Бурый терпеливо сносил марафет, философски относя расчесывания к прихотям хозяйки. Сбоку послышался шум. Колобок что-то доказывал кота и от этого ерзал, от нетерпения подпрыгивал на месте. Девушка прислушалась.
- А зачем это ты в счет и съеденное тобой включил? Что за кошачьи правила?
- А кто кричал «Колобок – щедрая душа»? Надо платить за свои слова! Да я же по-дружески, плату за ночлег не включил, за сервис тоже, только вот за ужин, за продуктики, за напиточки, за то, что с собой сегодня завернул. Вот, все по расчету, ничего от себя не приписал.
- Я думал, ты свою гостиницу «По цепи кругом» закрыл! А ты, ты, ты… перепланировку сделал! Чтобы гости себя чувствовали как дома?! Ух, морда кошачья!
- Попрошу без…
Теперь понятно, откуда такое разнообразие блюд.
Маричка встала.
- Колобок, хорош! Это ж твой друг, он зарабатывает как может. На досуге и громком имени. К тому же у тебя, насколько я помню, деньги есть, также полученные не совсем честным путем.
Спорящие притихли, и мурлыкающий с любопытством посмотрел на ворчащего. Колобок упомянул еще каких-то богов, очевидно, тоже не совсем справедливых, и полез за своим богатством.
Надо сказать, карманов у Колобков нет, так что они прячут вещи по-особенному. В себя. Где-то в районе пузика у колобка осталось бережно лелеемое и от этого мягкое тесто, не загрубевшее от постоянных перемещений. В него-то и можно спрятать заначку и при случае достать. Карманы – другое дело. Вещи постоянно на виду, высыпаются при перемещении или, наоборот, не отдают их круглым обладателям вещи. Мука, да и только. Несмотря на то, что это слово колобкам в некотором смысле родное.
Рассчитались. Предприимчивый кот махал им вслед лапкой. Маричка забралась на Бурого и слушала рассуждения Колобка.
- Вот кот! С тех пор как о том, что в сапогах услышал, решил свой бизнес открыть. Стал развиваться. Кухня там, антураж, музыка, все дела. И каждый раз так! С одной стороны придешь, вот тебе и стол, и ночлег, и компания приятная. А утром он подсчитывает, кто сколько съел, кто что особенного требовал. Хотя принципиальный! Лишнего не берет.
Так, рассуждая сам с собой, Колобок сам себя убедил.
Местность начала меняться. Поредела стена деревьев, дую уступил место березам. Все чаще по пути стали попадаться, помимо вырезанных славянских Макоши да Даждьбога, изображения еще какого-то божества. Создавалось впечатление, что создатели последнего нарочно стремились сделать свое творение больше, выше, чтобы оно могло соперничать по величию с богами другого народа. А это обязательно был другой народ – кто бы в трезвом уме и твердой памяти променял бы своих покровителей на, может, более обаятельных, но чуждых?
Маричка взглянула на Колобка. Тот, кажется, отгадал ее мысли.
- Думаю, секта. Сейчас много таких. Бреши в другие миры в последние десятилетия стали больше, много больше, вот и попадают к нам разные люди. Кто, как моя знакомая, становится частью этого пространства, а кто стремится подчинить обстоятельства себе. Если при этом пришелец владеет магией, то вокруг него быстро образуется круг поклонников. Но что-то я стал сухим и энциклопедичным. Ай да смотреть, на фигурки!
Тотемы с неведомой девушкой сделаны были искусно. Мастер сумел передать тонкий стан девушки, молитвенно вскинутые руки, сжимающие некоторое подобие чаши, пышное книзу платье, скромно опущенную голову. Этот тотем был гораздо современней стоящих рядом фигурок Макоши и Даждьбога. И вот почему. Незнакомка была неким прообразом, прототипом рекламы или объявлений. Славянские боги были такими, как им и положено, их лица не прорисовывались с такой точностью, но это было и не надо, они были узнаваемы и любимы без лишнего лоска.
Маричка покачала головой. Вот сердцем чувствуешь – пойдешь дальше – обязательно какая-нибудь пакость случится. Интуиция у Хранительниц вообще-то развита была не сильно, да и зачем, когда под боком огромный медведь, в любую минуту готовый прийти на помощь. Но за то время, пока девушка шаталась по этому миру интуиция и чувство голода обострились. Вот будь она феечкой… Давно бы наколдовала себе огромный блестящий замок … на цветке.
Девушка хихикнула, предсавляя как уменьшает Колобка до крошки, чтобы он смог стать ее гостем. Или вообще не приглашает к себе на ночлег, отговариваясь тем, что запамятовала заклинание уменьшения.
Но идти вперед все же придется. По расчетам, сделанными Колобком и гадалкой на обертках из-под пирогов (местный аналог фантиков для конфет), первые ворота находились как раз впереди.
Но пока впереди виднелось только озеро.
- Что, Колобок, воды боишься? – хитро спросила Маричка.
Он встрепенулся.
- Ты думаешь, за время своего существования мы не придумали способ не разбухать от воды? Нет, не боюсь. Но … неприятно.
- А я, пожалуй, скупнусь.
Девушка соскочила с медведя, на ходу стягивая с себя вещи и наколдовывая взамен них новый костюм. Вообще-то он был служебный, разработанный специально Хранительниц, но был скроен в таком стиле, что мог сойти и за купальник.
Маричка плюхнулась в воду, ощущая блаженство невесомости. Если прелесть отдельных вещей мы понимаем, когда лишаемся их, то купание одна из самых ярких иллюстраций этого утверждения.
Девушка взмахнула руками и нырнула, смывая с себя накопившуюся усталость, создавая вокруг себя бесконечное число брызг. Девушка предусмотрительно захватила с собой русалью жемчужину, вода приняла ее, убаюкивала, покачивала в своих волнах. Нехватка кислорода, напротив, совсем не ощущалась.