Богородице-Владимирской женской пустыни.
• .Рапорт Преосвященного Орловского за №3979 об убийстве священника Афанасьева.
• .Рапорт наместника Почаевской Лавры о произведенных солдатами в Лавре бесчинствами.
• .Донесение заведующего бывшим придворным духовенством за №1687 и 1716 о повреждении в бывших придворных соборах и церквах в Москве и разгроме придворной церкви в городе Гатчина.
• .Рапорт Преосвященного Волоколамского за №2 о реквизиции Советом рабочих депутатов помещения в Даниловском монастыре.
• .Две телеграммы из Екатеринбургской Духовной консистории о заключении в тюрьму священника Васнецова и об отобрании причтовых имуществ.
• .Рапорт Преосвященного Елизаветопольского за №1130 о разгроме двух церквей и убийстве священника Елизаветопольской губернии и т.д.»
Всего же только на 29 марта 1918 года комиссия насчитала 38 случаев насилия властей по отношению к членам Церкви. 13 апреля в храме Московской духовной семинарии патриарх Тихон отслужил заупокойную литургию и помянул поименно 18 мучеников.
В апреле 1918 года Поместный собор направил в Совнарком специальное письмо, в котором отмечал, что никто кроме Священного собора и уполномоченной им высшей церковной власти, не имеет права распоряжаться церковными делами и церковным имуществом, а тем более такого права не имеют люди, не исповедующие даже христианской веры. Ответа на это письмо не было, так же как и на другое, направленное в СНК позднее, в мае 1918 года, по поводу закрытия женских епархиальных училищ.
После выхода инструкции от 30 августа 1918 года наркома юстиции о порядке проведения в жизнь «Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви» отношения между новой властью и Церковью обострились до крайности. «Церковные ведомости» первой половина 1918 года фиксируют далеко не полный список убитых священников, однако и он насчитывает несколько десятков имен.
• В Олонецкой епархии произошло вооружённое столкновение в Александро-Свирском монастыре. Сопротивление монахов разграблению монастыря был расценено, как бунт против существующей власти, настоятель монастыря архимандрит Евгений, казначей иеромонах Варсонофий, священник Перов и еще два человека были расстреляны.
• Елабужский протоиерей отец Павел Дернов и его трое сыновей расстреляны.
• В Тверской епархии: в начале апреля прихожане села Гнездова стали упрекать красногвардейцев в том, что они незаконно захватили имущество церквей. На сходе было арестовано около 30 человек. Их избили и повезли в уездный город Вышний Волочек. Дорогой десять арестованных были замучены до смерти. Расправа была жуткой.
• 20 апреля 1918 года в Костроме за сопротивление разграблению монастыря были убиты старейший во всей губернии священник 87 лет, бессменно служивший 63 года в одном храме - в Борисо-Глебской церкви и 5 членов его братии. Их заставили рыть себе могилу. Перед расстрелом они пели «Христос воскресе».
• Убит ночью в своем доме кинжалом в сердце Игумен Евгений, настоятель Александро-Свирского монастыря.
• В Самаре михайловский епископ Исидор (Колоколов) был посажен на кол.
• 30 апреля священнику Иоанну Пригоровскому (Кубанская епархия) выкололи глаза, отрезали уши и язык, за станицей еще живого закопали в навозной яме.
Этот жуткий список можно долго продолжать. Если единичный случай можно отнести за счет потери рассудка у исполнителя, то столь массовые примеры такому объяснению вряд ли поддаются. Великий русский провидец Ф.М.Достоевский назвал эту вакханалию «бесовщиной». Душа, лишенная святого, становится вместилищем темных сил, - бесов.
В сентябре 1918 года патриарх Тихон и Собор направили в Совет народных комиссаров заявление: «Вот уже более полугода прошло с тех пор, как декретом от 21 января под заглавием: «о свободе совести», Русская церковь поставлена в положение не только фактически, но и юридически гонимой. Собор заключал, что он, представляет собой, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной церкви и акт открытого против нее гонения. С принятием декрета участились случаи преследования духовенства, аресты и казни. Приводились примеры убийства Пермского епископа Андроника, Тобольского епископа Гермогена, бывшего епископа Орловского Макария». В конце заявление выражалось категорическое требование отменить действие инструкции от 30 августа и самого декрета от 21 января во всем его объеме. Однако и на заявление высшего руководства Церкви власти никак не отреагировали.
Осенью 1918 года после покушений на В. И. Ленина и Г. Е.Зиновьева власти развернули широкомасштабную карательную операцию, названную позже «красным террором». В Петрограде были арестованы протоиерей Ф. Орнатский, священники Николаев, Силин, Ливанский, Успенский, Платонов, Дубровский и другие, а также несколько монахов. Все они были расстреляны. Жертвы «красного террора», заставили патриарха Тихона перейти к решительным действиям. К годовщине Октябрьской революции он обратился с грозным посланием к Совету народных комиссаров. Патриарх упрекал новую власть в пролитых реках крови «братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву... Никто не чувствует себя в безопасности, все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела... Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем не виновных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределённой «контрреволюционности». Несмотря на протесты верующих, на местах не прекращался террор и процесс закрытия монастырей и храмов. К лету 1920 года все основное имущество Православной церкви было национализировано. Только в Москве было изъято: 551 жилой дом, 100 торговых помещений, 52 школьных здания, 71 богадельня, 6 детских приютов и 31 больница. Руководитель 5 отдела Наркомюста Красиков отмечал, что за годы гражданской войны у Церкви были изъяты все наличные капиталы, все земли, все здания, храмы, склады, лабазы и т.д. Большая часть церковного имущества была сосредоточена в монастырях, которых в России до революции было 1253 (включая архиерейские дома, скиты, подворья). Операция по ликвидации монастырей вылилась в поход против них. Наркомюст рекомендовал проводить обыски в монастырских храмах и даже в кельях монастырей на предмет «поиска благородных металлов». Монастырские церкви подлежали ликвидации «на общих основаниях» В Москве к середине года из большей части монастырей монахи и монахини были выселены. По решению Моссовета все бывшие монастырские помещения должны были поступать исключительно в ведение отдела народного образования. Но на практике они использовались самым различным образом. Так, в Спасо-Андрониевском монастыре были устроены пролетарские квартиры, а Новоспасский монастырь превращен в трудовой лагерь, Страстной монастырь был занят Военным комиссариатом, а в кремлевском Чудовом монастыре разместился кооператив «Коммунист». «За активную контрреволюционную деятельность» была закрыта Троице-Сергиева Лавра, а. город переименован в Загорск. На послание патриарха от 10 мая 1920 года направленное непосредственно Ленину по поводу закрытия Троице-Сергиевой Лавры, малый Совнарком на своем заседании от 27 августа 1920 года, отреагировал как обычно: «Жалобу гр. Беллавина (патриарха Тихона) от 10 мая оставить без последствий... Закончить ликвидацию мощей Сергия Радонежского». К концу 1920 года в стране было ликвидировано 673 монастыря, а 1921-го - еще 49, т.е. всего 722.
На VIII съезда РКП (б), состоявшимся в марте 1919 года, была поставлена задача не только разоблачить контрреволюционную сущность Православной церкви, но и вызвать в народе недоверие к ее сакральной жизни: показать верующим лживость и обман церковного учения, канонов и богослужебной практики, а самих священнослужителей представить как лжецов, ловкачей и шарлатанов. С этой целью в массовом порядке проводились вечера «разоблачения православных чудес», лекции о «церковниках - обманщиках». Центральное место среди подобного рода разоблачительных мероприятий заняли вскрытия мощей в православных церквях и монастырях. В послании патриарха Тихона председателю ВЦИК М.И. Калинину от 9 августа 1920 года кампания по вскрытию мощей оценена как неприкрытое вмешательство государства во внутренние дела Церкви. «Как известно, почитание святых и их останков (мощей) и приношение Богу жертвы путем возжигания восковой свечи являются древними обрядами Православной и Римо-Католической церквей, непосредственно относящимися к области культа».
1919 год стал временем планомерного наступления на религию и Церковь со стороны партийных и государственных органов. Самым главным поводом для продолжения гонений на Православную церковь в этот период было обвинение ее священнослужителей в поддержке «Белого движения». К 1919 году в православных епархиях, находившихся под контролем «Белой армии», оказалось около двух с половиной десятков православных иерархов, в том числе два действовавших митрополита: Киевский - Антоний (Храповицкий) и Одесский - Платон (Рождественский). К началу 1919 года в армии Деникина и на территории, находившейся под его контролем, имелось более 500 священников, бежавших из Советской республики на юг. Часть их участвовала в походах и боевых операциях в качестве армейских священников. Большинство иерархов находившихся на юге России приняли решение оформиться организационно, обособившись от высшего церковного управления в Москве. Они предложили учредить орган управления Церковью, который мог бы на местах решать вопросы, входившие по определению Собора 1917 - 1918 годов в компетенцию Собора и Священного синода. В ноябре 1919 года в Ставрополе был проведен Церковный собор, на котором присутствовало 56 делегатов от православных религиозных организаций, приходов, от военного духовенства всего юга России. В числе делегатов было 11 архиепископов и епископов. Ставропольский церковный собор образовал «самостоятельно действующий и самоуправляющийся до восстановления естественных связей со всей Русской церковью и патриархом Тихоном орган - Временное высшее церковное управление (ВВЦУ) в составе 18 членов. ВВЦУ подчинялось генералу Деникину, как главнокомандующему «Освободительной армией юга России». Когда Деникина на этом посту сменил барон П.Н. Врангель, ВВЦУ стало подчиняться ему. Подобным образом строилась религиозная жизнь в православных приходах и церковном управлении на территориях, находившихся под контролем армии адмирала А.В. Колчака. Здесь администрацией Колчака и собравшимися в Томске 13 архиереями уральских и сибирских епархий было решено в ноябре 1918 года создать временный религиозный православный центр. Окончательное организационное оформление этого центра произошло с приездом к Колчаку в начале 1919 года епископа камчатского Нестора - активного противника Советской власти. В мае 1920 года патриарх Тихон вынужден был предоставить епархиальным архиереям право самостоятельно решать все церковные дела, даже входившие ранее в компетенцию Синода, если прекращалась связь с Московским патриархатом.
Репрессии против духовенства и верующих вошедшими туда войсками Красной Армии составляют одну из самых кровавых страниц церковной истории. Лояльность духовенства белым властям рассматривались красными как контрреволюционное преступление; пение молебнов о победе белого оружия служило основанием для вынесения смертных приговоров или бессудных расправ.
• 14 января 1919 года в подвале Кредитного банка в Юрьеве был зверски убит епископ Ревельский Платон (Кульбуш) вместе с двумя протоиереями.
• 25 мая 1919 года в Астрахани, по указанию Кирова, были арестованы правящий архиепископ Митрофан (Краснопольский) и его викарий епископ Енотаевский Леонтий (барон Вимпфен). Попытки православных жителей города выручить своих архипастырей успехом не увенчалась. 23 июня оба иерарха были расстреляны во дворе тюрьмы.
• 15 июня 1919 года епископ Тобольский Гермоген (Долганов) и священник Петр Карелин были утоплены в Каме, недалеко от Тюмени.
• 20 июня 1919 года епископ Пермский Андроник (Никольский) был живьем закопан в землю в лесу, в предместье Перми.
• В марте 1921 года был убит епископ Петропавловский Мефодий (Красноперов). Ему нанесли несколько штыковых ран и в одну из них вонзили крест.
• В 1921 году, в Севастополе был расстрелян бывший епископ Нижегородский Иоаким (Левицкий).
• 12 августа 1922 года в Петрограде был расстрелян митрополит Петроградский Вениамин.
• В одной только Харьковской епархии за 6 месяцев, с декабря 1918 по июнь1919 года, погибло 70 священников.
• В Воронежской епархии после захвата ее территории Красной Армией в декабре 1919 года расстреляли 160 священников.
• За короткое время в Кубанской епархии убили 43 священника.
• В небольшой части Ставропольской епархии погибло 52 священника, 4 диакона, 3 псаломщика и один иподиакон.
Многих пастырей перед казнью подвергали изощренным пыткам.
• В октябре 1918 года 72-летний заштатный священник Павел Калиновский, проживавший в Ставрополе, был запорот плетьми.
• Священника Никодима Редикульцева из села Камень Томской епархии зарезали кухонным ножом.
• Священник из станицы Подольской был убит за то, что служил молебен для казаков перед боем. Перед убийством его долго водили по станице и глумились над ним, а потом зарубили за станицей на свалке. Прихожанин, пришедший за телом своего пастыря, был убит.
• Священнику села Соломенского Ставропольской епархии Георгию Дмитриевскому перед убийством шашками отрубили нос и уши.
• Священномученик Фаддей, архиепископ Тверской после долгих мучений и издевательств был утоплен в яме с нечистотами.
• Белгородский епископ Никодим забит железными прутьями, после чего его тело бросили в выгребную яму. Возле нее выставлена охрана из красноармейцев, чтобы не позволить пастве похоронить епископа.
• Ревельского епископа Платона зимой 1918 года превратили в ледяной столб.
• По инициативе местного Совета и губернского комиссара было зарублено топорами 17 православных священников в эстонском Юрьеве (Тарту).
• 24 декабря 1918 года замучены до смерти епископы Соликамский Феофан и Пермский Андроник путем многократного окунания в прорубь до полного оледенения.
• В Херсонской губернии в 1918 году большевиками было распято три священника
Жестокость, проявленная по отношению к священнослужителям, не поддается описанию. Их зверски пытали, топили в прорубях и колодцах, бросали в огонь, отравляли, заживо погребали, топили в общественных нужниках, распиливали двуручной пилой, распинали на кресте, сдирали кожу с рук и ног. По приблизительным подсчетам Д.В. Поспеловского, волна террора 1918 - 1920 годов выразилась в убийстве 28 архиереев, нескольких тысяч священников и монашествующих и 12 тысяч мирян.
Глава 4. ПОСЛЕДСТВИЯ ПРОДРАЗВЕРСТКИ.
Из-за недостатка зерна 22 января 1920 года были сокращены на треть хлебные рационы в Москве, Петрограде, Иваново-Вознесенске и Кронштадте. Не хватало продовольствия, многие заводы и фабрики закрывались из-за отсутствия топлива и сырья, рабочие оказывались на улице. «С конца января до середины марта забастовки, митинги протеста, голодные марши, манифестации, захваты заводов и фабрик рабочими происходили ежедневно. Своего апогея они достигли в конце февраля — начале марта в обеих столицах» «Недовольство повсеместное. В рабочей среде ходят слухи о свержении ком[мунистической] власти. Люди голодают и не работают. Ожидаются крупномасштабные забастовки. Замечены брожения среди частей Московского гарнизона, которые могут в любое время выйти из-под контроля. Необходимы предохранительные меры».
Волнения в Петрограде, выступления в других регионах страны оказали серьезное влияние на настроения моряков, солдат и рабочих Кронштадта. Моряки Кронштадта, являвшиеся главной опорой большевиков в октябрьские дни 1917 года, одними из первых поняли, что советская власть оказалась, по существу, подменена властью партийной, а идеалы, за которые они боролись, оказались преданными. Моряки и красноармейцы потребовали освобождения из заключения всех представителей социалистических партий, проведения перевыборов Советов, предоставления свободы слова, собраний и союзов всем партиям, обеспечения свободы торговли, разрешения кустарного производства собственным трудом, разрешения крестьянам свободно пользоваться своей землёй и распоряжаться продуктами своего хозяйства, то есть ликвидации продразверстки. Командовать войсками, направленными на подавление кронштадтского мятежа, было поручено М.Н. Тухачевскому. При штурме было убито 1 тысяча мятежников, свыше 2 тысяч было «ранено и захвачено в плен с оружием в руках» и около 8 тысяч ушли в Финляндию. После взятия фортов и сдачи линкоров началась жестокая расправа не только над теми, кто держал в руках оружие, но и над населением, поскольку все жители мятежного города считались соучастниками. К высшей мере наказания были приговорены 2103 человека и к различным срокам наказания 6459 человек. С весны 1922 началось массовое выселение жителей Кронштадта с острова.
Декретом Совета народных комиссаров от 11 января 1919 была введена продразверстка на всей территории Советской России, позднее - на Украине и в Белоруссии (1919), Туркестане и в Сибири (1920). Впервые разверстка была введена в Российской империи 29 ноября 1916 года на хлеб. Были определены нормы губернских поставок с последующим расчетом продразверстки по уездам и волостям. Хлеб у крестьян покупался за деньги, а подвоз до станции оплачивался за счет Министерства земледелия. В то же время сохранялась ранее действовавшая система государственных закупок на свободном рынке. Царская разверстка была добровольной. В результате в заготовительную кампанию 1916—1917 было собрано 55,2 млн. пудов хлеба. Нет ни одного факта, подтверждающего применение войск при проведении разверстки и закупок хлеба при царе. Временным правительством, в связи с резким сокращением поступления хлеба по государственным заготовкам и продразверстке, 25 марта 1917 года был принят закон о хлебной монополии: «Это неизбежная, горькая, печальная мера, взять в руки государства распределение хлебных запасов. Без этой меры обойтись нельзя» - объясняло правительство. Продовольственная программа основывалась на активном вмешательстве государства в экономику: установлении твердых цен, распределении продуктов, регулировании производства.
Хлебная монополия была сохранена Совнаркомом декретом от 9 мая 1918 года. Заводам предлагалось создавать рабочие продотряды, посылать их в хлебные районы и излишки зерна приобретать у крестьян за деньги. Фактически продовольствие изымалось у крестьян бесплатно, так как денежные знаки, которые предлагались в качестве оплаты были полностью обесценены, а промышленные товары взамен изымаемого зерна государство предложить не могло в связи с падением промышленного производства в период войны и интервенции. Крестьяне утаивали хлеб, сокращали посевы, чтобы не создавать бесполезные для себя излишки, и производили продукцию только в соответствии с потребительской нормой на свою семью. Продотрядам приходилось забирать зерно силой. Половина отобранного отрядом зерна поступала предприятию, сформировавшему отряд, половина передавалась Наркомпроду. Эти отряды составили затем единую Продармию, которая к декабрю 1918 года насчитывала 41 тысячу человек.
Каляскин. И.В. Продразверстка 1918 год. 1986.
В условиях гражданской войны и разрухи в начале 1919 года была вновь введена продразверстка. В соответствии с постановлением Наркомпрода о порядке разверстки государственные плановые задания исчислялись на основе данных губерний о размере посевных площадей, урожайности, запасов прошлых лет. Сбор продуктов осуществляли органы Наркомпрода, продотряды при активной помощи комбедов и местных Советов. Вначале продразверстка распространялась на хлеб и зернофураж. В заготовительную кампанию (1919—20) она охватила также картофель, мясо, а к концу 1920 под продразверстку попали буквально все виды сельскохозяйственной продукции – от зерна до последней тыквы. При определении размера разверстки государство исходило не из фактических излишков продовольствия у крестьян, а из потребностей в продовольствии армии и городского населения. При реализации продразверстки у крестьян изымались не только имевшиеся излишки, но необходимые для пропитания крестьянской семьи продукты и семена для грядущего посева.
Наседкин А.Л. Продотряд. 1967
По данным Наркомпрода в 1919 -1920 году у крестьян России изъяли 212,5 млн. пудов зерна, а в 1920-1921 годах – 367 млн. пудов. Из-за отсутствия постоянной связи с Сибирью и Кубанью задания властей по продразверстке в 1920 году для Поволжья были резко увеличены. Так Тамбовская губерния вместо 18 млн. пудов зерна должна была сдать 27 млн. пудов. В Самарской области, несмотря на скудный урожай 1920 года было реквизировано 10 млн. пудов зерна. Взяли все резервы, даже семенной фонд будущего урожая. Продовольственные отряды к концу кампании отобрали почти 90% того, что вообще было произведено в губернии. Уже в сентябре 1920 года Наркомпрод отмечал, что в результате неурожая и продразверстки от голода страдало население Калужской, Рязанской, Тульской, Орловской и Царицынской губерний. В январе 1921 года многим крестьянам было нечем кормиться.
Европейскую часть России регулярно постигали засухи и связанные с ней неурожаи. В 1921 году из 38 млн. десятин, засеянных в европейской России, урожай погиб полностью на 14 млн. десятин. На большой территории Поволжья уже в конце мая 1921 года погибли озимые хлеба, а яровые стали желтеть и засыхать. Отсутствие дождей и появление кобылки, поедавшей остатки уцелевших хлебов, послужили причиной гибели в конце июня, начале июля всех посевов. За все лето в некоторых губерниях не выпало почти ни одного дождя. В Самарской области в среднем выпадает 106 мм осадков, в 1921 году выпало всего 7 мм. Поля и луга выгорели. Появились полчища саранчи и других вредителей. В лесных губерниях все лето пылали пожары. Горели леса и села. Затем пришла холера. К концу лета 1921 года началась паника. Засуха, пожары, холера - все это подняло на ноги население поволжских губерний. По проселочным дорогам, по водным и железнодорожным путям хлынула волна переселенцев. Ехали все, передвигаясь всеми доступными средствами. Поезда были переполнены, водные пути загружены, на всех проселочных дорогах день и ночь скрипели повозки, кибитки, обтянутые воловьими шкурами, кричали верблюды, мычали коровы, блеяли овцы. Люди спасались от ужасов грядущей зимы и в дороге гибли десятками и сотнями. По направлению к Сибири и Туркестану по железным дорогам двигались массы беспризорных, голодных и оборванных детей.
В ответ на жестокие действия властей, ведшие к голоду и уничтожение крестьянства, в конце 1920 года вспыхнули крестьянские волнения, которые в течение первой половины 1921 года охватили Украину, Дон, Кубань, Поволжье и Западную Сибирь и достигли масштабов подлинной крестьянской войны с центром в Тамбовской губернии. Была создана «Объединенная партизанская армия Тамбовского края», которую возглавил георгиевский кавалер поручик Петр Токмаков. Пика восстание достигло к февралю 1921, когда численность армий повстанцев и отрядов местной самообороны дошла до 70 тысяч штыков. Все события в Тамбовской области В.И. Ленин называл «антоновщиной» - губернатором к этому времени стал Антонов-Овсеенко, двумя мятежными отрядами командовали братья Антоновы. На протяжении многих десятилетий советские историки, следуя терминологии Политбюро, называли восставших крестьян бандами Антонова, хотя А.С. Антонов никогда не стоял во главе руководства армий повстанцев. К этому времени повстанцы взяли под контроль практически всю Тамбовскую губернию за исключением крупных городов, и успешно отбивали атаки карательных войск, нанося им большие потери. На всей свободной территории губернии был утвержден старый государственный флаг России и введено обязательное обучение всех детей школьного возраста. В январе - марте 1921 года большевики утратили контроль за Уралом - над Тобольской, Омской, Оренбургской, Екатеринбургской губерниями, - то есть территорией, превосходящей по размерам Францию. Транссибирская магистраль, единственная железная дорога, связывающая европейскую часть России с Сибирью, оказалась перерезанной.
27 апреля 1921 по предложению В.И.Ленина Политбюро ЦК РКП(б) приняло постановление «О ликвидации банд Антонова в Тамбовской губернии», согласно которому командующим операцией назначили М.Н.Тухачевского. Вместе с ним в Тамбов прибыли известные военачальники: Н.Е.Какурин, И.П.Уборевич, Г.И.Котовский. От НКВД командировали Г.Г.Ягоду, В.В.Ульриха, Я.А.Левина. Командующий операцией предложил ввести в Тамбовской губернии оккупационное положение и приступить к уничтожению восставших сел и деревень. Подавление мятежа проходило с крайней жестокостью. Артиллерийским огнем были полностью уничтожены села Коптево, Хитрово, Верхнеспасское Тамбовского уезда. В освобожденных от мятежников селениях расстреливали всех подозреваемых в сочувствии партизанам: стариков, женщин и детей. Когда угрозы расстрелов не действовали, оставшихся в живых жителей деревни отправляли в лагеря, имущество конфисковали, а саму деревню сжигали.
Из приказа № 171 от 11 июня 1921 года, подписанного Антоновым-Овсеенко и Тухачевским:
1. Всякого, кто отказывается называть свое имя, расстреливать на месте.
2. Семьи, в которых может быть спрятано оружие, властью уполномоченного объявлять заложниками и расстреливать на месте.
3. В случае нахождения оружия расстреливать всех на месте.
4. Семья, в доме которой укрывается бандит, вся поголовно подлежит аресту, а имущество их конфискуется. Старший работник в семье расстреливается на месте, а семья высылается.
5. Всякая семья, укрывавшая членов семьи или имущество "бандитов", рассматривается сама как "бандитская". Старший работник в этой семье расстреливается на месте».
Полномочная Комиссия ВЦИК рекомендовала следующий метод зачистки охваченных восстанием населенных пунктов, издав 23 июня 1921 года приказ № 116 за подписью ее председателя Антонова-Овсеенко и командующего войсками Тухачевского.
ПРИКАЗ
Полномочной Комиссии ВЦИК № 116
г.Тамбов
23 июня 1921 г.
Опыт первого боевого участка показывает большую пригодность для быстрого очищения от бандитизма известных районов по следующему способу чистки. Намечаются особенно бандитски настроенные волости и туда выезжают представители уездной политической комиссии, особого отделения, отделения военного трибунала и командования вместе с частями, предназначенными для проведения чистки. По прибытии на место волость оцепляется, берутся 60-100 наиболее видных лиц в качестве заложников, и вводится осадное положение. Выезд и въезд в волость должны быть на время операции запрещены.
После этого собирается полный волостной сход, на коем прочитываются приказы Полномочной Комиссии ВЦИК №№ 130 и 171 и написанный приговор для этой волости. Жителям дается 2 часа на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей, и население ставится в известность, что в случае отказа дать упомянутые сведения заложники будут расстреляны через два часа.
Если население бандитов и оружия не указало по истечении двухчасового срока, сход собирается вторично и взятые заложники на глазах у населения расстреливаются, после чего берутся новые заложники, и собравшимся на сход вторично предлагается выдать бандитов и оружие. Желающие исполнить это становятся отдельно, разбиваются на сотни и каждая сотня пропускается для опроса через опросную комиссию (представителей Особого отдела и Военного трибунала). Каждый должен дать показания, не отговариваясь незнанием. В случае упорства проводятся новые расстрелы и т.д.
По разработке материала, добытого из опросов, создаются экспедиционные отряды с обязательным участием в них лиц, давших сведения, и других местных жителей и отправляются на ловлю бандитов. По окончании чистки осадное положение снимается, водворяется ревком и насаждается милиция.
Настоящее Полномочная Комиссия ВЦИК приказывает принять к неуклонному исполнению.
Председатель Полномочной Комиссии Антонов-Овсеенко
Командующий войсками Тухачевский
Российский государственный военный архив Ф.235. Оп.2. Д.16. Л.25
Крестьяне отвечали таким же жестоким сопротивлением. Они расстреливали красноармейцев, большевиков, рабочих, служащих и членов их семей «Дикая ярость, невиданные зверства и жестокость — вот что отличало крестьянское восстание 1921 года... Коммунистов не расстреливают, а распиливают пилами или обливают холодной водой и замораживают. А еще разбивали дубинами черепа; заживо сжигали; вспарывали животы, набивая в брюшную полость зерно и мякину; волочили за скачущей лошадью; протыкали кольями, вилами, раскаленными пиками; разбивали молотками половые органы; топили в прорубях и колодцах».
На восставших власти обрушили всю мощь регулярной Красной армии: свыше 100 тысяч красноармейцев, артиллерию, авиацию, бронемашины, бронепоезда, автоотряды и даже химическое оружие (хлор марки Е56). После согласования с Москвой 12 июня 1921 года командующий войсками М. Н. Тухачевский подписал приказ о применении против восставших химического оружия: Впервые в истории массово было использовано химическое оружие против собственного народа.
ПРИКАЗ
Командующего войсками
Тамбовской губернии № 0116/оперативно-секретный
г.Тамбов.
12 июня 1921 г.
Остатки разбитых банд и отдельные бандиты, сбежавшие из деревень, где восстановлена Советская власть, собираются в лесах и оттуда производят набеги на мирных жителей. Для немедленной очистки лесов ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось.
2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов.
3. Начальникам боевых участков настойчиво и энергично выполнять настоящий приказ.
4. О принятых мерах донести.
Командующий войсками Тухачевский
Начальник штаба войск Генштаба Какурин
Российский государственный военный архив Ф.34228. Оп.1. Д.292. Л.5
Есть достаточное количество телеграмм, рапортов, донесений и свидетельских показаний о том, что приказ от 12 июня исполнялся на всей территории Тамбовской губернии, благодаря чему и было ликвидировано сопротивление народа. Химическое оружие применялось постоянно, начиная с конца июня 1921 года и, по всей видимости, вплоть до осени 1921 года. Бои между партизанами и Красной армией носили ожесточенный характер. К концу лета восстание пошло на убыль, и вскоре было окончательно подавлено. Началась так называемая «зачистка», которая выражалась в массовых расстрелах и в созданиях на территории губернии концлагерей. По приказу Тухачевского всех детей школьного и дошкольного возраста надлежало отделять от матерей и направлять в лагеря, оставляя матерям только грудных. Из сохранившихся документов удалось выяснить, что свыше 3 тысяч детей было отправлено в концлагеря, из которых 23 расстреляны. Возраст расстрелянных был от 12 до 16 лет.
В 8-16 марта 1921 года на Десятом съезде РКП (б) В.И. Ленин отреагировал на создавшуюся критическую обстановку и на причины, ее вызвавшие. Съезд заменил продразверстку продналогом и утвердил Новую экономическую политику (НЭП.) «В целях точного установления падающих на земледельцев государственных обязательств, разверстка, как способ государственных заготовок продовольствия, сырья и фуража, заменяется натуральным налогом. Все запасы продовольствия, сырья и фуража, остающиеся у земледельцев после выполнения ими налога, находятся в полном их распоряжении и могут быть использованы ими для … обмена на продукты фабрично-заводской и кустарной промышленности и сельскохозяйственного производства». При этом Ленин отказался почти от всех лозунгов первых послереволюционных лет. Что же касается НЭПа, то в официальных документах всячески подчеркивалось, что это «временное отступление», что все «командные высоты» остаются за партией, еще более укрепившей монополию на власть. Касаясь ситуации в сельском хозяйстве, В.И. Ленин разъяснял на съезде, что «крестьянин должен несколько поголодать, чтобы избавить от полного голода фабрики и города».
Глава 5. ПОМОЩЬ ГОЛОДАЮЩИМ ПОВОЛЖЬЯ.
2 июля 1921 года в газете «Правда» в первый раз, на последней полосе, в коротенькой заметке было упомянуто об обострении проблемы продовольствия: «В этом году урожай зерновых обещает быть ниже среднего уровня десяти последних лет». А 12 июля в обращении Президиума ВЦИК «Ко всем гражданам РСФСР», подписанным председателем ВЦИК М. Калининым, признавалось, что «во многих районах засуха этого года уничтожила посевы». В первую декаду июля 1921 года с призывом к миру о помощи выступили патриарх Тихон и русский писатель Максим Горький. Воззвание патриарха о помощи голодающим было прочитано всенародно в храме Христа Спасителя. За ним последовали обращения к папе Римскому, к архиепископу Кентерберийскому, к американскому епископу с просьбой о скорой помощи голодающему Поволжью - «Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода». Обращение пролетарского писателя Максима Горького «Ко всем честным людям» было опубликовано на Западе в конце июля.
21 июля была создана первая вспомогательная организация – Всероссийский комитет помощи голодающим (ВКПГ). Первоначально в Комитет вошли 63 человека, затем дополнительно было избрано 10 человек. В состав ВКПГ вошли 12 представителей власти и 61 представитель общественности. Комитет возглавил председатель Моссовета Л.Б. Каменев, а А.И. Рыков назначен его заместителем. Почетным председателем избран писатель В.Г. Короленко. В его состав вошли известные ученые и общественные деятели России: Максим Горький, графиня Софья Панина, бывший министр продовольствия Временного правительства С.Н. Прокопович, его жена публицист и политический деятель Е.Д. Кускова, лидеры партии кадетов Ф.А. Головин, Н.М. Кишкин, экономист H.Н. Кутлер, издатель М.В. Сабашников, известные деятели литературы и искусства России: К.С. Станиславский, А.Л. Толстая, А.И. Южин-Сумбатов, президент Академии наук А.П. Карпинский, академики В.А. Стеклов, В.Н. Ипатьев, П.П. Лазарев, Н.Я. Марр, С.Ф. Ольденбург, А.В. Ферсман. Значительную роль в Комитете играли специалисты по сельскому хозяйству и кооперации - М.П. Авсаркисов, А.Г. Дояренко, Н.Д. Кондратьев, Д.С. Коробов, Н.П. Ромодановский, П.А. Садырин, А.И. Угримов, А.В. Чаянов, И.А. Черкасов, М.М. Щепкин. Комитет получил право: приобретения продовольствия за рубежом, денежных сборов среди населения, распределения средств среди голодающих. Создавались филиалы за рубежом среди эмиграции. В США туда вошли С. Рахманинов, Н. Рерих и многие другие видные русские деятели. Инициатива борьбы с голодом переходила в руки общественности. Профессор А.В. Чаянов, к тому времени сотрудник Наркомзема, публично объявил, что новое бедствие страшнее голода 1891 года, оно уже затронуло 25 млн. человек. Он потребовал принять неотложные меры: организовать переселение, ввезти зерно с Украины и из-за границы. Попытки местных властей заключить соглашения о поставках зерна с благополучными районами натыкались на препятствия технического характера. Масштабы бедствия при этом многократно возросли и достигли катастрофических масштабов из-за действий нового руководства, продолжавшего увеличивать плановые цифры по сбору зерна. Даже 30 июля 1921 года, когда голод уже косил тысячами жителей Поволжья, В.И. Ленин продолжал настаивать на неуклонном выполнении плановый показателей продналога, применяя «всю карательную власть государственного аппарата», заявляя при этом, что «последствия голода - нарождение промышленного пролетариата, этого могильщика буржуазного строя,— явление прогрессивное... Голод, разрушая крестьянское хозяйство, двигает нас к нашей конечной цели, к социализму через капитализм. Голод одновременно разбивает веру не только в царя, но и в Бога». Голод, по мнению вождя, был орудием, который помогал истребить крестьянство, как класс собственников, мешавший двигаться в новую коммунистическую эру. Собственника крестьянина должен был заменить по программе коммунистов безземельный сельский пролетариат.
Правительственная Центральная комиссия помощи голодающим при ВЦИК (Помгол) была создана декретом ВЦИК от 18 июля 1921 года. Председателем был назначен М.И. Калинин, членами комиссии - руководители наркоматов и ведомств, Центросоюза, ВЦСПС и др. организаций. Согласно положению о Помгол основными его задачами являлись: выяснение размеров голода, рассмотрение ходатайств о признании голодающими отдельных губерний и уездов, изыскание средств для борьбы с голодом (государственных, общественных, собранных за границей), осуществление декретов ВЦИК, о переселении крестьян из пострадавших районов.
В июле - августе патриарх провел в ряде районов Москвы, в том числе в Храме Христа Спасителя, несколько богослужений, во время которых призвал верующих к пожертвованию денежных средств и драгоценностей для этой цели. 17 августа 1921 года патриарх Тихон направил во ВЦИК письмо, в котором сообщал: «Православная Церковь никогда ни при каких обстоятельствах не проходила безучастно мимо постигавших русский народ бедствий. Так и ныне, при надвинувшимся на значительную часть России голоде, Церковь должна и приложит все свои усилия к облегчению участи страдающего от голода населения. Я уже обратился через представителей церковной власти к народам тех стран, которые Господь благослови обилием хлебного урожая, с призывом прийти на помощь голодающему населению России. Теперь же, согласно Декрету ВЦИК от 21 июля 1921 года о Всероссийском комитете помощи голодающим... считаю священном для себя долгом обратиться ко всем верующим чадам Церкви Российской - духовенству и мирянам - с воззванием по чувству христианского милосердия принять самое широкое и деятельное участие в оказании помощи всем пострадавшим и страдающим от голода».
Президиум Помгол при ВЦИК, получив письмо патриарха, в тот же день провел заседание, на котором обсудил предложения патриарха Тихона. Члены Президиума ВЦИК не возражали против создания церковных комитетов и считали эту меру целесообразной в данный момент. Однако в ЦК РКП (б), Совнаркоме и НКВД влиятельные должностные лица, такие как: Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Ем. Ярославский, П.А. Красиков, Н.И. Бухарин - стали резко возражать против участия Церкви в оказании помощи голодающим, ссылаясь на инструкцию Наркомюста от 30 августа 1918 года, согласно которой религиозным организациям запрещалось заниматься благотворительной деятельностью. Обращение патриарха Тихона было проигнорировано. 31 августа патриарх вновь обратился к М.И. Калинину: «17-го сего месяца я просил ВЦИК обнародовать положение о Церковном комитете, мною образованном для оказания помощи голодающим... Я прошу ускорить по возможности утверждение Положения о Церковном комитете и его обнародовать для повсеместного сбора пожертвований и открытия действий... по оказанию помощи на местах».
20 августа 1921 года в Риге было подписано соглашения между советским правительством и американской благотворительной организацией, именуемой «Американская Администрация помощи» («АРА»), под председательством Герберта Гувера. На средства, полученное от Конгресса США, а также от частных пожертвований, на вырученные советским правительством от продажи золота, «АРА» должно было по договору закупать зерно, доставлять грузы из Америки в российские порты и распределять продовольствие. Советские власти брали на себя расходы, связанные с внутренней транспортировкой, складированием, помещениями для «АРА», связь, оплату местному персоналу. Предполагалось, что продовольственная помощь со стороны «АРА» будет оказываться исключительно детям, а также беременным женщинам и кормящим матерям. Таковы были условия Рижского договора. Зимой 1921 года питание было организовано и для взрослых. Практически АРА кормила через свою систему столовых около 300 тысяч человек детей и 600 тысяч взрослых.
Деятельность членов ВКПГ за рубежом, по мнению ВЧК, стала угрожающе опасной для страны, и их активность решили притормозить. Договор с «АРА» был подписан, помощь уже поступала. 23 августа 1921 г. Горький был вынужден направить телеграмму председателю ВКПГ, в которой заявил о своем выходе из состава комитета в связи с тем, что Петроградский губисполком не утвердил состав питерского отделения ВКПГ. Выступление Прокоповича на одном из заседаний ВКПГ с противоправительственной речью послужило поводом для закрытии комитета. 26 августа 1921 года В.И. Ленин направил письмо наркому государственного контроля И.В. Сталину и всем членам Политбюро ЦК РКП(б), в котором предложил распустить Комитет (по выражению Ленина – «Кукиш», саркастическое словообразование от фамилий Кусковой и Кишкина): «Прокоповича сегодня же арестовать по обвинению в противоправительственной речи... и продержать месяца три, пока обследуем это собрание тщательно. Остальных членов «Кукиша» тотчас же, сегодня же, выслать из Москвы, разместив по одному в уездных городах по возможности без железных дорог, под надзор. Ей-ей, ждать еще - ошибка будет громадная. Пока Нансен [20] не уехал, дело будет сделано; Нансену поставлен будет ясный «ультиматум». Игре (с огнем) будет положен конец. Напечатаем завтра же пять строк короткого, сухого «правительственного сообщения»: распущен за нежелание работать. Газетам дадим директиву: завтра же начать на сотни ладов высмеивать «Кукишей». Баричи, белогвардейцы хотели прокатиться за границу, не хотели ехать на места. Калинин поехал, а кадетам «не вместно». Изо всех сил их высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение двух месяцев... Больной зуб будет удален сразу и с большой пользой во всех отношениях. Не надо колебаться. Советую сегодня же это покончить в Политбюро. Иностранцы начнут приезжать, надо «очистить» Москву от «Кукишей» и прекратить их игру (с огнем)».
Вечером 27 августа 1921 года члены комитета, собравшиеся по просьбе Л.Б. Каменева, были арестованы и отправлены во внутреннюю тюрьму ВЧК на Лубянке, за исключением коммунистов, председателя Союза писателей Б.К. Зайцева и Веры Фигнер. 28 августа 1921 года газета «Известия» опубликовала постановление ВЦИК о ликвидации ВКПГ, 8 сентября в «Правде» было опубликовано сообщение ВЧК, в котором говорилось о предполагаемой связи антоновского мятежа с деятельностью ВКПГ. Члены комитета по решению Президиума ВЧК были высланы в разные губернии. Впоследствии некоторые члены ВКПГ были включены в списки кандидатов на высылку из России. Среди них были В.Ф. Булгаков, П.А. Велихов, Н.Д. Кондратьев, А.П. Левицкий (Смирнов), И.П. Матвеев, Н.П. Ромодановский, А.А. Рыбников, А.И. Угримов и В.И. Ясинский. Первыми за границу в июне 1922 г. «по своей воле» были вынуждены уехать известные общественные деятели, бывшие руководители Помгола - С.Н. Прокопович и Е.Д. Кускова.
. В качестве мер, которые должны были содействовать, по мнению правительства, оздоровлению положения Приволжских губерний, был снят налог с посевных площадей Нижнего и Среднего Поволжья, созданы центральная и местная комиссии помощи голодающим. К Самарской губернии были прикреплены для товарообмена Тульская, Калужская губернии и Западная Сибирь. Совнарком и Центрсоюз создали фонд промышленных товаров для обмена их в этих губерниях на хлеб. С 10 сентября 1921 года в Самарской губернии неоднократно проводилась «Неделя помощи голодающему ребенку».
Однако ситуация с каждым днем становилось все более угрожающей. Осенью 1921 года местные ЧК и комиссии помощи докладывали о росте числа голодающих в Поволжье. В одной волости Пугачевского уезда голодало до 90% населения, смертность по уезду достигла в ноябре 1921 года 409 человек на 1000 населения. Начало зимы еще более усугубило ситуацию, так как из-за морозов люди лишились возможности добывать корни и траву. На станциях сибирских железных дорог скопилось до 100 тысяч беженцев, среди которых свирепствовали эпидемии. Смертность среди беженцев выросла в ноябре-декабре 1921 года до 911 человек на тысячу беженцев.
Фото. Голодающие жители Поволжья хлынули в другие районы страны.
Бедственное положение ряда областей заставили противников Церкви согласиться на предложение патриарха относительно создания церковных комитетов. 8 декабря 1921 года ВЦИК издал постановление, разрешившее религиозным организациям осуществлять сбор средств для оказания помощи голодающим. Церковные комитеты помощи голодающим собрали к февралю 1922 года более 8 миллионов 962 тысяч рублей, не считая ювелирных изделий, золотых монет и натуральной помощи голодающим.
В 1921 году Женевская конференция Международного Красного Креста, обсуждавшая вопрос об оказании помощи голодающим в России, предложила известному полярному исследователю, норвежцу Фритьофу Нансену взять на себя руководство кампанией по оказанию помощи и создала комитет «Помощь Нансена». Он был одним из немногих общественных деятелей Европы, кто лояльно относился к большевистской России. Осенью 1921 года Фритьоф Нансен совершил поездку в Самарскую губернию. Нансеновская миссия собрала 40 млн. швейцарских франков и оборудовала 900 пунктов по оказанию помощи голодающим в 280 деревнях и селах в Старо-Буянской, Тростянской, Больше-Каменской, Кобельминской, Богдановской волостях.
Фото. Миссия Фритьофа Нансена по спасению голодающих Поволжья.
Но эти меры не остановили катастрофы. Помощь к голодающим пришла слишком поздно. Первая акция помощи со стороны советских организаций относится к октябрю 1921 года, когда получили питание 32 тысячи жителей. Начало продовольственных поставок «АРА» относится к концу сентября 1921 года. Этих поставок было явно недостаточно, чтобы улучшить положение голодающих. Голод тем временем достиг размеров национального бедствия. В газете «Правда» летом 1921 года приводилась цифра 25 млн. голодающих. В журнале «Черная година», издаваемом комиссией помощи в Саратовской губернии, в начале 1922 года называлась цифра: 37 млн. голодающих – цифра, впоследствии подтвержденная публикациями Наркомзема и ЦСУ. Кампания помощи протекала в губерниях со множеством срывов. Представитель «АРА» в Самаре сообщил, что из 37 вагонов зерна, отправленных из Москвы в Самару, дошло лишь 20 вагонов, 17 вагонов по дороге пропало. Наряду с участившимися случаями трупоедства, зимой 1921 года появились сообщения о первых убийствах с целью каннибализма, Комитет помощи Пугачевского уезда в донесении в самарский губернский центр подробно описывал ставшие обычными случаи трупоедства и людоедства, которые были отмечены не только в селах, но и в городах. В уезде стало опасно передвигаться в одиночку. Ситуация в голодных губерниях спровоцировала волну насилия. Общая ситуация в голодающих губерниях приобрела ужасающие формы:
• Инфосводка ВЧК Самарской губернии от 16 декабря 1921: «Количество голодающих детей увеличивается. На 1.12 насчитывалось 800-900 тысяч голодающих детей. Губсоюз кормит 1оо тысяч, АРА – 186 тысяч, Укринпомгол – 11 тысяч. Остаются без помощи около 600 тысяч» .
• Из письма Пугачевского укомпомголода от ноября 1921 года: «в ужасном состоянии люди сходят сума.. Матери убивают своих детей, чтобы не видеть их голодной смерти В Пугачевском уезде умерло от голода в июле 1201, в августе – 3045, в сентябре – 4251, в октябре – 4382, в ноябре должно умереть до 10 тысяч, а в декабре - десятки тысяч».
• Из госинфсводки от 3 января 1922 года по Самарской губернии: «...наблюдается голодание, таскают с кладбища трупы для еды. Наблюдается, детей не носят на кладбище, оставляют для питания...»
Сильнее всего голод ударил по детям, лишив их значительную часть родителей и крова. В 1922 года более полутора миллионов крестьянских детей, предоставленных самим себе, бродяжничали, прося подаяние и воруя; смертность в приютах для беспризорных достигала 50 %. Советское центральное статистическое управление определило дефицит населения за период с 1920 по 1922 годы равным 5,1 млн. человек. Голод в России 1921 года, если не считать военных потерь, был крупнейшей для того времени катастрофой в европейской истории после средневековья. 6 февраля 1922 года патриарх вновь обратился к народу с воззванием: «Мы вторично обращаемся ко всем, кому близки и дороги заветы Христа, с горячею мольбою об облегчении ужасного состояния голодающих. Вы, православные христиане, откликнулись своими пожертвованиями на голодающих на первый наш призыв. Бедствие голода разрослось до крайней степени. Протяните же руки свои на помощь голодающим братьям и сестрам и не жалейте для них ничего, деля с ними и кусок хлеба и одежду по заветам Христа».
Глава 6. ЗОЛОТО БОЛЬШЕВИКОВ.
Накануне Первой мировой войны императорская Россия занимала третье место в мире по размерам золотого запаса, уступая США и Франции. На 1 января 1914 года золотой запас России оценивался в 1695 млн. руб. (без учета так называемого «золота за границей», хранившегося на счетах в иностранных банках для обеспечения расчетов и поддержания курса рубля). За годы войны в кладовые Английского банка было доставлено русского золота на ;68 млн. (из них на ;8 млн. было продано), За один фунт стерлингов, основную мировую валюту, давали 9,46 рублей. Эта сумма золотом являлась гарантией царского правительства для получения английских кредитов на закупку военного снаряжения. Советское правительство отказалось платить по обязательствам царского и Временного правительств, что и решило судьбу золота, отправленного в период Первой мировой войны в хранилища Английского банка.
К моменту национализации банков большевиками золотой запас России составлял 1101 млн. рублей. Золото, хранившееся в Петрограде, в связи с угрозой захвата города германскими войсками, еще в 1915 году было вывезено в Казань. Сюда же, по разным соображениям, доставили позднее золото из Московского, Самарского и Тамбовского отделений Госбанка. Таким образом, к лету 1918 года в подвалах Казанского отделения Госбанка оказалось больше половины российского золотого запаса. Поволжье, казавшееся глубоким тылом, оказалось вскоре в эпицентре Гражданской войны. Большевики попытались вывезти золото, однако им удалось отправить из Казани лишь 100 ящиков золота на сумму 6 млн. руб. В начале августа Казань захватили чехословацкие формирования и части «Народной армии» под командованием подполковника В. О. Каппеля. Золото было доставлено в Омск. Через месяц с небольшим адмирал Колчак был провозглашен Верховным правителем России. В распоряжении адмирала оказалось золота на 645 млн. рублей. В декабре 1919 года штабной поезд и поезд с золотом прибыли на станцию Нижнеудинск, где представители Антанты вынудили адмирала Колчака подписать приказ об отречении от прав Верховного правителя России. Эшелон с золотым запасом перешел под контроль чехов. 15 января 1920 года чешское командование выдало Колчака эсеровскому Политцентру, который уже через несколько дней передал адмирала большевикам. 7 февраля чехи возвратили советским властям 409 млн. рублей золотом в обмен на гарантии беспрепятственной эвакуации корпуса из России. В Иркутске Колчак был расстрелян 7 февраля 1920 года. Золото на общую сумму 409 млн. золотых рублей было отправлено большевиками в Казань, из них 35 млн. рублей пропало при перевозке из Иркутска в Казань. Наркомфин в июне 1921 года составил справку, из которой следует, что за период правления адмирала Колчака золотой запас России сократился на 235,6 млн. рублей. Львиная доля из этой суммы (196 млн.) была отправлена за рубеж и пошла на закупку вооружения, боеприпасов и обмундирования для армий Колчака, Деникина и Врангеля. После окончания Гражданской войны на оставшиеся деньги происходило расселение русской эмиграции на Балканах.
После заключения 3 марта 1918 года в Брест-Литовске представителями Советской России, с одной стороны, и коалиций держав: Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии - с другой, был подписан дополнительный секретный протокол, по которому большевики обязались выплатить контрибуцию и отправить в Германию 250 тонн золота (320 млн. рублей золотом), 320 млн. рублей бумажными «романовскими» деньгами, промышленные товары и сырье на огромную сумму. В сентябре 1918 года в Германию было отправлено два эшелона с 98 тоннами золота (125 млн. рублей). Отказ советского правительства платить по долговым обязательствам определил судьбу и этой части российского золотого запаса, отправленного за границу. После капитуляции Германии все это золото оказалось во Франции и осталось там в порядке компенсации за аннулированные советской властью долги.
По условиям подписанного 2 февраля 1920 года Тартуского мирного договора Эстонии было выплачено 11,6 тонн золота на сумму около 15 млн. рублей. Согласно советско-литовскому мирному договору, подписанному 12 июля 1920 года, было выплачено Литве 3 млн. рублей золотом, а по Рижскому мирному договору 1920 года выплачено Латвии 4 млн. рублей золотом. В 1920 - 1921 годах 5 млн. золотых рублей было выделено в качестве безвозмездной помощи Турции, ведшей войну с Антантой. В 1920 году в стране было добыто всего 95 пудов золота 6,4 тонны (8,3 млн. рублей) - этот показатель привел А.И. Рыков в журнале «Народное хозяйство». Золотые запасы России к концу 1920 года сократились до 300 млн. рублей. При этом (для понимания величины этой суммы) объем производства всех отраслей промышленности России в 1920 году составлял 517,6 млн. золотых рублей, в том числе промышленности, куда входило машиностроение - 48,5 млн. золотых рублей.
Всего на импорт хлеба, муки и крупы в 1921 года было израсходовано 17,7 млн. рублей по данным, опубликованным в 1928 году. В натуральном выражении, по официальной статистике, импорт хлеба, муки, крупы в СССР в 1921 году составил 235,6 тыс. тонн, в 1922 году - 763,3 тыс. тонн - всего ровно один миллион тонн. Если считать, что голодающих было 25 млн. человек, то на каждого голодающего только по линии правительства приходилось 40 кг. импортного хлеба (100 грамм в день) в голодный 1921/22 год. Следует учесть, что голод поразил не только Поволжье, но и еще пять южных губерний Украины — Николаевскую, Екатеринославскую, Донецкую, Запорожскую, Одесскую. В этих губерниях голодало 40% из общего числа населения. В указанных губерниях официально было зафиксировано до 50 случаев людоедства. Так что действия советского правительства по оказанию помощи голодающим были незначительными, если не сказать большего. Возникает резонный вопрос: почему при такой катастрофической ситуации в стране было истрачено только малая часть имевшихся запасов золота (менее семи процентов)?
Судя по действиям советского руководства, его мало волновала ситуация с голодающими в стране, и своим бездействием они только усугубляли бедственное положение. Жестокая расправа с мятежниками в Тамбовской области и голод в Поволжье есть звенья одной цепи политики большевиков, которые стремились уничтожить все классы собственников, чуждые коммунистическим идеалам, включая мелкоземельное крестьянство. Заботу о прокормлении голодающих была переложена на иностранные организации. В мае 1922 года «АРА» кормила 6,1 млн. человек, американское общество квакеров — 265 тыс., Международный Альянс «Спасем детей» - 260 тысяч., «Нансеновский комитет» — 138 тысяч., шведский «Красный крест» - 87 тысяч, германский «Красный крест» - 7 тысяч., английские профсоюзы - 92 тысячи., «Международная рабочая помощь» - 78 тысяч.. В июле 1922 г. пищу в столовых «АРА» и паек кукурузы получали 8,8 млн. чел., а в августе - 10,3 млн. Кроме того, «ARA» поставила медикаментов на 8 млн. долларов (1 доллар США равнялся 1,923 золотых рубля.) и снабдила Россию посевным зерном. В пик активности на «АРА» работало 300 американских служащих и более 120 тысяч человек советских граждан. Другие иностранные организации взяли на себя заботу еще о 3-х млн. голодающих. Всего за два года «АРА» было израсходовано около 78 млн. долларов, из которых 28 миллионов — деньги правительства США, 13 млн. - советского правительства, остальные — благотворительность, частные пожертвования, средства других частных организаций. С осени 1922 года началось сокращение помощи. К октябрю 1922 года продовольственная помощь американцев в России была сведена до минимума.
На особые цели, до сих пор скрываемые коммунистами, был направлен весь остававшийся запас золота под видом договора на поставку одной тысячи паровозов из Швеции и Германии в 1920 году. Цель договора и его условия вызывали острую критику видных деятелей. Договор, как это разъяснялось, должен был содействовать решению тяжелейшего положения на железнодорожном транспорте, которое сложилось к концу 1920 года. Около 3 тысяч лучших паровозов, работавших в прифронтовой полосе, в начале 1918 года, сразу после Брестского мира захватили немцы. В январе 1920 года на территории РСФСР всего было 12398 паровозов, в декабре, когда территория, контролируемая Москвой, замета возросла, - 19207, однако «не требовавших ремонта паровозов» было в январе - 4562, в декабре - 7857. За первую половину 1920 года было отремонтировано 3454 паровоза, за вторую половину года - 5923. Что свидетельствует и о неплохих российских мощностях по ремонту. Выпуск новых паровозов русскими паровозостроительными заводами продолжался, но был невелик. Мощности отечественных паровозостроительных заводов значительно превышали реальное производство. В 1906 году в России было произведено 1270 паровозов, перед мировой войной теоретически максимальная годовая производительность была определена в 1700 - 1800 штук. В 1919 году НКПС считал, что российские заводы могли бы за год дать 1800 паровозов. Для этого нужен был бы металл, и надо было отремонтировать имевшееся оборудование. Хотя, как уже тогда было хорошо известно, что паровозы в 1920 - 1921 годах стояли не только из-за неисправности, но и из-за недостатка топлива: в 1920 году - 300-500 паровозов, вполне пригодных к эксплуатации, в 1921 году - около двух тысяч. В июне 1921 года числилось «свободными от работы 1200 паровозов и 40 тыс. товарных вагонов» Целесообразно было бы запустить в эксплуатацию все исправные паровозы, затем отремонтировать те, что по силам, имеющимися средствами, а затем уже считать — нужны ли новые паровозы и сколько.
Однако, в столь сложную и критическую ситуацию, прежде всего, с экономической точки зрения, В.И. Ленин по непонятным причинам принимает решение истратить весь запас золота на закупку паровозов из-за границы. 16 марта 1920 года Совет Народных комиссаров постановил: «Для обеспечения возможности заказа за границей паровозов и запасных частей для ремонта железнодорожного транспорта»:
1. «Забронировать для вышеуказанной цели триста миллионов (300 миллионов) рублей золотом в виде слитков и золотой монеты, находящихся в кладовых Народного банка».
Всего Российская железнодорожная миссия за границей заключила около 500 договоров с иностранными фирмами на паровозы, вагоны, цистерны, запасные части, станки, а также качественные стали и иные изделия. Основной заказ получила шведская фирма «Нидквист и Хольм», собственником которой был Гуннар Андерсон. Шведская фирма должна была произвести для Советской России 1000 паровозов и закупить для нас в Германии, у поставщика «Виктор Бер», 100 паровозов. Примерно в те же сроки с Германией был заключен второй договор, на поставку 600 паровозов, и в качестве покупателя напрямую выступало Советское правительство. Договор о ремонте 200 паровозов был заключен с «Объединением металлопромышленных заводов Эстонии» 20 декабря 1921 года. По этому договору эстонские заводы должны были выпустить к 1 января 1923 года 35 паровозов, к 1 февраля - 50, к 1 марта - 57, к 1 апреля - 58. Кроме паровозов, было заказано 500 цистерн в Канаде, 1000 - в Англии, 200 паровозных котлов в Англии.
Условия договора со шведской фирмой вызывают недоумение до сих пор.
Во-первых, выбор поставщика.
Фирма «Нидквист и Хольм» не имела необходимых производственных мощностей для выполнения столь внушительного советского заказа. Более 40 паровозов в год шведская фирма ранее не производила. В начале 1920 года США предложили Советскому правительству поставить 200 мощных паровозов типа «Декапод» на весьма выгодных условиях платежа — начать выплаты через 3 года, когда разрушенная войной экономика начнет восстанавливаться. Паровозы американцы были готовы поставить сразу после подписания договора.
Во-вторых, сроки поставки.
Шведский заказ на 1000 паровозов был распределен на 5 лет. В 1921 году фирма обязался поставить 50 паровозов, в 1922 году - 200, в 1923-1925 годах по 250 паровозов ежегодно. К маю 1922 года в Россию прибыло всего 36 шведских паровозов. К этому времени в России уже могли, если бы власти захотели, работать свои заводы, которые легко могли выполнить уплывшие за рубеж валютные заказы. Эстонские заводы отремонтировали к 1 января 1923 года всего 4 паровоза, за январь - еще 4, за февраль - 5, за март - 6, за апрель - 7, за май - 4, за июнь – 4, за сентябрь - 14. Даже к 7 апреля 1924 году было выпущено и отправлено в СССР всего лишь 68 паровозов.
В-третьих, условия платежа в виде предоплаты. Советское правительство должно было выплатить огромную сумму золотом авансом
В конце декабря 1920 года в шведский банк «Нордиска Хандельсбанкен» были доставлены 20 тонн советского золота. На 1 сентября 1921 года было доставлено тремя партиями всего 30 тонн золота для продажи в Швеции и Германии и оплаты заказов на паровозы. Большая часть золота к этому времени была уже продана (оставались непроданными 5,5 тонн), а вырученные средства помещены в шведских и немецких банках - в германских марках, шведских кронах и американских долларах.
По открытым в начале 1920-х годов отчетам считалось, что 100 млн. золотых рублей заплатили за немецкие паровозы, 140 млн. золотых рублей получили производители шведских паровозов — деньги выделены решением Совнаркома от 5 октября 1920 года. Кроме того, было израсходовано 12,5 млн. рублей на запчасти и материалы (деньги на них были выделены Совнаркомом 27 июня 1920 года и 5 октября 1920 года), 11 млн. рублей на покупку цистерн, запасных и сливных частей, 5 млн. руб. на паровозные котлы, 4,5 млн. рублей на перевозку паровозов, 3 млн. руб. на запчасти по постановлению СТО от 12 июня 1921 года и еще некоторые суммы.
По данным официальной статистики, опубликованным в 1923 году, в Россию было импортировано из Швеции и Германии паровозов в 1920 году на сумму 120 тыс. рублей (один паровоз)., в 1921 году - на 3,5 млн. рублей, в первой половине 1922 года. - на 17,6 млн. руб., во второй половине 1922 года - на 19, 5 млн. руб., в первой четверти 1923 года. - на 0,9 млн. рублей. Итого - на 41,.7 млн. рублей из оплаченных 240 млн. рублей.
В-четвертых, закупочная цена
У немецкой фирмы 100 паровозов приобретались по цене 120 тыс. рублей и 600 штук — по цене 142 тыс. рублей. Один из крупнейших российских и советских специалистов по экономике железнодорожного транспорта М.М. Шмуккер напоминал, что до войны паровозы первой партии стоили 60-70 тыс. руб. и чуть больше стоили паровозы второй партии, так что «цена была завышена вдвое по сравнению с довоенным временем». В декабре 1921 года Нарком внешней торговли Л.Б. Красин получил докладную из Лондона, что на заказе «на несколько сот миллионов золотых рублей промышленники зарабатывают, не преувеличивая, несколько сот процентов. Паровозостроительные заводы в Германии выполняют заказы для немецкого Правительства, для Румынии и для России. Для первых двух стран они получают за каждый доставленный паровоз от 1,5 до 2,5 млн. марок, в зависимости от конструкции паровоза, за каждый же русский паровоз, доставленный в Россию... от 14 до 16 млн. марок».
В-пятых, не было предусмотрено никаких штрафных санкций ни по поводу задержек сроков поставки, ни по качеству поставляемой продукции, тем более, не было никакой речи о возмещение понесенных убытков.
4 марта 1922 года торгпред РСФСР в Германии Б.С. Стомоняков в совершенно секретной записке сообщает Красину и Н.Н. Крестинскому (полпреду РСФСР в Германии): «Необходимо установить раз и навсегда, что запоздание в доставке паровозов является результатом неудовлетворительности составленных проф. Ломоносовым с паровозными заводами договоров, не обеспечивающих наших интересов в этом важном пункте. Эти заводы давали уже несколько раз программы доставки паровозов и никогда их не сдерживали». НК РКИ не раз констатировал неудачное выполнение заказанных паровозов за границей. Паровозы во многих случаях после небольшого пробега, вследствие технических недочетов, должны были становиться в ремонт. Инспекция путей сообщения обратила внимание, что в договоры о доставке паровозов не вносилось пункта о гарантии завода на определенный срок.
В журнале «Экономист» в начале 1922 года была помещена статья экономиста А.Н. Фролова, подробно проанализировавшего «паровозный заказ за границей». На основе доступных цифр он пришел к заключению, что, в лучшем случае, заказ был большой технической, хозяйственной ошибкой. Фролов особо обратил внимание на разницу цен, отмечая, что, «если из государственного бюджета на покупку какой-то очень нужной вещи выделяются суммы, гораздо большие, чем ее рыночная цена, то продавец получает сумму, примерно соответствующую средней цене, а все остальные деньги куда-то уходят или кому-то уходят - так будет точнее».
В.И. Ленин знал, что все, о чем писал А.Н. Фролов, было правдой, и ее надо было скрывать даже от ближайших соратников. Поэтому вся документация по «паровозным заказам» проходила под грифом «совершенно секретно», на многих документах ставился гриф «отпечатано в одном экземпляре», а некоторые - даже написаны от руки и, в связи с секретностью, не перепечатывались. Часть документов сегодня открыли - но только часть. Журнал «Экономист», попытавшийся разобраться в «паровозной афере», был немедленно закрыт. В.И. Ленина приказал Ф.Э. Дзержинскому сотрудников (и авторов) журнала, «явных контрреволюционеров, пособников Антанты, военных шпионов и растлителей молодежи ..изловить и .. высылать за границу»
О сомнительности железнодорожных сделок написали в первой половине 20-х годов в своих фундаментальных монографиях крупнейшие тогда российские специалисты по экономике железнодорожного транспорта М.М. Шмуккер и И.Д. Михайлов. Вот слова И.Д. Михайлова: «Заказ был сделан, огромные суммы были на него затрачены, хотя в дальнейшем оказалось, что можно было обойтись и без этого заказа, стоило лишь усилить капитальный ремонт паровозов». Шмуккер не понимал, зачем был выдан золотом большой аванс на расширение шведского завода «при наличии у нас таких заводов, как Харьковский, Коломенский, Путиловский, Сормовский и т.д., имевших в дореволюционное время каждый много большую производительность». А в апреле 1923 года А.Г. Шляпников издал в Москве брошюру, в которой обвинял ряд советских лидеров, включая наркома Ю.В. Ломоносова в том, что они расхитили громадные казенные деньги и поместили их за границей с помощью Ашберга, названного «частным банкиром советских лидеров». Брошюра Шляпникова была немедленно конфискована. Г.Я. Сокольников в 1925 году заявил на Пленуме правлений железных дорог: «Паровозные заказы, которые должны были спасти транспорт, а вместе с тем и всю страну, оказались для транспорта ненужными». А Л.Д. Троцкий на XI съезде РКП(б) весной 1922 года высказал свое критическое мнение по поводу острой необходимости в заграничных заказах паровозов.
Все операции по закупкам паровозов осуществлял Юрий Владимирович Ломоносов - профессор, член Инженерного совета министерства путей сообщения в царское время, заместитель министра путей сообщения при Временном правительстве. В июне 1917 года он был направлен в США для закупки паровозов. В анкете, составленной в 1921 году, Ломоносов указал, что до революции он имел чин статского советника и царские ордена – «до Владимира». Декрет о назначении профессора Ю.В. Ломоносова главноуполномоченным Наркомпути в США по делам заготовления для Советской России железнодорожного подвижного состава В.И. Ленин подписал 16 апреля 1919 года. Ломоносову специальным мандатом Ленина давались все права народного комиссара, в том числе - окончательного разрешения вопросов на месте. Ленин постоянно поддерживал Ломоносова, отводил от него все нападки, и когда Л.Б. Красин (наркомвнешторга) и Дзержинский (наркомпуть и председатель ВЧК) выразили Ломоносову недоверие, подписал еще один мандат, подтверждавший его ранг и права народного комиссара. «Предъявитель сего профессор Ю.В. Ломоносов состоит Уполномоченным Совета Народных Комиссаров по железнодорожным заказам. По отношению ко всем транспортным заказам за границей, включая заказы на ремонт паровозов, судов и вагонов, тов. Ю.В. Ломоносову предоставляются права Народного Комиссара». Во всех делах Ломоносов был подотчетен только председателю Совнаркома, то есть Ленину. Больше никто из царских сановников не сделал такой головокружительной карьеры у большевиков, как Юрий Владимирович. Постоянное недовольство деятельностью Ломоносова выражал нарком внешней торговли Красин. Так, 23 ноября 1920 года он послал из Лондона шифром секретную телеграмму в Москву советскому руководству: «Никакой самой снисходительной критики не выдерживают договоры, заключенные Ломоносовым со Шведским Банком, это какой-то золотой ужас. Они портят на много месяцев реализацию нашего золота на всех рынках, фактически аннулируют договор со Шведским концерном, без нужды отказываясь кредитоваться на 75 миллионов крон. Уже сказываются последствия этой колоссальной ошибки: шведское правительство отказывается обеспечить вывозную лицензию на золото, которое, следовательно, очутилось в Швеции, как в мышеловке».
Большую часть времени Ю.В. Ломоносов проводил за рубежом - в Берлине, Стокгольме, Париже, Лондоне, Ревеле. Всем было известно, что глава железнодорожной миссии бесконтрольно распоряжается огромными деньгами, и советские чиновники просили его привезти из-за границы нужные им вещи, иногда - дорогие. В марте 1923 года Ломоносову пришлось отвечать на вопросы Дзержинского. В протоколе допроса зафиксированы слова профессора: «Что Вы привезли?” - вот вопрос, которым нас встречали по приезде в Москву… И я, как другие, возил… возил сахар, возил масло, возил белье, чулки, сапоги, пальто, платья». Информаторы Дзержинского докладывали своему шефу о Ломоносове еще в июле 1921 года: «Много говорят о его шикарном образе жизни в Москве, и еще больше - роскошном за границей». В анкете, составленной в июне 1921 года, Ломоносов указал, что «жена живет в Стокгольме, сын учится в школе в Англии, замужняя дочь живет в Берлине» В то время на постоянное жительство за рубеж никого не отправляли, кроме агентов. Для Ломоносова было сделано исключение. В ноябре 1921 года берлинская эмигрантская газета «Руль» опубликовала фельетон «Юбиляры»: о роскошном праздновании юбилея профессора Ломоносова в представительстве. В Берлине, был дан бал, а «чины комиссии получили большие наградные». Всех в Германии особенно возмущало, что это делалось во время голода в России.
В начале 1922 года, когда Ленин заболел, очередной проект заказа, предложенный Ломоносовым, Красин не поддержал:
«1. Никакого особого политического интереса в данный момент заказ паровозов не представляет.
2. Цены высоки.
3. Денег у нас на это дело нет».
28 июля 1922 года договор с фирмой «Нодквист и Хольм» на поставку в Россию одной тысячи паровозов был аннулирован и тут же заключен новый: на поставку пятисот паровозов. В конце 1922 года была создана комиссия Совнаркома во главе с заместителем наркома РКИ В.А. Аванесовым, обследовавшая положение дел в железнодорожной миссии. Комиссия обнаружила ряд нарушений. 13 марта 1923 года Совнарком принял решение о ликвидации железнодорожной миссии профессора Ломоносов и 1 апреля того же года миссия была ликвидирована.
Перечисленные факты и данные приводят нас к мысли, что профессор Ю.В. Ломоносов находился на особом положении во всей иерархии наркомов и членов правительства. Являясь доверенным лицом В.И. Ленина, он отвечал за золото, поступавшее из Советской России, и за вырученную валюту. По сути дела он являлся казначеем «Фонда Ленина» за рубежом. Ни Красин, ни Дзержинский не были осведомлены о поручениях Ленина, и выданный профессору мандат наркома, позволял вывести его из-под контроля Совнаркома. Поразительной для бывшего царского сановника была и его последующая жизнь. Он не был расстрелян, репрессирован, не пострадали и члены его семьи. В середине двадцатых годов Ю.В. Ломоносов с семьей жил в Берлине, а в 1927 году уехал в Англию, и стал невозвращенцем. В это время он работал вместе с Петром Капицей над электромеханической системой тормозов локомотива. В 1938 году Ломоносов получил британское гражданство, а советского гражданства его лишили только в 1945 году. Юрий Владимирович ездил по многим странам мира, участвовал в различных проектах, умер по старости в 1952 году в Канаде. Биография просто уникальна. Человек такого уровня и с такими связями с иностранцами мог остаться в живых в это ужасное время расправ и терактов только при одном условии – он был чрезвычайно нужен руководству, и никто другой с этой задачей справиться не мог, или лучше сказать, никому другому руководство такое дело доверить не могло и не желало. По-видимому, он был хранителем «золота большевиков» и его распорядителем. Не вызывает сомнения, что профессор не забывал и себя, но в меру. В Российском государственном архиве экономики найден документ, подтверждающий действия Ломоносова, как казначея:
«Отпущено по 18 октября 1920 г.
Золота:
Соломону (Ревель) - 75 000 000 рублей + 30 000 000 руб. + 7004 кило,
Гуковскому - 80 715 509 р. 93 к.,
Красину - 3 пуда в слитках,
Ганецкому - 3 пуда в слитках,
Аксельроду - 1 000 000 руб.,
Шейману - 1 000 000 руб.,
Копну - 2 000 000 руб. депозит в обеспечение кредита на 30 000 000 марок,
Бибикову (Баку) – 1 333 р. 50 коп. русской золотой монетой и 129,5 турецк. зол. лир,
Туркестан - 24 000 соверено в золотых.
Драгоценные камни:
Красину - на 51 866 000 р.,
Соломону - на 10 000 000 руб.,
Копну - на 2 439 900 руб.,
Гуковскому - на 149 885 франков довоенной оценки».
На какие цели были отпущены золото и драгоценные камни ничего не говорится. Вполне возможно, что или на личные нужды, или для передачи в Москву, или для оплаты услуг шпионов и карателей, или на мировую революцию.
Советское правительство больше всего волновала мировая революция. Сегодня никто не сможет сказать, сколько всего было отпущено средств на мировую революцию. Дело в том, что на поддержание коммунистических и прокоммунистических организаций Запада и Востока выделялись не только золотые рубли: выдавались и драгоценности, которые строго не оценивались. В мае 1919 года Политбюро ЦК РКП(б) с ведома Ленина приняло решение отпустить Коминтерну драгоценности (бриллианты, изделия из платины, золота, жемчуга и других драгоценных камней) на сумму в несколько сот тысяч рублей золотом. А в 1920 году Коминтерну было выплачено 2 млн. рублей золотом. В начале октября 1921 году (пик голода) Троцкий давал строго секретные указания советскому агенту в Германии Виктору Троппу разместить заказы на винтовки и пулеметы на сумму 10 млн. золотых рублей. В 1923 году в Германии вспыхнул мятеж, деньги партии могли спровоцировать его. Не исключено, что «Фонд Ленина» за рубежом активно использовался в борьбе с «Белым движением» за рубежом, в акциях против видных деятелей - контрреволюционеров, включая убийство Троцкого, в Гражданской войне в Испании. В операции по вывозу Петра Капицы из Англии, по-видимому, Ломоносов принимал непосредственное участие. Осведомленность Ломоносова относительно размещения денег: номера счетов, названия банков и стран, его исполнительская дисциплина сохранили ему его жизнь и его благополучие. Он оставался казначеем «Фонда Ленина», пока деньги не иссякли.
Идея мировой революции будоражила головы марксистов. Предсказание теоретика-основоположника Маркса, что во время кризиса капиталистической системы и прорыва ее в одной стране, одновременно во всех странах вспыхнет революционное движение, и мировой пролетариат победит во всем мире, принималось большевиками как аксиома. Понималось, что русская революция послужит неким детонатором, который приведет к социалистической революции в промышленно более развитых западных странах, где имелись для нее все условия. Они ожидали, что со дня на день пролетарские революции произойдут в других странах. В.И. Ленин в письме Свердлову и Троцкому от 1 октября 1918 года указывал, что «Международная революция приблизилась… на такое расстояние, что с ней надо считаться как с событием дней ближайших». 6 марта 1919 года в заключительной речи при закрытии конгресса Коминтерна он заявил: «Победа пролетарской революции во всем мире обеспечена. Грядет основание международной Советской республики». Председатель Исполкома Коминтерна Г. Зиновьев в октябре 1919 года утверждал, что в течение года мировая революция распространится на всю Европу. А на II Конгрессе Коминтерна, состоявшемся в июле - августе 1920 года, Зиновьев заверял делегатов, что III Конгресс Коминтерна они будут «проводить в Берлине, а затем в Париже, Лондоне». Большевиками события в мире воспринимались в это время, как предреволюционные, что стоит только где-то их подтолкнуть, как по планете полыхнет пожар восстаний. И для этой великой цели не было жалко всего «золота большевиков», и туда в это огонь следовало бросать их, как дрова, чтобы пожар бушевал повсеместно. А умерших с голоду 5 – 10 миллионов крестьян, враждебного коммунистическому строю класса, можно было не принимать во внимание на фоне грядущих перемен. Они (эти умершие с голоду миллионы) рассматривались лишь как издержки перехода от одного строя к другому. «Лес рубят – щепки летят», так воспринимало советское руководство сводки с голодающего Поволжья, и тратить деньги на их спасение было необязательно. Золото утекло за границу. Кое-кто на этой афере очень хорошо нажился в голодные 20-е годы.
Глава 7. ИЗЪЯТИЕ ЦЕРКОВНОГО ИМУЩЕСТВА.
Затратив все золотые запасы, советское правительство стало испытывать острую нужду в валютных средствах для закупок продукции в Европе, включая оружие. Руководство срочно изыскивала новые источники поступления валюты. Разруха в промышленности и сельском хозяйстве резко сократили, почти до нуля, экспортные поступления. Национализированные культурные ценности в виде картин, скульптур, древних книг, не имели спроса в Европе из-за резкого снижения покупательной способности населения, вызванного разрушениями Первой мировой войны. Единственные, оставшиеся под рукой сокровища золота, серебра, драгоценных камней, хранились в церквях. Медленный процесс добровольный передачи ценности церквями никак не устраивал советскую власть. Под нажимом Л.Д. Троцкого и ряда других лиц Совнарком и ВЦИК резко активизировали действия по изъятию церковных ценностей.
Плакат. «Золото церквей на спасение голодных».
23 февраля 1922 года, когда вышел декрет ВЦИК «О порядке изъятия церковных ценностей», секретарь ЦК В.М. Молотов направил шифрованное распоряжение Петроградскому, Московскому, Екатеринбургскому, Саратовскому, Самарскому, Харьковскому, Екатеринославскому и Донецкому Губкомам РКП (б) следующего содержания: «Кампания... ведётся слишком слабо и вяло. Часть духовенства пошла на некоторые уступки. Но если в движение не будут вовлечены значительные рабочие и крестьянские массы, это духовенство может выйти политическим победителем. Необходимо расширить начавшееся движение беспартийных рабочих и крестьян в пользу золота и серебра, лежащего в храмах, для голодающих до размера общенародного движения, добившись того чтобы не было... ни одной фабрики, ни одного завода, не принявших решение по этому вопросу. Все решения рабочих, красноармейских и крестьянских собраний немедленно печатать в местной прессе и присылать одновременно в «Правду», «Известия» и РОСТА». 28 февраля патриарх Тихон выступил против насильственного изъятия церковного имущества: «...мы не можем одобрить изъятие из храмов, хотя бы и через добровольные пожертвования, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается как святотатство». Этим заявлением патриарх зачислил себя в группу первейших врагов Советской власти.
Первое кровопролитие при изъятии ценностей произошло в Шуе. 13 марта в соборный храм прибыла комиссия и потребовала сдать для помощи голодающим все украшения из золота, серебра и драгоценных камней. Но толпа верующих не пропустила их в храм. Городские власти вызвали роту пехотного полка и два автомобиля с пулеметами. В результате инцидента погибло 5 человек и тяжело ранено около 15. На другой день после получения подробной телеграммы с описанием событий Ленин отдал приказ о начале бескомпромиссной жестокой войны с Церковью. Вождь решил воспользоваться голодом в Поволжье, кампанией по оказанию помощи голодающим и дал указание произвести конфискацию церковного имущества и продолжить акцию по уничтожению священнослужителей.
Письмо В.И. Ленина членам Политбюро о событиях в г. Шуе и
политике в отношении Церкви
19 марта 1922 г. СТРОГО СЕКРЕТНО
Товарищу Молотову. Для членов Политбюро.
Просьба ни в каком случае копий не снимать, а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже) делать свои заметки на самом документе. Ленин.
По поводу происшествия в Шуе, которое уже поставлено на обсуждение Политбюро, мне кажется, необходимо принять сейчас-же твёрдое решение в связи с общим планом борьбы в данном направлении.
Так как я сомневаюсь, чтобы мне удалось лично присутствовать на заседании Политбюро 20-го марта, то поэтому изложу свои соображения письменно.
Происшествие в Шуе должно быть поставлено в связь с тем сообщением, которое недавно Роста переслало в газеты не для печати, а именно, сообщение о подготовляющемся черносотенцами в Питере сопротивлении декрету об изъятии церковных ценностей.
Если сопоставить с этим фактом то, что сообщают газеты об отношении духовенства к декрету об изъятии церковных ценностей, а затем то, что нам известно о нелегальном воззвании патриарха Тихона, то станет совершенно ясно, что черносотенное духовенство во главе со своим вождем совершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент.
Очевидно, что на секретных совещаниях влиятельнейшей группы черносотенного духовенства этот план обдуман и принят достаточно твердо. События в Шуе лишь одно из проявлений и применений этого общего плана.
Я думаю, что здесь наш противник делает громадную стратегическую ошибку, пытаясь втянуть нас в решительную борьбу тогда, когда она для него особенно безнадежна и особенно невыгодна.
Наоборот, для нас, именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля на голову и обезпечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий.
Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей, и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешенной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления.
Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету.
Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обезпечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр).
Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе, в особенности, совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало.
А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать нам этого не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения в широких крестьянских массах, который бы либо обеспечивал нам сочувствие этой массы, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализирование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне.
Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что, если необходимо для осуществления известной политической цели, пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый краткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут.
Это соображение в особенности еще подкрепляется тем, что по международному положению России для нас, по всей вероятности, после Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут политически нерациональны, может быть, даже чересчур опасны. Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью.
Кроме того главной части наших заграничных противников среди русских эмигрантов заграницей, т. е. эсерам и милюковцам, борьба против нас будет затруднена, если мы, именно в данный момент, именно в связи с голодом, проведем с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства.
Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Самую кампанию проведения этого плана я представляю себе следующим образом:
Официально выступить с какими- то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин, — никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий.
Посланная уже от имени Политбюро телеграмма о временной приостановке изъятий, не должна быть отменяема. Она нам выгодна, ибо посеет у противника представление, будто мы колеблемся, будто ему удалось нас запугать (об этой секретной телеграмме, именно потому, что она секретна, противник, конечно, скоро узнает).
В Шую послать одного из самых энергичных, толковых и распорядительных членов ВЦИК или других представителей центральной власти (лучше одного, чем несколько), причем дать ему словесную инструкцию через одного из членов Политбюро.
Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы он в Шуе арестовал, как можно больше, не меньше, чем несколько десятков представителей местного духовенства, местного мещанства и местной буржуазии по подозрению в прямом или косвенном участии в деле насильственного сопротивления декрету ВЦИК об изъятии церковных ценностей.
Тотчас по окончании этой работы он должен приехать в Москву и лично сделать доклад на полном собрании Политбюро или перед двумя уполномоченными на это членами Политбюро.
На основании этого доклада Политбюро дает детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим, был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности, также и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров.
Самого патриарха Тихона, я думаю, целесообразно нам не трогать хотя он несомненно стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев.
Относительно него надо дать секретную директиву Госполитупру, чтобы все связи этого деятеля были как можно точнее и подробнее наблюдаемы и вскрываемы, именно в данный
Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать.
Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер назначить тут же на Съезде, т. е. на секретном его совещании, специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина без всякой публикации об этой комиссии с тем, чтобы подчинение ей всех операций было обеспечено и проводилось не от имени комиссии, а в общесоветском и общепартийном порядке. Назначить особо ответственных наилучших работников для проведения этой меры в наиболее богатых лаврах, монастырях и церквах.
Ленин. 19.III.22.
Прошу тов. Молотова постараться разослать это письмо членам Политбюро в круговую сегодня же вечером (не снимая копий) и просить их вернуть секретарю тотчас по прочтении с краткой заметкой относительно того, согласен ли с основою каждый член Политбюро, или письмо возбуждает какие-нибудь разногласия.
Ленин.
«Пометка рукою тов. Молотова:
«Согласен. Однако предлагаю распространить кампанию не на все губернии и города, а на те, где действительно есть крупные ценности, сосредоточив соответственно силы и внимание партии.
19.III. Молотов».
Выполняя поручение В.И. Ленина, Л.Д. Троцкий направил в Политбюро ЦК РКП(б) письмо с предложениями по организационным вопросам.
22 марта 1922 г.
ПРИЛОЖЕНИЕ К ПРОТОКОЛУ ПОЛИТБЮРО № 115 п. 12.
• Арест Синода и патриарха признать необходимым, но не сейчас, а примерно через 10-15 дней.
• Данные о Шуе опубликовать, виновных Шуйских попов и мирян — Трибуналу в недельный срок (коноводов — расстрелять).
• В течение этой же недели поставить процесс попов за расхищение церковных ценностей (фактов таких не мало).
• С момента опубликования о Шуе, печати взять бешеный тон, дав сводку мятежных поповских попыток в Смоленске, Питере и пр.
• После этого арестовать Синод.
• Приступить к изъятию по всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей.
Л. Троцкий
23 марта 1922 г.
ВСЕМ ЧЛЕНАМ ПОЛИТБЮРО ЦК РКП ДЛЯ СВЕДЕНИЯ. т.т. ЛЕНИНУ, СТАЛИНУ, КАМЕНЕВУ, ЗИНОВЬЕВУ, МОЛОТОВУ.
ПРЕДЛОЖЕНИЯ.
Ассигновать немедленно миллион рублей в счёт изъятых церковных ценностей для получения хлеба для голодающих. Широко оповестить об этом, как о первом ассигновании.
Тов. Калинину вызвать одного из лойяльных епископов, например Антонина, и привлечь его к работе по учету изымаемых церковных ценностей (как спеца). Широко об этом оповестить.
Тов. Калинину дать интервью такого содержания:
а) изъятие ценностей ни в коем случае не является борьбой с религией и церковью. ЦК Помгол вполне готов оказать верующим содействие в приобретении тех или других предметов религиозного обихода, взамен изымаемых ценностей.
б) Совершенно независимо от вопроса о религии, духовенство в вопросе об изъятии ценностей явно разбивается на две группы: Одна считает необходимым оказать голодающему народу помощь из тех церковных ценностей, которые созданы самим же народом, а другая явно антинародная, жадная и хищная.
в) Эта вторая группа, очень многочисленная, заняв враждебную позицию по отношению к голодающему крестьянству, тем самым заняла враждебное положение и по отношению к советской власти.
Отказывая голодающим в помощи под всякими лицемерными предлогами и с иезуитскими ухищрениями, правящая часть духовенства занимается в то же время явно преступной контрреволюционной агитацией против советской власти.
г) Декрет об изъятии ценностей возник по инициативе крестьян голодающих губерний, широких беспартийных масс и красноармейцев. И сейчас многомиллионные массы со всех сторон требуют полного и твердого выполнения декрета.
Борьба против декрета ведется со стороны кучки князей церкви и поддерживающих их бывших купцов, подрядчиков, отставных чиновников, заправляющих сплошь и рядом, делами групп верующих. Подавляющее большинство верующих целиком на стороне декрета об изъятии ценностей.
д) Власть царя, помещиков и буржуазии свергнута трудовым народом не для того, чтобы позволить князьям церкви нарушать и призывать к нарушению советских законов, изданных для спасения жизни миллионов голодающих крестьян, крестьянок и их детей.
Ассигновать 10 миллиардов советскими деньгами на расходы по изъятию.
Всей партийной печати использовать факт, сообщенный в «Известиях» под заголовком: «Преподобные контрабандисты». Дать ряд статей. Повторять изо дня в день. Призывать к обереганию церковных ценностей, расхищаемых шайкой попов и проч. и проч.
23.III.22 г. Л. ТРОЦКИЙ.
Политбюро приняло предложения Л.Д.Троцкого. Калинину было поручено начать агитационную кампанию и разъяснять гражданам, что «...изъятие ценностей ни в коем случае не является борьбой с религией и церковью», что «декрет об изъятии ценностей возник по инициативе крестьян голодающих губерний, широких беспартийных масс и красноармейцев», что его активно поддерживают многомиллионные массы. А выступает против декрета лишь кучка князей церкви и поддерживающих их бывших купцов, подрядчиков, отставных чиновников». Политбюро рекомендовало купить хлеба для голодающих на миллион рублей и отправить поезд с хлебом в Поволжье, и сразу же «широко оповестить об этом как о первом ассигновании» за счет изъятых церковных ценностей. Калинину предписывалось привлечь к работе по изъятию одного из «лояльных епископов». Троцкий для этой операции прикрытия рекомендовал кандидатуру епископа Антонина (Грановского). Те церкви и монастыри, откуда поступило слишком мало (по мнению вождей) золота, следовало тщательно обследовать еще раз.
Фото. Ленин в Горках, август 1922.
Фото. Лев Троцкий (Лейб Давидович Бронштейн)
Главным инициатором широкой операции по разгрому Церкви был и оставался Л. Д. Троцкий, действовавший при непосредственной поддержке В. И. Ленина. Чекисты руководили широкомасштабной операцией. Насильственное изъятие церковных ценностей приводило повсеместно к острым проявлениям недовольства верующих и в ответ - к применению вооруженной силы, арестам, процессам в ревтрибуналах и расстрелам. В сводках ГПУ сообщалось об арестах духовенства и верующих практически во всех губерниях. Наряду с показательными процессами немалая часть арестованных была репрессирована без суда. Политбюро не только давало предварительные директивы трибуналам о приговоре, но и утверждало уже после вынесения приговора окончательное число расстреливаемых. Выездная сессия Верховного трибунала, следуя прямой директиве Ленина и Политбюро, приговорила в Иваново-Вознесенске к расстрелу за участие в шуйских беспорядках священников Павла Михайловича Светозарова, Ивана Степановича Рождественского и мирянина Петра Ивановича Языкова. Громкий показательный процесс, проходивший в Москве в здании Политехнического музея, завершился вынесением 11 смертных приговоров. К расстрелу были приговорены священники Александр Николаевич Заозерский, Александр Федорович Добролюбов, Христофор Алексеевич Надеждин, Василий Павлович Вишняков, Анатолий Петрович Орлов, Сергей Иванович Фрязинов, Василий Иванович Соколов, иеромонах Макарий Николаевич Телегин, гражданка Варвара Ивановна Брусилова (безработная), Сергей Федорович Тихомиров (мясник), Михаил Николаевич Роханов (крестьянин Витебской губ.) Судебный процесс над петербургским духовенством в губернском ревтрибунале начался 10.06 1922 года, приговор был оглашен 05.07. После рассмотрения кассационной жалобы к расстрелу были приговорены: митрополит Вениамин (Василий Павлович Казанский), архимандрит Сергей (Сергей Павлович Шеин), профессор Юрий Петрович Новицкий и присяжный поверенного Иван Михайлович Ковшаров.
Крайне малое поступление ценностей власти связывали с контрреволюционной деятельностью духовенства, с их сокрытием. Политбюро в своих директивах провозгласило принцип ответственности духовенства за наличие ценностей в полном соответствии с дореволюционной документацией. Принцип оказался очень удобным для расстрельных приговоров, так как при любых обстоятельствах церковные служащие не могли вернуть в храмы все, что было разграблено за предыдущие бурные годы. За несоответствие наличных ценностей, указанных в дореволюционных описях, Троцкий предложил привлекать к суду не только местное духовенство, но и руководство Русской церкви, которое якобы организовало их вывоз за рубеж. Донской облревтрибунал приговорил к расстрелу «за симуляцию краж и расхищение церковного имущества» священника Евдокима Гордеевича Фирсова, протоиерея Александра Семеновича Мануйлова, диакона Виссариона Васильевича Иванова, церковных старост Степана Клементьевича Копытина и Алексея Ивановича Головкова. Широкая кампания, которую проводили военно-чекистские отряды, неизбежно вела к массовой гибели знаменитых памятников национальной культуры русского народа и других народов страны. При изъятии уникальные шедевры церковного искусства превращались в лом.
Документы упоминают о беспорядках в связи с изъятием в Новгороде, Иваново-Вознесенске, Ростове-на-Дону, Москве, Петрограде, Туле, Витебске, Череповце, Чувашии, Рыбинске, Костроме, Астрахани, Гомеле, Ярославле, Екатеринбурге, в Новочеркасске, Вятке, Царицыне. Сводки сохранили сведения о применении вооруженной силы в губерниях на начальных стадиях этой кампании:
• Ярославская губерния (08.04). В Ростовском уезде, в Варницком монастыре толпа верующих в количестве 300 чел. не допустила изъятие. Члены комиссии действовали насильно.
• Курская губерния (без даты, около 09-13.04. В Белгородском уезде был случай изъятия ценностей при помощи вооруженной силы. Настроение населения возбужденное. Духовенство пассивно.
• Псковская губерния (около 10-18.04). Был случай недопущения комиссии в одну из церквей, помощью местной милиции водворен порядок, произведены аресты подстрекателей толпы. При достаточном накоплении материала обвинения епископа Геннадия в данный момент будет изолирован.
• Московская губерния (26.04). Воскресенский уезд. В Пятницкой волости вследствие сопротивления верующих изъятие проводится при помощи вооруженного отряда. Производятся аресты виновных в сопротивлении Комиссии.
• Кременчугская губерния (01.05), г. Кременчуг. При изъятии из староверской церкви произошло столкновение между толпой и комиссией. Инцидент ликвидирован при помощи вызванного взвода курсантов. Подстрекатели арестованы.
• г. Москва. Городской район (21-22.04). Во время изъятия у церкви Знамения собралась возбужденная толпа в 800 человек. На место был послан кавотряд. Изъятие продолжается.
• Бауманский район (25.04). 24.04 около церкви Николы Покровского во время изъятия собралась толпа около 200 человек, толпа была разогнана конным отрядом.
• Орловская губерния (28.03). При изъятии ценностей из Покровской церкви (одна из крупнейших церквей в г. Орле) толпа верующих пыталась воспрепятствовать работе КИЦЦ. ГПО произведены аресты среди подстрекателей.
• Тамбовская губерния (28.03). В Елатьме толпа верующих силой разогнала комиссию [...] В Козлове толпа женщин пыталась избить представительницу Укома [...] СО ГПУ отдано распоряжение арестовывать подстрекателей и предавать их суду Ревтрибунала.
• Витебская губерния (31.03 и 12-14.04). В Витебске в некоторых церквах верующие препятствуют проведению учета церковных ценностей. Около собора каждый день собирается толпа. 30/III над членами комиссии по учету ценностей было совершено насилие. По Витебску проводится подготовительная работа [...] арестовано 25 человек агитировавших против изъятия.
• Рыбинская губерния (09.04, 23-25.04, 29.04-02.05). При изъятии ценностей из 3-й и 4-й городских церквей большая толпа народу пыталась противодействовать изъятию, пыталась избить членов Комиссии. Арестовано 22 человека, изъятие закончено.
• Архангельская губерния (14.04, 21.04). В Пинежском уезде произведены аресты лиц, противодействовавших изъятию. В уездах отмечены случаи отказа от сдачи ценностей. Производятся аресты инициаторов. Преимущественно кулаков.
Информационные сводки за март - апрель 1922 пестрят упоминаниями о «контрреволюционной агитации» местного духовенства против изъятия, о произведенных в этой связи арестах. После кровавых столкновений в Старой Руссе Петроградский отдел ГПУ сообщил 18.04 на Лубянку о противодействии изъятию трех иерархов: митрополита Новгородского Арсения (Авксентия Георгиевича Стадницкого), епископа Старорусского и Демянского Димитрия (Сперовского) и епископа Валдайского Иосифа (Невского). В ответ пришло требование скорейшей «разработки» их дел для предания суду Ревтрибунала. Об агитации митрополита Арсения против изъятия говорилось в сообщении Новгородского губотдела. Из Челябинска 21.04 сообщалось, что «контрреволюционную агитацию» местного духовенства возглавил епископ Дионисий (Прозоровский), который «объехал несколько волостей Челябинского уезда и призывал крестьян защищать церковь от посягательства богоотступников». Сходные известия приходили из Сибири - протестовали против изъятия ценностей омский архиерей Димитрий (Димитрий Никанорович Беликов, профессор Томского университета, историк) и епископ Томский Виктор (Островидов). Последний «покинул церковь, не подписал протокола» о подготовке изъятия. Полномочный представитель ГПУ сообщал из Царицына, что во 2-м Донокруге «ведет контрреволюционную агитацию» епископ Николай (Орлов, в 1921-1922 гг. правящий архиерей Нижне-Чирской епархии). По приговору суда, епископ Николай Орлов за сопротивление изъятию церковных ценностей был расстрелян. Из сводки по Московской губернии: «Священник села Бисерово Вохринской волости Сокольский 29/III на собрании верующих высказался с призывом не отдавать ценности из церкви, и если соввласть захочет изъять ценности силой, умереть за святую церковь и не допустить ее позора. Собрание верующих к речи священника отнеслось сочувственно».
Протопресвитер В. Красницкий свидетельствовал на основе собранных данных, что в ходе изъятия в 1922 году в стране произошло 1 414 кровавых инцидента. Священник Михаил Польский в своем труде, опубликованном за границей, обобщил данные о числе погибших при столкновениях при изъятии ценностей церквей и расстрелянных по суду. Согласно его подсчетам в 1922 году погибло 2 691 человек белого духовенства, 1 962 монашествующих, 3 447 монахинь и послушниц; всего 8 100 жертв. На конец 1922 года число осужденных по «церковным делам» перевалило за 36 тысяч человек. И это только священники и монашествующие, не считая просто верующих. Распространенными были приговоры, по которым предусматривались «бессрочное тюремное заключение с тягчайшими принудительными работами и лишение права на свидание с родными» или «заключение в лагерь принудительных работ до окончательной победы рабоче-крестьянской власти над мировым империализмом, с лишением общественного доверия»..
4 ноября 1922 Секретариат ЦК рапортовал о выполнении задачи по изъятию, представив «Ведомость количества собранных церковных ценностей по 1-е ноября 1922 г.» Судя по информационным сводкам ГПУ, вся кампания по изъятию к этому времени в основном закончилась, хотя отдельные изъятия продолжались и в следующие годы. Документ заверен подписью-автографом заместителя Калинина по Помголу А. Н. Винокурова, и подлинность его бесспорна.
СВОДНАЯ ВЕДОМОСТЬ ЦК ПОСЛЕДГОЛ ВЦИК О КОЛИЧЕСТВЕ
ИЗЪЯТЫХ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ
4 ноября 1922 г.
ВЕДОМОСТЬ
количества собранных церковных ценностей по 1-е ноября 1922 г.
I. По телеграфным сведениям местных Комиссий по изъятию
ц[ерковных] ц[енностей] изъято:
1. Золота 33 п. 32 ф.
2. Серебра 23.997 п. 23 ф.
3. Бриллиантов 35.670 шт.
4. Пр[очих] др[агоценных] камней 71.762 шт.
5. Жемчуга 14 п. 32 ф.
6. Золотой монеты 3.115 руб.
7. Серебрян[ой] монеты 19.155 руб.
8. Различ[ных] драг[оценных] вещей 52 п. 30 ф.
II. Из указанного количества поступило в Гохран:
1. Золота 18 п. 16 ф.
2. Серебра 18.567 п.
3. Жемчуга 1 п. 25 ф.
4. Монеты золотой 3.115 руб.
5. — ”— сереб[ряной] 19.155 руб.
6. Бриллиантов 5.209 кар.
7. Розы 1.712 кар.
8. Цветн[ых] камней 13.403 кар.
9. Пр[очих] различн[ых] вещей 2.732 шт.
ИЗ НИХ:
а) запродано НКФину:
1. Золота 14 п. На общую В Золотых рублях:
2. Серебра 17.000 п. сумму 2.915.507. р. 50 к.
б) Отсортировано и оценено драгоценных камней:
1. Бриллиантов 5.209 кар. Вся партия
2. Розы 1.712 кар. оценена
3. Цветн[ые] камни 13.403 кар. в зол[отых] 132.886 р. 75 к.
4. Жемчуг 1.076 зол. рубл[ях]
в) Остается в Гохране не реализованными по оценке
курсу дня в золотых рублях:
1. Золота 4 п. 32 ф. 31.946 р. 40 к.
2. Серебра 1.567 п. 271.240 р.
3. Жемчуга 1 п. 12 ф. 19.966 р.
4. Монеты
зол[отой] — 3.115 р.
5. Сереб[ря]н[ых]
размен[ных]
монет 19.155 р. 4.631 р.
ИТОГО 330.902 р. 40 к.
III. Осталось на местах по оценке курсу дня:
1. Золота 15 п. 18 ф. на сумму 121.274 р. 60 к.
2. Серебра 7.430 — ” — 947.781 р. 60 к.
3. Жемчуг 13 пуд. 7 ф. — ” — 202.368 р.
ИТОГО 1.271.424 р. 20 к.
Всего изъято по приблизительному подсчету
на сумму 4.650.810 р. 67 к.
Кроме указанных церковных ценностей отобраны антикварные вещи в количестве 964 предметов, которым будет произведена особая оценка.
ЦКПоследгол ВЦИК: А. Винокуров
В конце ведомости приведена общая оценка стоимости всего изъятого в золотых рублях – 4,6 млн. рублей. Член президиума ЦК Последгола А. Винокуров в беседе с корреспондентом заявил 1июня 1922 года, что на выделенные 1 млн. рублей золотом будут закуплены семена пшеницы и кукурузы, мука в Финляндии, рыба в Норвегии, и обещал и впредь, по мере поступления ценностей в Гохран закупать продовольствие и осуществлять «трудовую помощь голодающим».
Ленин в письме от 19.03 1922 г до начала кампании надеялся на получение многих сотен миллионов или даже нескольких миллиардов золотых рублей. Троцкий также считал возможным изъять церковных сокровищ на несколько миллиардов золотых рублей. Собрана была лишь тысячная доля планируемого. Троцкий сравнительно рано понял крах своих надежд на конфискацию миллиардов рублей церковного золота. В своем письме П.А. Красикову от 25 апреля 1922 года Троцкий писал:
1) «Из всех обстоятельств дела вытекает, что главные церковные ценности уплыли за годы революции... Совершенно очевидно, что тут работала влиятельная организация, более или менее совпадающая с верхушкой церковной иерархии... Нужно запросить главных деятелей церкви относительно того, какие ценности имелись в церкви до революции? Какие велись описи этим ценностям? Где эти описи находятся? И по установленным несоответствиям между описями и наличностью предъявлять этим руководителям прямое обвинение в организации вывоза ценностей за границу.
2) Тоже самое необходимо сделать в отношении церковных капиталов, явно вывезенных в значительном количестве.
3) Равным образом нужно запросить правящую иерархию о тех церковных капиталах, какие имелись до революции в заграничных банках...
Дознание по этим пунктам необходимо вести с величайшей энергией».
Допустив огромный просчет в предсказании финансовых итогов всей кровавой кампании по изъятию, Троцкий всю вину переложил на «верхушку церковной иерархии», которая, по его словам, организовала в годы гражданской войны планомерный вывоз почти всего церковного золота за границу, оставив в стране лишь «громоздкое серебро». На основе ничем не аргументированного заключения Троцкий призвал резко усилить репрессии против Церкви и духовенства, особенно высшей иерархии, и получить необходимые сведения о месте нахождения ценностей и церковных капиталов.
Глава 8. АРЕСТ ПАТРИАРХА ТИХОНА.
Московитин Ф.А. Арест патриарха Тихона. 1996
20 марта 1922 года ГПУ докладывало в Совнарком, что «патриарх Тихон и окружающая его свора высших иерархов» ведут неприкрытую контрреволюционную работу против изъятия ценностей и готовят контрреволюционный заговор. Авторы докладной записки, Уншлихт и Самсонов, предложили арестовать Синод и патриарха, немедленно собрать «духовный собор на предмет избрания нового Синода и патриарха», а всех попов, выступающих против изъятия, немедленно сослать в голодные районы «как врагов народа». В марте патриарха Тихона вызывали на допрос в ГПУ на Лубянку, где ему дали под расписку прочесть официальное уведомление о том, что правительство «требует от гражданина Белавина как от ответственного руководителя всей иерархии определенного и публичного определения своего отношения к контрреволюционному заговору, во главе коего стоит подчинённая ему иерархия».
28 апреля 1922 года газета Известия сообщила, что в Москве закончилось следствие по делу 54 человек и над ними начинается суд по обвинению их в сокрытии церковных ценностей, а также в неподчинении властям при их изъятии. В числе обвиняемых было 20 священников, 2 профессора, 1 инженер, 4 студента, торговцы и т.д. 4 мая Политбюро с участием В.И. Ленина по предложению Л.Д. Троцкого постановило:
1. Немедленно привлечь Тихона к суду;
2. Применить к попам высшую меру наказания.
Московским ревтрибуналом в приговоре по делу московского духовенства было вынесено постановление о привлечении Тихона к судебной ответственности. К процессу, проходившему в Политехническом музее, патриарха вызвали в качестве свидетеля 5 мая. После бесцеремонного допроса в ГПУ патриарху Тихону официально было объявлено о том, что он арестован. Глава Церкви был привлечен к следствию и лишен свободы не в качестве обвиняемого, а в качестве «свидетеля». Патриарх Тихон во время процесса держался спокойно, ни разу не повысив голос, несмотря на дерзкое и злобное поведение обвинителя. Очевидец тех событий оставил ценную зарисовку обстановки процесса: «Когда в дверях зала показалась величавая фигура в черном облачении, сопровождаемая двумя конвойными, все невольно встали. Все головы низко склонились в глубоком почтительном поклоне. Святейший Патриарх спокойно-величаво осенил крестом подсудимых и, повернувшись к судьям, прямой, величественно-строгий, опершись на посох, стал ждать допроса». Приговор революционного трибунала был объявлен 8 мая: 11 обвиняемых (протоиереев Заозерского А.И., Добролюбова А.Ф., Надеждина Х.А., иеромонаха Макария (Телегина) и других) приговорили к высшей мере - расстрелу с конфискацией имущества. Других обвиняемых приговорили к разным срокам лишения свободы. Выдержав многочисленные обвинения в государственной измене, по окончании суда патриарх громко и отчетливо благословил осужденных, верных рабов Христовых, на муки и смерть за Спасителя. Трибунал вынес также решение о привлечении патриарха Тихона к суду в качестве обвиняемого. На следующий день после оглашения приговора патриарх Тихон написал председателю ВЦИК М.И. Калинину: «Решением от 8 сего мая Революционный трибунал в Москве приговорил несколько, в том числе и духовных лиц к высшей мере наказания (смертной казни) по делу об изъятии церковных ценностей. В силу определения Всероссийского собора от 8 декабря 1917 года имею долг печаловаться перед Вами, как представителем высшей государственной власти о помиловании осуждённых, тем более что инкриминируемого послания они не составляли, сопротивления при изъятии не проявляли и вообще контрреволюцией не занимались».
Авторитет Тихона мешал действиям работников ГПУ, не позволял им добиться желаемых результатов. Используя так называемую «Инициативную группу прогрессивного духовенства», ратовавшую за обновление Церкви и признававшую советскую власть, руководством страны было решено лишить Тихона патриаршества и обновить весь состав Синода. 12 мая 1922 года лидеры «Инициативной группы» в составе протоиерея Введенского, священников Красницкого, Калиновского, Белкова и псаломщика Стадника в сопровождении сотрудников ОГПУ прибыли к патриарху в Троицкое подворье на Самотеке, где патриарх находился под домашним арестом. Обвинив его в опасной и необдуманной политике, приведшей к конфронтации Церкви с государством, Введенский потребовал, чтобы Тихон на время ареста отказался от своих полномочий. При этом патриарху было сказано, что, если патриарх согласится на их предложение, то приговоренные к смертной казни московским ревтрибуналом 11 священнослужителей не будут казнены. После этой беседы в Известиях ВЦИК было напечатано: «Группа духовенства потребовала от патриарха Тихона созыва для устроения Церкви Поместного Собора и полного отстранения его до Соборного решения от управления Церковью. В результате беседы, после некоторого раздумья, патриарх написал отреченье, с передачей своей власти до Поместного Собора одному из высших иерархов, митрополиту Агафангелу (Преображенский) Ярославскому». Постановлением ВЦИК шестеро из осужденных на смертную казнь из одиннадцати были помилованы. 15 мая 1922 года депутация обновленцев была принята Председателем ВЦИК Михаилом Калининым, и на следующий день было объявлено об учреждении нового Высшего церковного управления (ВЦУ), которое полностью состояло из сторонников обновленчества. Первым его руководителем стал епископ Антонин (Грановский), возведенный обновленцами в сан митрополита. 18 мая члены «Инициативной группы» добились от патриарха Тихона согласия на передачу патриаршей канцелярии через них якобы митрополиту Агафангелу.
19 мая 1922 года патриарх Тихон был переведен в Донской монастырь в одну из квартир маленького двухэтажного дома рядом с северными воротами, там он находился в строгой изоляции. Ему запрещалось совершать богослужение, принимать посетителей, вести переписку. Разрешалось раз в сутки выйти на прогулку, на огороженную площадку над воротами, напоминавшую большой балкон. Дело патриарха Тихона было передано ГПУ. Вместе с патриархом к следствию были привлечены архиепископ Никандр (Феноменов), митрополит Арсений Новгородский (Стадницкий) и управляющий канцелярией Синода Петр Викторович Гурьев. В ГПУ находились дела всех членов Синода, под арестом содержалось около 10 человек.
С августа 1922 года велись регулярные допросы патриарха и привлеченных вместе с ним лиц. Весной 1923 года сфабрикованное в ГПУ многотомное следственное дело было передано в Верховный суд РСФСР. Патриарху и его подельникам вручили обвинительное заключение, специально отпечатанное в типографии, после чего поместили обвиняемых во внутреннюю тюрьму ГПУ. К этому времени властью уже были намечены и утверждены председательствующий на процессе, обвинители, защитники и необходимые свидетели. Оставалось только раздать отпечатанные пригласительные билеты с указанной в них датой открытия процесса в Колонном зале Дома союзов (24 апреля 1923 года) и начать судебное разбирательство. 12 апреля 1923 года Политбюро ЦК РКП(б) сверхсекретным решением поручило Секретариату направить директиву Верховному суду «вести дело со всей строгостью, соответствующей объему колоссальной вины, совершенной Тихоном». Чтобы подготовить общественное мнение в стране и за рубежом к расстрельному приговору, высший партийный орган распорядился развернуть соответствующую пропагандистскую кампанию.
Однако 21 апреля 1923 года Ф.Э. Дзержинский предложил не начинать процесс 24 апреля, а отложить его проведение в связи с развернувшейся агитацией за границей по делу расстрелянного католического прелата Буткевича и необходимостью подготовить судебное разбирательство более тщательно. Политбюро оперативно откликнулось на предложения Дзержинского и прямо на проходящем партийном съезде проголосовало, согласившись с председателем ГПУ. 24 апреля 1923 года, в день намеченного и несостоявшегося открытия процесса, Ярославский, обсудив проблему с Антирелигиозной комиссией при ЦК РКП(б) (АРК), довел до сведения Политбюро, что комиссия также согласна на отсрочку и просит назначить открытие процесса на середину или на вторую половину мая 1923 года. При этом оставшееся до суда время АРК считала необходимым потратить на интенсивную пропаганду за границей.
Несмотря на мощную агитацию материалистического мировоззрения и атеизма, пропаганду против Церкви, на репрессии священнослужителей, влияние патриарха в России не только на прихожан, но и на все население сохранялось веским и значимым. Его авторитет оставался непререкаемым, и к его заявлениям, воззваниям прислушивались все: и красные, и белые. Большевики понимали, что с патриархом в мирное время расправиться как с семьей царя нельзя. Слишком важной в жизни православных была вера и их институты, убийство патриарха грозило массовыми выступления против властей повсеместно и одновременно. Желая снизить значимость патриарха, вожди прибегли к обычному способу, - к внесению смуты в умах среди церковных служащих. На сцену большевики вытащили богословов, которые настаивали в эпоху революций на необходимости обновления православия.
Обновленцы выступали как сторонники социального христианства, не мирящегося с капиталистической эксплуатацией человека человеком, восстановления отношений верующего с Богом как с любящим Отцом, и соответственно этому пониманию сущности христианства предлагали «перестройку» в Церкви. Они предлагали упростить церковное богослужение, сократить его продолжительность и перевести с непонятного народу церковнославянского языка на русский, уточнить догматы и каноны так, чтобы исключить их подчас вопиющие противоречие с последними данными науки. Все члены Церкви - духовенство и миряне - являются полноправными членами управления, которое основывается на принципе религиозно-нравственного авторитета правящих органов и лиц. Монашество нужно сохранить для тех немногих, кто способен всецело посвятить себя служению Богу с полным отвержением мира. Были подвергнуты критике церковная догматика и этика, которая не должна благословлять войну, смертную казнь, социально-экономическое неравенство (капитализм). Православное богослужение должно быть реформировано исходя из того, что «богослужение по своему существу является общение души с Богом в трепетном гимне радости», это «встреча души с Богом и Бога с душою».
По словам лидера «Живой Церкви» протоиерея Александра Введенского, «христианство есть религия равенства всех людей - братьев перед Богом Отцом. Эксплуатация человека человеком есть величайший нравственный ужас, нарушение заповеди любви. Капитализм с христианской точки зрения есть величайшая нравственная неправда». В новой Церкви иным должен стать принцип церковной администрации. «Иерархия в Церкви есть неотъемлемый ее элемент, через нее преподается таинственное излияние Святого Духа. Но это не есть "начальство"... Епископ, как вершина иерархической лестницы, не есть «деспот». Религиозные единицы-общины с центром-епископом во главе должны получить широкую свободу творчества. Фактическое отсутствие в начале 20-х годов монахов вызывает мысли о необходимости епископов-немонахов. Должны быть брачные епископы. Возможно введение в церковную иерархию женщин (диаконисс), что будет способствовать оживлению и освежению церковной администрации и всей церковной деятельности». Священник Владимир Красницкий напоминал, что в древней Церкви епископами были женатые люди, и лишь VI Вселенский Собор (в VII веке) ввел для них безбрачие. А их монашество уже совершенно противоречит церковному правосознанию. Ещё IV Вселенский Собор запретил монахам вмешиваться в церковные и житейские дела. Это византийские, а впоследствии и русские императоры видели в епископах-монахах своих верных слуг, носителей идеологии классового господства.
В связи с кампанией по изъятию церковных драгоценностей обновленцы подвергли критике позицию патриарха и настаивали на передаче церковных драгоценностей ради милосердия к ближнему. В первые века христианства Церковь не хранила у себя никаких драгоценностей. Это императоры, язычники по своему духу, став попечителями Церкви, решили, что храмы должны были стать дворцами, епископы - князьями; церковные кладовые должны были наполниться драгоценностями; церковная утварь должна была уподобиться императорским кубкам и чашам. «В наше время – заявлял протоирей А Введенский - многие "благочестивые" православные, нажившие миллионы нечестным путём ростовщичества и выжимания копейки из народа, украшали церкви золотом и драгоценными камнями, думая этим исполнить свою обязанность благочестия. Теперь настало время для Церкви отдать их голодающему русскому народу. Не жертвы просит русский народ, а требует только исполнения христианского долга».
При содействии большевиков к концу 1922 года, когда патриарх находился под арестом, обновленцы смогли занять две трети из 30 тысяч действовавших в то время храмов. В Москве у патриаршей Церкви оставалось лишь 4 храма против 400 с лишним у обновленцев, в Петрограде почти все храмы были захвачены обновленцами. 29 апреля 1923 года был открыт в Москве в храме Христа Спасителя Второй Поместный Собор (первый обновленческий). На позициях обновленчества стояли в это время около 200 архиереев, в том числе и авторитетнейший церковный деятель митрополит Сергий (Страгородский). Различные реформаторские группы были более или менее единодушны лишь в признании социалистического государства, как отвечающего в большей мере принципам христианства. Но в решении церковных вопросов они разошлись, и сформулировать новую целостную концепцию Церкви не смогли . 3 мая Собор вынес резолюцию о поддержке советской власти и объявил о низвержении Тихона с его духовного сана и лишении его монашества. Патриаршество было упразднено как «монархический и контрреволюционный способ руководства Церковью». 5 мая по докладу митрополита Антонина (Грановского), выбранного главой, Собор постановил перейти на григорианский календарь с «12 июня текущего года»; Собор также ввел институт белого (женатого) епископата. ВЦУ было преобразовано в Высший церковный совет (ВЦС). Не признавший решений обновленческого собора святейший патриарх Тихон предал анафеме обновленцев как «незаконное сборище» и «учреждение антихристово». Тихон до самой смерти именовался обновленцами только как «бывший патриарх».
8 мая 1923 года патриарха перевезли из внутренней тюрьмы ГПУ в Донской монастырь под домашний арест, где делегация собора объявила патриарху о его низвержении обновленцами в мирское состояние. Таким образом, согласно замыслам власти, перед Верховным судом в середине или во второй половине мая 1923 года Тихон был должен предстать не как глава Русской церкви, а как простой советский гражданин Василий Иванович Белавин, «бывший патриарх». В этот же день в Народный комиссариат иностранных дел был передан «ультиматум Керзона» с негативными оценками религиозной ситуации в советской России. 10 мая 1923года. Ярославский пытался повторно поставить перед Политбюро вопрос о дате открытия суда над патриархом, Политбюро решило «заявление т. Ярославского» не рассматривать, а «отложить» на неопределенный срок.
Объяснить, какими причинами были вызваны столь стремительные изменения в позиции власти в отношении патриарха, исходя только из документов, довольно трудно, даже сейчас, когда был рассекречен и введен в оборот для общего использования колоссальный по своему объему и значению для церковной истории этого периода массив источников. Большая часть приведенных построений историков - это, скорее, гипотезы, предположения, и даже прозрения, умение видеть в известных исторических концепциях и схемах события церковной жизни.
Наиболее часто в литературе изменение отношения власти к патриарху в мае и его последующее освобождение из-под ареста объясняется колоссальным международным давлением на советскую власть. Это давление действительно сыграло свою положительную роль, так как именно в рассматриваемый период началась подготовка дипломатического признания крупнейшими зарубежными государствами советского режима и установление с ним торговых взаимоотношений. В исследованиях упоминаются:
• ультимативная «нота Керзона»,
• майский меморандум Константинопольской патриархии в защиту позиций духовенства при изъятии церковных ценностей и в защиту привлекаемого к суду патриарха,
• майское 1923 года постановление Синода константинопольской церкви под председательством патриарха Мелетия IV о признании патриарха Тихона исповедником и об отказе прислать своего представителя на суд,
• неоднократные протесты главы Англиканской церкви архиепископа кентерберийского Томаса (Дивизена),
• протесты главы Епископальной церкви США епископа Чарльза (Бренда),
• протесты кардиналов Католической церкви Энрико Гаспарри и Деспре Мерсье и других.
В новейших трудах, наряду с внешним давлением, причину освобождения патриарха Тихона из-под ареста видят и в развернувшейся внутрипартийной борьбе в связи с отходом Ленина от реальных рычагов управления страной. Согласно этой точке зрения, перегруппировка сил в Политбюро ЦК РКП(б), начавшаяся во второй половине 1922 года, привела к тому, что доминирующую роль в определении церковной политики стали играть Сталин и примкнувшие к нему сторонники компромиссных отношений с Церковью Зиновьев и Каменев. Весной 1923 года Троцкого на посту негласного руководителя по выработке церковной политики сменил Каменев.
Идея освободить патриарха из-под ареста и разрешить ему церковную деятельность впервые была высказана Ярославским 11 июня 1923 года, который предлагал, не отвергая саму идею проведения суда, «следствие по делу Тихона вести без ограничения срока», т.е. до того времени, когда возникнут благоприятные условия для открытия «патриаршего» процесса, изменить патриарху меру пресечения, освободив его из-под ареста, при условии, что глава Русской церкви должен был сделать публичные заявления «раскаяния». Согласно председателю АРК, патриарх в своих воззваниях должен был отразить, как минимум, шесть положений:
• во-первых, раскаяться в совершенных им антисоветских преступлениях;
• во-вторых, «выразить свое теперешнее лояльное отношение к Советской власти»;
• в-третьих, признать «справедливым состоявшееся привлечение его к суду»;
• в-четвертых, отмежеваться «открыто и в резкой форме от всех контрреволюционных организаций», включая участников эмигрантского Карловацкого церковного собора;
• в-пятых, отвергнуть «происки» ряда глав зарубежных церквей: папы Римского, архиепископа Кентерберийского и патриарха Константинопольского;
• в-шестых, объявить о проведении церковных реформ (нового стиля).
В конце документа отдельным абзацем Ярославский сообщал, что «в случае согласия» патриарха с этими положениями его вполне можно было «перевести в Валаамское подворье», разрешив «церковную деятельность». По мнению Ярославского, скомпрометировав себя «связью с ГПУ» и своими «признаниями», патриарх Тихон нанесет ощутимый удар по организациям «эмигрантщины, которые ориентировались на Тихона». «Выступление Тихона» против первосвященников Римско-католической, Англиканской, Константинопольской церквей, а также против главы «карловчан» - митрополита Антония (Храповицкого), было бы «пощечиной прежде всего английскому правительству», лишив «защиту Тихона в глазах европейских кругов всякого значения». 14 июня 1923 года Зиновьев, Каменев, Сталин, Томский, Троцкий, Бухарин, Молотов, Рудзутак, прибывшие на заседание Политбюро, рассмотрели вопрос «О Тихоне» и утвердили все предложенное Ярославским в качестве официального постановления высшего партийного органа.
Этот период жизни патриарха Тихона поистине был восхождением на Голгофу. Постоянные провокации ЧК, злоба и клевета обновленцев, непрерывные аресты и ссылки его соратников и единомышленников. Лишенный связи с внешним миром патриарх не имел нужной информации о происходивших событиях, должен был все время разгадывать тайный смысл назойливых требований чекистов и противостоять им. 16 июня 1923 года, находясь под арестом, патриарх Тихон написал первый из намеченных Ярославским и одобренных АРК и Политбюро документов - заявление в Верховный суд РСФСР. «Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен к Советской власти враждебно, причем враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям, как-то: обращение по поводу Брестского мира в 1918 г., анафематствование в том же году власти и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 г. ... Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный суд изменить мне меру пресечения, т.е. освободить меня из-под стражи. При этом заявляю Верховному суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции». Из содержания заявления следует, что в него были включены, по крайней мере, три из шести положений, предложенных Ярославским на рассмотрение Политбюро. Помимо раскаяния, как от него и требовалось, глава Русской церкви выразил «лояльное отношение» к правящему режиму (фразой, ставшей впоследствии знаменитой: «Я отныне Советской власти не враг»). Согласился патриарх и с «правильностью решения суда о привлечении» его к ответственности за «антисоветскую деятельность». В конце заявления в сходных формулировках с письмом Ярославского патриарх «отмежевался как от зарубежной, так и внутренней монархической белогвардейской контрреволюции». Патриарх попросил, Верховный суд изменить ему меру пресечения и выпустить на свободу.
В обращении к «Архипастырям, пастырям и прихожанам Православной церкви российской» от 28 июня 1923 года патриарх Тихон вновь признал свою вину за «совершенные преступления» и заявил о своем лояльном отношении к Советской власти. Он также «выразил резко отрицательное отношение» к участникам Карловацкого собора, согласился с возможностью «введения нового календаря в практику церковную», осудил поляков за гонения на православных.
В третьем обращении к верующим от 1 июля 1923 года патриарх Тихон, как от него и требовала АРК, в очередной раз раскаялся по поводу своих «пассивных и активных антисоветских действий», включая «сопротивление декрету об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих». Он признал влияние на себя «монархистов и белогвардейцев» и свое участие в их преступлениях. Патриарх «резко высказался» против польских властей и папы римского за притеснения православных, против «разных сектантов - баптистов, евангелистов и других», а также осудил митрополита Антония (Храповицкого) и в целом участников Карловацкого собора. Согласился патриарх Тихон еще раз и на реформу церковного календаря, попутно одобрив орфографическую реформу для церковных книг. Таким образом, глава Русской церкви в трех «покаянных» документах выполнил все разработанные Ярославским и утвержденные Политбюро шесть пунктов условий освобождения из-под ареста.
21 июня 1923 г. Политбюро сверхсекретным постановлением, рассмотрев присланные Ярославским документы, решило, что патриарха можно освободить из-под ареста и разрешить ему «церковную деятельность». 27 июня 1923 года закончилось более чем годовое пребывание патриарха Тихона под арестом, заточение во внутренней тюрьме ГПУ. Патриарх смог вернуться к исполнению своих обязанностей. Люди встречали его на улице, при выходе из тюрьмы как мученика:
«Многотысячная толпа задолго залила всю площадь… Вдали стоял экипаж. Большой отряд чекистов по обе стороны толпы образовал коридор от ворот тюрьмы к экипажу. После долгого ожидания раскрылись ворота и показался Патриарх. Длинные всклокоченные седые волосы, спутанная борода, глубоко впавшие глаза на осунувшемся лице, ветхая солдатская шинель, одетая на голое тело. Патриарх был бос…Потрясенная многотысячная толпа, как один человек, опустилась на колени и пала ниц… Медленно шел Патриарх к экипажу, обеими руками благословляя толпу, и слезы катились по его измученному лицу…»
Появление «покаянных» документов патриарха было вызвано жестким давлением на патриарха. Документы были в общем заранее подготовлены властью. Это видно текстуально, при сравнительном анализе «покаянных» документов и секретных материалов АРК, Ярославского, секретаря Тучкова, а также документов делопроизводства высших партийных органов. Все три «покаянных» послания патриарха напрямую связаны с постановлениями ЦК РКП(б), его Политбюро, Оргбюро и АРК, хотя сам Святитель об этом даже не догадывался. Освобождение патриарха произошло, конечно же, благодаря колоссальному международному давлению - об этом косвенно свидетельствуют тексты рассмотренных документов. Этим давлением была создана новая ситуация, и советской власти пришлось отказаться от разработанных планов поэтапного уничтожения Русской церкви - вначале самого патриарха и идущего за ним духовенства и мирян, а затем и созданного режимом новой обновленческой церкви. Патриарх, не зная всех изощренных идей АРК и ГПУ, дал согласие на предложенные условия своего освобождения, так как не видел иного выхода спасти Церковь. С тех пор перед ревнителями чистоты веры стоял постоянно вопрос, что лучше: сохранить неповрежденным свое свидетельство об Истине перед лицом пыток и смерти или путем компромисса постараться получить свободу и на свободе еще послужить Церкви. Сам же Тихон не раз говорил, что пошел на этот шаг ради спасения Церкви, гибнущей от насилия власти и церковного раскола. Тем, кто упрекал его в соглашательстве с советской властью, святитель отвечал: «Я готов на всякое страдание, даже на смерть во имя веры Христовой. Пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза».
Глава 9. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ ПАТРИАРХА ТИХОНА.
5 августа 1923 года члены АРК признали, что освобождение и раскаяние патриарха позволило внести «полнейшую сумятицу в монархические и белогвардейские ряды»; выявило в церковной среде «наиболее видных черносотенцев»; «усилило антагонизм тихоновцев с обновленцами»; обострило борьбу между ними; привело к «скандалам» и «форменному распаду» внутри Церкви. АРК считала, что судить патриарха не нужно, а следует сделать так, чтобы над ним довлела постоянная «угроза суда», делавшая патриарха более управляемым и восприимчивым»
В отчетном докладе секретаря Тучкова зампреду ОГПУ В.Р. Менжинскому от 27 февраля 1924 года было изложено следующее: «Правда, надо сказать, что здесь с Тихоном работы было чрезвычайно много, он прекрасно понимал, что одним раскаянием дело не ограничиться, а что и после придется слушаться и действовать по указке ГПУ, что его более всего тяготило, но благодаря созданной для Тихона обстановке и условий, где он содержался под стражей, а также правильно сделанного к нему подхода, Тихона удалось убедить (в другом экземпляре: обломать) и он собственноручно написал раскаяние, которое, конечно, не могло не поразить его друзей считавших его стойким и неустрашимым человеком».
После освобождения патриарха Тихона из заключения власти перешли к новой тактике по руководству обновленческим расколом. Была поставлена задача подчинения всех обновленческих групп единому центральному органу, который должен был приобрести более респектабельный вид, с тем, чтобы противостоять патриарху и «тихоновщине». В августе 1923 года ВЦС был преобразован в «Священный синод». Во главе его стал митрополит Евдоким Мещерский, но фактическим руководителем и духовным вождем обновленцев оставался протоиерей А. Введенский.
Выйдя на свободу, патриарх объявил, что возвращает себе всю полноту церковной власти, поскольку ее у него отобрал обновленческий Собор, созванный в нарушение церковных канонов, а обновленцев публично предал анафеме как раскольников, покушавшихся на целостность и незыблемость православной веры и пытавшихся разрушить освященный веками канонический строй церковной жизни. В сентябре 1923 года советское правительство стало подталкивать обновленческое руководство к переговорам с представителями патриарха Тихона о воссоединении, предлагая компромисс: созвать совместный Собор под председательством патриарха, который тут же подаст в отставку и уйдет на покой в сущем сане, а Собор выберет нового патриарха. Патриаршие епископы, собравшиеся в Донском монастыре, большинством голосов этот план не приняли. В ноябре секретарь АРК Тучков уже в личной беседе пригрозил патриарху тюрьмой, если он не примирится с обновленцами. Тихон был согласен принять обновленческое духовенство, но только в индивидуальном порядке через покаяние.
Любовь народная к патриарху Тихону не только не поколебалась в связи с его «покаянным» заявлением, но стала еще больше. Его все время приглашали служить, часто он служил в большом летнем соборе Донского монастыря. К ноябрю 1924 года у обновленцев оставалось уже не больше 30% храмов. Захват храмов обновленцами и запугивание ими «тихоновцев» при помощи местных властей продолжались даже в 30-е годы. Не помогло обновленцам и признание их константинопольским и александрийским патриархами. Перешедшие к обновленцам архиереи и священники во множестве приносили покаяние Святейшему патриарху Тихону, который милостиво принимал их снова в общение и приглашал служить вместе.
13 марта 1924 года следственное дело по обвинению патриарха Тихона было прекращено постановлением Политбюро ЦК РКП(б)[16]. В последние два года жизни патриарх совершил особенно много архиерейских хиротоний, оставшись без сосланного в Соловки владыки Иллариона (Троицкого), Тихон служил вместе с митрополитом Крутицким Петром (Полянским) во многих храмах. За семь лет своего патриаршества он совершил 777 литургий и около 400 вечерних богослужений. То есть, получается, что он служил примерно каждые два-три дня.
Гонения на Церковь, между тем, продолжались. Продолжались и аресты епископов и священников, травля патриарха и утомительные допросы в ГПУ. 9 декабря 1924 года было совершено очередное покушение на патриарха - выстрелом из револьвера был убит его келейник и секретарь, выполнявший также функции телохранителя, Яков Анисимович Полозов. Через неделю после гибели Я.А. Полозова, когда патриарх посетил его могилу на Донском кладбище, кто-то дважды стреляя в него, но промахнулся. «Святейший Тихон, - писал в те годы архиепископ Серафим (Мещеряков) митрополиту Антонию (Храповицкому), главе Русской православной церкви за рубежом, - поправляется после третьего дерзкого покушения на его жизнь, но он сильно ослабел и страшно переутомился. Он часто служит и ежедневно делает приемы. К нему едут со всех концов России. У него заведен такой порядок: он принимает каждый день не более пятидесяти человек, с архиереями говорит не более десяти, а с прочими не более пяти минут. Он сильно постарел и выглядит глубоким старцем». Корреспондент одной из тогдашних парижских газет, пораженный внешним обликом патриарха, писал о нем: «Спокойный, умный, ласковый, очень просто одетый, без всякой роскоши, без различия принимающий всех посетителей, патриарх лишен, может быть, пышности, но он действительно очень дорог тысячам малых людей, рабочих и крестьян, которые приходят его видеть. В нем под образом слабости угадывается крепкая воля, энергия для всех испытаний, вера непоколебимая… Постоянные изъявления сочувствия и преданности, которые он получает со всех концов России, делают его сильным и терпеливым».
7 января 1925 года, на Рождество Христово, он написал завещание и вскоре после этого был помещен в больницу. В своём предсмертном завещании он молил православных со спокойной совестью, без боязни погрешить против святой веры, подчиниться Советской власти не за страх, а за совесть: «Мы призываем всех возлюбленных чад богохранимой Церкви Российской в сие ответственное время строительства общего благосостояния народа слиться с нами в горячей молитве к Всевышнему о ниспослании помощи рабоче-крестьянской власти в её трудах для общенародного блага. Призываем и церковно-приходские общины, и особенно их исполнительные органы, не допускать никаких поползновений неблагонамеренных людей в сторону антиправительственной деятельности, не питать надежду на возвращение монархического строя и убедиться в том, что Советская власть - действительно народная рабоче-крестьянская власть, а потому прочная и непоколебимая». Патриарх Тихон не только отрекся от своих монархических взглядов, но и призвал всю свою паству отрешиться от иллюзий насчет возможности восстановления монархии в России. В великий Пост он часто выезжал на богослужения. Последнюю свою литургию он совершил 5 апреля, в храме Большого Вознесения у Никитских ворот. Церковь, которую особенно любил и где служил Филарет Московский; там венчался Пушкин, туда по традиции ходили московские ученые. Этот храм стал для патриарха Тихона последним местом служения. В день Благовещения 7 апреля Святейший патриарх Тихон собирался служить литургию в Елоховском Богоявленском соборе, но не смог, почувствовал себя плохо. Однако по требованию секретаря АРК Тучкова он был увезен из больницы на какое-то заседание. Когда он вернулся, ему пришлось редактировать текст воззвания, которое настойчиво, срочно и, как всегда, ультимативно, требовал Е.А. Тучков. Текст был заготовлен в ГПУ и имел неприемлемое для патриарха содержание. Патриарх переправлял, Тучков не соглашался. На требования Тучкова, святитель Тихон отвечал: «Я этого не могу». Патриарх попросил сделать ему укол снотворного и сказал: «Ну вот, я теперь усну. Ночь будет долгая-долгая, темная-темная». Укол был сделан, вскоре святейшему патриарху стало плохо. В 23 часа 45 минут 7 апреля, святой Патриарх спросил: «Который час?» Получив ответ, сказал: «Ну, слава Богу». Потом трижды повторив: «Слава Тебе, Господи!» и перекрестившись два раза, тихо отошел к Господу. Немедленно был вызван митрополит Петр и почему-то тотчас приехал Тучков. Он потирал руки от радости, улыбался и тут же присвоил себе четыре тысячи рублей, собранные прихожанами на постройку отдельного домика в Донском монастыре для патриарха Тихона.
На похороны съехались почти все епископы Русской церкви, их было около шестидесяти. Было вскрыто завещание патриарха, в котором назывались три Местоблюстителя патриаршего престола. Первым местоблюстителем был назван митрополит Казанский Кирилл (он был в ссылке). Вторым местоблюстителем был назван старейший иерарх Русской церкви митрополит Ярославский Агафангел (он был в ссылке). Третьим местоблюстителем был назван митрополит Петр Крутицкий. (Полянский). Решением собрания архиереев митрополит Крутицкий Петр принял звание местоблюстителя патриаршего престола. Тело святейшего патриарха было предано земле в Донском монастыре, прощание с патриархом было открытое. Невиданные толпы людей шли прощаться с ним день и ночь. Останавливаться у гроба было нельзя, по подсчетам мимо гроба прошло около миллиона человек. Все окружающие улицы были полностью запружены людьми. Соблюдался полный порядок, не было никаких скандалов, никакого шума. Все провожали своего Пастыря и отца в благоговении. Так закончилась жизнь великого святого.
В 1989 году Архиерейский собор Русской православной церкви причислил патриарха Тихона к лику святых. В 1992 году, после пожара в Малом соборе Донского монастыря, во время ремонтных работ были проведены раскопки под полом церкви и там, в склепе, обнаружен гроб с нетленными мощами святого патриарха Тихона. 5 апреля святые мощи были торжественно перенесены в Большой собор Донского монастыря.
Глава 10. РЕПРЕССИИ ПРОТИВ ЦЕРКВИ В 1928-1940 ГОДАХ.
10-18 июня 1924 года в Москве состоялось обновленческое совещание. Присутствовавшие обратились с петицией в Совет народных комиссаров о предоставлении священнослужителям прав членов профсоюзов, разрешения обучения детей Закону Божьему до 11 лет, ведения актов гражданского состояния, возвращения чудотворных икон и мощей, конфискованных в музеи. Во всех просьбах было отказано.
1-10 октября 1925 года в храме Христа Спасителя обновленцы провели Поместный собор. На нем присутствовали 90 архиереев, 109 клириков и 133 делегата-мирянина. Собор избрал своим почетным председателем Вселенского патриарха Василия, который направил Собору приветственное послание. На Соборе протоиерей Александр Введенский огласил ложное письмо епископа Николая Соловья о том, что будто бы в мае 1924 года патриарх Тихон и митрополит Петр (Полянский) послали благословение в Париж великому князю Кириллу Владимировичу на занятие императорского престола. Введенский обвинил патриарха в содружестве с белогвардейским политическим центром. Большинство членов Собора, поверив протоирею, отказалось вести переговоры с Патриаршей церковью. Собор официально отказался от проведения реформ не только в области догматики и богослужения, но и в укладе церковной жизни, «принимая во внимание бытовые условия русской жизни, при коих немедленный переход на новый стиль вызывает часто неблагоприятные осложнения».
После Собора 1925 года обновленчество стало катастрофически терять своих сторонников. Если на 1 октября 1925 года обновленцам принадлежало в целом по стране 9093 прихода (около 30 % от общего числа), то на 1 января 1926 года - 6135 (21,7 %), а на 1 января 1927 года - 3341 (16,6 %). Влияние обновленчества шло неуклонно на спад. На обновленцев с конца 1934 года обрушился шквал репрессий: проводились массовые аресты епископата, духовенства, активных мирян, церкви закрывались. Весной 1944 года советская власть взяла курс на ликвидацию обновленчества, принуждая епископов-обновленцев переходить в Московский патриархат. К концу войны у обновленчества оставался только приход церкви Пимена в Новых Воротниках в Москве. Со смертью Александра Введенского в 1946 года обновленчество полностью исчезло. Модернизация Церкви, предложенная обновленцами, была полностью дискредитирована.
Ставший местоблюстителем патриаршего престола, митрополит Петр (Полянский) после ложного заявления протоирея А. Введенского о его связи его с белогвардейской эмиграцией был арестован, сослан в Сибирь и впоследствии расстрелян. Органы НКВД намекали иерархом Русской православной церкви (РПЦ) на возможность легализации и регистрации ее властью при условии заявления со стороны Церкви о поддержке большевистского режима. Целый ряд лидеров РПЦ, вслед за Петром, последовательно отказывались принять условия большевиков, после чего их арестовывали, и они отправлялись в ссылку. Тем самым продолжалось устранение неугодных Кремлю епископов. Органам НКВД удалось найти в высшей церковной иерархии человека, который был готов пойти на компромисс, на подчинение большевикам ради легализации РПЦ. Митрополит Сергий (Страгородский), ставший очередным местоблюстителем патриаршего престола, в 29 июля 1927 года издал декларацию о полной лояльности РПЦ к новой власти и о солидарности с ней и призвал к «подчинению законной власти России». «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла... сознаётся нами как удар, направленный на нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза "не только из страха, но и по совести", как учил апостол». В декларации принималось главное требование властей, касающееся регистрации всех церковнослужителей государственными органами (Церковь ранее его решительно отвергала). Эта декларация вызвала бурю негодования среди эмигрантов. Без восторга приняли ее и многие консервативно настроенные православные в Советском Союзе. Владыку Сергия обвиняли в том, что он ради сохранения легально действующей Церкви пошел на сговор с безбожной властью.
Полностью подчиняя РПЦ государству, митрополит Сергий питал призрачную надежду на ее спасение от полного разгрома. Сергию удалось добиться признания государством своего Синода. Однако его декларация никак не спасла ее членов от последующих репрессий со стороны государства. Из семи высших иерархов РПЦ, согласившихся подписать декларацию митрополита Сергия, трое в 1930-ые годы были репрессированы, а все члены Синода были в течение 1930-ых годов арестованы и расстреляны. Помогая митрополиту Сергию стать единоличным вождем Церкви, государство производило массовые аресты и расстрелы не подчинившихся ему епископов и священников. И самого митрополита Сергия арестовывали четырежды, он сидел в тюрьме, а по выходе на свободу оказался без помощников - почти все епископы и тысячи священников были в заключении.
Большинство церковных иерархов и священников отвергло капитуляцию митрополита Сергия перед большевиками. Это привело к образованию двух течений в РПЦ: РПЦЗ (Русская Православная Церковь заграницей) и ИПЦ (Истинно православная церковь или «Катакомбная» церковь). В 1927 году РПЦЗ или «карловчане» (по месту их Собора в сербском городе Сремски Карловцы) окончательно отделилась от РПЦ, создав свой собственный Синод. Она осудила декларацию Сергия, отметив, что этот документ преследует невозможную и недостижимую цель: установить противоестественный и неслыханный союз между христианской церковью и безбожной властью. Собор РПЦЗ констатировал, что РПЦ полностью «порабощена безбожной властью», «лишающей ее свободы», а потому отныне «заграничная часть Церкви должна управляться сама». РПЦЗ призвала всех верующих «встать против красного Антихриста».
Среди отвергнувших декларацию патриарха Сергия к 1930 году насчитывалось в Советском Союзе 37 епископов и митрополитов, пользовавшихся огромным авторитетом в Церкви и стоявших выше Сергия по старшинству. Они не признали Сергия главой Церкви, считали Сергия предателем и осуждали его позицию «приспособленчества» к антирелигиозному режиму Большинство верующих пошло за епископами, занимавшими непримиримую позицию в отношении властей. «Катакомбники» выступали за сохранение внутренней христианской свободы и отказывались вступать в любые отношения с советским государством (в том числе, регистрироваться), отказывались служить в армии, получать паспорта, участвовать в выборах и переписях и вступать в колхозы. Многие из них бежали на Алтай, в Сибирь, на Крайний Север, создавали тайные коммуны, скиты и монастыри и дожидались там скорого прихода Судного Дня. Среди «катакомбников» было немало странствующих священников, нелегально совершавших богослужения на квартирах, под открытым небом и создавших сотни незарегистрированных приходов и общин. Подобно староверам XVII века, приверженцы ИПЦ, уйдя в подполье, очень скоро остались без духовенства и связей между собой. Подавляющее большинство «катакомбников» оказалось в лагерях и ссылках, а иерархи расстреляны. Тем не менее, несмотря на чудовищные полувековые репрессии, «вымирание» священников и изоляцию от общества, катакомбным христианам удалось выжить в подполье. Приходы, секты и общины, состоящие из глубоко убежденных верующих людей, готовых на мученичество, советское государство так и не смогло сломить до конца. Большевистское государство страшилось неподконтрольной режиму религиозной организации ИПЦ, предпочитая всячески укреплять послушную РПЦ. По словам историка Д.В.Поспеловского: «Советское правительство, очевидно, боялось, чтобы вся Церковь не ушла в подполье, так как официальная и строго контролируемая Церковь представляла меньшую опасность, чем подпольная». Поэтому даже в годы самых суровых гонений на Церковь (призванных уничтожить непокорных, запугать робких, отобрать приспосабливающихся, подчинить Церковь режиму и изолировать ее от общества в неком гетто) советское государство на этом этапе не уничтожало РПЦ окончательно, используя ее как важный инструмент для надзора за верующими.
Готовясь к проведению коллективизации, в ходе которой были закрыты почти все сельские храмы и репрессированы почти все сельские священники, советский режим подвел под антицерковный террор юридическую базу. ВЦИК СССР обнародовал 8 апреля 1929 года постановление «О религиозных объединениях». В этом законе отрицались права РПЦ как юридического лица, была введена обязательная государственная регистрация религиозных объединений и их членов. При этом местные органы власти могли отказать им в регистрации без каких-либо объяснений мотива отказа. Духовенство лишалось избирательных прав, ограничивалось в гражданских правах, и оно должно было платить государству 75% с нетрудовых доходов за отправление культа, как «владельцы частных доходных предприятий». Любая религиозная деятельность за пределами храмов строго запрещалась. Следовательно, запрещались публичные похоронные процессии, крестные ходы, благотворительная и миссионерская деятельность, паломничества и экскурсии, совместное изучение Библии. Обучение детей основам религии объявлялось преступлением. Все церковные учебные заведения и библиотеки были ликвидированы. Отныне всякая устная и печатная защита религии была объявлена антиконституционной, тогда как антирелигиозная пропаганда всемерно поддерживалась государством.
Передовым отрядом государства в борьбе с религией стал созданный в 1925 году «Союз воинствующих безбожников» (СВБ) во главе с Емельяном Ярославским (Мине;й Изра;илевич Губельма;н). Ему оказывалась колоссальная государственная поддержка, помогали партия и комсомол. СВБ располагал издательством «Атеист», выпускал иллюстрированную газету «Безбожник» (ее тираж в конце 1920-ых годов достиг 500 тысяч экземпляров), журнал «Антирелигиозник». Активисты СВБ агрессивно высмеивали религиозную веру и обычаи, устраивали «коммунистическую пасху», парады и карнавалы во время религиозных праздников, изобретали новые обряды, новые революционные имена. В соответствии с планами СВБ в конце пятилетки, в 1937 году, с религией в СССР должно быть полностью покончено. Члены СВБ громили и грабили церкви (при участии партийных и государственных органов) под лозунгом: «Борьба с религией есть борьба за социализм». Были организованы кампании публичного отречения священников от своего сана, публичные осады церквей (организованные НКВД), снятия колоколов, закрытия и разрушения соборов, сожжения икон. Процессы коллективизации и раскулачивания в 1928-1930 годах шли параллельно с натиском на Церковь. Уничтожение экономически независимого крестьянства, способного содержать сельских священников и загнанного в колхозы, подрывало основание под автономией Церкви.
Важным элементом антирелигиозного наступления явилась «антиколокольная кампания», призывавшая снять колокола с храмов и переплавить их. В одном из постановлений ВЦИК, принятом осенью 1929 года, говорилось: «Колокольный звон, производимый на всю данную округу церковниками, резким образом противоречит принципу отделения церкви от государства, ибо нарушает бытовые условия и права широких безрелигиозных трудящихся масс, особенно города, мешает труду и использованию трудящимся населением его отдыха». Колокольный звон в СССР был запрещен с 1930 по 1943 и с 1961 по 1988 годы. Страна словно онемела. К декабрю 1933 года в РСФСР было снято 368 788 колоколов общим весом 33 763 тонны, на Украине – 14 514 колоколов весом 3 368 тонн, в Белоруссии – 2 008 колоколов весом 2 942 тонны. Государственный план по сбору колокольного лома был досрочно перевыполнен. Но для переработки лома в стране не было соответствующих технологий и мощностей - колокола долго валялись невостребованными на дворах заводов.
При создании колхозов местные церкви закрывались, превращаясь в клуб, школу или склад, священников арестовывали и расстреливали или ссылали, как «эксплуататорские элементы». Детей священников изгоняли из школ, участников церковных хоров исключали из профсоюзов. В 1930-1932 годах антирелигиозная кампания достигла своего пика. Из 500 московских православных церквей, действовавших в 1928 году, к 1941 году осталось 15. В 1929 году в Москве была разрушена часовня Иверской Божьей Матери, в 1930 году – уничтожен Симонов монастырь, в 1931 году – взорван храм Христа Спасителя. Были снесены Чудов и Вознесенский монастыри в Кремле. Всего за годы советской власти было уничтожено около половины московских храмов.
Фото. Разрушенный храм Христа Спасителя 1931 г..
В Ленинграде был уничтожен первый собор города – Троицкий собор (1710-1711 годов). В Пермской области из 1100 церквей и часовен, действовавших к 1917 году, к 1941 году осталось 35. Повсеместный снос церквей серьезно изменил облик городов. Были уничтожены многие бесценные иконы древнего письма и древние рукописи. В 1917 году в России действовали 1257 православных монастырей, к 1940 году все до одного они были закрыты. В 1917 году в Российской Империи существовало 80 тысяч православных храмов, 25 тысяч мечетей, 6 тысяч синагог, 4400 костелов, 2 тысячи грузинских и армянских церквей. К 1940 году в СССР оставалось 2 тысячи действующих храмов, из них 400 православных церквей, менее 1 тысячи мечетей. В таких больших городах, как Омск или Красноярск, не осталось ни одной действующей церкви.
НКВД наводнил церковную среду священниками, находившимися на службе у органов. Слежка, доносительство, охватившие общество, затронули и Церковь. В 1930-ые годы были расстреляны 17 архиереев. В лагерях погибли многие крупнейшие профессора-богословы, одним из них был выдающийся богослов, ученый и философ, священник Павел Флоренский. Восемь тысяч священников были замучены и расстреляны в течение 1930-ых годов. А всего в течение 1920-1930-ых годов советской властью было уничтожено свыше 40 тысяч православных священников. Подавляющая часть духовенства оказалась в тюрьмах и лагерях, многие под давлением сложили сан. Из 66 140 священников и диаконов РПЦ в 1914 к 1941 году на свободе оставались лишь 6 376 человек. Из всего высшего епископата (163 человека в 1930 году) на свободе оставались к 1941 году лишь 4 человека, наиболее преданных большевикам: два епископа и два митрополита. Сам митрополит Сергий, глава лояльной тоталитарному режиму части РПЦ, находившийся с 1934 года под домашним арестом и неусыпным контролем НКВД, был вынужден в 1935 году распустить свой Синод.
Уничтожив возможность подготовки нового поколения священников, посадив в лагеря почти все духовенство и запретив «религиозную пропаганду», сталинское руководство ожидало, что РПЦ «вымрет» естественным путем. Без церковных книг, богословских знаний, колоколов и икон, без учебных духовных заведений, без храмов православная традиция должна была прерваться. Под мощным государственным прессингом значительная часть молодого поколения, воспитанного комсомолом, отошла от православия. Оставшиеся на свободе и прошедшие через фильтр НКВД священники были «лишенцами», то есть людьми, ущемленными в своих правах. Они лишались избирательных прав, облагались высокими налогами, получали продовольственные карточки самой низшей категории, лишались права на жилплощадь и на медицинскую помощь, их дети не могли получить специальное среднее или высшее образование. Даже религиозное воспитание родителями своих детей нередко каралось отбиранием детей государством и их передачей в интернаты. Если в 1935 году в Ленинградской области еще действовали 1,5 тысячи священников и диаконов, то к 1937 году на свободе из них остались 32 человека. К концу 1930-ых годов 95% всех церквей в СССР были закрыты, были ликвидированы все монастыри и церковные учебные заведения, почти все священники были арестованы или расстреляны. В больших городах осталось по одной действующей церкви, а при ней по два священника, сотрудничающих с НКВД. Как констатирует Д.В.Поспеловский: «они должны были доносить о содержании исповедей, о верующих должностных лицах, о подпольных священниках и мирянах. Оставлено было по два священника, чтобы один мог доносить на другого».
До сих пор достаточно сложно определить общую цифру уничтоженных большевиками священнослужителей и мирян. В дореволюционной России было около 100 тысяч монашествующих и более 110 тысяч человек белого духовенства. С учетом их семей к сословию духовенства относилось на рубеже веков 630 тысяч человек (см. Энциклопедический словарь «Россия», Брокгауз и Ефрон, С-Пб., 1898), в 1929 году их осталось 35 тысяч. Если бы были сведения обо всех пострадавших, то можно было точно нарисовать по годам точную картину и досконально изучить этот процесс. Огромную работу по сбору материала о репрессированных священнослужителях проделал региональный общественный Фонд «Память мучеников и исповедников Русской православной церкви» совместно с Синодальной комиссией по канонизации святых. Для исследователей были открыты архивы спецслужб. Часть следственных дел некоторых архивов ФСБ была передана в государственные архивные хранилища. В Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете над поиском и обработкой материалов долгое время работал целый коллектив исследователей во главе с ректором университета. Была подготовлена база данных «Новомученики и исповедники XX в.», содержащая 21 тысячу персоналий. На основе математических методов выборки данных получены приблизительные оценочные данные.
• 1918-1920 годы. Общее число репрессий за три года превысило 20 тысяч. Почти все аресты заканчивались расстрелами.
• 1921-1923 годы - около 20 тысяч репрессированных церковных служащих, расстреляно около тысячи человек.
• В 1923-1928 годы количество репрессий примерно 7 тысяч человек.
• 1929-1931 годы - около 60 тысяч священнослужителей и мирян арестовано и 5 тысяч расстреляно.
• 1932-36 годы - около 20 тысяч репрессированных церковных служащих, расстреляно около тысячи человек.
• 1937-38 годы – репрессировано около 200 тысяч священнослужителей и мирян и 100 тысяч расстреляно.
• 1939-1940 гг. – около 20 тысяч репрессировано, около одной тысячи расстреляно.
Общий счет пострадавших священнослужителей и мирян идет на сотни тысяч. По разным оценкам, их было от 500 тысяч до миллиона. Более 400 архиереев подверглось репрессиям, из них свыше 300 архипастырей было казнено. Следует учесть, что из числа репрессированных очень многие погибли от лишений в лагерях и ссылках. Таким образом, число жертв, отдавших жизнь за веру Христову, по самым осторожным подсчетам, превышает 200 тысяч человек. Тысячи простых сельских священников оказались великими героями. Но даже и эти огромные цифры потерь среди православного епископата далеко не являются исчерпывающими. Можно с уверенностью сказать, что в годы большевистских репрессий (1918-1940) организация православной церкви была разрушена, ее лучшие кадры уничтожены, богатства, хранящиеся в храмах и монастырях, расхищены. К началу второй мировой войны осталось лишь несколько известных епископов, которые могли исполнять свои обязанности. Среди них: местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский), митрополит Алексий (Симанский), митрополит Николай (Ярушевич) и митрополит Сергий (Воскресенский), из которых в 1939 году и состоял Священный синод (в 1914 году в Синоде было 163 епископа).
Количество действительно святых мучеников и исповедников, которых дала Русская церковь в ХХ веке, исчисляется десятками тысяч человек. Их число растет с каждым заседанием Синода. К январю 2004 года были прославлены Церковью в лике святых 1420 новых мучеников.
В реабилитирующих документах 1987–1991 годов давалась оценка массовым репрессиям как незаконным и необоснованным. Отмечены подлоги и фальсификации. Названы неконституционные, внесудебные органы, проводившие политику репрессий (особые совещания, коллегии, «тройки» и др.) и такие же неконституционные методы ведения следствия и процедуры судопроизводства и вынесения приговора, названные «попиранием элементарных норм судопроизводства». Приведены многочисленные факты недоказанности обвинений. Названы имена лиц, ответственных за проводимые репрессии. Сами репрессии определены как тяжкие «злоупотребления» власти. Тем самым подразумевалось, что власть сама по себе действовала в соответствии с законами, а превышали свои полномочия должностные люди, к ней причастные. Однако в реабилитирующих документах ничего не говорилось о тех самых основополагающих государственных законах, декретах, инструкциях и разъяснениях руководства советской власти, которые были направлены на полное и тотальное уничтожение Православной церкви и других конфессий.
Глава 11. ВЕРА В КОММУНИЗМ ЭТО - РЕЛИГИЯ?
Анализ общества, проведенный Марксом, для своего времени был привлекательным, как и любое схематизированное пояснение явления, позволяющее лучше понять его. Экономические, социальные и исторические факторы эволюции общества были проанализированы с классовой позиции. Гипотеза Маркса стала при Ленине и его учениках догмой. Теоретики ленинизма с жаром религиозных фанатиков навязывали свою форму общества всей планете, считая, что борьба и даже война с противниками коммунизма оправданы величием поставленной цели. Теорию коммунизма руководящие члены партии превратили в постулат, который не мог подвергаться сомнению и разночтению, а должен всегда восприниматься только в соответствии с линией партии. Всякая интерпретация догматов теории, разработанной Марксом, Энгельсом, Лениным, тщательно контролировалась идеологами партии. С момента, когда каждая строчка учения стала восприниматься, как абсолютная истина, а их творцы - канонизироваться, марксизм-ленинизм превратился в веру и стал приобретать все атрибуты религии - конкретной системы идейных представлений, характеризующихся своей определенной догматикой, обрядами и традициями.
Во-первых, в любой религии присутствует вера в Бога, или в космический разум, или в человека-пророка, который может стать подобным божеству (как учит буддизм), Большевики создали своего «бога» - Ленина - и его предтечи - Маркса и Энгельса. Вместе они составляли Святую Троицу. Создавая культ Ленина, коммунистические руководители вознесли его на небеса и постарались заменить веру во Христа верой в коммунизм и Ленина. Им действительно удалось осуществить свой замысел, и более 70 лет над планетой витал призрак бога Ленина. А в остальных социалистических странах были свои маленькие божки. Некоторые компартии не соглашались с такой иерархией богов и выдвигали своего вождя на роль творца, отца народов. Споры за лидерство на небесах иногда приводили к военным столкновениям между коммунистическими странами.
Во-вторых, для любой религии характерно поклонение своим основателям и учителям. Коммунисты превзошли все религиозные конфессии по методам восхваления и почитания своих вождей, которые наделялись сверхчеловеческими качествами, прежде всего, сверхъестественным интеллектом, нечеловеческой мудростью, а также всеведением, непогрешимостью, прозорливостью, даром предвидения. В песне о Сталине вождь предстает вездесущим и всеведущим: «Слышит он каждого города шум, каждого сердца стук». «Ты в сердце каждого проник отцовским взором, Сталин». Как спаситель человечества Сталин расправляется с мировым злом, озаряя мир светом. Эта победа над злом предстает как полная и окончательная. «Над советской землей свет не сменится тьмой, Солнце - Сталин блистает над нею». В СССР в каждом городе и селе возвышались памятники Ленину, Сталину и другим руководителям, их бюсты, полотна и полотнища с их изображением, а кое-где они сохранились и по сей день. На каждом заводе, фабрике, школе, в любом высшем учебном заведении, словом, во всех организациях, даже в детских поликлиниках и яслях были красные уголки, где на центральном месте красовался, как икона, портрет вождя. В праздники миллионы людей на демонстрациях (тех же самых крестных ходах), несли, как хоругви, портреты-иконы членов Политбюро. В печально знаменитые годы сталинских репрессий за случайное осквернение «святыни» провинившихся отправляли в лагеря. Еще в недавнее время могли исключить из школы или сделать публичную «чистку» провинившемуся пионеру или комсомольцу, непочтительно отозвавшемуся о вожде или даже случайно нанесшему какие-либо повреждения портрету вождя на стене или в газете. Десятки городов и тысячи сел, совхозов и колхозов, и сотни тысяч улиц и площадей носили имя Ленина и Сталина. Мавзолей на Красной площади по своему функциональному предназначению не отличается от храмов и соборов, любых конфессий, хранящих святые мощи, мумии, плащаницы своих святых и пророков, к которым нескончаемым потоком идут верующие. В каждой своей речи (как в молитве) партийные руководители обращались к Ленину со словами, что его завет ими выполняется, что его дело они свято будут хранить и продолжать. Ленин был единственным «вечным» членом коммунистической партии с партбилетом №1, как бы незримо, как бог, присутствуя на всех ее заседаниях во всех уголках страны.
В-третьих, любая религия разрабатывается идеологами в соответствии с ее догматами. Теология религии опирается на определенные писания, которые становятся священными или неприкасаемыми. Все советское население со школьной скамьи должно было изучать труды вождей, священные писания в виде «Истории ВКП б», а затем «Истории КПСС», статьи Ленина, материалы и решения последних съездов партии. Без знаний основных положений коммунистической теологии невозможно было ни учиться в институте, ни работать на высших руководящих постах. Цитаты из работ Ленина и Сталина заучивались на память целыми страницами. Коммунистическое учение представляло целостное миросозерцание, определяя смысл и высшие цели жизни, связывая ум и сердце, убеждения и поступки каждого члена общества. Его «научная» риторика была призвана укрепить веру в то, что только учение Маркса – Энгельса – Ленина - Сталина - единственно верное, а все предшествующие или современные учения неверны лишь только потому, что немарксистские. Произведения классиков становились «священными писаниями», в которых содержались ответы на все вопросы жизни.
Все достижения науки рассматривались только с позиций учений классиков коммунизма. Неизменно правильными считались именно их мнения о законах физики, химии, биологии, астрономии, истории и других науках. Во всех научных работах, было необходимо ссылаться на высказывания вождей для подтверждения правильности рассматриваемой теории. Все открытия, даже принятые во всем мире, отвергались, если содержали отклонения от мнений и взглядов признанных вождей коммунизма, и объявлялись лженаучными и реакционными. Работы по многим направлениям развития науки, такие как генетика, кибернетика, бионика были свернуты или закрыты, как ересь, а ученые репрессированы или, как Дж. Бруно, казнены лишь только потому, что новые идеи ученых не укладывались в разработанные вождями схемы устройства мира. Советская наука резко и на много десятилетий отстала от мировой. Были запрещены тысячи программ и экспериментов, а их авторы - высокообразованные ученые - месили глину и клали кирпичи в зонах за колючей проволокой, умирая от голода и непосильного, а часто никому не нужного труда
В-четвертых, любая религия стремится стать господствующей на планете и распространить свои идеи и привлечь на свою сторону народные массы любыми методами и средствами. Борьба с религиями любых религиозных конфессий и воплощение идеи мировой пролетарской революции стали главной задачей коммунистических партий, вдохновленных идеей броского лозунга: «Пролетарии всех стран соединяйтесь». Во имя этой идеи и в целях расширения сфер влияния коммунистические правительства поддерживали революционные движения и террористические акции. Были жестоко подавлены народные восстания в Будапеште (1956 год), в Чехословакии (1968 год), расстреляны демонстрации в Тбилиси, Вильнюсе, Баку, осуществлено вторжение в Афганистане. В результате «крещения» в коммунистическую веру народов стран социалистического лагеря, которое осуществлялось методами конквистадоров, крестоносцев и мусульман в борьбе с неверными, миллионы людей были отправлены в лагеря и репрессированы. Ежегодно последователи идей Ленина и Сталина отправляли за границу громадные средства для поддержания мировой революции и образования коммунистических режимов в Азии, Африке и Латинской Америке.
В-пятых, как и в любой религии, коммунистическая вера создала и воспитала своих жрецов, духовенство - партийный аппарат, который направлял, контролировал и карал непослушных или заблудившихся «мирян». Коммунистическое учение скрыто использовало христианские идеи. Вера в светлое будущее или в существование рая, в который попадают только истинные христиане после смерти, была заменена на веру в коммунизм, который человек своими силами, с помощью науки и техники должен был построить. А весь исторический процесс являлся лишь подготовкой, средством для воплощения мечты человечества. Учение о Церкви превратилось в учение о коммунистической партии.
В-шестых. Аналогом крещения можно считать вступление в партию, после которого начиналась для человека новая жизнь. Таинство исповеди сменилось разборами персональных дел на собраниях и в признании грешника в нарушении пунктов морального облика коммуниста. Честный партиец должен был, не утаивая, сообщить товарищам о своих прегрешениях, а те, в свою очередь, как пастыри, должны были направить падшего на путь истинный.
В-седьмых. Мавзолей Ленина на Красной площади стал центром нового культа. Многие паломники понимали аналогию усыпальницы вождя с Гробом Господним буквально. Ленин был для них новым Христом. Вот как описывает посещение Мавзолея в 1927 году греческий писатель Никое Казандзакис: «Он лежал совсем как живой, в серой рабочей спецовке, укрытый по пояс красным знаменем, стиснув правую руку в кулак и положив левую на грудь. Улыбающееся румяное лицо, маленькая совсем светлая бородка. Высокий, разогретый кристалл преисполнен покоя. Толпы русских смотрят исступленно - точь-в-точь как еще несколько лет назал смотрели на румяный русый лик Иисуса на раззолоченных иконостасах. Это тоже Христос, красный. Сущность та же - вечная сущность человека, сотворенная надеждой и страхом, меняющая только имена».
Судя по внешним факторам можно было бы утверждать, что коммунистическое учение, создавшее своих пророков, свою веру в светлое коммунистическое будущее, свою теологию, свое духовенство, свою инквизицию, отличавшуюся крайней жестокостью и беспощадностью, является религией. Именно она, коммунистическая религия, привела все страны, исповедовавшие коммунизм, в конце 80-х годов к глубочайшему экономическому краху. Все страны социалистического лагеря, Куба, Йемен, Северная Корея, Ангола, Конго Браззавиль, Мозамбик и Албания пришли к одному и тому же результату. Страны, расположенные на четырех материках, удаленные друг от друга на десятки тысяч километров, имеющие разную культуру и историю, строившие свое коммунистическое завтра, вдруг одновременно превратились в отсталые, бедствующие страны.
Несмотря на наличие сходства множества внешних атрибутов религий и коммунистического учения, прежде чем вынести окончательный вердикт, является ли коммунизм религией, уточним, что такое религия. Известный западный христианский писатель и оратор Лактанций считал, что термин «религия» происходит от латинского глагола religare, означающего «связывать», «соединять». Поэтому и религию он определяет как союз благочестия человека с Богом. «С тем условием, – говорит он, – мы и рождаемся, чтобы оказывать справедливое и должное повиновение порождающему нас Господу, Его одного знать, Ему следовать. Будучи связанными сим союзом благочестия, мы находимся в соединении с Богом, от чего получила название и самая религия. Так слово «религия» произошло от союза благочестия, которым Бог соединил с Собою человека». Это определение Лактанция раскрывает самое существенное в религии - то живое единение духа человека с Богом, которое совершается в тайниках сердца человеческого. Подобным же образом понимал существо религии и блаженный Августин, хотя он считал, что слово «религия» произошло от глагола reeligere, т.е. воссоединять, и сама религия означает воссоединение, возобновление когда-то утерянного союза между человеком и Богом. «Его-то ища, – пишет он, – или лучше, вновь отыскивая (от чего, кажется, получила название и религия), мы стремимся к Нему любовью, чтобы, достигнув, успокоиться».
Таким образом, происхождение слова «религия» указывает на два основных его значения: соединение и благоговение, которые говорят о религии как о таинственном духовном союзе, живом, благоговейном единении человека с Богом. Возможность и необходимость духовного единения человека с Богом предполагает в религии веру в откровение Бога и необходимость для человека праведной жизни, соответствующей догматам и заповедям религии. Для действительно верующего, а не номинально, она открывает особый духовный мир и бесконечно богатое многообразие духовных переживаний, которые другому человеку, хотя и прекрасно знающего внешнюю сторону религии, такие проникновения в тайны человеческого бытия не предоставляются. Апостол Павел сказал об этом словами древнего пророка Исаии: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».
Бог есть неизменный личностный идеал добра, истины и конечная цель духовных устремлений человека. Сущность религии всегда понималась, как установление связей человека с Богом или богами, власть которых он чувствует всегда над собой. И это взаимоотношение между Богом и человеком, как бы оно ни было своеобразно у разных народов, всегда определяло для людей их предназначение в мире, из которого вытекало и руководство для их деятельности. Этим религия принципиально отличается от других мировоззрений, для которых высший идеал реально не существует и является не более как теоретической моделью, продуктом разума. С Лениным, как с богом, не связаны никакие откровения, человек не чувствует его власть над собой, для действительно верующего в коммунизм, соблюдающего как праведник все каноны морального облика коммуниста, не открывается особый мир. Внешне Ленин вознесен, как Бог, но он не бог, он просто мумия. И в этом катастрофа. В коммунистическом учении нет откровений, полученных от непосредственного контакта со Всевышним, нет чудес спасения праведного человека, города, народа, нет чудес излечения, воскресения и вознесения. Коммунизм на первоначальном этапе был учением, а затем по внешним признакам стал похожим на религию, но при отсутствии внутренних связей между человеком и божеством превратился в суррогат религии, которая не притягивала народы, а отталкивала. Поэтому век этого учения, оказавшегося всего лишь гипотезой и превратившегося во что-то наподобие религии, оказался столь коротким.
КОНЕЦ КНИГИ.
04 марта 2012 г.