Утро. Солнце ярко светит в окно палаты местной психиатрической больницы, и снова вопли буйных личностей оборвали сон Бабаева Семена Петровича. Семен был довольно простым и тихим «обывателем» и особой буйностью не отличался. Да и нелепая история, собственно по которой он тут очутился, была вовсе не историей обычного пациента. Бывшая жена со своим хахалем-заикой, решили прибрать к рукам жилплощадь товарища Бабаева и сделали все, что бы сплавить его в психушку, дав на лапу главврачу что бы его ни в коем случае не выпускали и пичкали «правильным» лекарством. Кое-как сползая с кровати, злой Сеня в душе проклинал «Ленина» за его утренние «апрельские» тезисы, который горланил с самого раннего утра. Встав, он пошел к умывальнику, умыв свою грустную рожу, всмотрелся в нее и понял одно – нужно выбираться! Конечно, местная психушка №15 города N не была Алькатрасом и не охранялась как Форт Нокс, но покинуть эти стены было довольно проблематично. В палату вошел медбрат в белом халате с кипой таблеток в руке, с идиотской ухмылкой и дурацким голосом сказал, что пора принимать желтые и белые таблеточки. «Вот кто-кто, но он уж точно первый претендент на место сумасшедшего» – презрительно заметил про себя Семен. Эти процедуры выполнялись по три раза на дню. К счастью Семен не был лишен последней порции серой массы, в отличие от своих «соратников», и поэтому выплевывал все лекарства через решетку в окно, или отдавал соседу Потапову,который в свою очередь с выражением восторга и безумного счастья грыз с чавканьем эти таблетки. Время шло, и чем больше, тем яснее виделась картина того, что нужно делать ноги, пока не спятил сам. Ситуация была усугублена тем,что напарника и верного товарища «по разуму» в больнице не было, и не с кем было даже поговорить, нужно было действовать хитро, не вызывать подозрений и главное не сойти с ума в этом бедламе. Семен подошел к окну, оглядевшись, он обратил внимание на Потапова, который «доедал» таблеточный завтрак, и принялся осматривать решетку. «Прочная, из сваренной арматуры решетка не поддавалась на физическое воздействие» В раздумьях подошел к кровати и сел. «Если существует какой-нибудь путь выбраться отсюда, я его точно найду!». Два раза в день – в обед и вечером, особо тихих и спокойных пациентов отводили в общую комнату для высокоинтеллектуальной и творческой работы по собиранию кубиков и рисованию кружочков, врачи для прикола даже турниры устраивали. Именно в этот промежуток времени у Бабаева могли возникнуть мысли по поводу побега. За творчеством «Наполеонов» и «Кутузовых» следили два неприметных санитара в углу, но в любой момент готовые надавать по ребрам «бунтарю». И вот пришел обеденный час и Семен вместе с довольным Потаповым, в сопровождении медбрата Птичкина, пошли на «Всебольничный съезд палат». В довольно просторной комнате было около пятнадцати пациентов,которые уже были увлечены самыми разнообразными занятием, от творческих пластилиновых работ до архитектурных сооружений из пластиковых кубиков. Усевшись вместе с соседом по палате, за небольшой столик, он начал с задумчивым видом рассматривать картинки животных на листочках бумаги, они были уродливы и едва узнаваемы, художник явно нестремился к реалистичности. «Как раз для психушки» – подытожил Семен. Разгребая листы, он высматривал каждую мелочь комнаты – все, что ему могло показаться полезным. Санитары внимательно следили за участниками «съезда», словно работники НКВД за иностранным контингентом. Словом, все было под тотальным контролем. Такие же решетки на окнах, а двери в коридор санитары запирали на свой собственный ключ. Некоторую идею могла подкинуть дверь, за которой был туалет.Как только Семен хотел встать из-за стола и направиться в сторону туалета под вполне понятным предлогом, его остановила «заботливая» рука Птичкина. – Вы это куда, голубчик? В туалет? Так я вас провожу! – с фальшивой улыбкой произнес медбрат. Оказавшись один в туалете, Семен лихорадочно начал искать глазами то,что могло представиться полезным для побега. Окна, все как одно были за прочной решеткой. Еще раз, убедившись в этом, он подергал ее и отступил. Единственное что было – унитаз, умывальник, окно, туалетная бумага и мыло. Унитаз и умывальник его сейчас не беспокоили, окно было за решеткой, туалетная бумага была в общем то и не к чему, разве что бросить ее в санитаров, хотя был велик шанс отхватить по ребрам. Мыло…в действительности оно было тоже не особо полезным, но это лучше чем туалетная бумага. Положив его в карман, и смыв воду для правдоподобности он покинул это помещение. Оказавшись вновь среди местной интеллигенции, он сел за стол и начал думать, зачем ему могло бы пригодиться мыло в побеге, но потом пришел к выводу, что время покажет. После коллективных трудовых занятий все разошлись по палатам. Врачи решили, что сытое брюхо глухо к научной и творческой работе, и стали кормить пациентов после этих самых работ. Птичкин прикатил каталку с двумя металлическими подносами, на которой был гороховый суп, каша и компот, а также желто-белое лакомство для соседа Потапова, который успел положить глаз и на Семена порцию. После того как медбрат удалился, он одобрительно кивнул Потапову и тот с чувством неподдельного восторга заграбастал оба пузырька с таблетками. После сытного обеда, когда Потапов принялся за «десерт» и грыз таблетки, Семен достал мыло из кармана и начал его пристально изучать. «Наше советское мыло, новое, всего пару раз использовали, на мыле виднелась красноречивая надпись «Дура», вобщем, обычное пролетарское мыло» – констатировал Бабаев. Но в нем было то, что поможет в его нелегком деле, Семен чувствовал это всем нутром. Надо лечь поспать, может идеи придут во сне или хотя бы полезные мысли, в любом случае после обеда его тянуло на сон.
Проснувшись на этот раз от крика Васечкина, которого вот третью неделю каждый вечер после семи, словно по расписанию забирают инопланетяне, Семен в тихой злобе и ярости послал в далекую галактику Васечкина вместе с его пунктуальными инопланетянами и сел на кровать. «Опять не дают поспать, что б их!». В комнату вошел все тот же ухмыляющийся и придурковатый Птичкин и сообщил нам пренеприятнейшую новость – что бы мы все выметались и шли на вечернее приятное времяпровождение в компании замечательных «коллег». Войдя в знакомое помещение с пациентами и их предметами коллективной деятельности, нас усадили на столы. Медбрат Птичкин закрыл на ключ двери и повесил связку на пояс. Семен тупо уткнулся в знакомые до боли в печенках картинки и размышлял, какие у него есть варианты, мысль, которая варилась в его котелке, была прервана удивительным по своей манере действием.Проходя мимо нашего столика и осматривая пациентов Птичкин и не заметил, как ловким движением руки Потапов беззвучно и быстро снял с пояса медбрата связку ключей. Ровно, как и два санитара не уловили грандиозный момент, когда Потапов спрятал связку под стол и начал непристойно хихикать. Под общее непонимающее негодование взволнованных братьев, один из ничего неподозревающих санитаров отвел Потапова в свою палату, открыв дверь своим ключом. После инцидента, спустя некоторое время, пациенты ворчливо продолжали свой обычный ход действий, словно и забыв о произошедшем событии. Только Бабаева, терзали безумные мысли… «Как так? Как это произошло?! Надо срочно попасть в палату и присвоить ключ, пока Потапов их не сожрал, или в окно не выкинул!». Оставшиеся 15 минут, казались для Семена вечностью. Так как санитар был ближе к двери, он открыл ее и выпустил в коридор местных интеллигентов, что бы медперсонал развел их по палатам, к счастью Птичкин оказался помимо идиота обычным невнимательным растяпой, он еще не заметил пропажу. Оказавшись в комнате, Семен сел на свою койку и начал пристально смотреть на Потапова, тот в свою очередь уставился на потолок и высунул язык,слегка придавив его зубами. «При нем ли связка? Вот главный вопрос». В комнату вошел Птичкин и принес нам еду. – Кушайте мои лапочки, не забудьте после обеда выпить таблеточки! – произнес совершенно неадекватно Птичкин, и удалился прочь.Словно по инерции Бабаев схватил пузырек с таблетками, и уставился на недоумевающее лицо Потапова. – Давай меняться я тебе таблетки, ты мне ключи – сдерживаясь, спокойным тоном произнес Бабаев. Потапов округлил глаза и оттопырил челюсть. Бабаев подошел к двери и начал шевелить пальцами в районе дверной скважины. – Понял, ключи! Дзинь, дзинь! – выдавил Семен, сдерживая себя что бы не накинуться на него и не отобрать ключи, закричит ведь. Потапов достал из-за пазухи связку и пихнул ее в рот, пытаясь грызть металлический ключ. – Так, так, смотри я тебе таблеточки, а ты мне дзинь-дзинь! Бабаев протянул ему таблетки, а сосед начал потихоньку, неуверенно протягивать связку.Моментально схватив ее, Семен вложил в эту же руку таблетки и сел на кровать.Потапов с радостью сожрал весь пузырек, даже не поев борща с макаронами.Спрятав ключи в тумбочке, по зову надоедливого медбрата все отправились на водные процедуры. Это были душевые кабинки, за которыми следили множество санитаров и помогали мыть тех, кто сам не справлялся. Раздевшись и войдя в кабинку, Семену на глаза тут же бросилась пластиковая коробка для мыла, в которой был маленький кусочек рыжего мыла. Опорожнив коробку, и набрав в нее воды, он понял, что это может пригодиться. Вот только как ее вынести? Пожалуй, это был довольно интересующий Семена вопрос. Он оставил коробку с водой в кабинке, зная, что ночью он обязан бежать. А вода ему должна помочь, опять нутро давало о себе знать. Ночью воду нельзя включать,услышат, поэтому надо припасти ее сейчас. Вытершись, они оделись и пошли по палатам сны смотреть. Только вот Бабаеву, было не до снов. Он думал, какие возможности открывает перед ним связка ключей, и как можно выбраться наружу.Ответ пришел на удивление быстро. Ему однажды, когда только сюда попал,посчастливилось случайно, в поисках туалета (за тихое поведение ему позволяли передвигаться по коридору), зайти в служебное помещение, где всякие бумаги и истории болезней хранились, там окно тоже было, тоже с решеткой, но только с горизонтальными арматурами, расстояние между которыми составляло сантиметров двадцать. Когда все крепко спали, в том числе и токсикоман Потапов. Бабаев взял из тумбочки связку ключей и положил в пустой карман (в другом кармане было мыло). Двери в палату обычно не закрывались, и в этот раз она оказалась открытой. Тихо выйдя в коридор, он прикрыл двери и на цыпочках пошел к дальнему концу коридора, где находилось помещение. Подойдя к окну, он открыл рукой через решетку окно, и порыв свежей свободы сразу наполнил его легкие, вот она – свобода! Пролезая сквозь решетку, он понял что поправился на казенных харчах и вернулся в исходное положение. Нутро его не подвело, ему нужно было незаметно пробраться в душевую и взять воду, мыло у него есть, и тогда намылив тело, он сможет пробраться на волю. Не тут то было…дверь начала потихоньку открываться,и в комнату вошли Птичкин и один из санитаров, он включил свет…Бабаев тихо сидел за стеллажами молясь, чтобы его не заметили. – Слушай, Серег может ты тут их оставил? – сказал санитар Птичкину. – Нет, ну я точно помню, что вешал их на пояс в общей комнате! Нет, тут их точно нет, идем искать там. Я не хочу, что бы мне завтра голову главврач за утерю ключей оторвал – возмутился Птичкин. Собравшись, они ушли, выключив свет. «Пронесло то как!» - подумал Семен. Подойдя к двери, он аккуратно посмотрел в скважину, никого. Он приоткрыл дверь и выбрался наружу, душевая находилась по правую сторону коридора, он двигался быстро стараясь покинуть это место как можно быстрее. Добравшись до душевой, в потемках нащупав дорогу, он нашел свою кабинку. Вода все еще была в коробке из-под мыла. Аккуратно, чтобы не пролить, он взял до краев наполненную коробочку и понес ее обратно. Кто-то идет, в потемках слышались чьи-то шаги. Он свернул впервую попавшуюся палату, незнакомый силуэт не спеша проходил мимо в подошел кдвери, за которой был Семен. Слыша открывающуюся дверь, он быстро спрятался за дверью, стараясь как меньше проливать воду. Субъект открыл дверь и посветил фонариком – все спали. После одобрительного бурчания он выключил фонарь и закрыл двери. Проверяет, гад! Нужно срочно добраться до окна! Выйдя обратно в коридор, он направился последнее помещение в его кошмарной сумасшедшей жизни в психушке. Он снял одежду и окунул мыло в коробочку с водой и обильно намылился,кое-как с трудом и нечеловеческими усилиями он протиснулся в решетку и спрыгнул с 1-го этажа. Ветер, ночь, небо усеянное звездами, свобода! Вдруг белое зарево осветило его глаза, закрыв собою очертания больницы во тьме, и в его глаза ударило солнце. Где-то за стеной читались баснословные «апрельские»тезисы, Потапов, мирно спавший на своей койке. Вся та же палата, все то же окно за решеткой. - Приснилась…свобода – выдавил Бабаев. Не нащупав в кармане ни мыла, ни связки ключей, тяжело упал на подушку и горько заплакал.