37. «КРОКОДИЛ»
В 80-х годах у туристов-водников была популярна игра «В крокодила», помогающая скоротать время в дороге или насмеяться до отвала при первом удобном случае. Суть её вот в чём: группа делится на две половины, и одна половина, придумав какую-нибудь совершенно нелепую фразу, «по секрету», на ушко, сообщает её одному «немому» представителю другой половины. А тот затем должен своим видом, жестами, знаками «да» и «нет» помочь отгадать эту фразу своим товарищам. А эти товарищи, используя наводящие вопросы, исхитрялись отгадывать практически всё, даже самые заковыристые нелепицы. Но не думайте, что это лёгкое дело. Попробуйте сами показать кому-нибудь знаками и мимикой хотя бы такую простенькую фразочку из двух слов: «Миру – мир!» Или же наоборот: попробуйте догадаться, что именно это имеет ввиду «немой». Хотелось бы посмотреть, как это у вас получится.
– Расскажи про поход по Кутсайоки, – попросили меня Логвинов и Жодик, как только мы, завершив все вечерние хлопоты, устроились возле костра на лесной полянке.
Они, конечно же, лицемерили, потому что я, по возвращении из этого похода, уже всё рассказал две недели назад, когда мы к Ясенецким родникам на велосипедах ездили. Им просто хотелось, чтобы про страсти-мордасти катамаранного сплава по этой реке послушал Андрей, которого они уже успели заразить неизлечимой болезнью под названием «туризм». А я, страх как, не люблю повторяться. И замялся, не зная с чего начать. Андрей сам пришёл на помощь и начал расспрашивать:
– Юра! А Кутсайоки это где? Тоже на севере? Мне Толя рассказывал, что ты в прошлом году был в байдарочном походе по речке Пистайоки. Это где-то там же?
Я решил отшутиться.
– Нет-нет! Что ты! Пистайоки - это на самом севере Карелии, а Кутсайоки – это уже «на югах»... На юге Кольского…
– Ну и как там?
И я начал рассказывать. Но рассказывал, выдавливая из себя слова:
– Красотища необычайная! Сказочная! Берендейская! Скалы, мхи, лес на камнях… озёра зеркальные… Ночи в эту пору такие светлые – читать можно! А закаты – не описать!
– Знаю, знаю! Я ведь тоже был на Кольском. Не так, как ты, правда. Ты мне про сплав, про пороги расскажи.
– Пороги, ну что про пороги? Их там много… И много очень серьёзных. Таких, что расслабляться никак нельзя. Четвёртая категория сложности – не шуточки… Своими глазами видел, как на пороге «Карниз» катамаран москвичей через голову «кильнуло». И на «Водопадном» один двухместный катамаран забросило струёй на камни в самом неподходящем месте. Полчаса, наверное, вода там ребят колошматила, пока не выбрались.
Да и мы с Эдиком тоже «Водопадный» не очень чисто преодолели. Нас развернуло. В один слив вошли лагом, в другой – кормой, затем снова лагом, и только потом уже понеслись правильно.
Про наше прохождение потом ребята из чужой группы сказали, что получили эстетическое наслаждение, наблюдая за тем, как мы шли. Шли – как танцевали. Как вальсировали… Ну не сознаваться же нам, что это было не по нашему хотению. Комплименты слышать так приятно!
Туристских групп там много. Кутсайоки – это же туристская Мекка! Но там на каркасных байдах нельзя ходить – опасно, заломает…
– И что? Все только на катамаранах?
– В основном – да… На «двойках», на «четвёрках»… Мы с Островским на «двойке» шли, а Бобылев, Антанюк, Зуева, Ромейко и Данилин – впятером на четырёхместном…
И джигитов-каякёров на реке полно. На «Сомнительном» один парнишка из Архангельска такое вытворял! Цирковое представление! Совался под самый слив, и никак вода положить его не могла. Он в каяке, как Ванька-встанька… На «Рафтах» там можно сплавляться, да и на хороших надувных байдарках тоже…
Но мы не все пороги проходили. Три обноса пришлось делать, и все в один день. Порог «Оба-На» обнесли. А жаль! Могли бы и пойти. И точно пошли бы, если б увидели, что его проходила шедшая перед нами группа. Мы потом их догнали… наслушались восторгов. А в лоции написано, что «Оба-На» в «малую воду» нужно обносить. Но попробуй разберись в этих понятиях – «малая», или терпимая…
Водопад «Маманя» вообще непроходной. А в порог «Тесный» ни на «двойке», ни на «четвёрке» по габаритам не впишешься… В первую ступень, по крайней мере…
Я договорил последние слова и сделал небольшую паузу, чтобы прислушаться к самому себе, потому что возникло очень странное ощущение, при котором я находился и здесь, у костра, и одновременно там, на Кутсайоки, на нашей стоянке, немного ниже первого каскада «Тесного».
Очень даже забавно получается: здесь я продолжаю рассказывать про порог «Муравей», на котором Антанюка так подбросило вверх, что катамаран успел унестись из-под него вперёд, про шикарную баню, которую мы сделали на песчаном пятачке среди камней… про пороги «Ступенька» и «Каньонный»…
А там… О-го-го! Я снова был там! Был даже реальнее, чем тут.
Не очень-то похоже на обычные воспоминания, когда говоришь совсем про другое, а перед глазами чёткая картинка, конкретное место: мшистые валуны, кривые берёзы, тропинка к нашему лагерю. По ней Данилин дрова к костру тащит…
Вижу всех и всё: порог шумит, комары летают, Антанюк из палатки вылез и полог застегивает, чтобы эти твари внутрь не залетели… Бобылев рыбу жарит. На манке жарит, потому что муки уже нет. Островский леску распутывает. Пришёл Ромейко и бросил под ноги ещё две щуки.
– Перестарался, Володя! Третий противень дожариваем! Больше нам не съесть…
Бобылев стучит ложкой по миске – созывает на ужин. Одну Галю созывает, потому что все остальные уже тут, как тут.
Ужинаем, попутно обсуждая отдельные моменты обноса «Мамани».
Нам ведь там повезло. Какая-то толковая группа оставила после себя натянутый трос вдоль водопада. Честно говоря, мы могли бы наши катамараны и на руках снести. Несколько рюкзаков-то мы уже вниз доставили. Впритирочку у самой скалы, внизу, пройти можно – вода-то «малая». Но зачем нам с катамаранами корячиться, отсыревая под водяной пылью? Раз есть трос, то спустим по нему…
Я сыплю себе сахар в чай, как всегда на глазок, а все остальные напряжённо наблюдают за этим процессом. Они всегда наблюдают, но никто ничего не говорит… А у меня в этой паузе ещё одно наваждение наслаивается: я трос над «Маманей» раскачиваю, потому что он на середине расплёлся, сбился, и катамаран наш застрял. Вот и Антанюк прибежал ко мне на помощь. Вдвоём раскачиваем. Вверх-вниз… Ну, наконец-то, груз подпрыгнул! Карабин преодолел образовавшийся узел, и катамаран, нехотя набирая скорость, двинулся к нам. Переправляем «челноком» карабины назад, пристегнув к ним веревку со своей стороны. Вот и второй катамаран сверху приехал… Вот вижу, как сгорбленные под рюкзаками фигурки Островского и Бобылева спускаются по крутизне, лавируя среди каменных глыб. А наверху только один Ромейко остался и руками размахивает – кричит что-то. Наивный человек! Разве «Маманю» перекричишь? И, самое главное, контрольную верёвку из рук не выпускает. Не даёт ни смотать, ни карабин от троса отцепить. Но ведь и к себе ее не тянет! Если ещё какие-то вещи наверху остались, то потянул бы. Так что же он хочет? Попробуй тут догадаться!
– Эх! Не умеет Володя, наверно, в «крокодила» играть! – с досадой сказал я Антанюку, глядя, как Ромейко всё пытается нам что-то показать.
Олег на меня как-то косо посмотрел, лёг на мокрые камни и, на всякий случай, прополз пару метров, перебирая руками и ногами, как крокодил. Смотрим вверх – Володя пальцем у виска покручивает…
– Ну пусть только спустится! – завёлся Антанюк. – Я ему с третьего этажа начну… за такое!..
– Не кипятись! – говорю. – Он же человек культурный, может быть себя имеет ввиду.
А Володя руку вниз опустил и указательным пальцем вокруг себя тычет.
Я тоже начал вокруг себя рукой водить… Ах, вот оно что! Оказывается, он сумку хотел!
И мы «челноком» эту большущую сумку туда-сюда три раза прогнали, пока все его вещи внизу не оказались, а он, хитрец, начал спускаться налегке.
Картинка с видом на водопад «Маманю» из моего воображения исчезла, и я вернулся в истинную реальность, где у костра на полянке слушающий меня народ зашевелился. Толя встал и полез в свою палатку за куртками для Маши и Наташи, потому что похолодало, а жена Андрея повесила над огнём котелок с водой для чая.
Я подумал, что уже, наверно, хватит россказней про этот поход, но Андрей передвинулся ко мне поближе, нахально заняв Толино насиженное место, и попросил продолжать.