За хариусом

 
Проснулся Петрович от какого-то шума на кухне. Жена Вера что-то там тяжело двигала и гремела посудой.
 - Вера, ты почему меня не разбудила?
   - А куда тебе, ты же в отпуске.

   Петрович блаженно потянулся, зарывшись в пуховое одеяло, и подумал, как хорошо повалятся в тёплой постели у горячей печи и тихом домашнем уюте. Но надо вставать.

 На отпуск у него большие планы, не смотря на то, что на дворе зима и мороз. Нет, не желание поехать на юг, и погреется у моря, а совсем на оборот, забраться по дальше в тайгу и в старом зимовье пожить с недельку.

 Это зимовьё, он случайно нашёл на берегу маленькой  таёжной речушки. Однажды летом, положив в рюкзак складную удочку и не большой запас продуктов, он отправился в тайгу на поиски таёжной речки, половить хариуса.

 Петрович не раз весной наблюдал с моста через реку Нюкжу, как хариус сплошной чёрной лентой поднимался вверх по реке, и расходился  стаями по маленьким речушкам и ручьям. Вот он и пошёл через сопки и распадки в писках такой речки. Как говорят в народе, кто ищет, тот всегда найдёт, вот и ему повезло в этот раз.

 С  вершины сопки он увидел широкий распадок,  посредине которого, заросший мелким ивняком, поблескивал широкий ручей. Надежда на удачную рыбалку придала ему новые силы, и он, поправив за плечами рюкзак, быстрым шагом, как только позволял крутой склон сопки, начал спускаться в низ.

 У подножья сопки, выбрав удобное место для отдыха, Петрович снял сапоги, ногам нужен был отдых, скинул куртку и свитер и вытянувшись на траве, блаженно закрыл глаза. Немного отдохнув, он почувствовал, как желудок просит свою порцию пищи.

 Время подходило к полудню и нужно было по обедать. Он натянул снова сапоги, взял котелок  и направился к ручью за водой. Ручей оказался на много шире чем он показался с вершины сопки.

 Это скорее была маленькая речушка, метров двадцати шириной с плёсами и перекатами. От восторга, Петрович закричал голосом первобытного человека, нарушая тишину древних сопок.

 Это было то, что он так долго искал, а то, что в этой речушке есть рыба он не сомневался. Зачерпнув котелком воду прозрачную как слеза,  он вернулся к месту отдыха. Ему не терпелось по скорее настроить удочку и вытащить первого хариуса.

 Но в первую очередь нужно подкрепиться. Он достал из рюкзака хлеб, тушёнку, чай, вскипятил на костре воду и плотно поел. За тем убрав остатки еды в рюкзак, принялся настраивать рыболовную снасть.

 Собрав телескопическое удилище, проверив искусственную мушку, собрав вещи и рюкзак, двинулся в сторону речки. Раздвинув кусты ивняка, он вышел на гравийную косу.

 После переката, вода плавно  двигалась вдоль противоположного берега, возвращалась назад, делая водоворот, и подхваченная встречным потоком, уносилась за поворот.

 Петрович знал по опыту, что в таких местах - ямах любит стоять хариус,  поджидая свою добычу. Взмах удилищем и мушка, описав круг, точно легла на струю воды. В тот же миг вода под мушкой закипела, и Петрович почувствовал резкий рывок удилища.

 Ответная реакция была столь же стремительна. И вот в руках уже бьётся серебристый хариус. Свежепойманый хариус издаёт запах огурца только что сорванного с грядки. Таким образом, поймав с десяток хариусов, Петрович вышел на сухой  берег, положил снасти и рюкзак на траву, и закурил.

 Вдруг внимание его привлёк ствол лиственницы, под  которой он сидел. Из коры дерева торчали острые зубы колючей проволоки. Откуда же здесь, в такой глуши колючая проволока, да ещё на такой глубине в дереве.

 Он решил осмотреть местность. Пройдя с сотню шагов от речки, он увидел в кустах кучу жестяных консервных банок. Банки были настолько старые и проржавевшие, что потеряли свою форму. Но его удивил объём этих банок.

 Что- то далёкое, из детства, всплыло в его памяти. Во время войны, отец приносил такие же банки с работы, в них была американская тушёнка. Для нас, голодных детей это был праздник, и запах этой тушёнки остался на всю жизнь.

 Нам говорили, что это американские подарки. Как же попали они сюда? Связав мысленно колючую проволоку и тушёнку, Петрович начал понимать, что здесь было. В нескольких шагах, он обнаружил сгнившие бараки и даже пирамиду под оружие.

 Видно тут было караульное помещение. И кругом колючая проволока. Ещё один лагерь заключённых, один из  множества лагерей того времени, опутавших всю страну. Сплошная зона.

 Петрович повернулся и быстро пошёл к реке, где оставил свои снасти. Ему хотелось поскорее покинуть это место. Чувство горечи и досады не покидало его. Быстрей, быстрей отсюда, туда вниз по реке. Даже через столько лет, обречённость и гибель людей, может откликнуться эхом в душе человека.

 Подхватив рюкзак и снасти, Петрович перешёл речку  вброд, на другую сторону. Обогнул большой изгиб реки и оказался на широкой поляне у подножья сопки. Мягко ступая по брусничнику, он перевалил через сопку и вновь оказался у реки.

 Она в этом месте сужалась, образуя что-то вроде горла бутылки, а за тем растекалась мелководьем как по тарелке. Он медленно шёл по краю воды, думая, где остановится на ночлег. Внимание его привлекло сваленное дерево у самой воды.

 Спил был довольно старый, но дерево, аккуратно обработанное топором. От него шла еле заметная в траве тропинка по направлению к лесу. Петрович, не раздумывая, двинулся по ней.

 Он уже знал, что такие тропы не применно ведут к жилью. В не большой ложбинке, под старыми листвиницами, он увидел зимовье. Вот и ночлег, подумал он, подходя ближе.

 Домик был срублен из листвиницы, давно, хотя на много позже тех событий, которые описаны раньше. Интерьер внутри был типичным для лесных домиков. Лежанка из грубо обтёсанных жердей, столик в углу из расколотой чурки, и металлическая печка  посредине жилья.

 Такое временное жильё ставили обычно охотники – промысловики, за пушниной. Но в этом зимовье, уже давно никто не был. Петрович принёс воды, помыл столик, посуду, что стояла на столе, и единственное оконце. Выбросил старые еловые ветки, что лежали на лежанке и принёс свежих.

 Распахнул дверь, чтобы освежить воздух в жилье. Довольный своей работой, он лёг на свежесрубленные ветки хвои и закурил. Журчание воды, шум леса и запах хвои, проникали в его нутро, и растворялись там душевным покоем.

 Ради таких минут блаженства, не жалко ни ног, ни времени. Внимание его привлекла надпись на стене, нацарапанная, по-видимому, гвоздём.

 Петрович поднялся и с усилием прочитал, Быстров. Наверное, хозяин зимовья, подумал он. А что если речушку  назвать Быстринка, она соответствовала этому названию. Петрович давно уже подбирал ей имя, и вот оно и получилось.

 Над тайгой начали сгущаться сумерки. В лесу в это время всегда становится тихо, всё как бы замирает, только речка шумит своими перекатами. Проснулся Петрович от того что луч солнца через оконце, упал ему прямо в глаза.

 Он резко поднялся и вышел из зимовья, чуть не проспал утренний клёв. Собрав по быстрому свои пожитки, на ходу перекусив, направился к реке. За мелководьем речка сливалась в глубокую яму, образуя тихое плёсо.

 Это было то что надо. После заброса поплавок сразу ушёл под воду. Чёрноспинные хариусы один за другим ложились в сумку рыбака. К полудню сумка была наполнена рыбой. Петрович вернулся к зимовью, высыпал рыбу на траву и стал улаживать её в специальный мешок, пересыпая её солью.

 Мясо хариуса очень нежное, быстро портящееся и до дома свежим не донесёшь. Собрав все вещи в рюкзак, закинув его за плечи, оглянулся на Быстринку, мысленно говоря ей спасибо, зимовью, что дало ему ночлег, взяв направление на посёлок, двинулся в обратный путь.

             -Гена, ты не встал ещё, - прервал его воспоминания голос из кухни. Завтрак готов.
- Завтрак, это хорошо, а хороший завтрак ещё лучше,- пошутил Петрович, входя в кухню.

 - Вера, я думаю сходить на рыбалку за хариусом. Помнишь, прошлым летом ходил, туда же. Хочу Быстринку зимой посмотреть, подлёдный лов попробовать.
- Ты что, с печки упал? Ты, смотрел температуру, мороз двадцать градусов, рыбак. Сиди уж дома.

- Так можно весь отпуск просидеть, нет, пойду, там зимовьё, а в нём печка есть, ничего прорвёмся. Надо же зимой харюска жаренного покушать, - и потихоньку он начал собираться.

       Зимние утро встретило его лёгким морозцем, если мороз в двадцать градусов, можно считать таковым. Солнце, поднявшиеся из за сопок, искрилось на снегу, и предавало особое торжество зимнего утра.

 Петрович поднялся на вершину первой сопки. Вид, открывшийся ему был, впечатляющим. Зимняя тайга по-особому красива. Белые шапки сопок, уходящих за горизонт, и чёрные стволы деревьев, на белом фоне, картина достойная пера художника.

 Тишину зимнего лес нарушал только скрип снега под ногами. Ему предстояло перевалить ещё пару сопок, и он не задерживаясь на вершине начал спуск в распадок. Шёл он по направлению выбранного ещё летом, зимний день короток и нужно было спешить.

 Уже деревья начли отбрасывать длинные тени, когда он вышел к зимовью. Здесь ни чего не изменилось, с тех пор, когда он покинул его. Толстый кол, которым он поотпер дверь, уходя, надёжно охранял вход в жилище.

 Петрович сбросил с себя всю поклажу, которую тащил через сопки, и быстро пошёл в лес. Нужно заготовить на ночь по больше дров. Нарубив сухостоя, он занёс его в жильё, растопил печь, и когда зимовьё наполнилось теплом, лёг на лежанку и вытянул гудевшие от усталости ноги.

 Проснулся Петрович среди ночи от жуткого холода. Печь давно прогорела, остыла, и мороз пробрался через все щели зимовья. Пришлось снова разжигать печь. Борьба с холодом, отобрала весь остаток ночи.

 Огонь в печи нужно было поддерживать постоянно, иначе холод моментально наполнял жильё. Рассвет он встретил сидя у печи в полу дрёме. Хотелось спать и никого желания двигаться. Дрова, принесённые вечером, закончились, и надо идти за ними.

 Мороз проникал в каждую складку одежды, залезал под шубейку, за ворот, и хватал нос  и бороду. Наверное, градусов за тридцать, подумал он, срубив очередное  сухостойное дерево.

 Заготовка дров его немного взбодрила и согрела. И снова розжиг печи, она уже потухла и остыла. Эта железяка, как быстро нагревалась так же и быстро остывала, ещё и вытягивала в трубу тепло, созданное ею же.

 Нужно было её постоянно кочегарить, чтобы поддерживать тепло в зимовье, много времен и сил уходило на это. Зимовьё абсолютно не было готово к зиме. Как же он не подумал об этом раньше.
 Наскоро поев и выпив кружку горячего  чая, он взял снасти и вышел из зимовья. Быстро шагая, по направлению к Быстринке.

 На первый взгляд, речку небыло видно, снежное одеяло скрывало все признаки реки. Только прибрежные кусты определяли русло реки. Петрович собрал льдобур, вышел на средину речки, и начал бурить лёд.

 Льдобур дошёл до дна, воды нет. Пройдя несколько шагов вниз по реке, он повторил попытку добраться до воды, увы, снова дно. Он понял, что речка промёрзла до самого дна, и воды в ней нет. В памяти всплыли осенние дни.

 Лиственница сбрасывает свою хвою, она сплошной массой плывёт по реке. Хариус в это время, скатывается из ручьёв и речушек в большую реку, где и зимует в ямах.

 Поздно пришла на ум ему эта истина, сколько затрачено сил в пустую, а  впереди ещё одна бессонная ночь.