Если плотник Ромыч уходил в маленький и компактный запой, то на пароходе говорили – Ромыч завел себе собаку…
Ромыч – это производная от Романович, а имени и фамилии история не припоминает…
Ромыч не алкоголик был, и даже не сильно пьющим… иначе во флоте долго не продержался… а так, выпивающим в меру и иногда… А запой компактный не означал питье несколько дней подряд, а просто длительное застолье, дольше обычного, со своим друганом боцманом, продолжавшееся как правило далеко за полночь…
После очередного «засиживания» за бутылочкой-другой (надо признать, «полярка» продолжалась уже пятый месяц и организм требовал иногда расслабления), Ромыч закрывался у себя в каюте проспаться…
Ну, закрываются все и всегда… Не обязательно по буху… Однако закрытая каюта Ромыча рождала некоторые проблемы…
Ромыч помимо плотницких обязанностей совмещал еще обязанности артельного. Это значит, что за прием, хранение и отпуск продуктов на судне отвечал Ромыч лично, потому и ключи от провизионок хранил у себя. Из этого следует, что еще до шести часов утра повариха Люська шла к Ромычу в каюту, и потом вместе с ним спускались в провизионные кладовые, где Люська получала продукты на завтрак экипажа… Ну, иногда они не сразу спускались, допустим… Но история не о том…
Все просто и понятно. Люська продукты получает, Ромыч продукты отпускает, о чем в соответствующем документе делается соответствующая запись и ставится личная подпись. Иными, словами, удостоверяется факт того, что Ромыч продукты не пришхерил, а пустил на благо экипажа.
Значит, Люська стучит где-то в районе половины шестого Ромынычу в каюту… Романыч не отвечает, потому как спит беспробудным сном… Брифинг с боцманом закончен был всего три часа назад, выпито много, хоть и втихоря… Романыч естественно, не может проснуться, потому как пьян в жвак…
Обычно в таких случаях Ромыч просыпался к рабочему дню, т.е. к восьми часам, а ситуация требовала просыпаться раньше, причем значительно раньше… Еще часика три, пожалуй, и он будет в норме… однако, ситуация, требует немедленного решения проблемы.
Но как?!
Ромыныч в каюте, Люська под дверью. Ключей нет. Последствия предсказуемы – экипаж останется без завтрака. Все. Альтернатив нет.
Кто виноват?
Во-первых, Люська – она не приготовила завтрак.
Во-вторых, - опять Люська, потому, что не получила продукты.
В третьих… Люська могла бы свалить всю вину на Ромыча, что в общем и соответствовало действительности. Но у Ромыча могли возникнуть проблемы, его могли списать за… употребление, это каралось, причем строго. А еще его «брифинги» с боцманом имели вид тайных и заговорщицких сходок – как от начальства, так и от всего экипажа в целом (пить в узком кругу западло, а не позвать друзей – вдвойне западло). Поэтому перед Люськой всегда стоял мучительный выбор – сдать Ромыча или… пусть все будет шито-крыто. Как правило перевешивало второе, тем более, Люська была не равнодушна к Ромычу…
Поэтому у Люськи был отработанный на сей случай маневр, проверенный и надежный – она становилась своей необъятной кормой (действительно необъятной, потому как Ромычу ни разу не удавалось сомкнуть руки в этой части тела Люськи) к двери, сгибала ногу в колени и пяткой била в филенку. Иногда получалось с первого раза, иногда со второго, но никогда до третьей попытки дело не доходило – филенка вываливалась внутрь каюты…
Затем Люська становилась на четвереньки и начинала вхождение в каюту Ромыча посредством пути, предназначенного для наоборот, экстренного ее покидания. Как подробно это происходило – наверное очень смешно, однако Люська ни разу не была застукана за этим занятием… свидетелей не было… шум слышали, а вот видеть – не видели. Поэтому версия про четвереньки остается версией, но иначе-то никак!... Хочу заметить, что на «Бэе» [«Bay» - название судна] филенки были весьма просторные… практически половина двери…
В каюте Люська бесцеремонно обыскивала Ромыча, переворачивая мычащий организм с боку на бок, извлекала из карманов брюк ключи и покидала каюту… Следует заметить, тем же маневром – четвереньки, филенка, коридор… У Люськи или не хватало ума выйти через дверь как положено – открой изнутри и выйди, или все –таки где – то на уровне подсознания жила назойливая мысль – как зашел, так и выходи…
Ну вот, в общем и все… Однако, при чем тут собака?
Собака ни при чем. Собаки вообще на судне не было… и кота – тоже. Просто экипаж с утра, увидев выбитую филенку и слыша храпящего Ромыча внутри, отмечал каждый про себя: «Ромыч завел себе собаку вчера»… Это многое означало… Но самое главное - что завтрак будет вовремя…