Стихи в России пишут все, кому не лень. Иначе невозможно. Пепел русских поэтов стучит в сердце практически каждого нашего гражданина. Поэтому пишут. Про любовь и про дружбу, чтобы самовыразиться, для соседки тёти Маши, потому что у неё юбилей, о пушистом любимце, ведь он «такой пусенька, такой лапочка, моя красотуленька, мой сыночек!» Пишут недлинный, каких-то 8 четверостиший, стихотворный опус, а потом, скромно глядя куда-то в сторону, сообщают всем и каждому: «Я тут стих* сочинил(а)».
Размер** стиха у наших поэтов бывает разным:
XXL служит для выражения глобальных замыслов, типа поэмы; используется редко и, как правило, мужчинами с аналогичным размером одежды;
36 (+6) встречается часто, используется девушками; изящный размер, в него "влезают" с той же лёгкостью, с какой взрослый мужчина приобнимает за талию хрупких лолит, по одной или сразу букетиком;
Безразмерный стих сочиняется для любимых и уважаемых людей дамами бальзаковского и постбальзаковского возраста, он как безразмерный носок - не беда, что только один, зато можно натянуть на любую ногу - на внучкину, мужнину, соседа Владимира Гаврилыча, коллеги Анны Александровны и т. д.
Рифмуют тоже по-разному: плохо, хорошо, никак не рифмуют, но тогда это «белый стих» называется. В этом случае выходит особенно забористо, похоже на белый танец в сельском клубе, когда единственного баяниста «танцует» Катька-распутница без музыки — играть-то некому. Наиболее часто используемые рифмы: любовь-кровь, любовь-морковь, слеза-гроза, весть-месть, дружба-служба, страсть-масть, страсть-власть, люблю-молю, обнимаю-принимаю. Если поэтесса уже достаточно опытна в амурных и стихотворных делах, то после слова «любовь» она обычно ставит многоточие... и тогда не надо «избитой» рифмы, этого сырого глупого овоща — моркови! Тогда получается примерно так:
Любовь...
Слева так свербит
Сердце там болит. Страх...
Любовь...
Поздно слёзы лить
И таблетки пить. Крах...
И, что не менее важно, поэтессы никогда не отступают от своего настроения, не сдают, так сказать, позиций ни юмору, ни самоиронии: умерла любовь, так умерла! Зато в этом случае у них нет риска повторить гениальную пушкинскую находку:
«И вот уже трещат морозы
И серебрятся средь полей…
Читатель ждет уж рифмы розы,
На, вот, возьми ее скорей!»
Как всё-таки талантлив у нас народ в стихотворном плане! Спросите навскидку у любого прохожего: «С чем рифмуется Европа?» - каждый, не задумываясь, даст правильный исчерпывающий ответ. Собственно, вот такой простой тест в который раз доказывает, как богата талантами наша земля.
Есть ещё метр*** стиха. Он вездесущий. Сердце стучит: тук-тук, тук-тук. Поезд на стыках: ту-тук, ту-тук. Вальс устаревший: раз-два-три, раз-два-три. Соловей за окном повторяет, даже надоел: фюить-пинь-пинь-ччччшш, фюить-пинь-пинь-чччшш. Арина Родионовна качает в колыбельке малыша с пухлыми негритянскими губками: скрип-скрип, скрип-скрип. И у наших поэтов рождается простое до совершенства:
С днём рожденья поздравляю,
Счастья, радости желаю!
Иногда, правда, от настроения ли плохого, от несварения ли желудка, от тишины ли в доме, когда даже тиканье часов не подскажет верного ритма, возьмёт, да и напишется эдакое:
С днём рожденья поздравляю,
Счастья, радости много желаю!
И кому может не понравиться эта оригинальность, перечеркнувшая банальность? А никто и не спорит - всем нравится!
И как нам следует понимать ахматовское «Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда»? Это что? - ждать несколько месяцев? весной посеяли в грязь и невспаханность, а только осенью можно срывать-собирать? Нет, это неправильно она написала. А вот стыда у стихов, действительно, быть не должно, тут Анна Ахматова права на все 100.
У наших поэтов стихи рождаются быстро, как Афродита из пены морской, нисколько не стыдясь своей наготы, ведь она есть в данном конкретном случае красота неземная. В этом поэты уверены, это их мнение, ИМХО, иначе говоря. Работают наши таланты в любое время года. Зимой, весной или летом у них одна сплошная болдинская осень. Никакой музы им ждать не надо — она всегда сидит на их плече — прелестная маленькая куколка с прозрачными крылышками, как в рекламе нового йогурта с большим количеством фруктов.
Хотя, бывает, что и у наших уверенно скачущих на Пегасе лихих наездников возникает сомнение-червячок, ведь им известно: быстро ещё не значит хорошо. Только не надо думать, что в этом случае они берут листок бумаги и начинают писать, зачёркивать, снова писать, грызть колпачок ручки, рисовать на полях женские ножки или мужские торсы, снова писать, а потом рвать всё в клочья со словами: «.....!!!» Нет, конечно. Пусть пироги печёт пирожник, сдувает пыль с сапог сапожник, а наш поэт всегда поэт! Он не торопясь, преодолевая в себе все сомнения и побеждая все страхи, выкладывает свои вирши в Интернет, ведь в глубине своей нежной лиричной души он уверен: стихи у него всё равно хорошие. И это станет известно не через много-много лет, а прямо здесь и сейчас.
Верно сказано, что Пушкин — это наше всё. А мы преобразуем формулу несколькими ударами указательного пальца по «клаве». Уже давно обходимся без двух точек над буковкой «е» - не пристало в творческом порыве заморачиваться нашему человеку. Печатаем так: «Пушкин — это наше все!» Теперь, поскольку падежи местоимений мы в скверной, никому теперь не нужной школе, учили, исправляем: «Пушкин — это наши все!» И на выходе получаем: «Пушкин — это все наши!» Что и требовалось доказать!
*строка стихотворного текста, организованная по определенному ритмическому образцу
**способ организации звукового состава отдельного стихотворного произведения или его отрывка
***упорядоченное чередование в стихе сильных и слабых мест, по-разному заполняемых