Мой цеховый участок включал в себя два рудника, рудо-обогатительную фабрику (РОФ), физико-химическую лабораторию (ФХ ПГДЛ) и еще несколько более мелких подразделений. Раз в неделю, по четвергам, в расписании моей работы значился «цеховый день», который отводился для профилактической работы, в том числе для посещения курируемых подразделений.
Я любил в этот день уезжать на рудники, спускаться с шахтерами в шахту, ходить по выработкам, по «восстающим». В первый раз мы были в шахте вместе с Петром Леонтьевичем Фроловым, который до меня был цеховым терапевтом на этом участке. Иногда ходили с Куляш Набиевной - заведующей поликлиникой, также раньше работавшей цеховым терапевтом. Спускались мы под землю и с промсанврачом Николаем Радченко, с кем-то из администрации рудника.
Надо сказать, что урановые шахты отличались от показываемых в кино угольных чистотой, так как выработки проходили в гранитах, хорошей освещенностью, отсутствием грязи, пыли… Работа у взрывников, откатчиков, у забойщиков, работавших с перфораторами, была тяжелой. И опасной. Но для нас, посещавших шахту только периодически и только с инспекционной целью, такие дни были желанной передышкой от рутины будней. Да еще после подъема наверх нас ждала баня, вкусный обед по талонам…
Иногда в шахте приходилось встречаться с высшим руководством – начальником рудоуправления, главным инженером. Наверху такие встречи для рядового врача были исключением. Конечно, все знали, что Резников – начальник рудоуправления, в городке – и царь, и бог. Мог дать вне очереди квартиру, ковер, чешское пиво, в конце концов, да и другие дефициты, которыми располагал ОРС - отдел рабочего снабжения.
Мне никогда не приходило на ум просить что-то у него, хотя несколько раз такая возможность предоставлялась.
А запомнился Владимир Маркович мелочами.
Однажды, в воскресенье, когда я дежурил по медсанчасти, он пришел на какую-то перевязку. По выходным такие процедуры делались на «скорой помощи». Дежурным фельдшером тогда была Нина Ивановна Басова – бойкая бабенка, с юморком, с матерком… Грамотная.
Она перевязывала Резникова, я сидел рядом на кушетке, забросив ногу на ногу. А на ногах у меня были новые туфли, черные, лакированные. Я их купил совсем недавно в отпуске, в Новосибирске. Почему я в жаркий летний день был в закрытых туфлях, не знаю. Наверное, потому что они были новые.
Не обратить на такие туфли внимания было нельзя. Заметил их и Резников.
- А где это ты туфли взял? – спросил он, удивленный, видимо, что такие туфли по ОРСу не проходили.
Я ответил. Он что-то хмыкнул. На этом разговор и закончился.
Еще помню его по встрече в шахте. Он был с целой группой инженеров, с Василием Ивановичем Клименко – начальником рудника. А мы подошли вместе с инженером по технике безопасности Озерским А.А.
Резников был разгневан. Через минуту стало понятно, что он недоволен «целиком». Целик - это специально оставляемый в центре выработки гранитный «столб», служивший для того, чтобы не случилось обвала. Сегодня «целик» показался директору недостаточно надежным. Нашу группу он явно заметил.
- Это что, по-вашему, целик? У Озерского х… толще, чем этот целик! – добавив еще тираду из аналогичных выражений, прокричал Владимир Маркович в сторону начальнику рудника. Впрочем, крик его был обусловлен и тем, что неподалеку работали перфораторы. Ну и, несомненно, как любой «автор» чего-то оригинального, он хотел, чтобы слова его слышали все, стоявшие не только рядом, но и в отдалении, как мы.