Боевой дух и подготовка войск к началу русско-японской войны.
Ранее мы рассматривали анализ А.Н. Куропаткиным некоторых уроков русско-японской войны. Это взгляд «сверху», генеральское вИдение причин неслыханных поражений русской армии в этой кампании.
Не менее интересен и «взгляд снизу». Наши рядовые участники тех сражений никаких своих воспоминаний о боях не оставили по той простой причине, что абсолютное большинство русских солдат и унтеров были безграмотными (или малограмотными, в лучшем случае).
Отметим, что в японской армии (которая только что реорганизовалась из феодального войска, ещё недавно вооружённого луками и стрелами) практически 100% рядовых солдат были ГРАМОТНЫМИ.
Японские офицеры и даже унтер-офицеры показали на той войне высочайшие боевые качества, личную подготовку, боеспособность и дисциплину.
О подготовке японских унтеров лучше всех сказал хорошо знавший японскую армию, ещё в довоенное время, А.Н. Куропаткин:
«Унтер-офицерский состав вследствие большого развития и образования японского простолюдина, сравнительно с нашим, был выше нашего. Многие японские унтер-офицеры могли с полным успехом нести офицерские обязанности...
Японские унтер-офицеры были значительно развитее наших. Мы у многих пленных не только унтер-офицеров, даже нижних чинов, находили дневники, показывавшие не только хорошую грамотность, но сознательное отношение ко всему происходящему, знание преследуемой задачи. Многие хорошо чертили».
Да и в целом, уровень японской армии показался Куропаткину очень высоким.
Вот что он вспоминал:
«В бытность в Японии я в короткое время не успел достаточно ознакомиться со страной и войском, но и того, что я видел, было достаточно, чтобы признать достигнутые японцами результаты в последние 25—30 лет поразительными. Я видел прекрасную страну с многочисленным трудолюбивым населением. Оживленная деятельность царила повсюду. Подкупало жизнерадостное настроение и населения, его любовь к родине, вера в будущее.
В военной школе я видел спартанское воспитание. Физические упражнения на эспадронах, ружьях и палках будущих офицеров не подходили ни к чему мною виденному в Европе; дрались с ожесточением. В конце боя схватывались в рукопашную, пока победитель не становился на грудь побежденного и не срывал с него маску. Проявлялось ожесточение в упражнениях, били друг друга с дикими криками, но тотчас с окончанием боя или по сигналу вытягивались в струнку и принимали деревянный бесстрастный вид.
Во всех школах страны военные упражнения занимали видное место, и дети и юноши занимались ими с увлечением. Военные прогулки сопровождались задачами по применению к местности, практикой в обходах, неожиданных нападениях, движениях бегом. Во всех школах изучение истории Японии должно было способствовать укреплению любви к родине и укоренению убеждения, что Япония непобедима. Особо подчеркивались все удачные войны, веденные Японией, и прославлялись герои этих войн. Японцы учили, что ни одно из военных предприятий Японии не было неудачно...
Мне показывали японские войска смотровым порядком (гвардейскую дивизию, два полка 1-й дивизии, много батарей и два полка конницы). Все это было подтянуто, отлично маршировало, солдаты выглядели, как наши юнкера....
Офицеры и начальствующие лица в японской армии, которых я видел и с которыми познакомился, производили очень хорошее впечатление. Даже короткое знакомство не оставляло сомнения, что многие из них по образованию и знанию военного дела в любой армии заняли бы почетное место».
Нельзя оставить эти наблюдения без небольшого комментария.
- обратите внимание на высочайшую дисциплину и умение ВЛАДЕТЬ СОБОЙ будущих японских офицеров: СРАЗУ после ожесточённой рукопашной схватки они «вытягиваются в струнку» и принимают бесстрастный вид. Никаких обид, эмоций, «махания кулаками после драки», столь свойственных нашему менталитету и привычкам;
- простые японские солдаты «выглядели как наши юнкера»!!! Такая оценка со стороны генерала неприятельской армии (кем и был для японцев в описываемый момент Куропаткин) дорогОго стоит...
- подчеркнём и то, что ВСЕМ японцам с детства прививали ЛЮБОВЬ к своей Родине и ПСИХОЛОГИЮ ПОБЕДИТЕЛЕЙ. Никакой «страны дураков» и т.п. самоуничижительных комплексов у них не было, да и быть не могло.
А вот русские военные наблюдатели (атташе и разведчики в Японии) в предвоенный период оказались «слепцами» и не увидели всего этого, выдавая за правду приятные для своего начальства сказки о «желтолицых макаках».
Куропаткин отмечал:
«...мы доверяли сбор сведений о военных силах и средствах Японии одним офицерам Генерального штаба. К сожалению, и выбор этих офицеров не был удачен. Один из таких знатоков Японии перед войной во Владивостоке определял, что в случае войны надо рассчитывать одного русского солдата против трех японских. С началом войны после первых успехов японцев он сбавил тон и признавал, что на каждого японского солдата надо иметь по одному русскому солдату, а через месяц уже утверждал, что для победы над японцами нам надо выставить в поле против каждого японского солдата по три русских...»
Вот такие наши горе – разведчики работали в Японии накануне войны...
А между тем, японцы энергично готовились к войне. Куропаткин вспоминал:
«После войны с Китаем в 1894—1895 гг. Япония, главным образом за счет контрибуции с Китая, в течение семи лет почти удвоила свои вооруженные силы. Кажется, уплата Китаем Японии денег произведена при нашем посредстве».
(Иначе говоря, Россия помогла ВЫШИБИТЬ из побеждённого после «боксёрского восстания» Китая громадную контрибуцию ДЛЯ ЯПОНИИ (!!!) На эти деньги японцы и произвели блестящую реорганизацию своей армии и флота, пока Николай Второй царствовал «лёжа на боку»).
«Новейшие сведения, которые мы имели о японской армии, ее численности, организации и обучении, были основаны на донесениях военного агента в Японии полковника Генерального штаба Ванновского. Посетивший в 1903 г. Японию полковник Генерального штаба Адабаш доставил в Главный штаб генералу Жилинскому весьма важные сведения о резервных войсках, кои подготовлены к формированию Японией, но так как эти сведения совершенно расходились с доставленными полковником Ванновским, то генерал Жилинский не поверил этим сведениям. Через несколько месяцев наш морской агент в Японии, весьма талантливый офицер, капитан 2 ранга Русин доставил в Главный морской штаб такие же сведения о готовящихся в Японии формированиях резервных войск. Выписку об этих формированиях Главный морской штаб препроводил начальнику Главного штаба генералу Сахарову. Впоследствии оказалось, что доставленные сведения были вполне верны, но и на этот раз генералы Жилинский и Сахаров им не поверили, «положили под сукно», и в печатный сборник сведений о японских вооруженных силах в 1903 и 1904 гг. не включили ни одного слова о резервных войсках.
Таким образом, по расчетам нашего Главного штаба, основанным на работах наших военных агентов в Японии, общий запас людей в постоянной и территориальной армиях и для запасных войск, которым могла располагать Япония, составлял лишь четыреста с небольшим тысяч человек».
«Недоверчивый» генерал Жилинский, про которого вспоминает А.Н. Куропаткин, впоследствии – Главнокомандующий Северо-Западным фронтом в начале Первой мировой войны.
В августе 1914 года он был одним из главных виновников катастрофы наших 2-й Армии Самсонова и разгрома 1-й Армии Ренненкампфа в Восточной Пруссии.
Как видим, ранее свой «вклад» он внёс и в подготовку русской армии к войне с Японией.
Вместо наказания или хоть какого-то спроса с него за эту преступную «недоверчивость», Николай увешал этого генерала десятком орденов и назначил на ключевую должность перед Первой мировой войной.
Каких полководческих «подвигов» ждал царь от этого Жилинского – загадка...
Вернёмся к проблемам нашей армии в годы русско-японской войны.
Ввиду отсутствия воспоминаний рядовых участников войны, посмотрим, что вспоминал В.В. Вересаев, служивший обычным врачом в русском дивизионном госпитале.
Он написал очень интересную книгу «Записки врача. На японской войне», в которой содержится любопытный фактический материал.
Вот что он вспоминал о начале русско-японской войны:
«В витринах магазинов ярко пестрели лубочные картины. На одной огромный казак со свирепо ухмыляющеюся рожею сек нагайкою маленького, испуганно вопящего японца; на другой картинке живописалось, «как русский матрос разбил японцу нос», — по плачущему лицу японца текла кровь, зубы дождем сыпались в синие волны. Маленькие «макаки» извивались под сапожищами лохматого чудовища с кровожадною рожею, и это чудовище олицетворяло Россию...
Оказывалось, на нас шли не смешные толпы презренных «макаков», — на нас наступали стройные ряды грозных воинов, безумно храбрых, охваченных великим душевным подъемом. Их выдержка и организованность внушали изумление. В промежутках между извещениями о крупных успехах японцев телеграммы сообщали о лихих разведках сотника X. или поручика У., молодецки переколовших японскую заставу в десять человек.
В конце апреля по нашей губернии была объявлена мобилизация...
По всему городу стояли плач и стоны. Здесь и там вспыхивали короткие, быстрые драмы. У одного призванного заводского рабочего была жена с пороком сердца и пятеро ребят; когда пришла повестка о призыве, с женою от волнения и горя сделался паралич сердца, и она тут же умерла; муж поглядел на труп, на ребят, пошел в сарай и повесился. Другой призванный, вдовец с тремя детьми, плакал и кричал в присутствии:
— А с ребятами что мне делать? Научите, покажите!.. Ведь они тут без меня с голоду передохнут!
Он был как сумасшедший, вопил и тряс в воздухе кулаком. Потом вдруг замолк, ушел домой, зарубил топором своих детей и воротился.
— Ну, теперь берите! Свои дела я справил.
Его арестовали...
Газеты писали, что победы японцев на море неудивительны, — японцы природные моряки; но теперь, когда война перешла на сушу, дело пойдет совсем иначе. Сообщалось, что у японцев нет больше ни денег, ни людей, что под ружье призваны шестнадцатилетние мальчики и старики. Куропаткин спокойно и грозно заявил, что мир будет заключен только в Токио».
Эх, «не хвались, едучи на рать!», учили нас пращуры.
Да видимо это пустое хвастовство свойственно всем поколениям наших руководителей...
«В мирное время нашего корпуса не существовало. При мобилизации он был развернут из одной бригады и почти целиком состоял из запасных. Солдаты были отвыкшие от дисциплины, удрученные думами о своих семьях, многие даже не знали обращения с винтовками нового образца.
Они шли на войну, а в России оставались войска молодые, свежие, состоявшие из кадровых солдат. Рассказывали, что военный министр Сахаров сильно враждует с Куропаткиным и нарочно, чтобы вредить ему, посылает на Дальний Восток самые плохие войска. Слухи были очень настойчивы, и Сахарову в беседах с корреспондентами приходилось усиленно оправдываться в своем непонятном образе действий».
Винтовки «нового образца», с которыми не умели управляться русские запасные, это были трехлинейки Мосина, заменившие однозарядные ружья Бердана (т.н. «берданки»). Главным достоинством 5-ти зарядной винтовки Мосина были неприхотливость и удивительная простора в уходе и обращении с ней.
Но, видимо, подготовка наших ратников была такова, что даже эти простые и надёжные винтовки казались им «чудом техники».
И уж совсем плохо было с дисциплиной и готовностью воевать у этих русских частей:
«Город все время жил в страхе и трепете. Буйные толпы призванных солдат шатались по городу, грабили прохожих и разносили казенные винные лавки. Они говорили: «Пускай под суд отдают, — все равно помирать!» Вечером за лагерями солдаты напали на пятьдесят возвращавшихся с кирпичного завода баб и изнасиловали их.
С востока приходили все новые известия о крупных успехах японцев и о лихих разведках русских сотников и поручиков. Газеты писали, что победы японцев в горах неудивительны, — они природные горные жители; но война переходит на равнину, мы можем развернуть нашу кавалерию, и дело теперь пойдет совсем иначе. Сообщалось, что у японцев совсем уже нет ни денег, ни людей, что убыль в солдатах пополняется четырнадцатилетними мальчиками и дряхлыми стариками...
Наши офицеры смотрели на будущее радостно. Они говорили, что в войне наступает перелом, победа русских несомненна, и нашему корпусу навряд ли даже придется быть в деле: мы там нужны только, как сорок тысяч лишних штыков при заключении мира».
Вот ТАК проходила мобилизация в царской армии 1904 года. Буйство запасных, увидевших и почувствовавших свою силу и безнаказанность, начались ещё ДО всяких боёв и потерь.
Многие «господа офицеры» же продолжали «витать в облаках», надеясь на лёгкую победу над «макаками»...
То, что мобилизация была проведена на редкость бестолково и неорганизованно, признавал и А.Н. Куропаткин:
«Порядок частных мобилизаций, примененный в Русско-японскую войну, оказался неудовлетворительным.
...после осмотра первых прибывших подкреплений я возбудил ходатайство, чтобы в армию не присылались призывные старших возрастных сроков и многосемейные.
Уже при второй частной мобилизации (54-я, 61-я и 71-я пехотные дивизии) сделана попытка, но слабая, освободить многосемейных, и только при 5-й и 6-й частных мобилизациях, ввиду указаний государя императора, запасные старших сроков и многосемейные не были взяты на службу.
Ни население, ни сами запасные не могут понять, почему в одном уезде или даже волости берут запасных старших сроков и многосемейных, а в соседнем уезде и даже волости остаются дома холостые запасные, только что возвратившиеся со службы....
Посылая в армию старшие возрасты запасных, мы допустили увольнение в запас во время войны обычным порядком нижних чинов, даже не выслуживших установленного для них пятилетнего обязательного срока службы».
К сожалению традиционный, для России произвол, помноженный на безответственность и бездарность, принёс свои плоды:
«Располагая огромным числом запасных, мы мобилизировали подкрепления, посланные на Дальний Восток, не младшими призывными возрастами запасных, а взяли в некоторых уездах различных губерний запасных всех возрастных сроков, а в соседних уездах тех же губерний не брали даже самых младших возрастов. Тотчас же по прибытии на театр военных действий подкреплений было обнаружено, что старшие возрастные сроки запасных в возрасте 39—43 лет и по физическим, и по духовным качествам были наименее надежными и, по отзыву начальствующих лиц, не усиливали, а ослабляли боевую стойкость частей.(!!!!)
Наши отборные войска — гвардия и гренадеры — участия в войне не принимали, а японская гвардейская дивизия первая атаковала наши войска под Тюренченом. Таким образом, посылая резервные войска и корпуса слабого, мирного состава, мы, имея миллионную армию в мирное время, возлагали надежды в войне с японцами не на этот миллион постоянной армии, а на людей из запаса».
На фото: г.г. офицеры музицируют на отдыхе.
(Адрес фото: http://fotki.yandex.ru/users/viktor3951/album/100286/ - там размещено множество редких военных фотографий. Рекомендую любителям истории)
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/03/12/446