Интеллигент кислых щей

Я  не  верю  в  приметы,  а  зря. 
Сегодня,  когда  мне  дорогу  перед  рестораном  перебежала  чёрная  кошка,  я  просто  проигнорировала  этот  факт,  и  спокойно  вошла  в  здание. 
День  пошёл  своим  чередом,  и  я  уже  собиралась  ехать  в  издательство,  где  работаю  главным  редактором,  как  вдруг  в  приёмной  раздался  топот,  и  ко  мне  в  кабинет  ворвалась  женщина  необъятных  размеров. 
- Я  ей  говорила, - жалобно  проблеяла  секретарша,  а  дама  с  размаху  плюхнулась  в  крутящееся  кресло,  предназначенное  для  посетителей. 
- Вы  Эвива  Миленич? – прогудела  эта  особа. 
- Верно, - я  кивнула  секретарше,  и  она  покинула  нас, - с  кем  имею  честь  беседовать? 
- Вы  очень  красивы, - вынесла  вердикт  женщина,  чем  ввела  меня  в  ступор. 
Я  ошарашено  разглядывала  незваную  гостью,  и  уже  была  под  впечатлением  от  одного  только  её  внешнего  вида. 
Женщине  было  явно  под  пятьдесят,  но  старлетка  не  комплексовала  по  поводу  своей  внешности.  Она  без  зазрения  совести  надела  на  свою  слишком  тучную  фигуру  розовый,  брючный  костюм,  который  только  подчёркивал,  а  не  скрывал,  все  недостатки  её  фигуры.  В  ушах  у  неё  покачивались  ужасные  слоники  с  розовыми  бриллиантами,  а  в  руках  она  держала  сумочку,  на  которой  были  вышиты  мопсы. 
А  выбеленные  до  бела  волосы  стояли  дыбом.  Да,  такого  ужаса  я  ещё  не  имела  чести  лицезреть. 
Дама  явно  впала  в  детство,  об  этом  ярче  всех  говорит  её  сумочка.  Я  ничего  не  имею  против  мопсов,  это  милые  собачки,  но  на  сумке  этой  особы  они  выглядели  ужасно. 
А  что  самое  интересное,  сумка  эта  безумно  дорогая. 
Её  выпустила  одна  фирма,  и  в  ограниченном  количестве,  каюсь,  я  сама  купила  сумку  этой  фирмы,  но  я  её  отложила  для  курорта.  Не  пойду  же  я  на  переговоры  с  сумкой,  на  которой  изображены  котята? 
Для  каждой  вещи  есть  своё  время  и  место,  а  эта  дама  явно  на  это  наплевала. 
- И  вы  очень  эффектны,  только  излишне  худы, - неслась  эта  особа  дальше,  а  я  смотрела  на  неё  с  вытаращенными  глазами. 
Я  не  худая,  а  миниатюрная,  и  очень  изящная,  как  мои  знакомые  говорят.  А  вот  она  просто  туша.  Очень  мне  хотелось  сказать  ей  это  в  лицо,  но  я  сдержалась,  правда,  с  великим  трудом. 
- Я  глубочайше  извиняюсь... 
- Меня  зовут  Ангелика  Александровна, - перебила  меня  женщина, - я  мать  вашего  любимого.  А  теперь  встаньте! 
Я  искренне  сочувствую  людям,  у  которых  авторитарные  родители.  Воспитанная  властной  маменькой,  я  резко  реагирую  на  команды,  тут  же  вскакиваю,  словно  под  меня  кнопку  подложили. 
- Очень  ничего  типаж,  только  слишком  худая,  и  вкуса  никакого, - вынесла  вердикт  Ангелика  Александровна,  а  я  судорожно  соображала,  где  слышала  это  странное  сочетание  имени  и  отчества. 
И  ведь  слышала,  но  вот  где? 
Минуточку,  что  она  там  сказала?  Мать  моего  возлюбленного? 
В  моём  мозгу  щёлкнуло,  и  я  изумилась  до  крайности,  ведь  так  зовут  мать  одного  моего  знакомого.  Знакомый  этот  довольно  странный,  он  гениальный  математик,  но  внешне  настоящее  пугало.  Марат  мой  лучший  друг,  но  я  никогда  не  рассматривала  его  в  амурном  плане.  Надо  только  видеть  его,  рассеянного,  нескладного,  вечно  в  старых  костюмах,  ещё  прошлого  века,  наверное;  в  жутких  очках  в  пластиковой  оправе,  и  сразу  станет  понятно,  что  с  ним  вряд  ли  кто  будет  крутить  роман.  И  с  чего  она  взяла,  что  Марат  мой  возлюбленный? 
А  Ангелика  Александровна  продолжала  тараторить,  не  давая  мне  и  слова  вставить. 
- Но  я  тебя  откормлю, - осчастливила  меня  она, - и  вкус  привью,  тебе  очень  подойдёт  розовое. 
Я  от  злости  зубами  скрипнула,  опять  от  комментариев  воздержалась,  скорее  потому,  что  она  мне  слова  сказать  не  давала. 
- Марат  мне  не  говорил,  но  я  давно  заметила,  что  он  влюблён,  и  недавно  он  мне  признался,  и  рассказал  о  тебе.  Но  в  моего  мальчика  нельзя  не  влюбиться,  и  я  ему  велела  сделать  тебе  предложение.  Короче,  я  приму  тебя  в  свой  дом,  а  ты  родишь  моему  мальчику  пять  детей.  Договорились? 
Я  судорожно  сглотнула,  не  в  силах  вымолвить  хоть  слово,  и  она  приняла  это  на  свой  счёт.  Вернее,  поняла  по-своему. 
- Чудесно, - потёрла  она  руки, - ты  девушка  не  бедная,  и  явно  не  за  деньгами  моего  сыночка  охотишься,  ты  его  любишь.  Я  так  рада,  наконец-то  мой  сын  нашёл  достойную  его  девушку. 
У  меня  от  её  напора  не  было  ни  малейшей  возможности  возразить,  я  лишь  головой  кивала,  как  китайский  болванчик,  и,  когда  она  выкатилась,  у  меня  появилось  ощущение,  что  я  стала  актёром  театра  абсурда. 
Растерянно  посмотрела  на  льющий  за  окном  дождь,  и  решительно  встала  с  места,  дабы  выяснить  у  самого  Марата,  что  вообще  происходит. 
Ангелика  Александровна  меня  порядком  оглушила,  не  дав  мне  и  слова  сказать,  тараторила,  а  потом  убежала,  оставив  меня  в  полной  прострации. 
- Чертобесие! – сдавленно  выругалась  я,  схватила  свою  сумочку,  пальто,  и  бросилась  вон  из  здания. 
- Меня  сегодня  не  будет, - сказала  я  секретарше,  села  в  свой  джип,  и  поехала  в  институт  к  Марату,  желая  выяснить  у  него,  что  вообще  происходит,  и  почему  его  мать  заявилась  ко  мне  со  всякими  глупостями. 
Дождь  хлестал  по  стеклу,  и  пришлось  включить  дворники,  иначе  я  ничего  не  видела.  Доехала  до  института,  припарковала  машину  на  стоянке,  схватила  свой  любимый  зонт,  ослепительно  красного  цвета,  и  вбежала  в  учебное  заведение. 
У  Марата  в  этот  момент  была  лекция,  и  я  без  стука  вошла  в  аудиторию,  и  села  за  парту. 
Марат  при  виде  меня  заметно  стушевался,  протёр  свои  очки,  и  стал  дальше  рассказывать  студентам  основы  электродинамики,  или  как  там  это  называется.  Я  ничегошеньки  не  понимала,  у  меня  с  матешей  всегда  слабо  было,  а  с  электродинамикой  особенно.  Интересно,  как  бы  я  училась  в  « Бауманке »? 
Я  совершенно  не  понимаю  математику,  просто  тупею  от  неё,  а  в  шестнадцать  лет  я  собиралась  с  парнем,  в  которого  тогда  была  влюблена,  поступать  в  институт  имени  Баумана. 
Но  не  сложилось,  меня  выдали  замуж,  при  чём  буквально   силой  и  обманом.  У  меня  мать  гениальный  адвокат,  правда,  она  уже  несколько  лет  не  занимается  практикой,  и  первый  муж  был  адвокатом  когда-то. 
Воощем,  они  вдвоём  меня  добили,  а  Дима  обманул,  и  я  стала  его  женой.  Тогда  я  не  любила  его,  боялась. 
Внешне  он  змееподобный  мачо,  или  демонический  десперато,  как  будет  угодно.  Высокий,  широкоплечий,  с  копной  чёрных  волос,  и  выразительными  чёрными  глазами.  Меня  просто  с  ума  сводит  его  дерзкий  взгляд,  хочется  водить  пальцами  по  его  квадратному  подбородку,  а  жуткий  шрам  на  щеке  его  нисколько  не  уродует.  С  ним  он  похож  на  какого-то  пирата. 
А  потом  я  нашла  у  него  наркотики,  оказалось,  что  он  ими  торгует,  и  ушла  от  него. 
Тогда  я  была  зла,  взбешена,  а  потом  внутри  оказалась  пустота,  вакуум,  и  я  выскочила  замуж  за  первого  попавшегося,  сделавшего  мне  предложение. 
Этому  первому  попавшему  нужны  были  мои  деньги,  которые  мне  остались  после  развода  с  Димой,  мой  первый  муж  просто  феерически  богат.  Да  только  Ася,  моя  старшая  сестра,  сразу  почувствовала  подвох,  и  заставила  меня  отписать  всё  моё  имущество  ей.  В  результате  я  почувствовала  себя  в  шкуре  брачной  аферистки,  и  при  чём  дважды,  когда  в  третий  раз     замуж  выскочила,  и  опять  разводилась. 
И  тогда  я  решила,  что  хватит  с  меня,  побегала  уже  в  ЗАГС,  и  будет  с  меня. 
Только  мы  предполагаем,  а  Господь  располагает. 
На  моём  жизненном  пути  появился  человек,  которого  я  полюбила,  мне  так  казалось.  Он  очень  хороший,  добрый,  и  я  родила  от  него  двоих  детей,  двойню,  мальчика  и  девочку. 
Только  на  тот  момент  появилась  моя  лучшая  подружка  детства,  и  я  ей,  выпив,  выложила,  что  родила  от  Димы  дочку. 
Естественно,  она  тут  же  ему  донесла,  и  теперь  мне  спасу  нет  от  него.  Но,  пообщавшись  с  ним  нормально,  я  вдруг  поняла,  что  это  совершенно  другой  человек.  Я  вышла  замуж  за  жестокого  деспота,  тирана,  а  на  проверку  он  оказался  готовым  прийти  на  помощь  любому,  и  стал  помогать  мне  в  моих  расследованиях. 
И  тут  мой  бедный  чердак  съехал,  я  по  уши  полюбила  Диму,  да  только  между  нами  стоит  прошлое,  а  я  таю  от  любви,  как  восковая  свеча,  и  ничего  поделать  не  могу. 
Живу  со  своим  мужем,  он  капитан  МВД,  но  без  Димы  просто  жить  не  могу,  и  что  мне  делать,  я  не  представляю. 
Звонок,  раздавшийся  над  головами,  заставил  меня  вздрогнуть,  и  вернуться  в  реальность.  Студенты  покинули  аудиторию,  остались  только  мы  с  Маратом,  и  я  налетела  на  него. 
- А  что  вообще  происходит? – свирепо  осведомилась  я, - почему  ко  мне  вламывается  твоя  мать,  и  порет  какую-то  ересь? 
- Она  уже  приходила? – Марат  поправил  на  носу  очки, - Вика,  я  должен  тебе  кое-что  сказать.  Я  в  тебя  влюбился,  и  прошу  твоей  руки. 
- Да  ты  совсем  спятил? – ошарашено  спросила  я, - не  люблю  тебя.  Ты  меня  не  интересуешь  в  амурном  плане. 
- Совсем? – Марат  растерянно  заморгал  глазами, - но  почему? 
- Что  значит – почему? – вздёрнула  я  брови, - да  я  уже  замужем,  у  меня  трое  детей,  и  я  твой  тип  никогда  даже  не  рассматривала,  чтобы  любовь  с  тобой  закрутить. 
- Ты  совсем  меня  не  любишь? – он  продолжал  тупо  хлопать  глазами. 
- Марат,  прекрати  строить  из  себя  идиота! – вконец  разозлилась  я, - ты  на  себя  в  зеркало  давно смотрел?  Мне  нравятся  накачанные  мужчины,  а  ты  мой  лучший  друг,  только  и  всего. 
- Мне  всегда  отказывают,  а  мама  мне  всегда  говорила,  что  они  просто  идиотки,  не  способные  меня  разглядеть.  Только  я  её  никогда  не  слушал,  а  с  тобой  я  давно  общаюсь,  и  я  решил,  что  ты  уважаешь  меня,  как  человека  образованного. 
- Уважаю,  но  на  большее  тебе  рассчитывать  не  приходится. 
- Извини, - со  вздохом  сказал  Марат, - только  я  не  представляю,  что  я  матери  скажу. 
- Скажи,  что  худосочная  и  безвкусно  одетая  девушка  тебя  бортанула, - язвительно  пробурчала  я. 
- Вика,  пойми,  у  мамы  нервы,  и  она  всегда,  хоть  чуть-чуть  понервничав,  сваливается  с  гипертоническим  кризом. 
- У  полных  всегда  проблемы  с  этим,  ей  худеть  надо, - раздражённо  буркнула  я. 
- Викуля,  солнышко,  помоги, - взмолился  вдруг  Марат. 
- Чем  я  могу  тебе  помочь? – удивлённо  протянула  я. 
- Поиграй  мою  невесту,  а  мы  что-нибудь  придумаем,  чтобы  ты  моей  маме  при  ближайшем  рассмотрении  не  понравилась. 
- Ты  с  ума  сошёл? – возмущённо  воскликнула  я, - как  ты  себе  это  представляешь?  Мы  запутаемся  во  лжи,  и  потом  только  хуже  будет. 
- Хуже  уже  не  будет, - горестно  вздохнул  Марат, - я  ей  о  тебе  уже  все  уши  прожужжал,  и  она  в  восторге.  Нужно  придумать  тебе  вредные  привычки,  такие,  чтоб  маме  не  понравились. 
- Слушай, - топнула  я  каблуком  об  пол, - я  ещё  ни  на  что  не  согласилась,  а  ты  мне  уже  вредные  привычки  придумываешь. 
- Викуль,  я  тебя  умоляю,  помоги  мне  решить  эту  проблему, - буквально  взмолился  Марат. 
- Кто  бы  мне  помог  решить  мои  проблемы, - сокрушённо  покачала  я  головой, - ладно,  я  помогу  тебе,  но  только  при  условии,  что  ты  поможешь  мне. 
- Конечно,  я  тебе  помогу.  А  что  делать  надо? 
- Надо  на  одного  человека  накопать  информацию,  только  очень  аккуратно,  и  просто  сверх  осторожно,  потому  что  это  опасно  для  жизни.  Один  мой  знакомый  уже  пытался,  кстати,  по  моему  же  наущению,  и  был  убит. 
- Однако, - Марат  был  порядком  ошарашен, - ты  таким  образом  поколение  математиков  убавляешь? 
- С  чего  ты  взял,  что  он  был  математиком? – безмерно  удивилась  я, - вроде  бы  я  не  говорила  тебе  этого. 
- Если  он  мог  взламывать  компьютерные  системы,  значит,  он  в  этом  разбирается.  Я  же  сам  математик,  и  системы  ломаю  за  здорово  живёшь. 
- Понятно,  одно  из  одного  исходит, - махнула  я  рукой, - короче,  записывай,  если  не  можешь  запомнить.  Северский  Дмитрий  Глебович,  проживает  на  Фрунзенской  набережной,  он  крупный  бизнесмен,  и  мне  нужна  вся  подноготная  о  нём. 
- А  на  какую  тему  проверять? 
- Криминальную.  Этот  человек  торговал  наркотиками,  это  я  точно  знаю,  но  у  него  есть  какая-то  тайна.  Тут  много  чего  наворочено,  и  ещё  проверь  некоего  Призрака,  и  как  он  связан  с  Северским. 
- Ладно,  я  посмотрю  в  Интернете. 
- Подожди,  ещё  надо  поискать  что-нибудь  на  его  мать,  её  зовут  Паола  Инсаньес,  родом  из  Испании,  погибла  в  автокатастрофе.  Мне  нужно  всё  об  этой  катастрофе,  она  произошла  в  Тоскане,  это  в  Италии. 
- Больше  ничего  не  надо? – деловито  спросил  Марат. 
- Это  вроде  всё,  и  теперь  давай  перейдём  к  твоей  проблеме.  Что  от  меня  нужно? 
- Сыграть  мою  невесту.  Значит,  так,  мама  терпеть  не  может,  когда  девушки  курят,  тут  тебе  и  играть  ничего  не  придётся. 
- Она  пять  внуков  жаждет, - мрачно  сказала  я, - приведу  своих  малышей,  Василинка  всё  на  уши  поднимет,  будет  на  голове  ходить.  Ангелика  Александровна  потом  своих  внучат  не  захочет,  когда  с  моей  старшенькой  пообщается. 
- Приводи, - обрадовано  кивнул  Марат, - кстати,  возьми, - и  он  протянул  мне  бархатную  коробочку. 
- Что  это  такое? 
- Кольцо,  которое  я  для  тебя  купил.  Мама  его  сама  выбирала,  и  носи  его  при  ней. 
Я  молча  открыла  коробочку,  и  обнаружила  аляповатый  перстень  с  огромным  розовым  бриллиантом.  Оправа  была  чудовищной,  а  розовый  цвет  я  терпеть  не  могу,  к  тому  же  перстень  был  в  золоте,  а  платина  с  розовым смотрелась  бы  не  так  ужасающе. 
Но  делать  было  нечего,  я  убрала  кольцо  в  сумку,  и  поехала  домой. 
Время  уже  близилось  к  вечеру,  я  закурила  сигарету,  и  переехала  в  левый  ряд.  А  дождь  только  сильнее  разошёлся.  Впрочем,  ему  сейчас  самое  время,  октябрь  месяц  на  дворе,  только  эта  темень  на  нервы  действует. 
До  посёлка  я  добралась  быстро,  включила  сигнализацию  на  машине,  и  поспешила  в  дом. 
Я  едва  дверь  распахнула,  как  по  моим  ногам  прошлось 
что-то  мягкое,  и  влетело  в  дом.  Я  в  испуге  попятилась,  из  гостиной  послышался  звонкий  лай,  и  переступила  порог. 
Тут  же  споткнулась  о  подругу – Горгону,  статую,  которую  Дима  назло  притащил  в  мой  особняк. 
Он  только  и  делает,  что  треплет  мне  нервы,  но  золотой  статуей  в  человеческий  рост  он  побил  все  рекорды,  и  довёл  меня  до  истерики. 
Нащупала  на  стене  включатель,  и  зажгла  свет.  Каково  же  было  моё  изумление,  когда  я  увидела  собачку,  сидящую  на  пороге  гостиной,  и  внимательно  меня  изучающую. 
Прелестный,  цвета  топлёного  молока  пекинес,  явно  элитная  собачка,  и  красивая  до  невероятности. 
- Привет,  дружок.  Ты  откуда  взялся,  такой  красивый? – я  хотела  погладить  псинку,  он  тот  вдруг  резко  рванул  от  меня,  и 
убежал  вглубь  дома. 
- Стой, - я  пошла  за  ним,  не  нашла  его,  и  заглянула  на  кухню,  откуда  неслись  аппетитные  запахи, - а  откуда  у  нас  пекинес? 
Анфиса  Сергеевна  изумлённо  на  меня  посмотрела,  даже  ложку  отложила,  которой  помешивала  что-то  в  кастрюльке. 
- Ты  не  заболела? – обеспокоено  спросила  она. 
- Со  мной  всё  в  порядке, - заверила  я  её, - так  откуда  пекинес? 
- Так  ты  же  сама  Симку  завела, - растерянно  сказала  Анфиса  Сергеевна. 
- Да  не  о  Симке  речь, - махнула  я  рукой, - решили,  что  я  спятила?  По  дому  другой  пекинес  бегает,  красивый,  явно  из  элитных.  Откуда  он  взялся? 
- Господи! – всплеснула  руками  Анфиса Сергеевна, - скорее  лови  Симку,  и  этого  любовничка.  У  Симы  дамские  неприятности,  и      я  не  думаю,  что  тебе  нужны  кутята. 
Только  этого  на  мою  голову  не  хватило! 
Кутята  мне  не  нужны,  отдавай  их  потом  в  хорошие  руки,  а  выкинуть  их  на  произвол  судьбы  я  тоже  не  смогу.  Впрочем,  пекинес  этот  красивый,  не  бродяга  какая-то,  а  эти  собачки  не  дешёвые. 
Но  всё  равно,  мне  эта  волокита  не  нужна,  и  я  отправилась  искать  безобразников.  Мимо  меня  пронеслись  Маняшка  с  Кешариком,  моя  обожаемая  кошка,  и  её  сыночек.  Бухнулись  на  ковёр  в  гостиной,  и  стали  брататься.  Вслед  за  ними  забегали  чёрный,  с  белыми  усами  и  оранжевыми  глазами  Кляксич,  и  белая,  персидская  шиншилла  Маус.  Жека  стала  на  них  тявкать,  она  хоть  и  большая  псина,  но  очень  добродушная.  Полуалабай,  полуводолаз,  размером  с  телёнка,  и  очень  умная. 
Посмотрев  на  играющих  зверей,  я  пошла  искать  двух  других,  заглянула  в  каждую  комнату,  под  каждую  кровать,  и  под  конец  зашла  в  нашу  с  Максом  спальню. 
И  под  нашей  кроватью  я  их  и  обнаружила,  за  весьма  интересным  занятием,  и  тут  же  полезла  под  кровать,  чтобы  извлечь  бесстыдников  оттуда. 
Сказку  про  Винни – Пуха  читали?  Замечательно,  тогда,  думаю,  не  трудно  будет  догадаться,  что  со  мной  произошло. 
Я  полезла  под  кровать,  забралась  где-то  на  уровне  талии,  и  банально  застряла.  Только  медведь  толстым  был,  а  во  мне  пятьдесят  килограмм,  и  я  чертыхнулась. 
Угораздило  же  меня  купить  такую  низкую  кровать! 
Захотелось  настоящий  сексодром,  а  огромные  кровати  оказались  только  на  коротких  ножках.  Впрочем,  я  так  кривлялась,  когда  кровать  выбирала,  и  теперь  за  это  расплачиваюсь. 
А  собачки  меж  тем  сделали  своё  чёрное  дело,  напрочь  игнорируя  меня,  и  просто  убежали,  пока  я  пыталась  выбраться  из  плена,  но  потерпела  полнейшее  фиаско. 
Пришлось  вынуть  из  кармана  сотовый,  хорошо,  что  я  его  не  вынула,  и  позвонить  на  стационар. 
- Слушаю, - услышала  я  голос  Анфисы  Сергеевны. 
- Скорее  поднимитесь  в  спальню,  я  тут  под  кроватью    застряла, - сказала  я  ей. 
- Вика,  это  ты  говоришь? – растерянно  спросила  бабушка  моего  мужа. 
- Это  я  говорю,  и  сижу  сейчас  под  кроватью. 
Она  быстро  отключила  телефон,  и  через  пять  минут  я  услышала  шаги. 
- Викуль,  попробуй,  втяни  в  себя  воздух, - посоветовала  Анфиса  Сергеевна, - а  потом  рвани  назад. 
Но  это  у  меня  не  получилось,  лишь  застонала  от  боли. 
- Надо  что-то  придумать,  подожди,  вон  Максим  едет,  сейчас  я  его  позову, - и  она  умчалась. 
- Вот  это  да! – раздался  надо  мной  голос  Ивана  Николаевича,  свёкра. 
- Как  ты  умудрилась? – это  был  голос  Максима. 
- Ты  же  знаешь,  сынок,  у  неё  что  ни  день,  так  какое-нибудь  происшествие.  Если  не  бандиты,  то  что-нибудь  побанальнее. 
- Перестаньте  чесать  языком,  и  помогите  мне, - сердито  воскликнула  я, - у  меня  все  части  тела  затекли. 
- А  чего  ты  туда  полезла? – не  менее  сердито  отозвался  Максим, - что  ты  забыла  под  кроватью? 
- Мне  из-под  кровати  неудобно  объяснять, - холодно  парировала  я. 
- А  под  кровать  тебе  было  удобно  залезать? – но  этот  вопрос  остался  без  ответа,  и  они  попытались  приподнять  кровать. 
Только  кровать  ведь  итальянская,  тяжеленная,  и  двум  мужчинам  это  оказалось  не  по  силе,  и  пришлось  позвать  ещё  и  садовника. 
Только  и  это  не  помогло,  и  Максим  взорвался. 
- Ты  мало  того,  что  купила  старинную  кровать,  так  ещё  и  решила  проверить,  сможешь  ли  оттуда  вылезти! 
- Я  сюда  не  просто  так  залезла! – возмущённо  заорала  я  из-под  кровати. 
- Наверное,  пилочка  для  ногтей  закатилась, - язвительно  пробормотал  он,  а  я  зарычала  от  злости,  стала  извиваться  змеёй  под  кроватью,  и  без  сил  рухнула  на  пол,  поясница  нещадно  болела. 
- Слушайте, - вдруг  обрёл  голос  Федор,  садовник, - а  я  знаю,  что  надо  делать.  Нам  нужен  домкрат,  если  он  фундамент  под  домом  поднимает,  то  и  кровать  эту  поднимет. 
- Гениально, - тут  же  воскликнул  Максим,  и  через  пятнадцать  минут  я  оказалась  на  свободе. 
- Нашла  пилочку  для  ногтей? – с  серьёзной  миной осведомился  Максим,  и  я  показала  ему  свои  когти. 
- И  наточить  успела,  пока  вы  меня  вытаскивали,  и  теперь  готова  любому  морду  расцарапать.  Я  туда  полезла  за  Симкой,  только  всё  зря,  будем  ждать  кутят.  Но  сначала  я  найду  другого  пекинеса,  который  забрался  к  нам  в  дом  по  Симкину  душу. 
- С  этими  собаками  одни  проблемы, - сказал  Иван  Николаевич, -                а  у  нас  перекусить  ничего  нет? 
- Сейчас  будет  курица  готова, - меланхолично  отозвалась  я. 
- Опять  эта  белая  курица, - досадливо  воскликнул  он, - неужели  нельзя  её  подрумянить? 
- Румяная  вредна  для  здоровья, - быстро  сказала  я,  и  спустилась  в  гостиную. 
И  просто  обалдела,  когда  увидела  Симку,  и  того  пекинеса, забравшихся  на  стол,  и  поедавших  из  фарфоровой  менажницы  домашнее  печенье. 
У  них  морды  были  в  крошках,  и  выражение  самое  что  ни  на  есть  балдёжное.  Я  тут  же  подскочила  к  ним,  одной  рукой  схватила  под  живот  Симку,  а  другой  её  кавалера. 
Сама  Сима  ни  за  что  не  догадалась  бы  залезть  на  стол,  ей  это  и  в  голову  не  пришло  бы,  этот  красавец  пример  показал. 
- Держи, - сунула  я  Симку  в  руки  Максу,  а  сама  пошла  в  прихожею. 
Надела  на  плечи  пальто,  сапожки,  и  вышла  на  улицу. 
Дождь  стоял  стеной,  я  раскрыла  зонт,  и  я  направила  свои стопы  сначала  к  соседям. 
Со  мной  по  соседству  живёт  бывшая  актриса,  весьма    экзальтированная  особа,  и  довольно  взбалмошная. 
Но  одно  хорошее  качество  у  неё  есть,  она  просто  обожает  животных.  Возможно,  что  она  знает,  кому  принадлежит  собака. 
И  я  нажала  на  кнопку  звонка  у  её  двери. 
- Здравствуйте, - вежливо  сказала  домработница, - проходите,  я  сейчас  позову  Людмилу  Артуровну. 
- Не  надо  никого  звать, - актриса  уже  успела  спустится, - Эвива,  милая,  здравствуй.  А  что  это  за  прелесть  у  тебя  в  руках?  Да  это  же  Себасти!  Откуда  у  тебя  пёс  Инны  Петровны? 
- Что  это  за  Инна  Петровна? – обрадовано  спросила  я, - он  забежал  ко  мне  в  особняк,  и  я  не  знаю,  чья  это  собака. 
- Так  она  живёт  в  самом  конце  посёлка,  у  самого  леса.  В  конце  её  участка   уже  лес  начинается.  Колесникова  Инна  Петровна,  супруга  покойного  Артема  Геннадьевича,  вернее,  теперь  уже  вдова.  Ей  семьдесят  лет,  и  она  прикована  к  инвалидному  креслу.  Никто  не  знает,  что  с  ней  такое,  уж  на  что  в  посёлке  слухи  быстро  распространяются,  о  ней  никто  и  ничего  не  знает.  Как  она  обезножила,  покрыто  мраком  неизвестности,  в  прошлом  она  знаменитая  танцовщица,  а  теперь  все  знают  её,  как  супругу  Колесникова. 
- Пожалуй,  я  схожу  к  ней, - я  раскрыла  зонт,  поблагодарила  за  помощь,  и  пошла  в  конец  посёлка. 
Это  самая  мрачная  часть  посёлка,  сзади  начинается  лес,  тёмный,  еловый,  и  я  не  без  робости  вошла  во  двор. 
Калитка  была  нараспашку,  впрочем,  у  нас  тут  такая  охрана,  до  зубов  вооружённые  спецназовцы,  и  три  овчарки,  а  на  заборе  проволока  под  током.  Это  Дима  постарался.  После  того,  как  одна  идиотка,  безумно  ненавидевшая  меня,  чуть  меня  не  убила,  а  Василису  через  несколько  месяцев  похитили. 
В  то  время  на  воротах  стоял  молодой  парень,  наивный,  как  семеро  козлят,  и  пройди  мимо  него  рота  террористов,  он  бы  принял  их  за  торговцев  мороженым. 
Мрачным  был  дом,  из  трёх  этажей,  с  нелепыми  башенками,  а  голые  деревья  только  придавали  мрачности  этому  месту,  и  я  нажала  на  кнопку  звонка. 
- Кто  там? – раздалось  из-за  двери. 
- Здравствуйте,  я  ваша  соседка.  Откройте,  пожалуйста,  дверь,  я  сейчас  всё  объясню. 
Дверной  замок  щёлкнул,  и  на  пороге  показалась  молодая  девушка,  красивая  блондинка  с  голубыми  глазами. 
- Чем  могу  помочь? – окинула  она  меня  оценивающим  взглядом, - Себастьян!  Откуда  у  вас  наша  собака?  Он  пропал  ещё  вчера,  и  Инна  Петровна  места  себе  не  находит. 
- У  меня  пекинес,  и  она  загуляла,  а  он  к  нам  в  дом  вломился.  Я  случайно  узнала,  что  он  принадлежит  Инне  Петровне,  у  соседки  спросила,  и  принесла  его. 
- Спасибо  вам  большое, - девушка  взяла  собаку. 
- Алевтина,  кто  там  пришёл? – раздался  властный  голос. 
- Зайдите,  наверное,  вы  замёрзли  под  дождём, - Алевтина  пошире  распахнула  дверь,  и  я  вошла  внутрь, - Инна  Петровна,  ваш  Себастьян  нашёлся,  он  убежал  на  свидание,  а  эта  девушка  его  принесла, - кивнула  она  на  меня. 
- Здравствуйте, - робко  сказала  я,  глядя  на  величавую  пожилую  даму,  восседающую  в  кресле. 
- Как  вас  зовут? – с  достоинством  спросила  она. 
- Эвива,  меня  зовут  Эвива  Миленич,  и  я  живу  неподалёку. 
- Проходите,  Эвива,  я  угощу  вас  кофе, - и  она  решительно  поехала  в  глубь  дома, - Алевтина,  проводи  девушку  в  гостиную,  и  скажи  Анне,  чтобы  принесла  кофе  и  пирожные. 
- Мне  ужасно  неудобно, - робко  сказала  я,  входя  в  гостиную, - я  всего  лишь  хотела  отдать  собаку. 
- Ерунда,  и  спасибо  вам,  я  очень  люблю  своего  пекинесика.  Вы  ведь  могли  его  себе  оставить,  собака  ведь  породистая,  элитная. 
- Я  не  могла  так  поступить,  понимая,  что  где-то  по  нему  тоскуют. 
- Вы  милая  девушка,  присаживайтесь, - она  указала  на  диван. 
Я  осторожно  присела  на  краешек,  пресловутая  Анна  принесла  нам  кофе,  и  разлила  по  чашкам. 
- Благодарю, - я  взяла  чашку  из  её  рук. 
- Эвива,  а  чем  вы  занимаетесь? – спросила  вдруг  она,  чем  ввела  меня  в  ступор, - кто  вы  по  жизни?  Какая  у  вас  профессия?  Замужем? 
Меньше  всего  я  ожидала,  что  начнёт  спрашивать  она,  а  не  сама  рассказывать. 
Обычно  пожилым  людям  тоскливо,  они  любят  рассказывать  о  своей  молодости,  буквально  грузить  человека  информацией. 
- Замужем, - я  взяла  из  рук  Анны  тарелку  с  пирожным, - есть  трое  детей,  по  профессии  актриса,  но  уже  два  года,  как  бросила  сцену.  На  данный  момент  журналистка  в  модном  глянце,  одновременно  занимаюсь  бизнесом,  и  время  от  времени  влезаю  в  идиотские  криминальные  истории.  Извините,  но  так  мой  муж  говорит,  он  ужасно  не  любит,  когда  я  лезу  в  его  работу.  Он  следователь  МВД,  капитан.  А  потом  хвалит,  когда  я  с  блеском  дело  распутываю. 
- Вы  не  любите  своего  мужа? – спросила  вдруг  Инна  Петровна. 
- С  чего  вы  взяли? – я  чуть  кофе  не  разлила. 
- По  глазам  вижу.  У  вас  в  глазах  такая  тоска  и  боль,  какую  я  видела  лишь  однажды,  в  зеркальном  отражении.  Я  когда-то  любила,  но  оставила  любимого,  потому  что  он  меня  предал.  А  потом  раскаивалась,  состарилась  рядом  с  человеком,  которого  не  любила,  родила  ему  детей.  Ничего  не  происходит  просто  так,  а  мой  любимый  умер,  и  я  до сих  пор  плачу,  глядя  на  его  фотографию.  Он  мне  в  своё  время  клялся,  что  не  совершал  преступлений,  но  был  расстрелян.  А  теперь  я  думаю,  какая  же  это  всё  ерунда,  я  должна  была  быть  рядом  с  ним,  должна  была  помочь  ему.  Правда,  я  не  знаю,  каким  образом  я  бы  это  сделала.  А  почему  вы  не  с  тем  человеком,  которого  так  любите? 
- Извините,  но  мне  трудно  об  этом  говорить, - я  отвела  глаза,  и  поймала  её  суровый  взгляд, - я  влюблена  в  российское  отделение  Козаностры,  и  у  меня  есть  от  него  дочь. 
- У  тебя  хотя  бы  ребёнок,  и  он  с  тобой, - вздохнула  Инна  Петровна, - только  запомни  одну  простую  истину,  жизнь  только  одна,  и  ты  будешь  страдать  до  конца  своих  дней,  а  потом  говорить,  ведь  я  же  могла  всё  изменить.  Извини,  но  мне  горько,  и  я  хочу  вправить  тебе  мозги.  Имей  в  виду,  пока  ты  не  получила  подтверждения,  что  твой  любимый  действительно  плохой  человек,  ты  должна  верить  в  хорошее.  Запомни  мои  слова. 
- Спасибо  за  совет, - я  слегка  стушевалась. 
- Значит,  ты  занимаешься  расследованиями?  Частными?  Любительскими? 
- Занимаюсь, - кивнула  я  головой. 
Инна  Петровна  пару  минут  молчала,  глядя  в  окно. 
В  гостиную  тем  временем  вбежали  ещё  животные,  и  я  оторопела,  у  Инны  Петровны  были  ещё  собаки.  Мопс  бежевого  цвета,  прелестный  шпиц  цвета  самого  белого  снега,  и  пудель  на  длинных  лапах.  Последний  был  просто  умильный,  белоснежный,  очень  аккуратно  постриженный,  и  все  четверо  уселись  перед  Инной  Петровной,  преданно  заглядывая  ей  в  глаза. 
- Я  не  могу,  когда  они  так  смотрят, - покачала  она  головой,  и  разделила  на  четверых  одно  пирожное, - держите. 
- Собакам  вредно  сладкое, - тихо  сказала  я. 
- Да  знаю  я,  только  они  так  гипнотизируют,  что  поневоле  дашь. 
- Я  своих  всегда  убираю  в  комнату,  и  смотреть  на  их  умоляющее  выражение  морды  не  могу,  и  давать  не  хочу. 
- Действительно,  радикальное  решение  проблемы, - засмеялась  Инна  Петровна,  и  в  гостиную  вошли  ещё  и  кошки. 
Рыжий  перс  невероятной  толщины,  а  другая  с  повислыми  ушами. 
- Это  шотландская  вислоухая? – поглядела  я  на  животное. 
- Точно,  и  её  обожаю.  Маркиза,  иди  ко  мне. 
Но  кошка  заартачилась,  и  вспрыгнула  на  диван,  где  сидела  я.  Она  сначала  обнюхала  меня,  а  потом  вдруг  влезла  ко  мне  на  колени,  и  стала  гладиться. 
- Вы  ей  понравились, - вынесла  вердикт  хозяйка, - животные  чувствуют  хороших  людей,  а  кошки  тем  более,  они  очень  чуткие  и  умные. 
Я  погладила  Маркизу,  которую  и  в  руки-то  взять  одна  приятность,  кошка  явно  была  откормленная,  и  довольная  жизнью.  Животное,  которое  хозяева  любят,  разговаривают  с  ним,  ласкают,  и  помнят  о  нём,  оно  всегда  красивое. 
Нашим  братьям  меньшим  важна  не  только  кормёжка,  но  и  отношение.  Если  вы  уезжаете  на  работу,  а  маленького  котёнка  способны  выкинуть  на  улицу  на  пол  дня,  значит,  вы  сами  зверь.  Возможно,  что  меня  осудят,  но  не  любимое  животное,  это  несчастное  животное. 
- И  вы  всем  людям  помогаете? – спросила  вдруг  Инна  Петровна, - я  о  расследованиях. 
- Конечно,  стоит  только  попросить,  и  я  уже  бегу  разгадывать 
загадку. 
- Тогда  помогите  мне, - с  непередаваемым  отчаяньем  в  голосе  воскликнула  Инна  Петровна,  и  я  удивлённо  на  неё  посмотрела. 
- Чем  я  могу  помочь  вам? – растерянно  спросила  я. 
- В  моём  доме  что-то  странное  происходит,  я  слышу  голоса,  и  они  зовут  меня. 
Я  в  ужасе  уставилась  на  Инну  Петровну.  Кажется,  у  бедной  женщины  от  обездвиженности  голова  поехала,  такое  иногда  случается,  когда  человек  оказывается  прикованным  к  инвалидному  креслу.  Недостаток  кислорода  в  мозг  поступает,  и  капец  приходит. 
- Не  смотрите  на  меня,  как  на  спятившую  бабку,  я  в  своём  уме, - сурово  сказала  она, - и  с  головой  у  меня  полный  порядок. 
- Извините, - я  отвела  глаза. 
- Ничего,  вы  только  выслушайте  меня,  а  там  сами  решайте.  Меня  кто-то  пугает,  и  пугает  регулярно.  Строго  по  пятницам,  в  двенадцать  ночи  он  начинает  чем-то  стучать.  Ровно  три  удара  каждые  пятнадцать  минут  до  пяти  часов  утра.  Чтобы  это  значило? 
- А  вам  не  показалось? – участливо  спросила  я. 
- Мне  не  показалось, - ледяным  тоном  сказала  Инна  Петровна, - только  мои  сиделка  и  кухарка  напрочь  глухие,  они  уверяют  меня,  что  ничего  не  слышали.  Они  заодно  с  моим  сыном,  а  он  приставил  ко  мне  этих  двух  клуш.  Следят  за  мной  в  четыре  глаза,  как  бы  я  завещание  не  переписала.  Мне  Александр  в  лоб  сказал,  что  он  со  своей  женой  ждёт,  когда  я  умру,  и  он  получит  мои  деньги.  Да  не  дождётся!  Я  их  обоих  переживу!  Я  скорее  свои  миллионы  в  землю  закопаю,  и  драгоценности  тоже,  но  ему  не  дам.  На  что  он  надеется  после  такого  обращения?  Мерзавец! – и  её  последнее  слово  потонуло  в  истошном  вое,  который  стал  издавать  мой  мобильник. 
- Извините, - я  раскрыла  свой  телефон, - Генрих,  в  чём  дело? 
Генрих  Вениаминович  мой  начальник,  генеральный  директор  издательства,  где  я  работаю  главным  и  художественным  редактором. 
- Эвива,  срочно  надо  лететь  в  Париж,  улаживать  французские  номера. 
- Я  не  знаю  французского, - тупо  сказала  я, - при  чём  здесь  я? 
Пусть  французским  выпуском  французы  и  занимаются. 
- Не  получится  французам  с  этим  разобраться,  им  ты  нужна.  Да  пойми  ты,  журнал  ведь  русский,  а  ты  главный  редактор,  и  мне  только  что  прислали  разворот  из  Франции.  Это  просто  капец  какой-то,  как  ты  любишь  говорить.  Я  же  говорил,  но  господи  Тулузье  упёрся,  жаждет,  чтобы  « русская  культура  проникла  во французские  сердца », - передразнил  Генрих  Армана  Тулузье,  нашего  нового  инвестора, - а  я  ведь  знал,  что  так  получится,  говорил,  но  меня  никто  не  слушал.  Он  упёртый  баран!  Лягушатник! 
- Радуйся,  что  он  тебя  не  слышит, - со  смехом  сказала  я. 
- И  хватит  ржать!  Лучше  взгляни  на  разворот,  и  тебе  тут  же  не  до  смеха  станет!  Они  всё  на  свой  лад  переиначили,  и  получилась  какая-то  хренота,  уж  извини  за  нецензурное  выражение,  но  мне  на  язык  просятся  выражения  покрепче.  Весь  смысл  утерян  после  перевода,  кстати,  и  твоя  статья  тоже  испоганена. 
- Что  ты  сказал? – дико  вскричала  я. 
- А  что  слышала! – нервно  отозвался  Генрих, - открой  свой  ноутбук,  я  скину  тебе  это  непотребство. 
- Скидывай,  а  я  попозже  позвоню,  я  сейчас  в  гостях. 
- Хорошо, - и  Генрих  отключился,  а  я  убрала  телефон  в   карман, - извините,  это  было  по  работе. 
- Я  всё  слышала,  понимаю.  Без  хорошего  знания  языка  трудно  смысл  передать. 
- Пожалуй,  мне  пора  уходить, - я  решительно  встала  с  места, - у  меня  много  работы,  уж  извините  меня. 
- Вы  мне  не  поверили, - вынесла  она  вердикт. 
- Поверила, - закивала  я  головой, - я  к  вам  обязательно  зайду,  когда  решу  проблему  с  журналом,  и  тогда  поговорим. 
- Хорошо, - со  вздохом  сказала  она,  и  я  поняла,  что  она  меня  насквозь  видит.  Видит,  что  я  просто  хочу  унести  ноги. 
Но  я  спокойно  взяла  пальто,  и  Алевтина  проводила  меня  до  калитки. 
- Подождите,  Алевтина, - окликнула  я  её,  и  она  повернулась. 
- В  чём  дело? – поёжилась  она  под  дождём. 
- У  Инны  Петровны  чердак  вообще  в  порядке? – постучала  я  себя  ногтём  по  лбу. 
- Чердак? – весело  засмеялась  Алевтина, - чердак  у  неё  на 
удивление  в  порядке,  невзирая  на  инвалидное  кресло. 
- А  что  это  за  ерунда  со  звуками? – продолжала  допытываться  я. 
- Да  вот  именно – ерунда, - пожала  плечами  Алевтина, - никто  ничего  не  слышал,  я  имею  в  виду  себя  и  кухарку,  лишь  она  одна  эти  звуки  по  пятницам  слышит,  и  постоянно  твердит  об  этом.  Я  квалификацированный  медицинский  работник,  учусь  на  психиатора,  а  сиделкой  только  подрабатываю.  И  я  с  уверенностью  могу  сказать,  что  она  в  своём  уме,  в  абсолютном  разуме,  что  для  её  положения  странно.  Но  только  эти  звуки,  которыми  она  нас  уже  допекла,  просто  из  ряда  вон.  Я  даже  стала  подумывать,  не  курит  ли  она  травку  потихоньку.  С  неё  станется,  весьма  эксцентричная  старушка.  Извините,  но  я  уже  замёрзла  и  промокла,  всего  вам  хорошего, - и  она  ушла,  а   я  побрела  домой. 
Дождь  только  сильнее  распузырился,  и  я  бегом  припустилась  домой.  Вбежала  в  прихожую,  отряхиваясь,  скинула  сапоги  на  шпильках,  пальто,  и  бросилась  к  своему  компьютеру. 
Я  вообще  не  знаю  французский,  в  совершенстве  владею  языком  Шекспира,  и  недавно  стала  учить  итальянский  и  испанский.  Но  с  этим  у  меня  пока  фигово,  и  времени  мало,  поэтому  я  записываю  на  диск  то,  что  хочу  выучить,  и  весь  день  хожу  с  ним.  В  результате  в  голове  образовалась  каша  из  глаголов,  и  я  вас  уверяю,  не  надо  учить  сразу  два  языка,  от  этого  только  запутаешься.  Я  не  дала  Димке  нанять  Василинке  педагога  по  испанскому,  но  надо  знать  его,  упрямый,  как  стадо  ослов.  Он  стал  учить  её  сам. 
Недавно  я  приехала  домой,  и  застала  в  гостиной  монументальную  картину,  Диму с  Василинкой,  который  её  на  конфетах  учил  испанскому  языку.  Обычно  на  конфетах  объясняют  матешу,  а  он  ей  названия  конфет  на  испанском  в  голову  вбивал.  С  тех  пор,  приходя  к  нам,  он  разговаривает с  ней  только  на  испанском.  Сделал  ей  карточки,  как  я  когда-то,  когда  она  только-только  говорить  начала.  Заставил  их  зазубрить,  числа  заставил  выучить,  и  дни  недели.  Вообщем,  вбил  ей  основу,  приволок  гору  испанских  сказок,  и  читает  их  ей. 
Видимо,  международное  происхождение  тоже  свою  роль 
играет,  Василиночка  у  меня  на  четвертушку  испанка,  Димка  на 
половину испанец. 
У  неё  оказался  прямо-таки  талант  к  языкам,  и  она  уже  ловко  здоровается  на  испанском,  и  кое-что  простенькое  лопочет. 
Думаю,  когда  она  вырастет,  она  будет  знать  испанский,  как  я  английский.  Кстати,  английским  с  ней  занимаюсь  я. 
Мы  с  Димой  постоянно  ругаемся,  я  против  испанского,  а  он  упёртый  осёл,  и  он  считает,  что  английский  она  выучит  в  школе.  Ей  там  дадут  основу,  а  потом  он  отшлифует  ей  грамотность.  Только  я  уже  закусила  удила,  и  Дима  тоже,  и  оба  упёрлись,  а  маленький  ребёнок  из-за  того,  что  родители  не  могут  общий  язык  найти,  страдает. 
И  я  бараном  уставилась  на  разворот,  совершенно  не  понимая,  зачем  Генрих  мне  это  прислал.  Это  он  знает  язык  страны  трёх  мушкетёров,  а  я  с  французским  вообще  не  дружу.  И  ни  слова  перевести  не  могу.  Ладно,  будем  решать  неприятности  по  мере  их  поступления,  и  я  набрала  номер  своей  лучшей  подружки  Зойки.  Зойка  замужем  за  испанцем,  лучшем  другом  Димки,  и  она  имеет  во  Франции  несколько  домов  моды.  И  знает  язык,  соответственно. 
- Привет, - весело  воскликнула  Зойка, - как  твои  дела? 
- Отвратительно! – с  чувством  сказала  я, - сделай  мне  одолжение,  переведи  несколько  статей  с  французского. 
- Это  я  запросто,  скинь  по  Интернету. 
- Пришли? – участливо  спросила  я. 
- Пришли,  я  тебе  попозже  позвоню, - и  она  отключилась,  а  я  сходила  на  кухню,  и  сделала  себе  кофе. 
- Ты  отдала  собаку? – спросила  Анфиса  Сергеевна. 
- Да,  мне  соседка  сказала,  чей  это  пёс.  А  его  хозяйка  милая  старушка,  живёт  на  краю  посёлка. 
- Это  та  сумасшедшая  старуха?  Инна  Петровна  Колесникова? 
- Почему  вы  называете  её  сумасшедшей? – повернулась  я  к   ней, - она  вполне  милая. 
- Да  только  отзываются  о  ней  не  слишком  хорошо,  говорят,  что  она  бывшая  проститутка,  каким-то  образом  умудрившаяся  выйти  замуж  за  профессора. 
- Уж  не  знаю,  что  о  ней  там  говорят,  но  вы  меня  удивили, - я  хлебнула  кофе, - зачем  вы  сплетни  собираете?  Я  с  ней  пообщалась,  и  у  неё  дома  целый  зверинец.  Четыре  собаки  бегают,  и  две  кошки.  И  сама  она  очень  милая,  только 
довольно  властная  особа, - и  я  услышала  звон  телефона. 
- И  что  ты  там  вычитала? – спросила  я  Зойку. 
- Да  фигня  какая-то,  без  смысла  и  содержания.  Слушай,  я  читаю  перевод, - и  она  выдала  какую-то  околесицу. 
- Зойк,  слушай,  а  ты  не  могла  бы  сделать  перевод  журнала  для  меня? – села  я  за  стол  в  кабинете, - а  я  покажу  Генриху,  и  он  тебе  заплатит.  Я  не  хочу,  чтобы  нас  потом  французское  телевидение  полоскало,  чтобы  они  говорили,  что  русские  идиоты.  Да  сам  господин  Тулузье  это  прочитает,  и  мы  лишимся  инвестора. 
- Хорошо,  я  тебе  переведу,  но  только  один  раз,  и  помогу  найти  переводчика.  Такого,  который  бы  знал  русскую  культуру  и  французскую. 
- Блеск!  Замечательно!  Зойка,  я  тебя  обожаю. 
- Ты  скинь  мне  всё,  что  там  у  тебя  есть, - с  энтузиазмом  воскликнула  Зойка, - я  тебе  утром  скину  перевод. 
- Скидываю, - я  отправила  по  почте  работу  нашего  издательства,  и  почувствовала  голод. 
Закрыв  крышку  ноутбука,  я  отправилась  на  кухню,  где  застала  Максима  и  Ивана  Николаевича,  которые  мирно  ужинали.  При    чём  у  последнего  было страдальческое  выражение  лица. 
- Меня  эта  бледная  курица  уже  достала, - жалобно  воскликнул  он,  едва  завидев  меня, - как  ты  это  ешь? 
- Я  это  люблю, - спокойно  ответила  я,  и  положила  себе  несколько  кусочков  тушёной  курицы,  кусок  жареного  карпа,  и  села  за  стол, - а  вам  это  полезно. 
- Это  не  вкусно,  я  хочу  яичницы  с  сыром  и  перцем,  и  жареных  сосисок. 
- Лучше  не  говорите, - я  сделала  мину.  Лично  я  яичницу  не  люблю,  для  меня  это  слишком  жирно,  и  красное  мясо  практически  не  ем,  предпочитая  ему  белое,  и  рыбу  во  всех  видах. 
Но  у  моего  свёкра  проблемы  с  весом,  и  он  обожает  жирную  пищу.  Но  только  я  упрямая,  я  не  только  к  нам  в  дом  его    приволокла,  но  и  на  диету  посадила.  И  теперь  каждый  день  слышу  стоны,  утром  из-за  овсянки,  вечером  из-за  постного  мяса  и  овощей.  Меня  просто  смех  разбирает,  когда  Василинка 
в  выходные  уговаривает  его  поиграть  с  ней. 
У  меня  очень  шабутная  девочка,  если  он  соглашается,  а 
Василинка  умеет  уговаривать,  то  к  концу  дня  он  сваливается. 
Утром  я  получила  от  Зойки  перевод,  схватила  прилетевший  факс,  сунула  его  в  папку,  и  бросилась  в  издательство. 
А  Генрих  в  зале  совещаний  стоял  на  ушах,  ходил  из  угла  в  угол,  и  был  на  взводе. 
- Эвива,  кажется,  нам  пришёл  конец! – кинулся  он  ко  мне, - они  уже  запустили  этот  косяк  в  печать! 
- Этого  не  может  быть! – подскочила  я  на  месте, - кто  им  разрешил? 
- Кто  им  разрешил? – с  ухмылкой  переспросил  Генрих, - так  ты  уже  всё  подписала,  разворот  был  отослан  во  Францию,  а  они  перевели,  и  теперь  запустили  в  печать. 
- Ты  им  звонил? 
- Звонил,  а  что  толку-то?  Я  им  пытаюсь  объяснить,  перевод  сделан  из  рук  вон  плохо,  нельзя  запускать  журнал  в  печать,  а  эти  удоды  французские  упёрлись.  Переводил  знаток  русского  языка,  но  знаток-то  французский,  а  в  идеале  нужен  русский,  живущий  во  Франции.  Капец! 
- Капец! – на  автопилоте  повторила  я, - Генрих,  мне  срочно  нужен  хороший  переводчик,  и  два  билета  до  Парижа. 
- Я  уже  понял,  и  отправил  курьера  за  билетами.  С  тобой  поедет  наш  переводчик,  Вероника. 
- Замечательно! – я  вскочила  с  места. 
- И  значит  так,  я  даю  тебе  командировку  на  неделю,  уладь  всё  там. 
- Слушай,  Генрих,  сделай  мне  маленькое  одолжение,  позвони  сейчас  курьеру,  ещё  один  билет  за  мой  счёт  пусть  возьмёт. 
- Зачем? – Генрих  хитро  заулыбался. 
- Весьма  глупый  вопрос,  чтобы  долететь  до  Парижа, - и  я  пошла  в  свой  кабинет. 
Билеты  мне  привезли  через  час,  я  тем  временем  собрала  все  документы,  виза  у  меня  в  паспорте  была,  её  сделали  всем  сотрудникам,  когда  мы  стали  союзничать  с  Францией. 
По  пути  съездила  домой,  взяла  заграничный  паспорт  Макса,  кое-что  из  вещей,  и  заехала  к  Максу  на  работу. 
У  него  глаза  полезли  на  лоб,  когда  он  узнал,  что  у  меня  уже 
билеты  на  руках,  и  вещи  я  уже  собрала. 
- А  меня  в  известность  можно  было  поставить? – вовсю  злился  он, - мне  ещё  у  генерала  отпрашиваться! 
- Давай,  я  тебя  отпрошу, - пожала  я  плечами. 
- Ещё  этого  не  хватало, - раздражённо  воскликнул  Макс, - представляю,  что  он  скажет,  когда  увидит  тебя.  Стоять                тут! – и  он  пошёл  к  генералу. 
В  аэропорт  мы  приехали  за  пять  минут  до  отлёта,  багаж  сдавать  не  стали,  вещей  было  немного,  и  сразу  оказались  в  самолёте. 
Но  я  до  паники  боюсь  летать,  и  сейчас  стала  нервничать. 
Я  бы  напилась,  как  я  это  обычно  делаю  в  самолётах,  но  сейчас  я  просто  не  имею  права  это  делать.  Чтобы  потом  восстановиться,  мне  требуются  сутки,  а  у  меня  совершенно  нет  на  это  времени. 
Поэтому  я  вытащила  ноутбук,  в  окно  старалась  не  глядеть,  хоть  и  была  на  грани  обморока,  и  увлеклась  пасьянсом. 
Мне  этот  пасьянс  за  два  часа  изрядно  надоел,  но  под  конец  я  всё-таки  упала  в  обморок. 
В  чувство  меня  привели,  когда  мы  оказались  в  аэропорту 
« Бурже »,  и  поехали  в  отель. 
Макс  постоянно  мотал  головой,  ему  было  интересно.  А  я  сидела  бледная,  и  на  внешние  раздражители  не  реагирующая. 
В  Париже  я  была  с  Димой,  тут  прошёл  наш  медовый  месяц.  Дима  был  таким  нежным  и  ласковым  сначала,  мы  с  ним  целовались  на  макушке  Эйфелевой  башни,  и  постоянно  гуляли.  А  в  Москве  он  вдруг  резко  превратился  в  зверя,  и  я  не  понимала  перемен,  произошедших  с  ним. 
Но  где-нибудь  на  юге,  когда  мы  ездили  отдыхать,  он  опять 
превращался  в  любящего  мужа,  и  я  ничего  не  понимала,  да  и  сейчас  не  понимаю. 
Париж  принадлежит  нам  с  Димой,  я  имею  в  виду,  ни  с  одним  другим  мужчиной  я  сюда  не  ездила,  и  вернуться  я  сюда  хотела  только  с  Димой.  Макс  не  тот  человек,  с  кем  я  бы  хотела  здесь  находиться. 
С  журналом  я  решила  вопрос  за  один  день,  они  немного  успели  напечатать,  и  особого  урона  это  не  нанесло. 
На  следующий  день  в  отель  нам  принесли  свежий  номер. 
- Милый,  ты  понимаешь  по-французски? – протянула  ему 
журнал. 
Мы  ещё  спали,  и  пришла  горничная,  она  же  отдала  нам 
журнал,  переданный  ей  курьером.  Она  принесла  завтрак,   
овсянку  для  меня,  и  яичницу  для  Максима,  и  кофе  с 
булочками. 
- Что  там  такое? – он  взял  свежий  номер, - ничего  вы  размахнулись,  только  я  мало  что  понимаю,  французский  знаю  в  общих  чертах. 
Утро  я  провела  пользой,  решила  все  дела,  а   потом  пошла  показывать  Максу  Париж. 
Париж – это  настоящее  чудо,  и  я  люблю  Францию,  но  у  нас  мало  времени,  и  поэтому  я  потащила  Макса  по  основным  достопримечательностям. 
Показала  ему  Лувр,  затащила  на  Эйфелеву  башню,  мы  с  ним  пообедали  на  третьем  уровне  башни.  Сходили  к  собору  Парижской  Богоматери,  в  сквер  Вер – Галан,  бросили  монетки  в  фонтан  на  площади  Шатле.  А  потом  от  Елисейских  полей  поднялись  на  вершину  холма  Шайо,  на  площадь  Звезды,   которая  теперь  именуется  площадью  Шарля  де  Голля. 
Но  на  свою  любимую  улицу  Вогезов  в  сердце  старого  аристократического  квартала  Марэ  я  его  не  повела,  там  я  была  с  Димой.  Мы  тогда  промокли  насквозь,  целуясь  под  дождём,  и  сейчас  туда  пошла  одна. 
У  меня  была  деловая  встреча,  а  потом  я  сидела  в  маленьком  кафе,  и  пила  кофе – глясе,  глядя  на  проливной  дождь. 
Насыщенными  были  эти  дни,  напоследок  я  сводила  Макса  на  Монмантр,  в  Люксембургский  сад,  и  к  Латинскому  кварталу. 
Это  очень  красивое  место, очень  оригинальная  церковь  15 – 17  веков  Сент – Этьен – дю – Мон,  древние  церкви                Сен – Жюльен – ле – Повр,  Сен – Северен,  и  фонтан                Сен – Мишель,  с  одноимённым  бульваром.   
В  последний  день  сводила  его  ко  второму  после  Нотр – Дама  собору  в  городе – Сен – Сюльпис,  и  мы  послушали  один  из  лучших  в  стране  органов.  Макс  не  понял  этой  музыки,  на  меня  ошарашено  косился,  но  католическую  службу  высидел,  а  потом  всю  дорогу  молчал,  но  вскоре  не  выдержал. 
- Слушай,  к  чему  эта  культурная  хрень? – только  и  спросил  он. 
- А  тебе  не  интересно? – посмотрела  я  на  него. 
- Просто  я  обалдел  от  этой  красоты,  и  хочу  просто  в  кафе 
посидеть. 
- Даже  не  надейся,  у  нас  ещё  два  музея  на  повестке  дня, -
обрадовала  я  его,  пробежалась  по  музеям,  и  мы  понеслись  в 
аэропорт. 
Макс  ещё  не  отошёл  от  оперы,  на  которую  я  его  вчера  вечером  затащила,  и  был  раздражён. 
Провожать  нас  приехала  Кристина.  Мы  с  ней  немного  пообщались,  а  я  познакомилась  с  её  мужем,  но  поболтать  хорошенечко  не  успели. 
- Чертобесие! – хмуро  воскликнула  Кристинка,  обнимая  меня в  аэропорту, - приезжайте  к  нам  на  Рождество,  и  Василису  привози.  Я  хочу  познакомиться  с  твоей  дочкой.  Со  всеми  тремя  хочу  познакомиться. 
- Лучше  ты  к  нам  на  Новый  Год, - весело  сказала  я, - сколько  ты  в  России  не  была? 
- Да  лет  десять,  может,  поменьше. 
- Ужасно! – совершенно  искренне  воскликнула  я, - ты  должна  съездить  в  Москву. 
- А  что  мне  там  делать? – пожала  она  плечами, - родных  уже  не  осталось,  да  и  не  тянет. 
- Состаришься,  потянет, - со  смехом  сказала  я. 
- Сплюнь, - не  смогла  сдержать  улыбки  Кристя, - не  хочу  становиться  старухой,  лучше  приезжайте  вы  к  нам. 
- Приедем, - заверила  её  я,  и  мы  сели  в  самолёт. 
Как  вы  понимаете,  из  самолёта  меня  вынесли,  потом  я  сутки  спала,  и  очухалась  не  скоро. 
На  улице  лил  дождь,  как  из  ведра.  Осень  совсем  вступила  в  свои  права,  и  я  одела  джинсы  и  свитер,  и  спустилась  на кухню. 
- Париж  хоть  красивый? – услышала  я  голос  Ивана  Николаевича, - по  кабакам  прошлись,  наверное. 
- Да  какие  там  кабаки, - ответил  ему  Максим, - Вика  меня  по  музеям  затаскала.  Я  её  обожаю,  она  лучшая  во  вселенной,  но  её  любовь  к  культуре  меня  просто  бесит.  Я  бы  по  выходным  с  пивом  у  телевизора  посидел,  а  приходится  ходить  на  оперу  и  балет.  Она  и  детям  это  в  голову  вдалбливает. 
- Вот  и  хорошо, - сказала  Анфиса  Сергеевна, - мне  никто  культуру  в  голову  не  вбивал,  и  я  очень  жалею  об  этом.  Вика  очень  разносторонняя  девушка,  и  я  рада,  что  она  учит малышей  этому.  Я  бы  даже  хотела,  чтобы  кто-нибудь  из  них  стал  или  артистом,  вообщем,  избрал  какую-нибудь  такую  профессию,  с  культурой  связанную. 
- И  на  фиг  это  надо? – спросил  Иван  Николаевич. 
- Действительно, - поддакнул  ему  Макс, - на  фиг  это  надо?  Что  это  за  профессия?  Артист? 
- Да  она  сама  артистка. 
- Бывшая,  и  я  рад,  что  сцена  осталась  позади.  В  чём-то  я  понимаю  Северского,  я  бы  сам  нервничал,  если  бы  за  ней  бегала  толпа  мужиков.  Красивая,  талантливая  сверх  всякой  меры,  умная.  Просто  какая-то  убийственная  смесь,  а  не  женщина,  и  я  бы  хотел,  чтобы  Леня  пошёл  по  моим  стопам,  а  Лиза  стала  врачом.  Насчёт  Василисы  пусть  она  сама  решает,  в какую  степь  дочь  направлять.  Я  тут  права  голоса  не  имею. 
- Не  надо  строить  из  себя  собственника,  пусть  они  сами  решают,  куда  им  пойти.  Что  за  блажь  тебе  стукнула?  Вику  её  мать  тиранила?  Тиранила.  Она  бунтарка  по  жизни,  встала  на  уши,  и  оторвалась  на  всю  катушку.  Думаешь,  дети  такими  не  будут?  На  их  внешности  твои  гены сыграли,  а  вот  характер,  думаю,  Викин. 
- Капец! – со  вздохом  сказал  Макс,  и  я  решила  войти  на  кухню. 
- Что  это  вы  меня  обсуждаете? – я  вытащила  из  шкафчика  чашку,  и  налила  себе  кофе. 
- А  ты  подслушиваешь? – покачал  он  головой. 
- Подслушиваю, - с  невинным  видом  ответила  я, - а  ты  не  командуй, - кивнула  я  Максу, - нашим  детям  ещё  и  года  нет,  а  ты  уже  решаешь,  кем  они  будут. 
- О  будущем  детей  надо  заранее  думать. 
- Прекрати, - я  села  за  стол, - и  не  выдумывай  глупостей. 
Макс  досадливо  фыркнул,  и  ушёл  на  работу.  Вслед  за  ним  выкатился  и  Иван  Николаевич,  а  потом  и  я  засобиралась. 
Вышла  на  крыльцо,  и  вдруг  услышала жалобный  скулёж. 
Удивлённо  огляделась  по сторонам,  и  обнаружила  Себастьяна,  мокрого,  грязного,  и  жалобно  скулящего,  прижавшись  к  крыльцу.  Ему  не  по  нутру  был  дождь,  и  собачка  вся  тряслась. 
- Привет,  Себастьян, - я  взяла  псинку  на  руки, - ты  опять  потерялся?  И  долго  я  буду  относить  тебя  хозяйке? – и  я  пошла  на  другой  конец  посёлка. 
Дверь  мне  открыла  Алевтина,  и  всплеснула  руками,  увидев 
меня  с  собакой. 
- Он  опять  к  вам  убежал? – покачала  она  головой, - они  все 
прячутся  по  углам,  чувствуют. 
- Что  они  чувствуют? – не  поняла  я. 
- Чувствуют,  что  немного  им  осталось,  скоро  их  усыпят. 
- Усыпят? – в  ужасе  переспросила  я,  и  у  меня сердце  сжалось  от  тревоги, - да  что  случилось? 
- А  вы  не  слышали?  Весь  посёлок  уже  гудит,  ведь  Инна  Петровна  умерла. 
- Господи! – только  и  смогла  вымолвить  я,  пальцы  невольно  разжались,  и  Себастьян  брякнулся  на  пол, - я  ничего  не  знала,  в  Париж  по  работе  ездила,  и  только  сегодня  вернулась. 
- Понятно, - кивнула  головой  Алевтина, - заходите,  чего  под  дождём  мокнуть. 
- Как  это  случилось? – стала  допытываться  я. 
- Да  она  с  лестницы  слетела,  случайно,  и  шейные  позвонки  сломала. 
- Как  можно  случайно   слететь  с  лестницы? – озадаченно  спросила  я, - она  ведь  на  коляске  ездила. 
- Ездила,  наверх  на  лифте  поднималась,  специально  был  сделан,  когда  она  после  аварии  обездвижила.  Впрочем,  я  не  удивляюсь,  сумасшедшая  была  старуха,  царствие  ей  небесное. 
- Подождите, - помотала  я  головой, - но  зачем  она  на  второй  этаж  ездила?  Зачем  ей  лифт?  Если  человек  инвалид,  ему  вполне  достаточно  первого  этажа.  И  с  лифтом  катавасию  затевать.  Я  в  этом  просто  смысла  не  вижу. 
- И  я  смысла  не  вижу,  и  её  родные  не  видели,  да  только  надо  знать  её.  Знаете,  почему  она  в  аварию  попала? 
- Понятия  не  имею. 
- Она  была  лихачом.  Это  такой  человек,  она  всё  время  пробовала  всё  новое,  восходила  на  вершину,  а  потом  кидалась  на  что-то  другое.  Для  неё  однотонная  жизнь  была  просто  убийственной,  но  жажда  адреналина  у  неё  была  всегда.  Думаю,  вы  уже  всё  поняли,  она  не  справилась  с  управлением  на  мокрой  дороге,  но  она  сама  утверждала,  что  её  хотели  убить. 
- С  чего  она  это  взяла? 
- Говорила,  будто  кто-то  за  ней  гнался,  и  она  из-за  этого  не       справилась  с  управлением.  Но  никто  ей  не  поверил. 
- Почему? 
- Она  уже  в  возрасте  была,  и  сын  посчитал,  что  она  просто  выжила  из  ума. 
- Вы  же  сами  сказали,  что  она  в  разуме, - напомнила  ей  я. 
- У  меня  только  третий  курс,  и  я  только  учусь.  Впечатление  она  производила  совершенно  разумного  человека,  возможно,  я  чего-то  не  понимаю. 
- Понятно, - я  задумчиво  посмотрела  в  окно, - а  этот  лифт – просто  её  фанаберия? 
- Фанаберия, - невольно  усмехнулась  Алевтина, - по-другому  и  не  скажешь. 
- Подождите,  а  что  с  собаками? – не  понравилась  мне  фраза,  которую  она  сказала  ранее, - вы  вроде  бы  сказали,  что  их  хотят  усыпить. 
- Хотят, - со  вздохом  сказала  Алевтина, - при  чём  всех,  вместе  с  кошками. 
- Господи! – вырвалось  у  меня. 
- Сын  Инны  Петровны,  он  терпеть  не  может  животных,  а  у  его  жены  и  дочери  вообще  аллергия  на  шерсть. 
- Так  отдайте  мне  их, - не  особо  раздумывая,  почти  выкрикнула  я, - а  хозяевам  скажите,  что  их  усыпили. 
- Берите, - тут  же  кивнула  Алевтина, - мне  самой  это  на  нервы  действует,  а  собаки  даже  есть  не  хотят,  и  от  меня  убегают.  Сейчас  я  их  соберу, - она  принесла  поводки,  и  мы  стали  искать  животных. 
- Пуделя  зовут  Камилла,  а  шпица  Людовик.  Мопс  у  нас  Чарли,  а  кошки  Маркиза  и  Персик, - по  ходу  дела  объяснила  она, - это  ж  надо  так  запрятаться.  Идите  скорей  сюда,  никто  вас  не  тронет. 
Но  собаки  продолжали  прятаться,  однако,  мы  всё  равно  их  нашли.  Я  выудила  Чарли  и  Себастьяна  из-под  кровати  в  одной  из  комнат,  а  Алевтина  нашла  в  кладовке  Людовика,  мы  одели  им  поводки,  и  привязали  в  гостиной,  а  сами  пошли  искать  Камиллу. 
Пуделиха  нашлась  в  кабинете,  забилась  под  стол,  и  на  все  попытки  вытащить  её  оттуда  отвечала  грозным  рыканьем. 
- Хорошая,  такая  чудесная  собачка, - подлизывалась  я  к  ней, - выходи,  солнышко,  я  заберу  тебя  к  себе  домой. 
Но  Камилла  не  верила  мне.  Алевтина  вдруг  вспомнила,  что 
она  обожает  сыр,  и  принесла  из  кухни  кусок. 
На  любимое  лакомство  Камилла  купилась,  кидая  по  кусочку  сыра,  мы  её  выманили  оттуда,  и  одели  поводок. 
Алевтина  увела  Камиллу,  а  я  стала  собирать  рассыпавшиеся 
бумаги  из  ведра,  когда  мы  вытаскивали  собаку  из-под  стола. 
Моё  внимание  неожиданно  привлекли  листки,  они  были  смятые,  но  один  заставил  меня  напрячься. 
Он  был  не  очень  смят,  и  я  увидела  старуху  с  косой,  когда  развернула  его.  Разгладив  хорошенечко  лист,  я  стала  разворачивать  остальные.  На  них  всех  было  по  одной  надписи,  « Осталось  семь  дней »,  и  так  до  последнего  дня. 
Что  всё  это  значит? 
Я  собрала  все  листки,  и  спустилась  вниз,  Алевтина  как  раз  поймала  кошек,  и  держала  их  на  руках. 
- Я  их  схватила,  царапучие. 
- Подождите, - остановила  я  её, - заприте  их  пока  куда-нибудь,  нам  надо  поговорить. 
- На  какой  предмет? – удивлённо  протянула  она. 
- На  предмет  убийства  Инны  Петровны. 
- Какого  ещё  убийства?  Она  случайно  упала  с  лестницы. 
- Я  не  знаю,  было  ли  убийство,  но  одно  я  знаю  точно.  Её   кто-то  пугал.  Я  вот  что  нашла, - показала  я  ей  листы. 
- Что  это  такое?  Подождите,  пожалуйста,  секундочку, - она  закрыла  кошек,  и  вернулась  в  гостиную. 
- Даже  не  знаю,  что  и  думать, - она  растерянно  разглядывала  листы, - просто  муть  какая-то.  Зачем  кому-то  её  пугать? 
- Кто-то  её  ненавидел,  и  доводил  пожилую  женщину,  как  только  мог.  Возможно,  что  её  даже  убили.  Об  этом  явственно  свидетельствуют  эти  письма.  Кстати,  кто  их  принёс? 
- Письма, - задумалась  вдруг  Алевтина, - она  ведь  меня  спрашивала,  кто  приносит  корреспонденцию.
- А  с  этого  момента  поподробнее, - навострила  я  уши. 
- Я  приношу  ей  газеты,  которые  она  выписывает.  Их  кладут  в  ящик,  и  последнюю  неделю  она  постоянно  спрашивала,  кто  приносит  газеты.  Она  в  первый  раз  вообще  в  истерику  впала,  а  потом  просто  какая-то  странная  сделалась. 
- И  не  удивительно, - я  посмотрела  на  листки, - а  расскажите  мне  о  дне,  когда  Инна  Петровна  умерла. 
- День  был  обычный,  ничего  экстраординарного  не 
происходило,  я  к  ней  заходила  по  первому  же  вызову. 
Анна  готовила  на  кухне,  и  время  близилось  к  обеду. 
Она  уже  накрыла  на  стол,  и  Алевтина  пошла  за  Инной 
Петровной. 
И  в  этот  момент  раздался  грохот  и  крик. 
Алевтина  дико  перепугалась,  и  бросилась  на  крик.  Каков  же  был  её  ужас,  когда  она  увидела  Инну  Петровну,  лежащую  у  подножия  лестницы,  а  на  ней  была  коляска,  полетевшая  вслед  за  хозяйкой. 
А  потом  был  кошмар. 
Алевтина  в  ужасе  бросилась  звонить  врачам,  потом  набрала  номер  Александра  Артемьевича,  тот  тут  же  примчался,  и  наорал  на  Алевтину. 
- Зачем  ты  милицию  вызвала? – кричал  он  на  девушку. 
- Так  это  не  я,  это  врачи  вызвали, - испуганно  бормотала  девушка, - она  ведь  не  своей  смертью  умерла. 
- Что  ты  хочешь  сказать? – переменился  в  лице  Александр. 
- Ничего  я  не  хочу  сказать, - пожала  плечами  девушка, - ведь  своя  смерть – это  смерть  от  старости  и  болезни,  а  это  несчастный  случай.  В  таких  случаях  врачи  должны  просигналить  милиции.  Вдруг  это  убийство? 
- Нашлась  умная  на  мою  голову, - рассерженно  воскликнул  Александр, - ничего,  решим  всё  по – быстрому, - и  он  вылетел  из  дома. 
- Что  он  этим  хотел  сказать – решим  всё  по – быстрому? – озадаченно  спросила  я. 
- Может,  он  имел  в  виду  всю  ситуацию  в  вообщем? 
- Вполне  может  быть, - рассеянно  отозвалась  я, - кстати,  кто  действительно  приносит  письма  в  посёлок? 
- Почтальон, - спокойно  ответила  Алевтина, - мы  прикреплены  к  почте  соседней  деревни,  и  все  письма  через  них  идут.  Вы  же  здесь  живёте  дольше  меня,  и  должны  знать  это.  Впрочем,  вам  ведь  прислуга  почту  отдаёт,  верно? 
- Этим  занимается  моя  свекровь,  до  меня  почта  доходит  с  утренним  кофе  на  столе, - смущённо  улыбнулась  я. 
- Понятно, - сцепила  она  руки  замочком, - слушайте,  а  почему  вы  обо  всём  об  этом  меня  спрашиваете?  Что  за  интерес  такой? 
- Я  хочу  во  всём  разобраться, - со  вздохом  ответила  я, - я  в 
свободное  время  занимаюсь  частным  сыском,  и  помогаю 
людям. 
- Тогда  я  прошу  вас,  найдите  убийцу  Инны  Петровны, - тихо 

сказала  Алевтина, - она  была  чудесным  человеком,  и  очень 
добрым,  мне  её  искренне  жаль. 
- Я  сделаю  это, - кивнула  я  головой, - только  ещё  скажите,  что  вы  слышали  о  её  возлюбленном?  Она  когда-нибудь  говорила  о  нём? 
- Возлюбленный?  У  Инны  Петровны? – изумлённо  протянула  Алевтина, - она  же  старая! 
- Не  всегда  же  она  была  старой, - пожала  я  плечами, - у  неё  в  молодости  был  любимый,  но  они  расстались,  а  потом  она  вышла  замуж  за  Колесникова.  Она  когда-нибудь  говорила  об  этом?  Пожилые  люди  частенько  вспоминают  такие  вещи,  это  их  лучшее  время. 
- Да  с  чего  вы  это  взяли? – изумлённо  протянула  Алевтина. 
- Она  мне  рассказала,  мы  с  ней  немного  поговорили  по  душам  в  прошлый  раз. 
- Мне  она  ничего  подобного  не  говорила.  Да  она  и  недолюбливала  меня,  считала,  что  меня  соглядатаем  к  ней  приставили.  Что  за  блажь?  Но  я  не  удивляюсь,  сын  у  неё  ещё  тот  субчик,  и  не  удивительно,  что  она  не  любила  меня,  он  же  меня  нанял.  У  них  были  отвратительные  отношения,  он  мать  терпеть  не  мог,  постоянно  требовал  денег,  а  в  последний  раз,  когда  они  виделись,  вообще  произошёл  скандал.  У  него  проблемы  какие-то  по  бизнесу,  и  срочно  требовались  деньги.  Он  тогда  пришёл  к  матери,  и  потребовал  энную  сумму.  Не  просто  попросил,  а  именно  требовал.  И  она  матом  его  послала,  у  меня  глаза  на  лоб  полезли,  я  таких  выражений  и  не  слышала. 
- А  давно  он  приходил? – заинтересовано  спросила  я. 
- За  день  до  несчастного  случая. 
- И  последний  вопрос,  вы  ничего  подозрительного  не  видели? 
- Подозрительного? – растерянно  проговорила  Алевтина, - да  не  припомню.  Вроде,  всё  как  обычно  было. 
- Благодарю, - я  встала  с  места,  она  отдала  животных,  и  пошла  домой. 
Животные  это  восприняли  спокойно,  влетели  в  особняк,  и  с  лаем  помчались  в  гостиную.  Мои  любимые  скотинки  встали  на  дыбы,  Жека  возмущённо  залаяла.  Маняшка  распушила  свой 
« капюшон »,  кинулась  на  Людовика,  начался  массовый 
тарарам,  кошки  распушили  хвосты,  и  забегали  по  гостиной. 
- Что  тут  твориться?! – вбежала  в  прихожею  Анфиса   
Сергеевна, - Господи!  Откуда  эти  животные? 
- Их  хотели  усыпить,  и  я  их  забрала, - со  вздохом  сказала  я, - а  что  мне  делать  оставалось?  Другого  выхода  просто  не  было. 
- С  ума  сойти! – она  погладила  Камиллу, - а  она  милая,  и  такая  забавная.  Только,  Викуль,  ты  сама  подумай,  куда  нам  столько  животных?  У  нас  и  так  четыре  кошки,  и  две  собаки.  А  теперь  стало  шесть  кошек,  и  шесть  собак.  Это  просто  капец  какой-то! 
- Вам  их  не  жалко? – сурово  осведомилась  я. 
- Жалко,  конечно,  но  я  думаю,  их  надо  кому-нибудь  отдать. 
- Зачем? – вздёрнула  я  брови, - у  нас  большой  дом,  и  места  им  хватит.  Да  и  потом,  их  хозяйка  умерла,  а  её  сыну  они  не  нужны.  Бывшая  сиделка  Инны  Петровны  отдала  их  мне,  у  самой  душа  на  всё  это  не  глядит. 
- Так  это  животные  Колесниковой? – уточнила  Анфиса  Сергеевна. 
- Точно, - кивнула  я  головой. 
- Подожди,  ты  хочешь  сказать,  что  Инна  Петровна  умерла? – у  Анфисы  Сергеевны  глаза  на  лоб  полезли. 
- Свалилась  с  лестницы  на  своей  коляске. 
- Ну  и  дела  творятся, - покачала  головой  Анфиса  Сергеевна, - Макс  будет  в  шоке,  когда  увидит  эту  стаю. 
И  Макс  был  в  шоке.  Видимо,  он  что-то  забыл,  раз  вернулся  домой.  Едва  Анфиса  Сергеевна  это  сказала,  в  прихожей  раздался  грохот,  чертыханье,  Макс  очередной  раз  споткнулся  о  подругу – Горгону,  и  вошёл  в  гостиную. 
- Когда  мы  уберём  эту  статую?  Меня  эта  золочёная  подруга  уже  достала, - и  в  этот  момент  Камилла  с  размаху  кинулась  на  него,  в  одно  мгновенье  свалила  с  ног,  и  стала  облизывать. 
- Что  это  такое?! – ошарашено  воскликнул  он,  отбиваясь  от  её  слюнявого  языка, - что  это  за  собака!  Пудель!  Терпеть  не  могу  пуделей! 
- Чем  она  тебе  не  по  вкусу? – сурово  осведомилась  я. 
- Извини,  про  вкус  ничего  не  могу  сказать,  если  только  ты  приготовишь  из  неё  на  ужин  котлеты, - раздражённо  воскликнул  Максим,  и  спихнул  с  себя  собаку, - я  их  на  дух  не  переношу!  Откуда  у  нас  пудель?! 
- У  нас  пополнение  в  стае, - внесла  я  ясность, - две  новых 
кошки,  мопс  и  шпиц,  пекинес  и  пудель. 
- Ты  с  ума  сошла? – сурово  осведомился  Максим, - во-первых,  я 
не  переношу  пуделей  и  болонок,  во-вторых,  куда  нам  столько  животных? 
- Здесь  нет  болонок,  всего  лишь  пудель,  и  очень  милый  к  тому  же,  забавный. 
- Забавный, - Макс  покосился  на  изящную  пуделиху, - да  она  пугало  огородное.  Ты  скажи  Федору,  пусть  он  посадит  её  в  саду  летом,  чтобы  ворон  с  яблонь  распугивала.   
- Не  смей  так  говорить! – возмущённо  воскликнула  я, - она  просто  прелесть!  К  твоему  сведению,  её  усыпить  хотели,  и  остальных  тоже. 
- Конечно,  это  всё  печально,  но  одного  члена  стаи  нужно  отдать  кому-нибудь, - и  он  выразительно  посмотрел  на  пуделиху. 
- Уж  её-то  я  точно  не  отдам, - решительно  заявила  я, - мне  нравятся  пудели.  Понял? 
- Понял, - сквозь  зубы  ответил  Макс,  и  прошествовал  за  мной  на  кухню, - Вик,  чего  ты  такая  упрямая?  И  невероятно  вредная? 
- Просто  я  быстро  привязываюсь,  а  этих  « шкурок »  я  с  первого  взгляда  полюбила,  и  расставаться  с  ними  не  желаю. 
- Понятно,  упрямица,  и  готова  в  дом  целый  зверинец  притащить.  Викуль,  может,  тебе  приют  для  бездомных  животных  открыть?  Хорошо,  что  у  нас  нет  попугая. 
- Попугай? – задумчиво  проговорила  я, - я  тут  в  зоомагазине,  когда  покупала  витамины  для  животных,  видела  красивого  попугая.  Кареллу. 
- Шутишь? – Максим  выплюнул  апельсиновый  сок. 
- Всего  лишь  тебя  поддеваю, - и  я  вылетела  из  дома. 
Я  весь  день  просидела  в  издательстве,  сумасшедший  выдался  денёк,  потом  заглянула  в  рестораны,  и  домой  вернулась,  ног  под  собой  не  чуя.  И  сразу  прошествовала  на  кухню. 
Кошки  забегали  вокруг  меня,  и  собаки  тоже,  и  я  вынула  из  холодильника  овсянку,  сваренную  для  них,  и  смешала  её  с  сырым  мясом.  Добавила  чуточку  подсолнечного  масла,  и  всяких  добавок,  поставила  перед  ними,  и  животные  бросились  есть.  А  я  стала  искать  что-то  съестное  для  себя,  хлопнула  входная  дверь,  видимо,  это  Макс  пришёл. 
Рыбы  я  не  нашла,  только  солёную  скумбрию,  и  извлекла  её  из 
холодильника.  Ладно,  съем  пару  шницелей,  от  меня  не 
убудет,  на  завтра  Анфиса  Сергеевна  собиралась  карпа  жарить. 
- Привет, - вошёл  на  кухню  Макс, - как  день  прошёл?  Что  с  журналом? 
- С  журналом  всё  хорошо.  Зойка  обещала  мне  найти  хорошего  переводчика  по  французскому, - и  я  достала  из  холодильника  графин  с  грейпфрутовым  соком. 
Через  пять  минут  пришёл  Иван  Николаевич,  мы  сели  ужинать, 
но  зазвонил  мой  мобильный,  и  я  вышла  в  гостиную. 
- Слушаю. 
- Ты  куда  пропала? – услышала  я  голос  Марата, - я  уже  обзвонился,  и  мама  беспокоится. 
- Я  в  Париж  летала  по  делам,  с  журналом  был  форс-мажор. 
- Приходи  к  нам  завтра,  мама  устраивает  небольшое  суаре,  и  хочет  видеть  тебя. 
- Замечательно,  ей  будет  грандиозный  сюрпрайз,  закачаешься. 
- Что  ты  задумала? – обеспокоено  спросил  Марат. 
- Я  приведу  Василинку,  только  ты  не  обессудь,  если  она  всё  там  разнесёт. 
- Чудесно,  мы  вас  ждём.  Приходи  к  трём  часам, - и  он  отключился,  и  телефон  зазвонил  вновь. 
- Привет, - весело  воскликнула  Зойка, - слушай,  подруга,  я  тебе  нашла  переводчика.  Она  вообще-то  русская,  но  её  удочерили  французы,  и  она  с  десяти  лет  жила  во  Франции.  Прекрасно  говорит  на  обоих  языках,  и  знает  мельчайшие  нюансы.  Зовут  Франсуаза  Депруа,  и  она  в  полном  восторге. 
- Сколько  ей  лет? – неизвестно  зачем  осведомилась  я. 
- Да  тридцать  пять  стукнуло.  Она  каждый  ваш  номер  читала,  и  обожает  ваш  журнал,  а  твои  статьи  считает  очень  талантливыми  и  сильными. 
- Спасибо, - со  вздохом  сказала  я. 
- Погоди  спасибо-то  говорить,  я  тебе  сейчас  нагрузку  дам,  вернее,  об  услуге  попрошу. 
- Проси, - милостиво  разрешила  я. 
- Я  на  пару  недель  собираюсь  в  Париж  сгонять,  пригрей  на  это  время  Марселло  и  Лауру. 
- Да  без  проблем, - весело  сказала  я. 
В  другой  момент  я  пришла  бы  в  тихий  ужас,  провести  две 
недели  с  этими  сорванцами.  Они  такие  же,  как  и  моя  Василинка,  шумные,  громогласные,  испанская  кровь  бурлит. 
Постоянно  что-то  затевают,  и  что-то  ломают,  и  в  прошлый  раз  они  мне  импрессионистов  со  стен  посшибали. 
- Значит,  завтра  я  тебе  их  закину? – деловито  осведомилась  Зойка. 
- Закидывай,  я  буду  только  рада. 
- Что  это  с  тобой? – изумлённо  протянула  Зойка, - они  в 
прошлый  раз  такой  тарарам  устроили,  вы  там  все  на  ушах 
стояли. 
- Стояли, - со  вздохом  сказала  я, - но  сейчас  ситуация  такая,  и  мне  очень  нужно,  чтобы  они  тарарам  устроили. 
- Зачем? – деловито  осведомилась  Зойка. 
- Будущую  свекровь  напугать  до  обморока, - со  смехом  сказала  я. 
- Анфиса  Сергеевна  хорошая,  не  надо  её  пугать. 
- А  я  не  Анфису  Сергеевну  пугать  собираюсь,  а  Ангелику  Александровну. 
- Это  ещё  кто? – растерянно  протянула  Зойка. 
- Это  очень  долгая  история,  я  завтра  тебе  объясню, - весело  сказала  я, - тут  одна  особь  мечтает  мне  в  свекрови  угодить,  только  мне  это  нужно,  как  снег  в  августе. 
- Подожди,  я  ничегошеньки  не  понимаю. 
- Я  тебе  завтра  объясню.  Ты  привози  их,  и  лети  спокойно  в  Париж. 
- Ладно, - и  Зойка  отключилась,  а  я  увидела  стоящего  в  дверях  Максима,  с  растерянным  выражением  на  лице. 
- Я  слышал  конец  разговора,  и  ни  черта  не  понял, - свистящим  тоном  осведомился  он, - что  всё  это  значит?  Какая  ещё  свекровь? 
- Макс,  милый,  ты  только  не  кричи, - сложила  я  руки  на   груди, - помнишь,  когда  я  занималась  убийством  дедушки  Мирославы,  я  тебе  говорила  про  некоего  Марата  Дворова? 
- Помню,  что  по  ходу  дела  выяснилось,  что  он  в  тебя  влюблён  по  уши, - подошёл  ко  мне  Максим. 
- Верно,  влюблён,  и  он  сказал  об  этом  своей  матери. 
- И  что  из  того? – Максим  не  сводил  с  меня  глаз. 
- Да  дело  в  том,  что  она  уверена,  что  не  влюбиться  в  её  сыночка  невозможно. 
- Ты  же  говорила,  что  он  пугало! – свирепым  тоном  сказал  Максим. 
- Он  и  есть  пугало.  Костюм  моего  дедушки,  это  его  милая  мамочка  одевает,  и  нескладная  фигура.  Очки  в  роговой  оправе,  и  одеколон  « Шипр ».  Терпеть  не  могу  этот  одеколон,  ты  сам  знаешь,  и  этот  Марат  мне  не  больше,  чем  просто  приятель.  А  Ангелика  Александровна  вбила  себе  в  голову,  что  я  влюбилась  в  Марата. 
- Так  скажи  ей,  что  он  тебе  безразличен, - пожал  плечами 
Максим. 
- Я  так  и  хотела  сделать,  едва  услышала  заявление  о  свадьбе. 
- Свадьбе? – ошарашено  переспросил  Максим. 
- Свадьбе, - горестно  вздохнула  я. 
- Послушай,  объясни  всё  по-человечески. 
- Слушай.  Марат  мне  помогает  в  расследованиях,  компьютерщик,  но  это  ты  знаешь.  И  всякий  раз,  когда  я  ему  звонила,  напарывалась  на  его  мать,  если  звонила  поздно,  и  он  был  дома,  и  она  злилась.  Называла  меня  проституткой,  на  мои  робкие  заявления,  что  я  по  делам  звоню,  просто  швыряла  трубку.  Вообщем,  ей  в  голову  стукнуло,  что  я  влюбилась  в  Марата.  Она  считает  своего  сыночка  идеальным.  И  заявилась  ко  мне  недавно,  выяснила,  что  я  не  бедная  девушка,  и  тут  же  уверовала,  что  я  влюбилась  в  Марата. 
- При  чём  тут  материальное  состояние? 
- Да  при  том,  как  она  говорит,  что  за  ним  бегали  только  охотницы  за  его  деньгами.  Да  только  из-за  денег  за  него  и  выйдешь  замуж.  Вообщем,  это  полный  капец.  Я  тут  же  к  Марату  поехала,  показала  ему  кольцо  на  безымянном  пальце,  и  популярно  объяснила,  что  замуж  я  за  него  не  пойду.  Представляешь,  он  даже кольца  моего  не  заметил.  Обалдеть! 
- И  что  дальше? 
- А  дальше  он  упросил  меня,  чтобы  я  пока  Ангелику  Александровну  не  ставила  об  этом  в  известность.  Он  мне  сказал,  что  у  неё  со  здоровьем  не  того,  да  только  я  думаю,  что  он  просто  её  боится.  Она  ему  внушила,  что  он  такой  идеальный,  и  теперь  не  знает,  как  ей  сказать,  что  влюбился  в  замужнюю  женщину,  которая  его  как  мужчину  в  упор  не  видит. 
- Капец! – только  и  смог  сказать  Максим, - и  что  вы  теперь 
намерены  делать?  Не  век  же  вы  будете  её  за  нос  водить.  Или  ты  замуж  за  него  пойдёшь? 
- Спятил?  Нужен  он  мне!  Он  попросил  меня  сделать  так,  чтобы  она  сама  от  меня  отказалась. 
- А  это  как?
- А  это  очень  просто, - я  ехидно  заулыбалась, - завтра  она  пригласила  меня  на  суаре,  и  я  приду  с  Василинкой,  и  Марселло  и  Лаурой. 
- Марселло  и  Лаура  Кастелитто? – в  ужасе  осведомился 
Максим, - только  не  это!!! 
- Извини,  но  я  уже  разрешила  Зойке  их  привезти,  они  завтра будут  тут. 
- Капец! – сердито  воскликнул  Максим. 
- Мне  нужно  решить  эту  проблему,  и  я  им  пол  дома  разнесу,  вернее,  эти  малолетние  разбойники  постараются.  Думаю,  если  я  пообещаю  им  гору  мороженого,  они  с  превеликим  удовольствием  там  всё  разломают. 
- Понятно.  Ладно,  развлекайся, - пожал  плечами  Максим, - представляю,  как  она  обрадуется,  когда  увидит  троих  детей. 
- Я  ещё  фотографии  Лизы  и  Лени  захвачу,  чтобы  счастье  было  полным. 
- Валяй, - он  заметно  успокоился,  и  пошёл  ужинать,  а  я  за  ним. 
Утро  встретило  нас  солнышком,  я  в  это  время  пыталась  накормить  Лизавету  кашей,  но  она  капризничала,  и  кидалась  кашей  в  Василинку.  Та  тоже  в  долгу  не  осталась,  и  овсянка  полетела  в  Лизавету,  Василинка  угодила  ей  прямо  в  глаз. 
Лиза  тут  же  заплакала,  захныкала,  и  в  этот  момент  раздался  звонок  в  дверь. 
- Я  сама  открою, - кивнула  мне  Анфиса  Сергеевна,  и  через  пару  минут  на  кухню  влетела  Зойка  со  своими  сорванцами. 
- Здрасте, - воскликнули  они  хором. 
- Привет, - весело  воскликнула  Зойка. 
- Ребятки,  будете  творожные  пирожные? – спросила  детей  Анфиса  Сергеевна. 
- Будем! – хором  воскликнули  они,  и  что-то  залопотали  на  испанском. 
Василинка  тоже  попыталась  что-то  сказать  на  их  языке,  но  они  засмеялись,  а  моя  дочка  надулась.  И  они  стали  ей  что-то  объяснять  на  пальцах.  Делали  какие-то  жесты,  Василинка  за 
ними  повторяла,  а  мы  с  Зойкой  покатывались  от  хохота. 
В  самом  деле,  это  очень  комично  выглядело,  но  ведь 
Марселло  и  Лаура  одинаково  говорят  и  на  русском  и  на  испанском. 
А  я  для себя  вдруг  отметила,  что  хочу  выучить  язык  страны,  прославившейся  своей  корридой.  Я  могу  только  с  жутким  акцентом  поздороваться  на  испанском,  знаю  несколько  слов,  и  не  более  того. 
- Ладно,  я  рванула  в  Париж, - Зойка  вскочила  с  места, - ещё  на 
самолёт  опоздаю. 
- Давай, - вяло  откликнулась  я,  допила  свой  кофе,  и  пошла  выбирать  наряд  для  суаре.  Я  должна  своим  внешним  видом  окончательно  доконать  Ангелику  Александровну. 
Она  одевается  вся  в  розовое,  значит,  будем  шокировать  стилем  вамп.  И  я  стала  рыться  в  своём  гардеробе. 
Мне  на  глаза  попались  туфли,  жуткие  платформы  с  толстенным  каблуком.  Красно-чёрные,  платформа  и  каблук  прозрачные,  и  при  ходьбе  внутри  колышется  красно-чёрная  пыль.  Мне  их  Аська  купила,  моя  старшая  сестра,  уж  не  знаю,  что  на  неё  нашло  тогда.  Однако,  сейчас  они  мне  очень  пригодятся,  весьма  кстати  пришлись. 
Моя  любимая  юбка,  кожаная,  красная,  и  короткая  до  неприличия,  и  сетчатые  чулки. 
А  теперь  подумаем,  что  одеть  наверх. 
Я  долго  рылась  в  своём  шкафу,  и  вытащила  невесть  откуда  взявшуюся  кружевную  кофточку  с  чудовищным  декольте,  чёрную.  А  за  ней  кожаный  топ-жакет  алого  цвета,  заканчивающийся  на  линии  груди,  и  с  « цыганскими »  рукавами.  Жутковато,  конечно,  но  для  данного  случая  в  самый  раз.  И  последним  штрихом  будут  вот  эти  перчатки,  чёрные,  кружевные.  Замечательно. 
Но  в  издательство  я  отправлюсь  в  строгом  алом  костюме,  ни  к  чему  психику  сотрудников  травмировать.  Сложив  одежду  в  пакет,  я  сунула  в  сумочку  кулон  с  чёртиком  и  длинные  платиновые  серьги  с  сапфирами.  Подумала,  и  добавила  ещё  два  бриллиантовых  браслета,  и  кинула  всё  в  машину. 
Буду  выглядеть  ослепительно,  в  стиле  вамп-проститутки,  и  Ангелика  Александровна  тут  же  в  горло  вцепится  любимому  сыночку  бульдожьей  хваткой,  чтобы  он  не  женился  на  мне. 
- Леночка,  мне  что-нибудь  есть? – спросила  я  на  входе  у  секретарши. 
- Вам  несколько  писем,  держите, - она  протянула  мне  почту. 
- Спасибо, - и  я  прошла  в  свой  кабинет. 
Почта  оказалась  не  слишком  важной,  я  бросила  её  на  стол,  и  соединилась  с  Францией.  Теперь  мы  вышли  на  международный  уровень,  и  это  должно  принести  свои  плоды. 
Арман  Тулузье  нас  всех  ошарашил,  когда  предложил  это,  и  все  растерялись.   
- Выйти  на  международный  уровень? – изумлённо  протянул  тогда  Генрих, - но  это  очень  рискованно,  неизвестно,  как  нас  примут  в  другой  стране.  Я  не  могу  рисковать  своей  репутацией  и  своим  делом. 
- А  я  готов  сотрудничать  лишь  на  таких  условиях, - упрямо 
сказал  наш  французский  инвестор. 
- Подождите, - замахал  руками  Генрих, - это  всё  очень  сложно,  нужно  открыть  типографию  в  той  стране,  нужно  найти  переводчика,  и  нужно  запустить  там  рекламу. 
- Это  не  проблема, - махнул  рукой  господин  Тулузье, - рекламой  я  займусь  сам,  как  вы  понимаете,  я  предлагаю  сотрудничество  с  Францией.  В  России  у  вас  огромные  тиражи  идут,  а  если  они  пойдут  ещё  больше  и  во  Франции,  вам  же  лучше. 
Вообще-то,  я уже  раньше  думала  о  выходе  на  международную  прямую,  намекнула  Генриху  насчёт  Америки,  но  он  зарубил  мою  идею  на  корню. 
Конечно,  Америка  очень  высокоразвитая  страна,  с  самым  высоким  уровнем  жизни,  и  Генрих  просто  испугался,  что  мы  не  потянем  эту  лямку.  А  я  на  него  патриотически  обиделась. 
Везде  всякого  хватает,  и  в  России,  и  в  Америке,  и  во  Франции,  но  это  не  значит,  что  надо  не  верить  в  себя. 
Но  на  Францию  он  согласился,  инвестор  его  к  стенке  припёр. 
В  трубке  что-то  щёлкнуло,  раздалось  французское  бормотание,  и  я  перешла  на  английский.  Наша  секретарша  ни  бельмеса  не  понимает  на  иностранном,  поэтому  я  вынуждена  звонить,   и узнавать  о  продажах  сама. 
Каково  же  было  моё  изумление,  когда  стало  известно,  что  два  тиража  уже  влёт  разошлись,  и  поступила  заявка  на  третий. 
Меня  это  порадовало,  я  доложила  радостную  новость  Генриху,  потом  собрала  собрание,  обрадовала  и  остальных,  и  велела  думать  насчёт  нового  номера.  Пообещав  завтра  собрать  ещё  народ,  и  проведя  пол  дня  с  пользой,  заглянула  в  свой 
ресторан,  и  поехала  за  детьми. 
По  дороге  я  им  популярно  объяснила,  что  надо  делать,  и  они 
пришли в  полный  восторг. 
- А  вы  точно  не  будете  ругаться? – осторожно  спросил  Марселло. 
- Я  точно  не  буду,  будет  одна  полная  женщина,  но  вы  не  обращайте  внимания. 
- А  вы  нам  купите  шоколадного  мороженого? – деловито  осведомился  Марселло. 
- Куплю. 
- А  шоколадных  пирожных? – тут  же  подскочила  Лаура. 
- Куплю. 
- И  тирамису  купишь? – дёргала  меня  за  рукав  Василинка. 
- И  канноли  куплю. 
- Класс! – восторженно  завопили  дети,  и  стали  ёрзать  в  машине. 
По  дороге  я  затормозила  у  магазина,  купила  пару  бутылок  брюта,  шампанского  с  полным  отсутствием  сахара,  и  пару  бутылок  « Каберне ». 
Уверена,  что  она  обожает  сладенькое,  я  вино  имею  в  виду,  и  специально  взяла  кислое,  на  свой  вкус.  А  потом  подумала,  и  взяла  ещё  имбирный  ликёр.  Это  довольно  специфическое  питьё,  если  оно  ей  не  понравиться,  я  закачу  глаза  от  восторга. 
Наверное,  надо  ещё  купить  пирожных,  и  вот  эти  эклеры  с  масляным  кремом  в  самый  раз.  Лично  я  терпеть  не  могу  взбитые  сливки,  но  сейчас  почему-то,  где  ни  посмотришь,  везде  эти  взбитые  сливки,  пироги  с  ними,  со  свежими                фруктами,  и  огромным  количеством  мармелада. 
Меня  даже  передёргивает  от  омерзения  от  одной  только  мысли.  А  ведь  кто-то  это  любит. 
А  ещё  возьму  вот  эту  коробку  конфет,  пралине  с  хрусткой  вафлей  внутри  и  покрытые  белым  шоколадом,  и  шоколадный  торт. 
На  моё  счастье,  народу  в  кассу  оказалось  немного,  я  слегка  замешкалась,  и  передо  мной  ввинтилась  женщина  необъятных  размеров.  Сделала  она  это  довольно  бесцеремонно. 
Но  я  не  стала  ничего  ей  говорить,  и  просто  встала  сзади. 
Если  ей  хочется,  пусть  стоит  впереди,  если  ей  это  радости 
прибавит. 
Перед  нами  стояло  всего  два  человека,  и  я  на  месте 
подскочила,  когда  раздался  вопль  этой  женщины. 
- Да  вы  с  ума  спятили? – заорала  она  на  весь  зал, - где  это 
видано,  такие  деньги  требовать?  Я  же  на  тыщу  набрала,  разорилась  к  празднику,  а  вы  мне  бешеные  тыщи  называете. 
- Так  вы  же  самые  дорогие  продукты  набрали, - укоризненно  воскликнула  продавщица. 
- Да  я  за  ней  шла, - ткнула  в  меня  пальцем  женщина,  и  я  от 
неожиданности  подскочила, - думала,  что  она  знает,  что  надо  брать,  что  тут  покачественнее. 
- Женщина,  за  качество  надо  платить, - сурово  сказала  продавщица, - у  этой  девушки  сапфировые  серьги  в  ушах,  а  у 
вас  дешёвый  пластик. 
- Я  не  нищая! – возмущённо  воскликнула  женщина,  при  этом  бросив  на  меня  такой  взгляд,  что  мне  в  пол  захотелось  врасти.  Не  люблю  такие  ситуации,  и  сейчас  мне  стало  неудобно. 
- Машка,  подойди  на  минутку, - крикнула  продавщица  в  пространство, - поставь  вот  эти  продукты  на  место,  и  набери  вот  этой  женщине  таких  же,  но  из  простого  отсека, - и  занялась  мной. 
И  я  поспешила  ноги  унести  из  магазина,  чуть  цветы  не  забыла  купить.  Правила  хорошего  тона  обязывают  преподнести  хозяйке  дома  букет.  Поэтому  я  купила  белых  махровых  хризантем,  подхватила  пластиковые  пакеты,  и  с  детьми  поднялась  на  четвёртый  этаж  старого  дома,  окна  которого  выходят  на  Кремль. 
Нажала  на  звонок,  и  дверь  тут  же  распахнулась. 
- Привет, - Марат  ошеломлённо  уставился  на  мой  внешний  вид. 
- Как  я  тебе? 
- Жутковато, - честно  ответил  он. 
- Спасибо  на  добром  слове, - и  я  стала  снимать  с  детей  пальтишки, - а  это  моя  Василиса. 
- Прекрасная? – со  смехом  спросил  Марат. 
- Конечно, - важно  ответила  я. 
- Эвива,  милая,  я  так  рада, - вышла  в  прихожую  Ангелика  Александровна,  и  дети  хором  заорали: 
- Здравствуйте. 
- Мамочки! – она  отступила  назад, - что  это  за  дети? 
- Это  моя  старшая  дочка  Василиса, - тут  же  сказала  я, - а  это 
Марселло  и  Лаура,  дети  моей  лучшей  подруги.  Она  мне  их  на 
пару  недель  подкинула. 
- Господи! – ошеломлённо  протянула  Ангелика  Александровна, -
у  тебя  есть  ребёнок? 
- У  меня  их  трое.  Я  бы  и  близнецов  принесла,  но  Лиза  и  Леня  ещё  маленькие,  им  скоро  год  исполнится. 
- У  тебя  трое  детей?! – с  ужасом  проговорила  Ангелика  Александровна. 
- Я  всегда  мечтала,  чтобы  у  меня  было  много  детей. 
- Замечательно, - выдавила  из  себя  Ангелика  Александровна, - детки,  а  как  вы  к  блинчикам  относитесь? 
- Положительно, - выдала  длинное  слово  Василинка. 
- Пойдёмте,  детки,  уверена,  вам  понравятся  шоколадные  блинчики.  А  что  это  у  тебя? – обратила  она  внимание,  что  я  не  с  пустыми  руками. 
- А  это  вам, - я  отдала  букет, - а  тут  вино  и  сладкое. 
- Хорошо,  проходи, - и  она  провела  меня  в  просторную  гостиную,  где  был  накрыт  шикарный  стол. 
Но  моё  внимание  привлекли  фотографии,  в  огромном  количестве  развешанные  по  стенам.  Всюду  большое  количество  всяческих  наград,  статуэток  из  золота,  на  фотографиях  люди  друг  другу  пожимают  руки. 
- Идём  на  кухню,  я  хочу  с  тобой  поговорить, - поманила  она  меня  за  собой, - садись, - указала  она  на  стул,  и  я  огляделась  по  сторонам. 
Конечно,  вся  кухня  была  в  розовом  цвете,  и  сама  хозяйка  тоже.  Я  всё-таки  не  удержусь,  и  наберусь  окаянства,  выскажу  ей  всё,  что  думаю  по  поводу  её  внешнего  вида. 
- Расскажи  мне  о  себе, - решительно  сказала  Ангелика  Александровна. 
- А  что  конкретно  вы  хотите  знать? – растерянно  спросила  я. 
- Что  ты  за  человек?  Я  уже  знаю,  что  ты  бизнес-вумен,  что  у  тебя  трое  детей.  Расскажи  мне  о  своей  семье.  Ты  была  замужем? 
И  тут  настал  мой  звёздный  час,  и  я  с  ангельской  улыбкой  поведала  о  четырёх  мужьях. 
- У  тебя  было  четыре  мужа? – ошеломлённо  переспросила  она. 
- А  первый  вообще  бандит  был, - сладким  голоском  добавила   
я, - я  так  влюблена  в  него  была,  просто  как  кошка.  Василинку 
от  него  родила,  думала,  что  у  меня  будет  его  продолжение, 
его  доброе  продолжение. 
- Бедняжка, - она  погладила  меня  по  руке, - ты  так  страдала  от 
любви.  Но  теперь  ты  будешь  счастлива  с  моим  сыном. 
Я  лишь  выдавила  жалкую  улыбку.  Блеск!  Она  такая  идиотка? 
Я  только  что  поведала  о  любви  к  бывшему  мужу,  правда,  о  прошлой  любви,  но  всё  равно,  она  должна  была  выставить  меня  вон.  Капец!  У  меня  только  одно  объяснение,  она  безумно  любит  сына,  и  смирилась  с  его  выбором.  Вероятно,  Марат  и  в  самом  деле  так  влюблён  в  меня,  о  чём  и  поведал  своей  матери. 
И  вот  что  мне  теперь  с  этим  счастьем  делать? 
Ничего,  у  меня  с  собой  трое  детей,  у  которых  темперамент  через  край  хлещет.  А  что  сделаешь?  Это  испанская  горячность. 
- А  кто  твои  родители? – продолжала  допрос  Ангелика  Александровна. 
- Мой  отец  военный,  генерал,  а  мать  адвокат  по  образованию,  но  занимается  бизнесом.  Сестра  уголовный  адвокат,  в  данный  момент  лежит  на  сохранении,  и  со  дня  на  день  родит  двойню.  Она  замужем  за  таджиком.  Вот  краткая  справка. 
- Ладно,  для  начала  достаточно,  а  завтра  мы  пойдём  выбирать  свадебное  платье. 
- Зачем? – тупо  спросила  я. 
- Что  это  значит – зачем? – захлопала  она  глазами, - тебе  же  нужно  свадебное  платье.  И  ещё  нужно  платье  для  грандиозной  вечеринки,  которую  мы  закатим. 
- Какая  ещё  вечеринка? – ошеломлённо  протянула  я. 
- Помолвка.  Мы  представим  тебя  всем  нашим  знакомым,  и  официально  объявим  об  обручении. 
Я  не  знала,  как  на  это  реагировать,  и  просто  кивала  головой. 
Сил  уже  никаких  не  было,  и  тут  в  ход  пошли  дети. 
Мы  услышали  топот,  грохот,  и  звон  посуды. 
Ангелика  Александровна  тут  же  подскочила,  и  выбежала  из  кухни,  а  я  вслед  за  ней. 
- Василиса,  Лаура,  что  вы  делаете? – Марат  пытался собрать  с пола  осколки, - хорошо,  кузнецовский  фарфор  спрятан. 
- Что  они  натворили? – подскочила  Ангелика  Александровна,  и  отобрала  у  него  веник, - детки,  ведите  себя  прилично. 
И  они  опять  понеслись  по  дому,  производя  невероятный  шум,  а  Ангелика  Александровна  за  ними. 
- Я  уже  начинаю  сомневаться,  так  уж  хороша  ли  наша  идея, -
покачал  головой  Марат, - мне  потом  где-то  жить  надо  ведь, -
добавил  он  с  усмешкой. 
- Смейся,  смейся, - дёрнула  я  плечом, - кстати,  друг  мой  ситный,  что  там  насчёт  нашего  дела? 
- А  что  дело?  У  меня  времени  пока  не  было,  сегодня  полазаю  в  « инете ». 
- Отлично,  тогда  узнай  мне  что-нибудь  о  Колесникове  Артёме  Геннадьевиче,  и  о  его  супруге,  Колесниковой  Инне  Петровне. 
- А  зачем  тебе  Артем  Геннадьевич?  Он  же  умер  несколько  лет  назад. 
- У  меня  расследование, - лаконично  ответила  я. 
- Понятно,  а  если  поподробнее? 
- Ты  его  знал? – невежливо  ответила  я  вопросом  на  вопрос. 
- Он  у  нас  преподавал,  кстати,  математиком  он  был  великолепным,  правда,  дни  свои  окончил  чуть  ли  не  в  психушке. 
- Почему? – вздёрнула  я  брови. 
- Как  и  большинство  талантливых  людей,  говорили,  что  он  умом  поехал.  Какую  автобиографию  не  почитаешь,  все  гениальные  произведения  были  созданы  сумасшедшими.  Его  неоднократно  обследовали,  но  психического  расстройства  не  обнаружили. 
- Верно, - невольно  согласилась  я, - правда,  я  читаю  автобиографии  творческих  людей,  но  это  сути  дела  не  меняет. 
- Артем  Геннадьевич  всё  твердил  про  какую  виртуальную  реальность,  которая  превращает  людей  в  роботов.  Понятия  не  имею,  что  он  хотел  этим  сказать,  он  даже  меня  этим  ошеломил. 
- Короче,  сдвиг  по  фазе, - уныло  констатировала  я, - а  Инна  Петровна? 
- А  что  Инна  Петровна?  Я  о  ней  ничего  не  знаю,  только,  что  говорили  о  ней,  что  она  бывшая  « бабочка ».  Вроде,  с  шеста  девушка. 
- Интересно, - задумчиво  пробормотала  я, - она  мне  показалась  милой.  Довольно  суровая  особа,  чопорная,  но  очень  милая,  и  собак  любит. 
- Так  в  чём  дело? – Марат  посмотрел  назад,  и  я  догадалась,  что  Ангелика  Александровна  нас  слушает. 
- А  старушка  умерла, - резко  сказала  я, - свалилась  с  лестницы  на  своей  коляске.  И  я  буду  разбираться,  случайность  это  была,  или  её  действительно  убили. 
- Опять  ты  за  своё, - покачал  головой  Марат, - ладно,  я  полазаю 
в  « инете »,  и  по  знакомым  поспрашиваю. 
- Давай,  по  поводу  Колесниковой  сейчас  посмотри,  хоть   какую-нибудь  наводку  мне  дай. 
- Пошли, - мы  протиснулись  мимо  Ангелики  Александровны,  растерянно  на  нас  смотрящей,  и  отправились  в  комнату  Марата. 
По  себе  знаю,  у  творческих  людей  всегда  беспорядок,  лично  у  меня  бедлам  в  художественной  мастерской.  Кисти  в  беспорядке,  краски  всюду  разбросаны,  наброски  по  углам  стоят,  но  теперь  я  поняла,  у  меня  идеальнейший  порядок. 
Мне  это  стало  ясно,  когда  я  вошла  в  комнату  Марата. 
Такой  хламиловки  я  за  всю  жизнь  не  видела,  и  была  просто  поражена,  но  Марата  это,  похоже,  не  слишком  обескураживало,  и  не  волновало. 
- Заходи,  садись, - он  убрал  со  стула  книги,  а  я  краем  глаза  посмотрела  на  названия. 
« Информатика,  и  вычислительная  математика »,  « Основы  высшей  математики »,  « Введение  в  программирование »,  и   тому  прочее.  У  него  на  пол  комнаты  стоял  книжный  стеллаж,  и  среди  книг  я  не  увидела  ни  одной  художественной,  лишь  узкоспециальные  издания.  Интересно,  а  он  классиков  вообще  читал?  Цветов  тут  тоже  не  было,  какая-то  неуютная  комната.  И  всё  же  Марату  надо  жениться,  нужно,  чтобы  его  жена  облагородила.  Одевается,  как  не  пойми  кто,  в  комнате  бардак. 
И  я  стала  от  нечего  делать,  пока  Марат  занимался  компьютером,  вспоминать  всех  своих  подруг.  Марату  нужна  не  слишком  красивая  девушка,  робкая,  и  не  такая  стерва,  как ваша  покорная  слуга.  Она  должна  уметь  готовить,  но  идти  в  ногу  со  временем.  Должна  понравиться  Ангелике  Александровне,  а  это  уже  подразумевает  наличие  капитала. 
Это  просто  капец  какой-то!  Где  мне  найти  такую  женщину? 
Я  всю  голову  сломала  за  вечер,  распечатку,  полученную  от   Марата,  я  убрала  в  сумочку,  и  весь  оставшийся  вечер  думала. 
А  дети  носились  по  дому,  играли,  съели  прорву  пирожных,  а 
я  познакомилась  с  подругами  Ангелики  Александровны,  и  её 
сёстрами. 
Вообще,  говоря  честно  и  откровенно,  я  была  в  конкретном  шоке,  в  окончательном  и  бесповоротном. 
Потому  что  подружки  эти  не  далеко  ушли  по  весовым 
категориям  от  матери  Марата,  и  все  в  розовом.  Капец! 
Барби  размера  ХХЛь!         
И  эти  идиотки  обсуждали  полное  отсутствие  вкуса  у  меня, 
раскритиковали  мои  пристрастия,  а  при  виде  кислого  шампанского  скрючили  мину.  Ангелика  Александровна  тут  же  убрала  бутылки,  и  налила  мне  десертного  мускатного  вина. 
Ненавижу  белый  мускат,  десертный.  Сам  по  себе  мускат  очень  приятный,  но  в  десертном  варианте  просто  омерзительный. 
И  со  скрюченной  физиономией  я  выпила  вино,  и  весь  вечер сидела  надувшись,  как  мышь  на  крупу. 
- И  ты  должна  выбрать  драгоценности, - сказала  вдруг  Ангелика  Александровна. 
- Драгоценности? – слегка  растерялась  я. 
- В  качестве  свадебного  подарка  от  Марата,  и  ты  наденешь  комплект  на  вечеринку. 
Я  лишь  кивнула,  а  Марату  еле  слышно  прошептала: 
- Я  ненавижу  розовые  бриллианты. 
- А  рубины  и  сапфиры  ты  любишь? – шёпотом  спросил  Марат. 
- Рубины  вообще  обожаю,  да  и  сапфиры  тоже.  Это  мои  любимые  камни. 
- Понял, - лаконично  кивнул  Марат. 
- Сынок,  сходи  за  шкатулками, - сказала  Ангелика  Александровна,  и  он  встал  с  места. 
Шкатулок  оказалось  море,  да  только  драгоценности  все  были  розовые,  и  мне  ничего  не  понравилось. 
- Выбирай, - сказала  Ангелика  Александровна,  она  раскрыла  все  шкатулки,  и  вдруг  воскликнула, - а  это  что  здесь  делает?  Нам  не  нужны  рубины. 
- Я  выбираю  рубины, - тут  же  отреагировала  я,  и  взяла  шкатулку. 
Дивной  красоты  тиара,  из  червонного  золота  с  рубинами,  диадема,  колье,  кольцо,  браслет,  серьги,  брошка.  И  ещё    брошь-булавка.  Роскошь. 
- И  ещё  что, - Марат  подал  мне  другую  коробочку, - Вике  не 
нравятся  розовые  камни,  и  я  заменю  кольцо,  которое  подарил 
при  обручении, - сказал  он  матери. 
Ангелика  Александровна  растерянно  глазами  хлопала,  а  я  раскрыла  бархатную  коробочку,  и  обнаружила  там  красивейший  и  огромный  сапфир  в  платиновой  оправе. 
Кольцо  мне  понравилось,  и  я  вернула  розовый  камень  Марату. 
Этот  вечер  уже  стал  меня  утомлять,  дети  продолжали  носиться 
по  дому,  от  чего  у  большинства  началась  мигрень.  Но 
утихомирить  их  никак  не  могли. 
- Когда  же  они  перестанут? – сдавленно  спрашивала  Марианна  Александровна,  сестра  Ангелики Александровны, - просто  батарейки  энерджайзер. 
- Испанская  кровь  бурлит, - невольно  ухмыльнулась  я. 
- Испанская? – округлила  глаза  Марианна  Александровна. 
- Мой  первый  муж  испанец,  и  моя  подруга  замужем  за 
испанцем, - объяснила  я  ей. 
- Обалдеть! – только  и  смогла  вымолвить  она,  и  в  этот  самый  момент  раздался  звон  разбившегося  стекла. 
- Немедленно  прекратите  это! – вскочила  на  ноги  Ангелика  Александровна,  и  заорала  в  голос, - Эвива,  мы  эту  оторву  в  швейцарский  интернат  отправим!  А  ты  родишь  нормальных  детей  от  моего  сына!  Пятерых!  Хватит  с  меня  испанцев! 
- Да  как  вы  смеете?! – обрела  я  голос,  и  вскочила  с  места, - моя  малышка  мне  очень  дорога,  даже  дороже  младших  детей!  Не  позволю  никакого  интерната! 
Ангелика  Александровна  пошла  пятнами,  в  гостиной  воцарилось молчание. 
- Хорошо, - она  первой  нарушила  охрипшим  голосом  затянувшуюся  паузу, - хорошо,  Василиса  чудная  девочка,  но  воспитанием  её  всё  же  нужно  заняться. 
А  я  нагло  фыркнула,  и  подбежала  к  Василинке. 
- Солнышко,  что  ты  делаешь? – я  подмигнула  ей, - нельзя  выбивать  стёкла. 
- Почему? – живо  осведомилась  моя  маленькая  проказница. 
- Потому  что  эта  тётя  ругается. 
- Мне  эта  тётя  не  нравится,  и  я  к  папе  хочу, - вне  всякого  плана  выдала  Василинка, - почему  ты  общаешься  в  этим  удодом? – ткнула  она  пальцем  в  Марата. 
Последний,  кажется,  обиделся  на  меня,  наверное,  подумал,  что  это  я  её  надоумила. 
- Василиса,  не  смей  так  говорить! – железным  голосом  сказала  я. 
- Я  хочу  домой, - тут  же  захныкала  Василинка. 
- Пинальти! – заорал  диким  голосом  Марселло,  и  мяч  полетел  в 
мою  в  сторону.  Я  едва  успела  отклониться,  а  то  получила бы  по  лбу,  и  мяч  угодил  в  полки  с  золотыми  наградами. 
Статуэтки  со  звоном  посыпались  на  пол,  и  я  схватила  детей  за  руки. 
- Кажется,  нам  пора  домой, - и  выволокла  их  в  прихожею,  за  мной  вслед  выскочил  Марат. 
- Не  обязательно  было  называть  меня  удодом, - сквозь  зубы  процедил  он. 
- А  при  чём  тут  я? – я  сняла  с  вешалки  пальтишки  детей, - это  она  сама,  без  моего  наущения,  симпровизировала. 
- Понятно,  кстати,  можешь  оставить  себе  комплект  и  кольцо  насовсем. 
- Спятил? – покрутила  я  пальцем  у  виска, - этот  гарнитур  бешеных  денег  стоит. 
- Верно,  но  маме  он  не  нравится,  как  ты  уже,  наверное,  заметила,  она  помешана  на  розовом.  А  это  первые  вещи,  которые  я  купил,  когда  только  стал  состоятельным.  Остальные  покупала  мама.  Я  просто  хочу  сделать  тебе  подарок,  чтобы  ты  знала,  что  я  люблю  тебя. 
- Спасибо, - тихо  сказала  я,  и  сама  одела  пальто. 
- Жалко,  что  ты  уходишь  так  рано, - вышла  в  прихожею Ангелика  Александровна, - а  завтра  мы  пойдём  по  магазинам.  Нужно  выбрать  тебе  платье  для  вечеринки.  А  за  окно  не  беспокойся,  мы  сегодня  же  вызовем  стекольщика,  стекло  у  нас  есть,  в  два  счёта  вставит. 
- Мне  ужасно  неудобно, - сделала  я  круглые  глаза, - они  не  нарочно,  просто  очень  шабутные. 
- Все  дети  шабутные, - со  вздохом  сказала  она,  и  мы  сердечно  распрощались. 
На  улице  шёл  дождь,  и  я  быстро  запихнула  детей  в  машину,  чтобы  не  промокли.  Села  за  руль,  и  двинулась  было  в  сторону  посёлка,  но  вдруг  вспомнила,  что  обещала  детям  гору  сладкого,  и  заехала  в  магазин.  Приобрела  ещё  плюс  ко  всему  несколько  пачек  кофе,  и  с  чистой  совестью  поехала  домой. 
Дети  ещё  в  машине  отрубились,  исчерпав  запас  энергии,  и  я 
позвала  Максима,  и  Ивана  Николаевича,  втроём  мы  отнесли  детей  в  детскую. 
- Как  твой  поход? – уже  в  спальне  спросил  Максим. 
- Нормально, - уклончиво  ответила  я,  расчёсывая  волосы  перед 
зеркалом, - они  всё  на  уши  подняли,  довели  всех  до  припадка,  но  Ангелика  Александровна  осталась  тверда.  Рассердилась,  но  решения  своего  пока  не  изменила.  Ничего,  я  её  ещё  достану. 
- Это  ты  можешь, - со  смехом  сказал  Максим, - слушай,  подруга,  сними  этот  сапфир,  и  одень  изумруд  с обручальным  кольцом.  А  то  я  начинаю  нервничать. 
Я  лишь  засмеялась,  и  убрала  кольцо  в  шкатулку,  а  Максим  обнял  меня. 
Он  заснул  через  два  часа,  стиснув  меня  в  объятьях,  а  ко  мне  сон  не  шёл.  Все  мысли  были  заняты  Инной  Петровной. 
Какая  же  я  идиотка!  Я  должна  была  ей  поверить,  ведь  на  то  и  было  рассчитано,  чтобы  ей  не  поверили.  Сволочь!  Кто  бы  ты  ни  был,  я  тебя  найду,  и  скальп  сниму. 
Пугал  обездвиженную  старушку,  тут  уж  понятное  дело,  что  ей  никто  не  поверит.  Сидит  пожилая  женщина  в  кресле,  пожилым  вообще  свойственно  фантазировать,  а  от  обездвиженности  какие-то  процессы  в  мозгу  происходят.  Но  у  Инны  Петровны  ум  за  ум  не  зашёл,  и  я  думаю,  что  это  правда,  что  мне  сказала  Алевтина. 
Что  Инна  Петровна  говорила,  что  её  пытались  сбить. 
Я  просто  уверена,  что  не  было  никаких  случайностей,  что  это  действительно  было  покушение,  а  потом  преступник  замыслил  ещё  более  коварный  план.  Он  стал  сводить  с  ума  пожилую  женщину,  понимая,  что  ей  никто  не  поверит. 
И  не  просто  так  она  слетела  с лестницы,  я  бы  над  этим  задумалась,  но  послания  говорят  сами  за  себя.  Хотя  случайность  я  не  исключаю,  она  могла  слететь  с  лестницы  сама,  при  чём  в  тот  день,  на  который  было  намечено  убийство.  Но  я  всё  равно  докопаюсь. 
Внезапный  звонок  мобильного  заставил  меня  вздрогнуть,  Макс  тут  же  заворочался,  телефон  продолжал  звонить,  и  Макс  открыл  глаза. 
- Слушай,  кому  тут  не  спится? – сонным  голосом  спросил  он. 
- Пусти, - я  выбралась  из  его  рук,  достала  из  сумочки  свой    мобильный,  и  раскрыла  его, - слушаю. 
- Помогите...  помогите... – услышала  я  слабый  голос, - пожалуйста,  помогите.  Они  её  убили... – и  я  узнала  голос  Алевтины,  раздался  какой-то  странный  звук,  похожий  на  звук  удара,  вопль,  и  в  ухо  мне  полетели  короткие  гудки. 
- Максим, - затрясла  я  его, - быстрее,  вставай. 
- Что  ты  меня  трясёшь?  Я  только  уснул. 
- Скорее,  побежали  в  особняк  к  Инне  Петровне, - вскочила  я  с  кровати,  на  ходу  хватая  бельё,  и  путаясь  в  простынях. 
- Зачем?  Что  тебе  за  блажь  в  голову  стукнула? – сел  он  на  кровати. 
- Быстрее! – заорала  я  диким  голосом, - там  человека  убивают! 
- Что  ты  мелешь?! – он  чуть  с  кровати  не  упал. 
- Быстрее! – я  влезла  в  красную  пижаму,  схватила  сапоги  и  пальто,  и  побежала  вниз. 
Макс  бросился  за  мной,  на  ходу  застёгивая  джинсы,  и  надевая  пальто. 
- Я  ничего  не  понимаю,  ты  можешь  объяснить,  что  вообще  происходит? – спрашивал  он  меня,  когда  мы  бежали  под  проливным  дождём  к  дому  Инны  Петровны. 
- Это  долго  объяснять, - я  резко  открыла  калитку,  и  вбежала  на  территорию  Колесниковых. 
- Это  вторжение  на  частную  собственность, - дышал  мне  в  спину  Максим. 
- Отстань! – раздражённо  буркнула  я,  и  подёргала  ручку  входной  двери,  но  она  оказалась  заперта. 
- Ты  можешь  открыть? – повернулась  я  к  Максу. 
- Я  тебе  уже  сказал,  это  вторжение  на  частную  собственность. 
- Понятно, - я  бросилась  вокруг  дома,  и  в  этот  момент  раздался  выстрел. 
- Мамочки! – я  с  воплем  сползла  по  стенке,  раздался ещё  один  выстрел,  Максим  бросился  ко  мне,  выхватил  из  кобуры,  с  которой  он  чуть  ли  не  спит,  пистолет,  и  выстрелил  в  темноту. 
Откуда-то  послышался  вопль,  непонятно,  женский  или  мужской,  больше  на  вой  смахивающий,  и  треск  сучьев. 
Я  вскочила  с  земли,  почти  тут  же  обнаружила  заднюю  дверь,  вбежала,  и  сразу  увидела  Алевтину.  Она  лежала  у  подножия  лестницы,  из-под  светлых  волос  растекалась  лужа  крови,  а  рядом  валялся  разбитый  телефон. 
- Мракобесие! – высказался  подоспевший  Максим, - что  с  ней? 
- Понятия  не  имею, - мотнула  я  головой,  и  Макс  подошёл  к  ней,  и  пощупал  пульс. 
- Надо  вызывать  бригаду, - подошёл  он  ко  мне, - пульса  у  неё  нет. 
- Капец! – топнула  я  ногой,  и  вынула  свой  мобильный. 
- Охрана, - рявкнул  на  другом  конце  провода  наш  спецназ. 
- Вас  беспокоит  Эвива  Миленич,  срочно  оцепите  посёлок,  и  никого  не  выпускайте.  Здесь  произошло  убийство. 
- Понял, - он  быстро  отключился,  а  Макс  тем  временем  вызвал  Андрея,  Вениамина,  их  нового  студента,  и  экспертов  с  патологоанатомом. 
- А  теперь  отвечай,  во  что  ты  влезла? – заорал  на  меня  Максим,  убрав  сотовый  в  карман. 
- Ни  во  что  я  не  влезла, - сквозь  зубы  ответила  я. 
- А  это  что  значит? – кивнул  он  на  труп. 
- Слушай,  чего  ты  такой  злой? – вздёрнула  я  брови, - я  пока  ничего  не  сделала.  Инна  Петровна  рассказала  мне,  что  слышит  какие-то  звуки. 
- Что  ещё  за  Инна  Петровна? 
- Хозяйка  этого  дома,  Колесникова  Инна  Петровна,  супруга,  вернее,  вдова  Колесникова  Артема  Геннадьевича,  академика  математических  наук. 
- Дальше, - сурово  велел  Максим. 
- А  что  дальше?  Это  ей  принадлежат,  принадлежали,  эти 
собаки,  что  я  в  дом  притащила, - и  я  вкратце,  уклонившись  от  некоторых  подробностей,  поведала  о  последних  событиях. 
- Как  она  могла  слышать  звуки,  а  остальные  нет? – резко  спросил  Макс. 
- А  я  откуда  знаю? – пожала  я  плечами, - это  уже  твоя  проблема. 
- Но  уж  точно  не  твоя, - догадался  о  моих  мыслях  Максим. 
Он  бы  мне  ещё  пару  ласковых  сказал,  но  приехали  эксперты.  Андрей,  безостановочно  зевающий,  с  пластиковым  стаканом  с  кофе,  и  испуганный  Вениамин. 
Ранее  у  них  был  другой  студент,  Антон,  но  его  перевели  в  ФСБ,  дедушка  парнишки  постарался.  Я  с  ним  как-то  говорила,  и  он  сказал,  что  не  хочет  служить  в  милиции,  что  мечтает  о  карьере  писателя.  Да  только  его  дедушку,  который  является  генералом  ФСБ,  вообще  трудно  переспорить. 
И  теперь  на  месте  Антона  Вениамин,  только-только  закончивший  МГУ,  юридический,  робкий,  и  трупов  ещё  в  глаза  не  видевший.  Макс  пока  оставлял  его  в  управлении,  чтобы  бумаги  подшивал,  но  сегодня  он  прибыл  по  вызову 
дежурного. 
- А  он  что  здесь  делает? – зашипел  Максим  на  Андрея, - да  он  в  обморок  при  виде  трупа  свалится. 
- Так  дежурный  всех  обзвонил, - развёл  тот  руками. 
- Мракобесие! – раздражённо  буркнул  Максим,  и  в  этот  момент  раздался  грохот,  Вениамин  действительно  свалился  в  обморок  прямо  около  трупа. 
- Холера! – конкретно  высказался  Максим,  и  они  с  Андреем  оттащили  парня  на  диван,  а  Макс  надавал  ему  по  щекам. 
- Там  настоящий  труп! – очумело  сказал  Вениамин. 
- С  ума  сойти! – закатил  глаза  Максим, - ты  лучше  составляй  протокол,  дружочек. 
Но  Вениамин  всё  ещё  находился  под  впечатлением,  что-то  бурчал  себе  под  нос,  и  я  стала  сомневаться  в  его  вменяемости. 
- И  Викуля  тут! – услышала  я  жизнерадостный  голос  Семена  Аркадьевича,  патологоанатома, - я  так  и  думал,  что  ты  тут  будешь.  Когда  мне  сказали,  что  в  Тальянку  надо  ехать,  я  сразу  подумал,  без  тебя  тут  не  обойдётся. 
- Очень  хорошо  у  вас  логика  работает, - язвительно  процедила  я. 
- А  как  без  логики, - и  он  стал  осматривать  труп, - предположительное  время  смерти  между  двумя  и  тремя,  точнее  будет  после  вскрытия. 
- Точнее  я  вам  скажу, - сунула  я  свой  длинный  нос,  куда  не  надо, - это  было  в  два сорок  пять.   
- Откуда  ты  знаешь? – развернулся  ко  мне  Максим. 
- Так  она  мне  звонила  перед  смертью.  Я  так  думаю,  её  сначала  спихнули  с  лестницы,  но  она  осталась  жива.  Стала    мне  звонить,  успела  сказать  несколько  слов,  и  её  добили  в  этот  момент.  Я  слышала  вопль,  и  видела  время  на  дисплее. 
- Вот  Матвей  Григорьевич  обрадуется, - хохотнул  Семен  Аркадьевич,  который  был  в  курсе  моих  взаимоотношений  с      генералом, - а  вот  насчёт  причины  смерти,  думаю,  что  тут  Вика  права.  У  неё  перелом  руки,  и  перелом  ноги,  но  причиной  смерти  стал  перелом  шейных  позвонков,  говоря  русским  языком,  ей  свернули  шею.  Вика  у  нас  свидетель,  и  может  подтвердить,  что  это  не  случайное  падение  с  лестницы. 
- Я  тоже  так  думаю,  но  мне  это  совершенно  не  по  вкусу, - раздражённо  кивнул  Максим, - генерал  просто  взвоет,  когда  увидит  твою  фамилию  в  протоколе.  Может,  тебе  фамилию  сменить? – с  самым  серьёзным  видом  пошутил  он. 
- Тогда  он  не  только  при  виде  меня,  но  и  при  виде  тебя,  и  при  звуках  твоей  фамилии  у  него  икота  начнётся, - невольно  ухмыльнулась  я, - и  я  совсем  не  горю  желанием  стать  Бархановой,  к  девичьей  привыкла. 
- Можно  через  чёрточку, - рассеянно  отозвался  Андрей,  в  это  время  вместе  с  Вениамином  занимавшийся  протоколом. 
- Через  какую  чёрточку? – хором  воскликнула  мы  с  Максом. 
- Фамилию  через  чёрточку,  Миленич – Барханова. 
- Всё  равно  не  хочу, - дёрнула  я  плечом, - если  бы  я  каждый  раз  меняла  фамилию,  когда  выходила  замуж,  замучалась  бы  по  инстанциям  бегать.  Паспорт  постоянно  менять,  они  там  забудут  что-нибудь,  что-нибудь  не  внесут,  а  меня  потом  за  границу  не  выпустят,  например.  Или  что  похуже.  В  таком  случае  лучше  идти  по  линии  наименьшего  сопротивления.  Далеко  за  примером  ходить  не  надо,  учитывая  последний  форс-мажор  с  Францией.  Капец!   
- Это  ты  к  чему? – сложил  руки  на  груди  Максим, - ты  и  со  мной  разводится  собралась? 
- А  фиг  его  знает, - весело  воскликнула  я,  и  тут  же    засмеялась, - да  я  шучу.  Я  просто  привыкла  так. 
- Привыкла, - пробуравил  меня  взглядом  Максим,  и  занялся  делом. 
Я  отвела  их  с  Андреем  в  кабинет  Инны  Петровны,  и  Макс  занялся  бумагами,  а  Вениамин  тенью  следовал  за  нами.  Андрей  же  занялся  личными  вещами  покойной. 
- Ничего  особенного  я  не  нашёл, - вернулся  он  в  кабинет, - комната  эта  гостевая,  никаких  личных  вещей,  только  кое-что  из  одежды,  и  порядок  образцовый. 
- А  документы  нашёл? – не  отрываясь  от  бумаг,  рассеянно  спросил  Максим. 
- Нашёл,  Лихачева  Алевтина  Михайловна,  живёт  в  Бутове,  студентка  государственной  медицинской  академии,  студенческий  билет  имеется. 
- Хорошо, - Макс  сложил  все  бумаги, - пошли, - и  он  увёл  меня  из  кабинета, - а  тебя  я  сразу  предупреждаю, - сказал  он  мне,  когда  мы  спускались  по  лестнице, - не  смей  лезть  в  это. 
- Любопытно,  что  ты  мне  сделать  можешь, - нагло 
ухмыльнулась  я. 
- Посажу  на  пятнадцать  суток. 
- Класс!  Я  выбираю  мужскую  камеру, - поддразнила  я  его. 
- Я  тебя  предупредил. 
Я  с  усмешкой  покосилась  на  него,  но  в  то,  что  он  может  меня  за  решётку  упрятать,  пусть  даже  на  пятнадцать  суток,  я  не  поверила.  Пусть  только  попробует! 
Домой  я  вернулась  усталая,  промокшая,  и  вконец  рассерженная.  Макс  уехал  в  отделение,  и  времени  было  уже  около  пяти  утра. 
Мне  захотелось  пить,  сбросив  пальто  и  сапожки,  я  отправилась  на  кухню,  и  услышала  какое-то  шабуршание.  В  первую  секунду  я  насторожилась,  и  осторожно  заглянула  за  перегородку. 
Кухня  у  нас  разделена  на  две  части.  Заходя,  сразу  попадешь  в  помещение,  где  всё  аккуратно  уставлено,  шкафчики,  где  за  стеклянными  дверцами  видны  чашки,  ранжированные  по  типу.  Кошки,  собаки,  птицы,  вообщем,  вся  посуда  красиво  разложена,  стол  с  холодильником,  а  за  перегородкой  уже  находится  плита,  и  тут  Анфиса  Сергеевна  готовит. 
И  я  сразу  увидела  какую-то  тень,  копошащуюся  у  двери  в  подвал.  Да  что  за  ночь  сегодня  такая!  Только  грабителя  мне  и  не  хватало! 
Ладно,  сейчас  ты  у  меня  получишь!  И  я  сняла  со  стены  скалку,  подкралась  к  нему  сзади,  и  с  размаху  заехала  по  чему  придётся.  Незнакомец  с  воплем  упал  на  пол,  а  я  быстро  включила  свет,  и  тихо  охнула.  На  полу  корчился  Иван  Николаевич,  держась  за  голову. 
- Что  вы  здесь  делаете? – возмущённо  воскликнула  я,  помогая  ему  подняться, - пять  часов  утра. 
- Да  я  ничего, - потрогал  он  затылок,  и  я  увидела  у  него  в  руках  кусок  окорока,  который  он  от  меня  прятал. 
- Отдайте  это  немедленно! – вырвала  я  у  него  копчёную  курицу, - то-то  я  смотрю,  сколько  времени  уже  на  диете,  а  не  худеете.  И  часто  вы  по  ночам  вылазки  совершаете? 
- Да  мне  просто  есть  захотелось, - заметно  стушевался  майор. 
- Есть  вам  захотелось!  Довольно!  Я  повешу  замок  на  холодильник,  а  из  этого  даже  кефир  уберу!  Один  сок  и  апельсины  оставлю,  они  жиры  сжигают. 
- Викуль, - на  лице  майора  появилась  жалобная  улыбка, - давай,  ты  завтра  займёшься  моей  диетой, - и  он  потянулся  к  окороку. 
- Завтра  уже  наступило! – рявкнула  я  на  него,  и  сама  откусила  от  курицы, - не  смотрите  на  меня  так,  у  меня  осиная  талия,  а  у  вас  жировые  отложения!  А  теперь  спать. 
- Связался  на  свою  голову, - устало  вздохнул  Иван    Николаевич, - и  меньше  всего  я  думал,  что  за  попытку  съесть  курицу  меня  невестка  будет  по  голове  скалкой  бить. 
- Я  вас  за  грабителя  приняла, - я  вынула  из  холодильника  зелёнку  и   вату. 
Промыла  ему  голову  перекисью,  и  смазала  рану. 
- А  ты-то  чего  не  спишь? – спросил  вдруг  он. 
- Да  у  нас  тут  происшествие, - махнула  я  рукой, - убийство  в  посёлке  произошло. 
- Убийство? – округлил  глаза  Иван  Николаевич, - какое  ещё  убийство? 
- Убийство  одной  девушки, - я  убрала  лекарства, - Макс  уже  уехал  в  отделение. 
- Понятно.  Ладно,  я  пошёл  спать,  мне  трупов  и  на  моём  участке  хватает. 
- У  вас  на  участке  трупы? – вздёрнула  я  брови. 
Дело  в  том,  что  недавно  Ивана  Николаевича  перевели  на  другой  участок.  Раньше  в  его  ведомство  входил  и  мой  посёлок,  но  теперь  он  работает  в  одном  из  « спальных »  районов.  Там  в  основном  одна  бытовуха  и  случается,  типа  дуэлей  на  сковородках. 
- Хватит  сыпать  соль  на  рану, - вздохнул  Иван  Николаевич, - думаешь,  мне  это  приятно?  Меня  эта  сволочь  спихнула  с  должности.  Ладно,  хоть  звания  не  лишили,  ублюдки. 
- Успокойтесь, - мне  стало  его  жалко, - может,  ещё  всё  образуется. 
- Да  что  образуется?  Появился  молодой  лейтенант,  захотел  на 
моё  место,  и  кое-кто  свыше  меня  выпихнул.  Замечательно, - и  он  вышел  из  кухни,  а  у  меня  сердце  сжалось. 
Он  очень  любит  свою  работу,  и  безумно  переживает. 
Что  же  мне  делать? 
Но  я  в  этом  помочь  не  могу,  и  я  отправилась  спать. 
Нет  ничего  хуже,  чем  два  часа  сна  после  бессонной  ночи,  мне 
только  холодный  душ  и  три  чашки  кофе  помогли  прийти  в 
себя. 
- Слушайте,  а  что  здесь  ночью  произошло? – спросила  утром  Анфиса  Сергеевна,  когда  мы  с  Иваном  Николаевичем  завтракали, - полный  тарарам  был.  Вы  не  в  курсе? 
- Она  меня  скалкой  по  голове  шандарахнула, - тут  же  сдал  меня  Иван  Николаевич. 
- Верно,  думала,  грабитель  к  нам  забрался,  и  приняла  меры.  А  тут  всего  лишь  обжора  по  холодильникам  лазал, - бросила  я  на  него  свирепый  взгляд. 
- Ты  лазил  ночью  в  холодильнике? – воскликнула  Анфиса 
Сергеевна. 
- Да  я  того, - стушевался  Иван  Николаевич,  и  в  этот  момент  раздался  звонок  в  дверь.  Не  прошло  и  минуты,  как  в  кухню  вошла  Саша,  няня  моих  близнецов,  а  с  ней  наш  новый  сосед,  Константин  Федорович  Аксов. 
Довольно  эксцентричный  старичок,  ранее  трудившийся  в  институте,  но  его  дочь  вышла  замуж  за  богатого  англичанина,  и  переехала  жить  в  Великобританию.  Отец  ехать  с  ней  отказаться,  и  она  купила  ему  дом  в  посёлке. 
Теперь  он  от  нечего  делать,  выйдя  на  заслуженный  отдых,    собирает  местные  сплетни. 
- А  вы  слышали,  что  сегодня  ночью  произошло? – ажиотажированно  воскликнул  он, - девушку,  сиделку  покойной  Инны  Петровны,  убили! 
Теперь  мне  всё  ясно!  Вот  кто  приносит  Анфисе  Сергеевне  сплетни! 
- Ту  милую  девушку?  Алевтину? – округлила  глаза  моя  свекровь,  и  мне  захотелось  его  выпроводить. 
- Тут  такое  ночью  творилось!  Перестрелка  настоящая  была! 
- Перестрелкой  три  выстрела  можно  назвать  с  большой  натяжкой! – сквозь  зубы  процедила  я. 
- Вы  что-то  знаете? – подскочил  Константин  Федорович. 
- Викуль,  а  что  происходит? – осведомилась  Анфиса  Сергеевна. 
- А  ничего  не  происходит, - я  налила  себе  ещё  кофе. 
- Ты  пьёшь  уже  четвёртую  чашку  кофе,  Макс  удрал  с утра 
пораньше,  думаю,  вы  тут  ночью  натворили  дел. 
- Это  не  мы  натворили,  это  заслуга  бандитов, - пожала  я  плечами, - а  вы  слухи  не  распускайте, - сурово  посмотрела  я  на  Константина  Федоровича. 
- Так  наш  спецназ  уже  все  дома  прошерстил, - всплеснул  он   руками, - они  тут  всё  утро  рыщут. 
- Молодцы,  ребята, - и  я  поехала  в  издательство. 
Естественно,  охрана  меня  тут  же  остановила,  заглянули  в  машину,  и  выпустили  на  волю. 
- Алексей, - окликнула  я  одного  из  охранников, - можно  вас  на  минутку? 
- В  чём  дело? – пружинистой  походкой  он  подошёл  к  моей  машине. 
- Вы  нашли  убийцу? 
- Послушайте, - склонился  надо  мной  Алексей, - нас  менты  строго  предупредили,  чтобы  языком  направо  и  налево  не  махать,  поэтому  езжайте  себе. 
- Слушайте,  Алексей,  а  если  я  вам  портрет  американского  президента  подарю? – сделала  я  невинные  глазки,  и  вынула  из  кошелька  сто  долларов, - пожалуйста.  Меня  муж  до  расследования  не  допустит,  а  мне  это  позарез  надо,  я  перед  убитой  виновата.  Не  поверила  ей,  и  вот  что  вышло. 
- Вообще-то,  я  и  так  с  милицией  был  в  контрах,  не  хочу  лишних  неприятностей. 
- Так  я  жена  следователя,  который  это  дело  ведёт,  могу  паспорт  показать, - и  я  вынула  документ, - смотрите,  вот  штамп  стоит. 
- Да  что  мне  до  штампов, - огляделся  он  по  сторонам,  и  выхватил  у  меня  из  пальцев  купюру, - ничего  мы  не  нашли,  и  понять  не  можем,  куда  он  делся.  Только  кровь  нашли  на  заборе,  соседний  дом  с  Колесниковыми. 
- Понятно,  Макс  всё-таки  попал  по  этому  бандиту, - задумчиво  пробормотала  я, - но  как  же  он  сумел  уйти  из  посёлка? 
- Сами  не  понимаем,  и  продолжаем  рыскать.  Чтобы  даже  через    забор  перепрыгнуть,  тут  не  обойдёшься  без  увечий,  это  камикадзе  нужно  быть,  чтобы  через  забор  полезть.  Там  ведь 
ток  проведён,  и  проволока  натянута. 
- Понятно,  благодарю, - и  я  завела  мотор. 
До  издательства  я  доехала  без  происшествий,  по  дороге 
вспомнила  про  распечатку  в  сумочке,  но  решила  не  отвлекаться. 
Взяла  свою  почту,  и  скрылась  в  кабинете.  Плюхнулась  в  кресло,  и  вынула  распечатку  из  сумки. 
Колесникова  Инна  Петровна,  в  девичестве  Сапфина,  дочь  некоего  Сапфина  Петра  Васильевича,  который  был  партийным  работником.  И  адрес  прилагался.  Не  очень  много  было  сведений,  только  самые  основные,  прописка,  кстати,  исторический  район  Москвы.  Замужество,  соответственно,  и  смена  фамилии,  прописка  на  Тверской,  видимо,  она  там  с  мужем  жила,  и  последняя  прописка,  в  нашем  посёлке. 
Сейчас  всех  сотрудников  на  уши  поставлю,  у  меня  сейчас  производственное  совещание,  и  поеду  по  бывшему  адресу  Инны  Петровны. 
Обсудив  новый  номер,  и  поставив  перед  каждым  задачу,  я  схватила  свои  вещи,  и  вылетела  из  издательства. 
По  дороге  угодила  в  пробку,  но  быстро  выбралась  из  неё,  и  затормозила  около  старой  блочной  башни. 
Дождь,  на  моё  счастье,  закончился,  но  начался  ветер,  и  полетели  жёлтые  листья.  Я  люблю  осень,  она  такая  многогранная,  дождливая,  серая,  и  в  тоже  время  золотая. 
Непредсказуемая,  сейчас  идёт  дождь,  ливень  хлещет  по  стеклу,  а  через  пять  минут  выглядывает  солнышко,  и  всё  становится  золотым.  Осень – это  моё  любимое  время  года,  и  всегда  осенью  я  езжу  в  Морскую  Крыницу,  что  находится  близ  Гданьска. 
Глупо,  правда?  Только  в  прошлом  году  не  получилось,  сначала  мои  отношения  с  Максом,  пока  всё  устаканивалось,  а  потом  я  беременная  ходила,  малышей  в  октябре  родила.  Вообщем,  два  года  подряд  я  пропустила,  но  в  этом  году  отказываться  не  собираюсь.  Пол  года  в  издательстве  я  уже  отработала,  и  имею  право  требовать  отпуск,  и  Макса  вытащу,  он  вообще  без  отпуска  работает.  Две  или  три  недели  посидим  в  Гданьске,  половим  янтарь  сачками,  кстати,  именно  за  этим  я  и  езжу  в  ноябре  в  Прибалтику.  Ранней  весной  и  поздней  осенью,  когда  погода  особенно  бушует,  волны  приносят  из  моря  массу 
всякого  мусора,  вместе  с  янтарём. 
Как-то  Диму  его  друзья – десантники  пригласили  в  Гданьск  на 
встречу  ВДВшников.  Ехать  предлагалось  с  жёнами,  что-то  им 
в  голову  стукнуло,  решили  своеобразно  отметить  годовщину. 
Это  была  не  совсем  встреча  ВДВ,  просто  их  команда  всегда  собирается  в  тот  день,  когда  они  вернулись  на  гражданку. 
И  мы  рванули  в  Польшу. 
Кошмарная  была  поездка,  все  жёны  ныли,  их  достала  дождливая  погода,  перспектива  жить  в  палатках,  эти          добры – молодцы  такой  экстрим  себе  придумали. 
Вы  себе  представляете?  Ветер,  ливень,  волны  поднимаются  до  небес,  а  на  берегу  палаточный  городок! 
Плюс  ко  всему  в  том  районе  полно  кабанов,  счастье,  что  они  нам  палатки  не  протаранили. 
Только  я  одна  молчала,  мне  действительно  понравилось.  И  развлечение  я  себе  нашла,  которое  впоследствии  превратилось  в  страсть.  В  первый  момент  я  не  поняла,  зачем  люди  в  комбинезонах  и  с  сачками  в  руках  ходят  по  берегу,  вылавливают  горы  мусора,  и  копошатся  в  нём. 
Но  один  абориген  объяснил  мне,  это  охотники  за  янтарём. 
Меня  это  заинтересовало,  я  даже  в  музей  янтаря  съездила,  что  в  Гданьске  находится,  а  потом  купила  сачок,  и  резиновые  сапоги.  Сапоги!  Самые  настоящие  резиновые  штаны,  всё  отпарить  можно! 
Но  это  уже  дело  десятое,  Диму  чуть  кондрашка  не  хватил,  когда  я  вернулась  к  палатке.  Счастливая,  довольная,  как  нализавшаяся  сметаны  кошка,  будто  не  из  ледяной  пучины  вынырнула,  а  из  койки. 
Дима  хохотал  тогда  до  слёз,  и  даже  сфотографировал  меня  в  этой  резине.  С  тех  пор  я  заболела  янтарём,  Дима  посмеивался  надо  мной,  моих  увлечений  не  разделял,  но  купил  шлифовальный  станок  для  янтаря. 
У  меня  дома  прорва  янтаря,  ещё  полно  осталось  в  квартире  у  Димы,  и  сейчас  я  настроена  решительно.  Надо  Максу  сапоги  купить.  Даже  лучше  резиновый  комбинезон,  такой,  какой  я  себе  приобрела,  чтобы  поглубже  забредать. 
Помню,  я  полезла  за  здоровенной  кучей  мусора,  всю  её  вытащила,  оставался  последний  заплыв.  Но  кучу  течением  понесло  вперёд,  а  я  сдаваться  не  привыкла,  тоже  рванула 
вперёд,  позабыв,  что  сапоги  у  меня  только  до  ягодиц. 
Короче,  янтарь  я  выловила,  а  меня  выловил  Дима,  и  чуть  не 
прибил.  Орал  на  весь  пляж,  на  чём  свет  стоит,  пытался 
оттащить  в  дом,  в  котором  мы  снимали  комнату. 
Да  только  я  такой  визг  подняла,  мокрая,  с  полными  сапогами ледяной  воды,  стала  разбираться  в  мусоре.  Дима  в  бешенстве  стал  помогать  мне,  при  чём  в  дикой  спешке. 
Понимал,  что  если  он  меня  сейчас  через  плечо  перекинет,  и  домой  оттащит,  я  ему  всю  морду  расцарапаю,  а  если  буду сидеть  на  ветру  в  мокрой  одежде,  заболею. 
Но  я  не  заболела.  Дима  меня  тут  же  в  постель  заставил  лечь,  напичкал  какой-то  гадостью,  настоями  каких-то  трав,  взятыми  у  хозяйки  дома.  Уж  не  знаю,  так  ли  они  полезны,  но  вот  на  вкус,  лепёшка  из-под  коровы  вкусней,  наверное,  будет.  Я  такой  первостатейной  гадости  за  всю  жизнь  ещё  не  пробовала,  и  больше  не  жажду.  Дима  в  меня  две  чашки  влил,  и  остаток  дня  меня  тошнило,  воспоминания  до  сих  пор  свежи. 
Всё  это  пролетело  в  моей  голове,  пока  я  поднималась  в  лифте,  вышла  на  площадку,  и  нажала  на  кнопку  звонка. 
- Кто  там? – раздалось  из-за  двери. 
- Здравствуйте,  меня  зовут  Эвива  Миленич,  я  частный  сыщик, - я  приложила  к  глазку  удостоверение, - откройте,  пожалуйста,  дверь,  я  сейчас  всё  объясню. 
- Здравствуйте, - замки  тихо  щёлкнули,  и  на  пороге  появилась  молодая  женщина,  лет  чуть-чуть  за  тридцать, - чем  могу  помочь? 
- Я  не  уверена,  что  вы  что-то  знаете,  наверное,  мне  лучше  пообщаться  с  кем-нибудь  постарше.  Здесь  когда-то  жили  Сапфины,  Петр  Васильевич  с  супругой  и  дочерью. 
- Меня  зовут  Вероника  Сапфина,  а  Петр  Васильевич  мой  дедушка.  В  чём  дело? 
- Подождите, - меня  мороз  пробрал  по  коже, - кем  вам  приходится  Инна  Петровна  Сапфина – Колесникова? 
- Тёткой, - спокойно  ответила  девушка, - родная  сестра  моего  папы.  Так  в  чём  дело? 
- Я  могу  войти?  О  таких  вещах  неудобно  на  площадке  говорить. 
- Проходите, - она  впустила  меня  в  квартиру,  и  провела  в  ухоженную  кухоньку, - присаживайтесь.  Не  хотите  чаю? 
- Спасибо,  но  это  лишнее, - я  перешла  к  делу, - несколько  дней  назад  Инна  Петровна  умерла,  свалившись  на  инвалидной  коляске  с  лестницы,  и  сломав  себе  шею. 
- Господи! – Вероника  с  размаху  села  на  стул, - вы  сейчас  пошутили?  Как  это  может  быть?  И  какая  инвалидная  коляска? 
- Так  вы  ничего  не  знаете  о  своей  тётке? – я  удивлённо  подняла  брови. 
- Ничего, - со  вздохом  сказала  Вероника, - я  совершенно  ничего  о  ней  не  знаю.  Отец  не  любит  о  ней  говорить,  называет  её  предательницей. 
- Почему? 
- Понятия  не  имею,  это  вы  у  него  спросите.  Он  скоро  должен  прийти, - она  посмотрела  на  часы, - что-то  там  в  семье  произошло,  и  с  тех  пор  её  имя  подвергнуто  остракизму. 
- Неужели  вы  не  подслушивали  за  родителями? – не  поверила  я, - я  всегда  подслушивала,  да  и  мои  подружки  тоже.  Дети  вообще  это  дело  любят. 
- Я  не  исключение, - мягко  улыбнулась  девушка, - только  о  ней  они  никогда  не  говорили,  даже  не  вспоминали. 
- Понятно, - растерянно  протянула  я, - а  когда  ваш  отец  вернётся? 
- Должен  вот-вот  прийти, - и  она  вынула  телефон. 
Михаил  Петрович  появился  через  пять  минут,  Вероника  позвонила  ему  на  мобильный.  Это  был  приятный  мужчина  преклонных  лет,  с  лёгкой  сединой,  и  он  ещё  работал,  невзирая  на  возраст. 
Он  с  мрачным  видом  выслушал  меня,  но  смерть  родной  сестры,  похоже,  не  слишком  его  тронула. 
- И  что  вы  от  меня  хотите? – сухо  осведомился  он. 
- Я  хочу  знать  всё  об  Инне  Петровне.  Дело  не  только  в  ней,  была  убита  молодая  девушка,  сиделка,  и  тут  действительно  убийство.  В  отношении  же  вашей  сестры  одни  только  предположение,  даже  дело  не  заведено.  Может,  вам  и  всё  равно,  но  расскажите  мне  всё  хотя  бы  ради  этой  девушки,  которая  ни  за  что  пострадала. 
- Ладно, - со  вздохом  сказал  Михаил  Петрович, - расскажу,  только  радости  особой  мне  это  не  доставляет.  Я  о  сестре  давно  забыл,  просто  вычеркнул  её  из  жизни.  Слышал,  что  она  замуж  за  богатого  вышла,  и  не  более  того.  Отца  тогда  всё  это 
так  подкосило,  и  он  её  из  дома  выгнал. 
Михаилу  Петровичу  тогда  было  двенадцать,  Инна  Петровна  старше  него  на  десять  лет,  и  разница  в  возрасте  между  братом  и  сестрой  ощущалась.  Они  практически  не  общались,  у  Инны  Петровны  был  свой  круг  общения,  а  у  Михаила  свой. 
Их  родители  были  партийными  работниками,  дома  их  никогда  не  бывало,  а  детьми  занималась  няня. 
Может,  обрати  родители  больше  внимания  на  своих  детей,  ничего  и  не  было  бы. 
Михаил  всё  узнал  потом,  когда  дело  было  сделано,  и  был  ошеломлён.  Инна  Петровна  влюбилась  в  парня,  красивого,  умного,  и  он  ей  ответил  взаимностью. 
Они  долго  встречались,  и  хотели  пожениться,  а  потом  вдруг  Стаса  арестовали.  Михаил  мало  знал  об  этом,  но  он  слышал  скандалы,  а  отец  обвинил  Инну  Петровну  в  соучастии. 
Скандал  тогда  произошёл  жуткий,  орали,  на  чём  свет  стоит,  а   Инна  Петровна  вышла  из  себя,  и  убежала  из  дома. 
Петр  Васильевич  тогда  несказанно  разозлился,  стал  искать  дочь,  но  она  словно  в  воду  канула. 
Только  через  год  Михаил  случайно  столкнулся  с  сестрой. 
Её  было  не  узнать,  шубка  из  натурального  песца,  бриллианты  в  ушах  и  на  пальцах,  только  в  глазах  какая-то  тоска. 
- Привет, - вяло  сказала  она, - как  твои  дела? 
- Ты  меня  спрашиваешь? – так  и  подскочил  Михаил, - да  отец  с  работы  вылетел,  по  твоей  милости,  кстати. 
- А  при  чём  тут  я? – холодно  спросила  Инна  Петровна. 
- Так  всё  из-за  твоего  бегства  произошло,  всплыло,  что  ты  со  своим  Стасиком  натворила. 
- Ничего  я  не  натворила, - холодно  сказала  она, - ты  ничего  не  знаешь,  так  что  помолчи. 
- Я  ничего  не  знаю?  Мне  отец  всё  рассказал,  что  ты  ограбила  людей,  и  теперь  живёшь  припеваючи. 
- Никого  я  не  грабила,  я  замуж  за  хорошего  человека  вышла,  а  отцу  передай,  что  он  скот  последний,  что  я  его  ненавижу. 
- Я  не  буду  ему  это  передавать, - свирепо  ответил  Михаил, - сама  ему  и  скажешь,  если  захочешь  встретиться. 
- Да  пошёл  ты! – резко  отвела  Инна  Петровна,  и  больше  они  не  встречались. 
- Она  всю  жизнь  нашей  семье  сломала, - говорил  сейчас 
Михаил  Петрович, - отец  тут  же  сдал,  и  переживал  из-за  неё,  молчал,  что  она  соучастница,  а  сам  же  пострадал. 
Не  может  такого  быть,  мелькнуло  у  меня  в  голове.  Или  я 
плохо  разбираюсь  в  людях. 
Растерянная,  я  вышла  из  подъезда,  села  в  свой  джип,  и  закурила  сигарету.  И  что  я  узнала? 
Инна  Петровна  сбежала  из  дома,  когда  была  молодой,  вышла  замуж  за  Артема  Геннадьевича,  а  потом  он  умирает,  а  она  попадает  в  аварию,  и  с  тех  пор  прикована  к  коляске. 
Но  у  меня  нет  ничего  на  неё,  как  и  на  Артема  Геннадьевича,  и  сейчас  я  съезжу  в  медицинскую  академию,  и  разузнаю  об  Алевтине,  а  потом  у  меня  встреча  с  Ангеликой  Александровной. 
И  швырнула  сигарету  в  окно,  и  надавила  на  педаль  газа,  угодила  в  пробку,  но  до  медицинской  академии  всё-таки  добралась.  Оставила  свою  машину  на  парковке,  и  вошла  в  учебное  заведение. 
За  время  своих  расследований  я  побывала  в  нескольких      институтах,  но  нигде  ещё  не  встречала  такого  уныния.  ГИТИС,  в  котором  я  училась,  был  очень  весёлым,  жизнь  в  нём  кипела,  и  била  ручьём.  Конечно,  надо  было  и  зубрёшкой  заниматься,  но  с  этим  у  меня  никогда  проблем  не  было. 
Мне  нравилось  учиться  там,  а  вот  медицинский  мой  свободный  норов  не  выдержал  бы.  Никто  не  бегал,  не  было  слышно  смеха,  и  все  сидели  на  подели  на  подоконниках,  уткнувшись  в  конспекты.  Такого  уныния  я  ещё  нигде  не  видела. 
- Извините,  а  третий  курс  на  каком  этаже? – спросила  я  у  одного,  пожилого  мужчины,  проходившего  в  это  время  мимо. 
- А  какая  специализация  вам  нужна? – деловито  осведомился  он. 
- Психиатрия. 
- Они  на  третьем  этаже,  простите,  а  кто  вам  нужен?  Я  вообще-то  ректор. 
- Я  частный  сыщик, - вынула  я  фальшивое  удостоверение, - сегодня  ночью  была  убита  студентка  академии,  и  я  занимаюсь  расследованием. 
- Господи!  Как  же  это  произошло? – ошеломлённо  воскликнул  он, - и  кого  убили? 
- Её  зовут  Лихачева  Алевтина.  Сначала  была  убита  старушка,  у  которой  она  работала  сиделкой,  а  потом  она  сама. 
- Подождите,  вы  ерунду  говорите.  Как  она  могла  работать 
сиделкой,  и  совмещать  это  с  занятиями?  Конечно,  она  могла  учиться  на  заочном,  но  я  был  в  составе  приёмной  комиссии,  и  такого  имени  не  помню. 
- Вы  в  этом  уверены? 
- Я  могу  посмотреть  в  списках,  пройдёмте, - и  он  провёл  меня  в  кабинет,  посмотрел  в  бумагах,  и  покачал  головой, - у  нас  нет  такой,  и  никогда  не  было. 
- Но  у  неё  студенческий  билет  был, - растерянно  проговорила  я. 
- Этого  не  может  быть, - уверенно  ответил  ректор, - вы  сами  этот  билет  видели  в  глаза? 
- Сама  не  видела,  его  милиция  нашла,  а  я  присутствовала  при   осмотре  дома. 
- Интересно, - постучал  ректор  карандашом  по  столу, - вы  присутствовали  при  милицейском  осмотре? 
- Присутствовала, - спокойно  ответила  я. 
- Вы  же  частный  сыщик,  а  милиция  не  любит  сыщиков.  И  зарабатывают  больше  них,  и  порой  ничего  не  понимают  в  следствии. 
- Ладно,  признаюсь,  я  обычный  любитель.  Это  мой  супруг  следователь,  а  я  путаюсь  у  него  под  ногами,  и  мешаю    следствию,  как  он  говорит.  Только  после  того,  как  преступник  за  решёткой  оказывается,  тут  же  начинает  хвалить. 
- Это  нормальная  реакция, - пожал  плечами  ректор, - он  просто  волнуется,  вы  же  не  специалист. 
- Я  уже  наблатыкалась,  мог  бы  и  привыкнуть. 
- Евгений  Дмитриевич, - заглянула  в  кабинет  молоденькая  девушка, - к  вам  из  милиции,  некий  капитан  Барханов. 
- Капец! – вырвалось  у  меня,  и  я  в  одно  мгновенье  слетела  со  стула.  Отпихнув  ректора  на  его  кресле  на  колёсиках,  я  ввинтилась  под  стол,  и  в  ответ  на  его  ошеломлённое  лицо  приложила  палец  к  губам. 
- Это  мой  муж, - сдавленно  зашипела  я,  и  забилась  под  стол, - меня  тут  нет,  умоляю. 
- Здравствуйте, - услышала  я  голос  Макса. 
- Приветствую, - ответил  Евгений  Дмитриевич, - прошу,  присаживайтесь,  я  вас  слушаю. 
- Капитан  МВД  Барханов  Максим  Иванович,  я  по  поводу  одной  вашей  студентки,  Лихачева  Алевтина  Михайловна,  студентка  курса  психиатрии. 
- Психиатрия? – Евгений  Дмитриевич  сделал  вид,  что  впервые  слышит, - что-то  я  такой  не  припомню,  но  сейчас  посмотрю.  Извините,  но  такой  у  нас  нет, - сказал  он  после  некоторой  паузы. 
- Подождите,  у  погибшей  девушки  был  студенческий  билет,  кстати,  он  сейчас  при  мне,  смотрите. 
- Действительно,  это  наш  студенческий  билет,  и  печать  наша,  но  эта  девушка  у  нас  никогда  не  училась.  Никогда. 
- И  как  вы  себе  это  представляете?  Откуда,  по-вашему,  взялся  этот  билет? 
- Понятия  не  имею, - в  голосе  Евгения  Дмитриевича  было  уже  неподдельное  удивление, - ничего  не  понимаю.  А  вы  проверяли  документ  на  подлинность? 
- Ещё  не  успели.  Значит,  эта  девушка  точно  у  вас  не  училась?             
Заочное?  Вечернее? 
- Уж  я  бы  об  этом  знал, - развёл  руками  Евгений  Дмитриевич. 
- Хорошо,  благодарю,  извините  за  беспокойство, - я  видела  лишь  ноги  Максима,  и  выглянула  из-под  стола,  когда  ноги  скрылись  за  дверью. 
- Значит,  документ  мог  быть  поддельным? – задумчиво  проговорила  я. 
- А  другого  объяснения  и  нет, - развёл  руками  Евгений  Дмитриевич,  глядя  на  меня  сверху  вниз, - но  подделка  хорошая,  печать  очень  хорошо  сделана. 
- Понятно,  тогда  всего  хорошего, - но  я  остановилась  в  дверях, - тогда  в  порядке  гипотезы,  если  он  ещё  раз  придёт,  вы  позвоните  мне, - я  дала  ему  визитку, - а  вот  по  этому  мобильному  я  точно  отвечу,  это  мой  личный. 
- Странные  у  вас  отношения  с  супругом. 
- Уж  какие  есть,  просто  война  миров, - и  я  вышла  за  дверь. 
Посмотрела  на  циферблат  своих  элегантных  часиков,  время  у  меня  ещё  было,  так  что  к  бутику  я  успею  вовремя. 
Я  не  спешно  добралась  до  магазина,  больше  всего  мне  сейчас  хотелось  с  Маратом  пообщаться,  но  пришлось  общаться  с  его  матерью. 
Как  я  и  предполагала,  взор  её  устремился  на  розовые  платья, 
а  я  их  даже  мерить  не  пожелала,  и  выбрала  платья  красные.  И  для  свадьбы,  и  для  вечеринки.  И  явно  рассердила  её. 
- Я  думала  привить  тебе  хороший  вкус, - возмущённо 
воскликнула  она, - но  ты  такая  упрямая,  даже  слушать  ничего  не  хочешь. 
- У  меня  прекрасный  вкус,  как  говорят  мои  знакомые,  а  розовый  я  ненавижу, - честно  сказала  я,  всё-таки  не  удержавшись. 
- Почему? – искренне  удивилась  она. 
- Потому  что  не  люблю.  Это  цвет  глупых  блондинок,  преимущественно,  перманентных,  потому  что  натуральный  цвет  волос  на  мозги  не  влияет.  У  меня  сестра  чистейшая  блондинка,  натуральная,  и  очень  светлая,  но  при  этом  она  гениальный  адвокат.  В  школе  училась  лучше  меня,  семи  пядей  во  лбу,  в математике  шарит,  как  не  знаю  кто.  А  я  математическая  кретинка,  рисую,  играю  на  пианино,  пишу  превосходные  статьи,  как  все  говорят. 
- Значит,  она  по  точным  наукам,  а  ты  по  искусству? – уточнила  Ангелика  Александровна. 
- Верно,  хотя  у  меня  оба  родителя  в  математике  будь  здоров  шарят. 
- И  так  бывает,  первый  ребёнок  обычно  вообще  всю  генетику  тянет,  считается  так  почему-то. 
- Просто  глупость  какая-то, - невольно  буркнула  я. 
- Природа  просто  на  тебе  отдохнула  ради  равновесия. 
- И  я  ей  благодарна,  природе,  ведь  точные  науки – это  жесть  какая-то.  Конечно,  если  начать  всё  разбирать,  философию,  логику,  и  прочие  постулаты,  понимаешь,  что  вся  наша  жизнь  из  математики,  но  я  предпочитаю  ею  жить,  а  не  разбираться  в  теории. 
- Логично, - задумчиво  проговорила  Ангелика  Александровна, - кстати,  у  тебя  есть  высшее  образование? 
- Я  окончила  ГИТИС,  и  театровед  по  специальности.  Долгое  время  играла  в  театре,  считаюсь  характерной  актрисой,  только  я  не  люблю  сцену.  Поэтому  бросила  театр,  и  ушла  в  бизнес,  а  потом  устроилась  в  глянец. 
- Хорошо,  что  ты  ушла  со  сцены,  Марату  было  бы  неприятно,   
если  бы  за  тобой  толпами  поклонники  бегали. 
- Они  и  так  бегают,  я  ведь  журналистка.  Пишу  офигенные 
статьи,  я  дам  вам  почитать,  хочу  знать  ваше  мнение, - мне  неожиданно  в  голову  пришла  гениальная  идея. 
- Очень  интересно  было  бы. 
- Мы  скоро  выпускаем  номер,  и  я  принесу  вам  один.  Я  автор  центральной  статьи,  я  их  от  души,  от  собственных  мироощущений  пишу. 
- С  удовольствием  почитаю, - покосилась  она  на  меня,  а  я  с  криком  бросилась  к  одному  костюму.  Строгому,  чёрному,  брючному,  и  белой  блузке. 
Я  тут  же  подобрала  чёрный,  широкий,  блестящий,  кожаный  ремень  с  крупной  бляшкой,  и  классические  туфли  на  тончайшем  каблуке,  с  острыми  носами. 
- И  как  вам? – встала  я  в  позу  я,  выйдя  из  примерочной. 
- Ты  похожа  на  стерву, - скривила  мину  Ангелика  Александровна, - слишком  резкий  стиль,  стервозный. 
- Я  и  есть  стерва, - пожала  я  плечами,  и  подошла  к  зеркалу, - сюда  подойдут  длинные  серьги,  и  красная  сумка. 
Костюм  я  купила,  мы  спустились  на  первый  этаж  торгового  центра,  и  Ангелика  Александровна  захотела  кофе.  Я  тоже  не  была  против  чашечки  ристретто,  и  мы  уселись  за  столик. 
- Нам  две  чашки  каппучино,  и  по  три  эклера  со  взбитыми сливками, - тут  же  воскликнула  она,  но  я  её  перебила. 
- Можно  маленькую  поправочку?  Я  хочу  ристретто,  и  два  шоколадных  пирожных. 
- Хорошо, - и  официант  удалился. 
Он  быстро  принёс  заказ,  а  мы  говорили  о  всякой  ерунде,  я  хотела  заказать  ещё  кофе  и  пирожное,  но  зазвонил  сотовый. 
- Слушаю, - я  не  посмотрела  на  номер. 
- Эвива,  скорее  приезжай  в  роддом,  Ася  только  что  родила! – услышала  я  резкий  голос  матери. 
- Родила?! – тихо  ахнула  я, - мам,  а  что  мы  с  Яной  делать  будем? 
- А  что  с  ней  сделаешь? – рявкнула  на  том  конце  провода  маман, - наподдавать  ей  от  души,  да  только  жалко.  Я  ведь  буду  так  же  обожать  своего  правнука,  как  и  внуков,  и  вас  с 
Аськой.  Быстро  в  роддом. 
- Мчусь, - я  нажала  на  кнопку  отбоя, - извините,  но  у  меня  сестра  родила,  и  я  вас  временно  покину. 
- Ничего,  езжай  к  сестре,  а  я  расплачусь. 
- Спасибо, - я  схватила  свои  вещи,  и  вылетела  из  кафе. 
Покидала  пакеты  в  машину,  и  на  бешеной  скорости  примчалась  к  роддому. 
- Здравствуйте, - влетела  я  в  больницу, - Миленич  Ася  Леонидовна  в  какой  палате  лежит? 
- А  вы  ей  кто? – осведомилась  бдительная  медсестра. 
- Я  ей  сестра. 
- Поднимитесь  на  третий  этаж,  палата  номер  двести  сорок  пять, - и  я  бросилась  к  лифту. 
- Наконец-то! – тут  же  воскликнула  маман,  едва  я  вышла  из  лифта. 
- Как  она  там?  Вы  ей  сообщили? 
- Ещё  не  успела, - мотнула  головой  маман, - я  не  хочу  сейчас  её  травмировать.  Пусть  она  пока  в  больнице  полежит,  успокоится  после  родов,  а  там  посмотрим. 
- И  как  ты  себе  это  представляешь? – вздёрнула  я  брови, - её  ведь  через  три  дня  выпишут. 
- Капец! – сквозь  зубы  процедила  маменька, - может,  подкинуть  бабла  врачу,  чтобы  подержал  её  в  больнице,  а  в  ЗАГС  сходит 
Ренат,  и  сам  детей  запишет. 
- Ещё  что-нибудь  придумай, - раздражённо  буркнула  я, - она    начнёт  нервничать,  что  с  ней  что-то  не  в  порядке.  Куда  не  кинь,  везде  ясен  блин.  И  так  молока  лишится,  и  так  перенервничает. 
- Лучше  не  каркай.  А  как  бы  ты  отреагировала,  если  бы  Василиса  в  пятнадцать  лет  залетела? 
- Василисе  пока  всего  четыре,  а  если  залетит  в  пятнадцать,  буду  внуков  качать.  Что  уж  сделаешь,  если  дело  сделано. 
- А  в  первый  момент? 
- А  в  первый  момент  оторопею,  но  ты  меня  уже  сейчас  подготовила  к  возможной  перспективе,  так  что  я  не  упаду  в  обморок. 
- Понятно  всё  с  тобой, - недовольно  буркнула  маман. 
- Слушай,  а  давай  ей  прямо  в  лоб  рявкнем, - выдвинула  я  предложение. 
- С  ума  сошла? 
- Да  какая  разница,  когда  она  узнает,  сейчас,  или  через  три  дня. 
- Действительно,  ладно,  пошли. 
- Только  одно  маленькое  уточнение,  пока  она  сама  про  Яну  не  вспомнит,  ничего  ей  не  говорим. 
- Конечно,  о  чём  разговор, - пожала  она  плечами,  и  мы  вошли 
в  палату. 
Вид  у  Аси  был  не  очень,  встрёпанный,  и  даже  несколько  ошарашенный.  На  тумбочке  стоял  букет  алых  роз,  наверное,  это  Ренат  постарался,  а  сама  она  бросила  на  нас  ошеломлённый  взгляд. 
- Привет,  шпионки, - сурово  воскликнула  она. 
- Привет, - закрыла  я  за  собой  дверь, - а  почему  шпионки? 
- Как  там  Яна? – нехорошим  тоном  осведомилась  Ася. 
- В  школу  ходит, - маман  бросила  на  меня  быстрый  взгляд, - Асенька,  нам  нужно  тебе  кое-что  сказать. 
- Я  уже  догадываюсь,  что  вы  мне  хотите  сказать, - Ася  сложила  руки  на  груди, - вернее,  я  уже  в  курсе. 
- Я  рассказал  о  беременности  Яны, - подал  голос  Ренат. 
- И  у  меня  к  вам  один  вопрос, - ледяным  тоном  сказала  Ася. 
- Какой? – не  сводила  я  с  неё  растерянных  глаз. 
- Какого  чёрта  вы  не  отвели  её  на  аборт!!! – заорала  Ася  на    всю  палату. 
- Аська,  да  ты  чего? – подскочила  я  на  месте. 
- Я  вообще  ничего!  Это  вы  должны  были  следить  за  ней!  Не  хочу  быть  бабушкой!  Мне  всего  тридцать  два  года! 
- Тебя  только  этот  факт  беспокоит? – удивлённо  протянула  маман. 
- Да  плевать  мне  на  это! 
- Тебя  не  поймёшь, - сложила  я  руки  на  груди, - то  ты  не  хочешь  быть  бабушкой,  то  тебе  всё  равно. 
- Господи! – Ася  сжала  пальцами  виски, - ей  ещё  рано  рожать.  Как  она  могла  лечь  в  постель  с  парнем? 
 - А  как  ты  легла  с  Юриком? – прищурила  я  глаза, - была  в  том  же  возрасте,  и  Янкой  с  ходу  забеременела. 
- Ты  всерьёз  полагаешь,  что  дети  должны  повторять  ошибки  родителей? – прищурила  Ася  голубые  глаза. 
- А  ты  всерьёз  считаешь  Яну  ошибкой? – я  не  осталась  в  долгу. 
- Я  не  считаю  Яну  ошибкой,  просто  я  не  хочу,  чтобы  она  рожала  в  пятнадцать  лет!  А  этого  паскудёныша  я  в  тюрьму  закатаю  лет  на  десять,  чтобы  потом  головой  думал,  а  не  тем 
местом,  что  все  парни  думают.  Надеюсь,  он  уже  в  СИЗО? 
- А  тебе  нужно,  чтобы  отец  твоего  внука  в  тюрьме  сидел? – прищурила  я  глаза. 
- Что  ты  хочешь  этим сказать? – зашипела  змеёй  Ася. 
- Я  хочу  сказать  только  то,  что  в  тюрьму  мы  его  не  отправили,  а  поговорили  с  его  родителями, - стала  объяснять     я, - он  сын  дипломатов,  мы  говорили  с  Ириной  Львовной  и  Марком  Дмитриевичем,  родителями  этого  принца  Датского. 
- А  почему  принца? – только  и  смогла  спросить  Ася. 
- У  него  фамилия  такая,  Датский. 
- Понятно, - судорожно  выдохнула  Ася, - и  что  его  родители? 
- Яна  и  Игорь  поженятся,  когда  ей  стукнет  восемнадцать. 
- Я  сойду  с  ума, - со  стоном  сказала  моя  сестра, - ладно,  хватит.  Вы  скажите  Янке,  чтобы  она  пришла  ко  мне.  Не  прибью  я  её,  раз  уж  так  получилось. 
И  я  возликовала.  А  то  мы  с  маман  не  знали,  как  ей  это  приподнести,  а  она  отреагировала  относительно  спокойно. 
- Пустите  меня  скорей  к  моей  невестке! – услышали  мы  громогласное. 
- Это  мой  отец, - покачал  головой  Ренат,  дверь  с  шумом  распахнулась,  и  в  палату  ворвался  мужчина  лет  пятидесяти,  очень  приятный  внешне,  и  с  лёгкими  сединами. 
- Как  я  рад! – влетел  он  в  помещение, - наконец-то  у  меня  появился  внук!  А  то  старший  со  своей  нарожали  семь  девок,  ни  одного  парня.  Умничка, - поцеловал  он  Асе  руку, - и  я  требую,  чтобы  вы  назвали  сына  Талгатом,  в  честь  моего  отца. 
- Хорошо, - пожал  плечами  Ренат. 
- А  девочку  назовите... 
- Джульетта, - оборвала  его  Ася, - давайте,  я  сама  буду  решать,  как  назвать  девочку. 
- Хорошо, - развёл  руками  Назар  Талгатович, - пусть  будет       по-твоему,  но  чтобы  через  годик  ещё  мальчишка  был. 
- Хорошо  вам  говорить, - надула  губы  Ася, - сами  бы  родили,  а  потом  поговорили. 
- Это  женская  доля, - махнул  он  рукой, - а  это  тебе, - подал  он   ей  бархатную  коробочку, - у  нас  такая  традиция,  после  рождения  первого  сына  свёкр  дарит  невестке  украшение. 
- Спасибо, - Ася  открыла  коробочку,  и  мы  с  маменькой  тоже  заинтересовались. 
Внутри  лежало  роскошное  ожерелье,  жемчуг  с  голубыми  бриллиантами. 
- Оно  такое  красивое, - покачала  головой  Ася. 
Назар  Талгатович  ещё  что-то  громогласно  говорил,  все  что-то  радостно  вопили,  а  потом  пришёл  врач,  и  выпроводил  нас. 
- Совсем  с  ума  сошли? – возмущённо  говорил  он, - так  орать  в  больнице!  Это  первое  и  последнее  предупреждение,  если  ещё  такое  повторится,  я  вас  на  порог  не  пущу. 
- Даже  если  я  рожать  начну? – прищурила  я  глаза. 
- Если  вы  рожать  начнёте,  вам  окажут  первую  помощь, - выталкивал  нас  доктор. 
- Но  вы  же  только  что  сказали... – продолжала  тупить  я. 
- Девушка,  хватит  шлангом  прикидываться,  и  откровенно  тупить, - устало  ответил  врач,  и  вытолкал  нас  на  улицу. 
- Да  как  он  смеет?! – возмущённо  воскликнул  Асин  свёкр. 
- Эвива! – перекрыла  его  вопли  своими  маменька,  что  даже  они  примолкли, - что  это  значит? 
- А  что  это  значит? – удивлённо  протянула  я. 
- Что  ты  сейчас  сказала?  Ты  опять  рожать  собралась?  Опять  залетела  от  своего  муженька,  этого  чёртова  мента? 
- Прекрати  его  так  называть! – раздражённо  воскликнула  я, - и  я  пока  не  беременна. 
- Значит,  ПОКА  не  беременна?! – сделала  маменька  ударение, - не  смей  рожать  от  него! 
- Он  мой  муж,  и  я  буду  рожать  от  него  детей,  сколько  мне  вздумается.  Хоть  десяток  рожу! 
- Я  тебе  не  позволю! 
- Мне  дико  интересно,  что  ты  сделаешь? – заискрилась  я  улыбкой, - пояс  верности  на  меня  наденешь?  Или  будешь  стоять  со  свечкой?  Ты  мне  и  так  жизнь  сломала,  и  хватит  добивать  дальше. 
- Я  же  добра  тебе  желаю. 
- Добра  ты  желаешь, - буркнула  я  себе  под  нос, - ты  меня  замуж  за  уголовника  выдала,  и  я  не  могла  с  ним  развестись,  потому  что  была  несовершеннолетней. 
- А  почему  же  ты  спустя  два  года  с  ним  не  развелась?  Почему?  А  почему  ты  сейчас  с  ним  спишь? 
- Прекрати, - зашипела  я  на  неё, - к  твоему  сведению,  мы  тут  не  одни. 
- А  мне  плевать! 
- Мне  тоже  плевать!  Всего  тебе  наилучшего! 
- Разговор  не  окончен! – топнула  ногой  маман. 
- Можешь  окончить  его,  ничто  тебе  не  мешает, - я  развернулась  на  каблуках,  мигнула  своим  джипом,  и,  забравшись  в  него,  помчалась  по  трассе. 
Замечательно.  Поругалась  с  матерью,  а  Ренат  с  отцом  наслушались  о  непростых  взаимоотношения  в  нашей  семье. 
Да  мне  плевать  на  это,  мне  статью  писать  надо,  а  муза  надо  мной  порхала,  как  обезумевшая  бабочка.  И  я  резко  тормознула  у  редакции,  ввинтилась  в  место  на  парковке. 
Лены  на  её  рабочем  месте  не  было,  я  проскользнула  в  кабинет,  открыла  свой  компьютер,  пока  он  загружался,  я  набрала  Марата. 
- Ты  что-нибудь  нарыл? – в  лоб  спросила  я. 
- Я  полазал  в  Интернете  насчёт  твоего  Северского,  и  ты  знаешь... 
- Ни  к  чему  такие  вещи  по  телефону  обсуждать,  подваливай  ко  мне  в  редакцию,  я  за  то  время,  пока  ты  едешь,  как  раз  статью    сварганю, - и  я  отключилась. 
Компьютер  тем  временем  включился,  на  экране  появилась  заставка  с  моей  Манечкой,  кошкой.  Я  открыла  файл,  и  воодушевлённо  застучала  по  клавишам.  Надо  мной  просто  муза  воспарила,  наверное,  желание  избавиться  от  Ангелики  Александровны  так  на  меня  подействовало. 
Перечитав  раз  десять  статью  под  названием – может  ли  любить  деловая  женщина – я  невольно  ухмыльнулась,  и  с  удовольствием  представила  лицо  матери  Марата,  когда  она  это  прочитает.  Она  будет  в  шоке,  ведь  я  туда  вылила  всю  свою  боль,  главное,  чтобы  Максим  не  прочитал.  Мне  это  совсем  ни  к  чему. 
На  столе  зазвякал  внутренний  телефон,  а  я  как  раз  в  это  время  сохранила  статью,  и  взяла  телефонную  трубку. 
- Слушаю. 
- Эвива  Леонидовна,  извините,  я  не  заметила,  как  вы  прошли, - заблеяла  в  трубку  Леночка, - тут  к  вам  пришли,  Дворов  Марат  Александрович. 
- Пусть  пройдёт  ко  мне,  а  ты  не  кури  в  туалете,  а  то  скажу  Генриху  Вениаминовичу. 
- А  вы  вообще  в  кабинете  курите, - нагло  заявила  Лена. 
- Слушай,  подруга,  ты  вообще  субординацию  держи, - возмущённо  воскликнула  я,  и  бросила  трубку. 
Вообще  секретарши  обнаглели.  И  в  этот  момент  ко  мне  вошёл  Марат. 
- Привет, - уселся  он  на  стул, - как  за  платьем  сходили? 
- Нормально, - раздражённо  буркнула  я, - слушай,  меня  это  достало.  И  мне  надоело  ломать  комедию.  Я  вот  возьму,  и  всё  ей  расскажу. 
- Даже  не  вздумай, - замахал  руками  Марат. 
- Лучше  скажи  честно,  ты  её  просто  боишься? 
- Чего  мне  её  бояться? 
- А  я  знаю?  Ты  перед  этим  танком  просто  пасуешь,  я  это  прекрасно  вижу.  Давай,  я  просто  в  лоб  скажу  ей,  что  ты  мне  не  нужен. 
- Викуль,  ты  не  понимаешь, - со  вздохом  сказал  Марат. 
- Чего  я  не  понимаю? – прищурила  я  глаза. 
 - Дело  в  том,  Викуль,  что  она  меня  с  самого  детства  досаждает. 
- Ты  её  боишься, - подвела  я  итог. 
- Боюсь,  она  меня  постоянно  опекает.  Да  меня  по  её  милости  все  в  школе  дразнили,  а  теперь  она  вознамерилась  меня  женить.  Я  просто  пасую  перед  таким  напором. 
- Тебе  нужна  жена, - со  вздохом  сказала  я. 
- А  кто  за  меня  замуж  пойдёт?  Она  мне  постоянно  твердит,  какой  я  исключительный,  и  что  женщины  влюбляются  в  маменькиных  сынков. 
- Глупости, - стукнула  я  карандашом  по  столу, - никогда  женщины  в  маменькиных  сынков  не  влюбляются,  они  влюбляются  в  мачо.  В  сильных  мужчин,  способных  заставить   почувствовать  их  себя  слабыми. 
- Да  я  знаю,  но  я  её  боюсь.  Это  психоэмоциональное  состояние,  она  меня  с  детства  прессует.  Конечно,  я  люблю  её,  она  моя  мать,  жизнь  мне  дала,  но  порой  она  совершенно  невыносима. 
- Я  поняла  тебя, - кивнула  я  головой, - значит,  надо  сделать  так,  чтобы  она  сама  меня  прогнала.  Слушай,  кажется,  я  кое-что  придумала. 
- Что  ты  придумала? – вздёрнул  брови  Марат. 
- Смотри, - показала  я  ему  фотку  Макса,  стоящую  в  рамке  у  меня  на  столе. 
- Это  же  тот  следователь,  который  занимался  расследованием 
по  делу  Хорхе  Тимошина. 
- Он  не  Хорхе  Тимошин, - с  усмешкой  сказала  я. 
- От  его  фамилии  язык  сломаешь. 
- Обычная  испанская  фамилия, - пожала  я  плечами, - а  этот  следователь – мой  законный  муж. 
- Он  интересен  внешне, - со  вздохом  сказал  Марат, - я  бы  хотел  такие  мускулы. 
- Так  в  чём  проблема?  Запишись  на  курсы.  Или  мамочка  не  разрешает? 
- Прекрати, - раздражённо  буркнул  Марат. 
- Можно  и  не  ставить  её  в  известность, - пожала  я  плечами, - а  насчёт  моей  задумки,  она  откажется  от  меня  на  вечеринке. 
- Что  ты  задумала? – обеспокоено  воскликнул  Марат. 
- Она  увидит  меня  в  объятьях  другого  мужчины. 
Марат  поднял  брови,  но  он  же  математик,  просто  обязан  мыслить  логически,  и  он  догадался. 
- Хочешь  позвать  своего  мужа,  чтобы  он  целовал  тебя  у  неё  на  глазах? 
- Прямо  в  яблочко, - с  усмешкой  сказала  я. 
- Где-нибудь  в  туалете.  Я  привлеку  её  внимание  к  тебе,  и  она  пойдёт  за  тобой. 
- Проблему  мы  решили, - обрадовано  воскликнула  я, - вряд  ли  она  захочет  невестку – шалаву. 
- Ладно,  с  этим  мы  решили.  Я  покопался  насчёт  этого  типа  в  Интернете, - и  Марат  со  стулом  переместился  к  моему  компьютеру, - сейчас  открою  файл. 
- Ты  не  можешь  на  словах? 
- Смотри,  вот  общая  информация, - он  открыл  поисковую  систему. 
- Да  этой  системой  и  я  могу  пользоваться, - возмущённо  воскликнула  я, - она  же  для  чайников. 
- А  ты  её  вскрывала? 
- Зачем?  Там  только  основная  информация,  родился,  женился,  и  тому  прочее. 
- Ладно,  сейчас  я  вскрою  милицейскую  базу, - и  он  защёлкал 
по  клавишам, - пожалуйста, - и  из  принтера  показался  листок,  а 
потом  второй. 
- Ты  настоящий  друг, - я  схватила  листы,  и  стала  читать. 
Это  была  информация  на  Призрака. 
Эта  личность  появилась  на  арене  несколько  лет  назад,            сравнивая  с  датами,  Диме  на  тот  момент  было  девятнадцать  лет.  Призрак  безжалостно  убивал,  продавал  огромными  партиями  наркотики,  оружие,  боеприпасы,  вообщем,  он  сколачивал  себе  капитал.  У  меня  мурашки  по  коже  побежали,  Дима  просто  чудовищно  богат,  он  всегда  выстаивал  в  периоды,  когда  другие  теряли  всё.  Он  всегда  находил  инвестиции,  чтобы  выбраться  из  передряги,  и  мне  сейчас  просто  дурно  стало,  глядя  на  всё  это.  Но  ведь  я  не  могу  просто  так  взять,  и  связать  с  Димой  этого  бандита.  Я  ещё  не  знаю  точно,  чтобы  что-либо  утверждать,  но  мне  стало  больно  и  страшно. 
У  меня  и  так  сердце  разрывается  на  части,  и  это  меня  добило. 
Я  тупо  смотрела  на  листы,  в  ужасе  перечитывала  все  злодеяния,  которые  он  совершил. 
- Держи,  тут  вся  информация  на  Паолу  Инсаньес, - дал  Марат  мне  другие  листы, - очень  интересная  личность. 
Я  мало  что  знаю  о  своей  несостоявшейся  свекрови,  Дима  не  любил  о  ней  говорить.  Я  только  фотографию  видела  на  его  столе,  и  закатила  ему  скандал,  увидев  фото  красивой  женщины  латинского  типа.  Очень  яркой  она  была,  с  типичной  внешностью  испанки,  и  Дима  тогда  с  улыбкой  мне  объяснил,  что  это  его  мать.  Самой  была  странно,  отчего  меня  тогда  вдруг  ревность  обуяла,  ведь  я  тогда  нежных  чувств  к  нему  не  испытывала. 
Я  стала  расспрашивать  о  ней,  и  с  Димы  вся  его  жёсткость  слетела,  он  мне  сказал,  что  не  справился  с  управлением,  и  теперь  винит  себя  в  её  смерти.  Мне  тогда  стало  его  искренне  жаль,  он  потерял  близкого  человека,  но  он  все  мои  сочувствия  на  корню  срубил,  и  больше  о  ней  не  говорил. 
И  вот  теперь  я  получила  всю  подноготную  об  этой  женщине. 
Паола  Инсаньес  была  мексиканкой,  родилась  в  Мехико,  а  оттуда  переехала  в  Испанию,  конкретно,  в  Страну  Басков,  а  потом  в  Валенсию.  В  то  время  ей  было  девятнадцать  лет,  и  в  Испании  она  окончила  университет,  выучилась  на  юридическом  факультете  в  Мадриде,  а  через  два  года  исчезла  из  Испании. 
И  с  тех  пор  она  живёт  в  России,  во  всяком  случае,  по  датам 
совпадает. 
Где  она  познакомилась  с  Глебом  Никифоровичем,  тайна  за 
семью  печатями.  Я  пыталась  у  него  спрашивать,  но  он  не 
говорил.  Отвечал,  что  я  слишком  любопытная,  и  всё  на  этом. 
А  меня  гложет  любопытство,  и  теперь  я  задумчиво  просматривала  бумаги. 
Паола  окончила  наш   МГУ,  юридический,  и  консерваторию  по  классу  скрипки.  От  последнего  я  вообще  опешила,  вот  уж  чего  не  ожидала,  так  это  музыкального  образования  у  неё.  Да  и  Дима  не  рассказывал,  впрочем,  он  вообще  ничего  о  ней  не  рассказывал,  я  уже  говорила. 
Это  уже  было,  когда  она  вышла  замуж,  и  родила  Диму.  Глеб    Никифорович  не  бедный  человек,  даже  в  то  время,  советское,  он  сделал  себе  имя.  Учёный,  работал  какое-то  время  на  оборону,  получил  звание  полковника,  и  ушёл  из  этого. 
При  первой  возможности  он  уехал  в  Америку...  Америка! 
Может,  Паола  вернулась  в  Америку? 
Может,  они  там  познакомились?  Компьютер  ведь  не  фиксирует,  выезжала  ли  она  в  Америку. 
А  при  чём  тут  она?  Меня  многое  пугает,  и  я  ничего  не  понимаю. 
Ничего  интересного  я  не  нашла,  лишь  краткую  справку,  что  умерла  она,  попав  в  автомобильную  аварию. 
- Выдои  что-нибудь  об  аварии, - сунула  я  Марату  бумаги. 
- Эвива,  ты  совсем  спятила? – влетел  в  кабинет  Генрих, - когда  статья  будет?  А  это  кто? – кивнул  он  на  Марата. 
- Один  мой  знакомый, - у  меня  не  было  ни  малейшего  желания  объяснять  Генриху,  что  мы  тут  делаем. 
- А  что  он  тут  делает? – нехорошим  тоном  осведомился  мой  начальник. 
- Ему  всего  лишь  нужна  информация,  сейчас  только  скачает,  и  тут  же  уйдёт. 
- А  в  Интернет-кафе  сходить  слабо? – прищурил  глаза  Генрих. 
- Ты  чего  такой  злой? – весело  спросила  я, - а  статья  уже  готова,  сейчас  я  отправлю  её  в  типографию. 
- Давай, - кивнул  он  мне,  и  покинул  кабинет. 
- Это  твой  начальник? – поднял  на  меня  глаза  Марат. 
- Начальник, - через  его  плечо  глядя  на  экран,  рассеянно  ответила  я, - слушай,  закрой  пока  это,  я  статью  отправлю,  чтобы  он  нас  больше  не  беспокоил.  А  то  как  начнут  ему  из  типографии  тарабанить,  опять  ведь  прибежит. 
- Это  ты  написала? – Марат  углубился  в  чтение, - интересно,  и 
так  талантливо.  А  ты  не  пробовала  с  другими  изданиями  сотрудничать? 
- Это  ещё  зачем? – безмерно  удивилась  я. 
- Чтобы  себе  имя  сделать,  и  стать  журналистом  с  большой  буквы.  Скажем,  с  одним  криминальным  глянцем. 
- Что  ещё  за  криминальный  глянец? – удивлённо  протянула  я. 
- Да  есть  такой,  очень  крутое  издание,  даже  слишком  крутое.  Но  центральные  статьи  у  них – это  просто  жесть.  Неплохие,  но  в  них  нет  изюминки,  чего-то  не  хватает. 
- Как  их  могли  напечатать,  если  в  них  чего-то  не  хватает? – подняла  я  брови. 
- Да  нормальные  статьи,  но  не  великолепные.  А  ты  могла  бы  поднять  их  тираж  до  высот. 
- А  мне  это  надо? – с  усмешкой  спросила  я. 
- Это  ты  как  хочешь, - рассеянно  ответил  он, - слушай,  тут  нет  информации  об  аварии. 
- Но  Паола  не  последний  человек,  даже  крохотная  информация  должна  быть. 
- Но  её  нет, - развёл  руками  Марат, - наверное,  её  кто-то  удалил. 
- Ты  посмотри  ещё, - теребила  я  его. 
- Господи!  Ты  ещё  та  пиявка, - покачал  головой  Марат, - ладно,  смотрим.  Попробую  влезть  в  итальянскую  базу,  готово, - победно  воскликнул  он, - смотри. 
- Это  что  такое? – изумлённо  протянула  я. 
- Копия  газетной  статьи,  судя  по  всему. 
- Распечатай,  скорее,  это  ведь  незаконно, - и  выхватила  лист  чуть  ли  прямо  не  из  принтера. 
И  в  самом  деле,  кто-то  поместил  в  итальянскую  базу  милиции  газетную  статью,  и  я  углубилась  в  чтение. 
« Такого-то  числа  на  трассе  близ  Тосканы  произошла  авария  со  смертельным  исходом.  Две  машины  ехали,  нарушая  все правила  дорожного  движения,  и  чёрный  джип  с  тонированными  стёклами  подрезал  « Рено ».  Машина  слетела  в  реку,  за  рулём  сидел  некий  Иво  Инсаньес,  и  он  не  справился  с  управлением.  Иво  Инсаньес  и  его  мать,  некая  Паола  Инсаньес,  погибли. 
Тела  их  не  были  найдены. » 
Я  тупо  уставилась  на  распечатку,  уже  совершенно  ничего  не  понимая.  Что  это  такое?  Какой  ещё  Иво  Инсаньес? 
- Что-то  тут  не  так, - растерянно  проговорила  я, - там  ничего  другого  нет? 
- А  что  тебя  не  устраивает? – удивлённо  спросил  Марат. 
- Его  же  Дмитрий  зовут,  читай, - сунула  я  распечатку. 
- Действительно,  что-то  тут  не  так,  но  тут  ничего  больше  нет.  Больше  никакая  Паола  Инсаньес  в  аварию  не  попадала. 
- Проверь. 
- Да  проверял  уже. 
- Не  до  конца  проверил,  потому  что  Богдан  что-то  нашёл. 
- Кто  такой  Богдан? 
- Мой  бывший  одноклассник,  он  тогда  мне  помогал,  и  был  убит.  Он  всё  выяснил  про  Дмитрия. 
- И  поплатился  жизнью? – нехорошим  тоном  осведомился  Марат. 
- Поплатился, - со  вздохом  сказала  я, - не  смотри  на  меня  так,  всё  будет  нормально. 
- Не  очень  уверенно  это  прозвучало,  конечно, - покачал  он  головой, - чертовщина! 
- Что  там  такое? – в  испуге  подскочила  я. 
- Да  нас  засекли,  и  файл  недоступен,  перекрыли  доступ  к  информации, - и  он  быстро  выключил  компьютер. 
- Подожди,  это  что  же  теперь  будет? – испуганно  воскликнула  я. 
- Понятия  не  имею,  но  я  лучше  пошёл, - Марат  встал  с  места. 
- Понятно,  натворил  мне  тут  дел,  и  поспешил  смыться, - язвительно  прокомментировала  я. 
- Это  я  натворил  дел? – возмущённо  воскликнула  он, - с  твоей  подачи,  голубушка. 
- Ладно,  чеши  себе  в  институт,  я  тут  сама  разберусь.  Если  на  меня  выйдут,  этот  тип  меня  защитит,  в  случае  чего. 
- С  чего  бы  ему  тебя  защищать? – вздёрнул  Марат  брови. 
- Защитит,  никуда  не  денется, - махнула  я  рукой, - кстати,  что  там  насчёт  Колесникова? 
- Хорошо,  что  ты  напомнила,  а  то  я  уже  забыл, - он  вынул  из  кармана  какой-то  листок, - держи,  это  номер  одного  знакомого  Артема  Геннадьевича,  он  его  хорошо  знал. 
- Спасибо. 
- Да  не  за  что. 
- Маратка,  подожди. 
- Меня  так  давно  никто  не  называл, - вдруг  улыбнулся  он. 
- Мне  перед  тобой  неудобно,  ты  мне  столько  помогаешь. 
- Ерунда,  это  для  меня  сущая  ерунда. 
- Но  ты  рискуешь  свободой,  взламывая  всякие  базы,  это  ведь  хакерство. 
- Это  ещё  доказать  надо, - и  он  ушёл,  а  я  села  на  место,  и  набрала  номер. 
- Слушаю, - услышала  я  приятный  мужской  голос. 
- Здравствуйте,  мы  с  вами  незнакомы.  Меня  зовут  Эвива  Миленич,  и  Марат  Дворов  сказал,  что  я  могу  поговорить  с  вами  по  поводу  Артема  Геннадьевича  Колесникова. 
- Здравствуйте,  Эвива,  очень  рад  знакомству, - вежливо  ответил  мужчина, - Полунин  Григорий  Васильевич,  бывший  ассистент  Артема  Геннадьевича. 
- Мне  очень  приятно, - светски  сказала  я, - когда  мы  сможем  встретится? 
- Я  через  час  заканчиваю  работу,  давайте  где-нибудь  пересечёмся.  Вы  как  насчёт  японской  кухни? 
- Положительно, - весело  ответила  я,  и  мы  договорились  о  месте  встречи. 
Мне  как  раз  часа  хватило,  чтобы  добраться  до  ресторана,  к  вечеру  неожиданно  опять  пошёл  дождь,  и  в  ресторан  я  вбежала,  отряхиваясь. 
- Здравствуйте,  мне  нужен  Полунин  Григорий  Васильевич, - обратилась  я  к  официанту. 
- Пройдёмте,  господин  Полунин  вас  ждёт, - и  он  проводил  меня  к  столику,  за  которым  сидел  приятный  мужчина  средних  лет. 
- Вы  Григорий  Васильевич? – спросила  я  его. 
- А  вы  Эвива?  Присаживайтесь, - кивнул  он  мне, - и  закажите  суши,  они  здесь  превосходные,  угощаю. 
- Тогда  мне  суши  и  темпуру, - кивнула  я  официанту. 
- Чем  могу  служить? 
- Вы  ассистент  Артема  Геннадьевича? 
- Был  им  когда-то,  под  его  руководством  защитил  докторскую,  он  прочил  мне  будущее  гениального  математика,  а  мне  это  на  фиг  не  надо.  Он  был  в  некотором  роде  фанатиком  своего  дела,  голова  была  забита  НАНА  технологиями,  а  на  математике  просто  помешан.  Студенты  от  него  просто  выли,  и  он  не  уставал  повторять,  что  на  пять  математику  знает  только  он,  а  самые-самые  отличники  на  четыре.  В  чём-то  он  был  действительно  прав,  без  долгих  занятий,  без  осязания  предмета,  без  любви  к  нему  предмет  трудно  понять.  Но  всё  же  получил  за  это  от  начальства. 
- Оно  и  понятно,  никому  неуспеваемость  не  нужна, - пожала  я  плечами, - спасибо, - кивнула  я  официанту,  принёсшему  мне  суши  и  темпуру.  Суши  и  в  самом  деле  оказались  выше  всяких  похвал. 
- Вкусно? – улыбнулся  Григорий  Васильевич. 
- Великолепно, - честно  сказала  я. 
- Я  же  говорил.  А  почему  вы  интересуетесь  Колесниковым? 
- Его  супруга  недавно  умерла,  и  у  меня  есть  предположение,  что  её  убили. 
- Подождите,  но  Инна  Петровна  была  прикована  к  коляске. 
- И  что  из  того? 
- Странно  всё  это, - рассеянно  проговорил  он, - а  как  её  убили? 
- Она  слетела  с  лестницы,  и  я  думаю,  что  её  столкнули.  Ведь  все  знали,  какая  она  была  взбалмошная,  и  никто  не  удивился.  Она  не  могла  поверить,  что  она  больше  на  ноги  не  встанет,  и  продолжала  жить  полной  жизнью.  Даже  лифт  в  доме  распорядилась  сделать. 
- Понятно,  всё  верно  рассчитали,  скинули  старушку  с  лестницы,  и  будь  здоров, - он  взял  стопку  с  японской  водкой, - выпьете  за  компанию? 
- Я  за  рулём. 
- Я  тоже  за  рулём,  но  капельку  всё  же  выпью, - и  он  поморщился,  рука  его  дрогнула,  и  он  расплескал  бы  всю  водку,  если  бы  я  не  забрала  у  него  стопку. 
- Что  с  вами? 
- Руку  недавно  сломал,  мне  гипс  наложили,  и  сейчас  неудачно  повернулся. 
- Неприятно, - я  вернула  ему  спиртное, - а  вы  кто? 
- В  каком  смысле? 
- Какая  у  вас  профессия?  Вернее,  чем  вы  теперь  занимаетесь? 
- Я  занимаюсь  бизнесом,  у  меня  огромная  фирма,  приносящая 
не  менее  огромный  доход,  и  я  рад,  что  я  ушёл  из  института. 
Денег  мне  бы  это  точно  не  принесло. 
- Понятно, - задумчиво  протянула  я. 
- Вряд  ли  Артем  Геннадьевич  это  одобрил  бы,  конечно,  но  это  моё  личное  дело. 
- А  что  вы  знаете  насчёт  виртуальной  реальности? – спросила  я  его. 
- А  что  это  такое? – растерянно  спросил  Григорий  Васильевич,  но  мне  показалось,  что  в  его  глазах  мелькнуло  изумление,  перемешанное  со  страхом. 
- Артем  Геннадьевич  что-то  твердил  про  виртуальную  реальность,  но  все  сочли  его  помешанным. 
- Помешанным  в  своём  роде  он  точно  был,  просто  сдвинут  на  точных  науках.  Но  ни  про  какую  виртуальную  реальность  я  не  слышал,  он  про  НАНА  технологии  говорил,  это  было  дело. 
- А  вы  его  супругу  знали? 
- Не  очень  хорошо, - уткнувшись  в  тарелку,  рассеянно  ответил  он. 
- Хоть  что-нибудь  вы  о  ней  знали?  Я  много  противоречивых  слухов  слышала,  и  что  она  стриптизёршей  была,  и  что  она  с  бандитом  связалась,  а  потом  из  родительского  дома  сбежала. 
- Я  слышал  только  то,  что  говорил  Артем  Геннадьевич,  а  он  лишь  говорил,  что  она  красивейшая  женщина  во  вселенной,  и  он  её  безумно  любил.  Только  и  всего. 
Я  уже  и  не  знала,  о  чём  его  спрашивать,  и  стала  просто  молча  есть.  Вкусные  были  суши,  выше  всяких  похвал,  и  я  заказала  ещё.  Дождь  на  улице  совсем  разошёлся,  и  мне  совершенно  не  хотелось  выходить  из  ресторана. 
Я  люблю  осень,  в  ней  есть  некий  романтизм. 
- Что  вы  молчите?  Все  вопросы  исчерпаны? – поднял  он  на  меня  глаза. 
- Вы  ничего  не  знаете,  и  на  все  мои  вопросы  отмечаете  однозначно. 
- Но  я  действительно  ничего  не  знаю,  я  всего  лишь  ассистент,  бывший.  Инну  Петровну  я  видел  издалека,  а  Артем  Геннадьевич  помогал  мне  писать  кандидатскую.  Он  хороший  педагог,  замечательный,  и  это  всё,  что  я  могу  о  нём  сказать. 
- Понятно, - со  вздохом  сказала  я,  понимая,  что  ничего  из  него  выдою. 
Дождь  продолжал  лить,  я  доела  суши,  и  покинула  ресторан. 
Напрочь  не  понимаю,  почему  Марат  дал  мне  этот  номер,  вернее,  свёл  меня  с  этим  человеком.  Я  запрыгнула  в  машину,  набрала  номер  Марата,  и  сунула  наушник  в  ухо. 
Налила  себе  кофе  с  корицей,  вскрыла  плитку  белого  шоколада,  и  медленно  тронулась  с  места.  Видел  бы  меня  сейчас  Максим! 
Он  терпеть  не  может,  когда  я  пью  кофе  за  рулём,  и  ем  шоколадки.  Впрочем,  он  не  выносит,  когда  я  делаю  это  в  постели,  и  пачкаю  наволочки  шоколадом,  и  ещё  он  говорит,  что  я  могу  попасть  в  аварию,  отвлекаясь  на  кофе  за  ездой. 
В  чём-то  он  прав,  я  действительно  возможность  аварийной  ситуации  создаю,  но  переделать  себя  не  могу.  Я  очень  внимательный  человек,  и  я  лучше  себе  капроновые  чулки  горячим  кофе  к  коже  припалю,  чем  подшибу  кого-нибудь. 
И  если  сигарета  под  сиденье  падает,  я  не  поступаю,  как  глупые  блондинки  в  анекдотах,  на  ходу  машины  не  ищу  её  под  сиденьем. 
- Привет, - услышала  я  голос  Марата. 
- Привет, - в  тон  ответила  я, - и  что  это  за  фигня?  С  кем  ты  меня  свёл?  Этот  Полунин  ни  фига  не  знает. 
- Но  он  долгое  время  работал  под  началом  Колесникова,  был  вхож  в  их  дом,  и  именно  он  познакомил  Инну  Петровну  с  мужем. 
- Но  он  мне  сказал,  что  не  знает  Инну  Петровну,  он  вообще  не  в  курсах. 
- Я  не  знаю,  зачем  ему  это  надо,  но  он  врёт.  Кстати,  ты  где  сейчас? 
- Сижу  у  японского  ресторана,  где  с  Полуниным  только  что  ужинала.  Кстати,  ты  не  знаешь,  какая  у  него  машина? 
- « Ниссан »  серебристого  цвета. 
- Спасибо, - меланхолично  ответила  я,  и  стала  выглядывать,  желая  найти  серебристую  машину. 
Такую  машину  я  обнаружила,  и  очень  скоро  вышел  сам  Полунин,  и  сел  в  свой  « Ниссан ». 
Конечно,  я  тронулась  за  ним,  бесперспективность  своей  затеи  понимала,  я  в  своём  тюнинговом  джипе  алого  цвета,  как  бельмо  на  глазу.  Но  он  остановился  около  какого-то  магазина,  и  я  тут  же  припарковала  свой  джип,  и  поймала  такси. 
- Куда  вас  отвезти? – деловито  осведомился  шофёр. 
- Да  пока  никуда,  а  потом  двигайте  вон  за  той  тачкой, -
показала  я  ему. 
- Это  ещё  зачем? – подозрительно  осведомился  шофёр. 
- А  вам  какое  дело? – с  вызовом  спросила  я, - за  мужем  слежу. 
- Понятно, - покачал  головой  шофёр, - и  всё-таки  все  бабы  дуры. 
- Это  ещё  почему? – возмущённо  воскликнула  я. 
- Да  потому  что!  Мужика  другими  методами  держать  надо,  а  не  следить  за  ним.  Приготовь  ему  вкусный  ужин,  и  в  постели  покажи  себя. 
- Да  он  у  меня  каждый  день  получает  шедевры  кулинарного  искусства,  а  в  койке  полный  набор  камасутры, - неизвестно  зачем  сказала  я, - козёл! 
- Переел  голубчик  сладенького, - со  смешком  сказал  шофёр, - наверное,  ты  дикая  штучка?  Все  брюнетки  такие. 
- А  это  уже  не  ваше  дело. 
- Понял,  ладно, - и  он  примолк,  а  Полунин  тем  временем  вышел  из  магазина  под  ручку  с  роскошной  блондинкой,  пухлой,  с  шикарными  формами. 
Та  держала  в  руках  букет  алых  роз,  и  улыбалась  во  все    тридцать  два. 
- А  ничего  у  него  вкус,  вы  уж  очень  худосочная, - выдал  вдруг  шофёр,  и  я  для  порядка  огрела  его  сумочкой  по  голове. 
- Поехали,  и  хватит  разглагольствовать. 
- Ладно,  ладно, - поднял  он  руки,  и  тронулся  с  места. 
Самое  милое  дело,  следить  на  такси.  Даже  если  он  и  заметит,  решит,  что  это  другое  такси,  а  в  детали  не  будет  вдаваться,  такси  ведь  полно  в  городе. 
А  Полунин  явно  вёз  девушку  за  город,  въехал  в  посёлок,  а  таксист  не  смог  туда  проехать,  посёлок  был  охраняемый. 
- Отвезите  меня  обратно, - махнула  я  рукой,  и  он  развернул  назад.  Мобильник  в  моей  сумочке  застрекотал,  и  сердце  у  меня  ёкнуло,  это  был  Дима. 
- Привет,  моя  сладкая  карамелька, - слышно  это  было  даже  в  салоне,  и  шофёр  чуть  в  трамвай  не  въехал. 
- Сладкая,  я  дико  соскучился,  как  насчёт  того,  чтобы  твоему  муженьку  подлиньше  рожки  нарастить? 
Шофёр  чуть  в  кювет  не  влетел,  но  мне  было  плевать,  и  захотелось  очутится  в  объятьях  Димы. 
- Мне  нравится  идея, - нежно  проворковала  я,  под  ошеломлённый  взгляд  таксиста, - сейчас  я  буду  у  тебя. 
- Тогда  я  жду, - и  он  отключился,  а  у  меня  появилась  дикая  идея.  Я  решила  забраться  в  квартиру  Димы,  но  вот  только  не  знаю,  когда  это  лучше  сделать,  при  свете  дня,  или  всё  же  ночью. 
Наверное,  лучше  всё-таки  днём,  ночью  как-то  опасно.  А  вдруг  он  меня  засечёт?  Любопытных  соседей  у  него  нет,  ещё  при  мне,  когда  мы  жили  вместе,  он  выкупил  всю  площадку,  и  сделал  евроремонт.  А  теперь  он  ещё  и  верхний  этаж  прикупил.  Видимо,  некуда  стало  свои  сабли  вешать,  но  сарказм  сарказмом,  а  факт  остаётся  фактом.  Так  что  лучше  лезть  днём,  код  я  знаю,  ключ  у  меня  остался  после  переезда,  и  я  без  проблем  туда   проникну. 
Секретарша  бросила  на  меня  быстрый  взгляд,  доложила  о  моём  приходе,  но  только  я  ждать  не  стала,  пока  она  доложит,  и  вбежала  в  кабинет. 
- Привет, - и  попала  прямо  в  сильные  Димины  объятья. 
- Я  дико  соскучился, - прошептал  он  мне  на  ухо. 
Позже,  когда  мы  пили  кофе,  у  меня  зазвонил  сотовый,  это  был  Максим,  и  я  тут  же  ответила. 
- Ты  где  сейчас? – спросил  он  меня. 
- В  пробке  стою, - не  моргнув  глазом,  соврала  я  ему. 
- Понятно,  я  просто  хотел  сказать,  что  уезжаю  на  два  дня  в  Воронеж,  и  сейчас  уже  на  вокзале.  Послезавтра  я  вернусь. 
- Отлично,  давай,  счастливого  тебе  пути, - пожелала  я  ему,  и  убрала  телефон. 
- Куда  это  он? 
- В  Воронеж  по  делам  поехал, - я  взяла  из  вазочки  печенье. 
- Я  вот  тоже  улетаю. 
- В  какую  степь? – посмотрела  я  на  него. 
- Во  Францию  по  делам  надо,  с  одним  дельцом  договариваться.  У  меня  контракт  планируется,  очень  крутой  контракт.  И  через  пять  часов  у  меня  самолёт. 
- Вечно  у  тебя  что-то  крутое, - я  взяла  ещё  одну  печенью,  и  в  моей  дурной  головушке  мелькнула  шальная  мысль.  Пошарить  в  его  логове  ночью. 
Так  даже  лучше,  джип  оставлю  дома,  « Мазератти »  выведу  за  пределы  посёлка,  и  часов  в  двенадцать  смоюсь  из  дома. 
Он  поздно  ложится,  до  двух  ночи  занимается  делами, 
бумагами,  или  что-нибудь  читает.  Он  любитель  до  старинных 
манускриптов. 
- А  как  же  иначе? – с  ухмылкой  сказал  он,  а  я  поехала  домой. 
Как  я  и  задумала,  вывела  свою  машину  из  посёлка,  поставила  на  сигнализацию,  и  только  после  этого  вошла  в  особняк. 
Кошки  носились  по  дому,  и  Манечка  бросилась  ко  мне.  Прошлась  своим  роскошным  хвостом  мне  по  ногам,  и  потянула  ко  мне  лапки,  поставив  мне  их  на  колени. 
Я  тут  же  подхватила  любимицу  на  руки,  и  кошка  разлеглась  на  моей  шее.  Кешак  её  постоянно  лижет,  и  Манька  теперь  такая  пушистая,  что  её  в  руки-то  брать  одна  приятность. 
Кешачилло – сыночек  нашей  Манечки,  он  малость  перекошенный  из-за  рахита,  но  мордочка  изумительнейшая.  Они  постоянно  лижутся,  играют,  но  в  момент,  когда  Маня  уходит  в  загул,  она  превращается  в  дикую  фурию.  А  уж  если  она  беременная,  и  котята  в  животе  шевелятся,  тут  вообще  тушите  свет,  Кешак  от  неё  просто  прячется.  Что  тут  скажешь,  она  кота  чувствует,  самца. 
И  видит  в  нём  угрозу  для  своего  потомства. 
Она  чудесная  кошка,  умная,  а  собаки  от  неё  шарахаются.  Она  своих-то  выдрессировала,  как  королева  ходит,  она  у  меня  славная  кошечка. 
Остальные  кошки  играли  в  гостиной,  Василиса,  Лаура,  и  Марселло  бегали  по  дому,  терроризируя  несчастную  Жеку. 
Бедная  псина  уже  не  знала,  куда  от  них  прятаться,  и  покорно  везла  всех  троих,  а  дети  вопили  на  весь  дом. 
А  вот  Камилле  толкотня  нравилась,  и  пуделиха  с  радостным  лаем  бегала  за  ними.  Она  вообще  привязалась  к  Василинке,  и  с  первого  дня  стала  спать  с  ней  в  комнате. 
Есть  мне  не  хотелось,  наелась  суши  в  ресторане,  только  налила  себе  сока,  пока  Анфиса  Сергеевна  не  видит,  и  юркнула  в  кабинет. 
У  меня  в  голове  прочно  засела  мысль  Марата  о  криминальном  глянце,  и  я  решила  всё-таки  позвонить  туда.  Марат  сунул  мне  номер,  на  всякий  случай,  а  я  купила  этот  глянец  по  дороге. 
Действительно,  слишком  крутой  глянец,  но  чего-то  в  центральных  статьях  не  хватает,  изюминки,  и  напускной  дерзости.  Юмора,  от  которого  сначала  опешишь,  а  потом  фыркнешь,  а  потом  оценишь  тонкости.  Лёгкой  иронии  с  гранями. 
И  я  задумалась.  Это  очередной  шанс  раскрыться,  и  я  открыла  свой  ноутбук.  Для  начала  залезла  в  Интернет,  и  поинтересовалась  этим  журналом.  Он  действительно  был  крут,  по  части  популярности  наш  журнал  был  гораздо  ниже,  но  не  намного,  и  это  радовало.  Подумав,  и  изучив  журнал,  я  взялась  за  статью,  включив  на  всю  мощь  свой  талант. 
Закончив,  я  отправила  её  по  « мылу »  главному  редактору  издания,  надеюсь,  он  с  утра  прочтёт  почту. 
Я  отъехала  на  своём  стуле  назад,  и  стукнулась  локтём  о  ящик,  некрасиво  выпирающий  из  тумбочки. 
Капец!  Я  попыталась  закрыть  ящик,  но  потерпела  неудачу,  ящик  не  желал  закрываться.  Я  решительно  встала  с  места,   и рванула  ящик  на  себя.  Слишком  сильно  рванула,  зловредный  ящик  упал  мне  на  ногу,  чертыхнувшись,  я  стала  собирать  рассыпавшиеся  по  полу  снимки. 
В  этом  ящике  оказались  снимки,  огромное  количество  снимок,  которые  я  делала  на  протяжении  многих  лет. 
Я  люблю  снимать,  делаю  это  профессионально,  и  все  говорят,  что  снимки  у  меня  живые,  что  они  дышат  жизнью. 
И  сейчас  моё  внимание  привлекли  несколько  снимков,  которые  я  делала  когда-то  давно. 
Меня  тут  же  захватила  идея,  и  я  вытряхнула  отовсюду  снимки,  флешки,  и  диски  со  снимками.  Перекинула  всё  на  компьютер,  но  он  тут  же  заморгал,  и  завесился  окнами. 
Но  читать  я  умею,  только  олигофрен  может  не  разобраться,  и  я  ловко  справилась  с  этими  окнами.  Компьютер  у  меня  маломощный,  давно  хочу  купить  плазму,  но  времени  на  это  нет.  На  этом  скачивают  свои  рефераты  Мирослава  с  Фридой,  и  лазают  в  Интернете.  А  мне  в  издательстве  один  перец  презентовал  крутой  ноутбук,  конкретно,  один  из  инвесторов  постарался.  Я  ему  просто  понравилась. 
Но  в  этот  я  скидываю  все  свои  документы,  и  теперь  достукалась,  компьютер  оказался  перегружен,  и  усиленно  стал  подмигивать  хозяйке.  Пришлось  принести  ноутбук,  вот  в  нём  вся  инфа  уместилась,  и  я  смогла  просмотреть  фотографии,  выбрать,  и  отослать  в  другое  издательство,  специализирующееся  на  природе  и  географии. 
Очень  интересное  издание,  я  частенько  покупаю  этот  журнал,  довольно  познавательное  чтиво. 
Едва  я  закрыла  компьютер,  сразу  спать  захотелось,  и  я  приняла  холодный  душ,  закуталась  в  огромное  полотенце,  и  рухнула  на  кровать.  И  ни  за  что  бы  не  проснулась,  если  бы  не  будильник,  поставленный  мной  на  полдвенадцатого. 
Схватила  со  стула  приготовленные  джинсы,  натянула  чёрную  водолазку,  сверху  зелёное  пальто,  и  помчалась  вниз. 
И  угодила  прямо  под  дождь,  который  нещадно  хлестал.  Но    делать  нечего,  второй  раз  отпирать-запирать  дверь,  чтобы  взять  зонт,  и  перебудить  всех,  мне  не  хотелось.  Пришлось  идти  под  дождём,  и  я  уже  не  чаяла  до  машины  добраться. 
Забралась  в  « Мазератти »,  дрожа  всеми  конечностями,  и  от  души  пожалела,  что  термос  с  горячим  кофе  остался  в  джипе. 
Тут  же  послышался  требовательный  стук  по  стеклу,  я  увидела  охранника  Алексея,  и  опустила  стекло. 
- Здрасти, - сказал  он  мне, - смотрю,  кто-то  тут  шарится,  машина  крутая  стоит.  А  вы  чего  тут? 
- По  делам  я  тут, - лаконично  ответила  я, - открой  мне  ворота. 
- Ладно,  это  без  проблем, - и  ворота  разъехались. 
Дорога  в  это  время  оказалась  полупустой,  и  я  без  проблем  доехала  до  Фрунзенской  набережной.  Припарковала  свою  машину,  и  бросилась  в  подъезд. 
Подъезд  тут  шикарный,  я  нажала  на  кнопку  вызова  лифта,  быстро  открыла  дверь,  и  включила  свет. 
Верхнюю  одежду  побросала  в  прихожей,  и  потопала  в  кабинет,  стуча  своими  каблуками. 
Первым  делом  я  взялась  за  стол,  открыла  все  ящики,  и  была  разочарована.  У  Димы  тут  всё  в  полном  порядке,  педант,  по   стопочкам  разложено.  Но  тут  были  одни  документы,  договора,  контракты,  и  прочая  лабудень. 
Больший  интерес  для  меня  представлял  сейф  Димы,  но  открыть  его  не  представлялось  возможным.  И  я  набрала  Марата. 
- Ты  там  не  офонарела? – поинтересовался  мой  друг,  когда  снял  трубку, - на  часы  глядишь? 
- Гляжу,  но  дело  неотложное, - скороговоркой  проговорила  я, - скажи,  как  вскрыть  электронный  сейф? 
- Электронный?  Такой,  когда  пальцем  нажимают?  Срабатывающий  на  отпечатки? 
- Именно. 
- А  никак  его  не  вскроешь,  правда,  его  можно  переформатировать.  Это  ведь  компьютерная  установка. 
- Скажи,  как  можно  его  переформатировать, - тут  же  воскликнула  я. 
- Как  я  тебе  это  по  телефону  объясню?  Думай,  что  вообще  предлагаешь. 
- А  по  видеоконференции? 
- Сумасшедшая, - удовлетворённо  констатировал  Марат,  а  я  взмолилась. 
- Прошу,  вопрос  жизни  и  смерти. 
- Ладно,  чёрт  с  тобой.  Открывай  свой  ноутбук. 
И  я  возликовала.  Достала  Димин  ноутбук,  вышла  на  связь  с  Маратом,  и  мы  вдвоём  занялись  сейфом. 
В  шкуре  хакерши  я  себя  ещё  не  ощущала,  и  была  чрезвычайно  довольна  собой,  когда  сейф  открылся.  Прямо,  как  « Сезам,  откройся ». 
Но  открылся  не  только  сейф,  все  шкафы  развернулись. 
Старинные  манускрипты  ушли  назад,  открылось  множество  полок,  на  которых  стояло  огромное  количество  бархатных  коробочек. 
Из  любопытства  я  открыла  одну,  и  обнаружила  там  колье  из  бриллиантов.  Серьги,  лежащие  с  колье,  были  просто  изумительны,  и  я  не  удержалась,  и  вдела  их  в  уши.  Утром  положу  назад. 
Пачки  с  банкнотами,  которых  тоже  было  видимо-невидимо,  меня  не  интересовали,  и  я  занялась  документами. 
Любопытно,  что  подумает  Дима,  когда  увидит  шалман,  который  я  ему  тут  устроила.  Конечно,  я  старалась  аккуратнее,  но  я  всё  перемешала,  и  ничего  при  этом  не  нашла. 
Однако,  когда  я  подняла  последний  листок,  то  увидела  паспорта.  Синенькая  книжечка  с  надписью  « Эспаньол »,  оказывается,  у  Димы  испанское  гражданство. 
Но  сюрприз  был  впереди,  тут  было  две  такие  книжечки,  да    только  вторая  была  на  имя  некоего  Иво  Инсаньеса,  но  фотография  была  Димина. 
Я  в  растерянности  изучала  оба  паспорта,  пока  не  услышала  лёгкий  шорох,  и  не  обернулась. 
В  дверях  стоял  Дима,  сложив  руки  на  груди,  голый  по  пояс,  в  одних  брюках,  он  с  интересом  наблюдал  за  мной. 
- Понятно,  взлом, - обрёл  он  дар  речи, - девушка,  я  сейчас  милицию  вызову. 
- Перестань  глупо  шутить, - сдавленно  проговорила  я. 
- Кто  тут  глупо  шутит,  ещё  надо  разобраться, - он  в  два  прыжка  настиг  меня,  и  швырнул  на  диван, - какого  хрена  ты  тут  забыла?  Я  сейчас  действительно  милицию  вызову. 
- Мать  собственного  ребёнка  отправишь  в  каталажку? – нервно  вскинулась  я. 
- Исключительно  в  воспитательных  целях, - сквозь  зубы  ответил  он, - тут  ещё  неизвестно,  кому  надо  объяснять,  что  по  чужим  квартирам  лазать  нехорошо. 
- Значит,  эта  квартира  для  меня  чужая? – прищурила  я  глаза. 
- В  данный  момент  ты  тут  не  прописана,  и  хватит  мне  зубы  заговаривать! – заорал  он  на  меня, - что  ты  тут  делаешь?!!!  Как  умудрилась  вскрыть  электронный  сейф? 
- А  долго  ли,  умеючи, - пожала  я  плечами. 
- Понятно, - и  он  вынул  сотовый. 
- Что  ты  делаешь? – обеспокоено  спросила  я. 
- В  милицию  звоню.  Будет  тебе  обвинение  в  краже  в  особо  крупном  размере,  серёжки  у  тебя  в  ушах  стоят  полмиллиона  долларов,  взлом. 
- Я  ничего  не  взламывала, - возмущённо  воскликнула  я. 
- Значит,  выкрала  у  меня  ключи. 
- Мерзавец!  Дай  сюда  трубку! – я  выбила  у  него  из  рук  телефон,  который  при  ударе  об  пол  раскололся. 
- Думаешь,  я  по  стационару  милицию  не  вызову? – он  двинул  к  телефону,  а  я  выскочила  из  кабинета,  и  бросилась  к  двери. 
Но  убежать  я  не  смогла,  он  оказался  проворнее,  и  в  одно  мгновенье  его  руки  сомкнулись  у  меня  на  талии. 
- Пойдём – ка, - он  втащил  меня  в  кухню,  и  усадил  на  стул. 
- Что  ты  делаешь? – возмущённо  воскликнула  я. 
- Это  ты  что  делаешь? – навис  он  надо  мной, - какого  чёрта  ты  тут  лазаешь? 
- Я  люблю  тебя, - вдруг  тихо  сказала  я, - я  хочу  знать  правду.  Ты  под  именем  Иво  Инсаньес  убивал  людей,  а  потом  произошла  авария,  и  ты  решил,  что  пора  исчезнуть  из  поля  зрения? 
Дима  от  неожиданности  сам  плюхнулся  на  стул,  и  ошарашено    смотрел  на  меня. 
- Может,  ты  и  мать  убил? – тихо  спросила  я, - просто  подстроил  катастрофу. 
У  Димы  кадык  на  шее  дёрнулся,  с  последним  заявлением  я  погорячилась. 
- Я  еле  сдерживаюсь  от  того,  чтобы  не  врезать  тебе, - хрипло  сказал  он, - как  ты  смеешь  такое  говорить?!!!  Я  любил  мать  больше  всего  на  свете!  Как  тебе  только  на  ум  пришло?!  Убирайся  из  моего  дома! 
- Прости, - опустила  я  глаза, - я  не  хотела,  но  ты  сам  рассуди.  Паспорт,  смерть  двоих  человек.  Или  твоя  мать  тоже  жива,   и живёт  теперь  под  другим  именем?  Я  не  уйду  отсюда,  пока  не  узнаю  правду. 
- Правду?  Никакой  правды  ты  не  получишь!  И  не  смотри  на  меня  так,  хватит  душу  терзать.  А  если  ты  ещё  какую-нибудь  глупость  выдумаешь  о  моей  матери,  я  тебе  в  нос  дам.  И  не  посмотрю,  что  ты  женщина. 
- Но  я  ничего  не  понимаю, - жалобно  проговорила  я. 
- А  тебе  и  не  надо  ничего  понимать, - сквозь  зубы  сказал  он, - и  я  тебе  ничего  не  скажу,  мне  ещё  твоя  жизнь  дорога.  А  ты  лезешь,  куда  тебя  не  просят.  На  неприятности  напрашиваешься? 
- Я  тебе  неприятности  устрою, - отвела  я  глаза, - думаешь,  твои  увещевания  до  меня  дойдут?  Никогда!  Только  переступлю  порог,  и  возьмусь  за  старое! 
Он  какое-то  время  смотрел  на  меня,  потом  схватил  за  руку, 
силой  поставил  на  ноги,  и  страстно  поцеловал. 
- Больше  твой  Марат  никуда  не  влезет, - оторвался  он  от  моих  губ, - я  закрою  все  сайты,  которые  можно  взломать,  и  всю  информацию  о  себе  удалю,  чтобы  ты  не  лазала  там,  где  не  следует.  Серёжки  оставь  себе,  они  тебе  очень  идут, - и  он   стиснул  меня. 
Остаток  ночи  я  провела  в  его  страстных  объятьях,  и  заснула  под  утро.  Я  про  всё  на  свете  забыла,  проснулась  около  десяти,  быстро  приняла  душ,  оделась,  и  проскользнула  к  двери. 
Не  хотелось  Диме  на  глаза  попадаться,  он  в  это  время  на  кухне  что-то  жарил,  но  пакость  ему  я  всё-таки  сделала. 
Сейф  его  до  сих  пор  был  открыт,  и  я  юркнула  в  кабинет,  и  закрыла  его. 
Посмотрим,  как  он  будет  открывать  его,  и  я  убежала. 
Села  в  свою  машину,  и  поехала  в  любимое  кафе. 
Мне  хотелось  есть,  и  заказала  молочный  коктейль,  пончики,  и  крепкое  ристретто.  Очень  многие  люди  удивляются,  узнав,  что  я  люблю  ристретто,  почему-то  бытует  мнение,  что  женщины  пьют  только  каппучино,  латте,  и  тому  подобное. 
Глупости,  некоторые  женщины  тоже  любят  крепкий  кофе,  и  острую  еду,  и  это  не  обязательно  мужское  пристрастие. 
Вспомнив  про  острое,  я  тут  же  заказала  себе  бутерброд  с  курицей  и  острой  аджикой. 
С  удовольствием  всё  съела,  и  перешла  к  кофе,  но  от  любимого  напитка  меня  отвлёк  звонок  телефона. 
- Слушаю, - не  посмотрела  я  на  номер. 
- Ты  совсем  обалдела?! – заорал  на  меня  Дима, - сейчас  же  вернись,  и  открой  сейф!  Как  ты  вообще  сумела  его  открыть?! 
- А  вот  уметь  надо, - зловредно  ответила  я,  и  пригубила  кофе, - а  вот  приехать  не  могу,  у  меня  совещание. 
- Какое,  ...  ...  ...,  совещание?! – выдал  вдруг  он. 
- Прости,  что  ты  сейчас  сказал? – поперхнулась  я  кофе. 
- Быстро  ко  мне!  Если  у  меня  контракт  на  миллиард  сорвётся,  и  мне  придётся  платить  неустойку,  я  тебя  к  этому  припашу. 
- Размечтался! 
- Натурой  будешь  платить, - зарычал  он  на  том  конце  провода, - но  только  не  мне,  а  моим  компаньонам! 
- Наглец! – спокойно  констатировала  я. 
- Немедленно  ко  мне! – заорал  он  так,  что  у  меня  чуть 
барабанные  перепонки  не  лопнули. 
- Никуда  я  не  поеду, - упрямо  сказала  я. 
- Тварь!  Стерва!  Гадина!  Ты  змея  ползучая! – и  он  резко  отключился,  а  я  ошеломлённо  уставилась  на  трубку. 
Однако,  так  он  меня  ещё  не  называл.  Кажется,  я  его  здорово  разозлила,  раз  он  пошёл  в  разнос.  Вот  уж  не  предполагала,  что  он  умеет  материться.  Впрочем,  сейчас  все  умеют,  даже  подростки  в  школе. 
Я  была  изумлена,  и  чрезвычайно  возмущена,  когда  услышала  речь  пятиклашек  из  школы  Яны  и  Арины,  как  вы  уже  знаете,  старших  дочек  Аси. 
Я  искренне  ненавижу  мат,  и  меня  раздражают  люди,  употребляющие  его  в  речи.  Сразу  хочется  по  губам  дать. 
Конечно,  я  тут  же  сказала  подросткам,  что  материться 
некрасиво,  но  получила  такой  ответ,  который  не  в  состоянии  воспроизвести  сама.  Матом-то  я  не  ругаюсь. 
Телефон  опять  зазвонил,  но  в  этот  раз  я  предусмотрительно  посмотрела  на  дисплей,  и  скинула  звонок. 
Пусть  тарабанит  на  здоровье,  расплатилась,  и  поехала  в  редакцию. 
Но  в  издательстве  меня  ждал  сюрприз.  Едва  я  вышла  из  лифта,  то  увидела  такой  бардак,  что  просто  челюсть  с  салазок  соскочила. 
Лена  ползала  по  полу,  собирая  раскиданные  бумаги,  девушка  явно  была  в  ауте. 
- Елена,  а  что  здесь  произошло? – растерянно  протянула  я,  рассматривая  учинённый  погром. 
- Мы  сами  ничего  не  понимаем, - всплеснула  руками  Лена, - я  утром  пришла,  а  тут  такое.  Генрих  Вениаминович  рвёт  и  мечет,  тут  по  всем  компьютерам  прошлись,  и  он  вас  искал. 
- Генрих? – рассеянно  спросила  я. 
- Он  сейчас  в  кабинете,  и  там  следователь. 
- Следователь? – не  переставала  я  изумляться. 
- Пришёл  какой-то  следователь,  я  не  поняла,  из  какого  отдела,  но  они  сейчас  общаются. 
- Капец! – только  и  смогла  вымолвить  я,  и  в  этот  момент  дверь  зала  совещаний  распахнулась,  и  в  холл  вылетел  Генрих. 
- Явилась! – бросился  он  ко  мне, - к  нам  следователь  пришёл,  уверяет,  что  у  нас  с  одного  из  компьютеров  была  взломана  база.  Хакерство,  говоря  русским  языком.  Я  ни  черта  не  понимаю,  это  какая-то  ошибка.  Его  ребята  сейчас  все  наши 
компьютеры  проверяют,  и  он  хочет  видеть  тебя.  Пойдём. 
Я  уже  открыла  было  рот,  чтобы  как-нибудь  отделаться  от  него,  но  в  этот  момент  из  его  кабинета  вышел  незнакомый  мужчина,  и  окликнул  его: 
- Я  дико  извиняюсь,  но  где  ваш  главный  редактор?  Уже  два  часа  жду. 
- Она  уже  пришла,  пожалуйста, - подтолкнул  он  меня. 
Следователь  изумлённо  оглядел  мои  джинсы  и  водолазку,  зелёное  пальто  и  шпильки,  и  удивлённо  спросил: 
- Миленич  Эвива  Леонидовна? 
- Здравствуйте,  чем  могу  помочь? – навесила  я  на  лицо  улыбку. 
- С  вашего  рабочего  компьютера  была  взломана  милицейская 
база, - с  расстановкой  сказал  он, - как  вы  можете  это  прокомментировать? 
- Никак, - растерянно  проговорила  я, - я  ничего  не  знаю. 
- И  без  адвоката  не  скажу, - покачал  головой  следователь, - девушка,  это  ведь  статья,  и  ещё  этим  заинтересовалась  разведка. 
- Разведка? – округлил  глаза  Генрих, - Викуль,  подожди,  а  тот  мужчина... – договорить  он  не  смог,  и  взвыл  от  боли,  я  с  ангельской  улыбкой  воткнула  ему  шпильку  в  ботинок. 
- Извините,  у  моего  начальника  приступ  остеопороза, - и  я  потащила  Генриха  в  зал  совещаний,  захлопнув  дверь  прямо  перед  носом  у  следователя, - я  дико  извиняюсь, - сказала  я  ему  с  непередаваемой  мимикой. 
- Что  ты  делаешь? – возмущённо  воскликнул  Генрих, - знаешь,  сколько  эти  ботинки  стоят? 
- Представляю,  я  тебе  новые  куплю,  но  только  молчи  о  Марате! 
- Почему? – слегка  поморщился  Генрих, - впрочем,  чего  я  спрашиваю,  и  так  всё  понятно.  Мало  тебе  неприятностей,  так  решила  и  родному  издательству  небольшую  встряску  устроить.  Не  живётся  спокойно!  И  чего  мне  теперь  ему  говорить  прикажешь? 
- Ничего  не  говори,  изображай  упёртого  барана,  знать  ничего  не  знаю.  Кстати,  скажи,  что  недавно  ключи  от  издательства  потерял,  а  я  скажу,  что  дверь  в  кабинет  не  запираю,  и  это 
сущая  правда. 
- Я  с  тобой  спячу, - со  стоном  сказал  Генрих, - и  острые  же  у  тебя  шпильки, - и  мы  услышали  стук  в  дверь. 
- Откройте  немедленно  дверь! – требовательно  сказал  следовательно, - зачем  вы  там  заперлись? 
- Извините, - я  распахнула  створку, - заходите. 
- Я  так  понимаю,  вы  искали  стратегию,  как  от  меня  избавиться. 
- Ему  плохо  стало, - кивнула  я  на  стонущего  Генриха. 
- От  такой  шпильки  любому  плохо  станет, - покосился  на  мои  каблучищи  следователь,  и  сел  за  стол, - кто  взломал  базу?  Зачем? 
- А  нам  откуда  знать? – захлопала  я  ресницами, - Генрих,  кстати,  недавно  ключи  потерял  от  редакции. 
- Потеряли  ключи  от  редакции? – изумлённо  протянул  следователь. 
- И  тут  же  нашёл, - с  напором  сказала  я, - в  лифте  валялись  на  полу. 
Он  тупо  на  нас  смотрел,  разговор  зашёл  в  тупик,  следователь  сразу  понял,  что  мы  ничего  не  скажем,  но  ему  пришлось  наши  показания  запротоколировать. 
В  какой-то  момент  у  меня  подал  голос  ноутбук,  и  я  отвлеклась  на  компьютер.  Там  было  письмо  из  криминального  глянца. 
« Здравствуйте,  Эвива,  я  главный  редактор  « Крим  Фешн »,  Полуянова  Анджела  Ивановна,  и  я  хотела  с  вами  встретится  в  кафе  « Сударь »,  сегодня  в  одиннадцать  часов.  Вы  меня  очень  заинтересовали. » 
- Как  это  поманить?! – подскочил  на  месте  Генрих,  он  тоже  прочёл  послание, - даже  не  вздумай  с  ней  встречаться! 
- Это  ещё  почему? – возмущённо  воскликнула  я. 
- Что  у  тебя  общего  с  этим  глянцем?  Ты  хочешь  нас  бросить? 
- Что  за  блажь  тебе  в  голову  стукнула? – со  смехом  спросила  я, - я  только  отослала  туда  статью,  только  и  всего. 
- Статью? – у  Генриха  глаза  полезли  на  лоб, - зачем? 
- Денег  мне  мало, - раздражённо  бросила  я, - ладно,  шутки  в  сторону,  просто  хочу  усовершенствоваться.  Это  криминальные  статьи,  я  же  не  в  конкурирующее  издание  полезла.  Я  ещё  связалась  с  « Гео  Джиографик »,  снимки  им  послала,  и  тоже  статью.  Генрих,  ты  пойми  меня,  я  хочу  стать  журналистом  года. 
- Думаешь,  что  потянешь  эту  планку? – растерянно  спросил  он. 
- Не  только  потяну,  но  и  сделаю  всё,  чтобы  просидеть  на  вершине  как  можно  дольше.  И  ещё  я  хочу  получить  хрустальное  перо. 
- У  меня  такое  есть, - задумчиво  сказал  Генрих, - в  своё  время  я  пытался  получить  международное  хрустальное  перо,  но  не  потянул. 
- И  международное  есть? – с  интересом  спросила  я. 
- Недавно  появилась  ещё  одна  премия,  но  она  выдаётся  и  журналистам  и  писателям,  бронзовое,  серебряное,  и  золотое  перо.  Кстати,  до  сих  пор  она  выдавалась  только  на  Западе,  но  в  этом  году,  перед  Новым  годом,  она  будет  проводиться  и  у  нас.  Одновременно  в  нескольких  странах,  а  потом  победители,  победители  каждой  страны,  будут  вместе  соревноваться. 
- Ещё  какая-то  премия  будет  дана? – не  сводила  я  с  него  глаз. 
- Будет.  На  этот  раз  бриллиантовое  перо.  Такая  вещь  проводится  раз  в  десять  лет,  и  выбираются  лучшие  из  лучших.  Кстати,  на  бриллиантовое  перо  идут  лишь  золотые  призёры. 
- А  что  нужно  сделать,  чтобы  принять  участие? – жадно  спросила  я. 
- Ты  хочешь  участвовать? – ошеломлённо  спросил  Генрих. 
- А  почему  бы  и  нет? – пожала  я  плечами, - если  не  выиграю,  то  хоть  потешусь  фишкой  неудачников,  что  главное  не  победа,  а  активное  участие. 
- Однако,  ты  и  сказанёшь.  Ты  сначала  номинируйся  на  журналиста  года,  голубка,  наше  хрустальное  перо  получи,  а  потом  выше  замахивайся. 
- Слушайте,  братцы.  Немедленно  прекратите  этот      бессмысленный  трёп, - возмущённо  сказал  следователь. 
- Извините, - я  закрыла  ноутбук, - так  на  чём  мы  остановились? 
Ни  чем  хорошим  наш  разговор  не  кончился,  следователь,  судя  по  всему,  понимал,  что  улики  против  меня  косвенные,  и  ничего  поделать  не  мог.  Если  бы  взломано  было  с  моего  ноутбука,  это  уже  совсем  другой  разговор,  но  я  теперь  учёная. 
Однажды  я  выясняла  отношения  с  милицией  после  вот  такого  взлома,  и  мне  это  по  вкусу  не  пришлось. 
В  данном  же  случае  мы  ясно  сказали,  что  ключи  были 
потеряны,  а  потом  найдены,  в  тот  же  день,  дверь  в  свой  кабинет  я  не  запираю. 
Всё  предельно  ясно,  но  в  следующий  раз,  когда  мне  понадобится  услуга  Марата,  я  обращусь  в  Интернет-кафе. 
Тут-то  меня  точно  никто  не  достанет,  паспорта  там  не  требуют,  а  сервис  на  высшем  уровне.  Можно  выпить  кофе,  съесть  рассыпчатое  курабье.  Кстати,  я  маленько  слукавила,  паспорт  в  Интернет-кафе  требуют,  но  если  его  нет,  то  можно  и  без  паспорта.  Это  чистая  формальность. 
Потом  я  отправилась  в  свой  кабинет,  и  занялась  работой. 
Выпила  чашку  кофе  со  сливками,  потом  вспомнила  про  Ангелику  Александровну,  взяла  один  из  сигнальных  экземпляров,  заклеила  его  в  пакет,  и  отдала  курьеру. 
- Отнеси  его  по  этому  адресу, - дала  я  ему  листок  с  адресом, -
только  ничего  не  напутай.  Скажи,  что  журнал  от  меня. 
- Понял, - и  Саша  помчался  к  лифту,  а  я  поехала  на  встречу  с  Анджелой  Ивановной. 
Кафе  « Сударь »  очень  милое  заведение,  скромное,  с  накрахмаленными  скатертями,  и  услужливыми  официантками. 
Я  знаю  множество  кафе,  поскольку  часто  заезжаю  выпить  чашечку  кофе  по  дороге,  но  в  это  я  заезжаю  не  часто.  Просто  оно  расположено  не  под  рукой,  вот  и  все  дела. 
Анджеле  Ивановне  было  около  сорока,  очень  приятная  женщина,  хваткая,  бизнес-леди. 
Мы  как-то  сразу  нашли  общий  язык,  и  я  без  утайки  поведала  ей  о  своей  деятельности. 
- Значит,  у  нас  одинаковая  должность, - покачала  она  головой, -
« График  Интертеймент »  очень  повезло.  Я  окончила  в  своё  время  факультет  журналистики,  но  писать  статьи  так  и  не  научилась.  Видимо,  для  этого  действительно  нужен  талант.  Предлагаю  такую  сумму  за  статью, - она  черкнула  на  салфетке. 
- Нормально, - кивнула  я  головой. 
- Я  буду  вам  по  е-майлу  высылать  темы,  откройте  банковский  счёт,  и  передайте  мне  диапозитивы. 
- Я  всё  в  письме  вышлю. 
- Договорились, - и  она  покинула  заведение,  и  вслед  за  ней  пришёл  главный  редактор  из  географического  глянца. 
И  после  разговора  с  ним  я  решила  заняться  Полуниным,  заказала  ещё  чашку  кофе,  песочное  печенье  в  шоколаде,  и вынула  ноутбук.  Забраться  в  поисковую  систему,  для  меня  проблемы  не  представляет,  я  спокойно  лазаю  по  Интернету,  но  только  вскрыть  запароленные  программы,  это  мне  не  по  зубам. 
Чтобы  лазать  в  компе,  совсем  необязательно  быть  семи  пядей  во  лбу,  и  знать  математику.  Я  без  всяких  точных  наук  легко  справляюсь  с  серверами,  спокойно  создаю  файлы,  и  нужно  быть  последним  кретином,  чтобы  даже  этому  не  научиться. 
Всему  можно  научиться,  если  есть  желание,  а  если  что-то  не  любишь,  то  можешь  сколько  угодно  этим  заниматься,  но  так  ничего  и  не  поймёшь. 
Я  никогда  не  любила  точные  науки,  правила  от  зубов  отскакивали,  я  зубрила  их,  но  решить  не  могла  ни  одной  задачки.  В  результате  у  меня  принимали  устный  экзамен. 
Маман  договорилась  с  директрисой,  они  приятельницами  были, 
конечно,  она  ей  дала  энную  сумму,  тут  ведь  и  другие  учителя  были  задействованы,  да  и  она  сама  рисковала. 
Я  обязательно  вылетела  бы  из  школы,  или  выпустилась  бы  со  справкой,  но  экзамены  я  сдала,  с  горем  пополам. 
- Миленич,  по-хорошему,  я  тебе  не  должна  аттестат  выдавать, - со  вздохом  сказала  директриса,  выдавая  мне  на  выпускном  балу  аттестат  зрелости, - у  тебя  пятёрки  только  по  литературе,  русскому,  истории,  и  иностранному  языку. 
- Ещё  по  астрономии,  правоведению,  музыке,  рисованию. 
- Ты  ещё  труды  вспомни, - сквозь  зубы  ответила  директриса,  потому  что  это  было  её  больной  мозолью.  Я  труды  проходила  не  с  девчонками,  обучаясь  кройке  и  шитью,  а  в  мастерской  мальчишек,  но  я  об  этом  уже  рассказывала. 
Действительно,  четвёрок  у  меня  вообще  не  было.  По  точным  наукам  одни  тройки,  а  по  гуманитарным  одни  пятёрки,  а  по  астрономии  я  буквально  чудом  умудрилась  получить  пять.  Даже  не  чудом,  а  простым  сдуванием. 
Передо  мной  сидела  круглая  отличница,  и  я  у  неё  сдувала  зачёты.  Кстати,  именно  благодаря  списыванию  я  и  получила  тройку  по  точным  предметам,  но  ведь  для  годовой  оценки  важна  не  только  контрольная  раз  в  четверть. 
Но  с  компом  я  дружу,  вот  уж  на  удивление,  и  сейчас  набрала  имя  Полунина.  Компьютер  мне  тут  же  выдал  общие  сведения  о  нём. 
Родился  он  в  обычной  семье,  ни  чем  не  примечательной,  мать 
работала  кассиршей  в  магазине,  а  отец  на  заводе.  Потом,  после  окончания  школы,  девятилетки,  он  стал  работать  на  том  же  заводе,  что  и  отец. 
Но  Григорий  стремился,  видимо,  к  чему-то  лучшему,  нежели  работа  на  заводе.  И  он  ушёл  из  дома,  поступил  в  академию  прикладной  математики,  и  старательно  учился. 
Окончил  институт  с  красным  дипломом,  аспирантура,   кандидатская,  да  так  и  остался  в  институте,  под  руководством  Колесникова.  Но  через  два  года  Колесников  умер,  и  Григорий  Васильевич  ушёл  из  института,  он  стал  заниматься  бизнесом. 
Откуда  у  него  взялись  деньги,  чтобы  начать  предпринимательскую  деятельность,  покрыто  мраком  неизвестности.  Он  просто  вынырнул,  как  из  ниоткуда,  на  руках  крупная  сумма,  и  открыл  своё  дело. 
Для  начала  фирму,  занимающуюся  разработкой  компьютерных  программ,  и  взлетел  до  самых  небес. 
На  данный  момент  у  него  таких  фирм  несколько,  по  всему  миру,  а  в  Америке  ещё  и  букмекерская  компания. 
Я  закрыла  ноутбук,  хлебнула  остывший  кофе,  и  рассеянно  постучала  коготками  по  крышке  ноутбука. 
Полунин  знает  Инну  Петровну,  но  говорить  о  ней  не  хочет. 
У  него  есть  на  это  причина? 
Выходит,  что  причина  есть.  Иначе,  почему  он  молчит?  Молчит,  как  рыба  об  лёд,  прикидывается,  что  вообще  её  не  знает,  и  ничего  не  знает  об  Артеме  Геннадьевиче,  хотя  учился  и  работал  под  его  началом. 
Это  меня  весьма  заинтриговало,  значит,  есть  у  Полунина  какой-то  скелет  в  шкафу,  и  я  опять  открыла  ноутбук. 
В  два  счёта  достала  адрес  этой  академии,  расплатилась  за  кофе,  и  поехала  в  академию.  Но  даже  за  рулём  мой  мозг  работал  в  автономном  режиме. 
Думаю,  что  милейший  Григорий  Васильевич  что-то  натворил,  возможно,  ещё  при  Колесникове,  вообщем,  я  окончательно  запуталась,  и  затормозила  около  института. 
- Извините,  пожалуйста, - окликнула  я  одну  девушку,  оказавшись  в  холле, - вы  не  подскажете,  где  здесь  ректорат? 
- Пойдёмте,  я  вас  провожу,  мне  всё  равно  в  ту  сторону, - и  мы  двинулись  в  одном  ей  известном  направлении, - вам  нужен  ректор?  Хотите  в  институт  поступить? 
- Господи,  спаси  и  помилуй, - с  искренним  ужасом  воскликнула  я, - я  ненавижу  математику,  и  никогда  с  ней  не  дружила. 
- По-моему,  это  увлекательный  предмет,  творческий. 
- Что  может  быть  творческого  в  точной  науке? – искренне  изумилась  я. 
- Так  вся  природа  состоит  из  математики,  и  мы  постоянно  открываем  какие-то  новые  её  грани.  Скоро  математика  будет  владеть  миром,  люди  станут  другими. 
- О  чём  это  вы? 
- О  виртуальной  реальности, - вдруг  сказала  девушка,  в  её  глазах  появился  фанатичный  блеск,  и  она  резко  зажала  рот  рукой, - я  не  должна  была  говорить. 
- Стойте, - схватила  я  её  за  руку, - что  вы  знаете  о  виртуальной  реальности? 
- Я  ничего  не  знаю, - мотнула  она  головой. 
- Знаете, - схватила  я  её  за  руки, - расскажите,  умоляю.  Это  очень  важно. 
- Это  всё  проводилось  в  строжайшей  секретности, - тихо  проговорила  девушка, - я  сама  случайно  узнала,  и  мне  заплатили  за  молчание. 
- Я  тоже  могу  заплатить, - я  продолжала  цепко  держать  её, - в  два  раза  больше. 
- Я  не  могу. 
- Да  чёрт  возьми! – заорала  я  на  весь  коридор, - тут  невинные  люди  гибнут,  а  вы  мерихлюндию  разводите. 
- Какие  ещё  люди? – девушка  дёрнулась  назад,  но  я  буквально  повисла  на  ней. 
- Извиняюсь,  а  что  тут  происходит? – раздался  сзади  женский  голос,  и  я  отпустила  девушку,  обернулась,  и  увидела  неприятную  женщину  пенсионного  возраста.  Перманент,  лицо  покрыто  слоем  грима,  но  глаза  красные. 
Либо  она  пьёт,  либо  регулярно  не  высыпается,  думаю,  тут  первое  имеет  место. 
- Так  в  чём  дело? – сурово  спросила  она, -  Анастасия,  идите  в  аудиторию, - кивнула  она  девушке,  и  та  испарилась, - я  вас  слушаю, - кивнула  она  мне, - Смирнина  Таисия  Александровна,  ректор. 
- Миленич  Эвива  Леонидовна,  вот  моё  удостоверение  частного  сыщика, - вынула  я  фальшивые  документы. 
- Пройдёмте  в  кабинет, - кивнула  она  мне,  и  я  пошла  за  ней, - присаживайтесь, - указала  она  на  стул, - чем  могу  помочь? 
- Вы  знали  Колесникова  Артема  Геннадьевича? – напрямик  спросила  я. 
- Знала, - с  расстановкой  сказала  она,  сцепив  руки  замочком, - а  в  чём  дело? 
- А  Полунина  Григория  Васильевича? 
- Подождите, - подняла  она  руку, - подождите,  не  гоните  лошадей.  Артем  Геннадьевич  умер  несколько  лет  назад. 
- А  от  чего  он  умер?  Вы  не  в  курсе? – засыпала  я  её  вопросами.  Я  прекрасно  знаю,  что  так  допрос  не  ведётся,      что-то  я  разогналась. 
- У  него  случился  сердечный  приступ,  прямо  на  занятиях.  Объяснял  студентам  материал,  и  вдруг  повалился  на  пол,  врачи  потом  сказали,  что  у  него  случился  обширный  инфаркт.  Давайте,  вы  мне  сначала  объясните,  что  вообще  происходит,  и  кто  вас  нанял. 
- Инна  Петровна  умерла  при  довольно  странных  обстоятельствах,  по  официальной  версии,  она  скатилась  с  лестницы  на  коляске.  Но  у  её  родных  возникли  сомнения,  и  они  наняли  меня. 
- Неужели  они  думают,  что  это  было  убийство? – подняла  брови  Таисия  Александровна. 
- Они  только  предполагают,  расскажите  мне  о  Колесниковых,  и  о  Полунине. 
- А  чем  вас  Полунин-то  заинтересовал? 
- Он  явно  что-то  знает,  но  не  хочет  говорить, - с  расстановкой  сказала  я, - насколько  мне  известно,  он  был  очень  близок  с  супругами  Колесниковыми,  даже  познакомил  их  в  своё  время.  Но  в  разговоре  со  мной  он  ото  всего  открестился,  и  на  вопросы  отвечать  не  желал.  Что  вы  знаете  о  Полунине? 
- Полунин,  Григорий, - задумчиво  сказала  она, - очень  талантливый  парнишка  был,  успехи  грандиозные  делал.  И  он  стал  бы  профессором,  но  он  явно  боялся  Артема  Геннадьевича. 
- Боялся? – растерянно  протянула  я. 
- Сейчас  я  всё  объясню, - закивала  она  головой. 
Григорий  происходил  из  очень  бедной  семьи,  простой,  рабочей.  Когда  человек  лишён  всего,  он  лишён  и  сентиментальности,  подчастую,  и  дети  в  их  семье  не  знали  не  то  что  ласки, 
доброго  слова  от  родителей  не  слышали. 
Их  постоянно  шпыняли,  родители  жаловались  на  нехватку  денег,  и  младшие  дети  донашивали  за  старшими  одежду. 
Григорию  не  повезло.  Он  был  самым  младшим,  и  ему  больше    всех  доставалось  от  братьев.  В  школе  над  бедным  мальчишкой    стебались,  его  подначивали  одноклассники,  хоть  он  и  был  первым  отличником  в  классе. 
После  школы  он  работал  вместе  с  отцом,  а  потом  вдруг  взбунтовался. 
Он  не  сказал  родителям  ничего,  просто  собрал  вещи,  и  ушёл  из  дома. 
Он  уже  знал,  чего  он  хочет  от  жизни,  и  пошёл  подавать  документы  в  академию.  Он  легко  сдал  вступительные  экзамены,  и  стал  учиться.  Артём  Геннадьевич  сразу  приметил 
смышленого  парня,  и  взял  его  под  своё  крыло. 
Практически  он  заменил  ему  отца,  они  из  лаборатории  не  вылезали,  а  потом  вдруг  Григорий  признался  Таисии    Александровне,  что  побаивается  профессора. 
- С  чего  вдруг? – удивлённо  спросила  она, - вроде,  у  вас  хорошие  отношения. 
- Хорошие, - со  вздохом  кивнул  Григорий, - он  мне  стал,  как  отец  родной,  и  именно  это  меня  и  тяготит.  Я  не  хочу  здесь  всю  жизнь  просидеть.  Я  уже  кандидат  наук,  но  теперь  я  чувствую,  что  я  этого  не  хочу.  Я  хочу  денег,  и  много  денег,  хочу  стать  предпринимателем. 
- Так  уйди  из  института, - после  некоторой  паузы  сказала  Таисия  Александровна, - конечно,  мне  бы  этого  не  хотелось,  сейчас  так  мало  людей  идут  в  науку,  но  ничего  не  поделаешь,  если  душа  к  этому  не  лежит. 
- Подождите, - покачал  головой  Григорий, - вы  не  поняли,  я  не  хочу  тут  работать.  Но  уйти  не  могу. 
- Почему? – безмерно  удивилась  Таисия  Александровна. 
- Чувствую  некоторую  ответственность  перед  Артемом  Геннадьевичем,  мне  просто  неудобно  перед  ним. 
- Григорий,  перестань.  Что  за  блажь  тебе  в  голову  взбрела?  Если  ты  не  хочешь,  то  можешь  не  работать  тут,  никто  тебя  не  осудит.  Это  только  твоё  личное  дело. 
Но  Григорий  не  ушёл,  и  продолжал  работать  с  Колесниковым, 
а  потом  с  Артемом  Геннадьевичем  случился  сердечный 
приступ,  и  через  месяц  Полунин  ушёл  из  академии. 
- Я  видела  Полунина  пару  раз  по  телевизору, - сказала  мне  Таисия  Александровна, - он  неплохо  развернулся,  и  теперь  богатый  человек.  Жалко,  конечно,  что  Колесникова  не  вернуть,  он  был  прекрасным  учёным. 
- А  чем  на  практике  занимался  Колесников? – осторожно  спросила  я, - это  ведь  не  просто  академия,  а                научно-исследовательский  центр. 
- Верно, - кивнула  головой  Таисия  Александровна, - он  занимался  НАНА  технологиями,  и  очень  в  этом  преуспел.  Но  многие  свои  работы  он  не  закончил,  а  продолжателей  этого  не  нашлось,  и  они  легли  в  архив. 
- Понятно, - растерянно  протянула  я, - а  Инну  Петровну  вы  знали? 
- Она  приходила  не  раз  в  институт,  довольно  приятная  женщина,  красивая,  с  танцующей  походкой.  Впрочем,  говорили,    будто  она  деткам  высокопоставленных  того  времени  вальс    преподавала.  Очень  может  быть,  я  этого  не  исключаю.  Вообще,  у  них  счастливый  брак  был,  и  трое  детей  родились.  Только  вот  дети,  в  отличие  от  своих  родителей,  у  них  такие  уродились! 
- А  что  такое? – заинтересовано  спросила  я. 
- Наверное,  вы  уже  знаете,  что  Колесников  был  очень  богат?  Патенты,  он  очень  многое  изобрёл,  в  основном  по  части  компьютеров,  и  получил  огромные  деньги  благодаря  этому.  До  сих  пор  деньги  на  счета  капают,  он  сколотил  себе  немалое  состояние. 
- Прибыльный  это  бизнес – компьютеры, - задумчиво  сказала  я. 
- Конечно,  прибыльный, - со  вздохом  кивнула  она, - только  я  к  чему  веду,  дети  постоянно  у  Артема  Геннадьевича  деньги  требовали. 
- Они  и  у  Инны  Петровны  требовали, - пожала  я  плечами. 
- Значит,  вы  в  курсе, - посмотрела  она  в  окно, - и  они  не  просто  просили,  а  именно  требовали.  Я  стала  свидетелем  неприятной  сцены,  когда  их  дочь  пыталась  выжать  у  отца  деньги  на  новое  ожерелье.  Она  орала  на  весь  институт.  Впрочем,  и  сыновья  такие  же. 
- А  как  зовут  их  детей? 
- Виолетта.  Андрей  и  Александр,  последний  вообще  отморозок. 
Думаю,  он  теперь  счастлив,  когда  мать  умерла.  Насколько  я  знаю,  у  него  были  какие-то  проблемы  по  бизнесу,  и  он  просил             у  матери  денег.  Мы  с  Инной  Петровной  как-то  перезванивались,  и  она  пожаловалась.  А  мне  её  так  жалко  стало,  она  мечтала  о  дочери,  которая  бы  её  понимала,  мечтала  о  такой  дочери,  которая  была  бы  ей  ещё  и  другом,  соратником.  Да  только  Виолетта  к  матери  относилась,  как  к  мебели.  Орала  на  неё,  рявкала,  никогда  нормально  не  разговаривала. 
Она  мне  дала  информацию  к  размышлению,  сев  в  машину,  я  задумчиво  постучала  коготками  по  рулю. 
Вдруг  в  памяти  всплыли  слова  Алевтины,  что  Александр  с    ходу  стал  орать,  когда  она  вызвала  милицию. 
Чертобесие!  Я  не  верю,  что  человек  мог  убить  свою  мать  ради 
денег.  Впрочем,  всякое  на  свете  бывает,  и  у  меня  зародились  сомнения. 
Мой  мобильник  взвыл  в  сумочке,  и  я  увидела  стационарный  номер,  высветившийся  на  дисплее. 
- Слушаю, - нажала  я  на  кнопку. 
- Викуль,  а  что  с  твоим  джипом? – спросила  Анфиса   Сергеевна, - я  спустилась  сегодня  в  подвал,  чтобы  взять  варенье,  и  обнаружила  твою  машину  в  гараже. 
- Просто  я  на  « Мазератти »  уехала, - объяснила  я  ей. 
- Знаешь,  у  меня  создалось  впечатление,  что  ты  во  что-то    опять  влезла, - неодобрительно  воскликнула  моя  свекровь, - давай,  голубка,  колись.  Опять  в  расследование  полезла,  пока  Макс  отсутствует?  Думаю,  ты  не  захотела  светиться  на  красной  машине,  и  потому  взяла  серебристую. 
Однако,  у  меня  проницательная  свекровушка. 
- Вы  абсолютно  правы, - со  вздохом  сказала  я. 
- Понятно,  ладно,  разбирайтесь  там  сами, - и  она  отключилась. 
Всё-таки  мне  повезло,  она  замечательный  человечек,  чуткий  и  понимающий. 
Я  резко  затормозила  около  обочины,  вынула  из  сумки  ноутбук,  и  стала  искать  Колесникова  Александра.  И  нашла  искомое,  однако,  и  неприятная  морда.  Лысый,  и  типичный  бандюган  на  вид. 
Сейчас  я  узнаю,  что  это  за  субчик,  с  этими  мыслями  я  позвонила  Марату. 
- Привет, - весело  воскликнул  он, - у  нас  через  неделю  вечеринка,  мама  хочет  тебя  всем  знакомым  представить. 
- Замечательно, - сквозь  зубы  ответила  я, - она  будет  в  восторге,  а  ты  посмотри  в  компьютере  на  старшего  сына  Колесникова,  Александра.  По  милицейской  базе. 
- Ладно,  прямо  сейчас  и  гляну,  у  меня  комп  под  рукой, - и  он  отключился,  а  я  поехала  в  посёлок,  вернее,  в  деревню  за  нашим  посёлком. 
Заодно  верну  джип  домой,  переоденусь,  а  потом  рвану  в  ресторан.  Мне  уже  надоели  джинсы,  я  люблю  в  юбках  ходить,  благо,  красивые  ноги  можно  демонстрировать. 
И  я  въехала  в  деревню,  заперла  свою  машину,  и  отправилась  на  почту. 
Вошла  в  отделение  связи,  и  увидела  там  очередь,  народу  не 
было  только  там,  где  выдавали  посылки. 
- Здравствуйте, - вцепилась  я  пальцами  в  столешницу, - скажите,  а  кто  относит  письма  в  посёлок  Тальянка? 
- У  нас  всего  один  почтальон,  Арсеньева  Юлия  Николаевна,  и  она  в  данный  момент  почту  разносит. 
- А  где  конкретно? – хотела  знать  я, - мне  нужно  с  ней  пообщаться. 
- Где-то  в  деревне, - безразлично  ответила  девушка, - у  стариков  сегодня  пенсия,  и  она  разносит. 
- А  вы  не  можете  подсказать,  по  какому  порядку  она  пошла? – прицепилась  я  к  ней. 
- Девушка,  вы  с  ума  сошли? – всплеснула  руками  кассирша, - откуда  я  знаю,  кто  вы  такая?  Вот  сейчас  выясните,  кто  сегодня  пенсию  получает,  а  потом  грабанёте  стариков,  да  ещё  и  убьёте. 
- Это  вы  с  ума  сошли! – теперь  мне  пришла  пора  возмутится, - видите,  что  это  такое? 
- А  что  это  такое? – с  сарказмом  осведомилась  кассирша. 
- Это  кредитная  карточка, - взмахнула  я  перед  её  носом  пластиковым  прямоугольничком, - и  на  ней  денег  в  десять  раз  больше,  чем  в  сумке  вашей  почтальонки. 
- Я  вас  поздравляю, - язвительно  ответила  девушка, - но  дать  информацию  не  имею  права.  У  меня  нет  кредиток  с  такими  суммами,  и  образования  тоже  нет,  зато  имеются  пожилые  родители  с  ничтожно  маленькой  пенсией.  Короче,  мне  моя 
работа  ещё  пригодится. 
- А  если  вот  так, - я  вынула  из  сумочки  две  стодолларовые  бумажки, - не  сочтите  за  дерзость,  но  я  расследую  убийство,  и  ваша  почтальонка  может  быть  свидетелем.  Я  никому  ничего  не  скажу. 
Девушка  огляделась  по  сторонам,  и  мотнула  головой  в  бок.  Я  мгновенно  поняла  её  жест,  и  протянула  деньги  через  прогал,  где  ставят  посылки.  Она  быстро  вырвала  их  у  меня  из  рук,  и  так  же  быстро,  через  тот  же  прогал,  протянула  мне  какой-то  листок. 
- Спасибо, - кивнула  я  ей,  и  вылетела  на  улицу. 
На  листке  стояли  номера  домов,  улица,  и  я  бросилась  искать  нужные  адреса. 
И  мне  повезло,  постучав  в  три  дома,  и  начав  с  наиболее 
удалённого,  в  четвёртом  я  нашла  её.  Она  как  раз  выходила  из  дома,  а  какая-то  старушка  провожала  её. 
- Здравствуйте,  вы  Юлия  Николаевна? – подошла  я  к  ней. 
- Здрасте, - оглядела  она  в  меня. 
- Вы  не  могли  бы  мне  помочь, - я  вынула  удостоверение, - я  частный  сыщик,  и  занимаюсь  расследованием  убийства  двух  человек.  Погибшей  присылали  письма,  и  приносили  их  вы,  как  мне  сказали. 
- Но  я  разношу  почту  только  в  деревне,  и  в  соседнем  посёлке,  где  крутые  живут, - пожала  она  плечами, - послушайте,  мне  ещё  в  три  дома  зайти  надо,  люди  же  ждут.  Вы  посидите  тут  немножко,  я  сейчас  вернусь, - и  я  опустилась  на  скамейку. 
Я  вся  извелась,  в  моей  сумочке  звякнул  ноутбук,  и  я  поспешила  открыть  его. 
Я  оказалась  права,  моя  предположения  подтвердились,  сын  Инны  Петровны  сидел  в  тюрьме. 
Марат  хорошо  поработал,  и  я  углубилась  в  чтение. 
Будучи  ещё  подростком,  он  с  компанией  мальчишек  ограбил  продовольственный  магазин,  а  случайному  зашедшему  ударил  ножом  в  живот. 
Компания  тут  же  сбежала,  но  их  нашли,  кассирша  запомнила  мальчишек,  и  все  пошли  по  статье,  грабёж,  а  Александр  Колесников  был  осуждён  ещё  и  за  убийство. 
Ему  дали  пятнадцать  лет,  и  он  отсидел  их  от  звоночка  до  звоночка.  На  данный  момент  он  преуспевающий  бизнесмен,  владелец  архитектурно-строительной  фирмы,  богат  и  успешен. 
Я  не  удивлюсь,  если  кроме  всего  прочего  выяснится,  что  на  этой  его  архитектурно-строительной  фирме  не  всё  чисто. 
Я  захлопнула  компьютер,  и  огляделась  по  сторонам,  Юлии  Николаевны  ещё  не  было,  но  прошла  минута,  и  из-за  угла  показался  знакомый  силуэт. 
- Извините,  что  заставила  вас  ждать, - со  вздохом  сказала  она, - от  стариков  не  так  просто  отделаться,  они  маются  ничегонеделаньем,  и  на  каждое  новое  лицо  вываливают  лавину  ненужной  информации. 
- Им  же  тоскливо, - развела  я  руками,  а  она  опустилась  около  меня. 
- А  что  случилось? – заинтересовано  спросила  она, - я  ничего  не  делала,  только  почту  разносила. 
- А  как  насчёт  почты  на  Сиреневой,  пятнадцать? – взволнованно  спросила  я, - там  жила  пожилая  женщина.  Вдова  академика  математических  наук,  в  прошлом  танцовщица,  прикованная  на  старости  лет  к  инвалидному  креслу. 
- Помню, - улыбнулась  вдруг  Юлия  Николаевна, - наша  старушка  с  придурью. 
- Почему  с  придурью? – возмущённо  спросила  я. 
- Да  потому  что.  Как  я  вам  уже  сказала,  старики  очень  наянные... 
- Им  просто  тоскливо, - перебила  я  её. 
- У  каждого  своё  мнение, - пожала  плечами  Юлия  Николаевна, - так  вот  что,  эта  Инна  Петровна,  едва  завидит  меня,  тут  же  кофе  тащит  пить.  И  при  этом  информацией  грузит.  Ладно,  кофе  у  них  хороший,  не  то  что  та  бурда  растворимая,  которую  я  обычно  пью,  и  пирожные  замечательные.  У  меня  на  такое  денег  нет,  а  старушка  эта  добрая,  хорошая,  только  с  придурью.  Жалко  мне  её,  если  уж  говорить  честно. 
- Почему  вам  её  жалко? – навострила  я  уши. 
- Дети  у  неё  отвратительные,  меркантильные,  сынок  старший  вообще  бандюган,  не  повезло  ей, - и  почтальонка  замолчала,  и  нехотя  добавила, - только  последнее  время  она  совсем  с  катушек  скатилась,  всё  о  какой-то  лисичке  твердила,  плакала,  говорила,  что  Поль  не  простил  бы  её  за  это. 
- А  что  конкретно  она  рассказывала? – заинтересовано  спросила  я. 
- Да  я  как-то  мимо  ушей  пропускала,  не  особо  заморачивалась.  Я  только  поняла,  что  у  неё  был  любимый  человек,  и  она  его  потеряла.  Она  очень  импульсивная  особа,  от  того  и  оказалась  в  инвалидной  коляске.  Мне  её  жалко.  А  при  чём  тут  Инна  Петровна? – дошло  до  неё. 
- А  вы  не  знаете? – недоуменно  спросила  я, - она  недавно  умерла. 
- Господи! – вырвалось  у  Юлии  Николаевны, - как  же  это  произошло?  Почему?  Отчего? 
- Скатилась  с  лестницы  на  коляске,  это  официальная  версия.  Но  я  думаю,  что  её  убили. 
- Да  кому  это  надо  было?  Если  только  её  сынку,  тот  ещё  субчик.  Знаете,  я  почти  уверена,  что  это  он. 
- А  как  же  письма? 
- Какие  ещё  письма? – недоуменно  спросила  Юлия  Николаевна. 
- Вы  же  ей  письма  приносили.  Минуточку, - дошло  вдруг  до  меня, - что-то  тут  не  так.  Мне  Алевтина  сказала,  будто  Инна  Петровна  спрашивала,  откуда  приходят  письма.  Зачем  ей  спрашивать,  если  она  знает,  что  корреспонденцию  носите  вы?  Что  это  значит?  И  кто  врёт?  Или  вы  что-то  мутите,  говоря,  вы  были  в  хороших  отношениях  с  ней,  пили  вместе  кофе,  и  всё  такое,  или  я  ничего  не  понимаю. 
- А  чего  тут  понимать? – она  растерянно  пожала  плечами, - а  вам  не  приходит  в  голову,  что  она  могла  просто  сказать  Алевтине,  кто  это  принёс,  не  наша  почтальонка?  Она  могла  при  разговоре  с  вами  просто  забыть,  или  опустить  этот  факт,  посчитав  его  не  значившим. 
- Я  поняла  вас, - кивнула  я  головой. 
- Только  никаких  писем  не  было, - сказала  вдруг  Юлия  Николаевна,  чем  ввела  меня  в  ступор. 
- Вы  в  этом  уверены? – только  и  смогла  вымолвить  я. 
- Ей  никогда  письма  не  приходили,  я  как-то  спросила  её  об  этом,  но  она  ответила,  что  ей  некому  писать,  а  рабочую  почту  ей  привозит  лично  курьер  из  фирмы.  У  них  такая  договорённость. 
- Откуда  тогда  письма? – задумчиво  посмотрела  я  на  пейзаж  вокруг. 
- А  что  за  письма-то? 
- Письма  с  угрозами, - внесла  я  ясность, - её  кто-то  пугал  за  неделю  до  смерти,  и  в  этих  письмах  вёл  отсчёт,  вроде,  осталось  четыре  дня,  и  так  далее.  Я  сама  видела  эти  листки,  на  что  Алевтина  мне  ответила,  что  они  пришли  вместе  с  газетами. 
- Я  ничего  подобного  не  приносила, - уверенно  сказала  Юлия  Николаевна, - уж  я  бы  запомнила,  если  бы  были  письма,  ведь  ей  никто  не  писал,  я  бы  обратила  внимание. 
Полученная  информация  заставила  меня  крепко  задуматься,  поблагодарив  Юлию  Николаевну,  я  отправилась  домой,  переодеться,  и  загнать  машину  в  гараж. 
И  по  закону  мировой  подлости,  я,  объезжая  гигантский  забор  вокруг  посёлка,  угодила  в  грязь.  Вернее,  в  грязную  жижу,  и  отчаянно  забуксовала. 
Ругаясь,  на  чём  свет  стоит,  я  открыла  дверцу,  выпрыгнула  из 
салона,  и  попала  ногами  прямо  в  эту  самую  грязь. 
- Чёртобесие! – мои  ноги  утопли  в  грязи,  аж  до  щиколоток,  и  я  рванула  на  сухое  пространство.  Но  зацепилась  за  что-то  ногой,  споткнулась,  и  упала  на  землю. 
Угодила  носом  в  сухие  листья,  приподнялась,  и  вдруг  услышала  какое-то  шабуршание.  Стараясь  не  шуметь,  я  уселась  на  пожухлой  траве,  и  вся  обратилась  во  слух. 
- Ты  моя  сладкая, - говорил  явно  парень, - давай,  приходи  ещё  послезавтра.  Родителей  дома  не  будет.  Ты  сможешь  вырваться? 
- Постараюсь, - это  уже  был  девчачий  голос, - они  меня  убьют,  если  узнают  обо  всём. 
- Никто  ничего  не  узнает,  жду  тебя  вечером. 
Я  услышала  звук  поцелуя,  и  решила  ковать  железо,  пока  горячо.  Резко  вскочила  с  места,  и  подлетела  к  милующейся  парочке. 
- Ребята,  можно  вас  потревожить? – вкрадчиво  осведомилась  я. 
- Мамочки! – взвизгнула  вдруг  девчонка,  и  рванула  назад. 
Но  я  ловко  ухватила  её  за  локоть,  и  усадила  обратно  на  землю.  Парнишка,  в  котором  я  узнала  старшего  сына  своего  соседа-банкира,  так  и  остался  стоять  в  заборе. 
- Здравствуйте,  Эвива, - растерянно  сказал  Антон, - Эвива,  милая,  только  не  выдавайте  нас.  Меня  отец  по  стенке  размажет,  когда  узнает  об  этом,  вы  же  знаете,  он  меня  женить  хочет  на  англичанке. 
- А  ты  не  хочешь? – вкрадчиво  осведомилась  я. 
- Да  она  дура  чопорная,  мне  дороже  Маши  никого  нет, - кивнул  он  хорошенькую  рыжеволосую  девчоночку  с  глазами  кроткой  лани,  чайными,  и  мордочкой  в  веснушках. 
- Мне  плевать  на  ваши  взаимоотношения,  и  я  за  любовь,  меня  другой  вопрос  волнует.  Откуда  здесь  эта  дырка  в  заборе? – сурово  спросила  я. 
- Так  это  я  проделал, - со  вздохом  сказал  Антон, - чтобы  Машка  могла  пройти. 
- Понятно, - я  плюхнулась  рядом  с  ними,  и  внезапно  разозлилась, - вы  тут  совсем  спятили?  Вы  хоть  знаете,  что  в  посёлке  произошло  убийство? 
- Знаем, - со  вздохом  кивнул  Антон. 
- Знаешь?  Молодец!  А  какой  дом  за  этой  частью  забора? 
- Колесниковых, - нехотя  ответил  парень,  растерянно  глядя  на 
меня. 
- Я  вас  обоих  сейчас  пришибу! – со  злостью  воскликнула  я, - тут  человека  убили!  Если  бы  не  было  этого  хода,  Алевтину    бы  не  убили. 
- Да  откуда  я  знал? – испуганно  воскликнул  Антон. 
- Ладно,  забудь, - махнула  я  рукой, - если  уж  решили  убить,  то  убили  бы  в  другом  месте. 
- Слушайте,  а  правду  говорят,  что  вы  бандитов  ловите? – с  горящими  глазами  спросил  Антон. 
- Это  кто  тебе  наболтал? – прищурила  я  глаза. 
- Так  все  в  посёлке  говорят, - пожал  он  плечами, - такой  трёп  идёт. 
- А  ты  заткни  уши,  и  не  слушай, - резко  ответила  я. 
- Так  отец  нам  все  уши  прожужжал,  говорит,  что  вы  больная  на  всю  голову, - непосредственно  сказал  Антон. 
- Скажи  своему  отцу,  что  это  он  больной  на  весь  чердак, - встала  я  на  ноги, - убивать  людей  нельзя!  Так  и  передай. 
- Лучше  не  буду, - со  смехом  сказал  Антон, - зачем  вам  враг  в  его  лице?  Моя  мачеха  и  так  вас  терпеть  не  может. 
- Взаимно,  а  интересно  было  бы  посмотреть  на  реакцию  твоего  предка,  учитывая  тот  факт,  как  он  бизнес  себе  делал  в  девяностых. 
- Зачем  вы  говорите,  чего  не  знаете?  Он  честно  делал  себе  имя. 
- Да  все  бандиты,  которые  по  улицам  с  автоматами  в  девяностые  бегали,  теперь  выставляют  себя,  как  агнцев  божьих.  Я  тебе  этого  не  говорила. 
- А  я  и  не  слышал, - развёл  он  руками,  а  я  пошла  к  машине. 
Критически  оглядела  лужу,  засунув  руки  в  карманы,  и  пришла  к  выводу,  что  нужно  прицепить  трос,  и  вытащить  отсюда  машину. 
- У  вас  что-то  случилось? – услышала  я  голос  Антона,  они  с  Машей  подошли  ко  мне, - застряли? 
- Эти  чёртовы  дожди, - со  вздохом  сказала  я, - слушайте,  братва,  постойте  тут  минут  пять.  Я  сейчас  трос  прикреплю,  и  вернулась  на  джипе,  а  то  её  кто-нибудь  уведёт. 
- Да  без  проблем, - пожал  плечами  Антон,  я  прицепила  трос,  и  через  дырку  в  заборе  юркнула  на  территорию  посёлка. 
Бегом  добежала  до  особняка,  поднялась  наверх,  стаскивая  с 
себя  грязные  джинсы,  влезла  в  чёрные  брюки,  и  бросилась  назад,  уже  на  джипе. 
Антон  помог  мне  привязать  трос  к  джипу,  и  я  без  проблем  проехала  в  посёлок,  поставила  машину  в  гараж,  а  сама  пошла  переодеться  в  более  уютную  одежду. 
Я  не  люблю  ходить  в  брюках,  в  юбке  чувствую  себя  увереннее,  надела  юбку-карандаш  красного  цвета,  жакет,  короче,  и  красные  сапожки.  Выглядела  я  стильно,  полюбовалась  на  себя  вы  зеркало,  и  спустилась  вниз. 
Мимо  меня  пробежали  дети,  Василинка  уже  окончательно  подружилась  с  сорванцами  Зойки,  и  они  теперь  весь  день  шалят.  Играют  в  мяч,  носятся  по  дому,  а  Октябрина  Михайловна  за  ними. 
Но  мне  не  хотелось  попадаться  на  глаза  домочадцам,  и  я  метнулась  к  двери,  и  запрыгнула  в  машину. 
- Слушайте, - остановил  меня  Алексей,  охранник, - а  как  вы  в  посёлок-то  попали? 
- Ты  же  сам  меня  впустил, - развела  я  руками. 
- А  до  этого? 
- Чего  ты  прицепился? – возмущённо  воскликнула  я, - я  просто  лаз  нашла,  через  который  убийца  удрал.  Застряла  за  посёлком,  в  грязную  жижу  попала,  и  увидела  там  проход. 
- Замечательно, - сложил  он  руки  на  груди, - покажите  мне  этот  лаз,  теперь  разбираться  придётся,  кто  его  проделал,  и  с  какими  целями. 
- Разбирайтесь, - махнула  я  рукой, - он  за  домом  Колесниковых,  всего  вам  наилучшего, - и  выехала  из  посёлка. 
Мозг  уже  кипел  от  избытка  загадочной  информации,  размышляя,  чтобы  такое  предпринять,  я  набрала  номер  Евгения  Дмитриевича. 
- Это  вас  Эвива  Миленич  беспокоит, - вежливо  сказала  я, - мой  муж  к  вам  повторно  не  приходил? 
- Я  совсем  забыл, - со  вздохом  сказал  он, - совершенно  из  головы  вылетело,  что  я  обещал  перезвонить.  Он  приходил  вчера,  и  документ  этот  настоящий,  но  он  краденый. 
- Краденый? – я  чуть  в  автобус  не  въехала, - это  как  же  так? 
- А  вот  так,  на  нём  другая  фамилия  стояла,  но  её  мастерски  заштриховали,  затёрли,  и  поставили  фамилию  этой  Алевтины. 
- А  кому  принадлежал  документ? – взволнованно  спросила  я. 
- Некой  Селезнёвой  Инессе  Иннокентьевне,  кстати,  она  действительно  у  нас  учится,  на  третьем  курсе,  на  факультете  психиатрии,  и  она  год  назад  теряла  свой  документ. 
- А  можно  мне  сейчас  приехать,  и  поговорить  с  ней? – деловито  осведомилась  я. 
- Не  вижу  в  этом  смысла,  ваш  супруг  уже  говорил  с  ней,  и  она  ничего  определённого  не  сказала.  Судя  по  всему,  она  просто  потеряла  удостоверение,  или  у  неё  его  вытащили.  Она  сама  не  помнит. 
- И  всё  же,  я  хочу  с  ней  побеседовать. 
- Ладно,  приезжайте,  я  сейчас  её  вызову, - и  я  бросила  телефон  в  сумку,  повернула  ключ  в  зажигании,  и  помчалась  в  институт.  Ловко  ввинтилась  на  парковочное  место,  и  опрометью  бросилась  в  кабинет  Евгения  Дмитриевича. 
- Здравствуйте, - запыхавшись,  влетела  я  в  помещение. 
На  стуле  сидела  хорошенькая  девушка,  белокурая,  и  вид  у  неё  был  испуганный. 
- Вот  наша  Инесса, - кивнул  Евгений  Дмитриевич  на  девушку, - только  я  ума  не  приложу,  что  вы  намереваетесь  узнать. 
- Извините,  а  мы  можем  поговорить  наедине? 
- Однако, - пожал  плечами  Евгений  Дмитриевич, - ладно, 
разговаривайте, - и  он  вышел  из  кабинета,  а  я  взяла  стул,  и 
села  рядом  с  девушкой. 
- Здравствуй,  Инесса, - с  расстановкой  сказала  я, - значит,  билет  у  тебя  украли? 
- Вытащили  из сумочки, - со  вздохом  сказала  она, - прямо  в  метро. 
- Подожди,  но  мне  сказали,  что  ты  не  помнишь,  при  каких  обстоятельствах  их  у  тебя  украли. 
- А  я  и  не  помню, - глаза  у  девушки  забегали,  и  я  поняла,  что  моя  интуиция  меня  не  подвела.  И  моя  мысль,  что  она  отдала  кому-то  документ,  оказалась  прямо  в  яблочко. 
- Ты  действительно  не  помнишь,  или  ты  не  заметила,  как  его  у  тебя  вытащили? – вкрадчиво  осведомилась  я. 
- Я  не  помню, - испуганно  проблеяла  девушка, - чего  вы  от  меня  хотите? – истерично  вскрикнула  она,  и  вскочила  с  места,  но  я  ухватила  её  за  руку. 
- Стоять,  голубка.  Вернее,  сидеть.  Думаю,  милицию  ты  обвела 
вокруг  пальца,  но  меня  ты  не  проведёшь.  Теперь,  когда  ты  в 
шоке  из-за  смерти  подруги,  ты  стала  путаться,  испугалась,  что  тебя  стали  вновь  опрашивать. 
- Кто  вы  такая? – Инесса  окончательно  струхнула. 
- Всего  лишь  частный  сыщик, - я  сладко  улыбнулась, - давай,  ты  мне  сейчас,  как  на  духу,  вываливаешь  всю  правду,  а  я  не  сдам  тебя  Евгению  Дмитриевичу.  Я  правильно  понимаю,  ты  не  теряла  документ? 
И  она  помотала  головой,  нервно  сглотнула  слюну,  и  со  вздохом  сказала: 
- Я  не  могла  не  помочь  лучшей  подруге, - слабым  голосом  сказала  она, - она  очень  просила,  ей  деньги  были  нужны.  Да  и  ничего  противозаконного  она  не  совершала,  просто  следила  за  старушкой.  Тут  всё  вместе,  и  любовь  замешана,  она  и  мне  завидовала,  да  и  Сашу  отпускать  не  хотела. 
- Быстро  давай  рассказывай, - знакомое  имя  прямо-таки  подхлестнуло  меня. 
Родители  Инессы  и  Алевтины  были  врачами,  точнее,  их  матери  работали,  так  уж  получилось,  бок  о  бок,  и  даже  жили  в  одном  подъезде.  Поскольку  они  были  лучшими  подругами,  то  и  их  дочери  стали  дружить.  Буквально  с  песочницы,  ходили  в  одну  школу,  а  потом  решили,  что  поступят  в  один  институт. 
Да  только  человек  предполагает,  а  Господь  располагает. 
Если  Инесса  по  жизни  была  « зубрилкой »,  Алевтина,  в  отличие  от  лучшей  подруги,  полная  её  противоположность. 
Инесса  сильная  личность,  блондинка,  натуральная,  идёт  по  жизни  твёрдо,  желая  добиться  своего  во  что  бы  ни  стало. 
Ей  греет  душу  перспектива,  что  будут  ценить  её  мозги,  а  не  глядеть  на  стройную  фигурку,  роскошные  локоны                нежно-золотистого  цвета,  и  зелёные  глаза. 
Желая  сделать  карьеру,  Инесса  старалась  изо  всех  сил,  подрабатывала  летом  перед  девятым,  десятым,  и  одиннадцатым  классом.  У  матери  не  было  денег  на  частных  репетиторов,  и  Инесса  заработала  на  это  сама,  мать  на  свою  упорную  дочку  не  могла  нарадоваться.  Подтянув  себе  химию  и  биологию,  а  так  же  точные  науки,  она  потом  без  проблем  сдала  экзамены,  и  получила  аттестат  не  то,  что  без  троек,  даже  без  четвёрок,  и  легко  прошла  по  конкурсу  в  медицинскую  академию. 
А  вот  Аля  своим  трудом  ничего  добиваться  не  желала, 
лебезила  перед  учителями,  была  первой  заводилой  в  школе, 
экзамены  сдала  с  трудом  великим,  если  бы  не  Инесса,  вообще  не  сдала  бы.  Так  же  и  с  институтом. 
Но  тут  Инесса  помочь  ей  не  смогла,  если  в  школе  на      экзаменах  на  учеников  смотрели  сквозь  пальцы,  лишь  бы  сдали,  и  вышли  из  школы,  то  тут  дело  обстояло  иначе. 
Не  помогли  Алевтине  её  красивые  глазки,  ни  её  приёмчики,  она  на  первом  же  экзамене  срезалась,  и  обвинила  во  всём  Инессу.  Та  даже  не  нашлась,  что  ей  на  это  ответить. 
- Да  что  я  сделала-то? – обескуражено  спросила  Инесса, - если  бы  я  могла,  то  помогла  бы. 
- Но  ты  же  прошла  по  конкурсу,  ты  же  умная, - капризно  заявила  Алевтина, -  для  лучшей  подруги  могла  бы  что-нибудь  придумать. 
Вообщем,  они  временно  разругались,  но  потом  Алевтина  опять  прибежала  к  ней. 
- Ты  меня  извини, - покаянно  сказала  она, - я  тогда  так  обижена  была,  расстроена,  и  не  подумала,  что  не  то  говорю. 
- Хорошо,  что  ты  это  поняла, - ответила  неконфликтная             Инесса,  она  искренне  надеялась,  что  Алевтина  всё  осознала. 
Возможно,  она  и  осознала,  но  продолжала  жить,  как  она  привыкла.  Не  хотела  прикладывать  никаких  усилий,  хотела  только  получать,  и  жить  себе  припеваючи. 
Однажды  она  прибежала  к  Инессе,  взволнованная,  и  поведала  лучшей  подруге,  что  у  неё  появился  любимый  человек. 
- Он  такой  хороший,  добрый,  богатый, - восторженно  говорила  она, - его  сестра  ходит  к  нам  на  маникюр,  кстати,  совершенно  отвратительная  выскочка.  Постоянно  грубит  нам,  за  людей  совсем  не  считает.  Он  её  иногда  сопровождал,  и  увидел  меня. 
Кстати,  когда  Алевтина  срезалась  на  экзаменах,  она  пошла  работать,  заработала  себе  на  учёбу  на  мастера  маникюра,  и  устроилась  в  салон. 
Не  надо  думать,  что  девушка  резко  поумнела,  это  была  идея  Инессы,  и  она  помогла  ей  устроиться. 
- Поздравляю, - только  и  смогла  сказать  Инесса,  ещё  не  зная,  как  на  это  реагировать. 
Она  была  рада  за  подругу,  и  случайно  познакомилась  с  этим  Сашей.  Она  была  в  шоке,  это  был  типичный  бандит,  неприятный,  к  тому  же,  пока  Алевтина  не  видит,  он  попытался  запустить  Инессе  руки  под  юбку.  Инесса  от  души  съездила  ему  ногтями  по  лицу,  и  с  подругой  какое-то  время  не  общалась. 
Но  Алевтина  опять  к  ней  прибежала,  и  стала  допытываться,  почему  Инесса  оборвала  все  контакты. 
Но  это  было  лишь  предлогом,  потому  что  Алевтина  тут  же,  не  дожидаясь  ответа,  попросила  о  помощи. 
- Отдай  мне  свой  студенческий  билет, - заявила  вдруг  она. 
- Ты  с  ума  сошла? – подскочила  на  месте  Инесса, - ты  вообще  думаешь,  о  чём  меня  просишь?  Да  мне  потом  голову  оторвут  в  институте. 
- Ничего  тебе  не  оторвут, - покачала  головой  Алевтина, - скажешь,  что  у  тебя  его  вытащили,  и  дело  с  концом.  Такое  тоже  бывает,  случается.  Да  пойми  ты,  Сашу  его  мать  наследства  хочет  лишить,  вот  он  и  решил  меня  к  ней  приставить,  чтобы  я  за  ней  следила.  А  если  я  ей  представлюсь,  как  студентка  медицинского  института,  и  всё  такое,  так  будет  надёжней,  меньше  подозрений  для  неё.  А  тебе  новый  билет  выправят,  и  дело  с  концом. 
Инесса  не  долго  колебалась,  ей  стало  жалко  подругу,  которая  мотается  по  жизни,  ничего  не  умеет,  да  и  не  хочет  уметь.  Жаждет  выйти  замуж  за  богатого,  и  теперь  уцепилась  за  этого  Сашу,  на  вид  совершенного  бандита. 
Вообщем,  она  отдала  билет,  состоялся  неприятный  разговор  с  деканом,  но  Инесса  отделалась  лёгким  испугом,  а  потом  пришла  милиция. 
Сообщение,  что  её  подругу  убили,  явилось  для  неё,  как  гром  с  ясного  неба.  Инесса  не  знала,  что  ей  делать,  и  стоит  ли  рассказывать  про  Сашу,  и  про  отданный  билет,  и  она  промолчала. 
- А  кто  убил  Алю? – тихо  спросила  Инесса. 
- Это  ещё  неизвестно, - покачала  я  головой. 
- А  вы  точно  ничего  не  скажете  Евгению  Дмитриевичу? – жалобно  спросила  она. 
- Я  же  обещала, - кивнула  я  головой,  и  мы  распрощались. 
- Что-нибудь  интересное  выяснили? – вошёл  в  кабинет  Евгений  Дмитриевич. 
- Да  пустой  номер, - со  вздохом  сказала  я,  вставая  с  места, - вы  были  правы. 
- Я  же  говорил, - пожал  он  плечами, - у  неё  украли  билет,  а 
потом  продали. 
И  я  вылетела  из  института,  размышляя,  что  мне  дальше  предпринять. 
Села  в  свой  автомобиль,  но  не  успела  я  завести  мотор,  как  раздался  звонок  телефона,  и  я  увидела  номер  Ангелики  Александровны. 
- Слушаю, - сладким  голосом  пропела  я. 
- Бедная  моя  девочка, - взволнованно  воскликнула  она, - я  всё  поняла,  ты  давно  влюблена  в  моего  мальчика,  и  ты  вылила  всю  свою  боль  на  бумагу.  А  теперь  напиши  статью  о  счастье  и  воссоединении  с  любимым.  Я  так  рада,  что  вы  оба  будете  счастливы.  Кстати,  дочку  назовёте  Моника,  а  сына  Фридрих. 
- Ни  за  что! – в  ужасе  воскликнула  я,  впрочем,  ужас  был  не  был  притворным,  просто  я  представила,  как  гипотетический  ребёнок  страдал  бы  с  таким  именем. 
Меня  маменька  обозвала  Эвивой,  так  меня  в  школе  Здравницей  дразнили.  Думаете,  приятно? 
- Мальчика  только  Наумом,  а  девочку  Глафирой, - на  одном  дыхании  выпалила  я. 
- Но  почему  так? – озадаченно  спросила  Ангелика  Александровна. 
- Потому  что  я  терпеть  не  могу  иностранные  имена. 
- Иностранные  имена  очень  красивые, - не  согласилась  она  со  мной. 
- Ничего  они  не  красивые, - упрямо  сказала  я, - детей  задразнят  в  школе.  Меня  моя  маменька  назвала,  и  у  меня  к  иностранным  именам  теперь  отвращение. 
- А  со  старинными  русскими  именами  их  не  задразнят? – озадаченно  спросила  она. 
- От  Глафиры  нечего  придумать, - упрямо  сказала  я. 
- Я  хочу  познакомиться  с  твоей  матерью. 
- Запросто, - я  решила  пустить  в  ход  тяжёлую  артиллерию. 
Маменька,  это  архитяжёлая  артиллерия. 
- А  где  мы  встретимся? 
- Я  вам  перезвоню, - и  я  отключилась,  а  сама  позвонила  матери. 
- Привет, - весело  сказала  я, - ты  ещё  на  меня  дуешься? 
- А  ты  как  думала? – свирепым  тоном  осведомилась  маман. 
- Внуков  я  тебе  родила.  Чего  тебе  ещё  надо? 
- Я  лишь  хочу,  чтобы  ты  была  счастлива,  а  ты  упираешься  всеми  четырьмя  лапами. 
- Когда  я  сама  решу,  что  хватит  упираться,  тогда  и  перестану.  А  на  данный  момент  мне  нужна  твоя  помощь. 
- Ты  всегда  звонишь,  когда  тебе  что-то  нужно,  эксплуататорша.  Пользуешься  правом  любимого  ребёнка.  Доченька,  милая,  я  же  тебе  добра  желаю.  И  я  вижу,  что  ты  от  любви  таешь,  как  восковая  свечка.  Ты  ведь  любишь  его?  Только  скажи  честно,  я  тебя  не  выдам. 
- Люблю  всем  сердцем, - со  вздохом  сказала  я, - только  я  терплю,  а  ты  мне  только  раны  бередишь. 
- Ладно,  ладно.  Рассказывай,  что  там  у  тебя  случилось? – выслушала,  и  заорала  так,  что  у  меня  чуть  барабанные  перепонки  не  лопнули, - да  гони  ты  просто  их  в  шею!  Развели  тут  спектакль  в  двух  актах! 
- Почему  в  двух? – только  и  спросила  я. 
- Потому  что  на  больше  не  тянет, - резко  сказала  маман. 
- Успокойся,  и  просто  помоги  мне.  Марат – мой  лучший  друг,  и  я  не  хочу  с  ним  отношения  портить. 
- Не  хочешь  лишаться  хорошего  компьютерщика? – маман  у  меня  догадливая, - ладно,  я  тебе  помогу.  Я  ей  такой  марлезонский  балет  закачу,  век  не  забудет. 
- Главное,  чтобы  меня  в  невестки  не  захотела. 
- В  сватьи  она  меня  точно  не  захочет, - захрюкала  на  том  конце  провода  маменька, - ведь  я  против  Максима? 
- Против, - осторожно  сказала  я,  не  очень  понимая,  куда  она  клонит. 
- И  я  тебе  такой  скандал  закачу, - злорадно  воскликнула  маменька, - и  играть  ничего  не  придётся,  я  не  раз  из-за  Максима  ругалась. 
- Валяй, - со  вздохом  сказала  я. 
- Замани  её  завтра  в  кафе,  что  в  моём  гипермаркете,  где-то  около  двух  часов. 
- Тогда  до  завтра, - и  я  отключилась,  совсем  забыв  спросить  её  про  Яну,  и  набрала  номер  Аси. 
- Привет, - весело  воскликнула  сестра, - как  вы  там? 
- Замечательно,  а  когда  тебя  выпишут? 
- Обещали  через  два  дня,  уж  не  дождусь,  я  за  эти  три  месяца   
просто  обалдела.  А  что  у  вас  новенького? 
- Да  всё  вроде  по-старому,  у  меня  очередное  расследование, - сказала  я  ей,  и  включила  дворники,  потому  что  пошёл  дождь. 
- Не  живётся  тебе  спокойно, - со  вздохом  сказала  Ася, - а  я  не  дождусь,  когда  вернусь  к  своим  бандитам. 
- Тебе  ещё  декрете  сидеть, - напомнила  я  ей. 
- Не  желаю  никакого  декрета, - возмущённо  воскликнула  Ася, - я  уже  поругалась  с  Талгатом  Назаровичем  на  эту  тему,  но  он  меня  не  переорал. 
- А  как  же  дети?  Им  ведь  нужно  грудное  молоко. 
- Грудное  молоко  можно  сцедить,  и  давать  через  бутылочку.  Это  не  проблема. 
- Понятно  всё  с  тобой.  Только  вот  с  именем  для  дочери  ты  лажанулась. 
- Только  ты  не  начинай.  Мне  нравится  это  имя,  и  всё  на  этом. 
- Делай,  как  считаешь  нужным, - махнула  я  рукой, - ты  нам  только  позвони,  когда  тебя  выписывать  будут. 
- Обязательно, - и  она  отключилась,  а  я  поехала  домой. 
Дождь  пошёл  стеной,  и  я  вдруг  вспомнила  про  компьютер.  Лучше  сейчас  это  сделать,  а  то  потом  будет  некогда,  и  я  остановилась  около  ближайшего  компьютерного  магазина. 
- Здравствуйте, - подошла  я  к  продавцу, - мне  нужен  хороший  компьютер,  желательно,  плазма. 
- А  в  пределах  какой  суммы? – живо  заинтересовался  он. 
- Мне  нужен  самый  дорогой,  и  самого  лучшего  качества.  С  максимальной  скоростью  обработки,  и  самой  большой  памятью. 
- Вы  в  этом  разбираетесь? 
- И  ещё  как!   
- Тогда  осмелюсь  предложить  в  этот, - подвёл  он  меня  к  компьютеру,  и  он  стал  объяснять  технические  детали. 
Я  во  всём  быстро  разобралась,  и  купила  компьютер.  Выбрала  хороший  принтер,  печатающий  цветным  и  чёрно-белым,  модем,  и  пошла  в  кассу. 
- Вот  тут  драйвера, - протянул  он  мне  диски, - если  что  не  так,  обращайтесь,  гарантия  на  покупку  в  наличии. 
И  в  дом  я  вошла,  втаскивая  коробки  с  компьютерными  частями. 
- Что  это  такое? – увидела  меня  Анфиса  Сергеевна. 
- Я  купила  хороший  компьютер, - свалила  я  в  гостиной 
коробки. 
- А  старый  чем  плох? – недоуменно  спросила  она. 
- Да  он  маломощный, - стёрла  я  пот  со  лба, - а  это  плазма. 
- Гол!!! – услышала  я  из  холла,  и  вопросительно  посмотрела  на  свекровь. 
- Там  Иван  с  коллегами  развлекается, - поджала  она  губы, - они  матч  смотрят.  Пришли,  он  вытребовал  ящик  пива,  и  теперь  уже  целый  час  вопят. 
- Почему  столько  пессимизма  в  голосе? – подняла  я  бровь. 
- Не  люблю  футбол, - пожала  она  плечами, - носятся  за  мячом  десять  человек,  и  это  называется  игрой. 
- Вообще-то,  их  всего  двадцать  два,  по  одиннадцать  человек  в  команде, - не  удержалась  я. 
- Да  один  чёрт, - махнула  рукой  Анфиса  Сергеевна, - от  этого  футбола  только  одни  травмы,  и  никакой  пользы. 
- В  своё  время  он  даже  был  отменён  властями,  но  это  было,  кажется,  когда  футбол  только  стоял  у  истоков  развития,  когда  он  только  начинался.  Люди  слишком  много  увечий  получали,  правил  почти  не  было.  Слушайте,  давайте  им  что-нибудь  вкусненького  приготовим. 
- У  них  там  чипсов  целая  гора, - дёрнула  она  плечом. 
- Гадость, - немедленно  отозвалась  я, - у  нас  пельмени  есть? 
- Действительно, - согласилась  со  мной  Анфиса  Сергеевна, - надо  пельмени  реализовать,  мы  все  их  не  съедим,  лучше  свежих  налеплю.  Я  что-то  дала  в  этот  раз  маху,  забыла,  что  их  у  нас  полный  холодильник. 
И  мы  пошли  варить  пельмени. 
- Сколько  их  там  человек? – по  ходу  дела  спросила  я. 
- Пятеро. 
- Тогда  сотни  полторы  сварим, - и  я  стала  кидать  пельмени  в  воду,  потом  достала  майонез,  кетчуп,  аджику,  присыпала  готовые  пельмени  перцем,  и  оттащила  им  в  холл. 
Пельмени  их  обрадовали,  а  на  меня  они  смотрели  с явным  интересом. 
- Ванька,  это  и  есть  твоя  невестка? – спросил  один  из  коллег  Ивана  Николаевича, - вот  это  красотка!  Я  таких  только  в  кино  видел. 
- А  что  самое  интересное,  ни  одна  наша  жена  и  невестка  не  готовила  нам  для  футбола  пельмени, - поддакнул  ему  другой. 
- Она  только  с  виду  ангел,  а  намедни  она  меня  по  голове   
скалкой  отходила  за  попытку  съесть  курицу. 
- За  варёную  курочку  за  ужином  вам  ничего  не  будет, - со  сладкой  улыбкой  ответила  я, - а  за  копчёную,  ночью,  тайком,  изображая  из  себя  грабителя,  можно  и  огрести. 
- Амазонка, - кивнул  на  меня  свёкр, - если  видит  подозрительную  тень,  сразу  за  кухонный  инвентарь  берётся. 
- Правильно, - махнул  рукой  один  из  коллег, - она  всё  верно  делает.  Главное,  внезапность.  А  вдруг  настоящий  грабитель?  А  ты  не  шарься  по  ночам. 
Пока  они  разглагольствовали,  я  вернулась  на  кухню,  где  Анфиса  Сергеевна  варила  пельмени  для  нас. 
Я  не  чествую  пельмени  ни  с  майонезом,  ни  с  кетчупом,  предпочитаю  либо  в  классическом  варианте,  безо  всяких  добавок,  либо  со  сметаной. 
И  я  достала  из  холодильника  солёную  скумбрию,  сок  из  апельсина  и  грейпфрута,  и  накрошила  салат  из  свежих  помидор.  Заправила  оливковым  маслом,  и  мы  сели  за  стол. 
- Опять  расследование  ведёшь? – спросила  Анфиса  Сергеевна, - Макс  будет  зол.  Ты  ведь  убийством  в  доме  Инны  Петровны  занимаешься? 
- Верно, - засунула  я  в  рот  пельменину, - да  ладно  вам,  вы  мне  всё  время  это  говорите. 
- Говорю,  и  буду  говорить, - утверждающе  кивнула  она, - мне    это  не  нравится. 
- Это  всем  не  нравится, - пожала  я  плечами,  мы  услышали  звонок  у  входной  двери,  и  голос  Саши,  няни  моих  двойняшек. 
Через  пять  минут  на  кухне  появился  Дима,  с  букетом  белых  роз  в  руках,  и  какими-то  пакетами. 
- Привет,  малыш, - сказал  он  мне. 
- Привет, - ледяным  тоном  ответила  я,  напрочь  игнорируя  его. 
- Не  дуйся  на  меня, - сел  он  рядом, - извини. 
- И  это  всё? – подняла  я  на  него  глаза. 
- А  что  ты  ещё  хочешь? – не  сводил  он  с  меня  глаз. 
- Чтобы  ты  исчез  из  моей  жизни. 
- Никак  не  получится. 
- Тогда  просто  пошёл  вон. 
- Малыш, - Дима  не  сводил  с  меня  глаз, - по  твоей  милости  я  чуть  не  лишился  контракта. 
- Но  это  не  означает,  что  имеешь  право  меня  оскорблять, -
сквозь  зубы  процедила  я. 
- Прости,  я  просто  рассердился.  Мне  этот  твой  Марат  целый  час  там  всё  налаживал,  сбой  в  системе  при  перепрограммировании  получился. 
- Это  уже  твои  проблемы. 
- Хватит  тебе  злится,  я  же  извинился.  Что  ты  хочешь?  Я  тебе  то  колье  принёс,  что  в  паре  с  серёжками, - он  положил  на  стол  бархатную  коробочку, - ты  же  понимаешь,  почему  я  так  поступил.  Я  же  за  тебя  волнуюсь. 
- Понимаю, - недовольно  буркнула  я, - ты  есть  хочешь? 
- Не  отказался  бы. 
Мы  вместе  поужинали,  потом  я  занялась  компьютером,  и  Дима  помог  мне  перетащить  детали,  и  установить  все  программы. 
- Ты  на  меня  ещё  дуешься? – спросил  потом  Дима,  уже  стоя  на  пороге. 
- А  ты  думаешь,  что  я  могу  быстро  проглотить  обиду? – прищурила  я  глаза. 
- Чем  я  могу  тебя  задобрить? – заискивающе  спросил  он. 
- Я  придумаю  что-нибудь, - заверила  я  его,  и  захлопнула  перед  его  носом  дверь. 
На  моей  террасе  что-то  грохнуло,  я  не  замедлила  пойти  туда,  и  обнаружила  открытой  дверь,  и  собачьи  следы  повсюду. 
Понятно,  Анфиса  Сергеевна  выпустила  их,  но  дождь  и  слякоть  животным  не  по  вкусу,  и  они  решили  проблему      самостоятельно,  открыли  лапой  дверь  на  террасу.  Ладно,  что  хоть  мне  горшки  с  розами  и  кактусами  не  посшибали. 
Пришлось  взять  тряпку,  и  быстро  протереть  пол. 
Дверь  на  террасу  опять  распахнулась,  в  помещение  ворвался  ветер,  и  я  поспешила  захлопнуть  дверь,  и  защёлкнуть  на  замок.  Потом  полила  свои  цветы,  и  за  этим  занятием  меня  застали  Мирослава  и  Фрида. 
Обе  девочки  влетели  ко  мне  на  террасу,  взбудораженные,  и  повисли  у  меня  на  шее. 
- Викуль,  это  просто  класс! – вопили  они  в  два  голоса. 
- Вы  это  о  чём? – не  сразу  поняла  я. 
- Да  о  компе, - воскликнула  Мирослава. 
- Давно  тебе  надо  было  купить  в  кабинет  плазму, - поддакнула  ей  Фрида, - мы  теперь  в  Интернете  позависаем. 
- Только  не  вздумайте  ночью  сидеть, - предупредила  я  их. 
- Викуль,  ты  ничего  не  понимаешь! – всплеснула  руками  Мирослава, - ночью  самый  кайф. 
- Ночью  спать  надо,  а  не  в  Интернете  шариться, - менторским  тоном  сказала  я,  и  посмотрела  на  их  умоляющие  мордочки, - ладно,  только  долго  не  зависайте  там.  У  одной  работа,  а  у  другой  школа. 
- Аллилуйя! – и  девочки  с  воплем  помчались  к  себе. 
Они  постоянно  что-то  затевают,  шумят,  Фрида  ходит  в  школу,  а  Мирослава  мечтает  о  карьере  журналистки. 
Она  ещё  несовершеннолетняя,  но  на  будущий  год  ей  должно  исполниться  восемнадцать,  и  она  хочет  поступить  в  МГУ. 
Но  на  данный  момент  я  посодействовала  ей,  поговорила  с  Генрихом,  и  он  устроил  Миру  на  радио. 
Пока  она  работает  в  режиме  записей,  но,  если  всё  пойдёт  хорошо,  их  программный  директор  обещал  дать  ей  прямой  эфир. 
Мирка,  а  она  девочка  способная,  тут  же  показала  себя  с  лучшей  стороны,  и  рейтинг  её  эфиров  зашкалил,  хотя  она  работает  только  полтора  месяца. 
Надеюсь,  она  сделает  себе  карьеру  на  этом  поприще,  ведь  с  чего-то  всё-таки  надо  начинать.  А  многие  успешные  журналистки  как  раз  и  начинали  свой  путь  к  вершине  на  радио. 
Я  убрала  лейку,  и  пошла  к  себе. 
Друзья  Ивана  Николаевича  уже  уходили,  я  юркнула  на  второй  этаж,  приняла  горячую  ванну,  надела  шёлковую  пижаму,  и  юркнула  в  постель. 
Я  люблю  спать  на  холодном  шёлке,  возможно,  это  кому-то  покажется  дикостью,  скользящее,  летом  очень  липко,  а  зимой  холодно,  но  я  обожаю  скользить  по  нему.  Особенно,  когда  мы  с  Максом  не  спим  ночью. 
Я  натянула  поверх  шёлкового  покрывала  тёплый  плед,  и  услышала  скрип  двери.  Через  секунду  я  почувствовала  на  своём  боку  лапки,  правда,  втыкались  они  в  меня,  словно  палки.  Манька  здорово  отъелась,  и  теперь  стала  такой  тяжёлой,  и  я  поспешила  спихнуть  её,  но  кошка  устроилась  в  ногах. 
Вслед  за  Маней  пришли  пекинесы,  и  Кляксич  с   Маусом. 
Кошки  растянулись  около  меня,  пекинесы  прижались  друг  к 
другу,  и  мы  мирно  уснули,  слушая  шум  дождя. 
К  утру  непогода  не  прекратилась,  дождь  только  пуще  разошёлся,  но  я  встала  бодрая,  и  готовая  к  труду  и  обороне. 
Фрида  и  Мирослава  в  это  время  завтракали,  и  я  уселась  за  стол  с  ними.  Саша  принесла  близнецов,  я  взяла  Лизу,  и  стала  её  кормить.  Почти  тут  же  прибежала  Василинка,  и  Анфиса  Сергеевна  дала  ей  овсянки,  вынула  три  перепелиных  яйца,  которые  она  заставляет  мою  старшую  дочку  есть  сырые,  и  развела  водой  вишнёвый  сок. 
Я  была  в  шоке,  когда  увидела  сырые  яйца  впервые,  но  пожилая  женщина  меня  успокоила,  сказав,  что  сырые  яйца  очень  полезны,  а  перепёлки  не  болеют  сальмонеллой,  в  отличие  от  куриц. 
Правда,  сама  Василинка  капризничает,  когда  в  неё  пытаются  впихнуть  сырые  яйца,  но  спорить  с  Анфисой  Сергеевной  бесполезно,  она  всеми  правдами  и  неправдами  впихивает  их  в  ребёнка. 
Фрида  и  Мирослава,  быстро  проглотив  завтрак,  убежали  по  своим  делам,  мы  с  Сашей  отнесли  близнецов  в  детскую,  а  я  пошла  одеваться. 
Короткая,  кожаная  юбка  красного  цвета,  и  зелёный  свитер,  красные  сапожки  с  бляшками,  пальто,  и  я  выскочила  на  улицу,  где  в  это  время  Октябрина  Михайловна  сажала  Василинку  в  машину. 
Дочка  помахала  мне  рукой,  и  они  уехали,  а  я  вслед  за  ними,  но  в  другую  сторону.  Заехала  в  свой  ресторан,  и  села  за  бумаги.  Покончив  с  ними,  я  вспомнила  о  встрече,  которая  должна  состояться  сегодня,  я  посмотрела  на  часы. 
Но  времени  было  ещё  предостаточно,  и  я  решила  заняться  Александром. 
Адрес  его  я  без  труда  выяснила,  и  поехала  туда.  Жил  он  в  квартире,  и  я  растерянно  смотрела  на  подъезд,  понятия  не  имея,  что  же  предпринять  тут. 
У  меня  пока  только  одни  догадки,  а  голых  фактов  нет. 
Настроившись  долго  сидеть,  я  вынула  термос  с  кофе,  шоколадку,  сигареты,  но  в  этот  момент  хлопнула  входная  дверь,  и  я  увидела  Александра. 
Он  вышел  из  подъезда,  и  щёлкнул  брелоком.  Стоящий 
неподалёку  джип  мигнул  фарами,  и  он  сел  в  него,  и  поехал  в 
сторону  центра.  А  я  в  своём  красном  джипе  за  ним. 
На  повороте  он  ловко  подрезал  какую-то  малолитражку,  я  за  ним,  бросив  взгляд  на  поверженную  машину. 
В  другой  момент  я  бы  остановилась,  если  я  не  люблю  эти  крохотные  машины,  это  не  означает,  что  человек  в  этой  машине  должен  страдать.  Или  у  него  денег  нет  на  нормальную  машину,  или  они  ему  просто  нравятся.  Вообщем,  я  непременно  остановлюсь,  и  не  брошу  человека  в  беде,  но  на  данный  момент  у  меня  проблема  похлеще,  чем  застрявшая  в  кювете     машина. 
И  я  упорно  ехала  за  Александром,  правда,  как  можно  аккуратнее,  стараясь  не  слишком  мельтешить  перед  его  носом. 
Он  остановился  около  высотного  здания,  а  я  за  ним,  спустя  какое-то  время. 
В  моей  голове  созрел  план,  поговорить  с  ним  на  чистоту.  Не  совсем  на  чистоту,  навести  как  можно  больше  туману,  испугать,  сунуть  ему  под  стол  « жучок »,  и  из  машины  послушать,  как  он  будет  реагировать. 
И  я  быстрым  шагом  вошла  в  здание. 
- Вы  к  кому? – остановил  меня  охранник. 
- К  Александру  Артёмьевичу  Колесникову,  я  частный  сыщик, - я  вынула  удостоверение. 
- Проходите, - нехотя  посторонился  он,  и  я  попала  в  руки  секретарши. 
Александр  встретил  меня  настороженно,  не  сводил  с  меня  растерянного  взгляда,  и  предложил  сесть. 
- Чем  могу  служить? – осторожно  спросил  он. 
- Я  расследую  убийство  сиделки  вашей  матери, - медленно  произнесла  я, - вы  ведь  знаете,  что  её  убили?  Милиция  у  вас  уже  была? 
- Приходили, - прищурил  он  глаза, - а  кто  вас  нанял? 
- Это  не  важно. 
- А  для  меня  важно, - холодно  сказал  он. 
- Близкая  подруга  Алевтины,  и  она  мне  рассказала,  что  будто  бы  Алевтина  предполагала,  что  Инна  Петровна  умерла  не  своей  смертью. 
- Кто  такую  глупость  сказал? – оттянул  он  узел  галстука. 
- Я  же  сказала,  Алевтина, - закинула  я  ногу  на  ногу, - я  не  знаю,  почему  она  так  решила,  вероятно,  она  что-то  знала. 
- А  вам-то  что  до  моей  матери? – пробуравил  меня  колючим 
зглядом  Александр, - вас  просили  Алевтиной  заниматься. 
- Я  и  занимаюсь,  и  я  бы  хотела  знать.  А  где  вы  взяли  Алевтину? 
- Нанял  в  агентстве, - спокойно  ответил  он,  но  пульсирующая  жилка  на  шее  выдала  его. 
- А  мне  сказали,  что  вы  с  Алевтиной  состояли  в  любовной  связи, - пёрла  я  напролом. 
- Глупости, - резко  ответил  Александр, - и  это  бессмысленный  разговор,  и  покиньте  помещение. 
Я  и  сама  уже  хотела  уйти,  выскочила  из  кабинета,  и  опрометью  кинулась  в  свою  машину.  Охранник  выглянул  вслед  за  мной,  но  я  тут  же  дала  по  газам,  и  исчезла  за  поворотом. 
Быстро  заперла  машину,  и  юркнула  в  ближайший  ресторан. 
- Официант,  принесите  мне  салат  с  креветками, - на  одном  дыхании  выпалила  я,  и  понеслась  в  туалет. 
Я  уже  была  в  этом  ресторане,  и  мне  известно,  что  в  туалете  имеется  розетка.  И  я  сначала  убедилась,  что  в  туалете  никого  нет,  заснула  в  ручку  двери  швабру,  чтобы  никто  не  вошёл,  и  вытащила  из  пакета  аудиомагнитофон. 
Я  очень  предусмотрительная,  и  никогда  для  записи  показаний  не  пользуюсь  цифровой  техникой,  потому  что  знаю,  её  судья  в  расчёт  не  берёт. 
Я  воткнула  вилку  в  розетку,  послышался  лёгкий  треск,  а  потом  разговор. 
- Ты  номер  запомнил? – услышала  я  нервный  голос  Александра. 
- Запомнил,  запомнил,  успокойся.  Что  тебе  эта  сыщица  сказала? 
Чего  ты  так  разволновался? 
- Она  что-то  знает!  Пришла,  покрутила  вокруг  да  около,  и  убежала  прочь. 
- У  тебя  нервы  ни  к  чёрту, - холодно  ответствовал  собеседник,  и  я  узнала  голос  охранника, - чего  ты  психуешь? 
- Она  меня  сдаст, - взволнованно  воскликнул  Александр, - Кость,  ты  сам  подумай.  Вот  чего  она  хотела?  Она  толком  ничего  не  сказала,  но  она  что-то  про  мою  мать  знает,  и  про  Альку.  Слушай,  давай,  избавься  и  от  этой  девки. 
- Спятил?  На  мне  и  так  труп  твоей  матери! 
- Ты  чего  орёшь,  идиот?! – рявкнул  на  него  Александр, - ещё  не  хватало,  чтобы  кто-нибудь  узнал,  что  я  собственную  мать  заказал.  Короче,  вот  тебе  оружие,  вот  тебе  пять  штук 
зелёными,  по  окончании  дела  получишь  ещё  столько  же. 
- Ладно,  давай  сюда  бабки.  Но  мне  нужен  адрес  этой  девицы. 
- Сейчас  я  решу  эту  проблему, - послышался  какой-то  щёлк, - Витек,  слушай,  достань  мне  по  номеру  машины  адрес  владельца.  Что  ты  сказал? – услышала  я  вопль, - славно!  Она  живёт  в  том  же  посёлке,  что  и  моя  мать,  тут  уж  никаких  сомнений  не  остаётся.  Короче,  пролезешь  ночью  в  дом,  и  пристрелишь  эту  сучку.  Только,  чтоб  без  свидетелей,  и  без  лишних  трупов.  Лучше  маску  на  голову  надень,  чтобы  никого  больше  не  убивать,  а  то  увидят. 
И  я  выдернула  шнур  из  розетки,  убрала  магнитофон  в  пакет,  кассету  в  сумочку,  и  вернулась  в  зал. 
Мне  как  раз  принесли  салат,  я  его  проглотила,  практически  не  жуя,  одновременно  названия  Андрею  Сатаневичу. 
Но  он  отказывался  отвечать,  и  я  рассердилась.  Расплатилась  за  салат,  и  села  в  машину.  Пока  он  там  молчит,  меня  грохнут  в  два  счёта! 
Продолжая  тарабанить  ему,  я  поехала  за  Ангеликой  Александровной  и  Маратом,  предупредив  их  звонком. 
- Кстати,  ты  ведь  не  сказала,  как  твою  мать  зовут, - спросила  вдруг  Ангелика  Александровна. 
- Марьяна  Георгиевна  она, - я  ловко  пристроилась  в  левый  ряд,  и  мы  домчались  до  супермаркета,  которым  владеет  маман. 
Внизу  есть  уютная  пиццерия,  заказав  пиццу  с  сыром,  я  позвонила  ей  на  сотовый. 
- Вы  уже  здесь?  Я  сейчас  спущусь, - и  она  бросила  трубку. 
- Что  она  хоть  собой  представляет? – допытывалась  Ангелика  Александровна. 
- Резкая,  и  авторитарная  особа, - стала  объяснять  я, - властная,  прёт  на  людей,  словно  гусеничный  танк,  не  считаясь  с  чужим  мнением. 
- Однако, - только  и  смогла  вымолвить  Ангелика  Александровна,  и  в  этот  момент  маман  влетела  в  пиццерию. 
Яркая,  ослепительная,  в  красном  костюме,  на  высоченных  шпильках  алого  цвета,  с  развевающимися  волосами  цвета  воронова  крыла. 
- Здравствуй,  доченька, - чмокнула  она  меня  в  щёку,  и 
приземлилась  рядом  с  нами, - это  и  есть  твой  так  называемый 
жених? – устремила  она  колючий  взор  на  Марата. 
- Перестань, - сделала  я  умоляющую  мордочку, - кстати,  знакомься,  это  Ангелика  Александровна,  моя  будущая  свекровь. 
- У  тебя  уже  была  одна  чудовищная  свекровь,  надеюсь,  эта  только  внешне  размером  с  чудовище, - маменька  заискрилась  улыбкой,  а  я  едва  сдержала  смешок. 
- Простите? – пошла  пятнами  Ангелика  Александровна. 
- Я  не  с  вами  разговариваю, - командным  голосом  рявкнула  маман, - Эвива,  как  это  понимать?  Ты  уже  четыре  раза  была  замужем,  и  три  брака  получились  неудачные.  Или  ты  переела  сладенького,  мужчин  с  литыми  мускулами,  и  захотелось  экзотики?  На  хиляков  потянуло?  Однако,  ты  меня  день  ото  дня  удивляешь.  А  тебе  в  голову  не  пришло,  что  Дмитрий  в  лапшу  покрошит  этого  твоего  Михаила?  Иннокентия  он  порезал,  Эдуарда  слегка  подстрелил,  а  Максу  рёбра  переломал. 
- А  зачем  ты  меня  замуж  выдала  за  этого  ублюдка? – заорала  я  на  весь  зал,  включив  на  всю  мощь  свой  актёрский  талант. 
- А  ты  хочешь  сказать,  что  ты  не  любила  его?  Да  ты  от  страсти  сгорала! 
- Прекрати! – я  залилась  краской. 
- Мне  вот  это  вот  чудо – юдо  в  очках  в  зятья  не  нужно, - ткнула  в  него  алым  ногтём  маменька, - пиджак,  как  у  моего  отца  был.  Юноша, - пропела  она  сладким  голосом, - а  где  вы  взяли  сей  раритет?  За  отцом  донашиваете?  А  эти  очки,  наверное,  на  толкучке  купили? 
- Прекратите  оскорблять  моего  сына! – ожила,  наконец,  и  Ангелика  Александровна, - у  меня  замечательный  сын! 
- А  в  койке  он  такой  же  замечательный? – с  издёвкой  спросила  маман, - учтите,  юноша,  у  меня  горячая  дочь.  Если  не  удовлетворите  её,  она  вам  рожки  наставит.  Двум  мужьям  уже  наставила. 
- Прекрати, - со  стоном  сказала  я. 
- Короче,  заканчивай  маяться  дурью,  и  лучше  Диме  взаимностью  ответь.  Он  ведь  не  отцепится,  пока  ты  не  сдашься.  Всем  удачного  дня, - она  сорвалась  с  места,  и  была  такова. 
- Что  это  было? – слабым  голосом  спросила  ошеломлённая  Ангелика  Александровна. 
- Не  слишком  удачная  была  идея,  вам  познакомиться  с  моей 
матерью, - и  я  откусила  от  пиццы. 
- Почему  она  так  себя  ведёт? – только  и  спросила  она. 
- Потому  что  хочет,  чтобы  я  вернулась  к  этому  бандиту,  моему  бывшему  первому  мужу. 
- Отцу  твоей  Василисы?  Но  зачем  ей  это  надо? 
- Потому  что  счастья  мне  желает,  а  ещё  она  упрямая. 
Решила,  что  я  должна  быть  женой  Димы,  и  всё  на  этом. 
- Весьма  странная  женщина,  резкая, - вынесла  вердикт  Ангелика  Александровна, - а  что  она  там  говорила  про  то,  что  он  рёбра  кому-то  переломал,  и  кого-то  из  твоих  мужей  порезал? 
- Да  было  дело, - смущённо  проговорила  я,  и  хлопнула  себя  по  лбу, - извините,  но  у  меня  скоро  совещание,  и  я  спешу, - вскочила  из-за  стола,  и  вылетела  из  пиццерии  столь  же  стремительно,  как  дотоле  маменька. 
Отлично,  первый  шар  брошен,  теперь  ей  осталось  увидеть,  как  я  целуюсь  с  другим  мужчиной. 
И  я  щёлкнула  брелоком  сигнализации,  забралась  в  джип,  и  позвонила  Андрею. 
- Чего  ты  опять  хочешь  от  моего  мужа? – услышала  я  вопль  Ларисы,  и  отключила  телефон. 
Понятно,  один  сотовый  он  дома  забыл,  а  второго  номера  я  не  знаю,  лучше  позвоню  на  рабочий. 
- Слушаю,  старший  лейтенант  Сатаневич, - снял  он  трубку. 
- Андрюша,  привет, - обрадовано  воскликнула  я, - мне  твоя  помощь  нужна. 
- А  при  чём  тут  я? – недоуменно  спросил  Андрей. 
- Потому  что  дело  по  Алевтине  Лихачевой  вы  с  Максом  ведёте,  а  моего  мужа  сейчас  в  Москве  нет,  и  приходится  к  тебе  обращаться. 
- Ты  и  в  это  влезла, - возмущённо  воскликнул  Андрей, - Макс  тебя  убьёт.  Я  слышал  ваш  разговор. 
- Вообще-то,  речь  конкретно  идёт  об  Инне  Петровне,  а  не  об  Алевтине.  Не  было  никакого  несчастного  случая,  её  спихнули  с  лестницы.  И  у  меня  есть  доказательства,  для  ареста  их  достаточно,  а  там  ещё  улики  появятся,  в  ходе  следствия. 
- Однако,  ты  и  учудила, - изумлённо  протянул  Андрей. 
- Я  сейчас  приеду,  и  всё  вам  предоставлю, - и  я  нажала  на  педаль  газа. 
В  кабинет  я  влетела,  словно  ведьма  на  помеле,  поставила  на 
стол  Макса  пакет  с  магнитофоном,  и  вынула  кассету. 
- Что  это  такое? – растерянно  спросил  Андрей. 
- Слушай, - я  включила  кассету. 
Когда  запись  смолкла,  все  задумчиво  молчали,  первым  голос  подал  Вениамин. 
- Это  что  же  получается, - поправил  он  очки  на  носу, - что  он  родную  мать  заказал?  Разве  такое  бывает? 
- Всякое  на  свете  бывает, - сложил  руки  на  груди  Андрей, - да  только  один  маленький  нюанс,  эта  запись-то  незаконная.  Для  предоставления  её  прокурору  я  должен  иметь  веские  доказательства,  чтобы  установить  прослушивающее  устройство.  С  тобой  одни  проблемы, - посмотрел  он  на  меня. 
- И  что  теперь  делать? – возмущённо  воскликнула  я, - ждать,  пока  он  меня  прикончит? 
- Слушай, - вдруг  воодушевился  Андрей, - а  это  мысль. 
- Ты  это  о  чём? – сурово  осведомилась  я,  и  до  самой  вдруг  дошло, - ты  хочешь  сказать... 
- Умница,  догадалась, - кивнул  он  головой. 
- Только  я  не  знаю,  когда  он  придёт  меня  убивать, - пожала  я  плечами. 
- Думаю,  они  тянуть  с  этим  делом  не  станут, - уверенно  сказал  Андрей, - Александр  на  взводе,  испуган.  Второй  раз  в  тюрьму  ему  явно  не  хочется,  убийц  матерей  там  не  жалуют,  равно,  как  и  убийц  детей.  Для  большинства  уголовников  это  святое.  А  ты  сунула  палку  прямо  в  осиное  гнездо,  и  основательно  его  разворошила.  Короче,  делай  куклу  в  спальне,  и  мы  устроим  засаду. 
- Слушайте,  слушайте, - в  ажиотаже  воскликнула  я, - давайте,  в  спальне  камеру  установим,  для  пущей  надёжности. 
Андрей  разве  что  пальцем  около  виска  не  покрутил. 
- Перестраховщица, - с  усмешкой  сказал  он, - если  мы  возьмём  его  на  месте  преступления,  да  ещё  с  « палёным »  оружием,  больше  никаких  доказательств  и  не  потребуется.  Этот  Константин  сразу  же  начнёт  топить  Александра,  лишь  бы  одному  срок  не  мотать.  Уж  поверь  моему  опыту,  так  оно  и  будет. 
Я  лишь  плечами  пожала,  нечего  было  ответить,  и  поехала  готовиться  к  операции  по  взятию  преступника. 
Первым  делом  Андрей  договорился  с  охранниками,  чтобы  те 
заняли  пост  около  лаза,  но  никого  не  брали,  чтобы  просто 
пропустили  преступника. 
- Слушайте, - говорила  я  Андрею  уже  в  особняке, - вы  только  позвоните  мне,  когда  он  проникнет  на  территорию.  Нужно  только  его  вовремя  засечь.  Я  ему  покажусь,  когда  он  проникнет  в  дом.  Поговорю  по  телефону,  якобы  с  Максом,  и  громко  скажу,  что  иду  спать,  а  сама  спрячусь. 
- Он  выждет  время,  пока  ты  заснёшь,  и  сделает  своё  чёрное  дело, - договорил  за  меня  Андрей. 
Анфису  Сергеевну  мы,  конечно,  не  посвятили  в  наши  планы,  и  она  весь  вечер  на  Андрея  странно  косилась. 
- Слушай, - отвела  она  меня  в  сторонку, - чего  он  тут  весь  вечер  торчит?  Макса  же  нет. 
- Он  с  Ларой  вдрызг  разругался, - лихо  соврала  я,  не  желая  пугать  старушку, - и  она  его  временно  выгнала. 
- И  это  из-за  тебя, - менторски  сказала  Анфиса  Сергеевна. 
- А  при  чём  тут  я? – дёрнула  я  плечом. 
- А  кто  их  прошедшей  зимой  рассорил?  Кто  ей  весной  фотошоп  из  Тайланда  прислал? 
- Это  шутка  была, - со  вздохом  сказала  я, - хотя  я  понимала,  к  каким  последствиям  это  приведёт,  но  я  стерва,  и  это  все  знают.  Но  я  всё  равно  думала,  что  ей  хватит  мозгов  разобраться  во  всём.  Впервые  мне  встречается  натуральная  блондинка  без  мозгов.  Неужели  она  не  слышала  о  такой  штуке,  как  компьютерный  фотошоп?  Похоже,  она  ещё  и  компьютерная  дура. 
- Не  надо  так  о  человеке  отзываться, - покачала  головой  Анфиса   Сергеевна. 
- А  как  о  ней  отзываться?  Я  успела  с  ней  пообщаться,  и  у  меня  сложилось  неоднозначное  впечатление.  Она  не  видит  нюансов,  и  она  тупая. 
Анфиса   Сергеевна  лишь  головой  покачала,  и  отправилась  спать.  А  я  уселась  около  телевизора  в  холле,  там  как  раз  стали  футбол  транслировать,  и  я  увлеклась.  Телефонный  звонок  застал  меня  врасплох,  я  даже  вздрогнула,  и  поспешила  ответить  на  звонок. 
- Он  уже  в  посёлке, - доложили  мне  охранники, - идёт  в  сторону  вашего  особняка. 
- Поняла, - и  я  бросилась  к  Андрею. 
Дальше  всё  пошло  по  намеченному  плану,  мне  доложили  о  его 
местонахождении,  я  известила  его,  что  иду  спать,  и  скрылась  в  комнате. 
Сама  залезла  в  шкаф,  кукла  в  постели  была  готова,  и  я  затаилась. 
Сквозь  ночную  тишину  были  слышны  лишь  шаги,  а  потом  несколько  беззвучных  выстрелов,  хлопков,  он  стрелял  с  глушителем. 
- Стоять!  Ни  с  места! – топот,  грохот,  и  я  выбралась  из  шкафа. 
- Откуда  ты  узнала? – зарычал  от  ярости  охранник, - идиот!  Ты  ждала  подобной  реакции,  и  спровоцировала  Колесникова. 
- Уведите, - кивнул  операм  Андрей,  и  посмотрел  на  меня, - а  я  поехал  допрашивать,  пока  он  тёпленький. 
- Валяй, - пожала  я  плечами. 
Но  народ  мы  всё-таки  перебудили,  из  своих  комнат  появились  сонные  домочадцы,  и  мне  пришлось  всё  объяснять. 
- Значит,  не  было  никакой  ссоры  с  Ларисой? – нехорошим  тоном  осведомилась  Анфиса  Сергеевна. 
- Вы  только  не  сердитесь, - навесила  я  на  лицо  улыбку, - я  не  хотела  вас  волновать. 
- Ладно,  утром  со  всем  разберётесь, - махнула  я  рукой  Октябрина  Михайловна,  и  ушла  спать. 
А  я  помахала  Анфисе  Сергеевне  рукой,  и  тоже  поспешила  ретироваться. 
Но  уснуть  я  долго  не  могла,  сначала  убиралась  в  комнате,  собирала  пух  от  простреленных  подушек,  и  клочки  ткани. 
Когда,  наконец,  легла,  в  голову  разные  мысли  полезли. 
Кто  пугал  Инну  Петровну?  Кто  подсунул  ей  письма?  Алевтина?  Зачем?  Она  была  в  сговоре  с  Александром.  Но  я  слышала  их  разговор,  Константин  ни  словом  ни  обмолвился  о  девушке.  Если  бы  он  сказал,  на  мне  два  трупа  по  твоей  милости,  это  одно  дело,  но  он  сказал  только  про  Инну  Петровну.  И  что  это  значит?  Что  дело  продолжается?  Не  Александр  виновен  в  смерти  своей  зазнобушки,  тут  кто-то  другой  сработал.  Я  перевернулась  на  другой  бок,  и  вынула  из  тумбочки  шоколадку. 
Люблю  белый  шоколад,  это  такая  вкуснотища,  и  я  распаковала  плитку,  отломала  от  неё  кусочек,  и  засунула  в  рот. 
Завтра  я  всё  узнаю,  позвоню  попозже  Андрею.  Завтра,  кстати, 
возвращается  из  командировки  Максим,  а  послезавтра  Аську 
выписывают. 
И  учудила  же  она  с  именем  для  дочки,  ещё  бы  Клотильдой  её  обозвала,  наверняка  обзывали  бы  колодой  в  школе. 
Это  в  Италии  это  имя  нормальное,  как  у  нас,  например,  Катерина,  но  не  в  России.  Кстати,  Клотильдой  звали  дочку  самого  Кипренского,  знаменитого  русского  художника,  которому  Пушкин  в  ответ  на  картину,  портрет,  написал  поэтическое  посвящение.  И  с  тех  пор  Кипренского  называют 
« любимец  моды  легкокрылой »,  эта  фраза  крепко  прижилась.  У  него  жена  была  итальянкой,  намного  моложе  него,  но  его  в  своё  время  обвинили  в  педофилии  по  отношению  к  ней. 
Правда,  неофициально,  высший  свет  просто  объявил  ему  бойкот.  Он  просто  покровительствовал  сиротке  из  Италии,  а  спустя  десять  лет,  когда  она  достигла  совершеннолетия,  женился  на  ней. 
Много  пересудов  таит  в  себе  история,  и  я  её  так  люблю.  Для  многих  моих  знакомых,  просто  ниже  плинтуса,  копаться  в  пыли  времени,  но  мне  на  чужое  мнение  как-то  плевать. 
Когда  дело  касается  чисто  человеческих  качеств,  то  это  важно,  каждый  должен  думать  о  каждом.  Как  в  коллективе,  каждый  должен  входить  в  положение  другого,  а  не  устанавливать  дурацкие  каноны,  и  не  самодурствовать. 
И  с  чего  мне  это  в  голову  вдруг  пришло?  Эти  прописные  истины,  это  наша  жизнь. 
Я  невольно  зевнула,  веки  уже  слипались,  и  спать  хотелось  немилосердно,  и  я  сама  не  заметила,  как  провалилась  в  сон. 
Утро  встретило  нас  солнышком,  и  я  сбежала  вниз,  весёлая,  довольная,  и  обнаружила  в  холодильнике  эклеры. 
Анфиса  Сергеевна  сама  их  готовит,  и  домашние  эклеры  в  сто  раз  лучше  покупных. 
- Овсянка  в  кастрюльке,  а  эклеры  с  крем-брюле, - сухим  тоном  сказала  мне  свекровь,  и  налила  мне  кофе  из  джезвы. 
- Не  сердитесь  на  меня, - сделала  я  умоляющее  лицо, - я  не  хотела  вас  пугать,  и  вы  могли  нам  всё  испортить.  Стали  бы  дёргаться,  и  спугнули  бы  его. 
- Ладно, - махнула  она  рукой, - садись,  там  есть  ещё  эклеры  с 
шоколадным  кремом.  Но  всё  равно,  с  твоей  стороны  это  очень 
безответственно,  в  доме  же  дети. 
- Дети  спят  в  кроватках, - пожала  я  плечами, - а  рядом  с  ними 
по  няне,  и  они  заперты. 
- А  что  насчёт  взрослых? – прищурила  глаза  Анфиса  Сергеевна. 
- А  ему  приказ  был  дан,  лишних  трупов  не  делать.  И  маску  одеть,  чтобы  мордой  лица  не  семафорить.  Короче,  у  меня  всё  было  под  контролем,  и  полон  дом  милиции. 
- Авантюристка, - рубанула  с  плеча  Анфиса  Сергеевна,  а  я  улыбнулась,  и  занялась  завтраком. 
Съела  вкуснейшую  овсянку  с  ванилином,  пару  эклеров  за  чашкой  кофе,  схватила  кожаную  папку с  документами,  сумочку,  и  выбежала  из  дома. 
В  издательстве  меня  уже  ждали,  и  пол  дня  я  посвятила  тому,    что  изучала  обзоры,  статьи,  и  пробные  рубрики. 
Где-то  в  середине  дня  попросила  Лену  принести  кофе  с  шоколадным  пирожным,  и  только  принялась  за  еду,  дверь  в  мой  кабинет  распахнулась,  и  влетел  Максим. 
- Привет, - плюхнулся  он  на  стул, - как  твои  дела? 
- Ругать  меня  пришёл? – со  вздохом  спросила  я,  и  откусила  от               пирожного. 
- Тебя  не  ругать,  тебя  бить  надо, - покачал  он  головой, - я  же  тебя  просил,  не  лезть  никуда. 
- А  я  и  не  лезла, - пожала  я  плечами,  поймала  его  суровый  взгляд,  и  сочла  за  благо  объяснить, - про  Инну  Петровну  разговора  вообще  не  было,  ты  велел  мне  не  лезть  в  дело  Алевтины. 
- Это  дело  напрямую  связано  с  убийством  старушки, - сквозь  зубы  процедил  Максим, - и  ты  полезла,  невзирая  на  то,  что  я  тебе  запретил. 
- Да  не  ругайся  ты,  я  же  тебе  убийцу  на  блюдечке  с  голубой  каёмочкой  подала. 
- Подала, - кинул  на  меня  свирепый  взгляд  Максим, - ты  мне  проблему  создала.  Не  Константин  убийца  Колесниковой. 
- Ты  это  о  чём? – изумлённо  протянула  я, - я  же  отдала  Андрею  кассету,  и  Константина  взяли  на  месте  преступления. 
- Взяли, - Макс  кинул  на  меня  мрачный  взгляд, - и  он  сразу  каяться  стал.  Александра  в  первую  же  секунду  сдал. 
- Так  в  чём  проблема? – не  сводила  я  с  него  глаз. 
- Вообщем,  не  захотел  он  один  отдуваться  за  всё  содеянное,  но 
от  убийства  открестился.  Слушай, - он  вынул  из  кармана  диктофон,  и  включил  его. 
- Начальник,  я  вам  говорю,  не  убивал  я  старушку.  Колесников  нанял  меня  для  убийства  своей  матери,  дал  пять  штук  сначала,  в  качестве  аванса.  Я  пошёл  на  дело,  в  дом  пробрался.  Прямо  за  домом  его  матери  одна  парочка  себе  ход  для  тайных  свиданий  прорыла,  и  я  через  него  пролез.  Колесников  их  засёк,  но  сделал  вид,  что  не  заметил  их,  для  своих  целей  решил  использовать.  Вообщем,  я  туда  пролез,  на  второй  этаж  поднялся,  и  слышу  разговор.  Даже  не  разговор,  диалог  был  односторонний.  Старушка  там  говорила:  « Думаешь,  если  убьёшь  меня,  тебе  станет  легче?  Исчезнет  вечный  укор?  Давай,  столкни  меня  с  лестницы,  теперь  я  хоть  с  Полем  буду,  потому  что  люблю  его  без  памяти.  А  тебе  придётся  расплачиваться  за  всё  содеянное.  Но  ты  не  думай,  я  попросила  одну  девушку  о  помощи,  и  я  уверена,  она  остановит  тебя.  И  я  благословляю  её  на  это.  Думаю,  она  и  о  лисичке  позаботится,  она  хороший  человек. »  А  потом  я  грохот  услышал,  и  крик  тоже.  Спрятался,  и  только  топот  слышал,  я  в  шкафу  был.  Выглянул,  смотрю,  старушка  на  полу,  Алевтина  звонит  куда-то,  и  я  убежал.  А  Колесникову  соврал,  не  хотел  деньги  возвращать,  сказал,  что  я  старушку  хлопнул.  Получил  ещё  пять  штук,  и  убивать  никого  не  надо. 
- Но  вы  собирались  застрелить  Эвиву  Миленич, - сказал  ему  Андрей. 
- Вы  об  этой  сыщице?  Хотел,  лишние  бабки  не  помешают,  но  эта  сыщица  оказалась  хитрой.  Не  зря  Колесников  на  уши  встал,  да  только  всё  зря,  она  хитрей  нас  оказалась,  « жучок »  Колесникову  подсунула. 
Макс  выключил  диктофон,  и  я  уставилась  на  него  во  все  глаза. 
- И  что  теперь  ты  мне  хорошего  скажешь? – сурово  осведомился  он. 
- Что  он  врёт, - неуверенно  произнесла  я. 
- Ни  капельки  не  врёт.  Мы  его  на  детекторе  лжи  проверили,  правду  он  сказал. 
- Капец! – только  и  смогла  вымолвить  я. 
- Вот  тебе  и  капец! – раздражённо  воскликнул  Максим, - и  больше  ни  во  что  не  лезь.  Подкинула  нам  докуку,  думали,  что  с  Инной  Петровной  несчастный  случай  произошёл,  а  тут  убийство.  Прокурор  нас  всех  на  уши  поставил,  генерала  от  души  прочихвостил,  а  тот  нас.  Ему  « висяки »  не  нужны,  а  мне  не  нужно,  чтобы  мне  по  мозгам  ездили. 
- Не  злись  на  меня, - выпятила  я  губки,  и  захлопала  ресницами. 
- Вынуждаешь, - пожал  он  плечами,  и  я  засунула  ему  носок  туфли  под  штанину. 
- Что  ты  делаешь? – подскочил  он  на  месте. 
- Угадай  с  трёх  раз, - и  я  забралась  на  стол, - моего  мужа  не  было  два  дня,  а  это  целых  два  дня  без  любви. 
- Мракобесие, - он  кинулся  ко  мне,  и  мы  с  грохотом  свалились  со  стола... 
- Ты  дикая  кошка, - отпустил  он  мне  комплимент,  застёгивая  на  ходу  брюки,  поцеловал  меня  на  прощание,  и  быстро  смылся. 
Всё-таки  он  не  такой  резкий  и  страстный,  в  отличие  от  Димы. 
- И  что  это  было? – влетел  в  кабинет  Генрих. 
- Ты  это  о  чём? – приподняла  я  бровь. 
- О  твоём  муже, - рявкнул  он  на  меня, - вы  на  целый  час  заперлись  в  кабинете,  а  потом  он  вылетел,  встрёпанный, 
заправляя  рубашку  в  брюки.  Здесь,  вообще-то,  редакция,  а  не  дом  терпимости. 
- О  своих  задачах  я  помню.  Какие-то  ещё  будут  вопросы? 
- Будут, - кивнул  он  мне,  и  хлопнул  дверью,  а  я  села  в  кресло. 
Вот  это  да!  Такого  поворота  я  меньше  всего  ожидала,  и  теперь  не  знаю,  с  какой  стороны  за  это  браться. 
Похоже,  придётся  звонить  Марату,  и  выяснить  у  него,  кто  ещё  может  рассказать  о  семействе  Колесниковых.  И  я  вынула  мобильник. 
- Привет,  подружанка, - со  смехом  сказал  Марат, - однако,  вы  и  учудили.  А  эта  женщина – действительно  твоя  мать? 
- Действительно, - довольно  подтвердила  я, - впечатлило? 
- Да  она  хлеще  моей, - со  стоном  сказал  Марат, - она  такая  по  жизни,  или  просто  играла? 
- Она  такая  по  жизни,  и  моему  мужу  здорово  от  неё  достаётся. 
- Знаешь,  я  ему  от  души  сочувствую,  и  сейчас  пришёл  к  выводу,  что  мне  не  нужна  порочная  красавица  с  перчиком.  Мне  нужна  простая  девушка,  скромная,  блондинка. 
- Что  ты  сказал? – дико  вскричала  я. 
- А  что  такое?  Блондинка,  желательно,  с  голубыми  глазами. 
- Мерзавец! – припечатала  я  его, - с  голубыми  глазами! 
- У  меня  нет  голубых  глаз, - растерянно  сказал  Марат, - а  что 
ты  так  взъерепенилась?  Не  любишь  блондинок? 
- Дурак! – захлопнула  я  « раскладушку »,  и  швырнула  телефон  на  стол,  но  он  через  минуту  зазвонил. 
- Чего  тебе  опять? – сурово  осведомилась  я. 
- Не  сердись  на  меня, - покаянно  сказал  Марат, - ты  самая  красивая  на  свете,  лихая,  умная,  яркая.  Все  блондинки  к  старости  лет  теряют  всю  свою  прелесть,  а  брюнетки  остаются  изумительными. 
- Твоя  мать  из  блондинок, - поддела  я  его. 
- Перманентных, - спокойно  ответил  он, - так  что  я  не  обиделся. 
- Ещё  бы  тебе  обижаться! – возмущённо  воскликнула  я, - скажи,  а  кто  ещё  может  рассказать  про  Колесниковых? 
- Ты  всё  с  этим  возишься?  И  как  успехи? 
- Никак, - мрачно  ответила  я, - думала,  что  поймала  убийцу,  но  тут  же  выяснилось,  что  он  не  убивал.  Хотел,  но  не  убил.  Сын  Колесниковой  какого-то  отморозка  нанял,  чтобы  тот  его  мать  убил,  а  тот  из  убийцы  в  свидетеля  превратился.  Правда,  за  попытку  убийства  ему  отвечать  придётся,  и  за  покушение  на  меня,  а  тому  за  заказ  на  убийство.  Кто  ещё  может  рассказать  об  их  семье? 
- Слушай,  давай,  я  тебе  попозже  позвоню.  Я  поспрашиваю  по  своим  знакомым  про  них,  и  тебе  отчитаюсь, - со  смехом  сказал  он. 
- Хорошо,  давай, - я  отключила  телефон,  и  занялась  статьёй. 
Потом  заскочил  Генрих,  вслед  за  ним  Мила,  кстати,  она  жена  Генриха,  и  мой  заместитель.  Вероятно,  вы  очень  удивлены,  что  жена  начальника  занимает  должность  заместителя  главного  редактора,  а  я  более  высокую  должность. 
Но  дело  в  том,  что  ставил  меня  на  эту  должность  Вениамин  Фридрихович,  отец  Генриха  владелец  журнала,  да  и  Мила  сама  понимает,  что  эту  должность  не  потянет,  да  ей  и  не  хочется. 
Сначала  она  бесилась  от  того,  что  считала  нас  с  Генрихом  любовниками,  но  потом  мы  стали  подружками.  Генрих  женился  на  ней,  понимая,  что  я  ему  взаимностью  не  отвечу,  и  скоро  у  них  родится  сын,  во  всяком  случае,  УЗИ  показало  мальчика. 
Людмила  на  седьмом  небе  от  счастья,  правда,  по-настоящему  её  зовут  не  Людмила,  её  настоящее  имя  Эмилия,  но  она  похоронила  прошлое,  и  теперь  живёт  под  именем,  к  которому  привыкла. 
- Подпиши  вот  этот  документ, - протянула  она  мне  бумагу,  и  уселась  в  кресло,  держась  за  живот, - как  же  я  устала,  уже  не  чаю,  когда  уж  рожу. 
- Шла  бы  в  декрет, - с  улыбкой  сказала  я,  ставя  подписи  на  бумаге, - ты  двойню  не  вынашивала,  вот  это  капец. 
- Не  хочу  двойню  вынашивать, - поправила  она  светлые  кудри,  уложенные  в  красивую  причёску, - представляю,  как  это  тяжело. 
- А  об  имени  малыша  думали? – отдавая  ей  бумагу,  заинтересованно  спросила  я. 
- Выбираем  между  Игорем  и  Кириллом,  больше  к  последнему  склоняемся. 
- Кирилл,  это  отличное  имя, - пожала  я  плечами. 
- А  следующий  обязательно  будет  Игорь,  а  потом  Алиса,  лисичка. 
- Лисичка? – подняла  я  брови. 
- Ласково, - потупила  глаза  Мила, - а  как  ещё  Алису  называют?  Глупо,  правда,  ведь  ещё  и  неизвестно,  рожу  ли  я  девочку.  Но  я  очень  хочу  дочку,  и  я  хочу,  чтобы  её  звали  Алисой. 
- Алиса,  лисичка, - я  так  и  замерла  с  ручкой  в  руке. 
Вспомнились  слова  Константина,  про  какого-то  Поля,  и  про  какую-то  лисичку,  и  мой  разговор  с  Юлией  Николаевной,  почтальонкой.  Все  они  про  какую-то  лисичку  твердили,  и  Инна  Петровна  сказала,  что  я  о  какой-то  лисичке  позабочусь. 
Лисичка...  Алиса...  Что  же  за  Поль  был  в  жизни  Инны  Петровны?  Тот  самый  возлюбленный,  с  которым  она  рассталась?  Думаю,  у  них  был  ребёнок,  и  она  назвала  дочку  Алисой.  Но  это  только  мои  подозрения,  и  я  должна  их  проверить,  чтобы  убедиться  наверняка. 
И  я  опять  набрала  Марата,  не  обращая  внимания  на  присутствие  Людмилы. 
- Я  же  тебе  сказал,  что  позже  перезвоню, - укоризненно  воскликнул  он, - ну  ты  и  торопыга. 
- У  меня  есть  подозрение,  что  у  Инны  Петровны  был  ещё  один  ребёнок, - на  одном  дыхании  выпалила  я. 
- Поясни. 
- Это  только  подозрение.  Просто  все  говорили  про  какую-то 
лисичку,  и  только  сейчас  до  меня  дошло,  что  это  могло  быть  производное  от  имени  Алиса. 
- Извини,  но  это  чушь, - убеждённо  сказал  Марат. 
- Ты  меня  сначала  выслушай,  а  потом  выводы  делай.  Инна  Петровна  перед  смертью  своей  убийце  сказала,  что  я  позабочусь  о  какой-то  лисичке.  Что  это  могло  значить?  Она  любила  животных,  но  настоящие  лисы  у  неё  вряд  ли  были,  я  всех  животных  у  неё  забрала.  Проверь,  пожалуйста. 
- Ладно,  попробую  что-нибудь  сделать,  давай, - и  он  отключился. 
- Ты  опять  на  тропе  войны? – заинтересованно  спросила  Людмила. 
- Опять, - со  вздохом  сказала  я, - если  бы  ты  сейчас  про  это  имя  не  заговорила,  я  бы  ещё  долго  голову  ломала,  что  и  как. 
- Отлично, - покачала  головой  Людмила, - удачи  тебе  в  твоём  нелёгком  сыщицком  деле, - она  забрала  бумаги,  помахала  мне  рукой,  и  убежала  в  типографию. 
А  я  продолжила  работу,  хотя  мыслями  я  была  в  другом  месте,  не  давала  покоя  вся  эта  история,  и  ближе  к  вечеру  позвонил  Марат. 
- Давай  встретимся  внизу,  там  кафетерий  был,  если  не  ошибаюсь, - быстро  сказал  он. 
- Там  был  бар,  но  кофе  и  сок  мы  можем  выпить, - сказала  я  ему, - я  иду  туда, - и  я  отключилась.  Выключила  свой  компьютер,  взяла  сумку  и  телефон,  и  бросилась  вниз. 
- Антон,  налей  мне  кофе  и  сок,  и  сделай  салат, - села  я  за  стойку, - и  ещё  дай  бифштекс  с  кровью. 
- Вы  же  не  едите  мясо,  да  ещё  полусырое, - изумлённо  протянул  Антон, - только  хорошо  прожаренную  рыбу. 
- А  сейчас  мяса  захотелось, - и  я  получила  тарелку. 
Марат  появился  через  десять  минут,  я  к  тому  времени  прикончила  мясо,  и  принялась  за  салат. 
- Не  хочешь  чего-нибудь? – предложила  я  ему. 
- Если  только  кофе, - сел  он  рядом. 
- Чашку  кофе  для  моего  друга, - кивнула  я  Антону,  и  повернулась  к  Марату, - пойдём,  сядем  за  столик, - и  он   подхватил  чашку,  а  я  тарелку,  и  мы  переместились  за  столик. 
- Что  ты  узнал? – заинтересованно  спросила  я. 
- У  Инны  Петровны  действительно  был  ребёнок,  мальчик,  и 
его  звали  Севастьян. 
- Мальчик? – поперхнулась  я  салатом, - ты  абсолютно  уверен, 
что  не  девочка? 
- Абсолютно, - он  отпил  кофе, - я  поднял  все  бумаги,  и  узнал  жизнь  Колесниковой  до  встречи  с  будущим  мужем.  Короче,  ситуация  выглядит  так. 
После  бегства  из  дома  Инна  Петровна  долго  скиталась,  жила  в  общежитиях  на  окраинах  Москвы,  и  посещала  танцевальные  курсы.  Почти  до  последнего  она  этому  училась,  пока  не  стал  появляться  живот,  и  родила  в  одной  из  клиник  Подмосковья. 
Она  родила  сына,  мальчика,  и  оставила  его  в  роддоме,  а  потом  пошла  работать  стриптизёршей  в  один  московский  клуб. 
Дальнейшая  судьба  Инны  Петровны  неизвестна,  зато  известна  судьба  его  маленького  сына. 
Поскольку  она  от  него  отказалась,  его  вскоре  усыновили,  одна  американская  семья,  и  так  он  стал  Севастьяном  Майксом,  и  обрёл  американское  гражданство. 
Всю  свою  жизнь  он  прожил  в  Нью – Йорке,  а  потом  родители  рассказали  ему,  что  он  их  не  родной  сын,  рассказали  о  его  русских  корнях,  и  он  захотел  посмотреть  на  Россию. 
Здесь  он  встретил  женщину,  влюбился,  и  через  некоторое  время  у  него  родилась  дочь,  Алиса. 
- Внучка! – заорала  я  на  весь  зал,  выплюнув  на  стол  кофе, - я  так  и  знала! 
- Внучка! – со  вздохом  сказал  Марат, - её  внучку  звали  Алисой,  и  о  ней  тебе  надо  позаботиться. 
- Как  ты  думаешь,  ей  грозит  опасность? – озадаченно  спросила  я. 
- Понятия  не  имею, - пожал  плечами  Марат, - мы  ведь  не  знаем,  с  кем  имеем  дело,  и  с  чем. 
- А  что  со  знакомыми? 
- Я  нашёл  одну  старушку,  она  танцевала  вместе  с  Инной  Петровной,  и  ты  можешь  с  ней  поговорить. 
- Отлично, - подскочила  я  на  месте, - у  тебя  есть  адрес? 
- Конечно,  держи, - он  протянул  мне  листок  бумаги. 
- Тогда  я  побежала, - я  вскочила  с  места,  и  бросилась  на  улицу. 
Села  в  свой  джип,  и  рванула  по  указанному  адресу.  На  листке  было  написано  « Катеева  Валерия  Николаевна,  район  Медведково  Северное ».  Что  ж  делать?  Поеду  в  это Медведково,  и  я  дала  по  газам. 
Я  припарковала  свою  машину  в  уютном  дворике,  благо,  дождь  разогнал  дворовых  домочадцев  по  углам,  и  поднялась  на  третий  этаж.  Нажала  на  кнопку  звонка,  и  через  минуту  раздалось  хриплое: 
- Мариночка,  это  ты  пришла? 
- Я  не  Марина, - чётко  ответила  я, - меня  зовут  Эвива,  и  мне  надо  с  вами  поговорить. 
- На  какой  вопрос? – спросили  из-за  двери. 
- Вы  Катеева  Валерия  Николаевна? 
- Я  вас  слушаю. 
- Так  это  вы? 
- Допустим. 
- Я  частный  сыщик.  Скажите,  вы  помните  Сапфину  Инну  Петровну? 
Дверь  внезапно  распахнулась,  и  моему  взору  предстала  сморщенная  старушка,  с  яркими  рыжими  волосами,  явно  крашеными  хной. 
- Почему  вы  пришли  ко  мне? – резко  спросила  она, - у  Инны  всё  хорошо,  она  удачно  замуж  вышла. 
- Верно,  но  недавно  её  убили. 
- Кто  её  убил? – Валерия  Николаевна  попятилась  назад. 
- Я  расследую  её  убийство,  расскажите  мне  об  Инне  Петровне. 
- Господи, - покачала  головой  Валерия  Николаевна, - впрочем,  этого  и  следовало  ожидать.  Я  же  ей  говорила,  не  следует  злить  эту  фурию. 
- Это  вы  о  ком? 
- Об  одной  учительнице,  которой  Инна  дорожку  перебежала.  Я  не  удивлюсь,  если  она  её  и  убила.  Ведь  Инна  у  неё  Ипполита  отняла. 
- Ипполит? – растерянно  переспросила  я, - а  не  Поль? 
- Он  Поль  и  есть, - посмотрела  на  меня  Валерия  Николаевна, - заходите,  я  сейчас  всё  расскажу. 
И  я  ступила  внутрь.  Это  была  крохотная  квартирка,  хозяйка  сразу  проводила  меня  на  кухню,  и  указала  на  стул. 
- Садитесь, - она  вынула  сигареты,  и  щёлкнула  спичками. 
- Вы  танцевали  вместе  с  Инной  Петровной? 
- Танцевала, - со  вздохом  сказала  она, - давно  это  было,  и 
вспоминать  не  хочется  даже.  Хорошая  Инка  была,  а  судьба  так 
сложилась. 
Секса  в  советское  время  не  было,  вернее,  на  деле-то  он  был,  но  такого  не  творилось,  что  происходит  сейчас. 
Как  лёгкую  эротику,  так  и  жёсткое  порно  сейчас  легко  достать,  достаточно  найти  соответствующий  сайт  в  Интернете,  и  скачивайте  на  здоровье. 
Но  тогда  этого  не  было,  и  всё  с  виду  выглядело  пристойно,  но  вот  если  копнуть  поглубже,  можно  найти  такие  шокирующие  факты,  что  просто  волосы  дыбом. 
Были  и  педофилы,  были  и  изнасилования,  и  стрипклубы  были,  да  только  подпольные. 
И  вот  в  таком  « левом »  клубе  и  танцевала  Инна  Петровна,  и  Валерия  Николаевна. 
Последняя  попала  туда  от  большой  нужды,  а  потом  ей  понравилось,  денег  это  приносило  прилично,  и  ломаться  особо  не  приходилось,  лишь  голой  танцевать  перед  мужчинами. 
Правда,  случалось,  мужчины  приставали  к  ней,  но  на  этот  случай  в  зале  находились  охранники.  Вообщем,  типичное  наше  время,  только  со  своей  цензурой. 
Инна  Петровна  пришла  через  два  года  после  Валерии,  и  девушки,  тогда  ещё  девушки,  как-то  сразу  сблизились,  и  даже  подружились. 
И  однажды  Валерия  застала  подругу  в  подсобке,  когда  та  горько  рыдала,  при  чём  рыдала  навзрыд. 
- Что  с  тобой? – в  испуге  бросилась  к  ней  Валерия, - Иннуш,  да  что  случилось? 
Инна  Петровна  подняла  на  неё  глаза,  и  Валерия  поняла,  что  та  пьяна,  и  увидела  валяющуюся  на  полу  бутылку  из-под  водки. 
- Я  люблю  его, - со  стоном  сказала  Инна  Петровна, - ты  даже  не  представляешь,  как  я  люблю  его,  а  отец  мне  всю  жизнь  порушил.  Я  не  верю   в  его  виновность,  в  тот  момент  верила,  а  теперь  не  верю.  Не  могло  этого  быть,  просто  в  принципе  не  могло. 
- О  чём  ты  говоришь? – испуганно  спросила  Валерия,  в  тот  момент  решившая,  что  подруга  помешалась. 
- У  меня  любимый  был, - схватила  её  за  руки  Инна  Петровна, - его  Поль  звали,  Ипполит.  И  его  посадили,  это  отец  постарался,  я  теперь  знаю,  а  тогда  умереть  хотела  от  горя.  Но  я  не  могу  ничего  сделать!  Вот  чёртов  партийщик! – и  она  разрыдалась. 
Валерия  ничего  не  поняла,  и  отвела  Инну  в  общежитие,  а  на  следующий  день  всё-таки  решилась  спросить. 
- Что  с  тобой  произошло?  О  каком  Поле  ты  вчера  говорила? 
Про  какого  Ипполита  рассказывала? 
- О  чём  это  ты? – испуганно  спросила  Сапфина. 
- Не  надо  придуриваться, - махнула  рукой  Валерия, - лучше  расскажи  всё,  и  тебе  легче  станет. 
- Думаешь? – тихо  спросила  Инна. 
- Уверена, - кивнула  любопытная  Валерия, - я  никому  ничего  не  расскажу,  мне  просто  интересно.  Я  своё  любопытство  удовлетворю,  а  ты  расслабишься  хоть  немного. 
Инна  минут  пять  молчала,  а  потом  стала  повествовать,  и  у  Валерии  сердце  ёкнуло  от  жалости  к  бедной  женщине. 
Она  даже  и  не  думала,  что  на  долю  Инны  выпала  такая  судьба. 
Как  уже  известно,  родители  Инны  были  партийными  работниками,  и  у  них  было  двое  детей,  Инна  и  Михаил. 
Брат  с  сестрой  горя  не  знали,  семья  была  обласкана  всяческими  льготами,  их  пускали  за  границу,  имели  огромную  квартиру,  и  не  менее  огромную  дачу. 
Петр  Васильевич  был  умным  человеком,  понимал,  в  случае  чего,  если  их  с  матерью  не  станет,  дети  окажутся  на  улице,  и  отстроил  жилище  на  собственные  деньги.  Равно,  как  и  квартиру,  которую  он  приобрёл  чуть  позже. 
Их  дети  имели  всё,  о  чём  обычные  дети  могли  только  мечтать,  но  при  этом  остались  совершенно  не  испорченными,  совершенно  не  конфликтными,  и  очень  добрыми. 
Михаил  после  школы  намеревался  поступить  на  врача,  хотел  помогать  людям,  а  Инна  в  педагогический.  Она  мечтала  учить  детей  иностранным  языкам,  и  усиленно  изучала  французский  и  английский.  Она  окончила  два  института,  один  иностранных  языков,  а  другой  педагогический,  и  устроилась  работать  в  школу. 
И  в  этой  школе  она  столкнулась  с  женщиной,  примерно  её  возраста,  работающей  учительницей  начальных  классов. 
Звали  её  Татьяна  Константиновна,  и  она  была  омерзительнейшей  личностью.  Детей  она  не  любила,  в  отличие  от  милой  Инны,  они  её  раздражали,  и  постоянно  срывала  на  них  зло.  Дети  ей  отвечали  взаимностью,  и  бежали  всякий  раз  к  завучу,  или  к  директору,  но  не  к  классной. 
Это  до  чего  ж  надо  было  довести  ребёнка,  чтобы  тот  бежал  к  директору,  а  не  к  учителю?!!! 
Помню,  я  сама  очень  боялась  директрисы,  хоть  она  и  была    неплохим  человеком,  добрым,  но  тот  факт,  что  она  тут  всем    заправляет,  руководит,  главная,  внушал  некоторую  робость. 
И  надо  же  было  человеку,  который  прямо-таки  ненавидел  детей,  стать  учительницей  в  школе,  да  ещё  младших  классов. 
Я  не  удивлюсь,  если  дети  проклинали  её.  А  если  среди  детей  оказался  забитый  ребёнок,  несчастный,  которому  и  так  по  жизни  досталось,  а  тут  ещё  такая  стерва  в  школе. 
Да  её  даже  стервой  не  назовёшь,  это  двойственное  понятие,  я  сама  стерва,  генетика – вещь  поистине  страшная,  она  просто  сучка  без  тормозов.  Только  вот  дети-то  в  чём  виноваты? 
Я  как  подумаю,  что  моя  Василинка  пойдёт  в  школу,  и  там  какая-нибудь  дрянь  типа  этой  Татьяны  окажется,  просто  в  глазах  темнеет.  Но  моя  дочка  от  меня  никогда  ничего  не  скрывает,  и  я  запросто  могу  дать  в  нос  обнаглевшей  учительнице.  И  пусть  потом  судят,  у  меня  железное  оправдание  есть. 
Но  есть  Бог  на  свете,  и  он  обратил  своё  внимание  на  недостойное  поведение  Татьяны,  и  вскоре  её  уволили. 
Женщина  стала  плакать,  умолять  директора  вернуть  её  на  должность  учителя,  но  та  осталась  тверда,  правда,  потом          всё-таки  сжалилась,  и  взяла  её  на  должность  технички,  нянечки. 
И  вы  думаете,  что  Татьяна  изменилась?  Что  она  одумалась? 
Отнюдь,  она  продолжала  прикрикивать  на  учеников,  хотя  те  теперь  её  всерьёз  не  воспринимали,  от  чего  она  только  больше  бесилась,  и  от  злости  подсела  на  зелёного  змия. 
Её  постоянным  собутыльником  стал  некий  Алексей  Викторович,  сторож  в  школе,  в  конце  концов,  умерший  от  цирроза  печени. 
Это  общая  картина  жизни  Лотаревой,  женщина  потом  исчезла,  успев  сломать  жизнь  Инне  Петровне. 
В  той  школе,  где  преподавала  Инна  Петровна,  решили  провести  маленький  эксперимент,  нанять  на  службу  самого  настоящего  француза.  Это  был  мужчина  ослепительной  внешности,  яркий,  светловолосый,  красивый,  с  пронзительными  зелёными  глазами. 
Инна  Петровна  работала  с  ним  под  одним  началом,  они  обменивались  опытом,  и  она  шлифовала  язык. 
Ипполит  был  русским,  но  его  бабушка  с  дедушкой  давно  уехали  во  Францию,  а  он  приехал  сюда,  не  взирая  на  предупреждения.  Родители  говорили  ему,  что  теперь  тут  советская  власть,  и  что  ему  житья  не  дадут.  Что  он  даже  уехать  потом  не  сможет  из  России,  но  он  их  не  послушал. 
Инна  Петровна  влюбилась  в  красивого  француза,  а  он  ответил  ей  взаимностью,  и  страсть  пылала,  пока  на  горизонте  не  появилась  Татьяна. 
Она  тоже  на  Поля  глаз  положила,  но  молодой  человек  оказался  разборчив,  и  он  быстро  понял,  что  она  за  человек,  и  послал  куда  подальше  Татьяну. 
Если  бы  они  знали,  насколько  подлой  может  оказаться  эта  женщина,  взбешённая,  Лотарева  позвонила  отцу  Инны,  и  сообщила  ему,  что  его  дочь  собирается  уехать  во  Францию. 
Что  в  этом  такого?  Да  в  то  время  это  расценивалось,  как  предательство  родины.  Будучи  партийным  работником,  Петр  Васильевич  дико  перепугался,  понимал,  что  после  такого  поворота  он  лишится  всего,  и  он  запретил  дочери  даже  думать  о  французе. 
С  тех  пор  скандалы  в  их  семье  стали  в  порядке  вещей,  сколько  не  убеждала  Инна  отца,  что  никуда  не  собирается,  что  Ипполит  хочет  жить  в  России,  Петр  Васильевич  стоял  на  своём. 
Жизнь  влюблённых  превратилась  в  ад,  встречались  они  тайком,  а  потом  Ипполита  посадили.  Это  известие  упало  на  голову  Инны,  как  гром  с  ясного  неба,  и  она  не  могла  поверить  в  случившееся.  Ипполита  обвинили  в  расхищении  социалистической  собственности,  короче,  в  банальной  фарцовке,  и  отправили  в  лагеря.  Статья  была  серьёзная,  и  Ипполита  расстреляли.  Инна  была  на  грани  истерики,  она  не  знала,  действительно  ли  Поль  виноват.  А  через  два  месяца  поняла,  что  находится  в  интересном  положении. 
Хорошая  картинка  вырисовывается? 
В  советское  время,  когда  беременность  вне  брака  осуждалась, 
молодая  женщина  забеременела  от  иностранца,  ограбившего  социалистическую  страну!  Капец! 
Инна  это  тоже  понимала,  и  потому  сбежала  из  родительского  дома,  наплевав  на  карьеру  отца,  и  попала  в  подпольный  стрипклуб  после  рождения  малыша. 
- Вот  такие  дела, - со  вздохом  сказала  Валерия,  когда  её  рассказ  иссяк, - она  потеряла  всё. 
- Но  кому  понадобилось  убивать  её? – не  понимала  я, - Татьяне?  Мне  одна  психанутая  попалась  на  пути,  которая  ненавидела  сестру,  да  так  ненавидела,  что  чуть  родную  племянницу  за  решётку  не  запихнула.  Но  я  не  думаю,  что  тут  всё  так  обстоит.  Татьяна,  безусловно,  личность  крайне  уравновешенная,  но  что-то  тут  не  так. 
- Мне  искренне  жаль  Инну,  но  ей  повезло,  она  вышла  замуж  за  богатого,  родила  от  него  детей. 
- А  о  том,  что  она  последние  годы  своей  жизни  провела  в  инвалидной  коляске,  вы  хоть  знаете? 
- Господи! – всплеснула  руками  Валерия, - как  это  произошло? 
- Она  попала  в  аварию,  и  повредила  позвоночник.  Но  мне  думается,  что  её  сбили. 
- Почему  вы  так  думаете? – посмотрела  на  меня  старушка. 
- Под  грузом  сведений  нахожусь.  Интересно,  где  сейчас  Татьяна?  Она  очень  подходит  под  роль  убийцы,  да  только  я  мотива  не  вижу  для  этого  поступка.  Что  с  ней  стало? 
- Понятия  не  имею,  может,  умерла.  Она  одного  с  Инной  возраста,  может,  чуточку  постарше  будет. 
- Понятно,  благодарю  за  информацию, - я  элегантно  распрощалась  со  старушкой,  и  вышла  на  улицу. 
Опять  пошёл  дождь,  я  невольно  поёжилась,  и  забралась  в  джип. 
Что  мне  стало  известно?  Кто-то  пугает  Инну  Петровну,  посылает  ей  письма,  и  издаёт  странные  звуки. 
С  этими  звуками  вообще  какая-то  фигня.  Каждую  пятницу  в  полночь  каждые  пятнадцать  минут  по  три  удара  до  пяти  утра. 
Это  вообще  остаётся  за  гранью  моего  понимая,  но  одно  я  знаю  точно,  Инна  Петровна  из  ума  не  выжила.  Она  действительно  слышала  звуки,  и  её  сбили,  а  потом  убили. 
Кому  это  понадобилось?  Татьяне?  Зачем?  Татьяна  сделала  Инне  Петровне  пакость  в  молодости,  а  потом  их  пути  разошлись.  Чего  я  зациклилась  на  Татьяне?  Только  с  того,  что  есть  связь  с  Ипполитом,  и  никаких  реальных  зацепок. 
Ладно,  оставим  женщину  в  покое.  Моральное  уродство  по  закону  не  преследуется,  хотя  следовало  бы  на  сей  счёт  внести  поправки  в  гражданский  кодекс. 
У  меня  уже  мозг  вскипел,  и  захотелось  кофе.  Я  налила  себе  чашечку  из  термоса,  распаковала  белую  шоколадку,  и  поехала  домой. 
Но  по  дороге  вспомнила,  что  ещё  утром  меня  Анфиса  Сергеевна  просила  купить  геркулес  для  кошек.  Они  у  нас  капризные,  абы  что  не  едят,  только  из  определённой  коробки,  паршивцы. 
На  пути  попался  магазин,  я  заскочила  внутрь,  и  накидала  в  тележку  два  десятка  коробок  с  овсяной  крупой.  По  пути  схватила  несколько  упаковок  с  кофейными  зёрнами,  конфеты,  и  подъехала  к  кассе. 
Всё-таки  ловко  они  это  устроили  с  супермаркетами,  в  этом  есть  свой  плюс.  Купил  всё  в  одном  месте,  и  никуда  ходить  не  надо,  но  с  другой  стороны,  хочешь,  не  хочешь,  а  наберёшь  всякой  туфты. 
Передо  мной  стояла  молодая  женщина,  а  рядом  с  ней  девочка  лет  десяти,  но  эта  девочка  устроила  такой  вой,  что  все    стоящие  в  очереди  стали  оглядываться. 
- Ты  совсем  дура? – орала  она  на  весь  торговый  зал, - купи  мне  чипсы!  И  два  литра  газировки! 
- Ксюшенька,  солнышко,  но  у  меня  нет  денег, - робко  сказала  женщина. 
- На  буханку  и  макароны  нашла,  а  на  чипсы  нет? – затопала  ногами  Ксения, - быстро  положи  назад,  и  возьми  чипсы. 
- У  меня  нет  денег  на  всякую  ерунду, - голос  женщины  стал  немного  жёстче. 
- Ерунда?  Немедленно  купи  чипсы! 
- Замолчи!  Не  позорь  меня  перед  людьми! 
- Перед  какими  людьми? – нагло  осведомилась  нахалка,  и  моё  терпение  лопнуло. 
- Немедленно  прекрати  орать  на  свою  мать! – ледяным  тоном  сказала  я, - вот  наешься  чипсов,  и  станешь  мутантом. 
- А  ты  закрой  рот! – рявкнула  на  меня  девчонка, - идиотка! 
- Нечего  чужих  детей  учить! – в  тон  дочери  отреагировала 
женщина, - сначала  своих  натрахай,  а  потом  чужих  учи! 
- А  старые  девы  всегда  злющие, - вторила  ей  Ксения. 
У  меня  челюсть  в  бок  уехала,  да  так  там  и  осталась. 
- Что  вы  себе  позволяете? – пришла  я  в  себя, - у  меня  трое  детей,  а  от  мужиков  отбоя  нет. 
- Проститутка, - тут  же  воскликнула  женщина, - а  мужики  твои  извращенцы,  раз  на  такое  чучело  клюнули. 
- Наверное,  с  какими-то  алкоголиками  яшкается, - не  осталась  в  долгу  Ксения, - на  такую  нормальные  мужики  не  посмотрят.  Нормальным,  крутым,  только  блондинки  нужны  с  голубыми  глазами,  а  не  такие  чучундры! 
Вот  тут  я  не  выдержала,  и  звонко  расхохоталась. 
- Вы  обе  стукнутые  на  голову, - со  смехом  сказал  я, - знали  бы  вы,  насколько  крутой  у  меня  любовник. 
- Извращенец, - не  осталась  в  долгу  Ксения,  и  мне  надоело  с  ними  препираться.  Неизвестно,  к  чему  бы  привела  эта  перепалка,  но  у  меня  зазвонил  мобильный,  и  я  поспешила  вынуть  из  сумочки  телефон. 
- Повторный  тебе  привет,  подруга  дней  моих  суровых, - это  был  Марат, - я  тебе  тут  ещё  информацию  достал.  Поговори  с  Печориным  Алексеем  Александровичем,  он  хорошо  знал  семью  Колесниковых. 
- Ты  мне  всё  каких-то  фигурантов  подсовываешь,  которые  ни  фига  не  знают.  Слушай,  а  ты  можешь  поднять  одно  старое  дело? 
- Что  ещё  за  дело? 
- Парня  зовут  Ипполит,  Медведев  Ипполит  Леопольдович,  вот  такое  вот  имечко,  русский,  но  в  своё  время  его  бабушка  с  дедушкой  уехали  во  Францию,  и  их  дети  и  внуки  уже  родились  в  стране  трёх  мушкетёров.  Думаю,  что  пресловутая  Алиса,  о  которой  мы  говорили,  приходится  ему  внучкой. 
- Понятно.  Это  тот  самый  амант  Инны  Петровны? 
- Прямо  в  яблочко,  и  какое  красивое  слово,  амант.  Вообщем,  я  склоняюсь  к  мнению,  что  не  виноват  ни  в  чём  Медведев,  что  тут  Сапфин  руку  приложил.  Вот  рассуди  сам,  Петр  Михайлович  партийный  работник,  эдакое  небольшое  колёсико  в  машине  советской  власти.  А  тут  дочь  в  француза  влюбилась. 
Представляешь,  какой  это  бенц?  Да  мало  того,  она  с  ним  за  границу  бежать  собралась.  Это  мы  теперь  знаем,  что  никакого  бегства  не  планировалось,  что  Инна  и  Ипполит  намеревались    жить  долго  и  счастливо  в  России,  да  только  эта  змея,  Татьяна,  всё  им  порушила. 
- Что  ещё  за  Татьяна? – взвыл  на  том  конце  провода  Марат. 
- Я  тебе  не  рассказала, - я  приложила  телефон  к  другому  уху,  бросив  взгляд  на  ошеломлённые  лица  скандалисток, - была  одна  особа,  которая  мечтала  сама  Ипполита  заполучить,  но  не  получилось.  Зато  отомстить  получилось,  да  так  отомстила,  что  до  нашего  времени  докатилось.  Кстати,  и  о  ней  наведи  справки,  Лотарева  Татьяна  Константиновна,  бывшая  учительница  в  школе,  где  работала  Инна  Петровна.  Младшие  классы  она  вела,  а  потом  была  уволена,  но  вскоре  назначена  на  должность  технички.  И  не  забудь  про  дело  Медведева,  мне  уже  известно,  что  его  расстреляли.  А  что  ещё  делать  с  иностранцем,  расхищавшим  социалистическую  собственность? 
- Понял,  ладно, - и  Марат  отключился,  а  я  покосилась  на  глупые  лица  матери  и  дочки,  с  которыми  я  дотоле  ругалась. 
Они  тут  же  отвернулись,  а  я  опять  расхохоталась. 
- Викуль,  привет, - услышала  я  чей-то  голос,  обернулась,  и  увидела  Нину  Дербышеву,  патологоанатома,  работающего  в  паре  с  Семеном  Аркадьевичем. 
Она  тоже  была  в  магазине, позади  меня  уже  стояло  два  человека,  и  она  пристроилась  за  ними. 
- Викуль, - подошла  она  ко  мне,  поставив  корзинку  на  пол. 
- Женщина,  вы  не  наглейте,  за  этой  девушкой  люди  стоят, - возмущённо  воскликнул  стоящий  сзади  меня  мужчина. 
- Я  за  вами  буду, - тут  же  отреагировала  Нинка, - но  стоять  тут  останусь.  Слушай,  а  что  ты  устроила?  У  нас  всё  отделение  с  утра  на  ушах,  уже  прокурор  приезжал,  на  всех  наорал.  И  всё  по  твоей  милости,  генерал  с  утра  валерьянку  пьёт,  и  тебя  недобрым  словом  понимает. 
- Не  надо  меня  поминать, - цокнула  я  языком, - я  ещё  живая. 
- Думаю,  обратное  его  порадовало  бы. 
- Смейся,  смейся. 
- Да  мне  плакать  хочется,  завтра  эксгумируют  Колесникову,  и  мне  придётся  с  этим  возится. 
- А  тебе  не  хочется? – со  смехом  спросила  я. 
- Это  моя  работа, - пожала  она  плечами, - да  только  это  лишняя  проблема. 
- Любая  проблема  решаема, - пожала  я  плечами. 
- Тебе  легко  говорить,  а  нам  лишний  « висяк ».  Всякий  раз  ты  на  трупы  напарываешься,  а  Макс  потом  всё  улаживает.  Труп  завтра  выкопают,  и  придётся  дело  заводить,  и  так  далее.  А  Макс  тебя  убьёт,  если  узнает  о  твоём  участии. 
- Он  и  так  догадывается, - пожала  я  плечами, - но  пока  молчит. 
- Ты  что-нибудь  нарыла? 
- Что-нибудь, - пожала  я  плечами, - одни  голые  факты,  и  кучу  загадок.  Чем  дальше  в  лес,  тем  толще  партизаны. 
- Понятно, - пожала  плечами  Нина. 
- Слушай,  а  ты  мне  услугу  не  окажешь? 
- Какую? – в  глазах  Нины  мелькнули  смешинки, - случайно  не  документ  предоставить  о  вскрытии? 
- Алевтина  Васильевна  Лихачева. 
- Завтра  по  электронной  почте  скину, - пообещала  мне  Нина,  подошла  моя  очередь,  и  она  вернулась  на  своё  место. 
- Зачем  тебе  столько  овсянки? – я  уже  засунула  пакеты  в  машину,  когда  Нина  вышла  на  улицу. 
- Полон  дом  кошек, - спокойно  ответила  я, - и  собак  тоже.  У  меня  теперь  питомцы  Инны  Петровны  живут,  и  я  это  про  запас.  Давай,  подвезу. 
- Да  мне  ещё  в  магазин  надо, - она  махнула  рукой,  и  быстро  убежала,  а  я  села  в  машину,  и  поехала  домой. 
- И  где  ты  была? – встретил  меня  Максим,  и  вид  у  него  был  весьма  сердитый. 
- А  где  я  обычно  бываю? – скинула  я  шпильки, - на  работу  хожу. 
- Работа, - сквозь  зубы  процедил  мой  супруг, - знаю  я  твою  работу,  и  знаю  я  твои  фокусы.  Опять  в  расследование  влезла,  и  опять  меня  начальство  ругает. 
- Тебя  оно  похвалит,  когда  ты  дело  с  блеском  раскроешь, - плюхнулась  я  на  софу. 
- Что  ты  хочешь  этим  сказать? – Макс  прищурил  глаза. 
- Ровным  счётом  ничего, - сделала  я  невинные  глазки, - просто  ты  у  меня  такой  умный,  что  вмиг  найдёшь  убийцу. 
- Не  пудри  мне  мозги! – не  прошли  мои  невинные  глазки. 
- А  кто  пудрит? – продолжала  я  хлопать  ресницами, - даже  и  не  думала,  я  есть  хочу, - и  я  с  пакетами  рванула  на  кухню. 
- Стоять! – бросился  за  мной  Максим,  и  ворвался  на  кухню, -
что  ты  имеешь  в  виду?  Только  я  за  дверь... 
- Я  к  любовнику  в  постель! – не  удержалась  я. 
- Поэтесса,  блин, - сквозь  зубы  пробормотал  Максим, - а  ну  отвечай,  что  там  у  тебя? 
- Чего  ты  пристал?  Я  ничего  не  знаю,  ничего  не  понимаю,  и  у  меня  номер  горит. 
- Вы  его  недавно  выпустили,  и  ещё  не  обмыли. 
- У  меня  статья  горит,  творческий  кризис  наступил. 
- Творческий  кризис  у  неё, - плюхнулся  на  стул  Максим. 
- Как  в  Воронеж  скатался? – я  вынула  из  холодильника  еду, - плодотворно? 
- Вполне.  А  дети  как? 
- А  дети  нормально, - в  тон  ему  ответила  я,  и  мы  дружно  замолчали. 
Не  люблю  иметь  от  него  секреты,  и  Макс  всегда  чувствует,  когда  я  от  него  что-то  скрываю.  Единственное,  что  он  не  чует,  не  взирая  на  свою  природную  смекалку,  это  моей  измены. 
Или  просто  молчит,  потому  что  боится  меня  потерять? 
Но  ни  один  мужчина  не  смирится  с  тем,  что  его  супруга  ему  рога  наставляет.  Они  что  угодно  простить  могут,  но  не  право  собственника. 
- Может,  один  раз  в  жизни  сработаем  вместе? – Макс  первым  нарушил  молчание. 
- Я  тут  не  при  чём, - развела  я  руками,  не  желая  сдаваться, - я  ничего  не  знаю,  я  спокойно  работаю,  и  у  меня  статья  горит. 
- А  у  меня  душа  горит! – вышел  из  себя  Максим, - и  сердце  ноет, - добавил  он  спокойнее, - что  ты  лезешь  куда-то  с  риском  для  жизни,  я  ведь  знаю,  что  в  итоге  ты  найдёшь  преступника. 
- О  каких  преступниках  речь? – невинно  поинтересовалась  я, - ничего  не  знаю,  ничего  не  ведаю,  и  соскучилась  по  любимому  мужу, - я  встала  с  места, - имей  в  виду,  наверху  тебя  ждёт  супруга  в  одной  ночной  рубашке. 
- Тебе  мало  проверки  на  прочность  рабочего  стола? – Макс  вздёрнул  брови. 
- Я  очень  соскучилась,  а  процент  моей  страстности  ты  великолепно  знаешь, - и  я  выпорхнула  из  кухни. 
Не  долго  он  задержался,  влетел  через  пятнадцать  минут,  и  не  давал  мне  покоя  до  самого  утра.  Любопытно,  как  он  на  службу  пойдёт,  наверное,  будет  зевать  весь  день,  а  его  коллеги  над  ним  подтрунивать.  Впрочем,  есть  чему  завидовать,  мало,  у  кого  имеется  озабоченная  супруга,  а  не  жалующаяся  неизменно  на  головную  боль  по  вечерам. 
Я  проснулась  около  девяти,  Макса  рядом  не  обнаружила,  зевнула,  натянула  шёлковый  халат,  и  пошла  на  кухню. 
В  гостиной  я  обнаружила  Лизаню,  она  ловко  перебирала  ножками,  и  бежала  ко  мне  на  встречу. 
- Солнышко, - я  подхватила  мою  девочку,  и  вслед  за  ней  прибежала  Василинка,  держа  за  ручку  своего  братика. 
Василиночка  обожает  своих  братика  и  сестрёнку,  я  случайно  застукала  уморительную  картину,  как  она  их  укачивает. 
- Мама,  мама,  мы  играли  в  мяч, - подбежала  к  нам  Василинка, - Леня  так  здорово  мяч  кидает. 
- Молодцы, - одобрила  я  их, - а  ты  в  садик  не  собираешься? 
- А  у  меня  сегодня  танцы,  тётя  Катя  ведёт  меня  танцевать, - весело  сказала  она, - смотри,  как  у  меня  уже  получается, - и  она  закружилась  на  месте  с  Леней. 
Но  братик  не  воспринял  вальс,  и  просто  плюхнулся  на  ковёр,  а  Василинка  продолжала  кружиться. 
- Вот  ты  где,  безобразница, - прибежала  Октябрина  Михайловна,  а  вслед  за  ней  и  Саша  за  близнецами. 
Они  их  подхватили,  и  унесли  наверх,  а  я  отправилась  по  запаху  на  кухню. 
- Максим  утром  был  злой,  как  не  знаю  кто, - сказала  мне  Анфиса  Сергеевна, - ты  его  здорово  чем-то  разозлила. 
- Это  я  умею, - со  смешком  сказала  я, - впрочем,  это  его  проблемы. 
- Как  тебе  не  стыдно? – всплеснула  руками  моя  свекровь, - он  же  из-за  тебя  нагоняй  получил. 
- Вообще-то  не  совсем, - я  налила  себе  кофе, - эти  сотрудники  правопорядка  только  и  делают,  что  стараются  спихнуть  лишний  труп.  Кстати,  убийство,  произошедшее  у  нас  в  посёлке,  напрямую  связано  с  убийством,  которое  я  им  обнаружила.  Какая  им  разница,  когда  это  выяснится,  сейчас,  или  по  ходу  пьесы,  ближе  к  развязке?  Впрочем,  понимаю,  это  лишняя  нервотрёпка. 
- Именно,  нервотрёпка, - по  слогам  сказала  Анфиса  Сергеевна,  и  погладила  меня  по  голове,  как  малое  дитя, - Викуля,  всё-таки  ты  ходячая  неприятность. 
- Я  в  курсе, - и  я  откусила  от  пирожка, - вкуснотища. 
- Лучше  бы  уж  занималась  своим  журналом,  открыла  бы  свой  канал,  а  Макс  пусть  бандитов  ловит,  это  его  работа. 
- Я  тоже  люблю  эту  работу, - со  вздохом  сказала  я, - и  мне  душу  греет  мысль,  что  я  избавляю  общество  от  всяких  швалей. 
- При  чём  здесь  лошади? – пожала  плечами  Анфиса  Сергеевна. 
- Лошади  действительно  не  пришей  кобыле  хвост, - выдала  я  шутку  юмора,  и  мы  дружно  грохнули. 
Я  съела  тарелку  овсянки,  выпила  чашку  кофе,  и  пошла  одеваться.  Вспомнила,  что  недавно  купила  милый  костюмчик,  в  виде  чёрных  брюк  и  жакета,  и  белую  блузку,  застегнула  красный  пояс,  и  дополнением  стали  красные  туфли,  сумочка,  и  кожаное  пальто. 
Генрих  тщательно  блюдёт  внешний  вид  своих  работников,  и  не  так  давно  у  меня  с  ним  состоялся  серьёзный  разговор. 
У  нас  было  одно  мероприятие,  я  о  нём  не  знала,  все  телефоны  вырубились,  я  напрочь  забыла  о  зарядке,  и  Генрих  не  мог  меня  предупредить.  А  стиль  мой  оставляет  желать  лучшего.  Я  терпеть  не  могу  классический  французский  стиль,  он  невероятно  скучный,  и  я  предпочитаю  короткие  юбчонки,  шорты,  яркие,  и  подбираю  одежду  в  художественном  стиле. 
Красный  с  зелёным,  и  тому  прочее. 
И  в  тот  момент  на  мне  были  ослепительные,  цвета  сочного  апельсина,  бриджи,  ярко-зелёный  топ  и  красный  кардиган. 
Ярко-синие  ремешки  на  туфлях  обвивала  ногу  до  икры,  а  в  руках  я  держала  красную  сумочку. 
Когда  я  влетела  в  зал  совещаний,  все  присутствующие  просто оторопели.  Генрих  привык  к  моим  закидонам,  но  в  тот  момент  он  пошёл  пятнами  от  злости,  и  вытолкал  меня  вон. 
- Что  ты  себе  позволяешь? – разъярённо  воскликнул  он, - у  меня  в  кабинете  инвесторы,  а  ты  выглядишь,  как  заправское  пугало. 
- Я  всегда  так  одеваюсь, - возмущённо  воскликнула  я, - ты  никогда  не  был  против  моего  внешнего  вида,  напротив,  говорил,  что  я  выгляжу  прикольно. 
- Прикольная  ты  моя, - Генрих  впихнул  меня  в  свой  кабинет. 
- Что  ты  себе  позволяешь? – вырвала  я  руку, - что  за  тарарам? 
- Извини,  но  с  этого  дня  изволь  одеваться  достойно,  если 
короткая  юбка,  то  с  жакетом,  короче,  только  в  стиле            
бизнес-вумен. 
- Я  и  так  одеваюсь  в  стиле  бизнес-вумен. 
- Ты  одеваешься  в  стиле  идиот-вумен, - сквозь  зубы  ответил  Генрих, - короче,  никаких  шорт  и  глупых  кофт,  только  элегантные  костюмы. 
- Чего  ты  такой  злой? – подняла  я  брови. 
- У  меня  в  зале  совещания  находятся  люди,  готовые  вложиться  в  наш  бизнес,  а  ты  своим  внешним  видом  людей  пугаешь. 
- Ладно,  я  тебя  поняла, - махнула  я  рукой, - больше  ты  меня  на  работе  в  легкомысленной  одежде  не  увидишь. 
- И  на  том  спасибо, - на  этом  разговор  закончился,  а  я  своё  слово  сдержала,  впрочем,  я  всегда  его  сдерживаю. 
И  с  тех  пор  я  хожу  во  всём  чёрном,  тёмно-синих,  и  в  алых  тонах.  Строго,  даже  несколько  сурово,  но  такой  мой  внешний  вид  одобрен. 
Василинку  увезли  на  танцы,  а  я  поехала  в  издательство,  пробыла  там  около  часу,  и  направила  свои  стопы  в  институт. 
Мне  вспомнилась  девушка  Анастасия,  которая  что-то  твердила  про  виртуальную  реальность,  и  теперь  я  хочу  с  ней  побеседовать. 
И  я  тут  же  отправилась  к  Таисии  Александровне,  уж  она-то  точно  помнит,  что  это  была  за  девушка. 
- Здравствуйте, - заглянула  я  в  кабинет,  предварительно,  правда,  постучавшись, - вы  меня  помните? 
- Миленич  Эвива  Леонидовна? – подняла  она  на  меня  глаза, - здравствуйте.  Как  продвигается  ваше  расследование? 
- Плохо  расследование  продвигается, - со  вздохом  сказала  я,  бросив  взгляд  на  бутылку  шотландского  виски,  стоящую  на  столе. 
- Не  хотите  выпить? – радушно  спросила  она, - настоящий,  шотландский. 
- А  почему  бы  и  нет, - неожиданно  для  себя  самой  согласилась  я,  хотя  вообще-то  я  не  люблю  виски,  больше  по  коньяку,  бренди,  и  лёгким  винам. 
- Присаживайтесь, - указала  она  на  стул,  вынула  из  стола  стакан,  и  плеснула  в  два  стакана  спиртное, - угощайтесь. 
- Спасибо, - я  взяла  стакан,  и  мы  чокнулись, - давайте  за     детей, - предложила  я  тост. 
- Почему  за  детей? – растерянно  спросила  Таисия 
Александровна. 
- Это  главная  радость  в  нашей  жизни, - пожала  я  плечами,  и  залпом  опустошила  стакан. 
Господи!  Какая  же  это  гадость! 
- Давайте  ещё  по  одной, - она  плеснула  ещё  в  стаканы, - но  только  не  за  детей,  просто  за  удачу  в  жизни, - и  мы  опять  опустошили  стаканы,  но  от  третьей  порции  я  отказалась,  а  она  плеснула  себе  ещё. 
- Вообще-то,  я  по  делу  пришла, - внесла  я  ясность, - мне  нужна  Анастасия,  девушка,  которая  в  прошлый  раз  меня  согласилась  отвести  к  вам. 
- Помню,  это  Настя  Шаповалова,  с  пятого  курса  факультета  прикладной  математики.  А  зачем  она  вам? 
- Мне  поговорить  с  ней  нужно, - я  встала  с  места, - а  где  можно  найти  этот  факультет  прикладной  математики? 
- На  третьем  этаже, - и  я  отправилась  искать  аудиторию,  оставив  Смирнину  приканчивать  виски. 
- Я  дико  извиняюсь, - заглянула  я  в  аудиторию, - мне  нужна  Шаповалова  Анастасия. 
- У  нас  лекция  идёт, - хмуро  ответил  профессор, - вы  по  какому  вопросу? 
- Начальник  оперативно-следственного  отдела  по  особо  тяжким  преступлениям, - вынула  я  удостоверение,  конечно,  фальшивое. 
- А  я  ничего  не  сделала, - подала  голос  Настя. 
- Давай  выйдем  на  минутку, - кивнула  я  на  дверь,  и  профессор  не  возражал. 
Настя  вышла  вслед  за  мной,  и  вид  при  этом  у  неё  был  весьма  испуганный. 
- Я  ничего  не  сделала, - дрожащим  голоском  повторила  она. 
- Мы  только  поговорим, - поспешила  я  её  успокоить, - где  тут  есть  укромное  местечко? 
- Внизу,  там  курят  педагоги.  Но  сейчас  идут  занятия,   пойдёмте, - и  она  повела  меня  за  собой. 
- Раз  здесь  курят,  то  не  будем  нарушать  традицию, - я  вынула  сигареты,  и  щёлкнула  зажигалкой. 
- Что  вы  от  меня  хотите? – жалобно  спросила  Настя. 
- Я  хочу  знать  о  виртуальной  реальности, - я  выпустила  несколько  колечек  дыма, - что  это  такое? 
Настя  испуганно  попятилась  к  двери,  но  я  оказалась  ловчее,  и 
преградила  ей  путь. 
- Стоять!  И  не  думай  уйти!  Убиты  два  человека,  и  ты  обязана  мне  помочь.  Если  что-то  знаешь,  то  расскажи  мне,  а  то  будут  ещё  жертвы,  если  их  не  остановить. 
- Кого  нужно  остановить? – испуганно  спросила  Настя. 
- Сама  не  знаю,  преступников, - я  опустилась  на  табурет, - давай  по-хорошему  поговорим.  Тебе  ничего  не  будет,  я  просто  хочу  знать  про  виртуальную  реальность. 
- Я  сама  мало  что  знаю, - Настя  опустилась  рядом  со  мной  на  стул, - разработки  вёл  Артем  Геннадьевич,  а  я  ему  помогала,  но  меня  потом  отстранили. 
- Кто  тебя  отстранил? 
- Да  Таисия  Александровна, - понуро  сказала  Настя, - она  мне  другое  задание  дала. 
- Минуточку,  минуточку, - я  скинула  пепел  в  пепельницу, - почему  она  тебя  отстранила,  конкретно? 
- Просто...  вообщем... – она  накрутила  на  палец  прядь  волос, - я  просто  полезла,  куда  не  следует. 
- Так  Таисия  Александровна  в  курсе,  чем  занимался  Артем  Геннадьевич?  Я  про  виртуальную  реальность  говорю. 
- Я  не  знаю,  была  ли  она  в  курсе,  но  о  том,  что  он  занимался  разработками,  она  была  осведомлена.  Конкретно,  какими  разработками  он  занимался,  могу  сказать  только  я. 
- Да  говори  же! – в  нетерпении  воскликнула  я, - что  это  такое? 
- Это  компьютерная  программа, - спокойно  ответила  Настя. 
- Что-то  я  тебя  не  очень  поняла, - заморгала  я  глазами, - что  это  за  программа?  Или  она  может  озолотить  человека? 
- Она  может  лишить  человека  разума, - со  вздохом  сказала  Настя, - больше  я  ничего  не  знаю. 
- Но  ты  же  помогала  ему, - возмущённо  воскликнула  я. 
- Помогала,  на  побегушках  служила. 
- Ты  с  таким  азартом  это  прошлый  раз  говорила,  что  поневоле  подумаешь,  что  ты  сейчас  мне  мозги  пудришь,  голубушка, - не  на  шутку  рассердилась  я. 
- Ладно,  ладно,  только  не  сажайте  меня, - испуганно  залепетала  Настя, - я  сейчас  всё  объясню. 
- Точно,  сделай  мне  одолжение, - сердито  воскликнула  я, - объясни,  а  то  я  ничего  не  понимаю. 
Артем  Геннадьевич  занимался  компьютерными  разработками,  и 
НАНА  технологиями.  Но  основной  его  идеей,  буквально,  его  навязчивой  идеей,  было  создание  новой  расы  людей. 
Я  не  очень  поняла,  что  сказала  Настя,  и  она  попыталась  объяснить  на  доступном  мне,  человеку,  ни  бельмеса  не  понимающему  точные  науки,  языке. 
Конечно,  я  пыталась  смотреть  недавно  стартовавший  сериал  с  многообещающим  названием  « Нанолюбовь »,  но  что-то  у  меня  не  пошло,  не  люблю  мелодрамы,  предпочитая  им  ужастики. 
Но  и  в  данном  случае  речь  пойдёт  не  о  роботах,  а  о  внедрении  в  мозг  человека  некоего  предмета,  который  сделает  людей  другими. 
Они  будут  усваивать  всё  хорошее,  люди  станут  идеальными,  и  обострятся  их  ощущения.  Короче,  если  человек  убьёт,  то  чувство  вины  так  обострится,  и  будет  доставлять  такую  боль,  что  просто  на  стенки  полезешь,  если  не  признаешься. 
На  мой  взгляд,  очень  интересное  изобретение,  но  всё-таки  я  бы  не  хотела,  чтобы  мой  мозг  контролировала  какая-то  штуковина.  Правда,  по  словам  Насти,  она  должна  была  открыть  какие-то  пазлы  в  мозгу,  а  наша  черепушка – это  проблема  многие  учёных  нашего  времени,  их  головная  боль. 
Говорят,  что  у  нас  работает  какая-то  определённая  часть  полушария,  и  часть  мизерная,  а  всё  остальное,  остальная  часть  мозга,  находится  в  дремлющем  состоянии. 
Я  в  этом  ничего  не  понимаю,  и  понимать  не  хочу,  а  что  касается  изобретения  Колесникова,  то  его  свет  так  и  не  увидел.  Артем  Геннадьевич  долго  работал  над  этим,  но  у  него  так  ничего  и  не  получилось,  а  Настю  Таисия  Александровна  отстранила  от  работы  после  того,  как  Настя  забралась  на  запрещённый  сайт. 
- Хакерство? – с  ухмылкой  осведомилась  я. 
- Всего  лишь  слюбопытничала, - со  вздохом  сказала  Настя, - и  получила  за  это.  У  нас  тут  такой  шум  был,  даже  милиция  приезжала,  с  трудом  всё  замяли,  а  я  нагоняй  получила. 
- Понятно, - со  вздохом  сказала  я. 
- Просто  я  согласна  с  Колесниковым,  жалко,  что  его  не  стало.  Он  бы  добился  своего. 
- Значит,  ты  его  последовательница? – задумчиво  спросила  я,  доставая  вторую  сигарету, - наверное,  он  был  бы  рад,  что  осталась  его  фанатка.  Полунин-то  бросил  науку  после  смерти 
Колесникова. 
- Полунин! – досадливо  фыркнула  Настя, - можно  мне  сигаретку? 
- Держи, - открыла  я  портсигар, - а  я  думала,  что  ты  не  куришь. 
- Только,  когда  очень  волнуюсь, - она  выпустила  несколько  колечек  дыма,  и  тут  же  пояснила, - я  терпеть  не  могу  Полунина,  крайне  неприятный  тип.  И  я  думаю,  что  он  вор. 
- Что  ещё  за  новости? – я  закашлялась  дымом, - и  откуда  дровишки? 
- Он  после  смерти  Колесникова  быстро  раскрутился,  какие-то  изобретения  выдал,  и  быстро  на  вершину  взлетел. 
- И  что  из  того? – не  поняла  я, - он  учился  и  работал  здесь,  он  же  математик,  а  компьютерная  наука  шагает  семимильными  шагами. 
- Да  он  ни  фига  не  понимает  в  математике! – возмущённо  воскликнула  Настя, - откуда  у  него  взялись  программы?  Колесников  за  последние  годы  ничего  не  патентовал,  и  я  думаю,  что  он  просто  украл  их  у  Артема  Геннадьевича.  Он  был  на  побегушках  у  Колесникова,  а  потом  его  вместо  меня  к  Артему  Геннадьевичу  приставили.  Но  я-то  знаю,  КАК  Полунин  разбирался  во  всём  этом!  Ему  только  пол  мыть  после  профессора!  Тянули  на  одном  голом  энтузиазме.  Я  вообще  думала,  что  судьба  ему  тут  куковать  всю  жизнь,  ладно,  если  английский  сможет  абитуриентам  преподавать,  английский  он  неплохо  знает.  Прямо  офигела  совсем,  когда  нам  сообщили,  что  Полунин  уходит  из  института.  Да  мало  того,  ещё  и  патенты  у  него  появились!  Откуда  у  него  патенты? 
- Может,  ума  набрался  при  Колесникове? – пожала  я  плечами. 
- Вот  уж  вряд  ли, - дёрнула  плечом  Настя, - это  только  бездарные  певцы  и  актёры  могут  выйти  на  сцену,  и  всем  говорить,  какие  они  талантливые,  а  на  деле  только  слух  небольшой.  С  математикой  такая  фишка  не  пройдёт.  Равносильно,  если  наша  Лера  Лера  вдруг  запоёт  голосом  Аделины  Патти,  вот  что  вы  сейчас  выдали. 
- Поняла, - кивнула  я  головой, - удивительно,  ты  на  математике  повёрнута,  и  знаешь  Патти.  О  ней  мало  кто  слышал,  только  особые  поклонники  классики. 
- Верно, - звонко  засмеялась  Настя, - но  у  нас  все  любят  классику,  в  моей  семье,  я  имею  в  виду.  Я  сама  музыкальную  школу  закончила  по  классу  фортепиано,  но  заниматься  этим  не  захотела,  у  меня  страсть  к  точным  наукам.  Я  люблю  красивую  музыку,  но  сейчас  стала  одна  фигня.  Шансон  люблю  слушать  потому,  что  он  душевный,  там  хоть  какой-то  человеческий  смысл  есть. 
- Понятно. 
- А  моя  бабушка  обожала  эту  испанку,  у  неё  даже  пластинки  сохранились.  Но  у  меня  даже  слушать  их  не  на  чем,  у  друга  их  на  обычные  диски  перекатала,  а  пластинки  хочу  продать.  Это  девятнадцатый  век,  просто  с  руками  оторвут. 
- Ты  хочешь  продать  пластинки? – подскочила  я  на  месте, - винил? 
- Винил, - согласно  кивнула  Настя. 
- Я  их  у  тебя  куплю, - в  возбуждении  вскрикнула  я, - сколько  их  у  тебя? 
- Да  штук  десять  наберётся, - задумчиво  сказала  Настя, - слушайте,  а  вы  ведь  не  из  милиции. 
- Почему  ты  так  решила? – подняла  я  брови. 
- Следователь  ни  за  что  не  купит  дорогие  пластинки, - с  усмешкой  сказала  она, - так  вы  частник?  А  документы  в  метро  приобрели? 
- Точно, - со  вздохом  сказала  я, - слушай,  что-то  мы  с  тобой  не  туда  забрели.  Давай  мне  свой  телефон,  и  запиши  мой,  свяжемся  чуть  позже,  и  вернёмся  к  нашим  баранам. 
- Сейчас, - она  вытащила  мобильник,  и  мы  обменялись  номерами. 
- А  твои  родители  не  будут  против,  что  ты  пластинки  продаёшь? – только  и  спросила  я. 
- Так  они  и  предложили  продать.  Я  квартиру  свою  хочу,  уже  давно  бьюсь,  чтобы  купить  её,  но  ничего  скопить  не  удаётся.  А  тут  вспомнили  про  бабушкины  коробки,  мы  целый  год  после  её  смерти  не  могли  взяться  за  них,  и  решились-таки  разобрать.  Чего  только  там  не  нашли,  фарфор,  пластинки,  книги,  и  даже  украшения. 
- Слушай  тогда  меня  сюда, - меня  охватил  азарт, - ничего  пока  не  продавай,  я  к  тебе  приду,  посмотрю,  что  у  тебя  там  есть  старинное.  Хорошо? 
- Хорошо, - согласно  кивнула  девушка,  и  убрала  телефон, - я  вот  что  ещё  хотела  сказать.  Я  не  знаю  точно,  это  только  моё  предположение,  но  Артем  Геннадьевич  какой-то  странный  был, 
когда  он  умер. 
- В  чём  странность  проявлялась? 
- Он  какой-то  странный  был,  пятнами  красными  пошёл.    Скажите,  так  бывает  при  остановке  сердца? 
- Насколько  я  знаю,  так  бывает  при  отравлении, - задумчиво  сказала  я, - а  про  сердце  не  знаю. 
- Вот  и  я  не  знаю, - развела  руками  Настя, - я  была  свидетельницей  его  смерти,  рассказывал  материал  у  доски,  и  что-то  чертил  на  ней,  объяснял.  И  вдруг  схватился  за  горло,  и  повалился  на  пол. 
- Он  именно  за  горло  схватился? – несколько  удивлённо  спросила  я, - не  за  сердце? 
- Именно  за  горло, - согласно  кивнула  Настя, - я  бросилась  к  нему,  а  он  уже  не  двигался,  и  не  дышал. 
- При  остановке  сердца  так  быстро  не  умирают, - задумчиво  произнесла  я, - фиг  его  знает,  конечно,  я  не  эксперт,  но  вот  с  экспертом  поговорить  не  мешало  бы.  Мой  муж  с  меня  три  шкуры  спустит,  если  я  ему  ещё  один  труп  подкину  с  полным  набором. 
- А  кто  ваш  муж? – проявила  любопытство  Настя. 
- В  МВД  следователь. 
- Обалдеть! – с  восторгом  воскликнула  она, - значит,  ваш  муж  следователь,  а  вы  частный  сыщик? 
- Вообще-то,  на  самом  деле  я  журналистка, - со  вздохом  сказала  я, - только  не  подумай  плохого,  я  не  криминальная  журналистка,  и  все  похождения  не  « сливаю »  на  страницы  издания.  Работаю  в  очень  крутом  глянце,  не  в  жёлтой  прессе. 
- Я  вас  поняла, - мило  улыбнулась  Настя, - наверное,  муж  вас  ругает  за  расследования? 
- Да  ещё  как. 
- Они  не  понимают, - мягко  улыбнулась  Настя, - мужики  в  своей  правоте  уверены,  и  прут  напролом. 
- Ладно, - я  встала  с  места, - хватит,  а  то  мы  чёрте  до  чего  договоримся.  Значит,  Колесников  ничего  не  изобрёл?  Я  его  программу  имею  в  виду. 
- Изобрёл  какую-то  хрень, - покачала  головой  Настя. 
- Поконкретнее. 
- Я  не  знаю,  что  у  него  получилось,  только  слышала  его  разговор  с  другим  помощником,  Витей,  что  это  нельзя  запускать  в  производство.  А  потом  случайно  услышала  в      Интернет-кафе,  как  какой-то  парнишка  предлагал  диски  с  игрой.  Игра  « Виртуальная  реальность ». 
- И  при  чём  тут  это? – не  поняла  я. 
- Да  при  том,  что  это  та  самая  разработка  была,  я  узнала  обозначения  на  футляре,  это  та  самая  штука. 
- Где  ты  это  видела? – взволнованно  спросила  я. 
- В  Интернет-кафе  на  Пречистенке, - и  она  назвала  номер  дома. 
- Понятно, - задумчиво  проговорила  я, - ладно,  тогда  завтра  созвонимся.  У  меня  выходной  в  издательстве,  ехать  никуда  не  надо,  и  я  с  утра  к  тебе  заскочу. 
- Хорошо, - и  она  убежала,  а  я  села  в  свой  джип,  и  поехала  на  Пречистенку. 
Я  давно  за  рулём,  и  уже  опытный  водитель,  но  некоторые  чудаки  просто  вводят  меня  в  ступор. 
И  вот  сейчас,  один  придурок  въехал  прямо  передо  мной,  и  потащился  со  скоростью  черепахи,  не  давая  мне  выехать  из  тупика.  Меня  прямо-таки  подмывало  наподдать  ему  по  бамперу,  чтобы  не  выпендривался,  но  я  не  люблю  ввязываться.  Это  Дима  может  выйти  из  машины,  и  разборки  устроить,  вовлекая  при  этом  и  стражей  порядка,  и  всех  проезжих. 
А  я  вот  не  могу,  и  даже  Максу  один  раз  пожаловалась,  но  напоролась  на  полнейшее  понимание...  понимание  этих  придурков. 
- Таких  лихачей  нужно  в  тисках  по  дороге  тащить, - с  ухмылкой  сказал  он, - Димка  тебе  презентовал  этот  танк,  и  ты  носишься  на  нём,  словно  ведьма  на  помеле.  Любой  мужик  на  российском  металлоломе  взбесится,  когда  увидит  мадам  в  крутой  тачке,  да  ещё  в  чисто  мужской.  Забралась  в  громадный  джип,  да  ещё  гоняешь,  как  бешеная  тарашка,  и  гаишники  тебя  не  трогают.  Тут  либо  номерок  купленный,  либо  ты  им  портреты  американских  президентов  суёшь,  чтобы  не  вязались,  а  им  приходится,  если  что  нарушишь,  отвечать  по  полной,  при  чём  за  ерунду.  Тут  любой  разозлится. 
Но  разозлилась  я,  наорала  на  любимого  мужа,  и  всякий  раз,  когда  передо  мной  вот  такой  идиот  нарисовывается,  решаю 
проблему  просто,  сую  в  ухо  наушник,  и  со  всей  силы  держу  руку  на  сигнальной  кнопке. 
Они  что-то  там  орут,  кричат,  матерятся,  а  я  балдею  под   
очередную  симфонию,  пока,  вконец  не  одуревшие  от  злости,  они  не  разлетятся  в  разные  стороны. 
Вот  и  сейчас,  я  с  лёгкостью  проделала  тот  же  финт,  затормозила  около  Интернет-кафе,  и  бросилась  внутрь. 
По  словам  Насти,  игру  продавал  какой-то  парнишка,  и  я  огляделась  по  сторонам. 
Всюду  стояли  компьютеры,  за  некоторыми  сидели  молодые  люди,  и  я  подошла  к  стойке,  где  сидела  молодая  девушка  за  компьютером.  Судя  по  всему,  она  тут  главная,  и  ей  вносят  оплату  за  пользование  Интернетом. 
- Здравствуйте, - благовоспитанно  воскликнула  я. 
- Чем  могу  помочь? 
- Вы  здесь  игры  продаёте?  Компьютерные? 
- Продаём, - кивнула  головой  девушка, - у  нас  большой  выбор. 
- А  « Виртуальная  реальность »  есть? 
- Как  вы  сказали? – вздёрнула  брови  девушка, - ничего  подобного  не  слышала. 
- Я  краем  уха  о  такой  игре  слышала,  говорили,  будто  классная  игра. 
- Даже  не  представляю, - развела  руками  девушка, - никогда  о  такой  не  слышала. 
Я  досадливо  фыркнула,  и  отошла  в  сторонку.  Похоже,  что  игра  эта – чистой  воды  незаконщина. 
- Извините, - услышала  я  сдавленный  шёпот, - можно  вас  на  минутку? 
Я  машинально  обернулась,  и  увидела  хорошенькую  девушку  лет  двадцати,  белокурую,  с  голубыми  глазами. 
- Идите  скорей  сюда, - помахала  она  рукой,  и  я  быстро  переместилась  к  ней. 
- В  чём  дело? – села  я  около  неё. 
- Вам  нужна  игра? – округлила  она  свои  голубые  глаза, - я  могу  вам  её  продать. 
- А  у  тебя  есть? – осторожно  спросила  я. 
- Сейчас, - она  полезла  в  сумочку,  и  вынула  какой-то  диск, - всего  пятьдесят  рублей. 
- Пятьдесят  рублей  за  диск? – искренне  поразилась  я. 
- Если  вам  дорого,  можете  не  брать, - девица  хотела  убрать  диск,  но  я  схватила  её  за  руку. 
- Я  его  возьму, - и  протянула  купюру. 
Получила  футляр  с  диском,  и  быстро  убрала  его  в  сумочку. 
- Послушай,  как  тебя  зовут? – спросила  я  её. 
- Марина, - бесхитростно  ответила  она. 
- Мариночка,  а  где  вы  эти  диски  берёте? 
- Мне  их  Паша  достаёт.  Я  ни  фига  в  этом  не  понимаю,  и  сижу  тут,  только  пасьянсы  составляю.  Это  довольно   интересно, - она  накрутила  на  палец  белокурый  локон. 
- А  кто  такой  Павел? – продолжала  допытываться  я. 
- Он  мой  друг,  парень, - опустила  голубые  глазки  Марина, - мы  с  ним  месяц  уже  встречаемся,  и  он  доверил  мне  эти  диски.  Сказал,  что  я  должна  их  посетителям  предлагать. 
- А  ты  мне  можешь  встречу  с  этим  Павлом  организовать? – деловито  осведомилась  я. 
- А  зачем  вам? – в  голосе  девицы  появились  ревнивые  нотки. 
- На  предмет  этих  дисков  пообщаться, - внесла  я  ясность, - можно  это  как-нибудь  устроить? 
- А  вы  приходите  сюда  в  воскресенье,  он  весь  день  обычно  сидит  на  « стрелялках ». 
- Отлично,  послезавтра  я  буду, - я  встала  с  места, - только  Павлу  не  говори  о  моём  приходе. 
- Почему? – Марина  подняла  на  меня  глаза,  голубые,  и  совершенно  пустые. 
- Держи, - положила  я  на  стол  сто  долларов, - только  ему  ничего  не  говори.  Договорились? 
- Договорились, - кивнула  она  головой,  и  сцапала  купюру. 
- И  дай  мне  ещё  один  диск, - протянула  я  ей  ещё  пятьдесят  рублей,  спрятала  диск  в  сумочку,  и  села  в  машину. 
Телефонный  звонок  заставил  меня  вздрогнуть,  я  посмотрела  на  дисплей,  и  увидела  номер  Димы. 
- Привет, - весело  воскликнула  я. 
- Привет,  моя  сладкая  карамелька, - ласково  проговорил  он, - ты  на  меня  ещё  злишься? 
- Злюсь,  и  ещё  как, - я  налила  себе  кофе,  и  поставила  стаканчик  на  подставку. 
- А  что  насчёт  перемирия?  Бурного  и  страстного?  На  диване  в  моём  офисе. 
- Будет  тебе  перемирие,  сковородкой  по  голове, - раздражённо  воскликнула  я, - чтобы  в  следующий  раз  мат  при  мне  не  употреблял. 
- Я  больше  не  буду, - пробормотал  он  в  трубку, - так  как  насчёт  перемирия? 
- Хорошо,  я  больше  на  тебя  не  злюсь, - решила  я  поддразнить  его. 
- И  это  всё? 
- А  ты  что-то  ещё  хотел? – насмешливо  осведомилась  я. 
- Да  ладно  тебе,  давай,  приезжай  ко  мне. 
- Не  хочу  я  к  тебе  ехать, - во  мне  проснулось  иезуитство, - я  после  встречи  с  Максом  ещё  не  отойду. 
- Сейчас  я  выловлю  тебя,  у  меня  персональный  трекер  подключён,  и  популярно  объясню,  после  кого  ты  дольше  будешь  в  себя  приходить. 
- Ты  пошлая  скотина, - не  осталась  я  в  долгу. 
- Я  намёк  понял,  лучше  прячься  за  орбиту. 
- Ладно,  я  сейчас  приеду, - со  вздохом  сказала  я,  и  нажала  на  газ. 
Поддразнила  его  маленько,  и  будет  с  него,  взбешённый,  он  мне  больше  нравится. 
Конечно,  Дима  кинулся  на  меня,  как  разъярённый  зверь. 
После  приятного  времяпрепровождения  на  диване  он  пошёл  за  кофе,  а  я  вынула  косметичку,  и  стала  марафет  на  лице  наводить.  Мой  сотовый  остался  в  зале  совещаний,  и  я  чуть  всю  пудру  не  рассыпала,  когда  услышала  звон.  Судя  по  звуку,  это  пришло  сообщение. 
Не  успела  я  встать  с  места,  как  вошёл  Дима  с  подносом,  и  потянул  телефон. 
Лицо  у  него  было  какое-то  странное,  и  он  тут  же  сунул  нос  в  мои  сообщения. 
- Кто  тебе  там  пишет? – с  интересом  спросил  он. 
- А  тебе-то  что? – сдвинула  я  брови,  и  отодвинулась  от  него. 
Но  вид  у  него  был  растерянный,  и  какой-то  непривычный,  но  я  не  обратила  на  это  внимание. 
« У  нас  завтра  официальная  помолвка,  я  тебе  дозвониться  не  могу,  Марат »,  высветилось  на  дисплее,  и  я  тут  же  набрала  его  номер. 
- Привет,  подруга, - приветствовал  меня  Марат, - ты  куда 
пропала?  Я  тебе  весь  день  звоню. 
- У  меня  дела  были,  а  про  вечер  я  помню. 
- Хорошо,  тогда  завтра  жду. 
- А  что  там  с  моей  просьбой? 
- Работаю, - лаконично  ответил  Марат,  и  вырубил  телефон. 
- Ты  кому  звонила? – тут  же  спросил  Дима,  но  ответить  я  не  успела,  телефон  зазвонил  вновь. 
- Слушаю, - не  посмотрела  я  на  номер. 
- Викуля, - в  трубке  что-то  щёлкнуло,  и  Ангелику   Александровну  стало  отчётливо  слышно  в  кабинете, - ты  моя  милая,  я  так  рада,  завтра  в  « Корсаре »  ты  станешь  официальной  невестой,  и  моей  будущей  невесткой.  Я  безумно  счастлива. 
Голос  её  звучал  чётко,  у  Димы  шрам  на  лице  дёрнулся,  и  он  буквально  кинулся  целовать  мне  шею  со  словами: 
- Ты  моя  сладкая  девочка. 
- Викуля,  что  там  у  тебя  происходит? – удивлённо  протянула  Ангелика  Александровна, - кто  там  у  тебя? 
- У  меня  тут  телевизор, - стала  я  отпихивать  Диму. 
- Ты  там  не  порнушку  смотришь? – всерьёз  забеспокоилась    она, - порядочные  девушки  не  должны  такое  смотреть. 
- Да  что  вы, - бодреньким  голоском  ответила  я, - конечно,  я  смотрю  художественное  кино. 
- Не  показался  мне  этот  голос  киношным, - с  сомнением  сказала  она, - у  меня  слух  очень  тонкий.  Ладно,  смотри  своё  кино, - и  она  отключилась. 
- Что  это  сейчас  было? – сурово  осведомилась  я, - я  по  телефону  говорю! 
- И  с  кем  же  ты  говорила? – саркастически  спросил  Дима. 
- Не  твоё  дело, - раздражённо  воскликнула  я, - я  воспользуюсь  твоим  компьютером? 
- Пользуйся, - не  сводил  он  с  меня  глаз, - как  твои  расследования? 
- Нормально, - я  взяла  чашку  с  кофе,  и  пару  печений, - занимаюсь  тут  одним  делом.  Слушай,  ты  о  « Виртуальной  реальности »  что-нибудь  слышал? 
- А  что  это  такое? – он  удивлённо  поднял  брови. 
- Да  игра  такая, - и  я  решила  с  ним  поделиться  информацией  по  поводу  этого  дела. 
- Вот  это  ты  влипла, - ошеломлённо  воскликнул  Дима, - даже  и  не  знаю,  что  тут  посоветовать. 
- Ладно,  лучше  принеси  мне  ещё  кофе, - и  включила 
компьютер. 
Дима  исчез  за  дверью,  а  я  вставила  диск  в  дисковод,  и  одела  на  глаза  какую-то  штуку,  прилагающуюся  к  игре.  Это  было  больше  похоже  на  прибор  ночного  видения. 
Дальше  я  ничего  не  помню,  на  глаза  упала  темнота,  и  я  потеряла  сознание. 
Оно  ко  мне  вернулось,  и  первой  я  увидела  Настю,  Димку,  и  ещё  какого-то  парня,  мне  совершенно  незнакомого. 
- Что  со  мной? – сдавленно  спросила  я. 
- Господи! – Димка  схватил  меня  за  руки,  и  стал  целовать  мне  ладони, - ты  в  норме? 
- А  я  должна  быть  не  в  норме? – слабо  спросила  я,  и  с  трудом  села. 
- Мы  же  тебе  сердце  остановили, - всплеснула  руками  Настя. 
- Что  вы  сделали? – на  секунду  мне  показалось,  что  я        ослышалась. 
- Иначе  ничего  было  сделать  нельзя, - возбуждённо  затараторила  Настя, - иначе  бы  ты  погибла. 
- Я  не  понимаю, - я  почувствовала  себя  актрисой  театра  абсурда, - да  объясните  же  мне,  наконец,  что  тут  происходит? 
- Сейчас  я  всё  объясню, - подал  голос  парень,  стоявший  рядом  с  нами. 
Парень  оказался  тем  самым  Виталием,  что  работал  с  Колесниковым  после  Насти,  и  он  стал  объяснять. 
Артем  Геннадьевич  всю  свою  жизнь  посвятил  изучению  улучшения  мозга  человека  путём  внедрения  в  него  чужеродных  элементов.  Он  хотел  только,  чтобы  человек  лучше  усваивал  информацию,  чтобы  память  лучше  функционировала,  и  чтобы  он  стал  более  человечным. 
Проснутся  в  жестоком  человеке  добрые  качества  путём  вот  такого  внедрения,  потом  прибор  можно  вынуть,  но  человек  должен  остаться  хорошим. 
Наивным  был  Колесников,  и  гениальным  одновременно.  Может,  он  и  довёл  бы  всё  до  конца,  но  он  умер,  оставив  за  собой  наследие,  не  очень  хорошее  наследие.  Над  программой долго  работали,  но  получилось  совсем  не  то,  что  хотел 
Колесников. 
Программа,  которую  я  решила  испробовать  на  себе,  включает 
в  себя  один  крохотный  чип,  который  регулирует  мозг 
человека,  полностью  его  подчиняет. 
Человек  ничего  не  помнит,  а  его  действиями  руководит  компьютер,  вернее,  человек  за  компьютером. 
Представляете,  чем  это  попахивает? 
Человека  можно  заставить  даже  убить,  и  он  об  этом  даже  помнить  не  будет,  он  будет  только  отвечать,  за  содеянное  отвечать.  Но  самое  страшное  было  впереди.  Дело  в  том,  что  чип  этот  буквально  « присасывается »  к  коже,  и  просто  так  его  не  вынешь.  Вернуть  человека  в  сознание  невозможно,  позже,  когда  Колесников  уже  умер,  Виталий  поработал  над  программой.  И  он  понял,  что  вынуть  чип  можно  только  одним  способом,  остановить  человеку  сердце.  Чип  сделан  так,  что  он      работает  только  при  стуке  сердца,  при  его  остановке  чип  выпадает,  и  больше  не  действует. 
- Я  нашёл  оптимальный  вариант, - говорил  сейчас  Виталий, - есть  одна  трава,  от  неё  у  человека  тут  же  останавливается  сердце,  и  есть  четыре  минуты,  чтобы  сердце  завести. 
- Это  как  его  можно  завести? – прищурила  я  глаза. 
- Непрямой  массаж  сердца,  и  искусственное  дыхание, - внёс  ясность  Дима, - это  я  тебе  сделал. 
- Извращенец, - не  удержалась  я. 
- В  себя  приходит, - в  Диминых  глазах  мелькнули  смешинки,  а  я  попыталась  встать,  но  он  меня  остановил, - ты  лучше  пока  полежи.  Мы  врача  вызвали. 
- Зачем? – со  стоном  спросила  я. 
- Пусть  твой  сердечный  ритм  проверит,  и  давление  померяет, - объяснил  он  мне,  и  тут  же  раздался  звонок. 
Мне  пришлось  подчиниться,  врач  меня  послушала,  и  давление  измерила. 
- С  вами  полный  порядок, - вынесла  она  вердикт, - только  давление  немного  низковато,  я  бы  порекомендовала  вам  выпить  что-нибудь  стимулирующее. 
Стимулирующее?  Пожалуй,  от  чашки  кофе  я  бы  не  отказалась.  А  Дима  словно  мои  мысли  прочитал,  пока  Настя  и  Виталий  выпроваживали  доктора,  он  принёс  мне  кофе. 
- Я  дико  перепугался, - с  улыбкой  сказал  он,  подавая  мне  кофе. 
- Слушай,  а  как  ты  до  Насти  и  Виталия  добрался? – с  опозданием  дошло  вдруг  до  меня. 
- Так  ты  мне  всё  рассказала, - внёс  он  ясность, - а  я  тебя 
увидел,  валяющуюся  на  полу,  и  сразу  понял,  с  игрой  какая-то  фигня.  Вспомнил  про  твои  разговоры  про  Настю.  А  у  тебя  есть  одно  замечательное  качество,  очень  полезное  в  таких  вот  ситуациях,  записывать  все  номера  телефонов  в  простую  книжку,  и  чётко  помечать,  что  и  почему.  Короче,  мне  не  составило  труда  найти  Настю,  а  она  позвонила  Виталию. 
- Понятно  всё  с  тобой, - со  вздохом  сказала  я, - я  домой  поеду. 
- Я  тебя  отвезу, - тут  же  вызвался  Дима,  и  мы  вышли  на  улицу. 
У  меня  слабость  какая-то  была,  вялость,  и  я  не  сразу  заметила,  что  мы  едем  куда-то  не  туда. 
- Слушай,  а  куда  мы  направляемся? – стала  я  мотать  головой. 
- В  одно  место,  я  тебе  там  всё  объясню, - и  он  прибавил  газу. 
- Ничего  не  понимаю, - бросила  я  на  него  свирепый  взгляд,  и  окончательно  прибалдела,  когда  мы  остановились  разрушенного  здания. 
- Куда  ты  меня  ведёшь? – не  понимала  я, - в  чём  дело? 
- Сейчас,  только  спускайся  осторожнее,  ступенька. 
Чертобесие!  Куда  он  меня  завёз?  Гораздо  более  актуальный  вопрос,  для  чего  он  меня  завёз?  Рассчитывает,  что  я  с  ним  сексом  буду  заниматься  в  груде  мусора  и  строительного  цемента?  Впрочем,  он  не  настолько  скотина,  чтобы  после  пережитого  мной  с  ходу  заваливать  меня. 
Но  он  меня  удивил.  Подобрал  пустые  бутылки,  стекло,
расставил  их  рядочком,  и  вынул  пистолет.  Прицелился  к  бутылке,  и  с  довольно  большого  расстояния  превратил  её  в  груду  осколков. 
- Держи, - протянул  он  мне  оружие, - попробуй. 
- И  зачем  мне  это? – со  вздохом  спросила  я. 
- Держи,  я  тебе  говорю, - сунул  он  мне  в  руку  пистолет, - только  от  Макса  прячь,  а  то  на  месте  прикончит. 
- Мне  не  нужно  оружие, - испуганно  воскликнула  я, - я  по  живому  человеку  и  выстрелить-то  не  смогу,  даже  в  целях  самообороны. 
- По  отдельным  конечностям  сможешь, - лаконично  ответил  он, - стреляй.  Тебе  вообще  нужно  в  тир  записаться. 
- Ты  окончательно  обалдел, - вынесла  я  вердикт. 
- Я  за  тебя  сегодня  дико  испугался, - со  вздохом  сказал  он, - если  я  тебя  потеряю,  я  этого  не  переживу. 
У  меня  даже  сердце  защемило,  глядя  в  его  проникновенные  глаза.  Пожалуй,  я  бы  тоже  не  пережила,  если  бы  с  ним  что-то  случилось.  Но  я  не  люблю  разнюниваться,  плавлюсь  только  в  крайних  случаях,  и  сейчас  ответила  резкостью. 
- Так  ты  за  себя  волнуешься,  что  ты  не  переживёшь,  или     всё-таки  за  меня? – прищурила  я  глаза,  и  выстрелила  по  бутылкам. 
Меткий  получился  выстрел,  у  меня  глазомер  хорошо  работает.  Помню,  как  я  в  детстве  из  лука  стреляла,  хорошее  было  времечко. 
Наверное,  вы  сейчас  подумали,  что  я  росла  сорняком  в  огороде,  что  на  меня  не  обращали  внимания.  Сейчас!  Это  было  просто  счастье,  когда  я  вместе  с  Зойкой  и  Аськой  отправлялась  гулять. 
Ася  маман  почему-то  так  не  волновала,  вот  та  действительно  росла  сорняком,  и  постоянно  меня  подзуживала,  и  всячески  дразнила.  Но  всё  равно,  любила  свою  младшую  сестрёнку,  как  и  я  её.  Асютка  нежная  и  романтичная  девушка,  с  детства  в  её  жизни  существовали  лишь  куклы,  и  она  во  всём  слушалась  родителей. 
Характер  у  меня  и  сейчас  не  сахар,  а  тогда  я  постоянно  удирала  из  дома.  Куклы  меня  мало  интересовали,  в  детстве  я  предавалась  мальчишеским  забавам,  лазала  по  деревьям,  играла  в  футбол,  и  стреляла  из  лука.  Вечно  вся  в  синяках,  маменька  заливалась  слезами,  намазывая  меня  йодом  и  зелёнкой,  но  уследить  за  мной  не  могла. 
Маленькую,  она  меня  ещё  держала  при  себе,  а  потом  появилась  тётя  Аля,  и  вот  её  я  всегда  проводила. 
Только  сейчас  понимаю,  что  она  из-за  моих  закидонов  могла  работы  лишиться,  но  тогда  я  была  ребёнком,  хотя  это  меня  не  оправдывает.  Могла  бы  проявить  капельку  здравомыслия. 
Вообщем,  у  меня  было  бурное  детство,  и  лук  со  стрелами  мне  мальчишки  соорудили,  а  я  из  него  подстрелила  одну  женщину  в  посёлке.  Случайно  всё  вышло. 
Она  и  сейчас  там  живёт,  но  от  меня  старается  держаться  подальше,  воспоминания  до  сих  пор,  видимо,  свежи. 
Я  Анну  терпеть  не  могла.  Она  приходила  к  нам  в  дом,  облитая  отвратительным  парфюмом,  от  которого  меня  неизменно  наизнанку  выворачивало.  Щипала  меня  за  щёчку, 
при  чём  очень  больно,  и  всякий  раз  сюсюкала. 
- Вивочка,  какая  ты  красавица.  Наверное,  когда  станешь  взрослой,  от  парней  отбоя  не  будет, - и  тискала  мою  щёку  костлявыми  пальцами. 
Мне  всякий  раз  хотелось  укусить  её  за  клешню,  но  я  душила  свой  строптивый  характер,  потому  что  понимала,  остаток  вечера  мне  придётся  стоять  в  углу.  Очень  выборочное  благоразумие,  однако. 
И  ещё  меня  бесила  её  манера  называть  меня  « Вивочкой ». 
Я  терпеть  не  могу  своё  имя,  если  меня  называют  Викторией,  не  поправляю  людей,  и  не  уточняю,  что  я  Эвива. 
Уж  не  знаю,  что  маменьке  в  голову  взбрело,  и  из  каких  широт  своего  подсознания  она  выловила  это  имечко.  Наверное,  после  родов  ещё  не  отошла,  а  имя  требовалось  придумать. 
Анна  меня  порядком  достала,  Зойку  она  тоже  раздражала,  и  один  раз  мы  целились  по  окнам  особняка  Анны. 
Вы  не  подумайте,  что  мы  хотели  ей  окна  разбить,  мы  просто  баловались,  и  Зойка  вдруг  воскликнула: 
- Смотри,  а  вон  чучундра  вышла,  было  бы  прикольно,  подстрелить  ей  анфас. 
Действительно,  Анна  вышла  на  балкон,  и  стояла  к  нам  спиной. 
Я  стала  целиться,  потом  передала  лук  Зойке,  потом  она  мне,  и  случайно  толкнула  меня.  Я  тут  же  отпустила  стрелу,  но  глазомером  уже  настроила  её,  и  угодила  прямо  в  яблочко. 
Думаю,  без  слов  понятно,  что  с  нами  потом  сделали.  Соседка  визжала  на  весь  посёлок,  её  вопль  долетел,  наверное,  до  китайской  границы,  а  нам  устроили  грандиозную  выволочку. 
А  вы  как  будете  реагировать,  если  вам  в  ягодицу  всадят  ржавый  гвоздь?  Мальчишки  себе  луки  делали  на  славу,  и  мне  постарались,  просто  хотели  угодить.  Мы  с  Зойкой  им  очень      нравились. 
Две  красивые  девчонки,  яркие,  эксцентричные,  к  тому  же    любили  мальчишеские  забавы,  и  обожали  хулиганить. 
Моим  родителям  соседи  постоянно  говорили,  что  Зойка  мне  не  чета,  что  я  не  должна  с  ней  дружить.  Что  она  девочка  из неблагополучной  семьи,  и  что  ничему  хорошему  я  от  неё  не 
наберусь.  Мне  с  детства  в  голову  вбивали  политес,  и  семья  интеллигентная,  а  Зойка  происходила  из  семьи  алкоголиков. 
Но  это  не  мешало  мне  с  ней  дружить,  и  она  понимала,  что  я   
за  человек,  и  мы  всегда  были  лучшими  подругами. 
Даже  маменька  понимала,  что  Зойка  хороший  человечек,  и  не  слушала  всякую  ерунду. 
- Лихо  у  тебя  получается, - покачал  головой  Дима. 
- У  меня  хороший  глазомер, - объяснила  я  ему,  и  мы  перестреляли  огромное  количество  бутылок,  а  потом  выбрались  из  здания. 
Дождь  разошёлся  не  на  шутку,  и  мы  поспешили  юркнуть  в  машину.  Дима  включил  печку,  и  резко  тронулся  с  места. 
- Какие  у  тебя  планы  на  завтра? – вдруг  спросил  он. 
- А  что  такое? 
- Пойдём  в  театр,  предлагаю  поход  втроём,  вместе  с  твоим  супругом. 
- Вечер  у  меня  занят, - спокойно  ответила  я, - давай,  как-нибудь  в  другой  раз. 
- Давай, - у  Димы  даже  тон  изменился,  чем  он  меня  до  крайности  удивил. 
Всю  дорогу  он  молчал,  когда  мы  подъехали  к  посёлку,  то  я  увидела  свою  машину,  припаркованную  около  дома. 
Видимо,  это  Димка  постарался. 
- Может,  зайдёшь? – посмотрела  я  на  него, - наверное,  Василинку  уже  привезли. 
- Давай, - вяло  ответил  он,  и  мы  выбрались  из  машины. 
- Что  с  тобой? – обеспокоено  спросила  я. 
- Со  мной  полный  порядок, - нервно  дёрнулся  он,  и  мы  бросились  в  особняк. 
Пока  я  переодевалась,  Анфиса  Сергеевна  налила  Диме  на  кухне  кофе,  а  Василинка  дико  обрадовалась,  едва  завидев  его. 
Забралась  к  нему  на  колени,  и  я  застала  уморительную  картину,  едва  вошла  на  кухню  в  шортах  и  майке. 
Василинка  вытащила  коробку  бельгийского  шоколада,  и  усиленно  пыталась  заставить  Диму  съесть  конфету.  Он  уклонялся  от  цепких  ручонок  дочери,  как  только  мог,  но  она  ему  всё-таки  засунула  в  рот  шоколадку.  Выражение  его  лица  надо  было  видеть,  он  не  ест  сладкое,  категорически  терпеть  его  не  может. 
Он  проглотил  злосчастную  конфету,  а  Василинка  решила 
повторить  удавшийся  фокус,  и  я  не  выдержала,  и  звонко 
рассмеялась. 
- Спрячьте  от  неё  конфеты,  а  то  меня  сейчас  стошнит, - жалобно  проговорил  Дима. 
- Папа,  съешь  эту  мармеладку, - и  она  попыталась  засунуть  ему  в  рот  лимонную  дольку,  но  Дима  увернулся,  и  снял  дочь  с  колен. 
- Солнышко,  я  не  хочу  сладкого,  лучше  съешь  сама,  ты  это  любишь.  Вся  в  мамочку. 
- А  почему  ты  не  любишь? – обиженно  протянула  Василинка, - конфеты  очень  вкусные. 
- Потому  что  не  люблю, - он  покосился  на  меня. 
Василинка  тем  временем  приволокла  альбом,  и  стала  в  нём  что-то  рисовать.  Дима  тут  же  расслабился,  и  обратил  своё  внимание  на  меня. 
- Просто  бесянёнок  какой-то, - он  имел  в  виду  дочь,  и  в  этот  момент  влетели  Лаура  и  Марселло. 
- А  мы  мороженого  хотим! – закричали  они  хором. 
- И  шоколадного  печенья, - тут  же  подскочила  Василинка. 
- Как  классно  у  тебя  получается, - подскочил  к  ней  Марселло. 
- Супер, - подошла  и  Лаура,  и  я  тоже  сунула  нос  в  её  рисунки. 
Всё-таки  Василинка  очень  талантливая,  в  свои  пять  лет  она  потрясающе  рисует,  и  сейчас  стала  рисовать  бегонию,  стоящую  на  окне. 
Этот  дар  она  получила  от  меня,  мне  все  мои  знакомые  говорят,  что  я  могла  бы  стать  знаменитой  художницей,  да  только  меня  это  что-то  не  втянуло. 
Мне  нравится  писать  свои  статьи,  у  меня  неплохо  получается,  а  картины  пусть  лежат,  может,  их  когда-нибудь  назовут  гениальными,  и  дети  мои  будут  ещё  более  обеспеченными. 
Дима  меж  тем  выпил  кофе,  и  тоже  посмотрел,  что  там  Василинка  рисует,  а  потом  засобирался  домой. 
- Надеюсь,  ты  оставила  затею,  лазать  по  Интернету  насчёт  моего  прошлого? – спросил  он  на  прощание. 
- Оставила, - спокойно  ответила  я, - вернее,  там  всё  исчезло,  лазать  стало  негде. 
- Умничка, - с  ухмылкой  сказал  он,  огляделся  по  сторонам,  чмокнул  меня  в  щёку,  и  выкатился  из  дома. 
А,  чтоб  тебе,  мелькнуло  у  меня  в  голове,  глядя  ему  вслед. 
Захлопнула  входную  дверь,  и  отправилась  к  себе  в  кабинет, 
мне  ещё  надо  написать  статьи  для  других  глянцев. 
Сегодня  утром  мне  пришёл  список  тем,  и  я  решила  заняться  делом.  Налила  себе  чашку  кофе,  взяла  коробку  с  конфетами,  и  приступила  к  работе. 
Я  управилась  к  приходу  Макса,  и  мы  вдвоём  сели  ужинать. 
- Слушай,  может,  выпьем  вина  какого? – спросил  вдруг  он,  пока  я  раскладывала  тарелки,  вилки,  и  вытаскивала  жаркое. 
- А  есть  повод? – рассеянно  спросила  я. 
- Да  просто  так, - развёл  он  руками, - на  западный  манер.  Настроение  у  меня  ни  к  чёрту,  начальство  опять  по  шапке  настучало.  Короче,  хочу  романтического  ужина  с  любимой  супругой,  пока  я  её  не  прибил,  а  очень  хочется. 
- Прибить? – с  усмешкой  спросила  я. 
- Ты  мне  просто  выбора  не  оставляешь, - со  вздохом  сказал  он,  а  мне  подумалось,  хорошо,  что  он  не  знает  о  моём  сегодняшнем  косяке.  Надо  было  программу  сразу  отдать  Марату,  чтобы  он  разобрался.  Но  он  тоже  мог  бы  пострадать,  надо  было  с  этим  Виталием  сразу  связаться,  ведь  Настя  упомянула  его  имя  в  разговоре,  а  я  не  словила  мышей. 
- Пусть  будет  романтика, - согласилась  я  с  ним, - принеси 
« Каберне »  из  подвала. 
- Может,  лучше  взять  « Мерло »?  Оно  не  такое  кислое. 
- Лучше  оба  тащи, - и  он  убежал  в  подвал,  а  я  расставила  специальные  бокалы  для  красного,  задумалась,  и  принесла  ещё  из  гостиной  гигантский  канделябр.  Вставила  в  него  красные  свечи,  и  щёлкнула  зажигалкой. 
Огонёк  пламени  заплясал,  и  через  несколько  секунд  стал  ровным.  Я  установила  канделябр  на  столе,  принесла  ещё  толстые  свечи,  и  расставила  их  по  столу  кухонного  гарнитура.  Получилось  очень  красиво,  и  Макс  в  этот  момент  вернулся,  держа  в  руках  две  бутылки  вина. 
- Красотища, - поставил  он  вино  на  стол, - но  включи-ка  ты  на  минутку  свет,  вино-то  мне  надо  вскрыть, - и  я  щёлкнула  включателем. 
Иногда  он  всё-таки  умеет  быть  романтичным,  но  это  случается  редко,  и  у  меня  создаётся  впечатление,  что  ему  просто  так  легче  живётся,  в  шкуре  обывателя. 
На  балете  он  храпит,  и  я  его  убить  готова,  и  постоянно  шпыняю,  когда  он  начинает  заваливаться  мне  на  плечо. 
Про  памятные  даты  он  забывает,  и  в  этом  году  даже  забыл 
про  мой  день  рождения,  но  отличиться  сумел.  После  моего  рассказа,  в  порыве  бешенства,  конечно,  что  Дима  засыпал  мне  постель  лепестками  роз,  рассердившись,  сделал  тоже  самое. 
Только  розы  были  замороженные... 
Знаете,  продают  такие  в  пакетах,  держат  в  холодильнике,  специально,  чтобы  под  ноги  брачующихся  лепестки  кидать,  и  я  сначала  подумала,  что  это  мне  Симка  лужу  в  кровать 
напрудила. 
Но  иногда  он  устраивает  мне  романтический  ужин,  свечи,  шампанское,  а  утром  кофе  в  постель. 
Пока  Макс  вскрывал  бутылки,  я  вытащила  из  холодильника  виноград,  белый  и  тёмный,  нарезку  ветчины  и  солёной  рыбы,  и  консервированные  персики.  Подумала,  и  достала  ещё  консервированные  ананасы,  и  нарезала  овощной  салат. 
- Отец  ещё  не  пришёл? – рассеянно  спросила  Максим,  разливая  по  бокалам  молдавское  « Мерло ». 
- Не  видела  его, - мотнула  я  головой,  и  взяла  бокал  с  вином, - за  что  пьём? 
- За  нашу  любовь, - мягко  улыбнулся  он,  и  мы  выпили  по  бокалу,  а  потом  налили  другого, - кислое, - вынес  Макс  вердикт. 
- Ты  же  любишь  кисленькое, - поглядела  я  на  него  из-под  ресниц. 
- Люблю,  но  не  настолько  кислое, - и  Максим  поморщился, - как  день  прошёл? 
- Да  так  себе, - уклонилась  я  от  ответа. 
- А  Димка  зачем  приезжал,  кстати? – сдвинул  он  брови. 
- Опять  госпожа  ревность  пожаловала?  Он  к  Василинке  приезжал,  ты  же  знаешь,  и  всё  время  спрашиваешь. 
- Терпеть  его  не  могу,  терплю  его  присутствие  ради  Василисы,  но  он  так  всё  время  на  тебя  смотрит.  Одевает  и  раздевает  глазами. 
- Ему  только  и  остаётся,  что  глазами  раздевать, - со  смешком  сказала  я, - а,  что  касается  моих  новостей,  то  я  собираюсь  стать  журналистом  года,  и  заодно  получить  золотое  перо. 
- Что  ещё   за  золотое  перо?  Я  слышал  о  хрустальном, - Макс  долил  мне  вина. 
- И  на  хрустальное  тоже  буду  номинироваться.  Но  сейчас  у  меня  на  повестке  дня  международная  номинация.  До  сих  пор  она  проходила  лишь  в  Европе,  в  России  никогда,  но  в  этом  году  номинация  объявлена  и  у  нас.  Перед  Новым  годом  будет  объявлен  победитель,  бронзовое,  серебряное,  и  золотое  перо.  Будут  три  победителя,  а  золотой  призёр  поедет  в  Европу  на  номинацию  бриллиантового  пера. 
- Ты  с  ума  сошла! – уверенно  заявил  Макс, - ты  не  выиграешь! 
- Ты  так  уверен? – прищурила  я  глаза, - а  я  предполагала,  что  ты  меня  хотя  бы  поддержишь. 
- С  какой  стати?  Я  просто  понимаю,  что  ты  ещё  не  слишком  профессиональна  в  этом  деле.  Ты  замечательный  руководитель,  но  ты  самоучка,  и  тебе  ещё  надо  долго  учиться,  чтобы  достичь  какой-то  определённой  высоты. 
- Мерзавец! – с  чувством  сказала  я, - и  налей  мне  ещё  вина.  Я   твоя  жена!  Ты  должен  быть  только  поэтому  на  моей  стороне!  Не  хочу  я  ничего! 
- Вот  и  славно, - удовлетворённо  протянул  Макс,  и  подлил  мне  вина, - ты  сначала  наблатыкайся,  а  потом  выше  замахивайся.  Я  просто  не  хочу,  чтобы  ты  потом  плакала,  когда  с  треском  провалишься. 
Я  конкретно  надулась,  а  Макс  взял  персик,  и  поднёс  к  моим губам.  Я  с  удовольствием  вонзила  зубы  в  сочную  мякоть,  и  сок  потёк  по  подбородку.  Макс  тут  же  коснулся  моего  подбородка  губами,  а  меня  словно  током  шарахнуло,  и  я  от  него  дёрнулась.  Мне  это  было  приятно,  когда  Дима  это  делал,  а  сейчас  я  почувствовала  себя  не  в  своей  тарелке. 
- Что  с  тобой? – растерянно  спросил  Макс. 
- Со  мной  полный  порядок, - заверила  я  его,  и  мы  принялись  за  виноград,  откусывая  вдвоём  от  одной  кисти. 
Но  наше  уединение  было  прервано,  кухню  озарил  яркий  свет,  и  на  пороге  появился  Иван  Николаевич.  Он  растерянно  заморгал,  и  только  спросил: 
- А  что  это  вы  делаете? – задал  он  глупый  вопрос,  а  Макс  не  удержался,  и  фыркнул  в  ответ: 
- Телевизор  мы  смотрим. 
- Здесь  нет  телевизора, - Иван  Николаевич  плюхнулся  на  стул,  и  подцепил  из  тарелки  ананас, - сладко, - он  слегка   поморщился, - а  поесть  есть  что-нибудь? 
- Сейчас, - я  достала  салат,  который  мы  заставляем  его  есть,  чтобы  сжигать  калории,  и  тушёную  грудку. 
- Слушайте,  это  же  издевательство  какое-то, - возмущённо 
воскликнул  он. 
- Это  вам  полезно, - сердито  сказала  я,  и  убрала  от  него  тарелку  с  копчёной  ветчиной,  на  которую  он  было  нацелил  вилку. 
- Точно,  издевательство, - со  вздохом  сказал  он, - а  что  вы  тут  свечи  зажгли?  Или  электричество  вырубили?  Да  вроде  свет  горит, - и  он  дунул  на  свечу,  а  я  упрямо  зажгла  её  вновь. 
- Вообще-то,  у  нас  романтический  ужин, - объяснила  я  ему. 
- Очередные  твои  заморочки? – бросил  он  на  меня  быстрый  взгляд, - вечно  что-то  выдумываешь. 
- Идея  была  моя, - сквозь  зубы  ответил  Максим, - надо  же  умаслить  супругу. 
- Ты  хватай  свечи,  виноград,  и  пошли  в  спальню, - шепнула  я  ему,  убрала  в  холодильник  жирную  еду,  и  заперла  на  замок  дверь,  разделяющую  кухню  на  две  части,  чтобы  Иван  Николаевич  не  смог  добраться  до  ветчины. 
Взяла  бокалы  и  бутылки  с  остатками  вина,  и  пошла  наверх... 
Проснулась  я  рано,  дождь  по-прежнему  лил,  и  было  темно.  Паршивая  какая-то  осень  выдалась  в  этом  году,  ни  одного  солнечного  дня.  Погода  словно  взбесилась,  то  льёт  дождь,  то   выглянет  солнце,  и  опять  прячется. 
Часы  показывали  шесть  утра,  время  для  меня  дико  раннее,  и  я  прижалась  к  Максу.  На  работу  ему  сегодня  не  надо,  на  моё  счастье,  и  завтра  мы  избавимся  от  Ангелики  Александровны.  Да  тьфу  ты,  уже  сегодня  всё  устроим. 
Представляю,  как  она  верещать  будет,  зато  все  мои  проблемы  разом  отпадут,  и  можно  будет  расслабиться,  почти,  ведь  ещё  дело  на  мне  висит. 
Вдруг  раздался  какой-то  скрежет,  я  невольно  вздрогнула,  и  в  комнату  ворвался  порыв  ветра,  и  в  форточку  прыгнула  Манечка.  Она  ловко  открывает  лапами  форточку,  и  сейчас  растянулась  около  меня. 
Я  поёжилась  от  холода,  выбираться  из  объятий  Макса,  и  тревожить  его,  чтобы  закрыть  окно  я  не  стала.  Просто  накинула  на  нас  тёплый  плед,  лежащий  на  стуле.  Веки  сразу  сомкнулись,  и  я  провалилась  в  сон. 
Завтрак  у  нас  был  необычным,  все  были  в  сборе,  и  на  кухне  царило  столпотворение.  Макс  и  Иван  Николаевич  были  выходными,  у  Мирославы  намечался  ночной  эфир,  а  у  Фриды 
отменили  занятия  в  школе. 
- Ну  и  придурки! – влетела  она  с  этими  словами  на  кухню, - идиоты!  Бомба!  Совсем  уже  офонарели! 
Максим  от  неожиданности  выплюнул  кофе,  а  я  выронила  ложку,  даже  Иван  Николаевич  закашлялся. 
- Что  ещё  за  бомба? – ошеломлённо  спросил  он. 
- Да  мальчишки  наши  позвонили  директрисе,  и  сказали  ей,  слегка  изменив  голос,  что  в  школе  заложена  бомба.  Теперь  там  у  нас  сапёры  рыскают.  Жесть! 
- А  ты  откуда  знаешь,  что  это  ваши  мальчишки  позвонили? – посмотрела  я  на  неё. 
- Так  я  их  разговор  слышала,  и  как  они  утром  звонили,  слышала,  я  же  только  что  вернулась. 
- Немедленно  звони  директрисе! – зашлась  я  праведным    гневом, - этих  мальчишек  надо  наказать! 
- Верно, - кивнула  головой  Фрида, - да  только  они  мне  тёмную  устроят,  и  вся  школа  на  меня  ополчится.  Меня  назовут  подхалимкой,  директриса  всех  накажет,  а  я  получу  славу  стукачки.  Ты  сама  ведь  в  школе  училась,  понимаешь. 
- Понимаю, - сквозь  зубы  ответила  я, - а  ещё  я  понимаю,  что     ваша  интеллигентная  директриса  сейчас  в  панике,  она  наслушается  выражений  сапёров,  и  остаток  дня  будет  пить  фужерами  валерьянку. 
- А  как  они  выражаются,  сапёры? – синие  глаза  Мирославы  тут  же  заблестели. 
- Метко,  детям  лучше  не  слушать,  Лизавета,  съешь  ещё  ложечку, - попыталась  я  впихнуть  в  дочку  ещё  кашки,  но  та  упрямо  помотала  головкой,  и  я  передала  её  Саше. 
- Ругаются,  как  пьяные  матросы? – со  смешком  уточнила  Фрида. 
- Да  похлеще  будет, - подал  голос  Максим,  наливая  себе  ещё  кофе, - Викуль,  а  какие  у  тебя  на  сегодня  планы? 
- Сейчас  я  собираюсь  к  одной  девушке,  она  продаёт  пластинки,  винил,  Аделины  Хуаны  Марии  Патти. 
- А  это  кто  такая? – вытаращил  глаза  Иван  Николаевич. 
- Певица,  оперная.  Очень  красивая  и  талантливая  испанка. 
- Тьфу  ты  чёрт! – возмущённо  воскликнул  мой  свёкр, - что  у  тебя  за  мания? 
- А  вам  не  мешало  бы  просветится, - сквозь  зубы  ответила  я. 
- Не  хочу  просвещаться,  я  хочу  с  пивом  у  телека  посидеть.  Сегодня  как  раз  матч. 
- Вот  и  смотрите  на  здоровье,  только  никакого  пива,  от  него  толстеют.  И  никаких  орешков,  чипсов,  и  жареного  бекона. 
- И  за  что  мне  это  наказание? 
- Викуль,  я  с  тобой, - Макс  залпом  выпил  кофе. 
- Отлично, - я  проглотила  остатки  овсянки, - тогда  сходим  на  выставку  японского  искусства.  А  вы  с  нами! – ткнула  я  пальцем  в  свёкра,  и  он  подавился  овсянкой,  а  Макс  фыркнул,  и  постучал  отца  по  спине. 
- Не  пойду  я  никуда,  особенно,  на  японские  выставки. 
- Детки,  хотите  с  дядей  Ваней  поиграть? – обратилась  я  к 
Василинке,  и  Зойкиным  детям. 
- А  он  с  нами  целый  день  играть  будет? – тут  же  спросила  Василинка. 
- Пожалуй,  схожу  к  этим  японцам, - покосился  на  детей  Иван  Николаевич, - детки,  я  с  вами  вечером  поиграю. 
- Они  это  запомнят, - встала  я  с  места, - и  не  отстанут. 
- Это  же  форменный  произвол, - пошёл  Иван  Николаевич  за  мной, - ты  надо  мной  издеваешься! 
- Я  просто  хочу,  чтобы  дедушка  моих  внуков  долго  прожил,  а  не  откинул  копыта  в  шестьдесят  лет. 
- Однако, - только  и  смог  вымолвить  Иван  Николаевич,  а  я  отправилась  звонить  Насте. 
- Ты  только  молчи  о  Колесникове, - напоследок  предупредила  я  её, - со  мной  будут  муж  и  свёкр,  и  оба  следователи. 
- Поняла, - со  смехом  сказала  Настя,  и  я  отправилась  одеваться. 
Надела  свою  любимую  юбку  из  красной  кожи,  короткую,  клешёную,  и  свитер  цвета  изумруда  крупной  вязки. 
Белые  сапожки  на  высоченной  шпильке,  кожаное  пальто  синего  цвета,  и  спустилась  вниз.  Очень  им  не  понравилось,  что  я  села  за  руль,  и  Иван  Николаевич  даже  предложил  поехать  на  его  машине. 
- Ни  за  что  не  сяду  в  этот  российский  металлолом, - я  щёлкнула  брелоком,  и  мы  сели  в  джип.  Я  сразу  въехала  в  левый  ряд,  и  прибавила  скорость. 
- Я  же  говорил! – подал  голос  сзади  Иван  Николаевич, - и  не 
надо  так  гнать!  Макс,  а  ты  чего  молчишь?  Она  же  правила 
движения  нарушает. 
- Пап,  успокойся,  это  же  левый  ряд,  тут  все  гонят.  Викуль,  действительно,  ты  можешь  ехать  потише? 
Я  сверкнула  глазами,  но  его  замечание  проигнорировала,  и  спокойно  доехала  до  дома  Насти. 
- Привет, - открыла  она  мне  дверь, - заходите,  я  как  раз  все  коробки  вытащила,  у  меня  пластинок  этих  целая  сотня,  полно  всяких  исполнителей. 
Макс  тоже  проявил  интерес,  а  я  подумала,  хорошо,  что  мы  Ивана  Николаевича  в  машине  оставили,  а  то  не  дал  бы  спокойно  посмотреть. 
Сама  не  знаю,  зачем  я  его  позвала,  наверное,  из  природной  вредности.  А  ещё  потому,  что  он  дома  сидит  безвылазно,  смотрит  свой  футбол,  а  искусством  совершенно  не  интересуется.  Ладно,  сходим  на  выставку,  выпьем  чаю  в  японском  кафе,  и  я  отправлю  его  домой.  В  такси  посажу. 
Я  забрала  больше  половины  пластинок,  старинные  статуэтки  из  фарфора,  а  потом  Настя  принесла  красивую  бархатную  коробочку. 
- Может,  вы  и  это  возьмёте? 
В  коробке  лежала  роскошная  булавка-брошка,  выполненная  в  форме  стрекозы,  и  усыпанная  изумрудами,  и  мелкими  рубинами. 
- Это  мне  тоже  от  бабушки  досталось, - погладила  она  брошку  по  камушкам, - только  куда  мне  её  одевать?  Мне  за  неё  голову  оторвут,  а  вы  на  всякие  приёмы,  наверное,  ходите. 
- Такую  вещь  ещё  оценить  нужно, - задумчиво  проговорила  я,  и  развела  кипучую  деятельность. 
Мы  съездили  к  ювелиру,  потом  в  банк,  Иван  Николаевич  заметно  нахохлился,  и  всю  дорогу  бурчал. 
На  выставку  мы  всё-таки  попали,  и  это  оказалось  очень  интересно,  да  только  мои  спутники  зевали. 
- Ни  черта  не  понимаю, - подошёл  он  ко  мне, - слушай,  может,  лучше  я  домой  поеду.  Я  всё  понимаю,  ты  меня  вытащить  в  свет  хотела,  да  только  я  этого  не  воспринимаю. 
- Ладно, - посмотрела  я  на  часы, - сейчас  такси  вызову,  а  вы  точно  зелёного  чаю  не  хотите?  Они  тут  церемонии  устраивают. 
- Не  хочу  никаких  церемоний,  а  зелёным  чаем  ты  меня  уже 
дома  достала, - и  я  вызвала  ему  такси,  и  отдала  брошь,  чтобы 
он  увёз  её  домой. 
- Куда  отец  подевался? – материализовался  около  меня  Максим. 
- Я  его  вместе  с  брошью  домой  отправила, - со  вздохом  сказала  я, - неудачная  была  идея,  пойти  втроём  на  выставку.  Он  меня  основательно  допёк  своим  нытьём. 
- А  я  знал,  что  так  будет, - пожал  плечами  Максим, - ты  что-то  там  про чай  говорила. 
- Пошли. 
Мы  ещё  погуляли  вдвоём,  потом  позвонила  Ангелика  Александровна,  и  её  сухой  тон  не  предвещал  ничего  хорошего.  За  рулём  был  Макс,  и  я  могла  беспрепятственно  разговаривать  по  телефону. 
- Эвива,  где  ты  сейчас  находишься? – ледяным  тоном  осведомилась  она. 
- В  машине  еду, - ответила  ей  я, - а  что  такое? 
- Моя  сестра  видела  тебя  с  другим  мужчиной!  С  каким-то  качком!  Она  только  что  позвонила  мне!  Как  это  понимать? 
- Наверное,  милейшей  Марианне  Александровне  стоит  сходить  к  окулисту,  я  только  что  из  своего  посёлка  выехала,  и  из  дома  ещё  не  выходила. 
- Правда? – растерянно  спросила  она, - ладно,  жду  тебя  в  пять  часов  у  нас,  и  не  забудь  платье. 
- Тогда  до  вечера, - я  убрала  телефон,  и  улыбнулась  Максу, - сегодня  мы  избавимся  от  матери  Марата.  Вечеринка  в 
« Корсаре »  начнётся  в  шесть  часов,  приезжай  к  семи,  и  я  изображу  коварную  аферистку,  которая  свела  с  ума  её  гениального  сыночка. 
- Не  проще  ли  сказать  ей:  я  не  люблю  вашего  сына,  у  меня  замечательный  брак,  и  до  свиданья. 
- Наверное,  так  будет  проще,  но  мне  жалко  Марата, - со  вздохом  сказала  я, - она  его  с  потрохами  съест,  а  мне  нужен  человек,  который  мне  программы  настроит,  да  и  друг  он  замечательный. 
- Что  это  за  мать  такая,  готовая  родного  сына  с  потрохами  съесть? – возмущённо  воскликнул  Максим, - и  сколько  этому  Марату  годков? 
- Как  и  тебе. 
- С  ума  сойти! – покачал  головой  Макс, - и  чего  он  с  ней  живёт?  Давно  бы  взбрыкнул,  и  ушёл  бы  из  дома. 
- Да  он  слабохарактерный,  а  она  танк.  Будет  потом  его  пилить, 
названивать,  сваливаться  с  сердечным  приступом,  будучи  при  этом  живее  всех  живых.  Это  такая  особь!  А  он  не  может  не  прийти  к  матери,  которая  с  приступом  валяется,  вообщем,  она  его  уже  доконала.  Гениальный  математик  у  мамочки  под  крылом,  и  она  жаждет  его  выдать  замуж  за  девушку,  которая  будет  любить  его,  а  не  его  деньги. 
- А  он  много  зарабатывает? 
- Порядочно,  и  вот  это  кольцо  он  мне  подарил, - открыла  я  ящичек,  и  вынула  сапфир, - и  рубины  тоже.  У  него  таких  вещиц  видимо-невидимо,  он  далеко  не  бедный.  И  ещё  я  понимаю,  что  она  мне  просто  жизни  не  даст  потом,  если  я  ей  скажу,  что  просто  не  люблю  её  сына.  Будет  мне  звонить,  являться  к  нам  домой,  и  тебя  допекать.  Две  Марьяны  Георгиевны  тебя  вряд  ли  устроят,  а  они  друг  друга  стоят.  Я  их  уже  пыталась  столкнуть  лбами. 
- Мою  милую  тёщеньку  и  эту  фурию? 
- Ага,  и  маман  так  орала,  что  стёкла  звенели.  Правда,  по  нашей  с  ней  договорённости,  но  Ангелика  Александровна  была  в  шоке.  Маман  всех  перебрала,  и  мужей  моих  вспомнила.  И  даже  заявила,  что  Дима  всех  претендентов  на  мою  руку  покалечил. 
- Выдумщица! – не  удержался  Макс, - а  что  Ангелика  Александровна? 
- Кажется,  была  напугана  перспективой,  что  её  сыночку  могут  порезать,  подстрелить,  и  рёбра  переломать. 
- И  не  отказалась  от  тебя? – искренне  поразился  Макс. 
- Ты  же  слышал  наш  разговор,  еду  сегодня  в  ресторан. 
- Обалдеть! 
Дома  я  не  стала  терять  времени  зря,  приняла  ванну  с  лепестками  роз,  сделала  себе  розовую  маску.  Положила  в        пакет  платье,  туфли,  и  рубиновый  гарнитур,  а  потом  позвонила  Ангелика  Александровна. 
- Как  ты  смотришь  на  то,  чтобы  съездить  в  салон  красоты?  Знаю  одну  мастерицу,  она  замечательно  делает  маникюр,  и  сделает  тебе  причёску,  высокую. 
- Не  хочу  высокую, - упрямо  сказала  я, - с  тиарой  не  идёт. 
- Так  ты  поедешь? 
- Конечно, - и  она  назвала  адрес  салона. 
Я  быстро  влезла  в  бриджи,  застегнула  молнию  на  сапожках,  и 
натянула  свитер,  схватила  с  вешалки  пальто,  и  бросилась  вниз. 
- Милый,  ты  обо  мне  не  забудь, - шепнула  я  Максу,  который  в  это  время  с  отцом  смотрел  футбол. 
- А  ты  куда  собралась? – тут  же  отреагировал  Иван  Николаевич. 
- Дела  у  меня, - кратко  ответила  я,  и  вылетела  из  дома. 
- Викуль,  подожди, - из  дома  выбежала  Мирослава, - подбрось  меня  до  центра,  а  там  я  на  метро. 
- Без  экстрима  жить  трудно, - сдавленно  хохотнула  я,  открывая  дверцу  машины, - залезай.  Давай,  лучше  я  тебя  до  радио    довезу?  Мне  как  раз  по  пути. 
- Супер, - Мирослава  забралась  в  машину, - а  ты  сама  куда  на  ночь  глядя? 
- Да  дельце  одно  есть,  точнее,  одна  вечеринка  намечается. 
- А  что  без  супруга? 
- Супруг  чуть  позже  подъедет. 
- И  без  красивого  платья, - оглядела  мой  наряд  Мирослава. 
- Красивое  платье  в  пакете, - кивнула  я  назад,  и  она  потянулась  за  пакетом. 
- Вот  это  красота, - восхищённо  протянула  она, - оно  совсем  открытое.  А  вот  мне  кажется,  что  без  голой  спины,  и  без  бретелек  лучше  всего  платья,  у  тебя  замечательный  вкус. 
- Оно  ещё  и  с  разрезами, - невольно  улыбнулась  я, - для  пущего  удобства. 
- Класс!  Когда-нибудь  и  я  такие  носить  буду,  когда  стану  квалификацированной  журналисткой.  Но  на  будущий  год  я  обязательно  поступлю  на  журфак,  и  они  мне  просто  обязаны  учесть  мою  работу  на  радио.  И  я  хочу  стать  телеведущей.  Хочу  стать  звездой!  Я  очень  хочу,  чтобы  дедушка  мной гордился, - в  голосе  Мирославы  мелькнула  грусть. 
- Ты  ей  станешь,  и  Хорхе  Ягосальварес  наверняка  уже  тобой  гордится.  Ты  не  грусти,  одна  мудрая  женщина  мне  однажды  сказала:  живые  должны  жить,  а  мёртвые  лежать  в  могиле.  Она  абсолютно  права,  ты  просто  надейся,  что  он  там  встретился  со  своей  Марией,  и  он  счастлив.  Ты  просто  живи  с  этой  мыслью,  и  тебе  станет  легче,  я  тебе  это  точно  говорю. 
Мирослава  лучезарно  улыбнулась,  и  всю  дорогу  мы  весело 
болтали,  я  закинула  её  прямо  на  радио,  и  поехала  в  салон 
красоты. 
В  салоне  две  девушки  тут  же  стали  полировать  нам  когти. Правда,  назвать  когтями  тонкие  ноготки  Ангелики  Александровны  можно  с  большой  натяжкой,  а  вот  у  меня  действительно  когти.  Длинные,  острые,  но  не  натуральные,  я  уже  давно  сделала  гель,  привыкла  к  длинным,  и  теперь  всем  довольна. 
Но  даже  гелевые  ногти  нужно  обрабатывать,  и  пилочка  к  ним  необходима  специальная. 
- Вам  какой  цвет  лака? – деловито  осведомилась  маникюрша. 
- Красный, - без  колебаний  ответила  я,  и  после  всех  процедур  мы  с  Ангеликой  Александровной  поехали  к  ней  домой. 
- Ты  там  что-нибудь  нарыл? – шёпотом  спросила  я  у  Марата. 
- Я  тебе  завтра  позвоню, - так  же  шёпотом  ответил  он, - про  Татьяну  я  пока  не  смотрел,  но  нашёл  один  интересный  сайт. 
- Что  за  сайт? 
- Не  забивай  себе  пока  голову,  лучше  завтра  приезжай  в  институт. 
- Завтра  разве  институты  работают? – подняла  я  брови. 
- Действительно, - хлопнул  себя  по  лбу  Марат, - тогда  я  приеду  к  тебе  в  ресторан,  и  там  за  чашкой  кофе  поговорим. 
- Ладно, - махнула  я  рукой,  и  пошла  надевать  платье. 
Накинула  сверху  меховую  накидку,  и  мы  сели  в  машину. 
Только  потом  до  меня  дошло,  что  зря  поехала  на  джипе,  ведь  буду  пить,  и  обратно  поеду  на  такси.  Поэтому  я  наняла  такси,  и  позвонила  домой,  чтобы  Федор  забрал  машину. 
« Корсар » - это  ресторан  в  центре  Москвы,  расположенный  в  высотке  на  последнем  этаже,  аж  на  сороковом  этаже. 
Роскошный,  и  даже  гламурный,  как  сейчас  любят  говорить,  но  мне  всё  равно  он  очень  нравится. 
Народу  была  уйма,  никого  я  не  знала,  и  с  ходу  переключилась  на  шампанское,  которое  буквально  лилось  рекой. 
- Зачем  ты  столько  пьёшь? – подошла  ко  мне  Ангелика  Александровна, - у  тебя  что-то  случилось? 
- Ничего, - помотала  я  головой,  и  к  нам  сквозь  толпу  протиснулся  Марат. 
- Вы  чего  скучаете? – и  выразительно  на  меня  посмотрел. 
- Да  мы  просто... – договорить  я  не  успела,  материализовалось 
ещё  одно  действующее  лицо,  которое  я  меньше  всего  ожидала 
увидеть. 
- Ева! – как  чёрт  из  табакерки,  вынырнул  из  толпы  Дима, - не  делай  глупостей!  Да  я  для  тебя  всё  сделаю!  Я  для  тебя  всё  что  угодно  сделаю! – он  схватил  меня  за  руки,  и  стал  трясти, - я  для  тебя  весь  мир  переверну! 
- Прекрати! – ко  мне  вернулся  дар  речи, - что  ты  делаешь?  Откуда  ты  взялся? 
- На  кой  чёрт  тебе  этот  математик  сдался?  Ты  же  любишь  сильных  мужчин!  Да  у  меня  от  твоих  вводных  уже  мозг  плавится! 
- Перестань! – я  вывернулась  из  его  рук, - что  ты  тут  устроил? 
- Эвива,  что  это  за  тип? – сурово  осведомилась  Ангелика  Александровна, - немедленно  отпустите  невесту  моего  сына! 
- Невесту  вашего  сына? – заорал  не  своим  голосом  Дима, - а  не  пошли  бы  вы!?  Это  моя  женщина!  Вы  меня  слышите?  И  я  её  никому  не  отдам! – он  резко  развернулся  к  Марату,  который  смотрел  на  Диму  совершенно  дикими  глазами,  и  с  такой  силой  врезал  ему,  что  мой  друг  отлетел  через  несколько  столиков,  и  приземлился  прямо  в  аквариум. 
Ангелика  Александровна  в  ужасе  захлопала  глазами,  а  я  закрыла  лицо  руками.  Музыка  меж  тем  смолкла,  и  гости  оторопели,  а  Дима  одним  прыжком  добрался  до  аквариума,  вытащил  за  волосы  оттуда  Марата,  и  стал  его  за  волосы  же  макать  в  воду  со  словами: 
- Ах  ты  ублюдок!  Я  не  отдам  тебе  её!  В  следующий  раз  подумаешь,  прежде,  чем  вести  под  венец  несвободную  женщину.  Подумай,  может,  у  неё  поклонник  есть,  который  тебя  за  орбиту  выкинет! 
- Да  прекратите  это  немедленно! – орала  Ангелика  Александровна, - отпустите  моего  сына!  Что  вы  себе  позволяете? – а  я  повисла  на  нём  с  другой  стороны. 
- Да  я  его  вообще  убью! – у  Димы  лицо  пошло  пятнами,  и  я  всерьёз  испугалась, - а  у  тебя  вкус  испортился,  дорогая.  Раньше  ты  предпочитала  накачанных  мужчин. 
- Если  ты  сию  минуту  не  отпустишь  его,  то  Василису  больше  не  увидишь! – у  меня  нервы  были  на  исходе,  и  я  ляпнула  это  потому,  что  это  действительно  подействует. 
Он  подобные  угрозы  на  дух  не  переносит,  тут  же  на  меня 
кидается,  и  вспоминает  все  законы  российской  федерации, 
касающиеся,  непосредственно,  детей. 
- Что  ты  сказала? – он  развернулся  ко  мне,  Марата,  конечно,  отпустив. 
- Быстро  вытащи  его, - топнула  я  ногой. 
- Не  смей  угрожать  мне  дочерью, - у  него  по  лицу  заходили  желваки, - а  этот  урод  пусть  сам  выбирается! 
- Быстро  вытащи  его! – заорала  я  на  весь  зал, - немедленно.  Вот  чёртов  мафиози! – заколотила  я  кулачками  по  его  широкой  груди, - я  ненавижу  тебя! 
Дима  какое-то  время  на  меня  смотрел,  потом  за  волосы  опять  вытащил  Марата  из воды,  швырнул  его  на  пол,  а  сам  молча  ушёл. 
- Ты  вообще  как? – спросила  я  Марата. 
- Чудесно, - язвительно  отозвался  он,  отплёвываясь  от  воды.  Убедившись,  что  с  ним  порядок,  я  поспешила  протиснуться  сквозь  народ,  и  бросилась  на  выход,  чтобы  догнать  Диму. 
- Подожди, - нагнала  я  его, - я  сейчас  тебе  всё  объясню. 
- Что  ты  мне  объяснишь? – ледяным  тоном  осведомилась  он, - что  ты  в  пятый  раз  замуж  выходишь?  Интересно,  как  на  это  Максим  отреагировал? 
- А  Макс  в  курсе, - огляделась  я  по  сторонам, - выслушай  меня  спокойно,  и  не  ори.  Макс  сам  сейчас  сюда  приедет.  Ты  мне  всё  испортил! 
- Что  это  я  тебе  испортил,  хотелось  бы  знать?  Просто  разрывает  от  любопытства, - ядовито  прошипел  он. 
Я  ещё  раз  огляделась  по  сторонам,  и  постаралась  быстро  изложить  суть  дела,  и  рассказала  о  непростых  взаимоотношениях  Марата  с  матерью. 
- Зачем  было  карнавал  устраивать? – не  понял  Дима, - выкидывать  столько  денег  на  ресторан? 
- Тут  либо  деньги,  либо  спокойствие  Марата.  Он  предпочёл 
потратиться,  и  на  здоровье.  Ты  даже  представить  себе  не  можешь,  как  она  его  зашугала, - и  я  вынула  мобильник, - милый,  ты  сейчас  где? 
- Вот  блин  горелый! – выругался  в  ответ  Максим, - вы  права  на  рынке  покупали? 
- Что  там  у  тебя  такое? – стала  беспокоиться  я. 
- Да  одна  лихачка  подрезала, - отозвался  на  том  конце  провода 
Макс, - чертобесие,  в  пробку  попал.  Я  буду  через  пятнадцать 
минут. 
- Откуда  ты  уверен?  Пробки  в  столице  ещё  более  непредсказуемы,  чем  прогноз  погоды, - недовольно  проворчала  я,  и  убрала  телефон, - ладно,  сейчас  приедет  Макс,  и  мы  со  всем  окончательно  разберёмся. 
- С  кем-то  действительно  надо  разобраться, - появилась  вдруг  Ангелика  Александровна, - этот  мерзавец  ещё  тут?  Немедленно  убирайтесь  отсюда! – она  подхватила  меня  под  руку,  и  увела  меня  в  зал. 
- Как  там  Марат? – обеспокоено  спросила  я. 
- Да  в  норме, - она  впилась  в  меня  колючими  взглядом, - это  твой  бывший  муж? 
- Верно, - со  вздохом  кивнула  я. 
- Отлично,  мы  на  него  заявление  подадим, - и  я  подавилась  шампанским,  взяв  бокал  с  подноса. 
- Зачем? – захлопала  я  ресницами, - не  надо  милиции! 
- Это  ещё  почему? – её  взгляд  стал  ледяным. 
Я  не  знала,  что  ей  ответить,  поставила  бокал  на  стол,  и  вылетела  вон. 
- Ты  там  где? – опять  позвонила  я  Максиму. 
- Я  скоро  буду, - он  сбросил  звонок,  и  я  заметалась. 
Ситуация  возникла  форс-мажорная,  водить  её  за  нос  больше  не  получится,  а  гости  уже  начинают  расходится,  а  Макса  нет. 
Что  мне  ей  сказать?  Мракобесие!  Идёт  прямо  ко  мне! 
Ладно,  будем  импровизировать  на  ходу,  как  говаривал  мой  помрёж,  и  выскочила  за  дверь. 
- Быстро  за  мной, - потащила  я  Диму  за  собой,  убедившись,  что  Ангелика  Александровна  нас  заметила. 
- Что  ты  делаешь? – удивлённо  протянул  Дима,  и  я  без  лишних  слов  прыгнула  на  него,  обвив  его  талию  ногами,  и  стала  целовать  его,  а  Дима  усадил  меня  на  стол  у  зеркал. 
И  дверь  в  этот  момент  распахнулась,  но  это  была  не  Ангелика  Александровна,  это  был  Макс. 
Я  на  секунду  оторопела,  уже  и  не  зная,  что  ему  сказать,  мой 
мозг  уже  отказывался  что-либо  воспринимать.  А  Макс  просто  хлопнул  дверью,  и  вылетел  вон. 
И  в  этот  момент раздались  ещё  шаги. 
Пока  я  выходила  из  ступора,  Дима  взял  инициативу  в  свои руки,  и  впился  в  мои  губы. 
- Я  так  и  знала! – раздался  торжествующий  вопль,  мы  с  Димой 
дёрнулись,  обернулись,  и  увидела  Ангелику  Александровну, - так  я  и  знала!  Проститутка!  Если  с  этим  целуешься,  чего  за  моего  сыночка  замуж  летишь? 
- Это  совсем  не  то,  что  вы  подумали, - выдавила  я  подобие  улыбки. 
- Милая,  перестань  перед  этой  коровой  пресмыкаться, - вдруг  подал  голос  Дима, - я  дам  тебе  деньги  на  восстановление  бизнеса,  и  все  юридические  проблемы  решу. 
- Значит,  ты  за  моего  сына  летела,  чтобы  получить  деньги?! – вскричала  Ангелика  Александровна, - ты  такая  же,  как  и  эти  шалавы,  что  за  ним  бегают!  Какая  же  я  идиотка!  Я  должна  сразу  догадаться! 
- Действительно, - сложила  я  руки  на  груди, - за  вашего  Марата  только  и  можно  выйти  замуж,  что  из-за  денег.  Хорошо,  что  мой  любимый  вовремя  пришёл,  а  то  меня  от  вашего  сыночка,  и  от  вас,  дуры  с  розовыми  мозгами,  уже  просто  тошнило. 
- Ах  ты  мерзавка!  Тебе  это  с  рук  не  сойдёт!  Быстро  верни  кольцо  и  гарнитур! 
- А  не  пошли  бы  вы!  Не  отдам  я  вам  ничего!  Докажите,  что  это  ваше! 
- Да  ты  у  меня  попляшешь! – и  она  вылетела  за  дверь,  а  я  перевела  дух. 
- Аллилуйя! – воздела  я  руки  к  потолку, - наконец-то! 
- Только  с  Максом  неувязочка, - виновато  улыбнулся  Дима. 
- Это  просто  капец! – всплеснула  я  руками, - вот  что  мне  теперь  делать,  скажи?  Это  всё  по  твоей  милости. 
- А  при  чём  тут  я? – поднял  он  брови. 
- При  чём  тут  ты?  Ты  ещё  спрашиваешь?  Явился  в  ресторан,  Марата  чуть  не  убил,  разгромил  всё  тут,  и  ещё  спрашивает. 
- Ладно,  не  надо  кричать, - примирительно  воскликнул  Дима, - лучше  езжай  домой,  и  объясни  ему  всё. 
- Кстати,  а  откуда  ты  всё  это  узнал? – запоздало  дошло  до  меня. 
- Да  я  твоё  сообщение  вчера  прочитал,  когда  за  кофе  ходил,  и  разговор  с  этой  особью  слышал.  Сложил  всё  воедино,  и  заметался  по  квартире. 
- Ты  ещё  и  в  мой  мобильный  залез! – возмущённо  воскликнула  я. 
- Извини, - развёл  он  руками, - просто  у  меня  от  ревности  всё 
клокочет  внутри,  а  с  телефоном  случайно  получилось.  Увидел,  что  он  звонит,  раскрыл  по  инерции.  А  Максу  ты  скажи,  что   Марьяна  Георгиевна  меня  подослала. 
- Спасибо  за  подсказку,  а  то  сама  не  догадаюсь, - язвительно  буркнула, - пошли, - потянула  я  его  за  дверь. 
Но  стоило  нам  завернуть  за  угол,  как  мы  увидели  Ангелику 
Александровну,  и  её  сестрицу,  а  вместе  с  ними  ещё  целую  толпу. 
- Мамочки! – испуганно  воскликнула  я, - кажется,  меня  хотят  растерзать. 
- Скорее  иди  сюда, - и  он  втолкнул  меня  в  мужской  туалет,  не  обращая  внимания  на  заинтересованные  взгляды  других  мужчин,  и  затащил  меня  в  кабинку. 
- Давай  сюда  забирайся, - и  он  встал  на  унитаз,  а  я  влезла  вслед  за  ним. 
Через  секунду  хлопнула  дверь,  и  мы  услышали  вопль  Ангелики  Александровны. 
- Быстро  заглядывайте  под  дверцы, - резко  скомандовала  она, - я  этой  шлюхе  все  волосы  выдеру. 
- Их  тут  нет, - вынесли  вердикт  остальные. 
- Тогда  в  женский, - и  они  вылетели  из  туалета,  и  очень  вовремя,  потому  что  в  ту  же  секунду  под  нами  откололся  кусок  от  унитаза.  Дима  тут  же  отреагировал,  спрыгнул  на  пол,  и  рванул  меня  на  себя. 
Хорошо,  что  я  туфли  в  руках  держала,  а  то  утопили  бы  их  в  унитазе,  но  всё  равно,  попала  туда  ногами  в  чулках. 
- Чертобесие! – раздражённо  проговорила  я,  стягивая  с  себя  чулки,  и  пытаясь  отстегнуть  их  от  кружевного  пояса. 
- Давай,  помогу, - у  Димы  это  ловчее  получилось,  и  я  вместе  с  чулками  выпрыгнула  из  кабинки.    
Провожаемые  ошеломлёнными  взглядами,  мы  выскочили  из  туалета,  в  зале  уже  никого  не  было,  и  я  кинула  свои  чулки  прямо  в  чашу  с  шампанским. 
- Зачем  ты  это? – со  смехом  спросил  Дима. 
- А  на  спрос,  а  кто  спросит,  тому  в  нос, - резко  отреагировала  я,  и  схватила  со  стола  оставшиеся  бутылки  с  шампанским. 
- Тебе  вина  мало? 
- Я  просто  вредничаю,  это  элитное  шампанское,  его  пьют  на 
вручении  нобелевской  премии. 
- Представляю,  как  она  обозлится, - со  смешком  ответил  Дима,  и  мы  быстро  спустились  вниз,  и  выскочили  на  улицу.  Только  тут  я  вспомнила,  что  забыла  пальто,  попав  под  дождь  в  открытом  платье. 
- Я  сейчас  принесу  пальто, - скороговоркой  сказал  мне  Дима,                накинул  мне  на  плечи  своё,  отдал  ключи  от  машины,  и  бросился  обратно. 
А  я  закуталась  в  пальто,  и  забралась  в  машину.  Бутылки  с  шампанским  закинула  на  заднее  сиденье,  и  вынула  из  сумочки  мобильник.  Макс  долго  не  брал  трубку,  но  всё  же  ответил. 
- Чего  тебе  надо? – ледяным  тоном  осведомился  он, - очередной  лапши  мне  на  уши  хочешь  навешать? 
- Ничего  я  не  хочу  навешать! – возмущённо  воскликнула  я, - я  просто  хочу  объяснить.  Это  совсем  не  то,  что  ты  подумал. 
- А  что  я  подумал? – заорал  он  на  том  конце  провода, - я  всё  видел.  Ты  меня  ждала,  наверное,  думала,  что  я  пойду  в  зал.  Не  дури  мне  голову!  Видеть  тебя  не  хочу! – и  он  швырнул  трубку. 
- Капец! – сдавленно  простонала  я,  и  в  этот  момент  вернулся  Дима. 
- Держи, - он  протянул  мне  моё  пальто,  и  я  вернула  его. 
- Ты  кому  звонила?  Максим? – быстро  спросил  он. 
- Макс  видеть  меня  не  хочет, - у  меня  даже  губы  задрожали. 
- Успокойся,  поехали,  поговоришь  с  ним  дома, - Дима  повернул  ключ  в  зажигании,  и  тронулся  с  места. 
Всю  дорогу  мы  молчали,  Дима  изредка  бросал  на  меня  косые  взгляды,  и  мы  въехали  в  посёлок. 
Дима  остался  внизу,  а  я  бросилась  в  спальню,  но  Макса  я  не  нашла,  и  помчалась  на  кухню,  где  в  это  время  находились  Анфиса  Сергеевна  и  Иван  Николаевич. 
- А  где  Макс? – на  одном  дыхании  выпалила  я. 
- Викуль,  а  что  происходит? – нехорошим  тоном  осведомилась  Анфиса  Сергеевна. 
- А  в  чём  дело? – не  поняла  я. 
- Ты  ещё  спрашиваешь? – покачал  головой  Иван  Николаевич, - Макс  был  вне  себя! 
- Эвива! – резко  сказала  Анфиса  Сергеевна, - зачем  ты  выходила  замуж  за  Макса,  если  не  любишь  его? 
- Я  люблю  его, - плюхнулась  я  на  стул, - но  произошла  полная 
нелепость,  тут  и  моя  мама  постаралась,  и  Димка  виноват, - и  мне  пришлось  начать  сначала. 
- Обалдеть! – восхитился  Иван  Николаевич, - а  я  думаю,  куда  вы  оба  удрали  на  ночь  глядя. 
- Не  живётся  вам  спокойно, - проворчала  Анфиса  Сергеевна, - и  этот  Марат  твой! 
- Видели  бы  вы,  как  Димка  его  отходил, - со  вздохом  сказала  я, - чуть  не  утопил  в  аквариуме!  Что  мне  делать?  И  куда  Макс  подевался? 
- Поехал  в  отделение  спать, - объяснил  Иван  Николаевич,  а  я  вскочила  с  места, - стоять! – крикнул  мне  вслед  свёкр, - тебя  туда  не  пропустят,  Макс  тебя  слушать  не  станет,  и  ты  этим  ничего  не  добьёшься. 
- А  что  мне  делать? – почти  в  истерике  вскричала  я. 
- Кажется,  я  уже  придумал, - вошёл  на  кухню  Дима. 
- Что  ты  придумал? – захлопала  я  ресницами. 
- Ты  сначала  переоденься  в  более  удобную  одежду,  а  потом  поедем  выманивать  Макса  из  отделения, - и  я  бросилась  наверх.  Влезла  в  первые  попавшиеся  брюки,  чёрные,  невесть  откуда  взявшиеся,  натянула  красный  свитер,  и  сбежала  вниз. 
- Пошли, - Дима  потянул  меня  за  собой,  и  мы  забрались  в  машину. 
- Что  ты  придумал? – спросила  я  его. 
- Самый  лучший  способ  достучаться  до  человека – поставить  его  в  такую  же  ситуацию,  когда  нужно  проверять,  а  не  доверять. 
- Кажется,  я  тебя  поняла, - кивнула  я  головой, - только  я  не  понимаю,  как  мы  найдём  такую  ситуацию  для  Макса. 
- А  я  уже  придумал, - Дима  вырулил  на  Ленинградку,  и  кивнул  на  ряды  девушек, - снимаем  парочку  померзопакостней,  и  натравляем  их  на  Макса,  пусть  он  потом  объяснит,  почему  ему  дешёвые  проститутки  на  шею  вешаются. 
- Просто  и  гениально, - ошарашено  проговорила  я. 
- Но  у  меня  ещё  кое-что  на  уме  имеется,  и  для  этого  нам  понадобится  генерал.  Для  пущего  эффекта. 
- Не  хочется  мне  что-то  генерала  впутывать. 
- Не  тебе  же  потом  по  башке  настучат,  а  Макс  пусть  потом  всё  на  меня  валит,  мне  вообще  по  барабану. 
- Давай, - воодушевлённо  воскликнула  я,  Дима  снял  двух 
« бабочек »  пострашнее,  пообещав  им  хорошо  заплатить,  и  позвонил  генералу  из  автомата. 
Когда  он  вернулся  в  машину,  вид  у  него  был  крайне  довольный. 
- Ты  знаешь  машину  Григория  Матвеевича? – спросил  меня  он. 
- Конечно, - кивнула  я  головой,  и  мы  поехали  к  отделению. 
Я  повернулась  к  девицам,  дала  одной  свой  телефон  со  словами: 
- Держи. 
- Это  капитан  Барханов? – проговорила  она  в  трубку, - помогите,  пожалуйста,  я  не  знаю,  что  мне  делать.  Пожалуйста,  я  очень  боюсь.  Ни  за  что!  Я  не  пойду!  Выйдите  на  улицу!  Я  вас  умоляю!  Мне  очень  страшно!  Скорее!  Пожалуйста! 
Генерал  в  это  время  проехал  мимо  нас,  а  Макс  уже  был  на  улице.  Он  растерянно  оглядывался  по  сторонам,  и  девушки  выпрыгнули  из  салона.  Генерал  уже  тоже  вылез  из  машины,  и  девушки  кинулись  к  Максу. 
- Милый,  милый,  мы  больше  не  можем!  Дай  нам  дозу!  Пойдём  в  кабинет,  мы  сделаем  всё,  как  ты  любишь. 
Я  закрыла  лицо  руками,  и  затряслась  от  хохота.  Представляю,  как  он  сейчас  растерян. 
- Что  здесь  происходит? – это  был  генерал, - капитан,  сейчас  же  потрудитесь  объяснить. 
- Я  сам  ничего  не  понимаю, - Макс  впал  в  ступор, - понятия  не  имею,  откуда  взялись  эти  девицы. 
- А  вот  я  имею! – прибавил  децибелов  в  голос  генерал, - ты  совсем  с  ума  спятил?!  У  тебя  красивейшая  супруга,  а  ты  вот  с  этими  шалавами.  А  что  это  за  хрень  про  дозу?  Как  это  понимать?  Под  трибунал  захотел? 
- Да  я  их  впервые  вижу! – заорал  в  ответ  Максим. 
- Теперь  твой  выход, - подмигнул  мне  Дима, - а  то  ситуация  опасный  поворот  принимать  начинает. 
- Пошла, - и  я  вышла  из  машины,  звонко  стуча  каблуками  по  асфальту,  подошла  к  ним, - приветик!  А  что  тут  твориться?  Макс,  а  что  это  за  девицы? 
- Я  не  знаю, - с  него  весь  пыл  слетел,  и  вид  был  жалкий. 
- Что  это  за  девицы? – упрямо  повторила  я,  стараясь  не  рассмеяться. 
- Милый,  ну  чего  ты  тянешь? – вешались  на  него  девицы, -
хочешь,  чтобы  мы  от  ломки  окочурились?  Мы  это  запросто. 
- Мерзавец! – я  отвесила  ему  пощёчину, - значит,  ты  девицам  лёгкого  поведения  продаёшь  наркоту  за  сексуальные  услуги?  Скотина!  Видеть  тебя  больше  не  желаю! – я  резко  развернулась,  но  Макс  схватил  меня  за  локоть. 
- Подожди,  это  всё  не  правда, - не  сводил  он  с  меня  глаз, - я  бы  никогда  на  такое  не  пошёл!  Ты  же  меня  знаешь! 
- А  теперь  вижу,  что  конкретно  ошибалась! – отбрила  я  его, - ещё  меня  в  чём-то  обвиняешь! 
- Я  тебя  ни  в  чём  не  обвиняю,  я  просто  видел, - жалобно  проговорил  Максим. 
- Верно,  видел, - и  я  вылила  на  его  голову  информацию  о  том,   что  Дима  явился  на  торжество,  и  во  что  это  вылилось.  Приврала  только  про  маман. 
- Это  она  для  пущего  эффекта, - развела  я  руками, - счёт  шёл  на  минуты,  она  вот-вот  уже  хотела  уйти. 
- Прости, - вдруг  тихо  проговорил  Макс, - но  я  так  взбесился.  Но  этих  девиц  я  впервые  вижу. 
- Верно,  впервые, - и  я  кивнула  девушкам, - можете  быть  свободны.  Извините, - повернулась  я  к  генералу, - Макс  не  продаёт  наркотиков  проституткам,  я  просто  так  экзотично  пытаюсь  помириться. 
- Значит,  меня  сюда  вызвали,  только  чтоб  я  в  этом  спектакле  поучаствовал? – генерал  пошёл  пятнами  от  злости,  а  я  ойкнула,  и  потащила  Макса  к  машине  Димы. 
- Викуль,  почему  ты  мне  всё  время  проблемы  создаёшь? – сердито  спросил  Макс. 
- Это  не  я  создаю,  это  ты  мне  не  доверяешь.  Ты  на  машине? 
- Я  на  такси. 
- Забирайся, - я  открыла  дверцу  джипа,  и  тоже  влезла  вслед  за  ним. 
- Помирились,  ребятки? – с  ухмылкой  спросил  Дима. 
- А  ты  вообще  заткнись! – окрысился  на  него  Максим, - и  не  подходи  к  моей  жене! 
- Замечательно! – развернулся  к  нам  Дима, - я  же  их  помирил,  и  теперь  на  меня  же  орут! 
- Ты  же  проблему  и  создал! – продолжал  орать  Макс, - явился  на  банкет,  и  устроил  тарарам. 
- Знаешь,  не  надо  было  мне  вас  мирить, - со  злостью 
воскликнул  Дима, - надо  было  ситуацию  для  себя  использовать. 
- Что  ты  сейчас  сказал? - Макс  пошёл  пятнами, - я  тебя  сейчас  в  порошок  сотру! 
- Да  рискни  здоровьем, - Дима  пожал  плечами,  и  завёл  мотор. 
Макс  всю  дорогу  злился,  и  я  спальне  разорался. 
- Я  не  желаю,  чтобы  этот  упырь  здесь  появлялся! – поставил  он  вопрос  ребром, - видеть  его  не  хочу!  Он  постоянно  здесь  ошивается!  К  тебе  пристаёт! 
- Он  ко  мне  не  пристаёт! – ледяным  тоном  осветила  я, - а  у  тебя  уже  мания!  Мог  бы  и  пораньше  выехать! 
- Значит,  я  уже  и  виноват? – возмущённо  воскликнул  Максим,  а  я  закатила  глаза,  и  скинула  с  себя  шёлковый  халат. 
Поскольку  под  ним  ничегошеньки  не  было,  Макс  в  первую  секунду  оторопел,  и  тут  же  решил  не  терять  времени  на  глупые  разговоры.  Сразу  перешёл  к  делу. 
Я  проснулась  от  приятного  аромата,  который  щекотал  мне  ноздри.  На  кровати  сидел  Макс,  держа  в  руке  чашку  с  кофе. 
- Наверное,  я  вчера  погорячился, - со  вздохом  сказал  он,  подавая  мне  кофе, - Димка  действительно  лихо  придумал,  и  помирил  нас.  Чего  он  хочет  этим  добиться? 
- Понятия  не  имею, - взяла  я  из  его  рук  чашку, - наверное,  пытается  мне  доказать,  что  он  не  такой  уж  и  плохой.  Только  я  ему  знаю  цену,  и  наркотики  лично  видела. 
- Но  мы  ведь  не  можем  это  так  оставить, - резонно  заметил  Максим, - он  должен  ответить. 
- Должен, - жалобно  проговорила  я, - да  только  я  не  хочу  лишить  Василинку  отца,  ведь  она  так  его  любит.  Пусть  всё  идёт,  как  есть  сейчас,  а  если  его  посадят,  то  пусть  сидит.  Только  я  сильно  сомневаюсь,  что  наша  хвалёная  Фемида  сможет  взять  его  за  жабры. 
- А  уж  мне  это  вообще  не  по  душе, - раздражённо  буркнул  Максим, - ладно,  чёрт  с  ним,  какие  на  сегодня  планы? 
- Ещё  не  знаю, - сладко  потянулась  я,  завернувшись  в  простыню, - давай  в  театр  сходим. 
- Опять  этот  твой  театр, - со  стоном  сказал  Максим, - ладно,  пусть  будет  театр. 
- Класс! – я  вскочила  с  места, - я  в  душ. 
- Я  с  тобой! – рванул  он  вслед  за  мной,  и  на  кухню  мы 
вошли,  держась  за  руки. 
- Помирились, - констатировал  Иван  Николаевич, - Максим,  сегодня  в  пять  часов  « Зенит »  играет,  посмотрим? 
- Ничего  вы  не  посмотрите, - взяла  я  из  шкафчика  тарелки  и  чашки, - мы  с  Максом  идём  в  театр.  Потом  скажете  ему  счёт. 
- Опять  этот  ваш  театр, - поморщился  Иван  Николаевич, - ты  просто  помешанная! 
- Вы  тоже  помешанный! – не  осталась  я  в  долгу, - на  своём  футболе!  В  мире  много  приятных  вещей,  кроме  футбола  и  пива. 
- Театр  и  музеи? – с  ухмылкой  спросил  мой  свёкр. 
- А  почему  бы  и  нет? – налила  я  в  чашку  кофе,  и  дала  Максу  тарелку  с  овсянкой, - думаете,  что  я  синий  чулок?  Я  в  детстве  втайне  от  матери  играла  в  футбол,  куклы  меня  мало  интересовали. 
- Ты  играла  в  футбол? – вытаращил  глаза  Иван  Николаевич, - ни  за  что  не  поверю! 
- Вы  у  моей  матери  спросите, - села  я  за  стол, - она  со  слезами  мне  царапины  и  ссадины  йодом  заливала.  И  всё  время  причитала,  что  у  неё  за  дочь.  Только  нужно  тоньше  мир  видеть,  но  это  дано  женщинам,  мужчины  более  примитивные.  Мужчины,  которые  в  состоянии  запомнить  даты,  которые  придумывают  что-нибудь  оригинальное  для  своей  женщины,  и  умеют  смотреть  на  проблему  со  всех  ракурсов,  сейчас  невероятная  редкость. 
- Что  ты  хочешь  этим  сказать? – дёрнулась  скула  у  Макса. 
- Ничего  я  не  хочу  сказать, - пожала  я  плечами, - просто  вы  обыватели. 
- А  я  и  не  претендую  на  знатока, - засмеялся  Иван   Николаевич, - мне  и  так  хорошо. 
- Понятно  всё  с  вами, - махнула  я  рукой,  и  принялась  за  овсянку. 
Потом  я  бросилась  наверх,  надела  красные  бриджи,  и  зелёный  свитер,  красное  пальто  и  зелёные  шпильки,  и  бросилась  на  улицу,  пока  меня  никто  не  увидел.  Но  Макс  меня  всё  же  перехватил  в  прихожей. 
- Ты  куда  собралась? – ухватил  он  меня  за  локоть. 
- В  ресторан  надо,  я  там  совсем  всё  запустила,  только  в  издательстве  разбираюсь, - испуганно  зачастила  я. 
- Может,  я  с  тобой? 
- Это  ни  к  чему, - быстро  сказала  я, - я  всё  закончу,  и  вернусь  домой. 
- Давай, - кивнул  мне  Макс,  и  я  пробкой  вылетела  из  дома. 
И  как  только  выехала  из  посёлка,  позвонила  на  сотовый  Марату. 
- Ты  там  как? – спросила  я  его. 
- Живой, - лаконично  ответил  он,  и  тут  же  добавил, - но  у  меня  скопилось  к  тебе  немало  вопросов. 
- Могу  на  них  ответить, - перестроилась  я  в  левый  ряд, - приезжай  в  мой  ресторан,  и  там  поговорим.  Ты  двигаться-то  можешь? 
- Разве  что  двигаться, - раздражённо  отозвался  он, - ладно,  я  буду  через  два  часа. 
В  ресторане  я  заняла  любимый  столик,  попросила  официанта          принести  чилийского  вина,  красного,  и  занялась  бумагами. 
Марат  прибыл  не  через  два,  а  через  три  часа,  он  слегка  прихрамывал,  и  опирался  на  трость.  Правая  рука  была  загипсована,  на  шее  специальная  штуковина,  понятия  не  имею,  как  это  называется.  Я  только  знаю,  что  её  при  повреждении  шеи  одевают.  И  завершал  картину  ярчайший  фонарь,  сверкавший  всеми  цветами  радуги  у  него  под  глазом. 
- Привет,  подруга, - уселся  он  за  столик,  и  я  испуганно  вскрикнула. 
- Что  с  тобой? 
- И  ты  ещё  спрашиваешь?  Этот  твой  мафиози  вчера  меня  так  отходил,  что  надолго  запомню.  Я  только  одного  не  пойму,  кем  он  тебе  приходится? 
- Это  долгая  песня, - со  вздохом  сказала  я. 
- А  ты  спой,  соловушка. 
- Ты  чего  такой  злой?  Может,  тебе  кофе  заказать? 
- Можно  и  кофе, - сквозь  зубы  ответил  Марат, - а  ещё  объясни,  что  вчера  произошло?  Зачем  тебе  понадобилось,  чтобы  этот  меня  побил? 
- Марат. 
- Я  вообще  отказываюсь  понимать! 
- Марат,  подожди. 
- У  меня  вывихнут  локоть,  и  растянуто  запястье.  Растянуты  связки  на  щиколотке,  выбито  два  зуба,  потянуты  шейные  позвонки,  и  на  закуску  синяк,  но  это  уже  мелочи  по  сравнению  со  всем  остальным.  Ещё  огромное  количество  гематом,  я  нахлебался  воды  из  аквариума,  и  проглотил  двух  декоративных  рыбок.  Я  люблю  рыбу,  но  в  жареном  виде,  к  тому  же  одна  попалась  колючая,  и  у  меня  теперь  болит  желудок.  Зачем  ты  натравила  на  меня  этого  типа?  Одной  показухи  с  твоим  мужем  показалось  мало? 
- Да  дай  ты  мне  слово  сказать! – не  выдержала  я,  и  заорала  весь  зал, - когда  мы  кувыркались  в  его  офисе,  он  прочёл  моё  сообщение. 
Марат  выплюнул  кофе,  а  присутствующие  стали  на  нас  оглядываться. 
- Что  вы  делали? – округлил  он  глаза,  а  я  подпёрла  кулачком  подбородок, - послушай,  может,  ты  мне  всё-таки  объяснишь?  Я  вообще  думал,  что  этот  тип  очередной  уголовник,  да  и  по  тем  данным,  что  я  на  него  накопал,  он  тёмная  лошадка. 
- Ещё  какая  тёмная, - горестно  вздохнула  я,  и  решила  всё  ему  рассказать.  Начала  со  своего  первого  замужества,  и  со  всеми  последствиями.  Когда  я  замолчала,  Марат  тоже  ошеломлённо  молчал. 
- Что  мне  делать? – я  первой  нарушила  молчание, - я  ведь  без него  погибаю. 
- Даже  и  не  знаю,  что  сказать  на  это, - встряхнул  головой  Марат, - даже  и  не  думал,  что  у  тебя  такие  страсти  происходят.  Но  тип  жутковатый.  Что  ты  в  нём  нашла? 
- Это  только  с  виду, - я  допила  вино, - только  с  виду  он  просто  жуть,  и  шрам  заставляет  вздрагивать.  А  на  деле,  он  даже  иногда  мне  помогает.  В  Анапе  мы  с  ним  вместе  расследованием  занимались.  Андрей,  принеси  мне  ещё, - крикнула  я  официанту. 
- Что  это  ты  пьёшь  с  утра  пораньше? – поднял  брови  Марат. 
- От  такого  вина  ни  фига  не  будет, - пожала  я  плечами, - у  меня  есть  тестер  на  алкоголь,  держу  промили  под  контролем.  Если  не  выветрюсь,  просто  позвоню  мужу,  чтобы  приехал  за  мной.  Я  тут  после  двух  порций  виски  за  руль  села,  на  моё  счастье,  меня  никто  не  остановил. 
- Представляю,  как  гаишники  порадовались  бы. 
- Да  ладно  тебе, - махнула  я  рукой,  и  вдруг  вспомнила,  что  не  проверила  ноутбук. 
Ведь  я  позавчера  столкнулась  с  Дербышевой,  и  она  обещала 
прислать  мне  отчёт  о  вскрытии  Лихачевой.  Вот  голова 
дырявая!  Даже  почту  не  проверила! 
- А  что  там  с  делом  Медведева? – напомнила  я  ему. 
- Я  связался  с  Женькой. 
- Мелиссовым? – подскочила  я  на  стуле, - зачем? 
- Чем  он  тебе  не  по  душе? – удивлённо  спросил  Марат. 
- Он  в  меня  влюблён!  И  он  наглец!  Приволок  мне  букет  лилий,  и  полез  целоваться.  Я  его  потом  Диме  передала,  чтобы  с  ним  разобрался. 
- Представляю,  как  он  с  ним  разобрался, - и  Марат  поёжился, - он  всем  бьёт  морду,  кто  к  тебе  лезет? 
- Одним  по  моему  наущению,  другим  по  собственному  усмотрению, - дёрнула  я  плечом, - кстати,  я  ему  скажу,  и  он  принесёт  тебе  официальные  извинения. 
- Лучше  не  надо! – в  панике  выкрикнул  Марат, - одной  встречи  с  ним  мне  хватило  по  за  глаза. 
- Да  ладно  тебе, - я  отпила  из  бокала, - он  тебя  больше  не  тронет, - и  я  набрала  Диму. 
- Привет,  моя  сладкая  карамелька, - почти  сразу  откликнулся  он. 
- Привет.  Слушай,  кому-то  не  кажется,  что  нужно  принести  извинения? 
- Этому  твоему  математику? 
- Кому  же  ещё?  Давай,  приезжай  ко  мне  в  ресторан,  который  на  набережной,  мы  тебя  ждём, - и  я  отключилась, - сейчас  он  будет. 
- Нет  у  меня  желания  с  ним  встречаться, - слегка  поморщился  Марат, - и  куда  Женька  пропал? 
Не  успел  он  это  сказать,  как  в  ресторан  вошёл  Мелиссов,  и  с  букетом  алых  роз. 
- Что  с  тобой? – он  даже  попятился,  когда  увидел  Марата. 
- Пострадал  от  того  типа,  помнишь,  которого  я  на  тебя  летом 
натравила? – иронически  прищурилась  я. 
- А  его-то  за  что? – Евгений  положил  передо  мной  розы, - это  для  тебя. 
- А  Димка  даёт  в  нос  всем  мужчинам,  которые  только  поглядят  в  мою  сторону, - не  удержалась  я. 
- Странно,  что  твой  муж  ещё  жив, - бросил  на  меня  взгляд 
Евгений, - держите  ваше  дело, - он  положил  на  стол  папку, - я 
сделал  копии. 
- Чудесно, - и  я  схватила  папку. 
Мало  я  поняла  из  написанного,  тут  были  и  показания  свидетелей,  и  всякие  протоколы.  Я  сама  не  знала,  что  я  хочу  из  этого  выудить,  но  меня  больше  свидетели  интересовали. 
Было  у  меня  одно  подозрение,  и  я  копалась  в  бумагах,  как  ошалелый  терьер.  А  вот  и  оно! 
Лотарева  Татьяна  Константиновна,  главный  свидетель  по  делу,  буквально  забивший  основной  гвоздь  в  крышку  гроба.  Понятно,  она  и  к  этому  руку  приложила,  наверное,  мало  ей  показалось.  Да  только  мне  это,  как  мёртвому  припарки. 
- Что-нибудь  интересное  нашла? – спросил  меня  Марат. 
- Да  кое-что  имеется, - рассеянно  отозвалась  я, - я  нашла  то,  что  и  искала,  да  только  мне  неизвестно,  где  сейчас  Лотарева. 
- Может,  ты  мне  объяснишь? – посмотрел  на  меня  Евгений,  и  я  ему  всё  рассказала, - влезла,  конечно,  ты  по  самые  уши. 
- А  что  мне  оставалось? – всплеснула  я  руками, - я  ей  не  поверила,  а  надо  было.  И  я  уверена,  что  авария  тоже  была  подстроена. 
- Понятно, - Евгений  потарабанил  пальцами  по  столу. 
- Минуточку, - вдруг  сказал  Марат, - Викуль,  я  тут  ещё  по  Интернету  полазал,  это  по  поводу  Медведева,  и  нашёл  один  сайт.  У  тебя  ноутбук  с  собой? 
- Конечно, - я  вытащила  компьютер. 
- Тебе  тут  письмо  пришло. 
- Наверное,  отчёт  по  вскрытию.  Потом  его  посмотрю,  давай,  что  ты  там  нашёл. 
- Смотри, - он  повернул  ко  мне  ноутбук. 
Удивлённая,  я  стала  читать  нечто,  больше  смахивающее  на  статью.  Там  была  помещена  фотография  молодого  человека,  красивого,  и  это  был  Ипполит  Медведев. 
« Этот  человек  был  расстрелял  при  советской  власти  за  преступление,  которого  не  совершал »,  и  далее  шёл  текст.  Ничего  нового  я  для  себя  не  почерпнула,  но  Марат  указал  мне  на  ник,  и  я  всё  поняла.  Лисичка. 
- Думаешь? – подняла  я  на  него  глаза. 
- Уверен, - спокойно  ответил  он. 
- Думаете,  это  Алиса  Майксон? – почесал  в  затылке  Евгений. 
- А  кому  ещё  это  могло  понадобиться? – пожала  я  плечами, -
Марат,  а  можно  как-нибудь  её  адрес  достать? 
- Запросто, - Марат  пододвинул  к  себе  ноутбук, - это  вам  не  Петрова  или  Иванова,  сейчас  всё  будет.  Пожалуйста,  вот  вам  и  Алиса  Майксон,  проживает  в  историческом  центре  Москвы,  тут  и  адрес, - повернул  он  ко  ноутбук,  и  я  переписала  адрес  на  салфетку. 
- Любопытно,  а  этот  что  тут  делает? – раздалось  над  нами,  и  мы  дружно  подскочили. 
Это  был  Дима,  и  в  руках  он  держал  огромный  букет  белых  роз. 
- Привет,  карамелька, - отдал  он  мне  букет,  а  Евгений  тут  же  вскочил  с  места. 
- Пожалуй,  мне  уже  пора, - и  он  вылетел  на  улицу  со  скоростью  света. 
- Дорожит  своим  мужским  достоинством, - проводил  его  взглядом  Дима. 
- Ты  это  о  чём? – я  внимательно  на  него  посмотрела. 
- Я  ему  летом  пообещал,  что  кое-что  ему  отрежу  тупым  ножом, - Дима  сел  рядом  со  мной, - и  он  меня  понял.  Перед  законом  отвечать  заставит?  Отвечу.  Да  только  как  ему  потом  евнухом  жить? – и  он  хрипло  засмеялся. 
- Однако, - покачала  я  головой,  а  Дима  перевёл  взгляд  на  Марата,  и  в  его  глазах  мелькнули  смешинки. 
- И  как  самочувствие? – насмешливо  спросил  он. 
- Спасибо,  хреново, - сквозь  зубы  ответил  Марат, - всю  жизнь  мечтал,  проглотить  в  сыром  виде  морского  ежа. 
- Так  приятного  аппетита, - сдавленно  хохотнул  Дима. 
- По  твоей  милости  у  человека  огромное  количество  травм, - возмущённо  воскликнула  я, - и  ты  должен  хотя  бы  извиниться. 
- Извиняюсь, - нагло  заявил  Дима. 
- Клоун. 
- Вот  почему  я  предпочитаю  качать  мозг,  а  не  мускулы, - пожал  плечами  Марат, - недаром  же  говорят,  что  спортсмены  деградируют. 
- Что  ты  сказал? – у  Димы  дёрнулась  скула,  и  я  испугалась,  и  повисла  на  нём. 
- Даже  не  вздумай! 
- А  то  что? – зашипел  он  в  ответ. 
- А  то  в  каталажке  окажешься, - не  унимался  Марат,  не 
обращая  внимания  на  мои  жесты, - еле  отговорил  свою  мать 
заявление  писать  на  тебя.  Да  и  вообще,  головой  иногда  думаешь?  Мог  бы  её  матери  позвонить,  спросить,  что  и  как,  а  потом  идти  мне  бить  морду. 
- Когда  дело  Евы  касается,  у  меня  вся  логика  напрочь     исчезает, - пожал  плечами  Дима. 
- Что  ещё  за  Ева? – не  понял  Марат. 
- Он  так  моё  имя  сократил, - внесла  я  ясность, - и  замолчи  ты,  наконец! – рявкнула  я  на  Марата, - и  ты  уймись! – испепелила  я  взглядом  Диму, - хорош,  ничего  не  скажешь. 
- А  что  я  сделал?  Так  любой  на  моём  месте  поступил  бы. 
- Любой,  да  не  любой, - дёрнула  я  плечом, - любой  сначала  не  поверил  бы  своим  ушам,  а  потом  позвонил  Максу,  исподволь  побеседовал  бы.  Выяснил,  что  я  ещё  даже  не  разведена,  и  разговора  такого  не  было,  и  озадачился  бы.  А  ты  с  наскоку  кулаки  в  ход  пустил.  По  твоей  милости  я  чуть  с  Максом  не  разругалась! 
- Чуть-чуть  не  считается. 
- Что  ты  сказал? 
- Ничего, - у  него  шрам  на  лице  дёрнулся, - девушка,  принесите  мне  чёрный  кофе  с  лимоном, - крикнул  он  официантке,  и  повернулся  ко  мне, - ладно,  считай,  что  ты  до  меня  достучалась.  Приношу  свои  извинения,  и  могу оплатить  вам  лучшую  клинику, - повернулся  он  к  Марату. 
- Нормальных  извинений  вполне  достаточно, - разом  успокоился  Марат,  да  и  Дима  заметно  расслабился. 
- Можно  вопрос  на  засыпку? – спросил  вдруг  он. 
- Можно, - растерянно  кивнул  Марат. 
- Ты  вообще  жениться  собираешься?  Ты  со  своей  мамочкой  так  себе  жену  и  не  найдёшь. 
- Да  знаю  я, - раздосадовано  воскликнул  Марат, - давно  надо  купить  квартиру,  и  съехать  от  матери,  да  только  никак  не  решаюсь.  Такой  вой  поднимется,  и  она  с  сердечным  приступом  сляжет. 
- Не  будет  у  неё  никакого  сердечного  приступа, - решительно  заявила  я, - и  нет  у  неё  никакого  давления!  Она  просто  тебя  задушила,  сделала  из  тебя  тряпку. 
- Я  не  тряпка, - пошёл  пятнами  Марат. 
- Ещё  какая  тряпка, - Дима  взял  из  рук  официантки  чашку  с 
кофе, - раз  не  можешь  матери  отпор  дать.  Чего  за  её  юбку 
держишься? 
- Я  не  держусь, - стал  пунцовым  Марат. 
- А  если  ты  вдруг  женишься,  и  она  к  тебе  в  постель  с  советами  полезет? – продолжал  Дима  добивать  его, - и  ведь  полезет! 
- Точно,  полезет, - вклинилась  я  в  диалог, - у  меня  была  такая  свекровь,  которая  в  самый  ответственный  момент  врывалась  в  спальню.  Один  раз  даже  дверь  выбила.  Как  ты  думаешь,  что  она  на  это  заявила?  Думала,  что  нам  плохо  стало! – и  Дима  не  выдержал,  выплюнул  кофе  на  пол,  и  стал  давиться  смехом. 
- Чего  ты  ржёшь? – пихнула  я  его  локтём, - Эдька  был  тряпкой,  не  мог  матери  ответить,  а  если  решался  под  моим  напором,  то  она  сваливалась  с  приступом.  Представляешь,  что  она  нам  перед  брачной  ночью  устроила?  Насыпала  под  матрас  грецких  орехов,  а  потом  объяснила,  что  это  против  сглаза,  чтобы  деток  здоровых  делали.  Облила  мою  бирюзовую  ночнушку  томатным  соком,  а  потом  надела  на  меня  совершенно  дикую  вещь.  Белую  ночнушку  в  цветочек,  с  таким  количеством  завязок,  что  Эдька  целый  час  их  распутывал.  А  потом  я  узнала,  что  в  этой  ночнушке  лишилась  невинности  она  сама,  до  этого  её  мать,  бабка,  прабабка.  Обозлилась,  и  закинула  её  в  стиральную  машину  с  китайскими  носками. 
- Свекровь? – Дима  опять  выплюнул  на  пол  кофе,  и  я  не  выдержала. 
- Слушай,  верблюд  на  двух  лапах,  уймись!  У  меня  уборщица  хорошо  получает,  но  это  не  означает,  что  можно  плеваться  во  все  стороны.  А  Ксению  Михайловну  не  мешало  бы  постирать  в  центрифуге,  ей  бы  на  пользу  пошло.  Короче,  Марат,  лучше  выдай  мать  замуж,  и  покинь  квартиру,  пусть  мужа  пилит. 
- Она  папе  верность  хранит, - отвёл  глаза  Марат. 
- Неужели  ей  секса  не  хочется? – вздёрнул  брови  Дима, - она  от  того  такая  и  злющая,  что  мужика  нет.  Знаешь,  а  я  попробую  решить  твою  проблему. 
- Это  каким  образом? – не  понял  Марат. 
- Ты  пока  не  парься,  только  скажи  мне,  тебе  блондинки  нравятся? 
- Мне  брюнетки  нравятся, - отвёл  глаза  Марат. 
- Пусть  будут  брюнетки, - пожал  плечами  Дима, - есть  у  меня 
на  примете  одна  девушка,  Кончита  Мария  де  ла 
Наварес – Сантохо.  Девушка  из  очень  богатой  семьи,  испанка,  темпераментная,  но  не  очень  красивая.  Её  родители  мечтали,  чтобы  я  стал  их  зятем,  но  я  твёрдо  сказал,  что  мне  плевать  на  их  титулы  и  земли,  и  что  я  однолюб.  Короче,  её  отец  подыскивает  жениха  своей  дочери.  Сначала  искал  среди  аристократов,  но  тем  нужны  красавицы.  Время  сейчас  не  то,  аристократы  отошли  на  задний  план,  и  в  их  крови  много  всякого  намешано.  Герцог  Сантохо  вдовец,  а  дочери  уже  двадцать  пять,  и  она  замужем  ещё  не  была. 
- Она  такая  уродина? – осторожно  спросил  Марат. 
- Она  не  уродина,  милая,  скромная,  интересная,  но  не  смазливая,  и  не  ослепительная,  обаятельная.  Просто  отец  выбирал,  а  она  терпеливо  ждала.  А  твой  отец,  насколько  я  знаю,  из  русской  интеллигенции,  вполне  допустимый  мезальянс.  К  тому  же  она  немного  белая  ворона,  вышивает  золотыми  и  серебряными  нитками,  поэтесса,  и  очень  начитанная  особа.  Думаю,  вы  найдёте  друг  друга,  правда,  она  несколько  чопорная,  но  вы  идеально  друг  другу  подойдёте.  Я  приглашу  герцога  в  Россию,  устроим  знакомство  невзначай,  а  там  уж  решай  сам,  как  у  вас  там  пойдёт. 
- Герцогиня, - задумчиво  проговорил  Марат, - обалдеть! 
- Точнее,  она  герцогская  дочка,  но  наследует  титул  отца. 
- Ладно,  может,  действительно,  что-то  из  этого  получится, - пожал  он  плечами, - а  мне  уже  пора, - и  он  встал  с  места. 
- Не  забудь  про  Лотареву, - напомнила  я  ему. 
- Помню, - и  он  ушёл,  а  я  повернулась  к  Диме. 
- Значит,  герцогиня? 
- А  что  такого? – поднял  он  бровь, - герцог  Сантохо  будет  доволен,  что  выдаст  дочь  замуж.  А  если  честно,  то  у  Кончиты  этой  такой  характерец,  что  просто  капец.  Марат  из  рук  авторитарной  матери  попадёт  в  руки  ещё  более  авторитарной  особы,  и  та  ничего  сделать  не  сможет. 
- Я  поняла  твой  замысел, - со  смешком  сказала  я, - ладно,  мне  ещё  надо  по  одному  адресу  съездить. 
- И  ты  сядешь  за  руль  после  двух  бокалов  вина? 
- Думаю,  что  уже  не  сяду, - со  вздохом  сказала  я. 
- Давай,  я  с  тобой, - предложил  Дима  свои  услуги,  и  я  согласилась. 
- Ты  какая-то  измученная, - сказал  вдруг  Дима  по  дороге, - одни 
глаза  на  бледном  лице. 
- Работа, - развела  я  руками. 
- По-моему,  тебе  чего-то  не  хватает. 
- Это  чего  же? 
- Меня  в  постели  на  двое  суток. 
- Извращенец! – не  осталась  в  долгу  я. 
- Это  не  извращение,  это  просто  необузданная  страсть  к  тебе.  А  что  такое  извращение,  я  мог  бы  тебе  наглядно  объяснить. 
- Не  надо  мне  это  объяснять,  вполне  хватает  теории. 
- Приехали, - затормозил  он  около  дома,  и  мы  вышли  на  улицу.  Поёжившись  от  порывов  холодного  ветра,  от  реки  шёл  невероятный  холод,  я  поспешила  в  подъезд,  а  Дима  щёлкнул  брелоком  сигнализации,  и  рванул  за  мной. 
За  дверью  не  спешили  открывать,  я  нервно  оглядывалась,  и  Дима  не  выдержал,  и  всё-таки  спросил:   
- А  что  нам  здесь  нужно?  Расследование? 
- Расследование, - спокойно  ответила  я,  и  нажала  на  кнопку  соседей. 
- Расскажешь?
- Конечно, - бросила  я  через  плечо. 
- Кто  там  пришёл? – раздалось  за  дверью. 
- Здравствуйте,  скажите,  пожалуйста,  вы  не  знаете  о  местонахождении  вашей  соседки? 
- А  вы  кто? 
- Я  из  института  Алисы,  её  не  было  на  занятиях. 
Замок  тихо  щёлкнул,  и  мы  увидели  приятную  старушку.  Она  внимательно  оглядела  нас,  и  со  вздохом  сказала: 
- А  Алисы  со  вчерашнего  дня  не  было,  что  вообще-то  странно.  Она  очень  порядочная  девушка,  с  парнями  дружбу  не  водит,  об  учёбе  думает.  А  тут   на  тебе,  исчезла. 
- А  ею  никто  не  интересовался? – взволнованно  спросила  я. 
- Да  одна  женщина  приходила,  правда,  ещё  до  исчезновения  Алисы.  Спрашивала  о  ней,  Алиса  ещё  в  институте  была,  а  я  потом  Алисе  сказала,  и  она  так  побледнела.  Ничего  мне  не  сказала,  тут  же  убежала  в  квартиру.  И  чего  её  так  напугало? 
И  я  не  знаю,  куда  она  исчезла. 
- А  как  женщина  выглядела? – испуганно  спросила  я. 
- Да  волосы  чёрные,  на  вид  явный  парик.  В  чёрном  пальто,  и 
голос  хриплый,  наверное,  прокуренный.  Она  какая-то  без 
примет,  я  её  даже  не  запомнила. 
- Спасибо  вам  огромное, - обморочным  голосом  кивнула  я,  и  мы  вышли  на  улицу. 
- Кажется,  я  начинаю  понимать, - Дима  вынул  сигареты,  я  вытащила  у  него  одну,  и  он  дал  мне  прикурить. 
- Чего  ты  начинаешь  понимать? – выпустила  я  несколько  колечек  дыма, - мракобесие! 
- В  чём  дело? 
- Я  совсем  забыла  про  Печорина! 
- А  это  ещё  кто? 
- Он  вроде  бы  хорошо  знал  Колесниковых, - со  вздохом  сказал  я, - мне  Марат  сказал  ещё  в  четверг,  а  я  напрочь  забыла.  Поехали. 
- К  этому  Печорину? 
- Только  я  сначала  Марату  позвоню,  и  уточню  адрес, - и  мы  забрались  в  машину,  я  выяснила  адрес,  оказалось,  что  это  профессор  из  того  института.  Да  только  Печорин  вышел  на  пенсию  сразу  после  смерти  Колесникова,  и  мы  поехали  к  нему. 
- Здравствуйте,  заходите,  заходите, - впустила  нас  в  квартиру  милая  старушка, - Алёшенька,  к  тебе  пришли. 
Очень  милая  квартира,  и  не  менее  милая  старушка,  она    проводила  нас  в  комнату. 
- Садитесь,  сейчас  я  вас  чаем  угощу. 
- Это  будет  лишнее, - возразил  было  Дима,  но  она  его  перебила. 
- И  не  вздумайте  отказываться,  а  то  я  обижусь.  Алеша!  К  тебе  пришли!  Не  заставляй  людей  ждать! – и  она  вышла  из  комнаты, - Алеша! 
- Да  иду  я,  Полина,  не  надо  так  кричать, - в  комнату  вошёл  приятный  старичок, - здравствуйте,  извините,  что  заставил  ждать.  Чем  могу  служить? 
- Вы  Алексей  Александрович? – на  всякий  случай  уточнила  я. 
- Верно,  а  моя  супруга  Полина  Аркадьевна. 
- И  вы  были  знакомы  с  Колесниковым? 
- Вы  об  Артеме  Геннадьевиче? – он  даже в  лице  переменился. 
- Именно  о  нём, - я  сцепила  руки  замочком, - можете  говорить  открыто,  мы  всё  знаем  об  игре,  и  я  даже  испытала  её  на  себе. 
- И  вы  при  этом  живы? – растерянно  протянул  Алексей 
Александрович, - как  же  вы  вернулись? 
- Артем  Геннадьевич  с  Виталием,  помощником,  поняли,  как  вывести  человека  из  этого  состояния. 
- А  вот  и  чай, - вплыла  с  подносом  супруга  Алексея  Александровича, - угощайтесь. 
- Значит,  вы  в  курсе, - со  вздохом  сказал  Алексей    Александрович, - раз  вы  пришли  ко  мне,  значит,  мои  наихудшие  подозрения  подтверждаются.  Тогда  мы  сумели  это  остановить,  но  теперь  всё  повторяется.  Выслушайте  меня  внимательно,  не  дайте  им  запрограммировать  детей. 
- Каких  ещё  детей? – я  подскочила  на  месте. 
- Слушайте. 
Алексей  Александрович  над  этой  программой  не  работал,  но  он  знал,  что  получилось  у  Колесникова. 
Тот  ему  рассказал,  потому  что  сам  пребывал  в  ужасе. 
- Лучше  всего  её  уничтожить, - сказал  он  другу, - представляешь,  а  если  она  попадёт  в  лапы  человека,  нечистого  на  руку?  Он  запрограммирует  человека,  и  заставит  его  преступление  совершить.  И  никто  никогда  не  узнает,  что  же  произошло. 
Но  это  был  тот  момент,  когда  компьютеры  ещё  только  появились,  а  сейчас  они  есть  в  каждом  доме,  почти  в  каждом.  И  в  какой-то  момент  в  лабораторию  поступил  анонимный  звонок.  Неизвестный  сообщил  о  том,  что  планируется  дерзкое  преступление:  некто  собирается  выкрасть  программу,  и   запрограммировать  мозг  двенадцатилетнего  ребёнка.  Отправить  его  совершить  преступление,  а  потом  убить,  или  даже  подставить  под  пули  милиции.  Ведь  по  задумке,  он  должен  быть  в  маске. 
Конечно,  тут  же  поднялся  шум,  и  стали  выяснять,  откуда  поступил  звонок.  Оказалось,  с  внутреннего  телефона,  что  стоял  тогда  на  вахте.  Самой  вахтёрши  на  месте  не  оказалось,  она  ходила  в  уборную. 
Никто  так  и  не  узнал,  кто  позвонил  тогда,  но  меры  приняли,  дискеты  были  уничтожены,  а  все  бумаги,  по  которым  можно  было  восстановить  программу,  Колесников  забрал  себе. 
Он  их  спрятал  в  очень  хитром  тайнике,  в  старых  часах.  Только,  когда  стрелки  после  суток  работы  сходились  на  двенадцати,  можно  было  вскрыть  его.  Каждые  пятнадцать  минут  нужно  было  поворачивать  стрелку  вокруг  своей  оси,  и  так  пять  часов... 
- Очень  хитроумное  изобретение, - покачал  головой  Алексей  Александрович. 
- И  очень  громкое, - подняла  я  на  него  глаза, - и  я  не  удивлюсь,  если  оно  стояло  на  чердаке. 
- Точно,  именно  на  чердаке, - кивнул  Алексей  Александрович. 
- Мне  многое  теперь  понятно, - тихо  проговорила  я, - интересно,  кто  мог  знать,  что  бумаги  лежат  в  тайнике? 
- Понятия  не  имею. 
- Сам  Колесников  знал,  мы  с  Виталием  знали,  и  больше  никто. 
- А  Инна  Петровна  не  знала? 
- Она  не  интересовалась  разработками  мужа,  и  про  тайник  в  часах  не  знала,  соответственно. 
- А  как  Колесников  с  ней  познакомился? 
- Он  сбил  её  около  своего  института,  шёл  сильный  дождь,  темно,  и  он  слегка  на  неё  наехал.  Инна  очень  плакала,  и  он  подумал,  что  он  ей  что-то  повредил.  Но  она  в  слезах  объяснила,  что  ей  голос  одного  человека  показался  знакомым,  и  она  пошла  за  ним.  Очень  странной  была  эта  встреча.  Он  влюбился  в  Инну  с  первого  взгляда,  она  красивой  была,  яркой,  рыженькая,  зеленоглазая.  А  сейчас  бедняжка  прикована  к  инвалидному  креслу. 
- Не  люблю  сообщать  неприятные  вещи,  но  Инна  Петровна  умерла, - со  вздохом  сказала  я. 
- Как  же  так?! – вскрикнули  в  унисон  супруги,  а  Полина  Аркадьевна  захлопала  глазами. 
- Что  случилось  с  Инночкой? – ошеломлённо  спросила  она. 
- Её  скинули  с  лестницы  в  коляске, - пришлось  пояснить  мне, - и  я  ищу  убийцу. 
- А  вы  абсолютно  уверены,  что  это  убийство? – спросил  Алексей  Александрович. 
- Это  абсолютно  точно, - кивнула  я  головой, - у  нас  есть  свидетель,  и  он  сейчас  под  охраной  милиции, - не  удержалась  я, - а  про  какой  знакомый  голос  вы  говорили,  будто  услышала  Инна  Петровна? 
- Это  мне  рассказал  Артем  Геннадьевич, - пояснил  Алексей  Александрович, - якобы,  она  какого-то  знакомого  увидела,  вернее,  услышала,  голос  был  у  человека  похожим,  а  человек 
другой.  Она  пошла  за  ним,  и  оказалась  около  института. 
- Понятно, - растерянно  кивнула  я,  придавленная  грузом  информации, - а  Инна  Петровна  с  кем-нибудь  общалась  из  института. 
- Ни  с  кем  не  общалась, - мотнул  головой  Алексей  Александрович, - она  приходила  исключительно  к  супругу,  и  ни  с  кем  из  преподавателей  не  контактировала,  только  с  моей  женой. 
- Может,  вы  не  в  курсе? 
- Мы  были  лучшими  подругами, - подала  голос  Полина  Аркадьевна, - да  только  теперь  я  понимаю,  что  и  мне  она  не  доверяла.  Или  не  считала  нужным  рассказывать,  хранила  свои  тайны  при  себе.  Одно  только  говорила,  что  в  институте  она  не  может  находиться,  что  там  зло  происходит. 
- Все  ниточки  ведут  к  институту, - вынесла  я  вердикт,  и  поднялась  с  места, - благодарю,  вы  были  очень  любезны. 
- Ах,  как  это  приятно,  что  ещё  осталась  благовоспитанная  молодёжь, - заискрилась  улыбкой  Полина  Аркадьевна, - пойдёмте,  я  провожу  вас  до  двери.  Было  очень  приятно  пообщаться  с  вами. 
Оказавшись  в  Диминой  машине,  я  вынула  сигареты,  а  Дима  щёлкнул  зажигалкой. 
- Просто  гениальная  идея, - задумчиво  сказал  он, - человек  потом  и  не  вспомнит,  что  совершил  преступление,  и  никто  ни  до  чего  не  докопается.  Невинного  человека  посадят,  а  преступник  останется  гулять  на  свободе.  Меня  другое  интересует,  почему  именно  дети?  Это  так  жестоко! 
- Действительно, - выпустила  я  изо  рта  колечко  дыма, - давай-ка  навестим  компьютерный  клуб,  там  сегодня  Павел  должен  быть,  который  диски  эти  распространяет. 
- Убил  бы  паршивца, - сквозь  зубы  процедил  Дима,  и  повернул  ключ  в  зажигании, - детей  в  расход  пускать! 
- Но  я  думаю,  что  ничего  толкового  мы  от  него  не  узнаем. 
- Хоть  в  морду  дам, - Дима  ловко  въехал  в  левый  ряд. 
Я  покосилась  на  него,  и  устремила  свой  взор  на  дорогу.  Мимо  пролетали  машины,  а  солнышко  вдруг  спряталось,  набежали 
свинцовые  тучи,  и  началось  такое  светопреставление! 
Вода  хлынула  с  неба  потоком,  и  Дима  включил  дворники, 
которые  заелозили  по  стеклу. 
- Мракобесие, - сквозь  зубы  произнёс  Дима,  и  тормознул  около  компьютерного  клуба. 
По  закону  мирового  свинства  мы  оба  были  без  зонта,  и,  пока  добежали  до  дверей,  вымокли  до  нитки,  а  у  меня  зуб  на  зуб  не  попадал. 
И  мы  тут  же  увидели  Марину,  сидевшую  за  компьютером,  а  рядом  с  ней  парня  лет  двадцати,  худенького,  что-то  с  самым  серьёзным  видом  ей  объясняющего. 
И  я  решительным  подошла  к  парочке,  а  Дима  за  мной. 
- Здрасти, - подняла  на  нас  глаза  Марина. 
- Здравствуй, - и  я  устремила  свой  взор  на  парня, - ты  ведь  Павел? 
- И  что  из  того? – пожал  он  плечами,  а  я  вынула  из  сумочки  диск. 
- Откуда  ты  их  берёшь? 
Павел  смертельно  побледнел,  дёрнулся,  и  рванул  в  сторону  выхода,  я  даже  глазом  моргнуть  не  успела.  Зато  Дима  успел,  в  одно  мгновенье  настиг  его,  и  приложил  лицом  о  стол. 
Парень  рухнул  на  колени,  и  на  пол  закапала  кровь,  а  Марина  заорала. 
- Ты  с  ума  сошёл? – бросилась  я  к  ним, - ты  же  его  угробишь! 
- С  превеликим  удовольствием, - Димка  схватил  парня  за  шкирку,  и  повесил  за  кофту  на  крючок, - поскольку  вербальными  методами  до  него  не  достучишься,  будем  выбивать  информацию.  Дружок,  чем  готов  пожертвовать,  печенью  или  почками?  Или  говорить  будешь? 
- Что  вы  делаете? – подбежала  к  нам  девушка-администратор,  уж  не  знаю,  как  это  правильно  называется,  а  за  ней  охранник. 
- Спокойно, - я  щёлкнула  перед  их  носом  удостоверением, - мы  его  только  допросим. 
- Странные  методы  у  милиции, - хрюкнул  сзади  охранник. 
- Откуда  ты  взял  диски? – рявкнула  я  на  парня. 
- Я  не  при  чём!  Я  ничего  не  знаю! – дёргался  он  на  крючке,  и  по  девчачьи  визжал. 
- Понятно, - кивнул  головой  Дима, - значит,  будем  амнезию  лечить, - и  он  со  всей  силы  дал  парню  под  дых, - думаю,  без 
почки  ты  спокойно  переживёшь. 
Лицо  парня  посинело,  он  стал  размахивать  руками,  и  я  не  на 
шутку  испугалась. 
- Скорее,  сними  ты  его! – и  Дима  стащил  Павла  с  этого  крючка. 
Тот  судорожно  кашлял,  пришёл  в  себя,  и  Дима  рывком  швырнул  его  на  стул. 
- Ты  будешь  говорить?! – надвинулся  он  на  парня. 
- Я  всё  скажу!  Я  всё  расскажу!  Я  ничего  не  знаю! 
- Очень  содержательно  прозвучало, - Дима  сложил  руки  на  груди. 
- Одна  женщина  попросила,  сказала,  чтоб  я  продавал  их  исключительно  детям,  школьникам,  не  старше  десяти  лет.  А  я  что  знаю,  мне  деньги  заплатили!  Она  только  сказала,  чтоб  я  сам  эту  игру  не  включал,  для  взрослых  она  опасна. 
- Уж  ясное  дело, - вырвалось  у  меня, - не  хотела  лишних  людей  привлекать!  Как  она  выглядела? 
- Да  волосы  чёрные,  на  парик  похожие,  и  плащ  серый,  а  я  её  вообще  не  запомнил.  А  на  глазах  чёрные  очки. 
- Мне  знакомо  это  описание, - кивнула  я  головой, - кстати,  твоя  подруга  продала  мне  диск.  Я  разве  похожа  на  пятиклассницу? 
- Да  я  забыл  её  предупредить, - Павел  судорожно  закашлялся,  и  перевёл  дух. 
- Пошли, - потянула  я  Диму  за  рукав,  но  он  для  острастки  врезал  Павлу,  и  тот  отлетел  к  стене. 
Убедившись,  что  он  в  относительной  норме,  мы  вышли  на  улицу,  и  опять  попали  под  дождь. 
- Капец! – пыталась  я  отогреться  в  машине,  и  Дима  вынул  термос  с  кофе.  Передавая  друг  другу  чашку,  мы  напились  кофе,  и  Дима  завёл  мотор. 
- Куда  теперь  поедем? – спросил  он  меня, - командуй,  начальник. 
- Понятия  не  имею, - честно  ответила  я, - Алиса  куда-то  пропала,  а  до  этого  ею  интересовалась  женщина,  подходящая  под  описание  Павла.  У  меня  в  голове  каша,  и  есть  очень    хочется. 
- Слушай,  может,  ко  мне  заглянем? 
- Зачем? 
- У  меня  там  кое-что  вкусненькое  есть.  Хачапури,  сациви,  и 
твои  любимые  чахохбили. 
- Уже  слюнки  текут, - со  вздохом  сказала  я, - ладно,  поехали  к 
тебе. 
Уже  у  двери  Дима  вдруг  загадочно  улыбнулся. 
- Ко  мне  там  кое-кто  приехал,  и  жаждет  с  тобой  пообщаться.  Вернее,  познакомиться. 
- Димка! – возмущённо  воскликнула  я,  но  ничего  добавить  не   успела,  он  распахнул  дверь,  и  в  прихожею  выглянула  пожилая  женщина. 
Не  то  чтобы  очень  пожилая,  лет  чуть  за  пятьдесят,  смуглая,  худощавая,  с  посеребрёнными  лёгкой  сединой  чёрными  волосами. 
- Нуцико!  У  тебя  что,  радар  в  голове? – со  смехом  спросил  Дима, - ты  же  всякий  раз,  когда  я  вхожу  в  квартиру,  выходишь  меня  встречать. 
- Это  не  у  меня  радар, - хриплым  голосом  проговорила  женщина, - это  Федора  хозяина  чует,  и  мне  докладывает, - и  она  посмотрела  на  белую  кошку,  трущуюся  о  наши  ноги, - а  кто  это  с  тобой? – устремила  она  свой  взор  на  меня. 
- А  это  та  самая  Ева,  Эвива.  А  это  моя  тётя  Нуцико, - объяснил  он  мне. 
- Значит,  ты  и  есть  та  самая  Ева,  которая  свела  с  ума  моего  племянника? – резко  воскликнула  она,  оглядывая  меня  с  ног  до  головы,  и  мне  стало  неуютно, - она  очень  красивая.  А  девочка  такая  же  красавица? 
- Конечно,  вся  в  мамочку, - быстро  сказал  Дима, - но  давайте  потом  об  этом  поговорим. 
- Я  вас  сейчас  накормлю,  и  не  вздумайте  отказываться. 
- Напротив,  мы  очень  голодны, - заверила  её  Дима,  и  она  удалилась  в  сторону  кухни. 
- А  кто  это? – только  и  смогла  спросить  я. 
- Это  моя  родная  тётка,  вернее,  она  единокровная  сестра  моего  отца,  моя  бабка  осталась  вдовой,  и  уехала  в  Россию.  Тут  она  повторно  вышла  замуж  за  русского.  Я  внятно  объясняю? 
- Вполне, - я  двинулась  было  в  сторону  кухни,  но  Дима  схватил  меня  за  руку. 
- Подожди,  послушай,  я  не  просто  так  позвал  Нуцико  из  Тбилиси.  Я  хочу,  чтобы  она  прослушала  Василису,  я  тут  заметил,  что  она  хорошо  попадает  в  ритм. 
- И  что  из  того? – не  поняла  я. 
- У  неё  слух  есть,  а  Нуцико  скрипачка  и  пианистка,  и  я  хочу, 
чтобы  она  занималась  с  нашей  дочкой.  Нуцико  любит  музыку, 
но  после  смерти  мужа  она  больше  не  может  выходить  на  сцену.  Она  был  оперным  певцом,  она  ему  аккомпанировала,  и  его  смерть  подкосила  её.  Она  преподаёт  музыку  в  Тбилиси,  и  я  позвал  её  сюда,  здесь  она  на  этом  больше  заработает.  Я  уже  договорился,  она  будет  преподавать  музыку  детям  богатых,  а  вечером  три  часа  заниматься  с  Василисой.  У  неё  нет  своих  детей,  вообщем,  ты  меня  поняла. 
- Поняла, - со  вздохом  кивнула  я. 
- Пойми,  она  больше  не  может  находиться  в  Тбилиси,  воспоминания  не  дают  жить,  она  по  мужу  тоскует. 
- Я  всё  поняла, - перебила  я  его, - пусть  Василинка  занимается  музыкой,  только  надо  какой-то  инструмент  купить. 
- Я  уже  заказал  рояль, - выдал  вдруг  Дима,  и  я  засмеялась. 
- Всегда  бежишь  впереди  паровоза.  А  если  бы  я  отказалась? 
- Куда  бы  ты  делась?  Слух  у  нашей  малышки  есть,  значит,  надо  научить  её  играть  на  инструменте. 
- Видать,  это  у  неё  семейное, - покачала  я  головой, - и  бабушка  скрипачка,  и  тётка  твоя  скрипачка. 
- А  откуда  ты  знаешь,  что  моя  мать  была  скрипачкой? – вздёрнул  брови  Дима, - понятно,  уже  успела  покопаться.  Ты  самая  настоящая  бестия! 
- Уж  какая  есть! – дёрнула  я  плечом. 
- Вы  куда  пропали? – услышали  мы  голос  Нуцико. 
- Пойдём, - Дима  подхватил  меня  под  локоток,  и  мы  вошли  на  кухню. 
Нуцико  вопросительно  посмотрела  на  нас,  а  Дима  улыбнулся. 
- Завтра  привезут  рояль, - кивнул  он  головой, - и  ещё  надо  решить  вопрос  с  жильём. 
- Значит,  я  остаюсь  в  России, - лицо  Нуцико  просветлело, - Эвива... 
- Зовите  меня  просто  Вика, - внесла  я  ясность, - знаете,  Нуцико,  простите,  как  вас  отчеству? 
- Вахтанговна, - с  улыбкой  сказала  она, - только  не  надо  отчества,  я  этого  не  переношу. 
- Нуцико,  а  вы  переезжайте  в  мой  особняк,  там  места  много. 
- Правда? – она  растерянно  посмотрела  на  Диму. 
- Действительно, - пожал  он  плечами, - это  было  бы  неплохо. 
Мы  пришли  к  консенсусу,  и  Нуцико  вытащила  сациви, 
хачапури,  и  огромное  количество  всяких  вкусностей. 
Я  столько  не  ела  никогда  в  жизни,  и  под  конец,  после  чая  с  приторными  чахохбили,  просто  легла  на  стол. 
- Как  же  мне  плохо! – со  стоном  сказала  я. 
- Я  обязательно  буду  готовить  что-нибудь  грузинское  в  свободное  время, - с  улыбкой  сказала  Нуцико, - думаю,  тебе  понравятся  мои  домашние  крекеры. 
- Отлично, - слабым  голосом  отозвалась  я,  а  Дима  засмеялся,  глядя  на  мою  кислую  физиономию. 
- Обжорка, - весело  воскликнул  он. 
- Я  люблю  грузинскую  кухню, - пожала  я  плечами. 
- Поехали,  отвезу  тебя  к  машине. 
- Подождите, - нагнала  нас  в  прихожей  Нуцико,  и  протянула   
мне  пакет, - держи,  чахохбили  для  дочки,  пусть  твои  домочадцы  попробуют. 
И  мы  спустились  вниз,  а  я  еле  дышала,  после  съеденного  даже  подташнивало.  Пожалуй,  больше  я  сегодня  ничего  не  съем. 
Дима  довёз  меня  до  ресторана,  где  я  пересела  в  свою  машину,  и  поехала  домой.  Какой  же  он  оперативный! 
Вызвал  свою  тётушку,  договорился  о  покупке  рояля,  а  меня  просто  в  известность  поставил.  Молодцом! 
С  другой  стороны,  если  у  Василинки  есть  талант,  то  его  надо  развивать,  и  в  этом  он  прав.  Пусть  учится  музыке,  а  там  посмотрим. 
Размышляя  над  этим,  я  доехала  до  дома,  вбежала  по  ступенькам,  и  столкнулась  с  Октябриной  Михайловной,  выносившей  что-то  на  совке. 
- А  что  случилось? 
- Эти  безобразники  вазу  разбили,  которая  тебе  так  не  нравится,  что  у  тебя  в  кабинете  стояла,  розовая. 
- Замечательно, - кивнула  я  головой, - только  старинный  китайский  фарфор  лучше  убрать  подальше,  да  и  статуэтки  тоже.  Кстати,  у  нас  скоро  будет  новый  жилец. 
- Какой  ещё  жилец? 
- По  сути,  родственница,  это  Димкина  тётка,  и  она  грузинка.  Будет  обучать  Василинку  играть  на  клавишных. 
- Это  дело  неплохое, - рассеянно  кивнула  она, - Викуль,  но  для  этого  надо  инструмент  купить. 
- Рояль  уже  куплен, - махнула  я  рукой, - Дима  сначала  делает,  а 
потом  меня  в  известность  ставит,  и  всегда  обухом  по  голове, - и  я  пошла  наверх,  переодеваться. 
Дети  носились  по  дому,  похоже,  Зойка  там  провалилась  в  своём  Париже,  не  спешит  назад,  а  Василинка  обрела  настоящих  друзей. 
Они  бегают  по  дому,  играют,  Камилла  вслед  за  ними,  на  своих  длинных  лапах,  а  Лиза  вцепилась  в  Чарли,  и  бедный  мопс  скулил,  но  ничего  плохого  ей  просто  по  обыкновению  не  мог  сделать. 
Какие  же  умильные  эти  собачки!  Мопсы,  шарпеи,  складчатые,  и  с  таким  выражением  морды,  что  без  улыбки  на  них  смотреть  невозможно. 
Решив  дать  Чарли  возможность  отдышаться,  я  подхватила  дочку  на  руки,  и  мопс  поспешил  забиться  под  диван. 
- Мамочка, - вдруг  чётко  сказала  Лизочка,  потеряв  третью  букву,  и  я  тихо  охнула. 
- Солнышко,  что  ты  сейчас  сказала? – ошеломлённо  воскликнула  я,  но  дочка  стала  размахивать  ручками. 
- Мамочка, - уже  вполне  чётко  повторила  моя  малышка. 
- Максим! – заорала  я  на  весь  дом,  и  он  выскочил,  как  чёрт  из  табакерки. 
- Что  ты  так  кричишь? 
- Лизочек,  повтори,  что  ты  сейчас  сказала. 
- Мамочка, - по  складам  выдала  Лизаня,  и  Макс  тихо  охнул. 
- А  не  рановато  ли? – погладил  он  дочку  по  кудряшкам, - и  почему  не  папа? 
- Ей  лучше  знать, - не  удержалась  от  улыбки  я, - может,  Леня  из  мужской  солидарности  вспомнит  про  отца. 
- Понятно, - невольно  усмехнулся  Макс, - а  как  твой  ресторан? 
- Нормально, - пожала  я  плечами, - кстати,  у  нас  будет  жить  Димина  тётка,  и  учить  Василинку  игре  на  рояле. 
- Какая  ещё  тётка? – Макс  от  неожиданности  поперхнулся. 
- Единоутробная  сестра  Глеба  Никифоровича,  зовут  Нуцико  Вахтанговна,  бывшая  пианистка  и  скрипачка. 
- На  кой  чёрт  она  нам  здесь? – лицо  Макса  пошло  пятнами. 
- Чего  ты  злишься? – не  поняла  я. 
- Меня  бесит  всё,  что  имеет  отношение  к  Дмитрию. 
- Да  ладно  тебе, - махнула  я  рукой. 
- Викуль,  давай,  ты  мне  сейчас  всё  расскажешь? – вдруг  сказал 
Макс. 
- Что  я  тебе  должна  рассказать? – не  поняла  я. 
- Да  про  расследование.  И  не  делай  удивлённых  глаз,  я  за  тобой  сегодня  весь  день  следил,  а  вы  и  не  заметили. 
- Ты  за  мной  следил? – заорала  я  не  своим  голосом,  и  Лиза  от  моего  крика  заплакала, - спокойно,  спокойно,  солнышко, - стала  я  её  укачивать, - сейчас  пойдём  в  комнату,  а  потом  я  нашему  папочке  по  мозгам  настучу. 
Я  просверлила  Макса  свирепым  взглядом,  и  отнесла  Лизу  в  детскую,  а  сама  бросилась  вниз. 
- Как  это  понимать? – кинулась  я  на  него, - как  ты  посмел  следить  за  мной? 
- А  ты  как  посмела  разъезжать  по  Москве  с  этим  упырём? – не  остался  в  долгу  Макс, - да  ещё  зачем-то  к  нему  домой  поехала! 
- Он  пригласил  меня  на  разговор  с  Нуцико!  Она  будет  с  Василинкой  заниматься  музыкой,  я  тебе  уже  сказала! 
- А  какого  чёрта  ты  там  сидела  столько  времени?  Я  весь  извёлся  в  машине,  представляя,  что  он  может  к  тебе  пристать! 
- Ни  фига  он  ко  мне  не  приставал!  Только  накормил  сациви,  и  отвёз  к  машине,  а  на  кухне  целый  пакет  чахохбили,  к  твоему  сведению! 
- Не  надо  так  кричать! – укоризненно  воскликнул  Макс,  а  я  ещё  больше  рассердилась. 
- Я  не  кричу!  Зачем  ты  полез  за  мной  следить?!!! 
- Потому  что  это  дело  в  тупике! – вышел  из  себя  Макс, - и  только  ты  знаешь,  кто  на  самом  деле  преступник. 
- Я  только  догадываюсь, - скрипнула  я  зубами, - ладно,  преступник  будет  завтра. 
- А  почему  не  сегодня? 
- Потому  что  не  сегодня? – рявкнула  я  на  него,  и  резко  сменила  тему, - ты  чахохбили  когда-нибудь  пробовал? 
- Даже  названия  не  слышал. 
- Пошли, - потянула  я  его  на  кухню, - обожаю  эту  штуку, - и  я  выложила  сладости  на  тарелку. 
- А  оно  не  отравленное? – подозрительно  спросил  Макс. 
- Прямо  в  яблочко!  Всё  в  яде!  Кушай,  а  потом  посмотрим,  что  с  тобой  будет! 
Максим  покосился  на  меня,  и  попробовал  сладость. 
- Да  оно  приторное, - Макс  весь  перекосился, - дети-то  в  восторг  придут.  Ты  есть  будешь? 
- Я  же  сказала,  я  уже  сыта,  и  сейчас  займусь  статьёй, - я  налила  себе  кофе,  взяла  из  ящика  шоколадку,  и  отправилась  в  кабинет. 
Как-то  невразумительно  день  прошёл,  я  занялась  своими  издательскими  делами,  напечатала  несколько  статей,  выпила  ведро  кофе,  и  позвонила  Марату. 
- Узнал  что-нибудь  про  Лотареву? – спросила  я  его. 
- Викуль,  у  меня  своих  дел  полно,  я  тесты  проверял,  а  завтра  скину  тебе  инфу. 
- Давай, - вяло  откликнулась  я, - спокойно  тебе  ночи, - нажала  на  кнопку  отбоя,  и  положила  телефон  на  стол. 
Делать  больше  было  решительно  нечего,  я  сходила  за  ещё  одной  шоколадкой,  налила  себе  какао,  и  уселась  с  книгой. 
Потом  появился  Макс,  вытаращил  глаза  на  какао  и  шоколад,  разве  что  пальцем  у  виска  не  покрутил,  а  потом  уволок  меня  в  постель. 
Утро  встретило  нас  солнышком,  Макса  рядом  не  было,  и  я  побежала  в  душ.  Надела  чёрный  костюм  с  короткой  юбкой,  и  красной  блузкой,  красные  полусапожки  на  каблуке,  и  бросилась  вниз. 
Все  разбежались  кто  на  работу,  кто  на  учёбу,  на  кухне  находилась  одна  Анфиса  Сергеевна,  и  жарила  блинчики. 
- Будешь  блины  со  сгущёнкой? – спросила  она  меня. 
- Конечно, - я  уселась  за  стол,  и  она  положила  мне  блины,  и  достала  из  холодильника  сгущёнку. 
Я  очень  люблю  сгущёнку,  которую  готовит  Анфиса  Сергеевна.  Она  не  покупает  сгущёнку  в  банках,  а  варит  её  сама,  сгущает  обычные  сливки  на  медленном  огне  с  сахаром,  и  получается  дикая  прелесть.  И  лучше  сгущёнка  получается  из  сливок,  купленных  у  частников. 
Овсянки  я  съела  поменьше,  чтобы  оставить  место  для  блинов,  выпила  чашечку  кофе,  и  поехала  в  издательство. 
- Леночка, - вышла  я  из  лифта,  и  подала  ей  букет  хризантем,  только  что  купленный, - соедини  меня  с  этим  номером, - и 
подала  ей  листок. 
- Хорошо,  сейчас  всё  сделаем, - закивала  она  головой, - а  цветы 
какие  красивые,  надо  в  вазу  поставить. 
- Ты  сначала  соедини  меня,  а  потом  ставь, - и  я  зацокала  каблуками  в  свой  кабинет. 
Телефон  уже  призывно  звякал,  я  плюхнулась  в  кресло,  скинув  с  себя  красный  плащ,  и  сняла  трубку. 
- Здравствуйте, - вежливо  сказала  я, - вы  соседка  Алисы  Майксон? 
- Верно, - согласно  ответила  старушка. 
- Скажите,  а  Алиса  так  и  не  появлялась?  Вас  из  института  беспокоят. 
- Так  и  не  появлялась,  вот  уж  странность.  Раньше  за  ней  такого  не  водилось. 
- Понятно,  извините, - и  я  отключилась. 
Если  произошло  то,  о  чём  я  думаю,  то  надо  действовать  быстро,  и  я  набрала  Марата. 
- Ты  что-нибудь  узнал? – в  волнении  спросила  я. 
- Узнал!  Я  всё  узнал!  И  ты  не  представляешь,  что  это  за  капец!  Даже  не  представляешь!  Эту  чёртову  игру  выставляют  в  Интернет! 
- Что  ты  сказал? – дико  вскричала  я. 
- Игру  выставили  в  Интернет!  И  через  три  часа  она  будет  доступна  всем! 
- Но  ведь  нет  этой  штуки  на  лицо, - обморочным  голосом  проговорила  я. 
- А  эту  штуку,  как  ты  выражаешься,  можно  дополнительно  купить,  это  не  проблема. 
- Капец! – вырвалось  у  меня, - как  это  остановить? 
- Если  только  перекрыть  всю  паутину,  во  всём  мире. 
- Как  ты  себе  это  представляешь?  Это  же  невозможно! 
- Невозможно,  и  есть  только  один  способ,  не  дать  запустить  программу. 
- Думаю,  компьютер,  с  которого  будет  осуществляться  запуск,  находится  в  институте,  где  работал  Колесников. 
- И  я  так  думаю,  только  ещё  надо  знать,  кто  это  будет  делать. 
- А  ты  узнал  про  Лотареву? 
- Узнал.  Официально  Лотарева  умерла,  на  неё  наехала  машина,  во  всяком  случае,  такой  вердикт  вынес  эксперт.  Но  дело  в  другом.  Я  сейчас  позвонил  следователю,  который  вёл  это  дело,  и  узнал  кое-что  интересное. 
- Да  не  томи  же! – взволнованно  вскричала  я. 
- Она  бежала  за  бутылкой  самогонки,  и  была  уже  изрядно  навеселе,  по  рассказу  собутыльников.  Но  в  её  крови  не  было  ни  капли  алкоголя,  когда  патолог  вскрыл  труп. 
- И  что  это  значит?  Думаешь,  что  это  был  другой  человек? 
- Да  точно  знаю.  Вспомни,  Инна  Петровна  услышала  знакомый  голос,  и  пошла  за  женщиной.  Та  была  совершенно  другой,  но  голос  опознала. 
- Не  тяни  кота  за  хвост! 
- Короче,  я  уже  выяснил,  что  в  тот  год  у  одного  преподавателя  из  института  попала  в  аварию  дочь.  У  неё  было  изранено  лицо,  у  Лотаревой  тоже,  но  той  девушке  сделали  операцию,  и  она  стала  неузнаваемой.  Даже  голос  стал  неузнаваемым. 
- Как  её  фамилия? – заорала  я  в  трубку,  выскакивая  из  кабинета,  и  на  ходу  одевая  пальто. 
- Смирнина  Таисия  Александровна, - выдал  на  том  конце  провода  Марат,  а  я  от  неожиданности  споткнулась  на  каблуках,  и  проходивший  мимо  Генрих  подхватил  меня. 
- Ты  куда  намылилась? – сурово  осведомился  он. 
- У  меня  катастрофа  вселенского  масштаба, - выдала  я  ему, -Марат,  какая  же  я  идиотка!  Я  должна  была  сообразить! – прыгнула  я  в  лифт, - я  как-то  заходила  к  ней,  она  мне  предложила  виски,  и  я  не  отказалась.  Я  сказала  тост  за  детей,  и  её  перекосило,  но  она  натянула  улыбку.  Я  должна  была  за  это  зацепиться,  но  даже  не  запомнила  этого,  просто  отложила  в  подкорку  памяти. 
- Зато  теперь  вспомнила,  и,  слава  Богу, - и  Марат  отключился,  а  я  бросилась  в  машину,  одновременно  набирая  номер  Макса. 
Но  у  него  было  беспробудно  занято,  и  я  вспомнила  про  Антона,  паренька,  что  дотоле  проходил  практику  в  отделении  у  Макса.  Кажется,  его  дедушка  в  ФСБ  служит. 
Вот  это  мне  и  нужно! 
Мы  с  Антоном  обменивались  номерами  телефонов,  у  парнишки  нет  тяги  к  службе  в  милиции,  он  мечтает  о  Литературном  институте,  но  его  упёртый  дедушка  с  ним  не  согласен. 
Буквально  силой  впихнул  в  Академию  МВД,  а  потом  забрал  на  практику  к  себе. 
И  я  набрала  номер  Антоши. 
- Здрасти, - ответил  мне  паренёк, - вы  по  поводу  моей  работы? 
- Вообще-то  не  совсем, - затараторила  я  в  трубку, - работа  твоя  пойдёт  в  этот  номер,  я  её  уже  утвердила,  и  тебе  заплатят  гонорар.  Копейки,  правда,  но  для  начала  нормально. 
- Супер! – восторженно  воскликнул  Антон. 
- Но  я  по  другому  вопросу, - перешла  я  к  сути  дела, - срочно  свяжи  меня  со  своим  дедушкой! 
- Зачем! 
- Антош,  это  очень  долго  объяснять, - взволнованно  тараторила  я,  обгоняя  какого-то  типа  на  российском  металлоломе,  который  попытался  въехать  в  ряд  вперёд  меня.  Он  разразился  матерными  ругательствами,  и  улетел  в  кювет,  тут  же  раздался  свист. 
- Чертобесие! – сдавленно  выругалась  я,  и  вылезла  из  машины. 
- Приветствую,  старший  сержант  Павлов, - подошёл  ко  мне  гаишник, - документы,  пожалуйста. 
- Эта  выдра  меня  подрезала, - подскочил  к  нам  взбешённый  шофёр, - немедленно  лишите  её  прав!  Баб  вообще  нельзя  за  руль  сажать!  Они  водить  не  умеют! 
- А  вы  умеете? – развернулась  я  к  нему  на  все  сто  восемьдесят. 
- Я  уже  тридцать  лет  за  рулём!  А  всякие  напокупают  прав,  и  мнят  из  водителей  первого  класса! 
- К  вашему  сведению,  женщины  гораздо  более  внимательны  на  дороге,  чем  мужской  процент  населения. 
- Что  ты  сказала?! – пошёл  пятнами  мужик. 
- Уши  пошире  развесьте,  лучше  слышать  будете, - язвительно  прошипела  я, - товарищ  старший  сержант,  может,  мы  договоримся  как-нибудь?  Я  очень  спешу. 
- Спешите? – посмотрел  на  меня  сержант, - гражданочка,  вы  подрезали  человека,  превысили  скорость  на  данном  участке  дороги,  о  каком  договоре  вы  говорите? 
- О  хрусткой  купюре,  прямо  из  банкомата, - понизила  я  голос. 
- Немедленно  лишите  прав  эту  аферистку! – заорал  не  своим  голосом  шофёр, - нечего  её  отпускать! 
- Молчать! – топнула  я  шпилькой  об  асфальт, - товарищ  старший  сержант,  вы  не  мне  претензии  предъявляйте,  а  вот  этому  гражданину!  Знаете,  что  они  делают?  Вот  эти  удоды  на  российском  металлоломе  влезают  вперёд  крутой  тачки,  и  тащатся  со  скоростью  беременной  черепахи.  Вот  чего  им  надо? 
- Чтоб  богатенькие  не  выпендривались! – заорал  на  всю  дорогу 
мужик, - а  то  наворовали  у  простого  народа  денежек,  напокупали  себе  крутых  машин,  и  чувствуют  себя  королями  на  дороге! 
Я  открыла  было  рот,  чтобы  отбрить  его,  но  в  руке  взвыл  мобильник. 
- Слушаю, - машинально  ответила  я. 
- Эвива,  куда  вы  пропали? – это  был  Антон, - тут  мой  дедушка,  поговорите  с  ним. 
- Генерал  ФСБ  Сватов  Антон  Антонович, - раздался  бас  на  том  конце  провода, - кто  вы  такая,  и  что  случилось? 
- Здравствуйте,  меня  зовут  Эвива  Миленич,  я  главный  редактор  « График  Интертеймент ».  Слышали  о  таком  глянце?  Впрочем,  это  не  важно.  Короче,  я  в  свободное  время  занимаюсь  частным  сыском,  бесплатно,  и  без  лицензии.  Есть  такой  учёный,  Колесников  Артем  Геннадьевич,  но  это  очень  долго  пересказывать,  потому  что  счёт  идёт  на  минуты.  Очень  запутанная  получилась  история,  и  на  данный  момент  нешуточная  опасность  грозит  внучке  супруги  Колесникова.  Её  хотят  убить,  её  бабушку  уже  убили,  и  даже  сиделку  Колесниковой.  Есть  даже  предположение,  что  и  Колесникова  убили. 
- Подождите,  подождите, - перебил  меня  генерал, - вы  можете  всё  толком  объяснить? 
- Да  нечего  тут  объяснять,  надо  мчаться  в  институт,  и  обезвредить  Смирнину! – заорала  я  в  голос, - к  тому  же  там  такая  ситуация,  что  только  к  вам  в  ФСБ  и  звонить!  Речь  идёт  о  жизнях  сотни  детей,  которых  эта  тварь  хочет  убить! 
- Антош,  а  эта  женщина,  она  как  вообще,  в  своём  уме? – услышала  я  приглушённый  голос  генерала. 
- Она  никогда  не  врёт, - видимо,  Антон  тоже  прислушивался  к  моим  воплям, - эксцентричная,  правда,  Максим  Иванович  постоянно  жаловался,  что  она  лезет,  куда  не  следует.  Но  всегда  признавал,  что  она  большая  молодец,  благодаря  ей  уже  много  преступников  за  решёткой. 
- Где  вы  сейчас? – деловито  осведомился  у  меня  генерал. 
- Стою  на  шоссе,  подрезала  одного  кретина,  и  ГАИ  привязалось. 
- Быстро  скажите  мне  улицу,  где  вы  стоите? 
Через  минуту  раздался  звонок  у  сержанта,  и  он  даже  в  лице 
переменился,  вытянулся  в  струнку,  и  убрал  телефон. 
- Вы  можете  быть  свободны, - отдал  он  мне  документы,  и  я  чуть  до  потолка  не  подпрыгнула. 
- Вы  её  отпустите? – возмущённо  воскликнул  шофёр. 
- Сейчас  с  вами  разбираться  будем, - и  потащил  разозлённого  мужика  к  его  машине,  а  я  посмотрела  им  вслед,  и  села  в  машину. 
Бедолага.  Представляю,  как  он  сейчас  злится.  Хотел  поучить  женщину  на  крутой  машине,  и  получил  по  шапке. 
Я  никогда  не  реагирую  на  людей,  которые  ничего  собой  не  представляют,  а  строят  из  себя  невесть  что.  Неизменно  отвечаю  спокойно  и  ровно,  чтобы  их  лишний  раз  не  злить.  Они  считают  себя  такими  важными,  а  на  деле-то! 
Хотите,  чтобы  вас  любили?  Просто  улыбнитесь  людям,  и  несите  свою  улыбку,  как  драгоценный  дар. 
И  я  понеслась  в  институт,  въехала  на  место  на  парковке,  и  тут  зазвонил  мобильник. 
- Слушаю. 
- Только  не  вздумайте  ехать  туда, - сказал  Антон  Антонович, - вы  меня  поняли? 
- Поняла, - легкомысленно  бросила  я. 
- Я  только  что  вашему  супругу  звонил,  мы  скоро  будем, - и  он  отключился,  а  я  закинула  трубку  в  сумку. 
Неужели  он  в  самом  деле  думает,  что  я  его  послушаюсь?  Плохо  он  меня  знает,  иначе  бы  велел  гаишнику  задержать  меня,  Макс  бы  точно  велел. 
Да  пока  они  там  чешутся,  Татьяна  убьёт  Алису,  и  запустит  игру,  и  я  не  могу  этого  допустить. 
И  я  вынула  из-под  сиденья  пистолет,  из  сумки  скотч,  и  приклеила  оружие  себе  к  спине,  чтобы  не  выпал,  и  бросилась  в  институт. 
Дверь  в  кабинет  ректора  оказалась  закрыта,  я  огляделась  по  сторонам,  и  остановила  девушку,  пробегавшую  в  это  время  мимо. 
- Извините,  а  где  Таисия  Александровна? – спросила  я  её, - вы  не  в  курсе? 
- Так  она  в  кабинете. 
- Нет  её  там,  дверь  в  кабинет  заперта. 
- Может,  заперлась?  Но  она  точно  там, - и  девушка  убежала,  а 
я  огляделась  по  сторонам. 
Пока  я  размышляла,  что  дальше  предпринять,  раздался 
какой-то  звук,  я  резко  повернулась,  но  отреагировать  не  успела,  получила  ощутимый  удар,  и  лишилась  чувств. 
Когда  сознание  вернулось  ко  мне,  я  сначала  не  поняла,  где  сейчас  нахожусь.  Понятно,  что  лежу  на  полу,  я  осторожно  повернула  голову,  и  увидела  Татьяну.  Она  что-то  делала  на  компьютере,  а  рядом  лежал  пистолет. 
Вспомнив  про  оружие,  я  тихонько  повернула  руку,  нащупала  своё  оружие,  и  аккуратно  отцепила  его  от  спины. 
Липкая  лента  ужасно  мешалась,  но  я  всё-таки  произвела  шум,  и  Татьяна  обратила  на  меня  внимание. 
- Очнулась,  дрянь, - посмотрела  она  в  мою  сторону, - ничего,  сейчас  я  закончу,  и  расправлюсь  с  обоими. 
Я  посмотрела  в  сторону,  и  увидела  девушку,  связанную  по  рукам  и  ногам.  Рыженькая,  с  испуганными  глазами  цвета  сочной  зелени,  она  сидела  в  противоположном  углу  помещения. 
Я  подпихнула  под  себя  пистолет,  и  осторожно  села,  думая,  что  дальше  предпринять. 
- Думаешь,  что  самая  умная? – повернулась  Татьяна  ко  мне, - думаешь,  что  поймала  меня?  Да  только  ты  скоро  хладным  трупом  будешь  лежать,  а  я  ограблю  пол  страны,  при  чём  сама  руки  не  замараю,  и  отправлюсь  в  тёплые  края. 
- С  помощью  невинных  детей? – я  пощупала  свой  лоб,  и  увидела  капли  крови  на  пальцах. 
- Ненавижу  этих  тварей! 
- Вы  и  сами  кода-то  были  ребёнком. 
- Самое  ужасное  время  в  моей  жизни.  Меня  постоянно  унижали,  и  дразнили  одноклассники.  Вы  говорите  о  жестокости  людей?  Да  дети  ещё  более  жестокие,  чем  можно  себе  представить. 
- Не  всегда  так, - мотнула  я  головой, - есть  хорошие  люди,  и  есть  плохие  люди.  У  вас  комплексы?  И  вы  решили  взять  от  жизни  всё?  Знаете,  есть  такая  поговорка,  бодливой  корове  Бог  рог  не  даёт.  Видимо,  поэтому  у  вас  не  было  ничего  в  жизни. 
- Это  я  корова? – подскочила  она  с  места, - да  как  ты  смеешь?  Ты  наглая  выскочка,  всю  жизнь  имевшая  всё,  на  авторитете 
всегда  ехавшая. 
- Ненависть  к  более  удачливым  затмила  вам  разум, - дёрнула  я  плечом, - кстати,  можно  один  вопрос? 
- Валяй. 
- Письма.  Зачем  это  нужно  было?  Очередная  больная  фантазия? 
- Сама  ты  больная!  Ты  не  представляешь,  какое  удовольствие  мне  это  доставляло. 
- Понимаю, - согласно  кивнула  я,  нащупывая  под  собой  пистолет. 
- Надоело  мне  с  тобой  болтать,  и  запуск  пора  завершить,  но  вот  только, - она  взяла  со  стола  пистолет,  и  направила  его  на  Алису, - тебе  я  больше  симпатизирую,  поэтому  убью  второй.   
И  раздался  выстрел.  Да  только  стреляла  не  она,  я  оказалась  быстрее,  и  спустила  курок  первой.  Одним  выстрелом  выбила  пистолет  из  её  руки,  а  вторым  подстрелила  ногу. 
- Сучка! – она  с  воплем  повалилась  на  пол,  а  я  вскочила  на  ноги. 
- Ни  с  места! – направила  я  на  неё  пистолет. 
- Ах  ты  тварь! – рычала  от  злости  Татьяна,  корчась  на  полу, - гадина! 
И  в  этот  момент  дверь  в  кабинет  выбили,  и  ворвался  ОМОН,  а  вместе  с  ними  Макс,  Андрей,  и  пожилой  мужчина  в  строгом  костюме. 
- Всем  оставаться  на  своих  местах! – громогласно  заявил  последний,  а  я  чуть  не  упала  от  хохота. 
- Очень  к  месту  прозвучало,  учитывая  тот  факт,  что  тут  только  связанная  девушка,  уже  обезвреженная  бандитка,  и  ваша  покорная  слуга.  Вы  Антон  Антонович? 
- А  вы  Эвива  Миленич? – строго  спросил  он, - я  же  вам  говорил,  не  лезть  сюда! 
- Я  должна  была  сидеть,  в  то  время,  как  убивают  внучку  Инны  Петровны?  Она  её  убить  хотела!  Вы  бы  не  успели! 
- Вашу  супругу  надо  под  замок  посадить, - бросил  он  взгляд  на  Макса, - значит,  вот  вы  какая? – оглядел  меня  генерал  ФСБ, - я  о  вас  наслышан,  красивая  и  талантливая  журналистка,  сующая  нос  не  в  своё  дело. 
- Очень  интересная  характеристика, - удовлетворённо  хмыкнула  я,  а  Макс  оттащил  меня  в  сторону. 
- Послушай,  зачем  всё  это  надо  было  устраивать? 
- Ты  это  о  чём? – вздёрнула  я  брови. 
- Почему  ты  мне  вчера  не  сказала?  Зачем  тебе  надо  было  тащиться  сюда? 
- Вообще-то,  вчера  я  ещё  не  знала,  кто  на  самом  деле  убийца. 
Догадывалась,  что  это  Татьяна,  но  не  знала,  под  чьим  именем  она  здесь.  Только  сегодня  утром  позвонил  Марат,  и  я  помчалась  сюда. 
- Всё-таки  следовало  посадить  тебя  под  замок, - раздражённо  воскликнул  он. 
День  прошёл  плохо. 
Татьяну – Таисию  увезли  в  больницу,  и  поставили  конвой  у  палаты,  эту  игру  Виталий  лично,  под  присмотром  сотрудников  ФСБ  убрал  из  Интернета,  а  Макс  налетел  на  меня. 
Как  вы  думаете,  из-за  чего  он  взбеленился?  Правильно  из-за  данного  мне  Димой  пистолета. 
В  результате  мы  поругались,  и  быстро  помирились,  а  пистолет  он  у  меня  отобрал. 
Пока  он  занимался  работой,  я  полночи  просидела  в  своей  мастерской,  и  уснула  на  мольберте. 
Вообще,  я  не  рисую  обнажённую  натуру,  нет  такого  пристрастия,  но  сейчас  на  меня  что-то  нашло.  Правда,  не  совсем  обнажённую,  я  нарисовала  пару,  то  они  обнимаются,  то  они  целуются.  И  вроде  бы  и  видно,  что  они  обнажённые,  сквозь  облако  переливчатого  тюля,  которое  как  бы  окутывает  их,  развеваясь  на  ветру,  но  всё  вполне  пристойно.  Всё  с  такого  ракурса,  что  не  видно  того,  что  не  следует  демонстрировать. 
А  на  их  лицах  я  нарисовала  маски,  мужчина  с  чёрными  волосами,  и  молодая  женщина,  тёмноволосая.  Что  на  меня  нашло? 
Я  ведь  рисовала  себя  и  Диму,  и  маски  эти  специально  сделала,  чтобы  никто  не  опознал,  и  с  неким  иезуитством  перерисовывала  каждый  Димин  мускул. 
Было  больно  и  обидно,  я  потом  смотрела  на  эти  наброски,  одну  картину  я  уже  покрыла  акварелью,  по-моему,  она  выглядит  лучше,  нежели  масляная  краска. 
Уснув,  я  переместилась  в  Анапу,  где  провела  столько  счастливых  дней  с  Димой,  и  именно  эти  виды  я  сейчас  перерисовывала. 
Мне  давно  не  снились  эротические  сны,  с  подросткового 
возраста,  и  сейчас  очутилась  в  объятьях  Димы  внутри  водопада.  Интересно,  ведь  в  водопаде  невозможно  находиться,  но  наше  подсознание  диктует  нам  причудливые  конфигурации.  Когда  Макс  меня  разбудил,  я  сначала  и  не  поняла,  где  сейчас  нахожусь. 
- Привет, - вяло  сказала  я, - а,  сколько  сейчас  времени? 
- Да  одиннадцать  уже.  Ты  что  это,  уснула  прямо  на  вахте?  Там  Генрих  уже  весь  телефон  оборвал,  а  мы  не  знаем,  где  тебя  искать.  Все  вещи  на  месте,  смотрю,  значит,  ты  где-то  в  доме,  и  пошёл  сюда.  Вставай,  голубка. 
Хорошо,  что  он  не  обратил  внимание  на  картины,  а  то  вопросов  не  избежала  бы. 
Анфиса  Сергеевна  уже  сварила  кофе,  и  я  головной  болью  села  завтракать. 
- И  где  она  была? – кивнула  на  меня  пожилая  женщина. 
- Спала  в  мастерской, - недовольно  ответил  Максим, - не  нашла  лучше  места. 
- Звонил  Генрих  Вениаминович, - сказала  Анфиса  Сергеевна, - срочно  просил  перезвонить. 
- Перезвоню, - спокойно  ответила  я,  и  чуть  кофе  не  разлила, - статья!  Я  забыла  её  вчера  отослать, - и  я  бросилась  в  кабинет. 
Вернулась,  и  Макс  вдруг  сказал: 
- А  Татьяна  во  всём  призналась,  наверное,  думает,  что  чистосердечное  облегчит  ей  наказание. 
- В  чём  конкретно  она  призналась? – вздёрнула  я  брови. 
- В  убийстве  Инны  Петровны  и  Алевтины,  и  покушение  на  жизнь  Инны  Петровны.  Из-за  неё  Колесникова  оказалась  прикована  к  коляске.  Слушай, - и  он  вынул из  кармана  диктофон. 
- Я  скинула  эту  Алевтину,  потому  что  она  догадалась,  что  на  самом  деле  произошло.  Она  видела  меня,  узнала,  а  потом  позвонила,  и  потребовала  денег,  а  я  скинула  эту  шантажистку  с  лестницы.  Она  себе  тут  же  шею  свернула,  и  я  незаметно  сбежала, - и  он  отключил. 
- Подожди-ка,  включи  ещё  раз, - я  замерла  с  чашкой  в  руке,  и  посмотрела  на  Макса,  прослушав  запись  вновь, - она  не  убивала  Алевтину. 
- Почему  ты  так  решила? – Макс  вытаращил  глаза. 
- Потому  что  знаю.  Вспомни  момент  убийства,  во-первых, 
когда  мы  вбежали  во  двор,  то  услышали  выстрелы.  На  заборе  обнаружена  кровь.  У  Лотаревой  есть  повреждения? 
- Даже  царапин  нет,  за  исключением  простреленной  тобой  ноги. 
- Именно, - удовлетворённо  кивнула  я, - но  я  знаю,  кто  убил  Лотареву. 
- Говори! 
Я  открыла  было  рот,  но  зазвонил  телефон,  и  я  раскрыла  мобильник. 
- Слушаю. 
- Скорее,  Эвива,  приезжайте  скорей  ко  мне! – взволнованно  воскликнула  Настя, - Колесникова  на  самом  деле  убили,  и  убийца  через  полчаса  будет  у  меня,  я  его  спровоцировала. 
- Ты  с  ума  сошла! – заорала  я  в  голос,  вскакивая  с  места, - чертобесие!  Мы  сейчас  будем! – и  я  бросилась  в  прихожею,  потащив  за  собой  Макса. 
- В  чём  дело? – испуганно  спрашивал  он, - да  что  случилось? 
- Ты  помнишь  девушку,  у  которой  я  купила  брошь  в  виде  стрекозы? 
- Конечно,  помню, - кивнул  головой  Макс. 
- Она  работала  с  Колесниковым,  и  она  спровоцировала  убийцу  Колесникова,  и  он  через  полчаса  будет  у  неё. 
- Вы  тут  совсем  обалдели?!  И  сама  лезешь,  куда  не  следует,  и  другим  дурной  пример  подаёшь, - накинул  Макс  куртку,  и  мы  бросились  к  моей  машине. 
Впрыгнули  в  салон,  и  я  понеслась  со  скоростью  ветра.  Макс  ничего  не  сказал  на  это,  упрямо  молчал  всю  дорогу.  Я  бросила  машину  прямо  на  середине  дороги,  и  мы  помчались  в  квартиру  Насти,  перепрыгивая  через  ступеньки,  лифт  отчего-то  не  работал. 
Я  на  своих  шпильках  оказалась  проворнее  Макса,  и  первой  вбежала  в  квартиру. 
Из  комнаты  исходил  какой-то  шум,  я  вбежала  туда,  и  увидела  Настю.  Она  стояла  на  коленях,  а  преступник  стянул  на  её  шее  удавку. 
Не  долго  я  размышляла,  схватила  с  полки  огромный  бюст  Ленина,  не  удержала  равновесия,  а  бюст-то  тяжеленный,  и  обрушила  его  на  голову  убийце. 
Дедушка  Ленин  раскололся,  преступник  грохнулся  на  пол  без 
чувств,  а  я  на  него.  Задела  мешок  с  цементом,  который  плюс  ко  всему  был  вскрытый,  и  нас  окатило  цементом. 
- Бедный  наш  вождь, - вбежал  в  комнату  Макс,  стал  поднимать  Настю,  которая  еле  держалась  на  ногах,  и  судорожно  кашляла. 
- Вы  очень  вовремя, - осипшим  голосом  проговорила  она,  и  опустилась  на  диван. 
- А  это  кто? – кивнул  Макс  на  поверженного  убийцу. 
- Прошу  любить  и  жаловать,  Полунин  Григорий  Васильевич, - и  я  пнула  его  ногой. 
- Поаккуратнее, - сдавленно  проговорил  он,  приходя  в  себя,  а  Макс  защёлкнул  на  нём  наручники. 
- Это  он  Алевтину  убил, - безапелляционно  заявила  я. 
- На  фиг  мне  эту  сиделку  убивать? – подскочил  на  месте  Полунин, - да  ты  спятила,  голубушка! 
- А  вы  откуда  знаете,  что  именно  о  сиделке  речь? – прищурила  я  глаза, - вдруг  я  о  другой  какой  Алевтине  говорю? 
- Я  буду  жаловаться! – орал  не  своим  голосом  Полунин, - вы  не  имеете  права!  Вы  ответите  за  самоуправство! 
- И  он  это  сказал,  когда  он  на  их  глазах  чуть  не  убил  человека, - саркастически  заявила  я, - любезный,  вы  бы  уж  лучше  помолчали,  или  бы  каялись  во  всех  смертных  грехах,  чистосердечное  смягчает  приговор. 
- А  не  пошла  бы  ты?! 
- Я-то  могу  и  пойти,  а  вот  вы  получите  пожизненное  заключение, - спокойно  парировала  я,  и  он  тут  же  как-то    сдулся,  как  гелевый  шарик. 
- Я  ни  в  чём  не  виноват!  Я  не  хочу  пожизненное! 
- А  вас  никто  и  не  спрашивает!  Последнее  слово  за  судьёй! 
- Я  только  Алевтину  убил,  да  вот  Настю  собирался,  а  это  на  пожизненное  не  тянет.  Лет  двадцать  получу. 
- А  двадцать  лет  мало?  Это  пол  жизни! – присела  я  на  край  стола. 
- Она  меня  заставила, - закрыл  закованными  в  наручники  руками  лицо  Полунин, - я  не  хотел  во  всё  это  ввязываться,  и  Настю  я  убивать  не  хотел. 
- А  как  насчёт  Колесникова? – вкрадчиво  осведомилась  я. 
- А  что  Колесников? 
- Вы  его  убили? 
- Я  его  даже  пальцем  не  трогал! 
- Да  он  врёт! – подскочила  на  месте  Настя, - я  всё  узнала!  Его  отец  работал  с  химикатами,  а  в  организме  Колесникова  был  обнаружен  яд,  который  можно  достать  на  этом  заводе.  И  он  купил  липовое  заключение  о  смерти!  Я  говорила  с  патологоанатомом,  и  он  дал  мне  настоящее  заключение.  Этот  и  его  пытался  убрать,  вот  врач  и  испугался,  когда  его  чуть  не  задавили. 
- Прекратите!  Прекратите! – заорал  Григорий  Васильевич, - всё  совсем  не  так! 
- А  как  тогда? – ледяным  тоном  осведомилась  я. 
- Сейчас  я  всё  расскажу, - сдавленно  проговорил  он, - начну  с  того,  что  Таисия  лютой  ненавистью  ненавидела  Колесникову.  Она  желчью  исходила,  увидев  её  первый  раз,  просто  вообще  окаменела,  и  металась  по  кабинету,  как  разъярённая  фурия.  Это  надо  было  видеть!  Таисия  мне  покровительствовала,  точнее,  как  бы  это  поделикатнее  выразиться... 
- Состояли  в  любовной  связи! – рубанула  я  с  плеча. 
- Можно  и  так  сказать, - пожал  он  плечами, - отвратительная,  и  похотливая  старуха.  Кто  там  сказал,  старуха,  сыпятся  с  тебя  краски,  твои  противны  ласки. 
- Это  толи  Пушкин,  толи  Козьма  Прутков, - подала  голос  с  дивана  Настя. 
- Нашёлся  тоже  интеллигент, - раздражённо  буркнул  Макс. 
- Интеллигент  кислых  щей! – не  удержалась  я, - да  он  просто  образованный  мерзавец,  и  не  интеллигент!  Продолжайте!  И  попрошу  не  отвлекаться  на  цитаты! 
- Короче,  я  ничего  не  знал,  ни  почему  Таисия  так  ненавидела  Инну  Петровну,  ни  про  то,  что  она  задумала  её  отравить.  Она  сказала  мне,  что  у  её  соседки  мыши  завелись,  и  попросила  достать  отравы.  Я  и  достал,  она  довольно  исчерпывающе  всё  объяснила.  В  тот  же  день  она  с  ангельской  улыбкой  подошла  к  Колесниковой,  и  предложила  ей  кофе.  Я  был  удивлён,  и  не  знал,  как  на  это  реагировать.  Инна  Петровна  мило  улыбнулась,  взяла  у  неё  стаканчик,  и  уже  хотела  выпить,  как  её  окликнул  супруг,  и  они  вместе  отошли.  Я  сам  видел,  как  она  ему  стаканчик  отдала,  а  потом  ушла.  Кофе  выпил  Колесников,  и  на  лекции  он  умер.  Я  в  испуге  бросился  к  Смирниной,  а  она  в  это  время  носилась  по  кабинету,  как  ведьма  на  метле.  Вот 
тут-то  я  и  узнал  шокирующую  правду,  она  пыталась  убить 
Инну  Петровну,  и  случайно  отравила  профессора.  Она  тут  же  заткнула  мне  рот,  сказав,  что  всех  собак  свалит  на  меня,  если  я  начну  говорить.  Ведь  яд-то  достал  я,  украл  с  завода,  и  я  труханул.  Я  своровал  у  Колесникова  изобретения,  и  сбежал  из  института.  Я  о  той  истории  уже  и  думать  забыл,  по  настоянию  Таисии  заплатил  патологоанатому  за  факсимильный  отчёт  о  вскрытии,  она  мне  денег  дала,  а  потом  смотался  из  России.  Когда  я  вернулся,  я  уже  думать  обо  всём  забыл,  но  не  так  давно  она  мне  позвонила.  Сказала,  что  нам  надо  встретиться,  и  при  личной  встрече  рассказала,  что  предприняла  ещё  одну  попытку  убить  Колесникову,  и  теперь  та  в  инвалидном  кресле.  Но  последняя  попытка  увенчалась  успехом,  и  Инна  Петровна  мертва.  И  она  потребовала,  чтобы  я  убил  Алевтину.  Я  не  хотел,  отказывался,  а  она  припугнула  меня  Колесниковым.  На  патологоанатома  покушалась  лично  она,  и  сейчас  я  просто  с  катушек  сорвался.  А  тут  мне  звонит  эта, - он  кивнул  на  Настю, - и  я  дико  пугаюсь.  Одно  убийство  я  уже  совершил,  перепугался,  и  кинулся  сюда.  Чем  я  думал?  Да  лучше  бы  я  сразу  пошёл  в  милицию,  пусть  бы  посадили  ни  за  что,  чем  за  дело! 
У  него  был  такой  несчастный  вид,  что  мне  вдруг  стало  его  чисто  по-человечески  жалко. 
- Как  вы  догадались,  что  это  я  убил? – поднял  он  на  меня  глаза. 
- Таисия  сказала  на  допросе,  что  это  она  убила  Алевтину,  видимо,  она  к  вам  всё-таки  неравнодушна,  раз  сделала  такое.  Но  она  сказала,  что  Алевтина  сразу  умерла,  только  я-то  знаю,  что  это  не  так.  Алевтина  позвонила  перед  тем,  как  вы  её  добили,  и  Макс  вас  ранил.  Когда  мы  встречались,  вы  чуть  не  выронили  саке,  и  сказали  мне,  что  у  вас  перелом.  У  вас  не  перелом,  у  вас  огнестрельное  ранение.  Почему  на  вас  не  было  гипса?  Почему  человек  так  мучается  с  переломанной  рукой,  и  не  идёт  в  больницу?  Значит,  у  него  рыльце  в  пушку.  А  теперь  ответьте  на  мой  вопрос.  Таисия  интересовалась  разработкой  Колесникова?  Которая  лишает  человека  разума? 
- Интересовалась, - со  вздохом  сказал  Полунин, - Колесников  был  гением  в  своём  роде.  Это  ж  надо  было  такое  придумать! 
- И  вы  ей  говорили? 
- Говорил,  я  просто  не  думал,  что  она  что-то  задумает,  а  она 
решила  на  этом  денег  заработать.  Да  только  я  узнал  об  этом  тогда,  когда  Инна  Петровна  не  дала  ей  это  сделать.  А  потом  все  разработки  исчезли,  и  Колесников  умер.  Правда,  мы  с  Таисией  вместе  услышали,  где  Колесников  спрятал  разработки,  он  с  Печориным  это  обсуждал.  А  я  забыл  про  это,  да  только  она  не  забыла,  и  стала  действовать, - и  Полунин  замолчал. 
Молчали  и  мы,  Макс  полез  за  телефоном,  и  вдруг  Григорий  Васильевич  издал  странный  хрип,  и  повалился  на  пол. 
Мы  в  испуге  забегали,  Макс  вызвал  врачей,  но  диагноз  поставил  ещё  до  их  приезда. 
- У  него  сердце  остановилось!  Стучит!  Похоже,  что  у  него  аритмия,  и  нервный  срыв. 
- Что  такое  аритмия? – слабо  спросила  Настя. 
- Крайне  поганая  штука, - объяснил  ей  Макс, - возникает  на  нервной  почве,  и  сердце  начинает  стучать  с  остановками,  и  вообще  неизвестно,  заведётся  ли  оно  после  такой  остановки  вновь.  Это  равносильно  ходить  по  острию  бритвы. 

                Эпилог. 
Но  Полунин  не  умер,  его  вовремя  доставили  в  больницу,  и  оказали  первую  медицинскую  помощь.  Он  искренне  раскаялся,  и  готов  понести  наказание.  В  больничной  палате  он  подписал  все  показания,  и  эта  чёртова  аритмия  сыграла  ему  на  руку. 
Я  не  люблю  адвоката  Стрельцова,  совершенно  мерзкий  тип,  сальный,  и  один  раз  этот  козёл  попытался  запустить  мне  лапы  под  юбку,  за  что  хорошенечко  огрёб  вазой,  стоящей  у  Аси  в  кабинете.  С  тех  пор  он  от  меня  шарахается,  называет  глупой  куклой,  и  всячески  подзуживает. 
Но  основная  фигня  в  том,  что  он  гениальный  адвокат,  его  порой  называют  адвокатом  дьявола,  потому  что  он  может  оправдать  даже  самого  безнадёжного. 
Думаю,  тут  и  так  всё  ясно.  Чистосердечное  признание  Полунина,  и  его  раскаяние,  Стрельцов  что-то  там  бубнил  про  нервный  стресс,  приволок  справки  из  больницы,  вообщем,  Полунин  получил  условный  срок.  Всего  пять  лет. 
А  вот  Лотарева,  в  отличие  от  своего  подельника,  получила  двадцать  пять  лет  колонии  строго  режима,  и  я  искренне  пожалела,  что  в  нашей  стране  женщинам  не  дают  пожизненно. 
Впрочем,  она  уже  старая,  и  из  тюрьмы  вряд  ли  выйдет,  если  только  столетней  старухой,  хотя  я  сильно  сомневаюсь,  что  она  дотянет  там.  Впрочем,  смерть  делает  людей  равными,  а  заключение  на  всю  оставшуюся  жизнь,  и  ощущение  безысходности,  это  самое  оно  для  неё.  Пусть  поразмыслит  на  досуге  о  содеянном.  Но  я  думаю,  что  она  не  будет  раскаиваться,  а  будет  только  жалеть,  что  не  довела  задуманное  до  конца. 
А  у  нас  всё  отлично.  Вчера  приехала  Зойка,  и  забрала  своих  малолетних  хулиганов  из  особняка. 
Мы  все  вздохнули  с  облегчением,  особенно  Иван  Николаевич,  которого  они  буквально  загоняли.  Бедный  майор  уже,  наверное,  жалеет,  что  переехал  к  нам,  то  скалкой  по  голове  огреют,  то  в  салочки  играть  заставляют.  Учитывая  его  вес,  ему  затруднительно  носиться  по  дому  с  детьми,  а  отказать  им  он  не  может.  Он  очень  любит  падчерицу  сына,  и  позволяет  моей  Василинке  верхом  на  нём  ездить,  буквально. 
Сегодня  я  никуда  не  спешила,  вчера  мы  сдали  журнал  в  печать,  перевод  отправили  во  Францию,  и  я  сладко  проспала  до  девяти  часов. 
Но  будильник  упрямо  давал  о  себе  знать,  и  я  в  который  раз  стукнула  по  нему  кулаком.  Это  чудо  российского  производства  ужасно  громкое,  и  ужасно  живучее.  Я  его  много  раз  в  окошко  выкидывала,  била  по  нему  кулаком,  и  он  после  таких  испытаний  два  года  уже  продержался. 
Но  пришлось  вставать,  утро  было  солнечным,  я  выглянула  в  окно,  увидела  бегающих  по  участку  животных,  выбралась  из  кровати,  и  помчалась  в  ванную. 
Я  ещё  не  знала,  чем  сегодня  займусь,  надо  в  издательство  сгонять,  поэтому  переоделась  в  красную  тунику,  и  бриджи  шароварного  типа,  с  завязками  на  колене,  тоже  ослепительно  алые.  И  спустилась  на  кухню. 
- Тут  тебе  звонили, - сказала  Анфиса  Сергеевна, - и  просили  прибыть  в  нотариальную  контору  к  трём  часам  дня,  на 
Басманную  улицу. 
- А  для  чего?  Ничего  не  сказали? – налила  я  себе  кофе. 
- Только,  что  тебе  нужно  приехать. 
- Ладно,  съезжу.  Пообедаю  с  Зойкой  в  городе,  а  потом  к  нотариусу.  И  зачем  я  им  понадобилась? 
Я  пол  дня  провела  в  издательстве,  созванивалась  с  Парижем,  а  потом  отправилась  обедать  с  Зойкой. 
В  итальянском  ресторанчике  мы  заказали  по  пицце,  и  по  стакана  виноградного  сока,  который  оказался  « Изабеллой »,  и  мы  просто  не  стали  его  пить.  На  вкус  и  цвет  товарищей  нет,  но  оно  по  вкусу  напоминает  кусок  дешёвого  мыла,  таково  наше  с  Зойкой  мнение. 
- Лихая  у  тебя  жизнь, - с  улыбкой  сказала  Зойка,  узнав  о  расследовании, - впрочем,  ты  всегда  была  девушкой  излишне  энергичной. 
- А  ты  не  энергичная? – со  смехом  спросила  я. 
- Да  я  замоталась. 
- А  с  Эрналдо  что? 
- Да  всё  чудесно,  у  нас  любовь.  Думаем  ещё  ребёнка  завести. 
- Правда?  Здорово!  И  как  успехи? 
- Да  пока  никак,  но  я  очень  хочу  ещё  малыша.  А  вы  с  Максом  чего?  Вы  же  тоже  мечтали. 
- Мечтали, - пожала  я  плечами, - и  продолжаем  мечтать,  просто  я  никак  в  них  не  разберусь,  в  мужчинах  своих,  и  пока  пью  таблетки.  Ещё  залечу  от  Димы,  и  что  я  Максу  скажу? 
- А  он  откуда  узнает? 
- Ребёнок  родится  чёрненьким,  тогда  и  узнает. 
- Да  ерунда  это!  Если  б  у  тёмненьких  родителей  родился  светленький  ребёнок,  это  ещё  могло  навести  на  подозрения,  но  не  факт.  Какие-нибудь  гены  прабабушки  сыграли.  У  одних  моих  знакомых  такой  фокус  произошёл,  оба  они  тёмные,  а  девчоночка  светлая.  Даже  тест  сделали,  и  всё  подтвердилось,  что  она  ему  не  изменяла. 
- В  моём  случае  тест  будет  убийством. 
- Да  ты  сама  тёмная,  и  малыш  имеет  право  быть  таким  же. 
- Ладно,  посмотрим, - глянула  я  на  время, - пожалуй,  мне  уже  пора.  Меня  у  нотариуса  ждут. 
- Зачем  тебе  нотариус? – удивлённо  спросила  Зойка. 
- Сама  не  знаю,  неожиданно  позвонили  утром. 
- Давай.  Я  сама  расплачусь. 
Я  кивнула  в  ответ,  и  поехала  в  нотариальную  контору. 
В  кабинете  нотариуса  я  увидела  Алису,  внучку  Инны  Петровны,  двух  женщин  и  мужчину.  Вид  у  последних  был  сердитый,  и  весьма  недовольный. 
- Долго  мы  будем  ещё  ждать? – резко  спросила  она  из  них. 
- Извините, - я  замерла  на  пороге, - меня  просили  прибыть  к  вам. 
- Миленич  Эвива  Леонидовна? – поднял  глаза  нотариус. 
- Верно,  здравствуйте, - я  вошла  внутрь. 
- Присаживайтесь, - кивнул  нотариус  на  стул. 
- Да  вы  можете  объяснить,  что  тут  происходит? – взорвалась  другая  женщина, - и  что  это  за  люди?  И  почему  они  должны  присутствовать  при  оглашении  завещания  моей  матери?! 
- Она  не  только  твоя  мать,  но  и  моя, - прошипел  мужчина  лет  сорока, - действительно,  огласите  же  завещание. 
- Спокойно, - поднял  руку  нотариус, - сейчас  всё  будет, - он   вынул  из  стола  большой  конверт,  и  распечатал  его. 
- Давайте  обойдёмся  без  юридических  терминов,  мы  очень  спешим, - сквозь  зубы  проговорила  Виолетта, - вы  просто  скажите,  кому  что  полагается. 
- Кому  что  полагается? – поднял  на  неё  глаза  нотариус, - хорошо,  фирма  и  её  филиал  в  Канаде,  особняк  в  посёлке 
Тальянка,  особняк  в  Канаде,  поместье  во  Франции,  автомобили,   патенты,  и  все  счета,  завещано  Алисе  Севастьяновне  Майксон. 
- Это  шутки  такие? – заорал  сын  Инны  Петровны, - что  это  за  ересь?  Кто  она  такая? 
- Я  могу  объяснить, - подала  голос  Алиса, - Инна  Петровна  моя  родная  бабушка. 
- Что  это  за  ерунда?  У  мамы  больше  не  было  детей! 
- Были  у  неё  ещё  дети, - не  удержалась  я, - у  неё  был  сын  от  другого  мужчины,  которого  она  очень  любила. 
- А  какого  чёрта  она  всё  ей  оставила?  Почему  не  разделила  всё  поровну? – взвизгнула  не  своим  голосом  Виолетта, - хорошо,  что  хоть  драгоценности  остались.  Теперь  они  мои! 
- А  ни  фига  подобного! – заорала  другая  женщина, - я  тоже  имею  право! 
- Ни  фига  ты  не  имеешь!  Ты  здесь  ни  с  какого  боку  припёка! 
- Замолчи,  Летти! – рявкнул  на  неё  брат, - я  тоже  имею  право,  и  не  смей  оскорблять  мою  жену.  Хорошо,  что  с  Сашкой  не  придётся  делиться.  И  я  не  понимаю!  Все  деньги  заработал  наш  отец,  а  мать  оставляет  всё  внучке,  чьего  отца  она  родила  от  постороннего  мужика.  Думаю,  ты  обычная  аферистка,  милочка,  и  всё  это  выдумала. 
- Точно, - поддакнула  ему  сестрица, - охомутала  полоумную  старуху! 
- Да  мы  отсудим  всё! – загорелись  глаза  Андрея. 
- Успокойтесь! – рявкнул  на  них  нотариус, - ничего  вы  не  отсудите!  Инна  Петровна  приглашала  психиатора,  который  признал  её  дееспособной,  и  она  сделала  анализ,  Алиса  действительно  её  внучка.  У  меня  имеются  все  документы. 
- Вот  чёртова  старуха! – высказалась  любящая  дочь,  и  меня  от  всего  этого  затошнило. 
Захотелось  сбежать  отсюда,  и  я  не  понимала,  почему  должна  при  этом  присутствовать. 
- И  насчёт  драгоценностей, - ледяным  тоном  сказал  нотариус, - две  шкатулки  с  драгоценностями,  и  греческая  скульптура  завещана  Миленич  Эвиве  Леонидовне. 
- А  она  кто  такая? – вышел  из  себя  Андрей, - ещё  одна  дочка? 
- Она  никакого  отношения  к  вашей  семье  не  имеет,  Инна  Петровна  просто  пожелала  ей  всё  это  завещать. 
- Замечательно! – вальяжно  развалился  на  кресле  Андрей, - а  нам  она  что-нибудь  оставила? 
- Вас  она  лишила  наследства,  такова  её  последняя  воля.  Она  даже  особый  пункт  на  этот  счёт  в  завещании  составила. 
- Подождите, - вдруг  дошло  до  меня, - но  зачем  она  это  мне  оставила?  Решила  расплатиться  за  работу  с  того  света?  Любопытно,  как  мне  ей  чек  выдать!  Мне  ничего  не  нужно!  Пусть  всё  получит  Алиса!  Всего  всем  наилучшего! – я  развернулась  было,  но  Алиса  схватила  меня  за  руку. 
- Подожди,  бабушка  это  не  просто  так  сделала.  Бабушка  хорошей  была,  и  она  и  не  думала  тебя  оскорблять. 
- Действительно, - нотариус  протянул  мне  какой-то  конверт, - прочтите,  это  Инна  Петровна  оставила  для  вас. 
Я  взяла  из  его  рук  конверт,  и  вынула  письмо. 
Дорогая  моя  Эвива,  пожалуйста,  не  кричи  сейчас,  и  не  злись.  Наверное,  ты  сейчас  считаешь,  что  твоя  гордость  уязвлена,  что  я  тебя  унизила.  Я  даже  и  не  думала  обижать  тебя,  ты  чудесная  девушка,  добрая,  и  я  просто  захотела,  чтобы  мои  драгоценности  и  статуэтка  принадлежали  тебе. 
Я  ненавижу  своих  детей,  и  я  лишила  их  наследства,  оставила  всё  Алисе,  своей  маленькой  лисичке.  Драгоценности  она  себе  купит,  а  эти  пусть  принадлежат  тебе. 
Просто  я  почувствовала  в  тебе  хорошего  человека,  и  я  хочу,  чтобы  ты  приняла  от  меня  этот  подарок.  Мало  на  моём  пути  встречалось  хороших  людей,  вот  только  Колесников  и  Печорин,  и  Полина  Аркадьевна,  да  моя  милая  Лерочка,  мне  с  ними  повезло. 
Я  ведь  буквально  пишу  с  того  света,  что  даже  как-то  неуютно,  ведь  пока  я  жива.  Я  прожила  не  слишком  счастливую  жизнь,  а  Артем  был  хорошим  человеком,  но  любви  я  к  нему  не  испытывала.  Я  желаю  тебе  счастья  с  твоим  любимым,  детка,  не  с  мужем,  а  с  любимым.  Хороший  человек  рядом,  это  очень  хорошо,  но  ты  будешь  страдать,  страдать  до  конца  жизни,  если  сделаешь  неправильный  выбор.  И  я  желаю  тебе  сделать  правильный  выбор,  от  всей  души  желаю.  А  насчёт  наследства...  вокруг  меня  так  мало  было  хороших  людей,  и  ты  одна  из  них.  Я  не  хочу,  чтобы  мои  дети  выдирали  драгоценности  друг  у  друга  из  зубов,  я  просто  хочу  сделать  подарок  доброй,  чуткой,  и  просто  хорошей  девушке,  которая  мне  очень  понравилась.  Прощай,  Викуля,  и  будь  счастлива. 
Колесникова  Инна  Петровна. 
Я  судорожно  перевела  дух,  а  нотариус  вынул  их  своего  сейфа  какой-то  пакет. 
- Держите, - протянул  он  мне  его,  и  на  улицу  я  выпала,  растерянная. 
Какой  же  она  хороший  человек!  А  эти  чёртовы  детки  только  и  думали,  как  бы  денег  получить,  мать  их  мало  волновала.  Ублюдки! 
Я  забралась  в  машину,  и  вынула  верхнюю  шкатулку  из  пакета.  Красивейшая  малахитовая  шкатулка  была  полна  украшений,  да  таких  искусных,  что  у  меня  дыхание  перехватило.  Красивей  всего  был  гребень,  украшенный  изумрудами  и  алмазами. 
Решив  потом  всё  рассмотреть,  я  завела  машину,  и  услышала  звонок  мобильного. 
- Слушаю. 
- Викуль,  скорее  приезжай  ко  мне! – заорал  не  своим  голосом  Марат, - скорее  в  институт! 
- Да  что  случилось! – я  испуганно  нажала  на  педаль  газа. 
- Я  всё  узнал  про  твоего  Диму!  Ты  не  поверишь!  Я  сам  не  поверил,  что  такое  с  виду  чудище  может  быть  таким! 
- Что  ты  говоришь?  Что  ты  узнал? – я  прибавила  скорости. 
- Приезжай,  и  всё  сама  увидишь, - и  он  отключился,  а  у  меня  горло  перехватило. 
Де  жа  вю!  Или  день  сурка!  Как  вам  будет  угодно. 
Господи!  Только  бы  успеть! 
В  прошлом  году,  зимой,  Богдан  так  же  позвонил  мне,  ничего  не  объяснил,  и  попросил  приехать,  сказал,  что  всё  узнал,  и  был  в  диком  возбуждении.  Видимо,  там  оказалось  что-то  совсем  умопомрачительное.  И  сейчас  ситуация  повторяется,  а  ведь  тогда  Богдана  убили! 
Правда,  существует  официальная  версия,  будто  к  нему  грабитель  пожаловал,  но  я  этому  не  верю. 
Все  эти  мысли  пронесли  у  меня  в  голове,  пока  я  неслась  по  трассе,  и  въехала  на  место  на  парковке. 
Заперла  свой  джип,  и  бросилась  наверх,  перепрыгивая  через  две  ступеньки,  и  влетела  в  аудиторию,  где  сейчас  должен  находиться  Марат. 
И  он  там  был,  лежал  на  полу,  рядом  валялись  бумаги,  а               из-под  головы  вытекала  лужа  крови. 
Я  сама  чуть  сознания  не  лишилась,  попятилась,  и  упёрлась  спиной  в  стену.  Я  секунду  стояла,  прислонившись  спиной  к  стене,  а  потом  выпала  в  коридор. 
В  конце  коридора  мелькнула  какая-то  тень,  и  я  бросилась  туда,  совершенно  не  думая  о  том,  что  это  может  быть  опасно.  В  конце  коридора  оказалась  дверь,  а  за  ней  лестница,  и  я  помчалась  вниз,  откуда  отчётливо  слышала  быстрые  шаги. 
Запыхавшись,  я  сбежала  вниз,  и  упёрлась  в  дверь.  Куда  он  мог  деться?  Я  точно  слышала,  что  кто-то  бежал  впереди,  но  здесь  никого  нет. 
Не  успела  я  об  этом  подумать,  как  одна  сильная  рука  обхватила  меня  за  шею,  а  другая  зажала  рот. 
- Как  же  ты  нам  надоела,  детка, - материализовался  передо  мной  неприятный  тип,  совершенно  скользкий  внешне,  с  зализанными  назад  волосами,  и  голубыми  глазами. 
- Скорее,  этот  Северский  достал  со  своим  нытьём, - сказал  держащий  меня, - ничего,  он  нам  только  спасибо  скажет. 
Я  сделала  слабую  пытку  дёрнуться,  но  второй  вынул  из  кармана  какую-то  ампулу,  шприц,  и  набрал  в  него  препарат. 
- Будет  немножко  больно, - ядовито  улыбнулся  он,  а  я  ещё 
пуще  задёргалась, - держи  её  сильней,  вот  глупая  кошка.  Вечно  суёт  свой  нос,  куда  не  следует. 
- А  ну  отпусти  её! – это  был  Дима,  и  в  руке  у  него  был  пистолет. 
- Дмитрий,  не  делай  глупостей.  Ты  сам  знаешь,  во  что  может  вылиться  разоблачение.  А  твоя  девка  нам  всё  портит,  по Интернету  шарится,  сначала  один  хакер,  а  теперь  второй. 
- А  мне  плевать! – ледяным  голосом  ответил  Дима, - если  ты  эту  гадость  ей  вколешь,  я  тебя  пристрелю.  Думаешь,  что  не  смогу?  Ошибаешься!  Спокойно  всажу  тебе  пулю  в  лоб  за  любимую  женщину! – и  он  спустил  курок. 
Я  от  ужаса  едва  сознание  не  потеряла,  но  Дима  его  не  убил,  только  по  руке  выстрелил,  и  тот  заорал  от  боли. 
Шприц  куда-то  улетел,  а  Дима  кивнул  другому,  который  держал  меня. 
- Может,  уберёшь  клешни  от  неё? – погрозил  он  ему  пистолетом. 
- Идиот! – зарычал  подстреленный  тип, - ты  ещё  пожалеешь  об  этом!  Да  отпусти  ты  её!  Пошли, - и  он  вышел  за  дверь,  второй  выпустил  меня,  и  я  свалилась  на  пол. 
- Ты  вообще  как? – стал  поднимать  меня  Дима,  а  мне  под  руку  попался  шприц,  и  я  сунула  его  в  карман. 
- Что  это  было? – жалобно  спросила  я,  сил  ни  на  что  не  было. 
- Пойдём,  вставай. 
- Ты  не  ответил  на  мой  вопрос. 
- А  я  и  не  собираюсь  отвечать,  пошли, - он  повёл  меня  наверх,  и  мы  вошли  в  аудиторию,  где  лежал  Марат. 
- Зачем? – еле  слышно  прошептала  я. 
- Что – зачем? – поднял  он  брови. 
- Зачем  Марата  убили?  Что  он  плохого  сделал? – почти  в  истерике  выкрикнула  я. 
- Успокойся, - он  коснулся  пальцами  его  шеи, - с  ним  полный  порядок,  только  головой  при  падении  приложился,  да  и  только,  надо  медиков  вызвать. 
- Так  он  жив, - подскочила  я  на  месте. 
- Окончательно  и  бесповоротно, - выдал  шутку  Дима,  но  я  его    не  восприняла. 
- Объясни  мне  всё  сейчас  же! – решительно  потребовала  я,  сложив  руки  на  груди. 
- Не  буду  я  тебе  ничего  объяснять, - сквозь  зубы  ответил  Дима,  но  я  увидела  открытый  ноутбук,  и  рванула  к  столу. 
Я  не  успела  ничего  посмотреть,  Дима  оказался  проворнее  меня,  схватил  графин  с  водой,  и  выплеснул  жидкость  на  ноутбук.  Из  ноутбука  полетели  искры,  и  экран  погрузился  во  тьму. 
- Этот  я  забираю,  а  ему  новый  куплю, - закрыл  Дима  компьютер,  и  посмотрел  на  меня, - я  же  сказал,  не  суй  свой    нос,  куда  не  надо. 
Я  бы  ему  ответила  какой-нибудь  резкостью,  но  из  меня  словно  воздух  выкачали,  и  к  тому  же  в  это  время  вошли  врачи,  и  пришлось  замолчать.  Интересно,  мы  их  не  вызывали. 
Марат  был  в  относительном  порядке,  если  не  считать  пары  синяков,  и  разбитой  головы,  и  сотрудники  « Скорой »  погрузили  его  в  машину. 
- Вы  в  какую  больницу  его  везёте? – спросила  я  врача,  получила  номер  лечебного  заведения,  и  села  в  джип. 
Мозг  отказывался  что-либо  воспринимать,  я  вынула  из  кармана  лекарство,  и  поехала  прямиком  к  Нине,  выяснить,  что  это  за  гадость. 
- Привет, - заглянула  я  к  ней  в  кабинет,  пробравшись  к  ней  окольными  путями,  чтобы  не  попасться  на  глаза  Максу,  или  Семену  Аркадьевичу. 
- Привет, - она  подняла  на  меня  глаза, - а  ты  чего  без  звонка? 
- У  меня  к  тебе  дело, - положила  я  на  стол  шприц, - выясни,  пожалуйста,  что  это  такое. 
- Давай,  посмотрю  на  досуге, - Нина  положила  шприц  в  ящик  стола. 
- Подожди,  ты  не  поняла.  Сделай  это  сейчас,  я  тебе  заплачу. 
- С  ума  сошла? – всплеснула  руками  Нина, - не  вздумай  ничего  платить! 
- Хорошо,  тогда  куплю  какую-нибудь  вещицу  Милене. 
- Ладно, - махнула  Нина  рукой, - она  тут  о  французских  духах  мечтала. 
- Пусть  будут  духи, - пожала  я  плечами, - куплю  самые  лучшие  для  её  возраста. 
- Только,  давай,  я  тебе  часика  через  три  позвоню, - посмотрела  она  на  свои  бумаги, - у  меня  тут  дел  невпроворот. 
- Ладно,  я  тебе  перезвоню, - и  я  помчалась  в  ресторан. 
Времени  было  ещё  навалом,  я  ходила  кругами,  проверила  всю  документацию,  и  поставила  подписи. 
Потом  не  выдержала,  и  позвонила  в  больницу. 
- Здравствуйте,  скажите,  пожалуйста,  а  как  себя  чувствует  Марата  Дворов?  Он  сегодня  поступил  с  мозговой  травмой.  Когда  можно  будет  его  навестить? 
- Он  уже  нормально  себя  чувствует,  травма  была  пустяковая,  и  он  пока  спит.  Можете  прийти  завтра,  тут  сейчас  его  мать  ходит  кругами. 
Но  даже  Ангелика  Александровна  меня  не  остановила,  я  тут  же  рванула  в  больницу,  позабыв  обо  всём  на  свете.  Вбежала  в  просторный  холл,  и  налетела  прямо  на  Диму. 
- Что  ты  тут  делаешь? – изумлённо  протянула  я. 
- Решил  проведать  нашего  общего  друга, - с  сарказмом  в  голосе  ответил  он. 
- Зачем? 
- А  я  что,  зверь?  Не  могу  осведомиться  о  здоровье? 
- Ты  желчный  хам! – не  удержалась  я, - наглец,  каких  свет  не  видывал! 
- Понятно, - и  он  пошёл  вперёд,  а  я  за  ним. 
Дима  явно  знал,  где  находится  палата,  поскольку  шёл  уверенно,  и  в  палате  мы  застали  Ангелику  Александровну. 
- А  вы  что  тут  забыли? – рявкнула  она  на  нас, - вы  моего  сыночка  ограбили,  а  теперь  решили  поиздеваться? 
- Что  тут  за  крики? – вошёл  в  палату  врач, - здесь  больной  спит,  а  вы  орёте! 
И  в  этот  момент  Марат  очнулся,  и  огляделся  по  сторонам. 
- Как  вы  себя  чувствуете? – подошёл  к  нему  доктор. 
- Ничего, - как-то  растерянно  ответил  Марат,  но  вид  у  него  был  какой-то  странный. 
- Маратик! – кинулась  к  нему  Ангелика  Александровна, - бедный  мой  мальчик! 
- Простите,  а  вы  кто? – выдал  вдруг  он,  и  женщина  с  размаху  села  на  стул,  а  я  попятилась,  и  споткнулась  о  Диму. 
- Что  ты  такое  говоришь?  Я  твоя  мама! 
- Правда? 
- Простите, - вмешался  в  разговор  врач, - простите,  как  вас  зовут? – обратился  он  к  Марату. 
- Я  не  знаю, - ответил  он  после  некоторого  раздумья. 
- Господи!  Да  что  ж  это  делается-то! – всплеснула  руками  Ангелика  Александровна. 
- Это  называется  амнезией,  или  потерей  памяти, - популярно  объяснил  врач, - имела  место  черепно-мозговая  травма,  возможно,  это  и  послужило  потери  памяти. 
- Марат, - робко  сказала  я, - ты  и  меня  не  помнишь? 
- А  вы  кто?  Какая  красивая  девушка! 
Я  попятилась  назад,  и  тут  обнаружила,  что  Димы  рядом  нет. 
И  я  тут  же  выскочила  за  дверь,  и  огляделась  по  сторонам.  В  конце  коридора  мелькнула  тёмная  тень,  и  я  побежала  вперёд. 
Диму  я  увидела  в  окно,  он  шёл  к  своей  машине,  я  выскочила  на  улицу,  и  бросилась  за  ним. 
- Подожди, - крикнула  я  ему,  споткнулась  на  шпильках,  запнулась  о  бордюр,  и  шлёпнулась  на  газон. 
- На  таких  каблуках  можно  ноги  переломать, - Дима  поднял  меня, - в  чём  дело? 
- Ты  знал  об  этом? 
- О  чём  конкретно? 
- Что  Марат  ничего  не  вспомнит.  Ему  вкололи  ту  же  гадость,  что  и  мне  собирались? 
- Пошли  в  машину,  нечего  тут  орать, - он  впихнул  меня  в  салон, - что  ты  раскричалась? 
- Я  хочу  знать! 
- Чего  ты  хочешь  знать?  Прекрати  совать  нос,  куда  не  следует. 
- Думаешь,  я  совсем  идиотка?  Пришёл,  удостоверился,  что  он  ничего  не  помнит,  и  быстро  смотался. 
- Прекрати!  Прекрати  копаться  в  этом! – вдруг  вышел  он  из  себя,  а  у  меня  в  кармане  зазвонил  мобильник. 
- Привет, - затараторила  на  том  конце  провода  Нина,  и  я  специально  включила  громкую  связь, - слушай,  подруга,  откуда  у  тебя  эта  гадость? 
- А  что  это  такое? – кинула  я  быстрый  взгляд  на  Диму.
- Это  запрещённое  к  применению  психотропное  средство,  в  доработке  представляющее  собой  препарат,  вызывающий  полнейшую  амнезию.  Его  в  своё  время  ФСБ  изъяло  у  одной  преступной  группы,  грабившей  в  своё  время  чудом  уцелевших  евреев.  Они  им  потом  вкалывали  препарат,  и  те  не  могли  ничего  вспомнить. 
- А  ты  откуда  такие  подробности  знаешь? 
- Я  в  своё  время  в  ФСБ  работала,  а  потом  ушла.  А  откуда  у  тебя  эта  штука? 
- Дай  сюда  телефон, - Дима  вырвал  у  меня  из  рук  трубку,  и  взбешённо  рявкнул, - девушка,  немедленно  уничтожьте  препарат,  а  эту  идиотку,  Эвиву,  не  вздумайте  слушать.  Иначе  неприятности  я  вам  гарантирую, - он  захлопнул  мобильник,  и  вернул  его  мне. 
Какое-то  время  я  сдавленно  молчала,  а  Дима  молча  курил,  и  я  почувствовала,  что  больше  этого  не  вынесу. 
Как  бы  я  его  не  любила,  и  как  бы  я  его  не  хотела,  но  я  не  смогу  больше  этого  терпеть! 
- Я  не  хочу  тебя  видеть! – звенящим  тоном  произнесла  я, - исчезни  из  моей  жизни!  Навсегда! 
- Милая, - он  ухватил  меня  за  запястье, - не  говори  ерунды. 
- Я  на  полном  серьёзе!  Ты  из  меня  уже  всю  кровь  и  жизнь  выпил,  самый  настоящий  упырь,  Макс  за  глаза  тебя  очень  метко  прозвал.  Довольно!  А  мне  не  звони,  не  дари  больше  своих  подарков,  а  с  Василинкой  будешь  видеться  с  помощью 
Октябрины  Михайловны  и  Нуцико  Вахтанговны.  А  ко  мне  больше  не  подходи. 
- Я  не  смогу  без  тебя! – он  сильнее  сжал  мою  руку. 
- Пошёл  к  чёрту! – резко  дёрнулась  я,  и  вскрикнула  от  боли. 
Он  не  выпустил  моего  запястья,  и  чуть  не  вывихнул  его, - пусти! – заорала  я  не  своим  голосом,  вырвалась  у  него,  и  выскочила  из  машины. 
Мне  сдавило  горло,  я  прыгнула  за  руль  своего  джипа,  и  понеслась  прочь. 
Слёзы  лились  рекой,  а  глаза  щипало  от  растёкшейся  туши,  в  душе  поднималась  истерика,  и  я  чуть  в  столб  не  въехала,  затормозила  от  свистка  гаишника. 
- Здравствуйте,  старший  сержант  Николаев.  Предъявите,  пожалуйста,  документы, - сказал  молодой  парнишка,  явно  только-только  поступивший  на  работу. 
- Пожалуйста, - я  протянула  ему  права. 
- Вы  пьёте  за  рулём? – деловито  осведомился  сержант. 
- Ни  капельки  не  пила, - ответила  я  чистую  правду, - и  могу  пройти  тест  на  алкоголь. 
- Тогда  почему  вы  так  странно  вели  машину? 
- Потому  что  я  плакала, - со  вздохом  призналась  я. 
- Плакали? – поднял  брови  сержант, - зачем  вы  плакали? 
- Потому  что  я  только  что  потеряла  любовь  всей  своей 
жизни, - грустно  сказала  я, - пожалуйста,  верните  мне  права,  я  очень  хочу  вернуться  домой,  и  как  следует  напиться. 
- И  вы  думаете,  что  после  этого  вам  станет  легче? – облокотился  сержант  об  окно, - ни  к  чему  заливать  боль  алкоголем. 
- А  если  боль  такая,  что  жить  не  хочется? – тихо  прошептала  я. 
- Таких  красивых  женщин  нельзя  бросать, - покачал  головой  сержант, - он  вас  бросил? 
- Я  его  бросила,  он  слишком  плохой  человек. 
- Знаете,  всегда  нужно  оставлять  надежду,  это  очень  важно  в  отношениях.  Если  вы  действительно  так  его  любите,  что  жить  без  него  не  в  состоянии,  вы  это  обязательно  поймёте. 
Мне  к  горлу  подступил  ком,  и  я  улыбнулась  сквозь  слёзы. 
- Спасибо, - сдавленно  проговорила  я,  убрала  права  в  сумочку,  и  повернула  ключ  в  зажигании. 
Но  около  посёлка  я  остановилась,  и  просто  плакала  целый  час,  но  легче  всё  равно  не  стало.  Похоже,  если  я  не  верну  его,  я  так  и  буду  страдать.  Но  одно  я  знаю  точно,  никого  я  так  не  любила,  и  не  из-за  кого  так  не  страдала,  что  сердце  готово  выскочить  из  груди.  И  Василису  я  всегда  буду  любить  больше,  чем  своих  младшеньких  от  Макса.  В  моей  маленькой  дочке  Димина  частичка,  и  она  для  меня  как  свет  в  окошке. 
Почему-то  всякий  раз,  когда  мне  плохо  до  истерики,  в  моей  жизни  появляется  человек,  который  даёт  мне  дельный  совет,  и  успокаивает  меня. 
Знаете,  порой  очень  важно  сказать  пару  добрых  слов,  утешить  человека  в  трудный  момент,  просто  так  дать  совет,  пусть  ты  этого  человека  видишь  первый  и  последний  раз  в  жизни,  но  за  доброту  добром  и  воздаётся,  и  по-другому  никак! 

                Конец.