Александр Чистозвонов: Я - атомный полицейский
12 января 2008 года, 22:40
Мнения, Новости отрасли
Александр Сократович ЧИСТОЗВОНОВ — начальник Обнинского отдела инспекций ЯРБ ИЯУ Ростехнадзора, к.т.н, член-корреспондент Академии промышленной экологии.
Александр Сократович, расскажите, пожалуйста, вкратце, чем занимается Ваш отдел.
Наш отдел входит в Центральный межрегиональный территориальный округ Ростехнадзора. Мы осуществляем инспекции ядерной и радиационной безопасности. Контролируем мы, в первую очередь, исследовательские ядерные установки (реакторы и критстенды) в Обнинске и Дубне. Речь идёт о таких институтах, как ОИЯИ, ГНЦ РФ ФЭИ и обнинском филиале Карповского института.
Второе направление наших работ — радиационная безопасность в народном хозяйстве. Мы контролируем также деятельность предприятий топливного цикла и проводим надзор за оборудованием, таким как грузоподъёмные механизмы и сосуды под давлением. Как вы видите, мы решаем многоплановую задачу по обеспечению безопасности.
В нашей работе мы опираемся на нормативную базу — законы Российской Федерации, постановления правительства и другие виды документов. У нас действует перечень П-01-01-2007, в состав которого входит 321 документ. За исполнением каждого из них мы обязаны надзирать.
Обнинский отдел инспекций количественно составляет 14 человек. Это меньше, чем положено по нормативам.
А это не слишком мало?
Мало. Понимаете, людей можно привлекать, повысив зарплату. Но сразу встанет вопрос — те ли люди придут? Претендент на работу в органах надзора должен быть, с одной стороны, крупным специалистом, а с другой, обладать необходимыми человеческими качествами.
Служба надзора относится к чиновническому аппарату, и у её сотрудников, наряду с хорошей зарплатой, должны быть и крепкие моральные устои, чтобы не поддаваться никаким соблазнам.
В одном из недавних комментариев, опубликованных на сайте AtomInfo.Ru, регулирующие органы сравнивались с милицией атомного мира. Вы согласны с таким определением?
Трудно сказать… Мы, скорее, полиция, чем милиция. Атомная полиция, если можно так выразиться.
Давайте вернёмся к вопросу о кадрах. Не так давно была опубликована статья доктора Абеля Хулио Гонзалеса, представителя службы атомнадзора Аргентины. Он поставил очень острые вопросы о кадровой политике во всём мире. Хочу сказать, что у России наблюдаются те же самые проблемы, связанные с нехваткой специалистов.
Справка:
С кратким изложением статьи Гонзалеса можно ознакомиться на сайте AtomInfo.Ru по адресу http://atominfo.ru/news/air1798.htm.
Цитата из статьи Гонзалеса:
"В прежние времена, надзорные органы требовали от атомщиков слишком малого, а в некоторых странах не существовали как класс. Такие концепции, как независимость регулирующих организаций и культура безопасности, появились на свет только после Чернобыля. Более того, стагнация ударила по службам атомнадзора намного больнее, чем по всей отрасли в целом".
Нашему отделу помогает то, что в Обнинске находится центр атомного подводного флота. Люди, уходящие на пенсию из рядов Вооружённых Сил, могут ещё лет десять проработать у нас. Но, в любом случае, кадровый отбор у нас ведётся самым жесточайшим образом.
Уточните, пожалуйста, надзорные органы в Российской Федерации независимы от Росатома?
Да, независимы, по крайней мере, сейчас. Что будет в дальнейшем — непонятно. Как независимая структура, мы существуем с 90-ых годов. Могу добавить, что начиналась наша служба как ведомственный надзор в 1973 году. Первым руководителем нашей организации был Николай Иванович Козлов. Мне, кстати, посчастливилось с ним работать.
Позвольте задать вопрос, связанный с темой независимости регулирующих органов. Сейчас в Канаде произошли определённые события, в которых принимала непосредственное участие служба атомнадзора…
Вы имеете в виду остановку реактора NRU? Как мне представляется, там разыгрывалась или политическая, или экономическая карта.
А как Вы относитесь к случившемуся? Едва ли не впервые в мире — по крайней мере, на современном этапе истории — национальный парламент вмешался во взаимоотношения между атомной отраслью и регулирующим органом, отменил запреты службы надзора и выдал распоряжение о пуске реактора.
Это прецедент. Трудно оценить однозначно — хороший это прецедент или плохой? Я вижу здесь и плюсы, и минусы.
Как говорил учитель Птолемея, "в геометрии нет царских путей". Чтобы принять решение об открытии или закрытии того или иного ядерного объекта, надо точно понимать, что там делается, и к чему это может привести.
Вот вам пример. Можно запретить ввоз в Россию облучённого ядерного топлива. Хорошо это будет для России или плохо? Очевидного и лежащего на поверхности ответа на этот вопрос нет. То же самое можно сказать и о строительстве российских атомных станций за границей. Принимая политическое решение, касающееся атомной отрасли, надо стоять на твёрдой почве знаний.
Действительно, вы вдумайтесь — есть просто парадоксальные вещи. Так, например, мы считаем, что радиация — это абсолютное зло. Но, с другой стороны, что мы делаем, когда строим реактор? Мы берём из природы радиоактивный уран, выжигаем его под контролем, оберегаем людей от облучения. А через несколько тысяч лет активность топлива, которое использовалось в реакторе, будет меньшей, чем активность природного урана. То есть, в конечном счёте мы делаем добро для всего населения Земли!
Есть целый ряд подобных моментов, которые политики просто пропускают при принятии решений. Попробуйте как-нибудь на досуге найти правильный ответ на одну техническую задачу. Стоят турбодетандеры, которые берут воздух и делают из него жидкие азот и кислород. У них остаётся ксенон-криптоновый концентрат.
Но в воздухе, как известно, присутствует газ радон. Он попадает в концентрат, где накапливается в настолько больших объёмах, что находиться с ним рядом небезопасно для здоровья. Встаёт вопрос — что с ним делать? Выпускать радон обратно в воздух или захоранивать его? И не забудьте, что накопленный радон взят из воздуха, а не образован при работе турбодетандера.
Для чего я привожу все эти примеры? Они доказывают, что принятие любых политических решений требует обладания определённым уровнем знаний и компетентности.
То же самое верно и для надзорного органа. Мы должны разбираться в сути происходящих событий не меньше, чем атомщики.
Позвольте воспользоваться моментом и поздравить Вас с наступившим Новым годом. Желаем Вам, чтобы в 2008 году надзорные органы России решили все свои проблемы и обеспечили надёжный контроль за безопасностью наших ядерных объектов. Спасибо за интервью