В начале 1930-х годов, жил в Вёшках бездомный мужик, звали его Проша. Был он крепким, высоким детиной, немного сутуловат, с детским безобидным лицом, рыжей шевелюрой и добрыми, голубыми глазами. Работящей мужика не было во всей округе, где работал, там спал и кормился.
Ходил он по людям, из Вёшек на Базки и Белогорку. Брали его на временную работу охотно, работал он за троих, ел за двоих. Любил Проша ходить по магазинам в воскресные дни, особенно в магазин Хренникова, там продавали пастилу в жестяных банках, и он охотно выскребал и вылизывал остатки. Так однажды, наевшись вволю, залез под прилавок и улегся на бухты канатов и крепко уснул. Магазин в воскресенье закрывали раньше обычного, Прошу ни кто не заметил. Проснулся он уже затемно, и понял, в какую ловушку попал, но не растерялся. Против магазина горели фонари, и ему было светло. Первым делом он открыл бутылку водки, для начала выпил половину, хорошо закусил и осмотрелся. Увидев висящие на стене гитары и балалайки, совсем повеселел. Допил бутылку, до отвалу наелся и задумался, чем бы заняться? Взял балалайку, уселся на прилавок и начал бренчать. Сторож, который охранял магазин, сидел в своей будочке с маленьким окошком. Услышав музыку, если можно так назвать извлекаемые их бедного инструмента звуки, вышел наружу посмотреть, кто это издевается над инструментом, да еще и среди ночи. Потом пошел к магазину, и все понял, в окно хорошо было видно Прошу с балалайкой, и в отличном настроении. Одно никак не мог сообразить сторож, как он туда попал, замки целые, окна тоже, диво какое то. Делать нечего, побежал к хозяину, благо Хренников жил через пять хат, надо поведать о случившемся. Хренников выслушал его и говорит: - Проша мужик хороший не вор, пусть сидит в магазине до утра, открою магазин и выпущу. Пока сторож вернулся, Проша уже храпел без задних ног, растянувшись прямо на прилавке. Долго утром его не могли разбудить. Проснувшись и увидев вокруг себя много любопытных, смеющихся казаков, долго крутил головой соображая, что это все значит. А когда понял, стал хохотать больше всех, потеха, да и только.
Долго вспоминали потом казаки об этом событии, а Проша стал желанным гостем в мужской компании и на базаре. Многим хотелось услышать, как Проша был хозяином магазина целую ночь…
Жил в Вёшках священник Троицкой церкви отец Никодим. Однажды, в самый разгар уборки бахчи, пригласил в помощь Прошу. С утра хорошо его накормил и велел запрягать быков в арбу. На дно арбы положили сена, чтобы сидеть мягко было, и арбузы с бахчи везти надежней не помнутся. До бахчи версты три, по песку, не разгонишься, да и быки, не самая подвижная тяговая сила. Ехали час с лишним. На бахче первым делом отпрягли быков, наложили им битых арбузов и начали выбирать и грузить на арбу спелые арбузы и дыни. Отец Никодим выбирает, а Проша таскает их в мешке и выгружает в арбу на сено.
Работа шла споро, и через полчаса половина арбы была загружена. Отец Никодим объявил перерыв и посоветовал Проше хорошо поесть арбузов и дынок, в расчете на то, что наевшись, он не станет их есть на обратном пути. Отдохнув, принялись за дело, и вскоре арба была загружена. Запрягли быков и тронулись в обратный путь. Отец Никодим впереди погоняет быков, а Проша на задке свесил босые ноги.
Проехав так с пол версты, Никодим не оборачиваясь сказал: - Проша ты если будет охота, ешь арбузики, веселей будет ехать. Ехали обратно долго, быки еле тащили повозку по вязкому песку. Подъезжая к усадьбе, отец Никодим крикнул Проше, чтобы он открывал ворота. Въехали во двор, Никодим обошел арбу и ахнул, весь задок был пуст. Что за диво? Но делать нечего, велел Проше выгружать арбузы в клуню, а сам пошел к жене, поделиться новостью. Попадья подняла его насмех, не поверив, ни одному его слову. Они вышли во двор, видят арбузы уже в клуне, а Проша ушел. Не поверил отец Никодим, что Проша съел столько арбузов и решил, что он их где то, потихоньку выложил. Оседлал мерина и поехал к бахче. От самого двора версты на две цепочкой лежали корки, и след где мочился Проша, арбузы быстро выходят наружу, в чем их особенная польза, промывают всего человека, сверху и до низу. Изумился отец Никодим, ну и утроба у Проши…
Как то под осень, проходил Проша по улице на Белогорке. Его увидала жена местного кузнеца - Евдокия Алексеевна. Её знали все, знал и Проша, потому, что она держала на дому лавку с товарами на любой вкус. Евдокия зазвала Прошу во двор и попросила его убрать в клуню сено, лежащее возле неё, целый воз. За работу, обещала его угостить магарычом и блинами, которые готовилась печь. Проша конечно согласился, как можно отказываться от дармовой выпивки, тем более от блинов. Работа закипела, Проша таскает в клуню сено, а Евдокия печет блины. Она знала, что Проша ест много поэтому и блинов затеяла ведерный горшок. Часа через полтора работы Проша убрал в клуню сено, а Евдокия напекла гору блинов. Помыв руки, Проша сел за стол. На столе две горки блинов и миска с топленым маслом, тарелка со сметаной, а третья с каймаком. Блины на Дону есть умели. То и дело, подкладывала блинов Проше, ел он жадно, сначала с маслом, потом со сметаной. Поел с полсотни и остановился, а Евдокия все подкладывает и приглашает поесть еще и с каймаком. Проша уже дважды отпускал пояс, а потом встал и говорит: - Алексевна, погоди чуток, я схожу до ветру, а потом опять буду есть…
Вот было смеху, когда рассказала об этом, пришедшему на обед мужу, Ивану Васильевичу.
15.10.1996 г. Валентин Александрович Алейников
(редакция А.Н. Алейникова)