На заснеженной лавке сидела пожилая черная собака породы Водолаз.
Состарившаяся зима сегодня одаривала город снегом, наверное, напоследок. Он, словно потроха разодранной перины, бесформенными и свалявшимися комками замакияживал двор, прикрывая его наскучившую заурядность. Декоративная голубая ель опустила изящные руки, насобирав в них недолговечный дар, не оговоренный в прогнозе гидрометцентра. И теперь это хвойная фотомодель очаровывала не своей «барбеподобной», почти пластмассовой красотой заносчивой фифочки, а естественностью. Конечно же, сквозь белое одеяние угадывались очертания безупречной фигуры, от чего красавица становилась этакой барышней-крестьянкой. А макушка, и без снега с трудом удерживавшая тяжелое колье из шишек, галантно склонилась, словно голова королевы бала, приглашенной на последний танец его устроителем - месье Февралем.
Фонарь возле подъезда, как глуховатый и близорукий ботаник, обиженно и непонимающе пялился в пространство. Снег залепил ему толстые линзы очков, чтобы он не подсматривал и потом не умничал.
Собака была занята созерцательным процессом и изредка, отвлекая внимание от благородной ели, мохнатой пастью ловила падающий снег, издавая забавный цокающий звук. Казалось, что она игнорировала пожилую хозяйку и дворничиху, а их разговор был ей совершено не интересен.
- Так что Петровна, значит весной в Америку на ПМЖ собралась к дочери, покорять, так сказать, новый мир?
- Да какое там, покорять, - ответила хозяйка собаки, вздохнув. - Отпокорялась... Откатала я свое под бубенцаааааа…ми. – Ми, она хотела пропеть, но поперхнулась снегом.
- Да брось ты, - дворничиха при этом хлопнула собеседницу по левому плечу, от чего снег, облепивший рукав шубы, обвалился. – Ты у нас дама видная, породистая, вот как та елка. Только не сутулься. – Дворничиха хлопнула Петровну по спине. - Найдешь себе там бой фрэнда или грей фрукта, или негра двухметрового… Найдется бык, была б корова ...
- Вот тебе лишь бы позубоскалить, - огрызнулась хозяйка собаки и отряхнула от снега правый рукав. – А у меня голова от забот раскалывается,- при этом она хлопнула по шапке из соболятины, отчего та обрела свой первозданный антрацитовый цвет. - Дачу продала хорошо... Нормально продала. За квартиру предоплату получила. Зубы в порядок привела: там у них это дорого. Могилу своего настоящего полковника еще осенью плитами закрыла и договор с кладбищенскими властями по уходу подписала. Обещали фотографировать, и раз в месяц по интернету фотографии присылать.
- Так что же тебя заботит? Вроде и близких у тебя не осталось тут. А там дочь, зять, внуки, ухоженная и не одинокая старость.
- Да хватает забот, - ответила пожилая хозяйка пожилой собаки, разводя руки. – Вот, к примеру, не знаю куда книги пристроить. Жалко... Всю жизнь с полковником собирали. По ночам за подписками стояли, выискивали, выменивали… А теперь это никому не нужно.
- Отдай в библиотеку, например, школьную, - буркнула дворничиха. – Тоже мне, проблему выдумала.
- Ага, чтобы скауты из них страницы драли, если в читальном зале нужда припрет. Да и не читает теперь мОлодежь.
- Ну может по объявлению кто-нибудь возьмет. Напиши, что отдашь в хорошие руки.
- Возьмут, камины растапливать Львом Николаевичем. А антикварными - дачный кабинет украсят. Вот пойми... Ведь хочется - в хорошие руки.
Дворничиха сняла варежки, размяла окоченевшие пальцы, извлекла зубами сигарету из помятой пачки, прикурила, с кайфом затянулась и ... закашлялась.
- Альбомчики с картинками я с удовольствием заберу... В хорошие руки, - отреагировала дворничиха, выдавливая из себя улыбку и сдерживая накативший кашель.
- Ну, альбомы по живописи я намереваюсь переслать туда. Дочь просила. Вроде багаж морем доступно стоит. Так уж извини, подруга. А вот...
- А вот классических зануд, - перебила дворничиха, - зануд мне не надо. Я их начиталась за двадцать лет, пока библиотекарем работала в окружной гостинице... И зачем вы дядя Ваня водку пьете? - очень театрально спросила дворничиха у собаки. - Вот и давеча с доктором напились... Ему то что? Он поедет лечить своих холериков, сифилитиков... А у вас опять все сызнова... Будете бродить по дому и вопрошать у самого себя: - "Зачем живу?... Для чего живу?..."
Собака посмотрела на дворничиху восхищенным взглядом ни то зрителя, ни то растерявшегося партнера по сцене. Воцарилась МХАТовская пауза.
- А детективчиков у тебя вроде и нет?
- Да есть кое что, ну несовременное. Вайнеры, Семенов, а еще «Ошибки резидентов» и прочее. Забирай, если хочешь. Еще пластинки виниловые. Я тебе и стерео систему отдам. Будешь Пьехе подпевать «Надежда... мой компас земной...»
- Мне ближе «Удача - награда за смелость».
- Приходи утром, - оживилась хозяйка собаки,- будет тебе награда. Книжки посмотришь, пластинки покрутим. И еще тряпье поможешь пересортировать: что на выброс, что может кому и пригодится. Там много не ношенного. Покупали в свое время, словно к войне готовились. Да и пряжи у меня с отрезами целая антресоль.
- Приду, - отозвалась дворничиха без энтузиазма и с некоторым смущением в голосе, затаптывая сигарету в снег, добавила,- только не утром. Утром мне в поликлинику. Давай после обеда, если можно...
- Давай, - охотно согласилась хозяйка собаки. – Хочешь я плов приготовлю?
- Ой Петровна, - дворничиха ехидно склонила голову, - на настойку мою напрашиваешься?
- А собственно почему бы и нет?
- Ааа..., легко... Приду, - дворничиха потрепала собаку за ухо, - чего нам сукам старым?
- Да и вот еще забота, - Петровна принялась сгребать снег с мохнатой башки равнодушной собаки. - Никому не нужны старые суки, тем более больные. Раньше бывало, только поводок в руки возьмешь, она к дверям галопом несется. А последние полгода соображает по несколько минут, переваливается на своей лежанке перед тем как задницу оторвать. Вышла во двор и сразу на лавку забралась.
- Ну да, - согласилась дворничиха. – Старые суки никому не нужны, особенно больные.
- А у невестки, к тому же, еще и аллергия на собачью шерсть...
Помолчали каждая о своем.
- Ну, что Дайна, пойдем домой. Надышались и хватит.
Собака выдержав паузу посмотрела на хозяйку, потом снова на ель, потом задрала голову и заглотила клок небесной ваты. Напоследок.
- Петровна, вот давно тебя хотела спросить, что ты свою псину именем таким неправославным окрестила?
- А, так это ведь она сама себя.
Откуда-то из загустевших глубин памяти Петровны, медленно, словно пузыри в киселе, начали всплывать воспоминания. Казалось, что перед ее глазами вырисовывалась картина прошлого, которая не перемешивалась со светом насущного и имела лишь косвенное отношение к хозяйке собаки: так давно все это было.
- Мой полковник всегда хотел собаку, и непременно вот такую, большую. – Петровна говорила медленно, почти без интонации, словно читала без очков старое письмо, случайно обнаруженное в страницах запылившейся книги. - Ну пока по гарнизонам мотались, в академиях учились и жили где попало – понятное дело, не до собаки было. А вот потом, когда он на пенсию вышел, и мы тут обосновались, решила я, что мечты полковника, пусть даже к старости - должны сбыться. Дала объявление в газету... Так мол и так, куплю собаку большой породы, желательно черную.
- Угу, - усмехнулась дворничиха, - черные собаки не могут быть грязными, потому, что они черные. Верно, Дайна?
- И через несколько дней позвонили, - продолжила хозяйка собаки. – Слушай, подруга, дай закурить.
- А давно это было? – поинтересовалась дворничиха, протягивая пачку. – Только я и минздрав тебя предупредили.
- Ой, давно... - Петровна взяла сигарету, прикурила, и не затягиваясь выплюнула дым. - Так давно, что и не верится, что было. Уже одиннадцать лет в этом году стукнуло. Я ведь ему этот мягкий подарок на Новый год подарила...
- И под елку посадила? – улыбаясь спросила дворничиха.
- Точно, под елку … А ты откуда знаешь? Она еще лужу сразу надула.
Собака при этом подняла на хозяйку глаза-блюдечки, словно хотела ее упрекнуть в разглашении семейных тайн достаточно интимного содержания.
- Я полковнику ничего не говорила. Поехала одна щенка выбирать. Ну пока я рассматривала и выбирала, мне кобелька хотелось, эта хитрая сучка забралась в мою сумку, сумку я в коридоре оставила, вытащила оттуда кошелек и приперла к моим ногам. И так невнятно, не как все собаки - «Гав», а хрипло, с протяжным подвыванием – «Дайй».
Дворничиха хихикнула, и присев, начала гладить собаку.
- Ну сунула я ей в беззубую пасть пол сотни и сказала «на», – продолжила Петровна. – Вот так и получилось само собой – Дай-На.
- Очень даже ментальное имя, - заметила дворничиха. – Дайна, дай лапу... Ну, дай...
Собака не сразу, но положила лапу на протянутую ладонь в варежке.
- Умница, Дайна, умница... – Дворничиха потрепала псину за шкварник и выпрямилась.
- Петровна, а щенки у нее когда-нибудь были?
- Нет. Все откладывали, откладывали, а потом и старость наступила незаметно. Собачья.
- Значит мы с тобой в этом похожи, - дворничиха хотела улыбнуться собаке, но наткнулась на ее печальный взгляд.
- А ты говоришь, проблем нет. Вот что прикажешь с ней делать. Она до второго этажа будет пять минут подниматься. Не в инвалидной же коляске мне ее за океан везти.
Собака снова уставилась на елку.
- Да, - согласилась дворничиха, - это проблема. – Слушай, Петровна, - умелым движением шулера слезливая тема разговора была передернута. – А с мебелью, что ты будешь делать?
- А я ее с квартирой оставляю. Там молодая семья после меня поселится, пусть им будет. Ну кое-что из посуды я заберу, а ты, после отвальной, можешь утварь кухонную... Кастрюльки там, сковородки...
- Да я не про то... Я, - дворничиха смутилось, – я про пианино хотела спросить, для племянницы.
- Конечно! Пианино классное, немецкое. Вот еще одна забота. Этим молодоженам оно не нужно, но вот тоже хотела - в хорошие руки. Что же ты раньше молчала?
- Петровна. Я знаю сколько это стоит, просто...
- Просто... Дура ты, подруга, - Петровна обняла дворничиху и они вначале тихо, а потом уже навзрыд заголосили.
Собака отвернула морду, спрыгнула с лавки и самостоятельно побрела к подъезду.
- Петровна, а я буду по тебе скучать, - взяв варежкой снег с лавки, дворничиха отерла им лицо. – Иди Петровна, вон Дайна уже в тепло хочет, а мне работать нужно, пока не примяли. А то завтра скользко будет. Сама ведь первая на меня бочку погонишь...
- Только пианино нужно будет настроить. Но это потом, когда перевезут.
Петровна резко развернулась и направилась в двери подъезда.
- А вот, что с ней делать, ума не приложу.
В этот момент с кудряшек ели слетела подтаявшая снежная фата и упала на крышу машины. Та завизжала сигнализацией, но через несколько секунд заткнулась, хрюкнув напоследок. Собака оглянулась на звуки. В свете фонаря было видно, что на ее ресницах не то тает снег, не то...
Металлическая дверь подъезда хлопнула, поглотив пожилую собаку и ее хозяйку.
Дворничиха еще постояла некоторое время в грустном раздумье, а потом с остервенением, словно в ней заработал какой-то механизм, начала скрести снег, бормоча себе под нос:
- Что делать, что делать? – И сама себе отвечала, - известно что...
Прошло минут десять, и со второго этажа донеслась незатейливая мелодия «Собачьего вальса». Дворничиха прекратила шкрябать и прислушалась, уложив голову на древко лопаты. Мелодия затихла. В раскрытой балконной двери появилась Петровна.
- Да, настраивать нужно, - буркнула она, - слышишь, Ля фальшивит.
- Фальшивит, - согласилась дворничиха и снова бешено замахала лопатой. – И не только Ля... Се Ля ви...