Ольга Игоревна наконец присела за стол. Было уже поздно - дело шло к полуночи.. Заботы, дневные дела, наконец, закончились и осталось совсем немного времени побыть наедине самой с собой.
Ольга Игоревна поставила зеркало, достала баночку с кремом, и приготовившись привычно смыть дневную косметику -вдруг, внимательно посмотрела на себя в зеркало.
- Оленька, Оленька, - тихо прошептала она. - Какая же ты была красивая и счастливая+
В Ольге Игоревне и сейчас, в неполные сорок пять, чувствовалась былая красота и шарм, но они были где-то далеко в прошлом. Только иногда, когда в чудных огромных зеленых глазах Ольги Игоревны загорались искорки озорства - тогда начинала светиться и ее утонченная красота, но случалось это все реже и реже...
Внезапно Ольга Игоревна отодвинула зеркало, баночку с кремом и, достав из косметички карандаш для подводки глаз, внезапно, на обложке старой книги начала писать стихи.. Они рождались сами, как-будто не ей придуманные, а продиктованные кем-то, кто знал ее лучше, чем она себя сама..
" Я хотела тебя забыть-
Двадцать лет повторяла это.
Говорила себе - держись,
Потерпи до утра, до рассвета.
А осенью листья кленов
Танцуют то вальс, то рок.
И я понимаю, что все же
Приходит всему свой срок.
Но фея-любовь постучится
Ладонью листа в окно.
И кажется рядом, и кажется близко,
А было давным-давно+"
Не было прожитого. Не было маленькой кухни, выросших детей, не было старой собаки, гадкой сплетницы соседки.
Она снова стояла весенним солнечным утром на остановке, и, подняв глаза, увидела мальчишку, вышедшего на балкон напротив стоящего дома. Рядом отец о чем-то разговаривал со своим знакомым. И он, кивнув мальчишке на балконе, сказал, улыбаясь отцу: "А вот это как раз и есть мой сын+"
-Вовка!- крикнул он.- Спускайся!"
Именно в тот миг мир онемел и замер, потому что существовало только одно имя и один человек на земле, и его, оказывается, звали Володей. Им мир начинался и им заканчивался.
Она встречались почти три года. Ходили вместе в кино, на танцульки, в лес, на вечеринки к друзьям. У Ольги Игоревны до сих пор в старой записной книжке хранятся несколько уже выцветших засушенных подснежников, подаренных ей Володей. Друзья подшучивали над ними и уже стали спрашивать - когда же их позовут на свадьбу, и только Оленька знала, что никакой свадьбы не будет. Он не любил ее.
И однажды, в разгар вечеринки, она собрав все-все свои силы, спокойно ему смогла сказать : Это наш с тобой последний танец.." А потом повернуться и уйти. Володя так привык к ее любви, что просто не понял, как это серьезно. А она, собрав все деньги дома, пришла на вокзал и купила билет, на сколько хватило денег, в одну сторону+
"Мне немало отщелкала жизнь-
Как бухгалтер на древних счетах.
Говорила себе я : "Держись!",
Вспоминая о темных окнах.
А ночью весенней, пьянящей
Защелкает вдруг соловей.
Эх, горе не горе -беда не беда
Бокалом вина запей!
А фея-любовь одуванчиком желтым
Заглянет в глаза.
И кажется близко, и кажется рядом -
А тронуть - нельзя+"
Он женился через полгода на ее подруге-однокласснице. Потом - через полгода- развелся. Уехал работать за границу. Через несколько лет вернулся, и снова работа журналиста погнала его через всю, тогда огромную страну, далеко на восток, потом на север+ Они уже жили в разных странах. Он колесил по белу свету, а она - примерная жена, мать двоих детей - по крохам узнавала что-то о нем. Жив, известен, талантлив!
И только раз в пять лет Ольга Игоревна в его день рождения звонила и, услышав голос, клала трубку, так и не сумев выговорить ни слова.
Единственный раз - на его сорокалетие - она смогла сказать несколько слов поздравления, почти банальных. Ее поразило наступившее молчание в трубке, и внезапно осипший голос ее спросил: "Оленька?"
Она уже было сильная, она уже была мудрая+ И потому смогла спокойно сказать еще несколько фраз. Это потом ее бил озноб, но заплакать Оленька так и не смогла+ Она положила телефонную трубку и, отвечая самой себе - тихо добавила: "Иногда нужно умирать вовремя. И уходить вовремя, чтобы тебя запомнили на всю жизнь."
"В суматохе прожитых лет
Ничего, ничего не забыла.
В день рождения твое всегда
Я спасибо судьбе говорила.
А зимняя вьюга поет
И баюкает под Рождество.
Вот в чудо поверю!
Нет, нет - не бывает, все это не то..
А фея-любовь вдруг снежинкою
Нежною ляжет в ладонь
И я загадаю- что вот не растает,
Что встречусь с тобой+"
Ольга Игоревна смотрела на себя в зеркало. Полночь. В доме напротив вовсю отмечали Рождество. Дети уехали с друзьями. Сестра не смогла приехать в гости.
"Есть во встрече Рождества в одиночестве что-то противоестественное .-подумала Ольга Игоревна. Ну, да как у кого складывается жизнь+"
Она посмотрела на изуродованный карандаш, измазанную книгу, спящую собаку, часы.. И ей, впервые в жизни, захотелось по-бабьи, в голос, с причитаниями заплакать, заголосить..
Резкий звонок в полной тишине был раздражающе неприличен, вульгарен. "Опять пьяный сосед, - с мукой в голосе произнесла Ольга Игоревна. Иду уже, иду+".
Она, не глядя в глазок, отворила дверь и там большой темный человек замялся, зачем-то полез за пазуху, напугав Ольгу Игоревну не на шутку, и сделав полшага к свету, он протянул ей невесть откуда взявшиеся подснежники.
Ольга Игоревна всматривалась в лицо незнакомца, и словно проявляясь, медленно, узнавая по крохе, родинкам, горбинке носа, шраму на виске - в незнакомом проявилось такое любимое и родное лицо.
"Прости, родная, что я так долго к тебе ехал..."