На всех «средмашевских» объектах одно из центральных мест, если не по назначению, то по значимости, занимают отделы рабочего снабжения – ОРСы. Был такой отдел и в рудоуправлении №4, т.е. в Красногорском.
Конечно, снабжение в таких городках было получше, чем в окружающих городах и селах. Но в доступной каждому продаже товары были самые обычные. Для проживающих в городке, которых все же должны были обеспечивать чуть лучше, изобретались всевозможные талоны, списки и прочее. Ну, а самое дефицитное нужно было «доставать». Лучше всего было тем, кто близко был знаком с завмагом, завскладом, еще лучше – с начальником ОРСа. Но в ряде случаев и они были не всесильны. Ковер, хрусталь, шубу, импортную мебель можно было купить только с разрешения директора рудоуправления! Но такие товары приобретаются не часто. Поэтому в повседневной жизни достаточно знакомства с кем-нибудь из управления ОРСа.
Со временем в небольшом городке такие связи устанавливаются. Работник ОРСа может заболеть или просто пожелать день-другой побыть на больничном, и у врача и у завмага есть дети, они ходят в школу, в садик и т.д. Кто-то кого-то знает еще по прежнему месту работы, до приезда на этот объект. В общем, образуются неформальные связи, в том числе на основе необходимости удовлетворения всевозможных потребностей, которых у любого человека более чем достаточно. Конечно, в маленьком городке, в небольшом коллективе. где на виду каждый, все это проявляется в шаржированном виде.
Так, например, однажды на какой-то праздник, проходивший в поселковом кинотеатре, половина врачей-мужчин пришла в одинаковых костюмах - коричневых, в «елочку». Такой же костюм был и на Резникове -начальнике рудоуправления. Поскольку с нашей стороны одинаково одетыми оказались начальник медсанчасти, начмед, заведующие детским и хирургическим отделением, патологоанатом, тоже почему-то пользующийся благосклонностью ОРСа, можно было однозначно заключить, что костюмы эти не продавались, а распределялись. Отличались одеянием только те врачи, которые работали в медсанчасти недавно. Среди них – и я.
Удивительно, у Владика Скрипниченко знакомства были в каждом магазине, несмотря на то, что Владислав Владимирович был не лечебником, а патолого-анатомом и судмедэкспертом. Но он был достаточно ярким, даже привлекательным человеком, несмотря на внешнюю неброскость. Активная легкость в общении, юмор…
Вспоминаю, как однажды мы пришли в мясной магазин – готовились к очередному празднику. Обслуживались, естественно, с «заднего крыльца». Потом зашли в торговый «зал» этого невзрачного магазинчика.
- Дайте мне вот ту покойницу, - обратился, даже не улыбнувшись, Владислав Владимирович к продавцу, указывая на курицу, чуть менее синюшную, чем другие ее «подруги», сваленные горкой в холодильной витрине.
Вот такой пограничный юмор тоже был привлекательной чертой доктора Скрипниченко. Кроме того, в городок он приехал на пару лет раньше нас. Жена его – Светлана Вульфовна, еще доучивалась в Саратовском меде. А Владик не только приехал в Красногорский сам, но и привез с собой четырехлетнюю дочь. Чтобы ничто не отвлекало жену от учебы. И у него оставалось меньше свободного времени, весьма опасного в своеобразных условиях маленького, затерянного в казахстанских степях поселка.
Очевидно, роль «одинокого папаши» тоже способствовала особому его восприятию женской частью торговой системы. У него был очень крепкий «блат» и в книжном магазине. Тогда книжные магазины были даже более привлекательными, чем самый большой универмаг.
Кстати, я думаю, что к уже упомянутой мною стенгазете Владик имел весьма непосредственное отношение. Но и через несколько лет он этого не признавал.
Так было повсеместно в той системе, да и, наверное, во всей стране. Я имею в виду торговлю, ОРСы и прочие подобные сферы и организации.
Уже значительно позднее, в восьмидесятых «перестроечных» годах в Сарове нельзя было не обратить внимание на то, что самой высокое руководство объекта носит одинаковые импортные пальто с бобровыми воротниками. А одинаковым люрексом в театре или в доме культуры сверкали жены этих же руководителей.
Здесь же, в Сарове, по вопросу дефицита самому пришлось обращаться однажды к директору института. Из главка приехала комиссия для ревизии финансово-хозяйственной деятельности медсанчасти, которой я руководил. С проверяющими мы были знакомы, настроены они были доброжелательно, но, тем не менее, принципиально. Руководитель комиссии Надежда Никитична, женщина весьма пожилая, не имеющая своей семьи, очень тепло относилась к молодым людям, импонировавшим ей по каким-то только ей известным причинам.
Так почти по-матерински она относилась и ко мне. Когда бывал в командировке в главке, всегда к ней заходил, она угощала чаем, дарила какие-нибудь «московские» лакомства. Опекала она, чувствовалось, и своего непосредственного начальника – начальника планово-экономического управления, опекала как дочь.
И вот, будучи у нас в Сарове, при посещении универмага Надежда Никитична увидела, как сейчас помню, зимние белые сапоги, которые, по ее мнению, очень подошли бы Людмиле Ильиничне. Сапоги были «по талонам», по особым. Просто так их не достать.
На следующий день я был у Белугина – директора института. Владимир Александрович при мне позвонил начальнику ОРСа. В тот же день, к вечеру, коробка с заветными сапогами была в моем кабинете. И такие вопросы приходилось решать руководителю крупнейшего научного центра советской страны!