Глава 11
После появления российских войск прошло два дня. Бандиты снизили активность. Действовали исподтишка, вымещая злобу на мирных жителях. Хозяин не появлялся. Небольшое окно занесло липким снегом, и тусклый свет кое-как пробивался в подземелье. Они сидели подобно медведям в берлоге. Мышцы сковывало от малого движения. Из-за нехватки кислорода, дышать было трудно – вентиляции никакой.
У Лёхи была привычка к голодовкам, он чувствовал себя довольно-таки сносно, а Евгений постоянно мучился с желудком, никак не мог привыкнуть. Вода не помогала, сколько б её ни пил, а кушать всё равно хотелось. К тому ж и воды было не так уж много. Приходилось экономить. Евгений выглядел, как бледная поганка с синей окантовкой под глазами, которая придавала ему усталый и замученный вид современного бомжа.
Выбраться из заточения не было возможности. Бетонные стены, дверь на засове с наружной стороны…
Евгений лежал, держась за живот, перекатывался с боку на бок и мычал. Желудок давно уже промылся, кроме воды и кусков недоеденного хлеба ничего не было. Иногда перловка на постном масле и то редко.
О первых днях командировки осталось лишь мечтать, когда строили крепость и ели шашлык из свежего мяса. Столько шашлыков он не видел никогда в жизни, а здесь...
От безделья все бока уже болели.
- Хоть какую-нибудь работу, - жаловался он.
- Успеется, - отмахивался Лёха.
- Перемирие у них что ли?
- Снег сойдёт, и полезут. Опять, траншеи будем рыть, засады будем строить, а сейчас нам нужно выжить, во что бы то ни стало – выжить.
- Как!?
- Как, как. Видел дерево? Вот так и нам - ухватиться за жизнь всеми фибрами, гнуться, но не ломаться. Как его расплющило от ветра по скале, а держится, всеми корнями держится.
Евгений вскочил с соломенной постели и присел на табурет у стола. Лёха удивлённо посмотрел на него.
- Что, антракт у виртуозов?
- Я серьёзно, а ты с шутками. Лучше расскажи, как они тебя захомутали?
- Как, как, - злясь на самого себя, начал рассказывать Алексей. – Иду, значит, с работы – жигулёнок буксует. Смотрю, разинув рот, смеюсь. Попросили помочь. Ну, я без задних мыслей подошел к ним, пристроился сбоку, толкаю изо всех сил, а один из них мне дуло в бок… Т-с-с, - говорит и показывает пальцем, мол, садись, подвезём. Я, как дурак, верчу головой – не, спасибо ребята, я пешком… чем-то хряпнули по голове и засунули в салон, как мешок с гвоздями. Очухался, а они мне эфиром – вот и спал…
Алексей замолчал. Что он думал в этот момент Евгений не догадывался, но заметил, как лицо земляного цвета посерело ещё сильней.
- Кто-нибудь беспокоится за его судьбу? - подумалось ему. - За меня, вероятно, никто думать не будет - я ж утонул. Рыба съела и всё тут, ищи свищи, а его…
Какое-то время они молчали.
Тихо, очень тихо журчала река. Что-то нашептывал ветер, изредка шелестя снежинками по стёклам, будто хотел им что-то сказать, а что? Пойми его. Незнакомый язык – чужой. Казалось, что и они стали как будто чужими. Лица изменились до неузнаваемости: обросли как моджахеды, лишь глаза блестели живым огоньком, да в черепе зрели живучие мысли.
- А тебя как? – сверчком проскрипел ему Лёха. – Что ты там говорил – если б знал – сделка какая? Уговорили - говоришь?
Евгений улыбнулся.
- Если б украли, а то ведь сам. Дескать, послали на задание. Штирлица нашли, блин. Тупица. Сейчас-то я всё понимаю – продали, как говорится, с потрохами. Похоронили давным-давно. Условно конечно. Сам по телевизору видел, как мои коллеги захлёбывались от разных версий и догадок. Резонанс большой был. Очень даже большой.
Он задумался, вспоминая дни, проведённые в доме у Аскера. Какую роль играл майор из Адыгеи, он не знал, да и не мог себе представить, что-то не вязалось. С одной стороны – он лично перевёз меня в Осетию, с другой – он, как представитель власти…
- Полину жалко, наплакалась, наверное. Однако может быть, и забыла. Дай бог вернуться – рассчитаюсь. По полной программе рассчитаюсь. У меня ведь и документы липовые. Жора. Жорик! Блин горелый. Когда я был Георгием?
В каморке наступила тишина, Лёха слышал, как скрипели зубы, как где-то недалеко слышался голос дворовой собаки. А в пустых животах разворачивался спектакль, и «Виртуозы Москвы» вновь исполняли арию голодных.
- Слушай, Лёш! У нас ведь пол земляной? - спохватился Евгений.
- Ну да, земляной. А что?
- Графа Монтекристо знаешь?
- Лично с ним не знаком, - съехидничал Лёха, - а кино видел. Хороший мужик был, а что?
- Что, что!? – зашипел в его сторону Евгений, - копать нужно! А то ведь могилки у нас не окажется. Из этого блиндажа нас выкурят сразу же, как только им хвосты накручивать начнут на веретено. Бежать нужно! Понял!? Весной они активизируются, а до лета ещё о го-го! Ждать пока лес зелёнкой покроется? Опоздаем. Теперь-то понимаешь, куда я клоню?
- Куда уж понятней. А куда копать-то - знаешь?
- Знаю! – вскочил Евгений. – Я уже давно об этом думаю. Доски от стола оторвем – вот тебе и лопаты…
- Алюминиевые миски лучше будут, - подхватил идею Алексей. – Вот тебе и граф Монтекристо!
- Можно и миски, - присел на лавочку Евгений, потом, схватив самодельный табурет, потащил его к единственному окошку. Оно было всё заметено снегом, лишь небольшой уголок оставался свободным, но его хватило, чтобы сориентироваться.
Евгений спрыгнул с табурета и развёл руками в разные стороны. Повернувшись так, как будто он стоит на улице, пальцем показал направление.
- Там глубокий овраг, - подсел он к Алексею, - до него не более пятидесяти метров. В тишине слышится журчание воды, оно постоянно мне что-то говорит. Если углубимся на метр – полтора… главное фундамент обойти, стены-то бетонные. Начинаем?
- Начинаем, - кивнул Алексей, соглашаясь с ним.
Их силы выросли на несколько порядков. Стремление к жизни давало о себе знать. Музыканты успокоились, мысли заработали в одном направлении. Заговорщики обнялись, прижавшись, друг к другу. Сегодня они стали самыми родными людьми. Они стали братьями.
- Ещё пару дней к нам не будут заглядывать, мы успеем основательно углубиться, а там уж, как бог даст. Может, и вырвемся.
- Жень, - шепотом скрипнул Алёшка, - куда идти знаешь? Кругом псы. А одежда?
- По ручью вниз, - успокоил его Евгений, - в Шали наши войска, я в этом уверен.
- Ты себя в зеркале видел? – опустился на землю Алексей. – Ты же выглядишь не хуже моджахедов. Увидев тебя в прицел, ни один снайпер не подумает о тебе, а влепит пулю в лоб и в отпуск. Понял!?
На мгновение Евгений опять задумался, представляя карту Чечни. Вот ведь где география понадобилась, не подумаешь. До войны он здесь служил в Шалинском гарнизоне, помогали колхозам убирать фрукты в садах. Но это внизу, а здесь, в горах он был первый раз. Свою землю нужно знать с закрытыми глазами.
- Ты прав, - опустился Евгений на солому. – А если?.. Ну конечно! Как я сразу не догадался!? Даже если и хватятся, что нас нет, не додумаются. Мы пойдем в горы.
- Там будет явная гибель, - сник на мгновение Алексей. – С нашими-то силами, с одеждой…
- Отставить разговоры! – вполголоса запел Евгений словами Высоцкого. – Вперёд и вверх, а там… ведь это наши горы – они помогут нам! Они… помогут нам.
- Шутишь, - прикрыв глаза, усмехнулся Алексей.
- Нисколько. Главное – движение. Нельзя останавливаться. Идти и идти! Пока есть силы.
- Куда! – чуть не закричал Алексей. – Ты в горах-то когда-нибудь был!? Видел, какое нагромождение? На дельтаплане парить между скалами можно, а нам как!? Думал?
- Думал, - спокойно ответил ему Евгений. - По хребту на восток до ближайшего ручья, а дальше уж кривая поведёт, - развёл он руками, - а как ты хотел? По моим представлениям должны попасть в Дагестан. Любой житель Дагестана будет помогать. Любая хибарка на их территории будет нам рада. Они с чеченцами враги, кровные враги. Любой из них – наше спасение.
Алексей скосил глаза и демонстративно хихикнул. - Ты, наверное, забыл, что горный Дагестан многонационален? В каждом селе свой обычай, свои порядки. А чеченцев там – как собак нерезаных. Вторая война разгорелась-то в этих местах. Не зря ваххабиты у них обосновались. Одурманили народ. Чуть ли не отдельную республику хотели провозгласить.
- Ну, это несколько аулов, - махнул рукой Евгений.
- Да там каждое село – непонятно чьё!? Каждое село само по себе. В Ботлихе, какой укрепрайон отгрохали! А ты уверен, что попадёшь к тем, кто обрадуется тебе – приютит, обогреет?
- Такой уверенности нет.
- Ну вот, видишь! Попадись ты им в лапы – неизвестно чем всё обернётся. Ядовитый зуб, конечно, вырвали, но партизанское движение осталось, а может быть, и базы террористов где-нибудь имеются. Сцапают за милую душу и на базар.
- Я тебя не пойму. Ты что, предлагаешь сидеть, сложа руки? Известно чем обернется? – зашипел ужаленный Евгений.
- А если в Осетию?
- В Осетию не пройдём, там горы слишком большие. Казбек не обойдёшь, а он по пути. Дорога на Дагестан будет намного проще. Почему бы нам ей не воспользоваться? Дорога жизни…
- Хорошо бы…
Они размечтались и не заметили, как пролетело время и стало темнеть. Неожиданно для обоих скрипнул засов и в «камеру» ввалился подвыпивший хозяин.
- Чё, блин, не сдохли ещё!? – первым делом спросил он и рассмеялся. – Как мыши тут! – а потом, повернувшись лицом к двери, крикнул: Мара! Дай им чего-нибудь.
Через мгновение появилась хозяйка, держа в руках две ещё не остывших лепёшки, несколько гниловатых яблок и кувшин свежей воды. Позже выяснилось, что это яблочный компот.
- Не много ли им будет? – озабоченно зарычал он, - испортишь желудки, на неделю принесла.
- Не жалей, - писклявым голосом ответила хозяйка, - пусть едят на здоровье, они тебе ещё пригодятся. Весной огород копать. Да и оборону строить. Хороший хозяин за лошадью ухаживает. Пусть едят. Это вместо кружек, - поставив на стол две небольшие гильзы подкалиберных снарядов, с аккуратно срезанным сужением, сказала она.
- Вечно ты их жалеешь! – сверкнул глазами разгорячившийся хозяин. – Ладно, сегодня я добрый – ешьте. А ты мне будешь должна, - прищурившись, погрозил он пальцем и придавил её за выпуклую грудь. Она запищала от неожиданности и убежала. Он тоже постоял немного, посмотрел на постояльцев, и ничего не сказав, удалился.
- Чтоб тебя неделю я не видел, - скрипнул Алексей, покосившись на закрывшуюся дверь.
- Ешь, набирайся сил, - кивнул он Евгению и придвинул к нему одну из лепёшек.
Подкрепившись, они начали копать. Первая попытка не увенчалась успехом, верхний слой поддавался тяжело, казалось, что кругом бетон, неприступный бетон, где б ни пробовали начинать, чашка скользила по утрамбованной глине, соскабливая пыль. Друзья смотрели друг на друга удивленными глазами, боясь высказать своё немудреное предположение.
- Надо чтоб чуть-чуть размякло, - не унимался Евгений, - при маленькой нужде будем пытаться ещё.
Ему отчётливо представлялось, что после уплотненной скорлупы будет рыхлая естественная почва, которая не будет препятствовать их продвижению на свободу. Нужно продолжать работу, продолжать с удвоенной силой. А её-то им как раз и не хватало. Ограниченное пространство само по себе действовало угнетающе, кроме того, в любой момент мог появиться хозяин, и тогда все попытки оказались бы напрасными, мало того, их могли бы демонстративно казнить, чтоб другим не повадно было. Всё могло произойти.
Недостаток питания, страх перед неизвестностью, ставил их в трудное положение. Две недели метались в бреду, исходили рвотой и поносом. Выжили. Значит нужно подумать о будущем.
- Нет, - нахмурился Евгений, - этого допустить нельзя. Мы должны выбраться. Мы должны открыть глаза тем, у кого они были закрыты.
Скорлупа поддавалась с трудом, не размокала. Приходилось трудиться не жалея сил. Препятствие выглядело сплошным кирпичом. Предположительно здесь был когда-то пожар, а может быть, траншеи для фундамента и подвал обжигали специально для улучшения основания и большей прочности. Тем не менее, на следующий день они пробили слой запеченной структуры, и дела пошли быстрее.
Шансов на успех было немного, а шансов на то чтобы выжить, оставаясь в руках полудиких врагов, было ещё меньше. Вопросы о выкупе не поднимались, а найти в неприметных подвалах незаконных жильцов было почти невозможно.
Маскируя спасительный лаз, они, как два крота, попеременно, рыли и рыли, полируя своим телом образовавшийся проход. Одежду снимали, чтоб не порвать. Да и, хозяин сразу бы заметил следы земли на одеждах. Это был бы конец. Им пришлось бы ощутить холодный край не столь ещё старой жизни, а как хотелось пожить, докопаться до истины, любить своих любимых.
И они копали. Алексей плёл из соломы подобие шапок и носков, Евгений мысленно прокладывал маршрут, обдумывая каждую мелочь, а через неделю, сточившаяся миска ощутила мёрзлую землю.
Развернувшись в узком проходе, Евгений ногами упёрся в тупик и со всей силы, в последний раз надавил. Большая глыба легко отделилась и зашуршала по крутому склону в яр. Морозный воздух, прикоснувшись лица, зарумянил его. Свесив ноги, он всматривался в темноту, ожидая увидеть мерцающие звёзды, но был туман. Ничего, ни зги.
Холод быстро пробирался до костей и уже он чувствовал пупырышки на теле, а уходить под землю не хотелось. Сидя на краю земли, в прямом смысле этого слова, он мечтал о горячем чае, о мягком прянике, о доме. Казалось, нет ничего лучшего, чем выпить чашку горячего сладковато-терпкого чая, похрустеть сухарём, и даже посмотреть бразильский сериал…
Стук зубов, пулеметной очередью разрезал тишину и дрожью в теле ощущался удар каждой пули. Вглядевшись ещё раз в темноту, и ничего не увидев, он вернулся в своё подземелье.
- Почему долго? – спросил Алексей.
- Всё, - примащиваясь на соломе, чуть слышно сказал Евгений. – Дышал...
Не дождавшись подробного отчёта, Алексей в одну секунду скинул «спальное бельё» и нырнул в полированный лаз. Через мгновение, ощутив морозную свободу, он тоже возвращался.
Остаток ночи спали как убитые, не заметив стук и возгласы хозяина.
- Ёхарный бабай! – хрипел он, опуская дубинку на спящие спины. - Вы что, до сих пор ещё спите? – Ну, ни хрена себе! – продолжал он хрипеть, вкладывая в удары всю свою жесто-кость.
Хлопая удивлёнными глазами, пленники вскочили на ноги и, прикрываясь руками, пытались хоть как-то защитить себя от нескончаемых ударов укоризны, а он продолжал содрогать столь прекрасное утро.
Немного успокоившись, он приказал выходить на улицу. Хозяйка принесла несколько пар сапог.
- Выбирайте, - сказала она, возвращаясь в дом.
Евгений примерил сапоги, они пришлись ему по ноге. Немного жали, но это сразу, после долгого лежания - рассохлись.
- Растопчу, - с уверенностью махнул он рукой.
Алексей тоже примерил бушлат, галифе…
- Не от тех ли пацанов осталась одежда, что резали горло?
Ему сделалось плохо. Наплывающие мысли будоражили память, высвечивая эпизоды с «трактористом». Любительская съёмка. Первый канал. Бледное лицо, даже в подвале, стало ещё белей. Голова закружилась, и он упал.
- Эй, эй, - подбежал к нему Евгений, - этого ещё нам не хватало. Вставай! Держись! Нам сейчас одежда во как нужна! Это наше спасение!
- Пацаны, - бормотал Алексей.
- Что пацаны? Какие пацаны? – не понял его Евгений.
- Может быть, это их?..
До Евгения дошел смысл его падения.
- Что поделаешь, брат. Их жизни даром не пропали, они будут с нами, они будут нам помогать, греть. Вот увидишь, будут…
Неожиданно появилась хозяйка.
- Подошли!? – спросила она, подавая солдатский бушлат и шапку Евгению.
- Кажется, да, - заискрилось лицо Евгения.
- Вот и хорошо.
Одевшись, хозяин объяснил важность их вылазки.
- Будем разгружать караван, - закидывая карабин за спину, скрипел он простуженным голосом. - Не вздумайте выкинуть фортель – пристрелю как куропаток, сами понимаете…
Евгений согласно кивнул головой, а Лёха, подражая овцам, жалобно проблеял:
- Пожевать бы чего-нибудь, а-а-а?
Этот жест рассмешил хозяина.
- Сейчас у нас времени нет, - сказал он, - а вот вечером вернёмся – обещаю накормить горячим супом. С караваном прибыло несколько упаковок вермишелевого супа. Кипяток – три минуты и готово.
- О! Це хорошее дило! – потирая ладонь по ладони, радостно воскликнул Алексей. – А то ж, силы на исходе, пукнуть нечем, а как работать?
- Ладно! Хорошо поработаете, будет чем попукать, - разнесся весёлый и зычный смех хо-зяина.
Алексей незаметно подмигнул улыбающемуся Евгению. Он сразу понял, что не подними настроение хозяину – туго придется. А следующая ночь должна им стать последней. Нужно притупить его внимание. Пусть немного порадуется.
Караван оказался действительно огромный. В основном стрелковое оружие и ящики с патронами, но были современные ручные установки для малюсеньких ракет типа «Земля – Воздух».
- Предыдущий урок научил? - стиснув зубы, шептал Алексей. – Будет новый.
- Раньше весны не пригодится, а там…, - затараторил Евгений.
В этот момент Алексей ткнул ему пальцами в дых, отчего он согнулся, прикусил язык и раскашлялся.
- К-х…к-х…к-х…
- Успеется, - присаживаясь рядом с ним, сказал Алексей.
Евгений сидел несколько минут с выпученными глазами, как только что пойманный окунь, не в силах даже возмутиться. Потом, чуть отдышавшись, прошипел:
- Ты чо, псих!?
- Об этом я скажу тебе завтра. Договорились?
Евгению дошло до печёнок, что он слишком повысил свой голос. Навязчивые мысли разжижали не такие мозги, чем его. И всё-таки, душа продолжала петь. Вопросы одежды отпали сами собой. Он боялся даже думать о том, что кто-нибудь помешает их задумкам и им не придется бежать.
Весь следующий час они носили ящики с оружием, мешки с провиантом, установки… время от времени, отрываясь от работы, Евгений поглядывал по сторонам и размышлял о предстоящей битве, которая может разгореться на этом участке. Кроме того, не сегодня так завтра, начнется строительство новой крепости, с учётом того поражения, с учётом нового оружия, унося в небытие вихрастых пацанов не успевших понять все прелести жизни. И как!? Их собственными руками. Надо бежать, надо срочно бежать. Неужели ты не понимаешь, - скосившись на Алексея, мысленно спрашивал он. – Наша задача состоит в том, чтобы добраться до своих раньше, чем это оружие начнет разговаривать. Мы должны предотвратить, мы обязаны…
Алексей, припадая на одну ногу, с трудом тащил ящик. Вообще, всё в жизни давалось ему с трудом: с трудом он окончил школу, с трудом осилил строительный техникум. Построил небольшой домик в окрестностях Волгограда. Изворачиваясь наизнанку, купил «Жигули». И вот, грозовая туча окатила его с ног до головы. Как же всё переменилось, ушло от него.
- Бух! Бух! Бух! – эхом отскакивая и дробясь о скалы, раздавался откуда-то кашель.
Зима, хоть и южная, а достаёт до костей.
Вечером, не нарушив обещания, хозяева кормили их вермишелевым супом. Вкусный запах разносился по каморке, и поэтому ели с большим аппетитом. Можно было догадаться, что если стали кормить, то вскоре появится трудная работа, иначе б до сих пор сидели взаперти на голодном пайке. Предстоящая ночь давала надежду. Про запас оставили по куску хлеба и по два яблока.
После ужина, когда всё стихло, они решили уходить. Больше тянуть время было бесполезно.
- Пора? - скорее всего самого себя спросил Евгений и, резко поднявшись, посмотрел на Алексея.
- Пора, - подтвердил он кивком головы и тоже, поднявшись, стал обуваться.
- Раньше выйдем – дальше оторвёмся, - продолжал Евгений, ощущая, как лёгкая дрожь овладела его телом. – Спешка не повредит…
Уложив скудную провизию по карманам, они опустились в темнеющий лаз. В одежде было тесновато, и всё-таки раздеваться не стали.
Подземку проскочили быстро, и уже, свесив ноги, они сидели на свободе. Погода была тихой, безветренной, на узком участке неба сверкал серебром Орион, на юге виднелись зубцы перевала.
- Туда и пойдем, - показал Евгений в сторону неба.
Такая россыпь сверкающих далей привораживала обоих, не часто приходилось видеть подобную красоту - лишь в юности, гуляя до утра, да и то это было совсем по-другому.
Какое-то время они любовались пейзажем, где всё вокруг затмевали горы, а внизу, белыми полосками посверкивал снег и, отражая бледноватый отблеск далёких звёзд, мелькали быстрины.
Как два сухих листа, сорвавшись с дерева по осени, летели они к ручью, а дальше ветер свободы подхватывал и нёс, подхватывал и нёс… на снежный перевал, домой, а дальше, как бог даст.
Их тени скользили вниз по оврагу к бушующей реке. Ноги одеревенели, как на ходулях. И всё-таки свобода радовала их. Грудь распирало от избытка свежего воздуха. Сердце колотилось осиновым листом. Его шелест сливался с шелестом шагов.
Свобода.
Не торопясь, обследовав берег, они двинулись вверх по течению, а ещё через полкилометра по узкой, еле заметной полоске натоптанной земли, повернули влево, чтобы выйти на верхнюю дорогу, ведущую к сенокосам.
Двигаться по руслу не имело смысла, так как можно было встретить непроходимые скалы и потерять драгоценное время. Самое главное - проскочить под носом у охраны, тем более у собак.
Впереди и слева показался костёр. Беглецы, стараясь не обнаружить себя, присели и прислушались. Не обнаружив ничего подозрительного, по-кошачьи двинулись дальше.
Охранники сидели у костра и спокойно разговаривали. Рядом с ними лежали собаки, а чуть в стороне, на развесистой акации, висели автоматы. Это явно радовало Евгения. – Хорошо…, - потирая ладони, размышлял он, - чем ярче костёр, тем меньше видно по сторонам, - пояснил он сидевшему рядом с ним Алексею, - а дымок в нашу сторону – минус для собак. Главное, не создать большого шума. Проскочим! – убедительно сказал он и махнул головой:
- Пошли?..
- Пошли, - кивнул головой Алексей.
Снег под ногами хрустел, издавая в ночи такой грохот, что невольно пробивал пот, и кровь приливала в голову. Однако через полчаса, ощутив себя на свободе, они прибавили шаг, но привычной дороги уже не было, шли наугад. Темнота затрудняла ходьбу, а в отдельных местах и глубокий снег - особенно на узких переходах, где было затишье, сугробы достигали до метра и больше. Проходить такие места было крайне опасно. Козырьки наметенного снега нависали над пропастью так, что создавали угрозу - оторвись какой-нибудь из них, и дорога прерывалась бы в считанные секунды. Некоторые места считались непроходимыми, а снег давал возможность с риском для жизни, но преодолеть, казалось бы, гибельные участки.
Если б они шли днём – вряд ли бы рискнули, увидев пасть открытую меж скал, и спайку снега толщиной не более полметра, но другой дороги не было, и выбирать не приходилось, тем более проводников никто не соизволил дать.
Всё шло, казалось, как нельзя лучше, но горы есть горы и погода здесь своенравная. Бывало за день можно встретить все времена года. Вот и теперь, в каких-то полчаса мир перевернулся, превратился в бушующий ад. Порывистый ветер срывал колючий снег и горстями кидал им в лицо, отчего они горели как в костре. Всё прыгало и плясало перед глазами, смотреть было больно, шаги стали неуверенными.
- Прятаться, нужно прятаться, - суетился Алексей, но видимость на глазах становилась почти нулевой, не более двух метров, а двигаться куда-нибудь было сравнимо с самоубийством.
- Будем зарываться! - наклонившись к уху, старался перекричать неистовый ветер Евгений. – Не крутись, потеряешь ориентацию! Справа от меня скалистый козырёк, я заметил там хорошие сугробы! Иди за мной!
Он повернул направо и двинулся к скале. Алексей шел следом, стараясь не упустить из виду его мелькающей спины. Через несколько шагов они наткнулись на стенку.
- Здесь! Где-то здесь! – кричал опять Евгений. – Нужно пройти чуть-чуть вперёд! – и не дожидаясь ответа, двинулся вдоль скалы.
Не мог он предположить, что сугробы, которые видел, давно уже сдуло, а новые нужно искать по затишьям. Сугробы кочевали с места на место, в зависимости от направления ветра, а он крутил здесь карусель, не хуже чем, как в ночь перед рождеством. Они двигались до тех пор, пока ветер не стал ослабевать, а под ногами оказался спасительный пух рыхлого и топкого снега, в котором можно было укрыться.
Пройдя ещё несколько метров, они остановились, не рискуя двигаться дальше. Справа было небольшое углубление в скале в виде пещеры. Пещера, если можно её так назвать, была неглубокой, от силы два-три метра, но укрыться от губительного ветра позволяла.
- Всё! Садись! – крикнул Евгений.
Только сейчас он заметил, что у Алексея через плечо привязано покрывало свернутое в скатку, которое он умудрился прихватить с собой. Они накрылись. Ветер быстро устроил им новый сугроб. Усталость и нежданное тепло, чуть не оказались для них роковыми. Казалось, не было ничего дороже, чем сладостный сон. Век бы спал. Но, Евгений не спал, и не бодр-ствовал. Его мучили кошмары и видения. Он чувствовал, как сон придавливает голову ниже и ниже. Чьё-то пухлое лицо открыто смеётся и прыгает перед ним, обнажая беловатые зубы.
- Какое неприятное лицо, - подумалось ему, - я где-то его видел, где-то видел… ви…
Он стал ворошить всю полусонную память, чтобы вспомнить, чтобы как-то ухватиться за это лицо. Благо профессия приучила запоминать самые серые, казалось бы, незаметные лица и оставлять их где-нибудь в глубинах, до поры до времени, не нужного участка памяти.
- Полковник?
Лицо молчало, продолжая скалиться и прыгать. Евгений схватил за краснеющие щёки и стал давить мираж до тех пор, пока он не выскользнул из рук, подобно спелому арбузу, и вдребезги разбившись, разлетелся в разные стороны, окровавив мир красновато-розовой мякотью.
В этот момент сокрушительный удар в челюсть привёл Евгения в чувство, от чего в глазах запрыгали огни, расплываясь кругами, удаляясь, и вновь наплывая какими-то лицами.
- Проклятие, - тормошил его Алексей. - Джорж! Мать твою. Джорж! Не уходи, слышишь, Джорж! Не уходи! Брат, - сорвался его голос, - не уходи.
Пощёчины прилипали с такой силой, что голова каталась из стороны в сторону, а испугавшийся до смерти Алексей продолжал его бить.
- Джорж, не уходи! Джорж! Мы же братья, Джорж, не бросай меня, слышишь, не бросай!.. Я пропаду без тебя. Я пропаду. Не уходи…
Его лицо было влажным от пота, а Евгений выглядел старцем. Лёгкий иней на верхней губе, на бровях, на одежде, казались уже сединой. Тело сковывал холод. Руки не разгибались.
Наконец-то Евгений открыл помутневшие глаза и невидящим взглядом посмотрел на Алексея.
- Это ты?
- Я, я! Джорж, я! – скулил он, от души радуясь возвращению друга.
Взгляд Евгения был чуть-чуть тёплый, лишь дающий кое-какую надежду на тепло. Алексею пришлось ещё несколько раз шлёпнуть его по щекам. Не стесняясь плакать, плакал, сидя верхом на, казалось бы, совсем безнадежно замёрзшем теле и продолжал тормошить.
- Джорж! Не уходи! Брат… пропаду ж без тебя, не уходи…
Евгений вновь приоткрыл застывающие веки. Перед ним плясало пламя, готовое растопить любые снега, а тут холодное. «Пламя холодное. Бывает ли так? Наверное, бывает. Я же вижу его, вижу», - ворочались мысли. Далеко-далеко стучали часы. Время идет. «Это сердце стучит, это сердце». Ещё чуть-чуть, и холод сковал бы его, но оно шевелится, «я живой». Евгений попытался схватить бушующий огонь, однако, руки не слушались его. Крючковатые пальцы не разгибались. «Их надо бы между ног, их надо отогреть. Обморозил? Ах ты, беда!.. Оттирать, надо оттирать.
- Брат! – открыв глаза, прошептал Евгений.
- Я здесь, Жора, я здесь!
- Руки… помоги согнуть руки. Не могу их согнуть. Помоги.
- Щас, щас, брат, щас! – суетился Алексей.
Он схватил его ладони и стал мять. Растирать снегом, и снова - мять, периодически выдыхая горячий жар своих лёгких. Наконец-то рука шевельнулась. Евгений открыл глаза. Растопыренной ладонью вытер иней, нависший на веки.
- Колючки, я слышу в руках колючки, - стонал Евгений, а Алексей тёр ему руки и приговаривал.
- Это хорошо, брат, хорошо. Вставай. Нужно обязательно встать. Ты сможешь, брат, ты смо-жешь! Я тебе помогу, поднимайся.
Алексей помог ему сесть, потом Евгений, упираясь на четыре конечности, с трудом, оторвал своё тело от голой скалы. Покачался. Сел. Ноги как чужие. «Боже! - простонал он, - Я замерзаю». Алексей подложил ему шапку.
- Я так испугался, Джорж! Я так испугался.
- Что ты, глупый, разве мог я забыть про родного брата? - улыбнулся ему Евгений и, приподняв голову, долго смотрел по сторонам, удивляясь, что каких-то несколько часов назад здесь было кромешное месиво, а сейчас - тихо.
На востоке забрезжил рассвет. Лучи солнца с трудом пробивались сквозь зубцы многочисленных горных цепей, отражаясь всеми вершинами сразу. Подсветка снизу делала картину впечатляющей. Хотя обилия красок не замечалось, но свет и тень делали вид панорамы сравнимой с высококонтрастной цветной фотографией с обложки дорогого глянцевого журнала.
Осмотревшись, они увидели, что оказались на небольшой ступеньке, которая обрывалась в головокружительную бездну, где дна не было видно вообще, лишь лёгкое облако стояло неподвижно, скрывая тайны от их любопытного взгляда. Реальную глубину увидеть не пришлось, но и дорог они не заметили.
- Картина Репина, а берега не видно.
- Утихло? - прикрыв глаза, улыбнулся Евгений.
- Утихло, утихло, - суетился Алексей, стряхивая снег, набившийся в волосы. - А сейчас нам нужно искать какую-нибудь дорогу. Идя ночью, мы многое не видели. Смотри - какое нагромождение! Я ж тебе говорил. - Алексей протянул руку, указывая на складки ершистых, красновато-голубых гор.
- Ты прав, местность очень трудная.
- Мягко сказано, Джорж, мягко сказано.
- Согласен, - стараясь приподняться, кряхтел Евгений. - И всё-таки причин для беспокойства я не вижу. По всей вероятности, день будет прекрасным, и мы сможем отыскать приемлемый маршрут. Просто нужно соблюдать особую осторожность. Следы замело – нас не найдут. Вспомни лишь костёр, ветер в нашу сторону... Гоняться за нами не будут, посчитают, что в этом хаосе выжить невозможно. Нас Бог ведёт, Бог!
- Да, - задумался Алексей, - послушаешь тебя, и вера появляется. Можно стать по-настоящему верующим. Не берёт нас «костлявая рука», - воскликнул он, - ну и чёрт с ней, чем-то мы ей не подходим. В глазах людей мы гибнем второй раз.
- Не всё ещё сделали. Держат – значит нужны.
- Какая разница. Главное - будем жить!!! – заорал Алексей во всю свою мощь простуженных лёгких, и горы, подхватив его сиплое предложение, долго смаковали, расчленяя на отдельные слоги и буквы – «у-у-у, ить-ить-ить…, - носилось утверждение сделанное ранним утром первого дня свободы.
Продолжение следует. http://www.proza.ru/2012/03/02/698