/ с позволения автора/
По средам Сергей Пинегин покидал свой офис ровно в шесть. В другие дни он мог «гонять цифирь» до девяти. Сначала распорядок шефа ни у кого не вызвал удивления. «Босс тоже человек, — думали сотрудники. — И раз в неделю имеет право прикатить домой пораньше». Но когда это вошло в систему, по банку стали расползаться слухи. «В среду шеф уходит рано неспроста», — говорили в кулуарах. Самые дотошные отметили, что хозяин едет не домой на Маросейку, а мчится на Кутузовский проспект. А вскоре в «Желтой субмарине» его увидели с брюнеткой. Шила в мешке не утаишь…
«Бунгало», где ворковала парочка, было уютным: в гостиной мраморный камин, картины в золоченых рамах, стильная дорогостоящая мебель, — все это купил Пинегин. Клара Полуян, та самая брюнетка, быстро привязалась к бизнесмену, способному на широкий жест. Конечно, о браке речь пока не шла — ее высокий покровитель был женат, но слабая надежда на его устройство оставалась: банкир не слишком ладил со своей супругой. То, что она была в тени, ее в какой-то мере задевало, но не настолько, чтобы лишаться выгод. Одно дело, когда ты отбываешь унылую поденщину в конторе, где тебя за пару сотен мурыжат недоумки, и совсем другое, если временем распоряжаешься сама. Она вращалась в среде фотографов и модельеров — слыла романтичной девушкой, но ум ее был гибким и практичным. Поскольку среда считалась «рабочим» днем, то к ней она готовилась по тщательно обдуманной программе.
Клара облачилась в блестящие кожаные брюки, надела топ с лайкрой — все в черной гамме, два раза обернула шею длинным ожерельем из камней, прицепила сиреневые клипсы (их можно быстро снять, когда пойдут забавы), а сверху набросила мягкую курточку из лайки. Довершили наряд высокие ботинки. Теперь ничто ей не мешает сесть — колени в стороны, подчеркнув пикантную открытость живота, теребить руками ожерелье, привлекая внимание к груди, а, нагибаясь, — интригующе демонстрировать все остальное. В брюках это не покажется вульгарным. Главное достоинство прикида — симметрия во всем, единство черной гаммы. Она могла бы выбрать коротенькое платье или показаться в пеньюаре, но решила, что это слишком тривиально — скрипящая лайковая кожа возбуждает больше.
Постой, какая же прическа? Клара посмотрелась в зеркало. Верно, стильный хаос из приподнятых и нависших прядей. Косметики чуть-чуть. Вот только губы — тут поярче. Но не так, чтоб с ободком. Контур гуще, внутри — лиловая размытость.
Она схватила стул и села репетировать: поиграла с ожерельем, свела и разомкнула ноги, переменила их — все бугрилось, мерцало и скрипело, как у звезды в Лас-Вегасе. Она наводила лоск и упражнялась, пока не прозвенел звонок.
— Отлично выглядишь, малышка! — похвалил Пинегин.
— Спасибо, дорогой… — Клара отвесила глубокий реверанс.
Банкир вручил ей розы, подал «Клико» — ее любимое шампанское, высыпал из кейса черные трюфели. Она все приняла, клюнула его в щеку, подрезала цветы, опустила их в нефритовую вазу и, грациозно двигаясь, занялась сервировкой.
Расстегнув пиджак и просунув большие пальцы за ремень, Пинегин в благодушном настроении расхаживал в гостиной.
Она могла накрыть на стол и до его прихода, но так обычно действуют простушки. Для сведущих девушек эта процедура является могучим средством обольщения. Можно, наклоняясь, показывать «близняшек», напрягая мышцы, четко обозначить бугорок, можно куролесить, петь, плясать лезгинку, а, используя заминку, — даже почесать пупок!
Ослабив галстук, Пинегин опустился в кресло.
Поскрипывая кожей, Клара принесла тарелки, разложила вилки и ножи. Шоу получилось занимательным. Пинегин пялился, не отрываясь.
— Хотела бы попрыгать в «Дезбоэмике»?
— А это где?
— В Париже. Модный молодежный клуб. Можешь оттянуться, пока я буду на конгрессе.
— Ты берешь меня с собой? — Клара вся затрепетала.
— С условием, что не будешь попадаться на глаза фотографам. В Давосе ты подвела меня.
— Может, мне накинуть на себя чадру?
— Не умничай, — нахмурился Сергей. — На приемах, где шныряют репортеры, тебе светиться ни к чему. А на тусовках рангом ниже — прыгай. Там публика другая. — Он не хотел, чтобы их отношения получили широкую огласку. Но удержать ее было непросто. Решил, что будет лучше, если она немного порезвится без присмотра.
Клара ухмыльнулась. Ей было что сказать. Например, что ей наскучила роль пташки для досуга, что небольшой скандальчик в прессе ей на руку. Во Франции она так и поступала. Ей вспомнилось, как обозначила такое амплуа подруга. «Внимай ему, ногами дрыгай… и со спрятанной в кармане фигой постепенно гни свое».
Когда уселись за кофейный столик и откупорили шампанское, Клара обрушила на своего партнера весь арсенал кокетства, все известные ей ужимки, взгляды, способные увлечь, и вскоре был получен результат — обжимаясь и целуясь, парочка переместилась в спальню.
Он управлялся с ее топиком, высвобождая груди, а она сражалась с поясным ремнем и галстуком. Когда одежды отлетели, Клара быстро отпрянула назад — для артистической натуры вступление важнее. Она потрогала соски, встряхнула грудью… Плечи, талия и бедра разом пришли в движение. Эксгибиционистка до мозга костей, она умела заводить. Извиваясь, Клара гладила себя руками, намеренно обозначая те места, которые всегда приятны глазу. Потом, скрестив ладони у средоточия начал, зашлась в конвульсиях…
— Давай канкан, — сказал он, тяжело дыша.
Она исполнила и это.
Банкир разгорячился, но был на серединной фазе. Если бы ей вздумалось накинуть шляпу (так они дурачились с фотографом) — она бы не свалилась, но тулья не заняла бы прямое положение. Ей предстоял еще один сеанс. Девушки, менее активные и не такие яркие, его не вдохновляли.
— Ты видишь лилии в саду? — Она чуть развела колени.
— О да! — он поддержал игру. — Я вижу…
— А гиацинты тоже на виду?
— Они пока что скрыты.
— Ну, это дело поправимое… сейчас?
— Они передо мной… что делать мне?
— «Пасти меж лилий», дорогой… освободи его…
— Ты искушаешь не по правилам… и мне неловко говорить…
— Я понимаю — мне следует его восстановить.
— А если я…
— Молчи… закрой глаза…
— Они закрыты.
— Твой минарет изысканно красив… теперь мы — квиты.
— Прервемся на минутку… иначе я…
— Я сяду на колени… давай в меня…
— Еще не время… я должен убедиться…
— Что я возбуждена?
— О, милая… ты сразу схватываешь суть…
— Ну, что ж… целуй меня… ласкай мне грудь…
— Склонись ко мне… я попытаюсь…
— Конечно, попытайся, — подхватила Клара, — там шелк и бархат… и есть места…
— Я пробегусь по ним… подай мне знак, когда…
— А ты, мой дорогой… ты чувствуешь?
— Еще бы! Я…
— Что чувствуешь?
— Что отрываюсь от земли…
— Я покатаюсь чуть?
— Пожалуй…
— Жeнa не может так?
— Куда ей…
Они возились и дурачились в кровати, пока не выбились из сил.
Пинегин взял в руки газету «Коммерсант», но, пробежав глазами первую страницу, стал погружаться в сон — день был не из легких.
Клара приподнялась на локте:
— Засыпаешь, милый? Вот так штука! Ты же не стоял в забое, не стучал отбойным молотком… Ты босс, бесцеремонно помыкающий другими. Храбрый воин, выиграв одно ристалище, начинает думать о другом! — Она пошарила внизу.
— Не глупи, малышка… Ты только тем и занята, что созерцаешь, как утекают дни. А у меня дела и каждодневные интриги.
— Постоянно контролировать себя, быть в черном теле, когда другие веселятся, ничуть не легче, милый. Я чувствую себя как птица в клетке, — обиженно сказала Клара.
Пинегин резко повернулся:
— «Клетка», в которой ты сидишь, неплохо обустроена. И к твоей карьере я отношусь терпимо. Хотя в душе я убежден, что дефиле в купальнике не лучший вариант. А что касается веселья, то я не против, если ты идешь в приличные места. А насчет притонов — извини. Воспитанные девушки не бегают на рейв-дурачества в «Мицар». Ты должна это понять и не ершиться.
Клара в сердцах откинула подушку:
— Ты больше не берешь меня ни на приемы, ни в «Царскую охоту», где отрываются твои знакомые.
— В «Царскую охоту» принято ходить с супругой — там отдыхает узкий круг, а за то, что не бываешь в клубах, получаешь компенсацию — поездки на Лазурный берег. В Сен-Тропезе дискотеки не чета московским. Терпи, и станешь там хозяйкой. Я начинаю тяжбу о разводе.
— Ладно, милый. Просто иногда становится так тошно, что хочется завыть. — Клара приподняла плед. — Ты уже немного отошел?
— Почти. — Он отложил газету.
— Я сбегаю под душ.
* * *
Шлепая босыми ногами, она проскользнула в ванную. Вода струилась меж грудей, приятно согревала плечи, а Клара, жмурясь, размышляла о том, что сказал Пинегин. «Статус скоро поменяется. Я уже не буду куклой для забавы. Ультиматум или сабельный наскок могут все испортить».
Вдруг, перекрывая шум воды, послышался хлопок, в унисон ему в проеме вздрогнула и зашаталась дверь. Это сопровождалось стоном, более похожим на короткий вскрик, потом раздались быстрые нервные шаги. Клара выронила мыло. Пинегин мог откупорить новую бутылку — их в баре было предостаточно, но так он не ходил — его походка была мягкой.
Девушка насторожилась. Характерное щелканье замка в прихожей усилило тревогу: банкир не мог уйти, не попрощавшись. Роняя клочья пены, Клара устремилась в спальню.
Сергей лежал в кровати. Над переносицей темнело бурое пятно, виски и боковины лба покрыли красные флажки, а вниз, по впадинам глазниц, стекали струйки.
На негнущихся ногах она приблизилась, чтобы пощупать пульс, но тут же отшатнулась. Над возвышением кровати по обоям расползался белый студень. В последний момент Пинегин, видно, что-то заподозрил, приподнялся и встретил пулю сидя. Поэтому, ему и вышибло мозги на стенку.
Взгляд ее упал в изножье. На пушистом пледе валялся длинноствольный пистолет с глушителем. Безотчетный страх, до этого владевший ею, стал осознанным: труп в ее квартире, тут же орудие убийства.
Глупо будет говорить ментам, что не впускала и не видела убийцу. Может, выбросить опасную игрушку в мусоропровод — одной уликой будет меньше? А вдруг на ней остались отпечатки пальцев? И это наведет на след.
Минута шли. Она металась по квартире, не зная как ей поступить. То ей казалось, что нужно спрятать пистолет, — тогда ее рассказ покажется правдоподобным, то наоборот, не трогая его, она поможет следствию изобличить преступника. «Пустое — киллеры улик не оставляют». Она расстелила на полу газету, уже взяла платочком пистолет, но здравый смысл остановил ее. «Пусть будет все, как есть. Из общей картины что-то выпадет, и тебе пришьют убийство», — подумала она и потянулась к телефону.
* * *
Удрученная случившимся, не зная, как все обернется, Клара дожидалась своей участи в гостиной, а сыщики с экспертами, прибывшие по вызову, бегло осмотрев квартиру, столпились в спальной комнате, где находилось тело.
Покуда шел осмотр, снимали все на камеру, за ней приглядывал охранник — плечистый парень в камуфляже. Как будто бы она собралась сигануть в окно или, пользуясь неразберихой, станет уничтожать улики. Вероятно, стражу приставили из-за второй причины — ее подозревают в совершении убийства.
Этот факт сильно беспокоил Клару. Может быть, она поторопилась с вызовом, зря понадеялась на сыщиков? Дело очень сложное, из тех что отнимают много сил, долго оставаясь нераскрытыми. Зачем им напрягаться, рвать подметки за грошовую зарплату? Проще обвинить ее. Дескать, грохнула его из ревности, в пылу возникшей ссоры или с самого начала была связана с бандитами, с преступной шайкой и укокошила по их заданию.
Чтобы не портить себе жизнь, ищейки могут ухватиться за одну из этих версий и быстренько упечь ее в СИЗО. Если бы Пинегин был в одежде, она могла бы заявить, что он приехал раньше, и когда она вошла, то обнаружила, что в доме побывали непрошеные гости, а сам банкир был мертв. Но к ее несчастью, он раздет, лежит в кровати и этот довод ни к черту не годится. Придется рассказать им правду.
Однако реальная картина будет воспринята не лучше. Квартира заперта — они воркуют в спальне… Как случилось, что она не видела убийцу? Усомнившись, сыщики начнут допрашивать с пристрастием. Они большие мастера по этой части. Ей оставалось лишь надеяться на то, что киллер был неопытным и в спешке грубо наследил. Пока что она крайняя — легкая добыча для неправого суда.
За стенкой послышалась возня, нестройный топот в коридоре — и она увидела, как двое санитаров пронесли через прихожую покрытые чехлом носилки. Теперь они возьмутся за нее. Клара попыталась справиться с волнением.
Через минуту в комнату вошел высокий человек в гражданском.
— Ваулин. Уголовный розыск. — Взмахнув рукой, он предъявил ей корочки. — Вы звонили на Петровку?
— Я сообщила. — Клара поднялась.
— Присядем. — Вынув из папки форматную бумагу, он по-хозяйски расположился за столом. Она устроилась напротив.
— Речь пойдет о преступлении?
— О нем, — кивнул Ваулин. Он записал ее имя и прочие формальности, необходимые для протокола.
— Вы подозреваете меня? — сидя прямо, она буравила его глазами. Официально строгий, он не торопился отвечать — смотрел и изучал ее не менее внимательно. — Может вы что-нибудь нашли, какие-то следы, что проливают свет?
Ваулин попытался улыбнуться:
— Мне бы не хотелось ошибиться и возложить вину на вас, если это сделали другие. Но труп и пистолет обнаружили в этой квартире. Вы последняя, кто видел Пинегина живым. В связи с этим, я хочу услышать как все произошло. Только не втирайте мне очки. Такие вещи я легко распознаю.
— Мне нет резона вводить вас в заблуждение, расскажу, как есть. — Она придвинулась поближе. — Пинегин приехал около семи. Он всегда приезжал по средам. Остальное время посвящал делам. Мы немного выпили, поговорили, а дальше как у всех — занялись любовью. — Клара вспыхнула. — Потом я ненадолго отлучилась в ванную. Сами понимаете, зачем... Выстрел я услышала, когда принимала душ.
Сыщик сразу встрепенулся, ухватился за последние слова:
— Какой был выстрел? Громкий?
— Не очень. Как будто вылетела пробка из шампанского. Я уловила короткий вскрик, и вслед за этим раздались быстрые шаги в прихожей. Чуть клацнули замки на двери, и больше ничего…
— Походку вы запомнили?
— В ней была какая-то нервозность. Мужской шаг или женский — утверждать я не берусь. Но человек тот был не грузный. Тучные люди так не ходят. — Клара замолчала.
— Вы испугались, когда услышали хлопок?
— Еще бы… Я вся тряслась. Выбралась из ванной, когда уже закрылась дверь. Быстро побежала в спальню и там увидела ужасную картину. У Сережи пузырилась кровь на лбу.
— Жив ваш партнер или уже скончался, вы определили, стоя на пороге? Или как? — Он пристально следил за выражением ее лица.
— Я подошла, чтобы проверить у него дыхание, потрогать пульс, но когда заметила, что пуля разнесла затылок, то поняла, что смерть наступила сразу и помощь больше не нужна.
— Вы приподнимали тело?
— Зачем? — Клара передернула плечами.
— Вы сказали, что пуля разнесла затылок. Лежал он на спине, глаза смотрели в потолок. Как вы узнали, что ранение было сквозным?
— Кровь была на стенке и характерное пятно... из вещества, в котором есть извилины. Этого достаточно, чтобы понять, что человек отдал концы. — Дотошность сыщика начинала ее злить.
— Хорошо. — Ваулин уселся поудобнее. — Он приезжал с охраной?
— Не всегда. Когда опаздывал, то отпускал ребят.
— А сегодня?
— Сережа был один. Мне видно из окна.
Сыщик обвел глазами комнату:
— Эту роскошную квартиру Пинегин снял для вас?
— Он мне подарил ее.
— Даже так? — Ваулин удивленно вскинул брови.
— Это был свадебный подарок. Мы собирались пожениться.
— А его супруга? Она сдалась без боя?
— Их брак распался. Его поверенный начал тяжбу о разводе.
— Вы с ней встречались?
— С какой стати?
— Может, она вам нанесла визит, чтобы выяснить, чем вы взяли. Вас не разбирало любопытство, почему он не поладил с ней?
— Я уверена в себе, — резко ответила Клара. — Вы можете считать, что у меня были корыстные мотивы, но это далеко не так. Я больше отдавала, нежели брала. Будь я притворщицей, речь не шла бы о женитьбе.
— Не горячитесь... Я имел в виду не это. Месть покинутой жены бывает беспредельной... У вас не появлялось ощущение, что за вами наблюдают? Кто-нибудь вертелся на лестничной площадке или шел на расстоянии, когда вы возвращались...
— Нет. Все было как обычно.
— У Пинегина были враги?
— Не знаю. Мы не говорили о делах.
— Как он выглядел сегодня? Таким, как и в другие дни?
— Шутил. Смеялся. Обещал устроить мне поездку на Лазурный берег. Я не заметила, что он чем-то расстроен, — добавила она.
— Понятно… — Ваулин начал складывать бумаги.
— Мне ехать с вами? — Клара напряглась.
Он иронично улыбнулся:
— Вы молоды. Ловите другого жениха...
/ продолжение/