Лепестками белых роз
Ты рождена в цветах купаться,
К твоим глазам идут любые.
Среди букетов просыпаться -
Твоя привычная стихия.
А. Воронин
Всему в жизни есть своё время и место. В детстве мы любим одно, в юности – другое, в зрелости – третье, в старости находим свои интересы или просто вспоминаем прошедшее, и жалеем о том, что так и не сбылось. И если мы что-то не понимаем сердцем, не принимаем душой, то это вовсе не значит, что это непонятное уж очень плохое и его надо запретить для себя и всех остальных. Возможно, ещё не пришло время для понимания этого, не затронуты какие-то струны внутри тебя, звёзды неправильно расположились на небе, или ты просто не готов принять это, не созрел. Может быть, это не твоё, ты рождён совсем для другого, и твоё единственное, так нужное тебе, где-то рядом. Попробуй найди его и будешь по-своему счастлив. Как писал поэт Асадов: “А счастье бывает просто очень разного роста. От кочки и до Казбека, в зависимости от человека”.
Сейчас, вспоминая прошедшую жизнь, я всё вижу в новом свете. И многое бы изменил, если бы смог, прожил бы по-другому: одного пожалел, другую простил, третьему никогда не подал руки, а с четвёртым бы все ночи спорил на кухне. Но время прошло, и ушли навсегда те, кого когда-то обидел, кому недодал ласки, добра, тепла, любви… Остаётся только сожалеть и просить у них прощения, надеясь на то, что они там меня всё-таки услышат. Совсем, как в блатных песнях, когда непутёвый сын приходит домой после долгой отсидки, осознав свою вину и готовый упасть на колени перед теми, кому причинил столько горя, а вместо родителей и братьев с сёстрами, его встречают только поросшие травой холмики на кладбище. И он плачет, просит прощения, валяется на земле. А что толку, ничего изменить нельзя – их уже нет, они не ответят ему.
Только недавно я понял, почему так популярны и живучи эти песни, и близкий к ним шансон. Вроде бы и сюжет везде одинаковый и герои там не космонавты, и не лётчики. Всё дело в надрыве и в безысходности, в позднем прозрении и понимании того, что жизнь не бесконечна, когда-то всё кончится для всех одинаково и обязательно плохо, не в нашу пользу. Такие песни пишутся и поются в тяжёлые времена для автора и для тех, кому они так близко ложатся к сердцу. Эти люди не знали другой жизни, не сидели по вечерам в читальных залах, не читали Шекспира и Блока, не дарили девушкам букеты цветов. Они жили другой жизнью, в которой этому всему не было места и над этим смеялись. И вот настал момент, когда они прозрели и поняли, что жили как-то не так, что-то пропустили в жизни, что-то не смогли, не захотели или не успели сделать. И вернуть назад ничего нельзя: ни молодость, ни здоровье, ни близких людей.
Молодыми мы всё время куда-то стремились, торопились, боялись опоздать, и некогда было спокойно посидеть, подумать о жизни, о том, как живём и для чего. Сейчас дети выросли и уехали, появилось больше времени для себя, для воспоминаний, для тех дел, которые всё откладывал на потом в молодости. Даже старые песни, слышанные сотни раз до этого, стали действовать на меня как-то по-другому. Если раньше просто слушал слова и мелодию, притопывал ножкой и прихлопывал в такт ручкой, то сейчас вникаю в смысл, примеряю сюжет к себе, к своей прошедшей уже жизни. Хорошо, если песня совпадает с моими воспоминаниями и вызывает из глубин памяти что-то светлое и доброе, тогда я жмурюсь, как сытый мартовский кот или смахиваю набежавшую слезу. Но чаще с тоской и ужасом понимаю, что у меня похожее могло бы быть в жизни, но не случилось и теперь уже вряд ли произойдёт… А когда певец жалеет о своих ошибках, бегает по сцене и заламывает руки, до меня доходит, что такие же ошибки совершил сам и так же буду страдать и мучиться, вспоминая о них. Вот не слышал песню и жил спокойно, вроде бы и не было грехов, а услышал – и снова заныло сердце, заплакала душа, захотелось вернуться в молодость и всё исправить, прожить по-другому.
Недавно сижу вечером один дома, за окном снежок с неба летит, темно, смотрю телевизор и скучаю. Концерт по заявкам для тех, у кого день рождения. За роялем Игорь Крутой, у микрофона рвёт жилы Александр Серов: “Лепестками белых роз, наше ложе застелю… Я люблю тебя до слёз, без ума люблю…” И я вдруг с ужасом понимаю, что жизнь почти прошла, а у меня ничего похожего до сих пор не было. Не потому что это было невозможно, а просто по глупости, по невниманию, по душевной лени и, может даже, по литературной необразованности. И песню эту много раз слышал, и другие похожие, в книгах читал, сам написал несколько рассказов об этом и даже одно стихотворение, а на деле так и не сподобился попробовать осыпать любимую лепестками пусть даже не роз, а полевых цветов. Так мне за себя, дурака, обидно стало. И до весны ещё далеко, до полевых цветов. А голландские розы из магазина жалко на лепестки обрывать, уж больно хороши они в руках любимой.
И стал я с тоской вспоминать, сколько у меня могло бы быть таких счастливых мгновений. Красивых женщин вокруг меня всегда было много и большинство из них вполне заслуживали подобного ложа из лепестков роз. Не со всеми, правда, дело дошло и до обычного ложа. Может быть оттого, что не хватило романтики, не увидели они во мне того художника с миллионом алых роз. Другое дело, что и обставить это надо было бы соответственно: интим вдвоём, свечи, хорошее красное вино… Я медленно приподнимаю одеяло, а под ним, на чёрной или тёмно-синей простыни – слой лепестков белых роз… Она, уже без одежд, падает в них спиной и, закрыв глаза, замирает, блаженно улыбаясь от непонятных пока чувств… Или я несу её обнажённую на руках в спальню и бережно опускаю, тёплую и нежную, на прохладный слой гладких лепестков… Потом, она лежит счастливая, а я сверху осыпаю её лепестками роз, а может и других, пусть даже полевых или садовых цветов. В полумраке не видно, какие это лепестки, зато тело чувствует, какие они нежные, лёгкие и пахучие…
Утешает меня лишь немного то, что не один я такой неотесанный мужлан был в молодости. Если опросить на улице сотню красивых женщин, особенно моего возраста, вряд ли больше десяти из них смогут вспомнить что-то подобное. Букеты из трёх цветков на день рождения или восьмое марта вспомнят все, а ночь, проведённую на лепестках цветов… Это уже почти забытый нами Серебряный век, с томными бледными женщинами, с мужчинами во фраках, с рвущим душу плачем скрипки со сцены в ресторане... “Я послал тебе розу в бокале, голубого, как небо, аи…”
Долго я так сидел после этой песни и мечтал. А что ещё остаётся, если раньше не догадался устроить праздник для души и тела не только любимой, но и себе. Одной-то ей всю ночь скучно было бы их мять. (Высоцкому и Марине Влади на теплоходе “Грузия”, во время свадебного путешествия, друзья весь пол в каюте засыпали абхазскими мандаринами. Молодым пришлось идти по плодам.)
И ещё одна тонкость. Можно понять тех неромантичных мужиков, кто живёт в городе - здесь с цветами и с лепестками всегда были проблемы. Но, в родной деревне или на даче, которые летом утопают в цветах, там можно всегда вечером нарвать в палисадниках не одно ведро лепестков и засыпать ими любимую девушку с головы до ног. И там я за столько лет ни разу не догадался отличиться. Остаётся только ждать следующего жаркого лета.
Наши русские женщины, как известно, любят ушами. А ещё они любят ласковые прикосновения, объятия, поцелуи, волнующие запахи и очень отзывчивы на доброту и ласку. Они долго помнят всё хорошее, что у них было в жизни, умеют жалеть и прощать. В отличие от Александра Серова, я пока ни у одной женщины не могу спросить о том, как ей спалось на лепестках белых роз и что снилось. Но очень хочется однажды утром увидеть, как она распахнёт свои необыкновенно красивые глаза, улыбнётся и, сдув прилипший к губам лепесток, тихо шепнёт: “- Сашенька… Доброе утро…”