Коджитатионис.
Говорящие с вождём не покинули того после переселения и поведали, что это место – отражение оставленного мира. Существование одного зависит от существования другого и, чтобы поддерживать баланс, новым поселенцам необходимо раз в сотню лет избирать Посланника, который выполнит важную миссию. Есть вероятность, что раз за век в Отражении родится человек, наделённый сильной способностью, которую сможет использовать как на созидание, так и на разрушение. После восхождения, когда проявляется талант, на него начинается охота. Силы зла пытаются завладеть Нетронутой душой, а путник обязан либо привлечь того на сторону добра, либо уничтожить. Повернувшись лицом к тьме, сделавший выбор способен разрушить параллельные миры.
И теперь Уна должна стать Посланницей, но перед этим необходимо пройти обучение. Силы природы, которыми могла управлять, способны оттолкнуть тьму, но ненадолго. Молнии не поранят трепещущую дымку зла, ветра не развеют плотное облако, палящее солнце не выжжет неосязаемое присутствие.
– За Нетронутой душой приходит не демон, не дьявол, а Тёмная сущность, которую невозможно убить. Реально лишь ранить, не подпустить к человеку, которого оберегаешь, – рассказывал Учитель, пока они прогуливались по лесной тропинке. – Тебе придётся столкнуться с силой, которую сможет отпугнуть только концентрированное усилие души.
Знания о том, что предстоит в Отражении, передавались из поколения в поколение, тщательно записывались, бережно хранились. Но ни одна книга не заменит живого человека, который может рассказать, подсказать и научить. Поэтому к каждому избранному в Посланники Верховные приставляли того, кто уже побывал по ту сторону Врат. Альбум Корвус стал наставником для Уны. Он побывал в Отражении до Йеймса, возвращения которого ждали в этот раз. Путешествие оставило глубокие шрамы на морщинистом лице. В молодости светловолосый юноша сейчас стал совершенно седым, но даже старости не удалось согнуть прямую спину и забрать лёгкость походки. Он шёл прямо, не сгибаясь под тяжестью прожитых лет, не шаркал и не спотыкался на кочках. В отличие от Инвадама, Альбум выделялся не величием, а грацией хищника на охоте.
Несмотря на преклонный возраст, голос Учителя звучал с молодым задором, и Уне нравилось беседовать с ним, прогуливаясь по лесу.
– Не представляю, как это возможно, – смущённо сказала она.
– На самом деле непросто, – начал объяснять Альбум, не замедляя шага. – Для начала нужно вспомнить какой-нибудь момент, который всплеском эмоций затмил все остальные.
Уна вздрогнула. Неужели ей придётся снова копаться в том воспоминании?
– Я говорил, это будет непросто, – заметив реакцию спутницы, продолжил учитель. – Для меня таким моментом стало рождение сына, но у тебя всё с точностью до наоборот.
Она не удивилась осведомлённости Альбума. В небольшом поселении известия о происшествиях разлетались мгновенно. Половина жителей Салтус Урбема провожала её опасливым взглядом с того дня, как разрушила дом для собраний.
– Хорошо, с воспоминанием разобрались, – сквозь зубы процедила Уна. – Что дальше?
– Нужно не просто вспомнить, Уна, – он взял ученицу за руку, но не остановился. – Нужно вызвать в себе всё, что испытывала в тот момент.
– Боже, – выдохнула Уна помимо воли.
А она-то дурочка надеялась убежать от того, что пришлось пережить в этом мире. Спрятаться в Отражении, чтобы не вспоминать о потере.
– Ещё есть время отказаться, – наставник догадался, о чём она думала. – Ты можешь сказать, что не пойдёшь…
– Нет, – упрямо мотнув головой, перебила Уна. – Альбум, здесь всё напоминает о Ферре. Каждый человек, каждое растение, каждый предмет. Даже эта тропинка… Понимаешь? Здесь мы гуляли, когда он сделал предложение, – зелёные глаза наполнились влагой, резкий голос дрогнул. – В Салтус Урбем я вспоминаю о том, кого потеряла не один раз и не десять за век… Я постоянно думаю о нём. Думаешь, смогу забыть, если не уйду?
– Всё равно не понимаю. Почему не уехать в другое поселение? Марджине, например, – он увидел, как вздрогнула Уна, и тут же поправился, – в Кастеллюм. Там тоже нет ничего знакомого, зато ты всегда сможешь вернуться, если захочешь. Если же пройдёшь через врата, то придётся ждать целый век.
Тропинка привела их к небольшому лесному озеру, и наставник сел на берегу, ожидая ответа. Уна устроилась напротив. Даже с отцом она не обсуждала принятое решение. С того дня, когда прошёл совет и Верховные приняли предложение, он злился и избегал непутёвую дочь. А сейчас чужой человек расспрашивает о том, что творится в душе.
– Знаешь, я думала о том, чтобы уехать, – вздохнула она. – Но отмела этот вариант. Знаешь почему? Верховные. Ты же в курсе, что я – жрица. Не пройдёт и недели, как меня попросят приехать на собрание. Или срочно понадобиться помощь фермерам, или нужно будет угомонить разгулявшуюся природу, или просить у земли плодородия… Найдётся сотня причин, чтобы постоянно ездить в Салтус. В итоге окажется, что я и не уезжала, а просто провожу жизнь в дороге. Нет. Нужно уходить так, чтобы со мной не осталось связи. Сбежать, не оставив весточки... Но какой в этом толк? Лишь морока братьям и отцу, которые наверняка меня бы искали. А от того, что пойду Посланницей в Отражение, будет хоть какая-то польза.
Альбум понимал, что она права. Если останется в этом мире, то избежать постоянных приездов в Салтус будет проблематично.
– Учти, – всё же решил напомнить он, – тебе придётся использовать это воспоминание каждый раз, когда потребуется защитить Нетронутую душу.
– Это я уже поняла, – Уна кивнула. – Что дальше?
– Закрой глаза, – велел Учитель, и она подчинилась. – Вспомни, что испытала в тот день. Только осторожнее, постарайся удержать эмоции внутри, не дай им выплеснуться наружу. Нам не нужен ещё один ураган.
Уна погрузилась в воспоминание. Она снова стоит в просторной светлой зале, где обычно проходят собрания. Опять слушает монотонное гудение голоса старшего. И тут понимает, что осталась одна. Рассудок спрятался, напуганный страданием. Остались только физическая оболочка и животные инстинкты, наполненные ужасом происходящего. Сердце, казалось, пронзили раскалённым добела прутом. Помимо воли тело выгнулось, по венам растекался жидкий огонь с примесью битого стекла. Наждачной бумагой по податливому мозгу скользнула мысль: «Ферре больше нет». Лицо исказила гримаса боли, плотно сжатые зубы скрипели, изо всех сил сдерживая крик. Отчаяние и боль переполняли, приготовившись вылиться через край.
Где-то глубоко в темноте закопошился напуганный разум. Нет! Больше нельзя это выпускать! Она порывисто набрала в лёгкие воздуха и почувствовала, как жгучая смесь втягивается в тело, разливается под кожей. Оказывается, человеческое тело может вместить в себя гораздо больше, чем она представляла. Способность мыслить здраво вернулась, но ощущение осталось в теле: жидким огнём бурлила под кожей любовь, помноженная на гнев и отчаяние.
Альбум видел, как хрупкую фигуру девушки вначале скрутила, искорёжила боль. Многое повидавший на своём веку мужчина с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться от человека, сорвавшегося в бездонную пропасть. Это было сродни инстинкту выживания. Так прохожий обходит стороной больного чумой, понимая, что как только коснётся, тут же заразится сам. Ветер усилился, разметал серебряные волосы Уны, пытался разорвать подол короткого платья. «Если она не справится, придётся её отключить», – мелькнула мысль. И тут же мощные порывы будто втянулись в источник, попутно собрав вокруг неё мелкие ветки и жухлые листья. Учитель улыбнулся, увидев, что хотел.
– Я справилась, – приоткрыв глаза, процедила Уна. – Это во мне. Что дальше?
Каждая мышца тела в данный момент была напряжена до боли, почти до судорог. Казалось, разожми на миг кулак, и ржавый кипящий поток выплеснется, поглотив всё живое на несколько миль вокруг.
– Посмотри на себя, – в твёрдом голосе Альбума звучала гордость. – Не у каждого получается с первого раза.
Шея гнуться не желала. Он что, издевается? Не видит, как тяжело удерживать это в себе? Уна с трудом заставила окаменевшие мышцы растянуться и слегка опустила голову. От напряжённых рук со сжатыми в кулаки ладонями исходил яркий, видимый даже средь бела дня, свет. На мгновение удивление затмило все остальные чувства. Концентрация оказалась потерянной: боль и ярость рассеялись, будто их и не было, оставив после себя далёкий отголосок звериной тоски.
– Что это было? – удивлённо спросила Уна, чувствуя, как расслабилось тело.
Каждая клеточка ныла и стонала, пережив небывалое напряжение.
– Это концентрация души, – пояснил Учитель, продолжая довольно улыбаться. – Этот свет – лучшее оружие против тьмы.
– Но… – Уна смутилась, полагая, что вопрос покажется глупым. Помедлив пару секунд, всё же продолжила: – Но во мне были отчаяние, боль, ярость. Разве они способны вызвать свет? Я всегда думала, что уж ярость-то точно тёмное чувство. Боль тоже не ассоциируется со светом. И чего уж говорить про мутное и серое отчаяние?
– Свет – не следствие вызванных чувств, Уна. Он – отражение души. Подумай сама. Ты можешь испытывать что угодно от ненависти до всепоглощающей любви к ближним, от страха до умиротворения, но это не делает тёмной твою сущность. Душа чернеет не от чувств, а от поступков. Ни один здоровый психически человек не способен постоянно улыбаться и радоваться. Есть ли в обоих мирах хоть один, кому ни разу не приходила мысль: «Я убью его!» Жизнь полна боли, ярости, страданий и ещё множества эмоций далёких от света. Но каждый решает сам выпускать это наружу, оскверняя собственную душу, или нет.
Отредактировано 08.11.2013г.