БОГАТЫЙ АМЕРИКАНЕЦ ИЩЕТ СИДЕЛКУ
После двадцатитрехлетней разлуки родной воздух показался ей каким-то особенным. С запахом липы и мягкостью свежескошенного клевера. Вот она дома, и всё остальное уже позади.
Она почувствовала усталость от многочасового перелета. Десять или одиннадцать часов и всё время над океаном! За горами не видно никакого Чикаго.
Боже мой, как далеко меня занесло! А для чего? Для того, чтобы помогать детям, чтобы они ни в чем не нуждались. Десять лет рядом с дочерью. Подняла на ноги маленького Сильвестра, утирала ей слезы после развода, пила шампанское на свадьбе с новым мужем американцем, потом снова пеленки и памперсы. И вот второй внук подрос.
Парень понимает едва пятьдесят болгарских слов, а она и этому рада. Пела ему песни, куплеты которых еще сохранялись в сердце. Горькая жизнь, видимо, хотела перемолоть её, как старая мельничка молола в свое время черный перец, или память вдруг стала нашептывать ей, что пришло время памяти и забвения. Но теперь уже всё равно. Она сильнее, чем это поётся в песне. Она сама решает, когда поставить точку.
После неё останется малыш, который умеет смешно произносить некоторые болгарские слова, а в его крови лаборанты, наверное, могут найти несколько капель болгарской кровушки. Как бы ей хотелось научить его и писать на бабушкином языке. Но она поругалась с дочерью. И как получилось, что она была под сердцем у матери, и всё у них до поры было общее, даже кровь, а благодарности так и не научилась. Бесконечные жалобы и недовольство. Стремление командовать и, если нет поблизости того, кого можно подчинить, так можно и на матери отыграться.
Зять без конца надирался пивом, его акции на бирже упали, нервы не выдерживали и из комнаты летели бутылки в разные стороны, американская идиллия осталась в прошлом. Молодая жена, артистка по духу и профессии, не плакала, а вымещала на матери свой стресс страшными криками и ругательством. Балканское терпение вошло в пословицу, но перегруженная телега опрокинулась и она, обняв напоследок внуков, ушла от дочери.
Плохой английский язык открыл ей только одну возможность - заботиться о престарелых. В основном это были старушки. Некоторые умирали буквально через месяц-два. Другие ей сочувствовали, догадываясь, как трудно найти стоящую работу женщине в пятьдесят лет в незнакомой стране, и несмотря ни на что – жили. Как кактусы, которые стоят, претерпевая житейскую засуху, и живут долго, хоть старость и тяжела.
Последней старушке было девяносто три года. Бывшая профессор, изобретатель. Оставила дома для каждого из пятерых своих детей. А сейчас жила одиноко с болгаркой. Женщина готовила ей, точнее превращала еду в соус и капала её в рот пипеткой. Жалела старуху. И как говорила медсестра, которая приходила каждую неделю, если бы не забота помощницы, давно бы уже старушка переместилась в урну с прахом на подготовленное место. Бабушка приходила в сознание, но грезила наяву. Путала её с дочерью умершей сестрой.
Дом также умирал, пережив многое за свою долгую жизнь. Отовсюду шел запах тлена, крыша на втором этаже протекала. Два раза она видела мышей, которые приходят обычно, когда в доме нет людей. Забвение приближалось, но всё-таки ей казалось, что еще рано.
Март вторгся в сад и изменил пейзаж. Свежий весенний ветер принес надежды. Она мечтала, что они доживут до весны. Бабушка затихла неожиданно. Весь день она рассказывала о своих студентах, называла их по именам. Говорила о том, как сильно она любила мужа и как каждый из её трех сыновей всё больше походил на отца.
Она приготовила ей морковный сок и бабушка улыбнулась от удовольствия. Повернула голову вправо и сказал, что хочет поспать. И на самом деле заснула.
Женщина почувствовала себя одинокой. Несмотря на то, что в доме было десять комнат и еще балкон, на котором так хорошо было смотреть на черешневый сад.
Неожиданно появились мыши, которые как будто почувствовали её страх смерти. Она позвонила по телефону старшей дочери. Та приехала через несколько часов. Заплатила ей до конца месяца. Женщина была благодарна, но её внутренние часы уже отсчитывали последние минуты на чужбине.
Как чувствуются годы! Так болят ноги! Ты кормила бабушку, но тебя никто не покормит. Ты похудела. Желудок не принимал обычной еды. Ты меняешь врачей, но не всегда и до врача можешь дойти. Без машины в Америке ты – как инопланетянин. Ела сухарики и чай. Как жаждущий путник в пустыне хочет напиться, так ей хотелось вернуться на родину и вдохнуть полной грудью родной воздух. Начала себя ограничивать, чтобы собрать денег. Делала вид, что ей всё нипочем! Глотала усталость, как таблетки от язвы.
…Сын ждал её в аэропорту.. Мама приезжает с долларами! Может, ей показалось, что это было как будто эхо, исходящее от снохи, или она просто потеряла чувство юмора на своих бесконечных лестницах судьбы. Вечером они сели за богатый стол, и он как бы в шутку стал расспрашивать её, почему она не получила водительское удостоверение, почему не купила машину…
- Да когда же, миленький мой! Если бы ты только знал, что это такое - смотреть за престарелыми!
- Он-то не знает, но я... – втерлась неожиданно сноха.
- Перестань, дорогая! Мы все знаем, какие квартиры ты получила таким путем. Но твой адвокат заставил меня подписать бумаги, что всё это приобретено до нашего брака! – сказал насмешливо сын, пьяно глядя на жену.
- Да, миленький, богатую невесту ты получил! Но тебе и этого мало!
- Мамочка, а ты разве не нашла какого-нибудь богатого американца!
Богатый американец? Его вопрос заставил её посмотреть на него повнимательней: это что её сын? Ухмыляется, раздобрел, отрастил усы, но какой-то чужой.
Последний мужчина, о котором она заботилась, был богат. Но не умом, а своим глубоким возрастом. Никогда бы она этого не хотела – брак по расчету. Сын, как видно, неплохо устроился. Но смотрел на неё странным взглядом, полным какого-то ожидания, который она не хотела бы разгадывать.
- Неужели ты не рад, что я здесь и что всегда буду помогать тебе? Мне не по себе и если ты будешь продолжать меня раздражать, то не получишь обещанного спального гарнитура и новой мебели для холла.
- Ну вот видишь, моя дорогая! Мама не в своем уме! Она забыла, что всё здесь принадлежит нам! Напомни, пожалуйста, что дома престарелых не предполагают персональной сиделки.
Пощечина не помогла закрыть бесстыжые уста. Её опора, утеха, надежда глупо ухмылялся. Она встала и ушла в спальню. Легла и стала думать. И решила: поеду-ка я полечиться на минеральные воды. Побуду там месяц, два. Я приду в себя, верну здоровье и тогда уж хлопну дверью. Даже и в пятьдесят семь можно уйти от неблагодарного сына и снова сесть на самолет!
. Как там выглядел этот богатый американец?
И вообще, что уже совсем закончились эти американцы?!
Переводчик Галина КИРИЛЛОВА