ОТ АВТОРА:
Все описанные события вымышлены и никогда не происходили в действительности. Любое сходство между реальными событиям и описанными – случайное совпадение. Персонажи – не более чем плод авторской фантазии.
Всем тем,
кто знает, что такое война,
кто не раз смотрел в глаза смерти
кто хоронил друзей
и спасён был сам.
кто, несмотря ни на что,
вернулся к своим семьям живым
или вернулся домой в цинковом гробу….
Командирская дочка
Сложно ли попасть на войну? Если разобраться – то нет.
Наш Ан – 12 приземлился на аэродроме в Махачкале, перед приземлением я посмотрела на жёлто-зелёный Каспий, на выгоревшую траву, которая должна была бы быть ещё зелёной, но ввиду осенней жаркой погоды потеряла свой цвет. Временное пристанище - военный аэродром: копаниры и железные ангары, вышки, самолёты и вертолёты, стоящие вокруг взлётно-посадочной полосы и рулёжных площадок.
Здесь, как и всю дорогу, меня сопровождали грубые шутки военных. Нарвавшись на не менее грубый ответ – лезли знакомиться и предлагать свою помощь в Чечне: «да я там ваще без бронника хожу», «спросишь Вовку Шустряка – меня на Ханкале каждая собака знает», «да заходи, посидим». В ответ я улыбалась, обещала что «как только – так сразу» и с благодарностью прикуривала от поднесённых зажигалок. Мои начальник и коллега только посмеивались, наблюдая.
Пришла «корова» - Ми-26- из Чечни, в сопровождении «крокодила» - Ми-24. Товарищи военные заметно оживились – лёту всего ничего, чуть-чуть перетерпеть страх – вертушки очень бойко сбивают на «вражеской территории» - и вот ты уже в привычной обстановке. Оперативно загрузились, расселись по лавкам вдоль борта, составив по центру ящики с различной военной снедью. Можно в путь.
Что я делаю здесь, в этом крайне негостеприимном кавказском регионе, где идёт вторая волна войны?
Есть причины, и начну я издалека.
В, тогда ещё, Ленинграде, в 1975 году родилась я – Солоник Валерия Александровна.
Я была ранним ребёнком в семье, и, пока родители доучивались и устраивали жизнь, воспитанием моим занимался дед – отставной майор спецназа КГБ. У меня были хорошие, правильные детство и юность – учёба, спортивные секции, прогулки.
В семье у нас даже не обсуждалось, куда идти учиться после школы. Только-только открывшаяся в Санкт-Петербурге Академия ФСБ, и точка. И я поступила, по рекомендации деда и папы – бывшего бойца спецподразделения «Балтиец». Наравне со всеми прошла сложнейшие тесты и проверки, и поступила, и была одной из немногих девушек в этом учебном заведении, чем гордилась неимоверно.
В это же время в, Санкт-Петербурге образовалось новое – вместо закрытого «Балтийца» - спецподразделение УФСБ. Папа – опытный офицер, успевший отметиться и в Афганистане – с радостью откликнулся на предложение и с головой ушел в службу.
А через два года в Чечне началось горячее время. Весной 1995 уехали почти все с только что отлаженного объекта, Солоник Александр – мой папа - был в их числе…
Спустя неделю с начала командировки сына, умер дедушка. Я лишь на выходные выбиралась домой - всё время обучения жила в общежитии казарменного типа. В тот вечер мы смотрели очередной репортаж из Чечни, как вдруг у дедушки выпала из рук и покатилась по полу чашка с чаем, коричневая жидкость растеклась по линолеуму. Закричала мама, а деда уже не было. Это была моя первая потеря, свыкнуться с которой было более чем тяжело – дедушка был для меня лучшим другом.
Но и это я пережила – боль утраты почти полностью вытесняли беспокойство и страх за папу.
Он со своими бойцами вернулся в Петербург только спустя почти три месяца. Вернулись все, только некоторые - упакованными в «цинк». Когда мы встретили его на вокзале – не узнали в этом, как-то разом, постаревшем и чужом человеке мужа и отца. И ещё долго потом, он, как и многие его сослуживцы, приходил в себя. Ровно до следующей командировки….
А тем временем шло моё обучение. Я была лучшая на курсе и не отсеялась, как остальные девушки, которых взяли по началу. Требования выдвигались жестчайшие, но мне всё давалось с относительной лёгкостью – спасибо дедушкиной подготовке. К тому же я была чемпионом по самбо в своём весе, соревнуясь наравне с мужчинами, а это уже большой плюс – меня часто вывозили на различные соревнования.
График обучения был плотным, дома я оказывалась крайне редко, но даже и в эти моменты, вместо того, чтобы отсыпаться – выезжала с папой в лес на «выживание», где он меня учил многому, что знал сам. Во время таких вот совместных выездов мы с ним сдружились как никогда раньше. Как ни странно говорить, папа заменил мне лучшего друга – дедушку.
После окончания Академии мне действительно повезло, но, скорее всего, сыграла моя причастность к фамилии Солоник - по распределению я осталась Санкт-Петербурге, где попала прямо на улицу Чайковского, в оперативный отдел. Поначалу было тяжело работать в сугубо мужском коллективе, копаться в «грязном белье», выезжать на задержания. Однако, закусив губу, я работала и добилась расположения своих коллег, которые в скором времени стали считать меня за «своего парня».
Уже несколько месяцев мы плотно разрабатываем Марджан Лаудаеву. Совсем недавно её след обнаружился в Питере, и разнюхала его именно я. Однако, дальше он уходил в Чечню, и наш командир, после долгих пререканий с руководством, уговорил не поручать это дело «местным» - чеченским операм, а отправить на доработку и возможный захват нашу небольшую группу. Тем более что кое-какая подготовка для работы в Чечне у нас была - мы выезжали в командировку в Моздок, где пришлось немного покататься на броневике, да пройтись по «зелёнке» с автоматом наперевес. А большего и не требовалось, ибо работать предстояло нам под «крылом» нашего же, питерского спецназа.
При одной мысли о том, что вот-вот получится взять Лаудаеву, успевшую, вопреки заповедям Шариата, и солдатиков наших порезать вдоволь, и напакостить неслабо, чесались кончики пальцев, и кружилась голова. В том, что её след таки был обнаружен, была только моя заслуга, и вопрос – отправлять меня в составе группы или нет – даже не поднимался.
На вертолётах летать мне приходилось немного, и то – только в Моздоке. По сему, непривычная к шуму, я так и не уснула – весь час с небольшим пялилась в иллюминатор. Внизу было довольно ветрено, но светило солнце. Почему-то я именно так представляла себе Чечню – солнечной и ветреной.
Наконец, показалась, знакомая по рассказам и фотографиям, военная база – Ханкала. Скопище военных людей, военной техники, блиндажей, палаток и вагонов, снятых с рельс, с возвышающимися там и сям антеннами. Огромная площадь, с неприступными подступами, покрытыми серо-чёрной грязью, в которой в дождь вязнут даже «шишиги». Совсем рядом, в шести километрах - Грозный, который «корова» обошла по дуге.
- С прибытием! Готовимся на выгрузку. – Первым, подавая пример, подхватил рюкзак Викторов Максим – командир нашей маленькой группы.
- Так точно, товарищ майор. – Весело откликнулся Трофимов.
Мягко коснулись бетонки шасси вертушки, вертолёт замер, гул от лопастей стал затихать. Вот и прибыли.
Техник распахнул люк, в лицо ударила пыль. Поодаль стояли несколько мужчин, наблюдавших за разгрузкой вертолёта.
- О, Макс, нас встречают. – Кивнул на мужчин Олег.
- Это хорошо. – Улыбнулся командир. Я так же улыбнулась – одним из встречающих был папа. Именно под прикрытием его группы мы будем работать «в поле».
- С прибытием! – Давно знакомые Солоник-старший и Викторов обменялись рукопожатием. - Привет, дочь. – Хлопнул по моей открытой ладони папа – мы с ним всегда так здоровались, не размениваясь на объятия и поцелуи.
- Не понял…. – Оторопело взглянул на меня второй мужчина, встречавший нас. – А это кто?
- Ты глупый. – Хлопнул его по плечу Трофимов. – Опер наш, коли не видишь.
- Старший лейтенант Солоник! – Щегольнула я недавно полученным званием. Ох, не узнал бы папа, как мы его «обмывали».
- Док! – Кивнул мужчина, окинув меня оценивающим взглядом.
- Познакомились? Вот и замечательно. Давайте, двинули в отдел, потом расквартируетесь.
- Девушка, а вы-то чего к нам? – Спросил Док по пути.
- Старлей, много будешь знать….
- Знаю – состариться не успею. – Улыбнулся он.
- Да ладно вам. – Вмешался Максим. – Адрес тут есть. А там, ни больше, ни меньше – очень нужный и нам, и чеченам человек. И, что немаловажно – этот человек - женщина. Как вы прикажете её живой доставить по назначению?
Док, отвернувшись, хмыкнул. Я поняла – отчего. Женщины. Снайперши. Они есть, но вживую в более менее цивилизованных местах их видели немногие. Попросту не доводят. О том, что именно делают с этими «дамами» по пути, никто не распространяется. Не доводят – и всё тут.
- Ты не хмыкай. Она с неким полевым командиром знакома лично. Очень уж нужна…живой и как можно более здоровой. А что такое плотная опека тебе рассказать?
- Ну если только так. – Пожал плечами Док и улыбнулся уголком рта.
Однако ж я почувствовала исходящую от него неприязнь – да и действительно, с чего бы вдруг меня возлюбить окружающим? Опер и опер. К тому же – девчонка. По ухмылке Дока можно догадаться, о чём он думает - что приехала я сюда отсидеться на Ханкале всю командировку. Под папочкиной фамилией это сделать тут легко. А потом в Питере ходить героем, да хвастать медалькой «за участие в боевых действиях». Есть такой контингент, хватает его везде. Но, не доказывать же с пеной у рта что я не такая? Только усугубить можно…
За разговорами, в которых я не принимала участия, дошли до «штабного» района Ханкалы, которая, несмотря на солнечную погоду, производила скучное и унылое впечатление. На базе было много людей, все поголовно в застиранном, выцветшем камуфляже. За редким исключением промелькивали новенькие и свеженькие «комки». Иной раз натыкалась прямо-таки на рассматривающие взгляды. Однако люди здесь были тёртые, привыкшие ко всему, поэтому в глазах был лишь интерес и ничего боле – ни капли удивления. Если девушка и прибыла сюда, значит, так кому-нибудь надо. Да и был здесь в наличии и медперсонал, и связисты, и прочий военный люд женского пола.
Пока Викторов и Солод были у начальства, расквартированного в вагонах, снятых с рельс и поставленных на вечный «прикол», мы с Олегом и Доком курили у ржавой бочки.
- Как тебе?
- Никак. – Я пожала плечами и уловила насмешливый взгляд капитана. Ожидала большего, да сказали же наши – затишье пока. Самое главное – страшно не было вообще ни капельки, просто любопытство – таки удастся или нет наконец-таки «взять» ту, за кем мы охотились уже довольно давно.
- Трофим, а жить мы где будем?
- Да в палатке с нами. – Кивнул куда-то в сторону брезентового горизонта Док.
Наконец, появились отцы-командиры. За разговорами дошли до палаточного лагеря в одном из «районов» Ханкалы.
- Милости прошу. – Распахнул и откинул полотнище, заменяющее дверь, папа. – Здесь вам и стол, и кров, а туалет типа «сортир» вон там.
Я зашла. В палатке, на железных одноярусных кроватях, застеленных синими шерстяными одеялами, лежали несколько мужчин. Деревянный настил на полу, в центре – печка, в углу – рюкзаки, низкий стол, над которым висит на шнуре лампочка. За палаткой тарахтел дизельный генератор – мощности его как раз хватало на пару-тройку лампочек.
При виде папы мужчины вскочили.
- Молодцы. – Махнул рукой Солод. - Так, Лер, знакомься: это Бобёр, Оклад, Сивка-Бурка, Ходок, Морок и Кошак. – Называемые, напустив на лица нарочитую незаинтересованность, кивали
- Очень приятно. Кара. – В тон представилась и я.
К вечеру мы соорудили небольшое застолье – выпить за знакомство и успех мероприятия, которое прямо-таки должно было выгореть! Во время очередного перекура к нам присоединился старый знакомый – подполковник Новосёлов, постоянно ездивший с группами в Чечню и отвечавший за связь с «большой землёй», боеприпасы и решавший прочие вопросы. Был он кроме всего прочего, ещё и другом семьи.
- Здравжелаю, Толя Валерьевич! – Я искренне обрадовалась встрече.
- О, старлей! – Не менее обрадовался он. – Не чаял тебя тут увидеть, думал, что не возьмут.
- Да не возьмёшь её! – Фыркнул Максим. – Если бы не она, не накопали бы мы адресок-то!
- Ничего себе, Лер, растёшь в моих глазах! – Похлопал по плечу Новосёлов. После его слов, я стала чаще ловить на себе оценивающие взгляды.
За импровизированным столом мы просидели до позднего вечера. Пили, в принципе, не много. Были все ни пьяны, ни трезвы. Разговоры в основном крутились вокруг прошедших событий, мне не ведомых – боях, зачистках. По сему, в разговор я вступала не часто, всё больше слушая. Однако, потом пошли разговоры за жизнь городскую, и уж тогда я развернулась со своими рабочими байками. Товарищи офицеры радостно хохотали и хлопали меня по плечам. Так что, можно сказать, коммуникации были налажены.
Когда все разлеглись по кроватям и затихли, я тихонько оделась и выскользнула из палатки, отойдя от неё и сев на грубо сколоченную лавку, закурила, пряча огонёк сигареты в кулаке – привычка была со времён наших с папой вылазок, ибо не раз огребала по шее за открытый огонь в тёмное время суток.
На пределе слышмости стреляли, несколько раз в небо взвивались осветительные ракеты.
«Как на фронте» -вспомнилась мне картинка из какого-то военного фильма.
Задумавшись и не ожидая никакого подвоха на своей территории, я не услышала, как кто-то подошел сзади. Среагировала только после того, как меня тронули за рукав куртки. Молниеносно сориентировавшись и перехватив запястье, производя болевой приём, я резко подалась вперёд и вверх, освобождаясь. Собиралась было с разворота ударить, но рука скользнула в пустоту, и в следующий момент я оказалась лежащей в крайне невыгодном для себя положении – на спине, руки были прижаты к земле, на живот наступало колено. Сигарета лежала рядом со щекой, неприятно грея – чуть дёрнусь и обожгусь.
- Блин, Док! Идиот! – Спустя долю секунды я узнала в нависающем надо мной силуэте встречавшего меня старлея.
- На чеку надо быть в любую секунду! – протянул мне руку Док. – Не спится?
- Да как-то не очень, всё мысли разные в голову лезут. – Я поднялась и отряхивалась.
- Ну уж, мысли! Кстати, неплохо у тебя вышло, еле увернулся! Ты чего приехала-то? «За боевые» захотелось?
- За кого ты меня принял, Лёш? – Я покачала головой.
- Извини, коли обидел. – Старлей подобрал с земли окурок, докурил его одной затяжкой и кинул в бочку. – Пошли спать, не стоит тут сидеть. И думай меньше. – С этими словами он встал и направился в палатку.
Всю ночь я проспала как убитая. Однако внутренний будильник разбудил меня в привычные семь утра. Полежала немного, прислушиваясь к собственным ощущениям и звукам снаружи. В брезентовые стенки палатки бил ветер, лампочки, подвешенные под потолком, раскачивались. Откинув одеяло, я тут же натянула его обратно – было очень сыро и холодно. Печка не спасала. Выходить из палатки не хотелось. Однако желание курить пересилило. Насколько можно бесшумнее встав и обувшись, я выскользнула в хмурое утро. От вчерашней солнечной погоды не осталось и следа – по небу в сторону гор бежали свинцовые облака. На лавке, подняв воротник бушлата, сидел Трофимов.
- Утро доброе. – Я протянула ему руку и присела рядом.
- Ага. Выспалась? – Ответил он на рукопожатие.
- Типа того. – Я кивнула.
- Да так. Тут что-то назревает насчёт работы. Макс сказал, что придётся в Грозный прокатиться.
- Сегодня?
- Да может быть.
Я выпустила струю дыма и повела плечами. Ну вот, что-то назревает. Скорее бы уже. Хочется деятельности, а не сидения на одном месте.
- Ты вообще как?
- Жить можно.
- Главное – подольше. Пошли? – Встал Олег. Мы с ним так обычно и общались – простыми фразами. Что не мешало нам понимать друг друга с полуслова.
В том минус палатки, что слышно всё, что там происходит внутри. Я замерла, прислушиваясь.
- А молодец девчонка! За боевую операцию медальку получит, да мифическую надбавку или «боевые», а сама тут просидит всю командировку. Шикарно устроилась!
- Да Солод бы не позволил так!
- Много ты знаешь!
- Полегче, мужики, тут слышно! – Я рывком откинула полотнище.
- О! Головка не бо-бо? – Заботливо поинтересовался Морок.
- Сами не сдохнете. – Улыбнулась я.
За спиной раздались шаги – к палатке спешил бодрый не по времени суток Солод, за ним бежал крайне оживлённый Макс.
- Доброго утречка. – Кивнул папа. – Подъём! Прокатиться надо.
- Куда это? – Поинтересовалась я.
- Недалече будет, за углом. – Ответил Викторов, усилием пряча торжественную улыбку и протягивая мне несколько серых листов. Я присела на ближайшую кровать и углубилась в чтение. Через плечо навис Олег. Рукописные документы были ни чем иным, как доносом «стукача» из окружения Лаудаевой. Продравшись через завал ошибок и исправлений, я вникла в смысл написанного и вскинула глаза на командира. Он кивнул:
- Едем прямо сейчас, есть разрешение!
Мы – спецназ и опера – собирались на выезд. Если быть уж совсем точными – на вылет. Дорога наша лежала в Шали. Там нам надо было скооперироваться с местными операми, которым «стучал» некто из окружения Лаудаевой. Далее – по обстановке. Инструкция одна – взять живой и довезти.
Застёгивая поверх бронника разгрузку, я отметила, что немного подрагивают руки. И не поняла – от чего. Страшно, что ли? Или просто прилив адреналина?
Группа и опера загрузились в МИ-8, обложенный изнутри бронежилетами – это было для меня, как минимум, необычно. Через пару минут вертолёт поднял нас в воздух.
Из-за низких, быстро бегущих, облаков вокруг было пасмурно. Небо вот-вот было готово прорваться дождём.
На вертолётной площадке военной базы в Шали нас ждал вполне тёплый приём оперов, с которыми мы обсудили все нюансы предстоящего дела. Село, где обосновалась необходимая нам личность, было вполне мирным – на первый взгляд, если не копать. Зачисток, как практически во всех сёлах из-за договора, там не проводят давно – старейшины сами иногда выдают боевиков. Правда, на этот счёт у народа есть вполне обоснованные мыслишки, что выдаются «проштрафившиеся» боевики, ибо как сын старейшины, по слухам народа и фактам разработок – левая рука некоего полевого командира. Отсюда и тишина в районе места обитания.
- Кто ещё с нами?
- Сами. Мы ж не на «зачистку», а брать «адрес». В таких ситуациях обычно старейшине прописывают пистонов постфактум.
- А…так можно? – Удивилась я, зная, что такое есть «зачистки» на самом деле и как они проводятся.
- Можно, старлей, можно. – Подмигнул мне один из старших оперов.
- Ну, раз так. – Улыбнулся Викторов и достал сигарету из пачки.
Заляпанный грязью «бэтэр», и защитного цвета «УАЗик», принадлежавший операм, двинулись в путь из Шали в Алишты. Я со всеми сидела на броне, осматриваясь. Первый раз в настоящей Чечне, а не в Моздоке. Тут всё по-настоящему, тут если прилетит пуля, то будет она настоящая. Если тут что-то случится – это случится по-настоящему. Ребята, нет-нет, да искоса поглядывали на меня – я сидела спокойно, уверенно держа пальцы на автомате у флажка предохранителя и спусковой скобы так, чтобы можно было моментально открыть огонь – папина наука, показал мне много полезного перед этой командировкой.
Дорога заняла чуть меньше часа, за это время мы успели проехать блокпост, и немного подняться в горы – здесь была граница равнинной и горной части Чечни. Природа была обыкновенна – кусты и деревья с, почти полностью, облетевшими листьями, разбитая и обгоревшая до неузнаваемости, техника в канавах вдоль дороги, на разбитом асфальте – чёрные следы от горевших шин, выбоины.
Некрасиво, плохо, неприятно.
Естественно, появление БТРа и УАЗа в посёлке не осталось незамеченным. За нашей небольшой колонной побежала компания чумазых ребятишек, в одежде не по размеру. У одного из них в руках был самодельный деревянный автомат, которым парнишка очень ловко целил по спецам, сидящим на броне. Так бы и бежали пацаны за нами, если бы по дороге не встретилась старуха в чёрном, которая, плюнув под колёса БТРа, что-то прикрикнула на детей. Ощущение было гадкое. Нужный нам дом был третьим от окраины посёлка. У нас с собой для этого было всё – и ордера (липовые, правда, но что тут попишешь – времена такие), и удостоверения.
- Аборигены попрятались. – Обратился местный опер к папе.
- Вижу. С брони! Взять дом в кольцо! – Отдал приказ Солод.
Спецназ оцепил дом, улица реально будто вымерла – слышно было как мухи жужат.
Викторов громко несколько раз постучал в ворота – ответа не последовало.
- Эй! Хозяин! Открывай! – Крикнул Макс и ещё раз стукнул кулаком в деревянную створку.
Во дворе послышался стук и шарканье. Было слышно, как отпирается засов и, наконец, из образованной приоткрытой калиткой и косяком, щели, выглянул мужчина средних лет, заросший бородой по самые глаза:
- Чего надо?
- ФСБ – показал удостоверение. Поступила информация, что оружие у вас имеется.
- А у кого ж его не имеется? Ордер-то у вас есть?
- Обижаешь – есть! – Местный опер протянул бумажку, украшенную гербом и аж двумя печатями. Мужчина, такое впечатление, прочитал её несколько раз и вернул.
- Раз такое дело – заходите. Только смотреть у меня нечего. – Он распахнул калитку, освобождая проход.
Хозяин ловко передвигался при помощи костылей – правая нога отсутствовала. Поймав мой взгляд, мужчина оскалился. Не улыбнулся, а именно оскалился:
- Подорвался вот.
Я на ходу прокручивала все варианты обустройства схронов подобном доме, и способы их нахождения. Пожалела даже, мимоходом, что нет двортерьера Карата – собаки из нашего кинологического центра. Людей лучше него не искал никто.
Хозяин был спокоен, глазами не бегал, лишь поглядывал с некоторой озабоченностью, но оно и ясно – мне бы точно не понравился обыск в родном доме.
Я осматривала каждую мелочь, каждую ворсинку. Лаудаева ходит с длинными волосами, вопреки Корану носит мужскую одежду, умеет пользоваться оружием и имеет право голоса наравне с мужчинами – ещё та дамочка. Прижавшись к косяку, я осторожно толкнула очередную дверь, повела стволом табельного ПМа. Никого. Обошла комнату. Чуть пахло лаком для волос, и я закрутила головой, пытаясь найти источник запаха. В углу стояло ведро, прикрытое тряпицей. Подняв её, я присвистнула – внутри лежал тёмный парик.
- Ребята! – Позвала я. Хозяин вскинул глаза – до этого не обращал на меня внимания, ибо в форме и опущенной до бровей шапке на женщину я не особо походила.
- Что? – Первым подошел Максим.
- Да вот….
С улицы донёсся свист и урчание мотора Трофимов и я, столкнувшись плечами, бросились наружу. На пути возник Бобров:
- Б..дь! Уходят!!
Одновременно с этим взревел мотор БТРа, тарахтел, заводясь, УАЗ - его поставили не слишком удобно, и «броне» было не разъехаться с ним. На повороте в конце улицы мелькнули красные фонари – по ним я опознала «Лэнд Крузер» - хороший, сильный джип. От этого оставалось только скрипнуть зубами – не догнать нам их!
По закону подлости УАЗ не заводился.
- Спихни ты его нах! – Крикнул папа водителю БТРа. – На броню!
Спецназ и питерские опера, включая меня, повторного приказа не дожидались – уже на ходу забирались. Ощутимо тряхнуло, когда «бэтэр», объезжая «козла», провалился в яму вдоль дороги. Наконец, ничем не задерживаемые, мы помчались за «Лэнд крузером». Сильно оторваться они не могли – дорога не предназначена для гонок на высокой скорости, даже на иностранном джипе. Сразу за посёлком начиналась длинная прямая, заканчивающаяся крутым поворотом. Как раз в её конце показался серый внедорожник. На броне трясло немилосердно, но мы сокращали расстояние – и это главное! За поворотом начиналась серия довольно крутых поворотов, которая заканчивалась блокпостом – не уйдут! Догоним! Викторов, сидящий рядом с азартным лицом, всё-таки нашел силы мне подмигнуть, мол, всё будет. Только сейчас я заметила, что сжимаю в руке парик.
Однако, когда мы вылетели к блокпосту, ничего не говорило о том, что мимо проследовала машина – шлагбаум закрыт, солдатня сидит расслабленная. Только прапорщик таращится удивлённо.
- «Крузер» не проезжал?
- Не было никого ни туда, ни обратно! – Почесав пузо, кивнул прапорщик.
- Твою мать! Упустили!
- А вы, видать, проскочили поворот – есть дорога тупиковая. Раньше там «самогонный аппарат» стоял. А летом его рванули. Туда могли податься! Вы как сейчас поедете – на втором повороте внимательнее влево глядите!
Водитель лихо развернул БТР. На низкой скорости мы поползли, высматривая съезд. И он действительно обнаружился. Несколько веток на въезде были обтёсаны – точно, сюда!
Лес расступился, на небольшой поляне, плавно переходящей в редколесье, возвышался развороченный «самогонный аппарат». Автомобильных следов тут было множество. Тут же стоял одинокий «Крузер», приткнутый под дерево.
- Не подходить! – Крикнул Солод. – Осторожно, мальцы!
- Чёрт! Чёрт! Чёрт! – Пинал колесо «бэтэра» Викторов. Его, важная, сулившая новую звёздочку, операция, шла вовсе не так, как он себе представлял. – Упустили!
- Цыц! – Рявкнул папа. - Что лупимся на меня? – Чуть ли не ласково спросил у группы Солод. – Ищем, мальчики. И под ноги внимательнее смотрим!
- Командир, Макс! Есть следы! Верняк! – Крикнул Ходок, который, согнувшись в три погибели, ходил по поляне. – Ведут в зелёнку. Видимо, «Нива».
- Да, похоже на то.
Я, отделившись от группы, смотрела в другой стороне. Моё внимание привлекли тёмные пятна на свежепримятой траве. Присев, тронула пальцем и поднесла к носу. Масло. Ударились где-то.
- Солод! – Позвала я папу. - Тут две машины было!
- Ага. Вот оно что.
- Разделились. – Предположил Викторов.
Солод секунду подумал:
- И мы разделимся! Док!
- Я!
- Берёшь Бобра, Оклада, Кошака и…Кару. - Папа внимательно посмотрел на меня. Кому, как не ему знать, насколько важен мне этот шаг. Он прекрасно понимал, что нас ждёт впереди, но времени на душевные терзания не было.
Вяземский вскинул на Солода глаза.
- Да, и Кару. Она следы нашла, пока вы яйца чесали. Ей эту бабу опекать, чтобы вы её сами и не грохнули! Берёшь, и идёте. В бой не вступать, только наблюдать. При обнаружении чего-либо – сразу мне докладывать. Ясно?
- Так точно! Пошли!
- Трофимов, бегом на броню! – Встретишься с операми – возвращайтесь на базу, похлопочите насчёт «вертушки»!
- Вперёд. – Подтолкнул меня в спину Док.
Я глянула через плечо на Олега, безмолвно прощаясь, и потрусила за Бобровым.
Началось!
Страшно!
- Под ноги смотри. – Ткнул меня в бок Сергей.
- Смотрю. – Огрызнулась я.
Наша подгруппа исчезла в лесу. Всё, цивилизации больше нет, остался лишь древний мир, где полагаться надо лишь на чутьё и интуицию, на везение и удачу, на мозги и ноги. Мне отчаянно хотелось проснуться, но никак не получалось – я украдкой ущипнула себя, на миг опустив автомат. Вяземский посмотрел с неодобрением.
Оклад шел первым, за ним – Бобров, я и Кошак, Док постоянно был где-то сбоку. Следы петляли между камней и деревьев – дорога временами шла вроде как в тоннеле – деревья смыкались. Я внимательно поглядывала по сторонам, а в голове теснились мысли. Упустили! Но дом же был в оцеплении! Как? Если только подземный ход, лаз, изначально информация была не верна. Опять-таки, почему две машины ушли с поляны в разном направлении? Боевики знали, что за ними будет погоня и таким образом решили разбить группу – частями-то проще уничтожить, обрубив, таким образом, хвосты? Ибо если сейчас потерять Лаудаеву – то потом найти будет тяжело, это опять годы разработок, а она нужна сейчас.
- Док. – Я повернула голову к Вяземскому. – Нас намеренно разделили. Можно ждать засады.
- Я тоже об этом подумал. Эта ваша тётка - сильно важная персона?
Я ответила утвердительным кивком.
Внезапно Оклад, идущий метрах в пятидесяти перед нами, присел и подал знак. Спецназ и меня как ветром с дороги сдуло. Саша на полусогнутых вернулся к нам:
- Там впереди поворот и машина стоит - сквозь деревья видно. Людей не заметил.
- Так. – Док задумался.
- Может быть, нам прийти со стороны, откуда нас не ждут?
- Ага. – Ухмыльнулся Бобёр.
- Оклад, а ты можешь сползать до места, откуда ты машину увидел и в бинокль глянуть?
- А если в машине два человека, они лежат на сиденьях и в зеркало заднего вида наблюдают за дорогой?
- Солод. Это Док. – Связался с папой Вяземский. – Мы тут машину нашли. Мимо не пройти, да и жалко проходить – вдруг что полезное? Разреши обработать?
- Разрешаю. Осторожнее там.
- Ребят, - обратился он к Бобру, Окладу и Коту, - делаем так. Лесочком обходим этот пепелац и заходим спереди. Только тихонечко, будто вас тут и нет. Кара, ты посиди и не суйся под пули, если начнётся заварушка, сможешь?
- Да.
И всё случилось, как говорила я, и как расписывал Док. Не учли мы только одного…. Оклад и Бобёр подбирались к машине, я, затаив дыхание, пробиралась по лесу, со стороны, с которой видна дорога. Краем глаза отметила правильную кучу листьев под деревом. Следом глаза различили «лохмушки» камуфляжа, используемого снайперами, и я успела поблагодарить папу, что научил меня ходить по лесу как можно более бесшумно. С Доком я связаться не могла, так что надо было принимать самостоятельное решение. Если убрать…а вдруг не получится у ребят взять «языка»? Значить, убивать нельзя. Это тяжелее, но всё возможно. Улыбнувшись сама себе уголком рта, подбадривая таким образом, я вытащила из кармана разгрузки ПМ. Сюрреалистическая картинка – передо мной, метрах в двадцати, сидит боевик и не подозревает о моём существовании. А мне…мне в первый раз в жизни придётся стрелять в человека.
Едва различимая за деревьями, машина, приковывала к себе взгляд - я пыталась увидеть ребят, предугадать момент атаки я не могла – откуда взяться такому опыту, а сработать надо было одновременно с ними, чтобы не выдать себя. Вглядываясь до рези в глазах в окружающий пейзаж, я так и не смогла обнаружить ещё лёжку. Это, конечно, не говорит что их нет вовсе – всё может быть, но обнадёживает.
Работу ребят я так и не увидела, но услышала застрекотавший автомат, к нему подключились ещё два. Фигура в лохматом камуфляже двинулась, и я увидела толстую трубу – гранатомёт! Тут было уже не до раздумий, тело знало всё само наперёд – два выстрела и моментально вперёд – стреляла я не на поражение, пули должны были угодить в плечо и в предплечье, а это не смертельно, так что надо вырубить вручную. Мгновение – и я нанесла отработанный удар.
- Я же сказал тихо сидеть! – Подбежал ко мне Док. – Это что?
- Это вас ждало! – Я тронула носком ботинка гранатомёт. Только сейчас я увидела, что с позиции обнаруженного мною боевика чудесно видна машина и выстрел из «мухи» пришелся бы точно «в точку». Одним – сразу всех.
- Спасибо. – Хлопнул меня по плечу Сергей.
- Он говорящий, я его стреножила. Ваши-то «двухсотые»?
- Ага, цены тебе нет!
Док и Бобёр быстро связали пленному руки, и Бобров потянул его к машине. Там всё было в лучшем виде – Оклад с Кошаком вытащили из автомобиля трупы и сложили рядом. Сами же принялись за содержимое салона. Я мельком глянула на тела и почувствовала свой желудок где-то в районе гортани. Я еле успела отбежать с дороги, как меня начало выворачивать. Трупы я видела и до этого – морги, фотографии, видеозаписи. Мутило, не больше. Да и ведь это совсем разные вещи – видеть на картинке, или вот так - вживую – расстрелянного человека. Когда вдруг приходит осознание, что это перед тобой нифига не учебное пособие. Наконец, рвота закончилась. Тряслись ноги, в глазах стояли слёзы, а во рту был ужасный привкус. Док подал мне флягу с водой, лицо его в этот момент не выказывало ни малейших эмоций – будто ничего не происходило. И я была благодарна за это - и так было невыносимо стыдно. Прополоскав рот размазав воду по лицу, я подошла, стараясь не смотреть на трупы, к капоту машины, где было разложено найденное в салоне: Коран, зелёные повязки с нанесёнными белой краской молитвами, чётки, картонная коробка с патронами, пистолет, пустая обойма, пригоршня пистолетных гильз в табаке. Тут же лежала карта, вроде бы самая обыкновенная – у Дока точно такая же лежала в разгрузке. Однако, на эту обычной шариковой ручкой были нанесены пунктирные линии, названия на чеченском, крестами отмечены какие-то пункты. Склонившись над картой, я не без труда в хитросплетении линий нашла и дорогу, на которой мы сейчас находились. Если верить карте, а не верить ей оснований не было, данный путь через полтора-два километра сходился с той, по которому ушел Викторов и Солоник-старший со своей подгруппой. Далее, переехав вброд на другую сторону, и попетляв вместе с руслом реки, название которой было так же написано от руки на чеченском, и его я разобрать не смогла, дорога уходила в горы, где жирной точкой с пометками был, по всей видимости, обозначен лагерь. А нехилый трофей!
- Док. – Окликнула я капитана – они как раз возвращались из леса, где допрашивали пленного. – См….. – Я не договорила, вслушиваясь в звук, донесённый порывом ветра – выстрелы! Спецназ так же замер. Вяземский попытался соединиться с папой. Рация, работавшая на приём, трещала очередями.
- Нам туда – я кивнула на дорогу. Они скоро сходятся!
- Бегом! – Отдал приказ Док, не переспрашивая. Первым двинулся Окладников. Последним, выстрелив в так и не пришедшего в себя «духа», покинул место боя Бобёр.
Я держалась наравне с ребятами, взявшими приличный темп.
- Док, прибавить? – спросил идущий впереди Бобёр.
- Не надо. – Покосился Док на меня и только хмыкнул: - Идём в таком же темпе, девчонка запалится! – На его высказывание я лишь скрипнула зубами, ибо хотелось бежать как можно быстрее.
Выстрелы были всё ближе, несколько пуль свистнуло совсем рядом.
- Кара! Не суйся! – Крикнул мне Док, жестом указывая, чтобы я оставалась на месте. Сам же, с Бобром, Окладом и Кошаком рванул, где короткими перебежками, где перекатами, к группе, отчаянно отстреливающейся от, пока невидимого, врага.
Не послушавшись старшего по званию, я догнала их и, устроившись за какой-то кочкой, так кстати, расположенной у меня на пути, открыла огонь. Чуть охолонув, осмотрелась – редколесье, виден берег реки, из-за каменной гряды выглядывает задний бампер «УАЗа». Ухо различило звук четырёх стреляющих автомата с «той стороны». Машина не была заглушена и добавляла шума. Чечены активно укрывались за камнями, спецназу, залёгшему за деревьями, приходилось нелегко.
- Док, почему нельзя туда забросить гранату?
- Нельзя! Там Солод и Макс!
Бой кончился так же быстро, как и начался – боевики просто внезапно прекратили стрелять, вслед за чем все услышали звук удаляющейся машины.
- Сука! Твою мать! – Выскочил из-за укрытия Док и бросился к свалу камней, за которым доселе прятались чечены. Машины и след простыл.
- Как? Как это произошло? – Вне себя от злости кинулся старлей к Мороку, присевшему над лежащим на земле Сивкой-Буркой. – Что?
- Тяжело трёхсотый. Нужна вертушка!
- Как произошло всё? – Повторил вопрос Вяземский, распаковывая аптечку.
- Мы шли, Солод в дозоре с Сивкой. Тут перестрелка, они сразу упали. Солода тут же за ноги стали оттаскивать. А нас – поливать из автоматов, чтобы не высовывались. Макса не успели тормознуть – он рванулся к камням…
- Кара где?
Я лежала на земле, как громом пораженная. Медленно в мозг проникали только что услышанные слова.
Не отдавая себе отчёт, я всхлипнула. Тут же чьи-то сильные руки подняли меня с земли.
- По морде?
- Да! – Как же мне было хреново. Но не могла ни заистерить, ни расплакаться – сдерживала себя. Тут же мне прилетело по щеке, голова мотнулась.
- Ещё? – Заботливо поинтересовался Бобёр.
- Хватит!
- Сейчас бы на вертушку, да по адресу!
- Жди, как же! – Поднял глаза на Бобра, Вяземский связываясь с Ханкалой – необходимо было доложить начальству о произошедшем.
- Чёрт, отмена продолжения операции. – Помрачнел ещё больше Док.
- Это ещё мы посмотрим. – Грустно ухмыльнулся Сергей. – Сейчас Сивку и Кару погрузим, да и посмотрим…
- Я не полечу никуда!
- Я тебе ослушаюсь приказа! – Прикрикнул на меня Док.
- Да как ты понять не можешь….
- Это ты не можешь понять? Тебе тут что, кино «Солдат Джейн»?
- Нет!
- Вот и не суйся, мала ещё!
- Док, да ляха муха, не подведу я вас! Не подведу!
- Мы потеряли Солода, я не могу тобой рисковать!
- Если уж на то пошло, я на Ханкале дам дело о неподчинении приказу!
Старлей посмотрел на меня, будто обжег. На миг стало страшно по-настоящему. Я только что открыто пригрозило стукачеством. Каково теперь будет ко мне отношение?
- Не суйся только под пули. – Процедил сквозь зубы он. Я же, пытаясь смягчить обстановку, вынула из кармашка разгрузки карту. Рука дрожала.
- Ещё по роже? – Вдруг поинтересовался Бобёр.
- Понравилось? Не надо.
- Тихо! – Прислушался Алексей.
- Быстро же вертушка подошла! – Задрал вверх голову Кот.
- Давай дым, и бегом в зелёнку!
На поляну сел МИ-8, оттуда высыпали санитары. Под прикрытием нескольких автоматов, раненного Сивку-Бурку погрузили на борт. Док поднялся в кабину пилотов:
- Вы уходите, мы останемся.
- Док, пойми, мне приказано доставить вас на базу!
- Солода нет, и Макса нет. Скажи, что не нашел нас. Подобрал только раненого! Ну, тебе тяжело что ли?
- Грех на душу возьму! А санитары? А сопровождение?
- Свои люди, воздастся!
- Удачи!
Пилот и штурман лишь покачали головами. Так нельзя, так запрещено, но ребята были солидарны со старлеем.
Мы двигались по обе стороны реки – небольшого притока Аргуна, обозначенного на карте едва заметной ниточкой. Ничего, ни единого следа или зацепки. Такое впечатление, будто в заповеднике находишься. Начал накрапывать дождь. Я чувствовала, что уже начинаю чуть сдавать – не выдерживая напряжения и темпов, к тому же гнетущая обстановка и ужасная погода действовали на нервы.
Внезапно меня словно током прошибло, и я резко замерла на месте, не делая шагов ни вперёд, ни назад. Развела в стороны руки:
- Растяжка! – Среди пожухлой травы тонкая медная проволока была практически не видна.
- Ага. Выходит, по верному следу идём! – Констатировал Док. – Всем быть предельно осторожными! Внимательнее, могли вслед накидать!
Кот, шедший первым, негромко свистнул голосом какой-то птицы, привлекая наше внимание, и знаками указал за деревья. Мы подошли к нему.
- Смотрите. – Прошептал Кошак.
Чуть приглядевшись, я различила силуэты пяти или шести человек. С такого расстояния не было видно, чем они именно там занимаются. Вяземский, показав мне знаками, чтобы шла с ним, двинулся в их сторону. Подойдя ближе, мы, наконец, увидели всю картину. Вокруг огромной ямы, явно искусственного происхождения прохаживались двое “чехов” в чёрной форме НАТО и накинутых капюшонах. В самой яме копошился человек, ещё двое что-то тащили от стоявшей поодаль Нивы с прицепом. Это «что-то» слишком уж напоминало тело человека. Я сглотнула слюну и покосилась на Дока. Он закрыл глаза и знаком скомандовал «огонь». Словно на тренировке, я большим пальцем перевела флажок в положении «одиночные», вздохнула-выдохнула и два раза, чуть перемещая в сторону дуло, нажала на крючок. Короткие очереди в два-три патрона пробили тело ближайшего боевика, рядом я услышала стрёкот такой же очереди, фигуры, будто сломанные, опустились на землю. Мальчишки ещё не успели ничего понять, как на поляне оказались Док и Бобёр, я медлила, не решаясь выйти. Остальные так же остались за деревьями.
- Спокойно. Мы свои, ребята. – Ладонями вниз опустил руки Вяземский.
Мальчишки, по виду лет девятнадцати, стояли, опустив руки и глядя на нас пустыми глазами. Худые, ободранные, в кровоподтёках…меня передёрнуло. Первый раз встречаюсь с этой действительностью. Знала, куда еду, знала, что ждёт! Откуда эта брезгливость, откуда этот…ужас?
Пока Док и Бобёр расспрашивали их, я медленно, по краю, обходила яму, служившую здесь самой настоящей “братской могилой”. В неё в хаотическом порядке были набросаны останки и части тел, некоторые изуродованные, некоторые во вполне “сносном” состоянии…никого, хоть отдалённо похожего на папу, среди них не было. На сердце стало чуть полегче, если могло стать в этих декорациях. Вместе с тем пришло и осознание что всё это – в реале, всё это – происходит со мной. И что в яме лежат пленные, по сути, дети, над которыми безбожно издевались ради забавы. Всё это - всерьёз, а не на учебном видео. Это – по-настоящему! И меня настолько затошнило, что я всё-таки не смогла сдержаться, как ни пыталась.
Стыдно, страшно… Выворачивало меня качественно несколько минут. Вместе с горькой рвотой, из меня что-то уходило. Я вдруг поняла, что уже никогда ничего не будет, как раньше. Не будет прежней Солоник Валерии….
Отплевавшись и утеревшись рукавом, я оглянулась на ребят – никто в мою сторону не смотрел. Всё правильно. Тошнота вроде отошла, но разболелась голова, и желудок свой я физически чувствовала где-то в районе горла, в глазах всё так же стояли слёзы.
- Куда ты полезла? – Спросил, протягивая мне фляжку с водой, Бобёр.
Я не ответила, лишь подошла ближе – послушать, о чём говорил с парнями Док.
- Они уходят. Сегодня собрали лагерь и оставшихся пленных убили. Нас оставили вывезти их, потом бы тоже убили. – Безразличным тоном, чуть слышно, говорил один из ребят.
- Всех пленных убили?
- Нет, когда мы уже уезжали, приехала машина, привезли кого-то. Но нас уже погрузили в прицеп.
- Женщину видели когда-нибудь на базе?
- Была с неделю назад, да недолго пробыла. Первый день ещё кричала, а на третий нам её добить приказали.
Док сжал-разжал кулаки. Задавать вопрос «добили ли» было бессмысленно. Раз живы – добили.
- Что делать?
- По-хорошему – погрузить в Ниву, тебя за руль, да и отправить до ближайшего блокпоста или вообще хоть куда-нибудь подальше. Нечего нам с ними делать, они не помощники – еле стоят.
- Давай здесь оставим?
- Ага.
- У нас есть цель – пап….- я осеклась, - командир и Викторов. Есть на флоте такой флаг - «следую своим курсом». Ну, так и давайте следовать!
- Кара, ты говно? – Поднял на меня глаза Вяземский. Я оторопела, а он продолжил. – Надеюсь, что нет. Значит, так, мальцы, машину вести сможете? Потихонечку катитесь прочь отсюда. Завидите военных – выкатывайтесь из машины с поднятыми руками, кидайтесь в ноги и плачьте горькими слезами. Нас вы не видели, машину под кустом нашли. И автоматы тоже. – Кивнул капитан на оружие «чехов». Валите отсюда!
- А мы?
- А мы далее пешочком. Кто хочет – может двинуться с пареньками, я возражать не буду.
- Док, совсем плохой, да? – С нескрываемым удивлением посмотрел на него Оклад.
- Так, для проформы спросил. – Отмахнулся тот, и вытащил из кармана разгрузки сложенную карту.
В путь!
База находилась чуть выше – в расщелине между двух сопок, надёжно скрытая от посторонних глаз. Кругом – ложе высохшего русла - по нему, не оставляя следов, и двигаются автомобили, надёжно замаскированные схроны и землянки - с вертолёта не разглядеть, если не знать что на этом месте что-то есть. Мы же лежали на вершине одной из сопок, надёжно скрытые кустами и камнями, обозревая окрестности в бинокли. «Чехи» шевелились, хоть и сказали пленные мальчишки, что всё погрузили, на деле это оказалось совсем не так. Видимо, их заставили грузить всё грязное и тяжелое – сейчас же мы наблюдали, как в Ниву с тентовой крышей ставили сейф средних размеров. Видимо, нечто ценное было там. Одна фигура, постоянно сновавшая туда-сюда, мне не давала покоя. Походка настораживала. Вроде не женская, но и не мужская. Кепка надвинута на глаза, на плечах – кожаная куртка явно не по размеру. Не хотелось выдавать желаемое за действительное, но мне казалось, что это и есть Маржан.
- Чё то не густо их здесь. – Почесал переносицу Кот.
- Меня это как-то не огорчает.
- Интересно, они сегодня уедут или до утра подождут.
- Суетятся уж больно, сегодня уедут.
- Знать бы, как поедут….
- Ага, и куда. – Кивнул Вяземский.
- Солода никто не видит?
- Не наблюдаю.
- Засаду бы устроить.
- Здравая мысль.
- Смотрите-ка, они как-то успокаиваются. Может, утром уйдут?
Я ткнулась лбом в сложенные руки – очень устала, больше морально, чем физически.
- Кара?
- Нормально всё. – Не поднимая головы, ответила я. – Надо пути окрестные разведать.
- Тебя оставить?
- Нет, я усну. Да, я устала. – Ответила на немой вопрос Оклада.
- До темноты час. Расходимся, встречаемся здесь же, если они не надумают свалить раньше. Кот, ты тут. Бобёр, Оклад – давайте туда, - указал Вяземский направление, - мы с Карой пройдётся вон туда. Морок и Ходок – посмотрите там – Док махнул рукой. - Пошли!
Мы разошлись. Без лишних слов – сил разговаривать уже просто не было – осматривали дорогу. Было странно, что не было дозора вокруг базы. Впрочем, причина была выяснена весьма быстро – сигнальные растяжки. Конечно, ставить такие рискованно – мало ли кого заинтересует, что это за салют, а ведь ходят-то тут не только люди – зверья в Чечне по прежнему немало, хоть и набили во время войны порядочно.
Практически стемнело – было именно то время, когда все краски сливаются, наступает токая, зыбкая грань между светом и темнотой. Мы с Доком присмотрели вполне пригодный для засады участок, и расчистили вокруг него место от растяжек. Стоило надеяться на эту дорогу, ибо на трофейной карте как раз по ней проходила пунктирная линия со стрелками и какими-то пометками. Я чеченский знала на неплохом уровне, однако, почерк было не разобрать. Ещё раз обойдя территорию, пошли к базе боевиков. Внезапно Док схватил меня за рукав и потянул в сторону и вниз. Я послушно шагнула назад и присела. И вовремя – по дороге, держа автоматы, в открытую, шли два боевика. Ещё было не совсем темно, и рассмотреть их не составляло труда – высокие, добротный камуфляж, разговаривают довольно громко – не таятся. Я прислушалась: обсуждали вопрос, куда делись Виса и Адлан, и сколько можно копать, ещё сетовали что надо бить ноги, ибо машины уже все погружены.
Я быстро перевела Доку разговор, мы переглянулись. Трупы боевиков уехали вместе с Нивой – следов, кроме как стреляных гильз, не было. Что подумают чечены? Ситуация….
- Док. – Прошептала я. – Что делать будем?
- Нельзя их убирать. Возвращаемся.
Я вздохнула. Зато можно было надеяться, что боевики не тронутся, пока не дождутся своих. Раций при тех двух я не заметила.
Пока мы вернулись к лёжке, совсем стемнело. Дул ветер, гнал тёмные облака по небу, и иногда выглядывала луна, шедшая на убыль. Жутко.
- Спим по три часа. Первыми – Кара, Бобёр, Морок и Оклад. Мы покараулим.
Мыслей в голове бродило множество. Они пугали – я не горевала, я не волновалась за папу – не получалось. Но я знала это чувство, научилась забивать эмоции после смерти дедушки и папиной первой командировки в 95 году. Минуло всего ничего лет – и вот я тут, кто б знал. Рассказать кому – не поверят же. Мне нравилось, что спецназ не подбадривал, не пытался сочувствовать, не утирал несуществующие сопли. Лишь сейчас Бобёр предложил лечь поближе – чтобы не так холодно было. Я думала, что не усну, однако, чуть расслабившись, провалилась в сон.
Три часа пролетели моментально. Вроде только закрывала глаза и вот опять их открывать. Темно, ветер, небо, правда, очистилось, и луна переместилась намного правее. База была тиха, только вместо четырёх машин стояло пять – ночью пригнали «Ленд Крузер». В слабом лунном свете иногда можно было различить фигуры часовых – «чехи» не забывали об осторожности.
В окружающем мире обозначилась серость – предвестник того, что пройдена та точка, после которой начнёт светать. Проснулись отдыхавшие. И на базе началось шевеление, за коим я наблюдала через бинокль. Из землянки показалась фигура. Точно – это Маржан, без кепки и кожаной куртки она всё одно не была похожа на себя, с короткой-то стрижкой. Однако, я столько её портретов пересмотрела, что узнаю даже в мужском обличье. Я невольно напряглась.
- Свою увидела? – Спросил Док.
- Ага. – Кивнула я и облизала обветренные губы. Вот бы её взять!
- Так, Оклад, остаёшься тут. На тебе – проследить, кто в какую машину сядет и замкнуть колонну. Там есть место – если машина остановится – то уже остальные просто не смогут никуда деться. Твоя задача – догнать и в этом месте подорвать машину.
- Есть.
- Солод. – Слишком спокойным тоном прокомментировала я. Сердце подпрыгнуло, похолодела спина, но я запретила себе эмоции. Тем временем папу вытащили из ямы, на которой доселе стояла машина, и прислонили спиной к колесу. Босой, в штанах и пропитанной кровью теплухе, он еле сидел. Я ненавидела бинокль – я слишком хорошо всё видела. Тем временем вытащили из той же ямы и Макса, усадили рядом. Майор выглядел чуть лучше. Внезапно чечены рассмеялись – я, естественно, не слышала, но видела их лица, и один начал расстёгивать штаны. Я зажмурилась, нет, меня этим было не смутить, просто невыносимо видеть, как унижают твоего отца. Глубоко вздохнула, досчитала до десяти и открыла глаза. Увидела, как Лаудаева орёт на «чехов», и тот, который придумал весёлую забаву, поспешно застёгивал штаны. На всякий случай я запомнила его лицо.
Около Маржан появился высокий статный мужчина, что-то скомандовал, Солода и ребят начали укладывать в багажник одной из Нив.
- Все всё видели? - Мы кивнули. - Пошли!
Я была в ярости. Куда вдруг делась усталость и разбитость?
Заслышав шум мотора, мы присели. То, что нас и до этого не было видно с дороги – это факт. Но осторожность лишней не бывает. Машина шла без освещения – было уже достаточно светло для этого. Что было главным, гревшим душу – машина шла по тому пути, который мы с Доком вчера присмотрели. Всё складывалось…
Без единого звука распределив свои роли, мы расположились по обе стороны дороги так, чтобы не попасть под перекрестный огонь. Жаль, не было пулемёта – он был бы великим подспорьем в нашем нелёгком мероприятии. Сейчас главное чтобы всё сложилось. Мы договорились что валим две первых машины из подствольных гранатомётов – слава Богу, они были у всех – с двух сторон из двух по одной машине. Этого будет достаточно. Пока отрабатывают гранатомётами, вторая двойка стреляет по колёсам следующей машины. Тут ещё надежда на Оклада – от него зависит, выпустим ли мы кого-либо.
Меня трясло. Это не от страха, это от переизбытка адреналина.
Первый раз.
Зашипела рация, да, мы нарушили режим тишины, и велика вероятность, что наш сигнал запелеговали, но иначе - никак. Всего выходит четыре машины – пятая ушла в дозоре – мы её и пропустили. Кстати, обидно будет, если свяжутся с ней и боевики подоспеют на помощь. Как сказал Оклад – первой идёт машина, в которой в багажнике лежат Солод и Макс. В третьей – Маржан, Мужчина, отдававший приказы – во второй. В последней машине всего два человека и какие-то ящики – именно в неё вчера ставили сейф.
Задача.
- Док, что делаем?
- Кара, Бобёр, Ходок первая машина. Тщательнее! Помните – в багажнике командир!
- Какую машину в расход? – Задал вопрос Кошак.
Док замолчал. Я понимала. Мне нужна Маржан, но и полевой командир – фигура знатная. Вяземский оглянулся на меня:
- Вторую в расход. Никого не выпускаем. Аккуратно первую и третью! Четвёртую убьёт Оклад. Ясно?
- Так точно.
Минуты тянулись.
Руки в перчатках вспотели. Нет, не страшно - жутко, и холодеет затылок.
Показалась первая машина, второй всё не было – уроды, на огромном расстоянии друг от друга едут! Наконец показался, шедший вторым, УАЗ. Я выдохнула, покосилась на Вяземского. Он чуть заметно кивнул. До Первой Нивы оставалось всё меньше….тридцать метров, двадцать, десять….в момент, когда автомобиль поравнялся с нами, донёсся звук взрыва – сработал Оклад. Можно начинать.
Я потянула крючок, ощутила отдачу, услышала стрекот. Нива вильнула, скорость, всё-таки, была невелика, но в машине сидели вовсе не мальчики-зайчики из детского хора. Хлопнула дверь, паля в белый свет, оттуда выскочил боевик и тут же упал, сраженный моей очередью – нечего отсвечивать. С заднего сиденья кто-то пытался перелезть в багажник – это было видно через стекло. Однако, простые автостёкла не умеют останавливать автоматные пули.
Ещё взрыв – резануло по ушам и по глазам – УАЗ подпрыгнул и изрыгнул столб пламени – две кумулятивные гранаты в замкнутом пространстве – это далеко не хлопушка в туалете.
Краем глаза фиксировала Дока и Ходока – они, прикрывая друг друга, быстро двинулись в сторону «Крузера», который пытался развернуться, шлёпая по камням пустыми покрышками. Отвлекшись на мгновение от первой машины, я слишком поздно заметила, как к машине, в багажнике которой был папа, пробирался ещё один боевик. Внутри всё зажглось от ярости, я нажала на спусковой крючок. Автомат не откликнулся – в пылу перестрелки, я забыла сменить рожок. Прикидывая, что не успеваю добежать до машины, я выхватила из кобуры ПМ. На таком расстоянии в неумелых руках он не играет…но руки-то как раз были умелые! Я рванула к дороге, на ходу опустошая магазин. Пули, как заговорённые, легли одна к другой и раскрошили голову – неаппетитное зрелище.
До машины оставалось всего лишь несколько шагов, как вдруг я услышала окрик, на который не могла не обернуться:
- Гяур!
У меня не было ни автомата, а пистолет был пуст – непростительная оплошность, и сейчас я могла только лишь метнуть его во врага. Такой манящий и такой необходимый автомат был у убитого мной боевика. И был так близко – всего лишь в прыжке! В одном прыжке…
И я, бросившись вбок, перекатилась через плечо и подхватила оружие. Однако, очередь достала меня прежде, чем я смогла прицелиться. Пули впились в правую часть груди и живота. Закричав от боли, я надавила на спуск и жала до тех пор, пока автомат не перестал биться в руках.
Хотелось лечь на щемлю и умереть. Но мысль, что в машине лежит ценный груз, не дала мне это сделать. Превозмогая боль, я подползла к машине, до которой было всего полшага. С трудом подтянувшись и встав на ноги, я открыла багажник и увидела связанного Макса – он лежал ближе, а под самым сиденьем, свёрнутый немыслимым образом, лежал папа. Два пальца на артерию – пульс слабый, но есть. Я повернулась спиной к багажнику и осела на землю. Сил не осталось, боль жгла, из глаз текли слёзы…
В небе прострекотала вертушка – нас всё-таки запеленговали….
Я проснулась от отвратительной боли во всём теле. Повернувшись на правый бок, я сразу же об этом пожалела, вскрикнула и вспомнила абсолютно все события прошлого дня. Повернувшись на спину, я окончательно проснулась. Глянув в окно, я попыталась определить своё местонахождение. Не получилось – рядом возвышалась серая стена и был виден маленький кусочек такого же серого неба. Если задуматься, можно предположить, что я в Моздоке.
В палате я была не одна – на остальных кроватях лежали мужчины и мальчики, забинтованные, кто-то с аппаратом искусственного дыхания. Моему вскрику никто не придал значения.
Очень хотелось пить – во рту был противный медный привкус. Двигаться было больно. Я приподняла одеяло и заглянула од него – от груди до самого низа живота была приклеена повязка. Я попыталась вздохнуть глубже, и поморщилась – тело пронзило острой болью.
В палату вошел Новосёлов, огляделся и прошел к моей кровати, сел на краешек и уставился на меня. Захотелось провалиться прямо сквозь матрас. Куда угодно – хотя бы просто под койку.
- Ну, спецназер хренов, доигралась?
- А что?
- Да ничего… Рёбра сломаны, разрыв половых органов. Детей ты больше иметь не будешь. – Новосёлов замолчал. - Лер, что ты наделала?
- Как папа? Как ребята? – Проигнорировала я его приговор и вопрос.
- Парни жить будут. С Сашкой всё более-менее в порядке, тоже жить будет. Сейчас он под капельницей лежит – кровь прогоняют и фильтруют. Там кровь в наркотике, а не наркотик в крови – продавать собирались. На него уже и покупатели были.
- Откуда информация?
- Да тот «чех», который тебя покалечил, довольно маститый полевой командир.
- А…
- И Лаудаеву твою взяли. – Я улыбнулась. - Орала и шипела что твоя кошка, что неверные не имеют права её трогать. Трофимов прыгает, сегодня вечером отправляют её в Москву. Макс пытается помереть, но дырку под звёздочку уже ковыряет. Ну, ладно, вижу, что не умираешь. В реанимации тебя пообещали продержать до завтра, потом переведут в общую. Гостей не жди – отписываются. Тебя по выздоровлению то же самое ожидает.
- Дядь Толь, а я где?
- В Ростове, Лера….в Ростове….
Уже открыв дверь, ведущую из палаты, Новосёлов обернулся и приложил ладонь к виску:
- Добро пожаловать.
Подполковник ушел, а я осталась. Осталась с мыслями….
Через два дня меня перевели в обычную палату.
Приезжал Астафьев – руководитель подразделения, жал руку и обещал медаль. Странно добрый, даже на вопрос о папиной группе ответил, что ничего с ними не случится.
Но группу ко мне не пустили, лишь передали записку.
Прошло две недели:
Я в гордом одиночестве сидела на скамейке в сквере, тренируясь выпускать сигаретный дым кольцами. С неба срывалась реденькая каша из снега и дождя.
Я привыкала к новой роли. Много чего стоило переосмыслить и изменить в своей жизни и всё только начиналось. Но, я сама этого хотела.
Серо-зелёные ворота объекта отъехали в сторону, и на территорию въехал серый “Баргузин”, откуда высыпали ребята - группа оставалась в Чечне – дослуживать остаток командировки. И вот сейчас они вернулись.
Не обращая на меня внимая, они, с сумками, проходили мимо. Выкинув в урну, докуренную до фильтра, сигарету, я встала и окликнула их:
- С приездом, группа!
Шедший вторым, Бобров резко затормозил, на него наткнулся Оклад и тихо матюгнулся.
- Ты что тут делаешь? – С некоторым подозрением в голосе спросил меня Сергей.
- Вас жду….
- Но что скажет Стаф?
- Ничего не скажет. Контракт мой подписан, так что я имею полное право…
- Что? – Перебил меня Бобров.
- Контракт!
- Стоп! Это же не возможно!
В ответ я только кивнула.
Назад дороги больше не было.