Каждый год курица Клаша высиживала цыпляток. Бабушка ставила гнездо в самый темный угол стайки. И этот уголок наполнялся тайной. Каждый вечер, я прокрадывалась туда незаметно от взрослых, садилась с Клашей рядышком и разговаривала. Я знала, что ей очень грустно тут сидеть одной, из этого угла, заставленного всяким хламом, не видать не курочек-подружек, не улицу, даже самый пронырливый солнечный луч не добирался досюда. Ах, как же я ругала петушка, что он не захаживает навещать Клашеньку, не приносит ей зернышки! Так и не дождавшись от Петеньки помощи, пришлось все делать самой: искать на грядках самого жирного червячка или гусеницу, прятать кусок хлеба, оставшегося после обеда, а потом притаскивать своей подопечной.
-Не ходи к гнезду, не пугай курицу, не трогай яйца, - только и слышала я от бабушки. Ну, неужели она не понимает, что это настоящее чудо, сначала были белые безжизненные яйца, а потом раз и цыплятки появились. Утро начиналось с того, что я спрашивала, сколько дней осталось до торжественного момента. Время просто тянулось и как- будто издевалось надо мной.
Самым интересным было, брать яичко, день так на двадцатый, подносить к уху, и слышать как «тикает» жизнь: «Тик, тик, тик»- именно, так, тихонечко, как часики, клювом стучал цыпленок, он торопился на встречу с миром. Вскоре на яичке появлялась трещинка, а потом показывался и любопытный клювик. Клювик пробивал себе дырочку все больше и больше, начинал пищать и что-то требовать. Я тогда часами могла сидеть возле курицы и наблюдать за рождением новой жизни.
Но вот, одним летом случилось непоправимое. Я, как всегда, ослушалась бабушкиного наказа, подошла к курочке, вытащила яичко, ну уж больно хотелось мне убедиться, что в нем еще никто не «тюкает». Поднесла яйцо к уху, а оно возьми и вывались из слабых детских ручек. Скорлупа разбилась, и я увидела, как что-то маленькое и красненькое, отдаленно напоминавшее цыпленка, пульсировало в разбитых скорлупках. Я ревела, но ничего поделать уже было нельзя. Для меня это было горьким уроком, научившим ценить жизнь, она ведь такая хрупкая!