Много ли таких как я в наше время? Наверно нет. Но все равно, я не единственная. Кто может похвастаться папиком, который держит практически весь город? Думаете, я счастлива от подобного положения?
Папик держит не только город, бизнес. В ежовых рукавицах он держит и меня. Именно он всю мою недлинную жизнь решал, где его единственной любимой доченьке гулять. Какая нянька-мамка меня будет воспитывать. Какие гувернантки будут готовить к школе. В какую школу я пойду.
Преподаватели бегали перед ним на полусогнутых. Потому как развитие школы, ее благополучие, а также заработная плата их, учителей, зависела от настроения моего папика. Думаете легко нормально учиться в школе, где царь и бог не преподаватель, не директор, а родной, вездесущий папик.
Учителя намеренно завышают оценки. Зачем мне это? Я хочу быть обычным ребенком. Который, в свое время станет обычным членом общества. Которому надо будет получить нормальную женскую профессию. Выйти замуж, в свое время, за нормального парня. Но папика не разубедишь. Он душит в своей безграничной отеческой любви. Не дает дышать свободно. Все подчиняется только ему. Все ему подчиняются. Даже я. А мне это надо?
И вот теперь, мне уже двадцать три. За плечами – нехилый институт. Но он мне – поперек горла. А впереди – замужество с человеком, которого я практически не знаю. Единственное мне понятно в данной ситуации, что этот человек нужен моему отцу в его бизнесе. А мне, как рыбе – зонтик.
Кеша очень неумело за мной ухаживает. Приносит нелепые цветы, букеты которых противоречат разумным мыслям. Здесь и страсть, и любовь, и тут же презрение, отчаяние, разрыв отношений. Полный кошмар. Хоть бы с флористом пообщался. На худой конец, предоставил составление букетов специалисту.
Он посылает через своих помощников ювелирные изделия в подарок. Огромные камни. И полная безвкусица. Хоть бы раз поинтересовался, что мне нравится. Нужны ли мне эти безделушки.
Зато папик ходит петухом. Ждет, когда же горе-ухажер приступит к делу и решится сделать-таки мне предложение. Он не торопится. Я – только рада. Не хочу. Ничего не хочу. Мне нужна свобода. От папика. От его Кеши. От всего. Хочу свежего воздуха. Хочу бескрайнего синего моря. Хочу счастья.
Май на исходе. Диплом на руках. За круглым столом столовой, в нашем загородном коттедже, вся семья. Утонченная во всех отношениях маман, в присутствии которой всем полагается излагать свои мысли на французском (такая ее прихоть). Папик, которого заботит имидж семьи, положение в обществе (замыслил двинуть в депутаты, надоело водиться с быкообразными). Еще, я – не по годам, маленькая, худенькая неказистая девочка, двадцати трех лет с кукольным лицом и кукольными же волосами. Ну, и, конечно же, Кеша. Длинная жердь в стильном деловом костюме, остроносых туфлях и с шибко извилистым мозгом в черепной коробке.
Папик ждет. Сверлит, нет, буравит Кешу взглядом. Всячески намекает. Подпинывает под столом. Но промахивается и попадает мне по голени. Я морщусь от боли. Родитель не замечает. Периодически покашливает.
Наконец, Кеша выдавливает из себя предложение руки и сердца. Вытаскивает из кармана пиджака коробочку с очередным шедевром ювелирного мира – широкое платиновое кольцо с брюликами.
Маман ахает. Ее уста проговаривают: «шарман». Глаза наполняются счастьем и проливаются солеными каплями в бокал французского шампанского.
Папик одобрительно хлопает будущего зятя по плечу. На словах отписывает ему приданое в количестве половины бизнеса. А так же дом на Каймановых островах.
А меня спросили? Как обычно, нет. Мне вручили коробочку. Поцеловали слюнявыми холодными губами. Скорей всего целились в щеку, но промахнулись. Кеша отпечатал свой поцелуй где-то на мочке уха. До сих пор звон в голове.
Ну, наконец-то обратили внимание. Что? Что все от меня ждут, согласия на брак? Ну, вы погорячились, ребятки. Надо подумать. Основательно и не спеша. Прошу отсрочки. Папик взволнован. Он и так долго ждал такого события.
Странно, жених на моей стороне. Видать, тоже не особо горит желанием кинуться в мои объятия и стать зятем местного Капулетти.
Папик поднимает руки. Дает на размышление время. Месяц.
Прошу больше.
Два.
Еще больше.
Три. И, баста.
Я соглашаюсь. Но ставлю условие. Думать буду не здесь. Хочу к морю.
Отец кивает головой. Предлагает туры в разные страны.
Но я не хочу. Я желаю к нашему побережью.
Папик в шоке. Куда это? Да где у нас сервис-то. Толпы народу. В гостиничных номерах простая до безобразия мебель. Обслуживание нулевое. На нашем побережье и сунуться-то некуда. Ни экскурсий, ничего.
Не спорю. Бесполезно. Но стою на своем. Анапа, Сочи, Евпатория, Адлер. Без разницы. Лишь бы наш берег. Родитель не прав. Экскурсий - хоть отбавляй.
Папик сдается. Дает распоряжение по телефону. Выделяет мне пару пластиковых карт и отправляет собирать вещи.
Я улетаю. Одна. В первый раз жизни.
ХХХ
Вопреки наставлениям отца, я не останавливаюсь ни в гостинице, ни в доме отдыха. Я нахожу себе маленькую комнатку на втором этаже с отдельным входом в дощатом домике, практически, на берегу моря.
Но облагороженный пляж от моей временной жилплощади далековат. А потому, место спокойное, тихое. По соседству живет девчонка. Она каждое лето приезжает в это место. Вместе с братом работают в дельфинарии.
На второе утро, за завтраком я получила от них предложение поработать вместе с ними. А раз я не стеснена в средствах, то на общественных началах. Почему бы нет? Ведь, как известно, дельфины лечат расшатанные нервы. Море помогает человеку найти самого себя. Дает ответы на все важные вопросы. Я соглашаюсь.
Тут я счастлива. Меня встречают морские обитатели. Я не могу назвать их животными. Это – дети моря. Они прекрасны. Они умней, чем мы, люди. Они чихали на земные проблемы. Они – самые счастливые обитатели нашей планеты.
Были бы. Если б не ограничение в свободе.
Они похожи на меня. Они знают, что там, за сеткой – их братья и сестры. Там – другой мир, их космос. А здесь – они артисты. Куклы. Которые получают за спектакль порцию рыбы, поощрение в виде поглаживания по бархатистому телу и аплодисменты.
Мне жаль их. Мне жаль себя. Но я ничего не могу поделать. Я – такая же, как они. Они – такие же как я.
Я хожу на работу вместе со своей соседкой и ее братом. Каждый день.
Сначала, просто наблюдаю издали. Потом, мне дозволено их погладить. Они начинают меня узнавать.
Дельфины выпрыгивают при моем появлении из воды. Кто-то из них выныривает и скользит по мостику. Да, это же Клепа. Хороший мальчик. Он признал меня самый первый. Он рад мне всегда. И всегда грустит, когда я ухожу вечером.
Самый первый из всех, он взял из моих рук рыбу. И хлопал потом своими плавниками, словно в ладоши, одобряя мои действия.
Это не инструкторы дрессируют дельфинов, наоборот, дельфины дрессируют инструкторов.
Клепа мне улыбается. Крутится, чего-то ждет. Тут, до меня доходит. Он желает со мной поплавать. Я поворачиваюсь к ребятам. Они кивают головами. Пора. Иди. И я ныряю.
Одному плавать в морской воде – не то, что вместе с другом. Да еще таким, как Клепа. С ним весело. Он может плыть рядом. И тут же исчезнуть. В следующее мгновение, вытолкнуть из воды. Поначалу – страшно. Дух захватывает. Но сильное тело дельфина не даст пропасть. Это как надежное плечо верного друга.
Порой мне кажется, что я родилась в морской воде. Клепа всегда был рядом. Я перестала уходить. Я стала ночевать в дельфинарии. Моя соседка пожимает плечами, кривит губы. Ее брат – одобрительно кивает головой. Приносит мне поесть из местных магазинов.
Я этому рада. Кредитка перекочевала в его карман. Теперь я прошу его приносить мне рыбу. И воду. Больше ничего не хочется. Сначала – отварная и жаренная. Потом – прошу суши. От приготовленной на огне рыбы меня начинает воротить.
Я ловлю себя на том, что постепенно перевоплощаюсь. Я понимаю, о чем кричит, ворчит и думает Клепа. Его братья и сестры: Боня, Курт, Долли, Пуся.
Я уже общаюсь с ними на равных. Они зовут меня играть. И мы играем. Они хотят есть, и мы питаемся вместе. Они выпрыгивают на мостик. Я – рядом. Они в воде, и меня на суше не увидите.
Пару раз звонил отец. Спрашивал, как я себя чувствую, чем занимаюсь. Какие мысли по поводу свадьбы. Отделываюсь шаблонными фразами. Болтаюсь на пляже. Купаюсь, загораю. Пью местное вино, ем шашлык. О свадьбе пока не думала. Потом. Все потом.
ХХХ
На третий звонок я не ответила. Это было на рассвете 3 августа. После Дня десантника. Дня Нептуна.
С самого утра, я вышла за пределы дельфинария. Я знала, зачем я иду. Я понимала, что если меня в чем-то заподозрят, осмотрят при появлении рядом с дельфинами, не сносить мне головы и никогда больше не видеться с друзьями.
Мы стали одним целым. Я не могла оставить их в беде. Не могла не помочь им. Плохо им в неволе. Вот и спинные плавники их уже не стоят, а загибаются, и практически, лежат. Вам, зрителям шоу, только кажется, что артисты испытывают кайф от такой жизни. Отнюдь.
Я вернулась. В моей сумке, на дне – ножницы по металлу, бутылка водки. А сверху, коробка с суши и минеральная вода. Сторож пропускает меня. Он считает меня сумасшедшей. Может, так и есть. Но я счастлива, будучи в таком состоянии.
Прошла концертная программа. Людей больше сегодня не будет. Будет гулянка на берегу. В городе и на пляже. Далеко отсюда. Иду к сменному сторожу. Он не в настроении. Еще бы. Десантник, а выпить не с кем. Нечего. И некогда. Работа, хоть и сторожевая.
Я хлопаю ему по плечу. Улыбаюсь. Достаю из-за пазухи бутылку. Как же это, без праздника-то, Петро! Без праздника нельзя. Да, не переживай, никто тебя проверять не будет. За все лето ни разу не проверяли, и сегодня не будут. Пей себе на здоровье. А за дельфинарий беспокоиться не надо, я же здесь. Как всегда. Никуда я не денусь.
Петро влил в себя горькую, да спать завалился под орущий телевизор. Концерт. Праздник ведь.
Я достала ножницы. Кликнула Клепу. Он быстро домчал меня до сетки. Тяжело идет работа. Медленно. Воздуха не хватает. Дельфин исправно меня катает снизу вверх, сверху вниз. Кругом голова.
К рассвету - есть проход. Внушительных размеров. Даже самый упитанный дельфин Курт, не имеет проблем с вылазкой.
Все! Все ребята, на воле вы. Прощайте, мои верные друзья.
Я понимаю. Не сносить мне головы за проделанную работу. Но я счастлива, что мои друзья свободны. Стою на мостике. Они уплывают. Все дальше и дальше. Выпрыгивают из воды и вновь погружаются в ее пучину.
Один из них остановился. Повернул назад. Крикнул. Остановились и остальные. Клепа. Он возвращается. Зачем, зачем, малыш?! Скоро взойдет солнце. Тебе нельзя назад. Поймают.
Но он уже рядом. Он кричит. Он зовет меня с собой. Разве это возможно? Он кивает утвердительно и просит следовать за ним.
Телефонный звонок разрывает тишину. Звонит отец. Опять будет спрашивать о свадьбе.
Трубка ныряет в бассейн. Мелодия, захлебнувшись, глохнет.
Я уже за бортом. Мне не страшно. Меня манит толща черно-зеленой воды. Мои ноздри ловят соленый запах моря. Ни одни самые модные французские духи не сравнятся с этим ароматом. Ничего родней нет на свете. Я лечу. Лечу, погружаясь в воду как нож в масло. От меня шарахаются мальки.
Клепа визжит от восторга. Его братья и сестры поддерживают его.
А я плыву. Плыву наравне с ними. Скорость велика для человека. Но я не держусь за своего друга. Я лечу как торпеда. И испытываю восторг. От скорости. От свободы. От компании.
Мое тело слилось с остальными дельфинами. Оно такое же бархатное и сильное. Такое-же - серебристо-голубое.
Руки-плавники разрезают волны. И я мчусь со своей семьей все дальше и дальше, теряясь в морской пене.